Текст книги "Оборона полуострова Ханко"

Автор книги: Александр Чернышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Был и ряд других повреждений. Носовые помещения корабля все больше наполнялись водой, попытка дать передний ход вызвала большой приток воды в помещения. Поэтому, стоя на одном месте с застопоренными машинами, «Ленинград» окончательно отстал от впереди идущих кораблей. Отстал и шедший позади него транспорт «А. Жданов», и три «малых охотника». Находясь на минном поле, около 00.45 лидер встал на якорь, чтобы устранить повреждения. «А. Жданов» также стал на якорь.

С флагмана взрыв не был замечен, и отряд продолжал движение. Командир лидера в 1.05 дал радио командиру отряда: «Дважды подорвался на мине. Пробоина в первом котельном отделении, провизионке, в центральном и гиропостах, в четвертом погребе. Компас и лаги вышли из строя, с трудом справляюсь с откачкой воды. Самостоятельно идти не могу, нуждаюсь в помощи. Стал на якорь».

Как считал командующий КБФ В. Ф. Трибуц, давая такую телеграмму, командир лидера не проверил, насколько серьезны повреждения. Если бы он их уточнил, то, возможно, не стал бы поднимать тревогу, так как по мнению комфлота, серьезных оснований для нее не было. Поспешные действия командира лидера привели к неправильной оценке обстановки командиром отряда, а впоследствии – к потерям.

В 1.25 с лидера дали радио на «Стойкий»: «По состоянию корабля считаю необходимым выделить в мое распоряжение тральщик и два катера МО для сопровождения в базу». При этом командир лидера Г. М. Горбачев «забыл», что в его распоряжении уже имелись три «малых охотника», шедшие за транспортом «А. Жданов».

В 2.20 от левого борта лидера оттолкнули плавающую мину. В 2.30 последовало очередное радио на «Стойкий»: «Прошу срочно прислать тральщик для сопровождения в базу».

Это донесение командир отряда контр-адмирал М. З. Москаленко на «Стойком» получил в 2.30. В это время он находился в районе Таллинского плавучего маяка, идя малым ходом с целью дождаться отставшие корабли и для замены тралов у БТЩ, так как на курсе 257° все параваны тральщиков были выведены из строя взрывами мин в тралах.

Посовещавшись с начальником походного штаба В. М. Климовым, командир отряда принял решение – отряду идти на помощь лидеру и возвращаться на Гогланд. Решение было неправильным, так как отряд находился в 55 милях от конечного пункта своего пути, а «Ленинграду» уже была выслана помощь с Гогланда – три тральщика типа «Ижорец». До Ханко «Стойкий» и «Урал» могли дойти за 4 часа, от Гогланда они уже удалились на 90 миль. Сообщив о своем решении командиру лидера, командир отряда в 2.45 приказал лечь на курс 80° и идти на присоединение к аварийному кораблю.

В. П. Дрозд так оценил эти действия М. З. Москаленко: «Решение неправильное, в подобных условиях ни в коем случае нельзя менять курс, по существу это означает уклонение от выполнения основной задачи».

Один из участников похода, военком Т-218, старший политрук И. И. Клычков вспоминал: «Прошли мы самые опасные минные поля, добрались почти до Наргена (Найссаара), осталась меньшая часть пути… И вдруг на – поворачивай назад. Что за чертовщина? Какой умник распорядился?».

«Стойкий» сделал полную циркуляцию влево и увеличил ход, чтобы надежнее работали параваны. «Урал» повернул за ним влево, стараясь идти в кильватер, форсируя дизель. К этому времени накопилась большая ошибка в счислении, и в 3.35 головной БТЩ подсек тралом мину, очевидно, на нашем минном поле. На отряде считали свое место севернее, но в 4 часа неожиданно слева по носу открылся маяк Кери. Исправив счисление, в 4.30 корабли легли на рекомендованный курс 45°. В 5.18 в трале БТЩ взорвалась мина. В 5.29 «Урал» обнаружил плавающую мину. Вскоре порядок движения нарушился. Тральщики и «Стойкий» ушли вперед от «Урала», несмотря на то, что машина минного заградителя работала на пределе возможности. «Урал» сигналил флагману с просьбой уменьшить ход, но к 6 часам отставание достигло 30 кб. Только в 7.50 расстояние между «Стойким» и «Уралом» сократилось до заданного. Перед этим в 6.52 в тралах взорвались еще две мины, таким образом заградитель в течении 1,5 часа шел в отрыве от БТЩ и при этом именно в то время, когда отряд пересекал опасный район. Причиной отрыва послужило невыполнение сигнала флагмана тральщиками, и лишь случайно это не привело к катастрофе.

Между тем на лидере к 2.50 завели пластырь, но вода по-прежнему поступала в помещения. В 3.00 на «Ленинград» были вызваны командиры катеров МО-409 и МО-306. Лейтенанты поднялись на борт лидера по шторм-трапу. Им была поставлена задача вести корабль обратным курсом на Гогланд. Командиры катеров, плохо ориентируясь в навигационной обстановке и имея на катерах примитивное навигационное оборудование (магнитный компас и ручной лот), выполнить задачу отказались.

Связи с флагманом не было – командир лидера предполагал, что командир отряда с оставшимися кораблями решил прорываться на Ханко.

Для вывода лидера из минного поля и проводки его за тралами командир ОВРа капитан 2-го ранга И. Г. Святов, находившийся на Гогланде, около 7 часов выслал три тихоходных тральщика под командой командира 3-го дивизиона тральщиков капитана 3-го ранга Д. М. Белкова, но дойти до него они могли не ранее 18 часов, и встретили лидер, шедший под проводкой Т-211, у острова Родшер.

Командир лидера «Ленинград», не ожидая подхода отряда или тральщиков с Гогланда, в 3.37 снялся с якоря, поставив впереди себя транспорт «А. Жданов», и пошел к Гогланду. Командир лидера считал, что, имея неисправными после взрыва мины магнитные компасы и вышедший из строя гирокомпас, головным сам идти не мог. В 3.55 он радировал на «Стойкий»: «Иду за „Ждановым“ с тремя катерами – Гогланд».

Решение командира лидера также было неправильным. Находясь на минном поле, высылать вперед глубокосидящий транспорт, не дождавшись подхода тральщиков, высланных с Гогланда, было бесцельным риском, окончившимся потерей транспорта. Самым разумным решением было оставаться на якоре и ждать прихода отряда или тральщиков с Гогланда.

Если на пути на запад лидер с параванами представлял противоминное прикрытие «А. Жданова», то повернув на восток, транспорт превратился в минопрорыватель. Его капитан в 4.15 сообщил на лидер, что необходимо ждать тральщики, но ответа не получил.

В 4.49 12 ноября «А. Жданов» в точке Ш = 59°47,6', Д = 25°34,0' подорвался на мине, о чем в 5.01 была послана радиограмма на флагман. Транспорт стал резко крениться на правый борт, с грохотом опрокинулся и, показав киль, ушел в воду. В 5.10 «А. Жданов» затонул. Капитан транспорта П. П. Елизаров, не видя впереди тральщиков, понял всю опасность своего положения и приказал команде одеться, всем быть на палубе, приготовить шлюпки к спуску на воду. Катерами МО было спасена почти вся команда транспорта, погиб только один человек. После гибели транспорта лидер снова стал на якорь и направил очередную радиограмму на «Стойкий» с просьбой выслать тральщик. В 5.43 с лидера обнаружили четыре силуэта на западе – это были возвращавшиеся корабли. А спустя несколько минут в 5 м от борта прошли две плавающие мины.

В 6.20 возвращавшийся отряд заметил стоявший «Ленинград». Спустя 10 минут «Стойкий» передал приказ «Буки, единица» (лидеру дать ход). С лидера ответили, что, находясь на минном поле без тральщика, он идти не может. В 6.40 командиру катера МО-402 было приказано догнать флагман и устно доложить командиру отряда, что лидер без тральщика выйти с минного поля не может.

В 6.50 командир отряда дал приказание Т-211: «Идти к лидеру и выводить на курс отряда». Уменьшать ход отряду было нельзя, так как он находился на минном поле и взрывы в тралах следовали один за другим. Т-218 потерял оба трала, корабли вел только Т-215. В 11.20 12 ноября «Стойкий», «Урал» и два БТЩ стали на якорь у Гогланда. Итак, самому крупному отряду с двумя большими судами («Урал» и «А. Жданов») не удалось пройти на Ханко, более того, один транспорт был потерян.

В 7.45 с лидера была дана очередная радиограмма на «Стойкий»: «Стою на минном поле, имею значительные повреждения, самостоятельно следовать не могу, могу дать ход 16 узлов, вышлите тральщик с тралами». Спустя пять минут на северо-востоке был обнаружен силуэт тральщика. Т-211 «Рым» подошел к лидеру и протралил район его стоянки. В 8.21 лидер снялся с якоря, и тральщик повел его к Гогланду, в охранении шел один «малый охотник». БТЩ подсек две мины, затем в правом трале взорвались две мины, разрушив его. Тральщик предложил лидеру держаться от него левее. В 8.53 с дистанции 120 кб открыла огонь неприятельская батарея. Скорость хода с тралом была доведена до предела, и батарея через полчаса из-за дальности прекратила стрельбу. Около 11.30 у острова Родшер «Ленинград» и Т-211 встретили группу из трех тихоходных тральщиков, надобность в которых уже давно отпала. Лидер под проводкой Т-211 возвратился на Гогланд и в 13.26 отдал якорь на восточном Гогландском плесе.

14.30 к борту «Урала» подошел буксир КП-5 и принял с него команду погибшего теплохода «А. Жданов» в количестве 74 человек и командира теплохода П. П. Елизарова для доставки в Ленинград.

«Стойкий» распоряжением начальника штаба КБФ был отправлен в Кронштадт для погрузки топлива. Командование отряда – контр-адмирал М. З. Москаленко и бригадный комиссар В. В. Смирнов – было отозвано в Кронштадт. 13 ноября в 2.00 снялся с якоря «Стойкий», а через 10 минут – «Ленинград». В 2.16 «Урал» также снялся с якоря, но со «Стойкого» был получен приказ: «Иду в Кронштадт, вам быть здесь». Минзаг вновь стал на якорь.

Лидер вступил в кильватер «Стойкому», корабли развили 16 узлов. Но поскольку на «Ленинграде» насосы не справлялись с откачкой поступающей через разошедшиеся швы воды, скорость снизили до 8 узлов. В 9.10 корабли стали на якорь на Большом кронштадтском рейде. Эсминец вошел в Купеческую гавань, ему требовался ремонт.

15 ноября лидер был поставлен в док «Трех эсминцев», причем оказалось, что пробоин у него нет, имелись только разошедшиеся швы. Левая турбина сдвинулась с места. 23 ноября лидер был выведен из дока и переведен в Ленинград, где был поставлен на ремонт к стенке завода № 196.

Минный заградитель «Урал», Т-211, Т-215 и катера МО остались у Гогланда в ожидании пополнения отряда. Механизмы тральщиков и катеров требовали срочного ремонта, к которому их экипажи приступили своими силами.

В отчете по эвакуации ВМБ Ханко командованием флотом была дана следующая оценка этому походу: «Из-за низких волевых качеств и неумения оценивать обстановку командир „Ленинграда“ своими просьбами о помощи сорвал выполнение задачи, и отряд возвратился в бухту Сууркюля».

Конечно, капитан 3-го ранга Г. М. Горбачев, дав первую телеграмму, дезориентировал командира отряда. Как оказалось, и идти своим ходом лидер мог и пробоин в корпусе не было. Но в последующих телеграммах он, вполне обоснованно, просил прислать к нему один тральщик. И если бы его просьба была сразу удовлетворена, вполне вероятно, что «А. Жданов» остался бы цел, вернулся на Гогланд и смог бы выйти на Ханко со следующим отрядом.

Но виновен был и командир отряда: вместо того чтобы направить к лидеру один БТЩ, а с остальными кораблями продолжать движение к Ханко, он повернул назад. Тем более, никакой помощи «Ленинграду» он не оказал, пройдя мимо него к Гогланду. Только спустя полчаса он направил к лидеру тральщик, который подошел к аварийному кораблю еще через час, полтора часа было потеряно, и это при наступавшем рассвете. Если бы «Стойкий» и «Урал» с тремя БТЩ дошли до Ханко, возможно, 5 тыс. его защитников были бы доставлены в Ленинград.

В то время и за меньшие провинности «ставили к стенке». Но виновники срыва операции отделались «легким испугом». Контр-адмирал М. З. Москаленко продолжал командовать линкором, а в 1942 г. был назначен командиром Ленинградской военно-морской базы. Г. М. Горбачев продолжал командовать лидером до ноября 1942 г., а затем, присвоив звание капитана 2-го ранга, его назначают командиром ОВРа Островной военно-морской базы.

Выводы, сделанные командованием после возвращения отряда: подготовка подобной операции должна протекать с учетом знаний своих задач личным составом кораблей (как было в первых двух операциях). Нужно было сменить фарватер и идти севернее существующего. Не был учтен опыт двух первых операций, когда БТЩ шли в строе двойного уступа.

Поход отряда В. М. Нарыкова – трагический

В то время как отряд контр-адмирала М. З. Москаленко безуспешно пытался пробиться на Ханко, в Кронштадте готовились к походу эсминцы «Суровый», «Гордый», быстроходные тральщики Т-206, Т-217. Одновременно ремонтировались параваны, которых так не хватало, а их нужно было доставить на корабли, стоявшие у Гогланда.

В ночь с 12 на 13 ноября два эсминца и два тральщика под командованием начальника штаба эскадры капитана 2-го ранга В. М. Нарыкова вышли из Кронштадта и 13 ноября в 8.36 прибыли на рейд Гогланда, где находились минный заградитель «Урал» и тральщики Т-211 и Т-215. Вместе с Т-206 и Т-217 это были оставшиеся для обеспечения проводки отряда на Ханко, Т-205 стоял в Ханко, Т-204, Т-207, Т-210 и Т-218 ремонтировались. В 10.10 спасенный экипаж транспорта «А. Жданов» был передан с «Урала» на БТЩ и доставлен на берег.

Собрав командиров кораблей, В. М. Нарыков предупредил: «В третьей попытке нельзя повторять ошибок двух предыдущих. Только вперед! Ни в коем случае не возвращаться». Он и не мог предполагать, что этот поход будет самым тяжелым.

Вечером 13 ноября в 18.05 корабли начали съемку с якоря и в 18.30 отряд в составе эсминцев «Гордый», «Суровый», минзага «Урал», четырех БТЩ (Т-206, Т-211, Т-215, Т-217), шести «малых охотников» (в том числе МО №№ 301, 306, 108, 402, 409) вышел от Гогланда на Ханко. Командир отряда находился на «Суровом», на «Гордом» шел командир дивизиона эсминцев капитан 2-го ранга П. Н. Петунин. Совместно с отрядом следовали две подводные лодки: Л-2 («Сталинец») с полным магазином мин и М-98, которые направлялись на задания: Л-2 – в Данцигскую бухту для постановки мин, М-98 – на позицию в устье Финского залива. Лодки должны были идти с отрядом до острова Нейссаар.

Как выяснилось перед выходом на совещании у командира отряда, почти у всех БТЩ компасы и лаги находились в неудовлетворительном состоянии. Только у Т-215 гирокомпас и лаг были в полной исправности. Поэтому он шел головным, за ним в строю «минного» уступа влево шли Т-211 «Рым», Т-206 «Верп», Т-217. За ними в кильватерной колонне следовали «Суровый» (флагман), «Урал», «Гордый». Катера МО в охранении по бортам кораблей. Отряд шел рекомендованными курсами (южным фарватером), ветер достигал 4–5 баллов, облачно, видимость 8–10 кб.

В 21.19 с головного БТЩ и «Урала» заметили след торпеды с правого борта, через 8 минут (21.27) были обнаружены следы двух торпед с правого борта «Сурового», торпеды прошли мимо. Наличие в данном районе подводной лодки противника не подтверждено. Около 23.00 корабли разошлись с плавающей миной.

После полуночи отряд начал форсирование минного поля. В тралах Т-215 и Т-217 взорвались мины, но тралы не были повреждены. В 00.39 14 ноября взорвалась мина в трале у Т-206, перебив левый параван. В 00.44 подорвался на плавающей мине и мгновенно затонул в точке Ш =59°47,0', Д = 24°22,3' со всем экипажем катер МО-301, шедший в охранении с правого борта «Гордого». В 1.05 на плавающей мине, вероятно подсеченной впереди идущим тральщиком, подорвался Т-206 «Верп», при этом поднялся большой столб пламени. На нем сдетонировали снаряды в носовом погребе. Через 2–3 минуты Т-206 затонул, из его экипажа погибли 32 человека, остальные были подобраны катером МО-402.

Взрыв «Верпа» имел более трагические последствия для всего отряда. Командир концевого Т-217, зная по опыту, что после подрыва тральщик обычно продолжает идти вперед по инерции, но уклоняется либо вправо либо влево, тотчас после подрыва «Верпа» во избежание столкновения застопорил машины, чтобы переждать, пока рассеется дым; затем он дал «самый малый назад», при этом корабль развернуло носом на 20–30° вправо, после чего он остановился в 2 кб от места подрыва.

Но он не учел, что за ним идут корабли, не видевшие его маневра, так как тральщик не предупредил их об остановке. «Как только стало ясно, – пишет в своем рапорте временно командовавший Т-217 помощник командира лейтенант Вздыхалин, – что Т-206 находится слева по носу, я сразу же дал ход с расчетом пройти несколько правее места взрыва. В это время сзади идущий эсминец „Суровый“ налез на левый кормовой скат, при этом отвернул влево».

С «Сурового» прямо по носу сквозь облако дыма в расстоянии полукабельтова был обнаружен Т-217 с застопоренными машинами. Командир эсминца вынужден был отвернуть. При этом он повернул влево и, обходя тральщик, задел его правой скулой за корму. В результате поворота эсминец вышел из протраленной полосы под ветер. Корпус «Сурового» получил рваную пробоину длиной около 4 м между 30 и 38 шп. БТЩ при этом почти не пострадал.

В своем отчете об операции вице-адмирал В. П. Дрозд так описал этот момент: «Такова картина полного расстройства, в которое отряд пришел после подрыва БТЩ „Верп“ и последовавших неправильных действий командиров эсминца „Суровый“ и Т-217. Если бы при отряде не было катеров МО, то, по смыслу соответствующих статей „Наставления для боевой деятельности тралящих кораблей“ концевой Т-217 должен был оказать помощь „Верпу“, а прочим БТЩ безостановочно идти вперед по заданному курсу.

Эсминцу „Суровый“ следовало обогнуть подорвавшийся тральщик справа, то есть уклониться во внутреннюю протраленную сторону строя и продолжать движение за „Рымом“ и Т-215, поскольку при отряде имелись МО, которые должны были оказать помощь 206-му а впереди „Сурового“ шел еще и 215-й. Командиру эсминца следовало тотчас после взрыва уклониться вправо, ни при каких условиях не отворачивая влево, во внешнюю (непротраленную) сторону строя тральщиков. При этих простейших, единственно правильных и не требующих размышлений решениях не произошло бы существенной задержки и в движении минного заградителя „Урал“ и всех прочих кораблей отряда. Здесь сказалось отсутствие тренировки в совместных плаваниях кораблей и тральщиков».

«Суровый» остановился, пробоину, расположенную выше ватерлинии, заделали койками. Корабль начал движение в кильватер БТЩ, чтобы выйти в голову «Урала» и, только он начал развивать ход, как в 1.08 в 4–5 м от левого борта в районе 1-го машинного отделения взорвалась мина, захваченная левым параваном, но из-за малой скорости резак паравана не перерезал минреп, а подтянул мину к борту. Место подрыва Ш = 59°44,0', Д = 25°06,0'. Эсминец сильно подбросило, погас свет. Корпус корабля сильно деформировало, в районе 172–180 шп образовались большие гофры, из-за чего заклинило валопроводы. «Урал» и «Гордый» обошли «Суровый», оставив его к югу, то есть с наветра.

В командование оставшимися в строю и способными двигаться кораблями вступил капитан 1-го ранга Н. И. Мещерский, находившийся на «Урале», в кильватер минзагу шел «Гордый». Не видя впереди тральщиков, Н. И. Мещерский в 1.09 приказал эсминцу выйти в голову минного заградителя, не имевшего параванов, что им и было выполнено к 1.18. После этого корабли отвернули вправо и, идя курсом на север, отходили полным ходом из опасного района. Пройдя 1,5 мили на север, в 1.27 они последовательно повернули на запад. Выполняя этот маневр, минзаг и эсминец разминулись с тральщиками.

В 1.23 командиру дивизиона БТЩ было дано по УКВ приказание: оставив один тральщик у борта «Сурового», следовать с остальными в голове «Урала».

Это приказание, вероятно, в несколько искаженном виде было получено на ведущем Т-215 в 1.33, и он с остальными БТЩ тотчас повернул на обратный курс. В 1.35 на «Суровый» был передан сигнал: «„Урал“ и „Гордый“ продолжают движение».

По-видимому, на «Гордом» был неисправен компас, так как в 2.05 с эсминца передали на «Урал» просьбу корректировать его курс. Поскольку «Урал» и «Гордый» ушли в сторону рекомендованного курса, а видимость не превышала нескольких кабельтовых, встреча обеих групп не состоялась и БТЩ прошли южнее. Затем они начали маневрировать переменными курсами, и около 2.25 зрительная связь была восстановлена.

Вопреки полученному приказу, все три БТЩ в 2.16 присоединились к отряду, держась от него по курсу слева. В 2.20 командиру дивизиона БТЩ было снова приказано отправить один тральщик к «Суровому», продолжая следовать с остальными в голове «Урала».

Около 2.25 в 13 милях восточнее маяка Порккала Т-215 вступил в голову «Гордому». Почти в то же время шедшие южнее «Рым» и Т-217 повернули, чтобы идти к поврежденному кораблю. Таким образом, приказ командира отряда был выполнен неточно: вместо одного тральщика к «Суровому» направились два, с минзагом и «Гордым» остался один.

«Рым» и Т-217, отделившись от отряда, в 3.06 легли на обратный курс, убрали тралы и около 5 часов подошли к «Суровому», метрах в 50 от которого стояла подорвавшаяся на мине полузатопленная подводная лодка Л-2.

Движение отряда на Ханко продолжалось в составе: «Гордый», «Урал», три катера МО, Т-215. Впереди шел всего один тральщик, но и тот держался слева по курсу в расстоянии 2 кб, и «Гордый» шел вне протраленной полосы, склоняясь по неизвестной причине вправо от курса. Как писал в докладной записке командир «Урала» И. Г. Карпов: «Эсминец „Гордый“ выйдя в голову „Уралу“, перед катастрофой оказался вовсе не за тральщиком, который неизвестно почему не старался держаться в голове уцелевшего „Урала“ и не проявил должной настойчивости выйти в голову эсминца „Гордый“».

Определив место по маяку Порккала, который в 3.00 неожиданно загорелся, выяснилось, что отряд, находясь примерно в двух милях к западу от своего счисленного места и идя курсом 225°, выйдет прямо на минное поле противника. Курс изменили на 216°. Но слишком узка была полоса перед «Гордым», захватываемая тралом единственного Т-215.

В 3.20 у борта «Гордого», вышедшего из протраленной полосы раздался глухой взрыв (вероятно, сработал минный защитник). Больших повреждений он не причинил, и эсминец продолжал путь. В 3.30 на «Урале» было получено сообщение с эсминца: «Подорвался на мине, имею ход». Но кораблю не повезло. В 3.32 у левого борта «Гордого» раздался сильный взрыв, корабль подбросило, он зарылся носом в волны и остановился в точке Ш = 59°47,7', Д = 24°23′.

Из пробоины вырвались клубы пара. Мины взорвались в районе 1-го машинного и 3-го котельного отделений, все находившиеся там люди погибли. Корабль получил крен 20° на левый борт.

В кормовой части образовался гофр, возникли трещина в наружной обшивке и широкая метровая трещина в настиле верхней палубы. Кормовые помещения в районе 185–205 шп. быстро заполнялись водой. Крен увеличился до 30°. Давление в котлах упало, остановились вспомогательные механизмы. Эсминец лишился электроэнергии и не мог использовать водоотливные средства.

Около десятка краснофлотцев и старшин во главе с командиром БЧ-5, стоя по пояс в воде, прилаживали к пробоине аварийные пластыри, закрепляли их брусьями и клиньями. Механик вышел наверх, чтобы послать на подмогу машинистам личный состав носовой аварийной партии для заводки пластыря снаружи. Электроэнергии не было, средства борьбы с водой запустить было невозможно. С поста энергетики и живучести доложили, что вода пошла по кораблю, ломая водонепроницаемые переборки. Командир БЧ-5 И. К. Дергачев понял, что пластырь заводить уже бесполезно. Он поднялся на мостик и доложил командиру, что спасти корабль невозможно. Как будто в подтверждение этому, в 3.36, в районе 4-го орудия главного калибра по правому борту раздался взрыв третьей мины. Корабль ложился на левый борт, шлюпки правого борта спустить не могли, удалось спустить шлюпку левого борта. На ней находился командир БЧ-2 старший лейтенант Н. В. Дутиков и два матроса. Шлюпка подобрала из воды 9 человек из экипажа «Гордого». После чего, поставив паруса, пошла на восток. За 19 часов она дошла до Гогланда, пройдя 100 миль под парусами при 8-балльном ветре.

К «Гордому» были направлены два «малых охотника». С МО-306 кричали: «Командира и комиссара на катер!». Однако капитан 3-го ранга Е. Б. Ефет приказал в первую очередь посадить на катера краснофлотцев и младших командиров, объявив, что они с комиссаром сойдут последними. Катера сняли с эсминца 76 человек, причем МО-306 снял 73 человека, а МО-108 – всего три, так как его командир лейтенант Немеровский не проявил энергии и инициативы для спасения команды «Гордого».

«Гордый» лег на левый борт, а затем, встав почти вертикально, в 4.36 затонул носом вверх. Вместе с кораблем погибли командир эсминца капитан 3-го ранга Е. Б. Ефет, командир дивизиона капитан 2-го ранга П. Н. Петунин, старпом и комиссар корабля. Два катера со спасенными моряками «Гордого» прибыли на Ханко.

Сразу после взрыва мины у «Гордого» в 3.32 «Урал» застопорил ход. Поняв, что «Гордый» обречен, а дальнейшее пребывание на минном поле с застопоренными машинами слишком рискованно, Н. И. Мещерский в 3.43 приказал командиру «Урала»: «Продолжать движение». Минзаг дал малый ход и прошел в полукабельтове мимо накренившегося на левый борт эсминца. С «Гордого» были слышны крики людей, просивших о помощи, их перекрыл голос: «Не подходите, между нами мина». Одновременно слева был обнаружен силуэт шедшего самым малым ходом Т-215, и вскоре минзаг вступил ему в кильватер, в охранении шел один катер МО.

В 7.41 корабли встретили буксир ВМБ Ханко с лоцманом и легли ему в кильватер. В 8.46 14 ноября «Урал», Т-215 и два катера МО стали на якорь на рейде Ханко. Из трех крупных кораблей отряда только «Урал» дошел до цели. К борту «Урала» подошли два МО, на минзаг перешли спасенные моряки из экипажа «Гордого».

Командованием ВМБ Ханко было принято решение: не отправлять минный заградитель из Ханко на Гогланд в сопровождении всего двух находящихся в базе БТЩ (Т-205 и Т-215), ждать прихода следующего эшелона. Командующий флотом одобрил это решение.

События у подорвавшегося «Сурового», оставшегося с двумя катерами МО на минном поле, развивались следующим образом. После доклада из поста энергетики и живучести (ПЭЖ) об исправности правой машины корабль дал ход, но сразу сел пар. Отдали якорь. В результате подрыва через разошедшиеся швы затопило 1-ю машину, 3-е и 2-е котельные отделения, румпельное, механическую мастерскую, 3-й и 4-й кубрики. Крен 8° на левый борт продолжал медленно увеличиваться. Во 2-м котельном отделении сразу после взрыва возник пожар, который, несмотря на принятые меры, до последнего момента не был ликвидирован. Тем временем ветер засвежел до 5 баллов, поэтому во избежание дрейфа на минное поле было приказано стать на якорь. Рядом с «Суровым» на якорь стала подводная лодка Л-2.

Экипаж включился в борьбу за живучесть корабля. Удалось поднять давление в котле № 4, запустить турбогенератор и дизель-генератор во 2-м машинном отделении, однако турбины не проворачивались из-за того, что валопроводы заклинило. Шансов восстановить ход не было. Работавшие помпы не справлялись с поступающей водой.

Убедившись, что корабль в безнадежном состоянии, капитан 2-го ранга В. М. Нарыков отдал приказ командиру эсминца: «Ожидать БТЩ и с приходом последнего снять людей, корабль утопить». Сам же, пересев на катер МО-409, в 1.39 пошел на присоединение к отряду. Через 30 мин. за кормой катера услышали два сильных взрыва. Командир отряда, посчитав их дополнительным подрывом «Сурового» и учитывая, что у борта последнего остался всего один катер МО, возвратился к эсминцу. Впоследствии выяснилось, что это подорвалась Л-2. Ветер усилился до 6 баллов, подлодка застопорила дизеля, и ее сдрейфовало на заграждение.

К «Суровому» подошел МО-409 с командиром отряда. Командир эсминца доложил В. М. Нарыкову о серьезных повреждениях в корпусе и пожаре в кочегарке. Ликвидировать пожар можно только затоплением отсека. Своим ходом корабль идти не может, а на буксире вести некому. В. М. Нарыков приказал подготовить эсминец к затоплению, а катерам – к приему людей. При подходе к эсминцу с МО-402 в темноте не заметили, что с палубы «Сурового» краснофлотцы футштоками отталкивали плавающую мину, проводя ее за корму. Командир катера Власов дал полный ход вперед, право на борт. При повороте катер кормой разбил спущенную с эсминца шлюпку, но мину обошел. МО-402 принял около 70 человек. В это время сигнальщики обнаружили два неизвестных корабля. На эсминце сыграли боевую тревогу. Но это шли свои тральщики.

На фоне общего расстройства, приведшего к тяжелым последствиям, особенно выделяются действия командира дивизиона БТЩ, о которых капитан 1-го ранга Н. И. Мещерский писал в своем отчете: «Эта почти двухчасовая задержка в выполнении такого ответственного приказания, как спасение л/с ЭМ „Суровый“, показывает крайне низкий уровень боевой выучки и недисциплинированности командования на Т-211 и требует к себе самого пристального внимания».

Около 5.00 к «Суровому» подошли Т-211 и Т-217. К этому времени крен эсминца достиг 12°. Учитывая это, командир эсминца капитан 2-го ранга М. Т. Устинов отдал приказ личному составу покинуть корабль. К 5.21 весь оставшийся экипаж эсминца перешел на Т-211. Командиру Т-217 было приказано снимать команду с Л-2, что им выполнено не было. Подойдя к лодке, тральщик не мог подать швартовы, так как на палубе Л-2 не было ни одного человека. Вторично Т-217 на волне не смог подойти вплотную к лодке. Но об этом командир дивизиона узнал только после прихода на Гогланд. Перед уходом с корабля подрывной партией на эсминце были заложены глубинные бомбы под 1-й торпедный аппарат и в районе 2-го погреба открыты все кингстоны. В 5.23 последовало два сильных взрыва, эсминец погрузился носом и затонул в точке Ш = 59°44,3', Д = 25°05,9'.

Так вспоминал этот трагический момент командир катера МО-409 Федоров: «Издали мы смотрели на красавца Балтики, и сердце болело. „Суровый“, словно лебедь, покачивался на черных волнах. Этот корабль мог бы еще воевать, а его пришлось губить. Невольно хотелось крикнуть: „Не взрывайте, пусть в бою погибнет!“ Но мы молчали… От первого взрыва „Суровый“ лишь вздрогнул и слегка накренился. Не желал тонуть. Через две минуты второй взрыв. „Суровый“, словно живое существо, вздохнул последний раз и начал погружаться. Вскоре воды Балтики сомкнулись над ним» [20]20
  П. Капица.С. 183.


[Закрыть].

В 5.42 тральщики направились к Гогланду, идя без тралов 16 узловым ходом. В 10.00 два БТЩ и два катера – МО-402 и МО-409 под командованием В. М. Нарыкова прибыли на Гогланд, а в ночь на 15 ноября 11 перешли в Кронштадт для ремонта. Т-217 завершил ремонт 18 ноября, Т-211 – 25-го.