Текст книги "Оборона полуострова Ханко"

Автор книги: Александр Чернышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Ответственность за приемку и отправку кораблей, организацию и производство посадки нес командир ОВРа, которому на время эвакуации были подчинены:

лоцманская служба во главе с флагманским штурманом базы;

все плавучие средства базы;

гидрорайон с манипуляторной службой;

коменданты посадки на корабли.

Общее руководство уничтожением боевых и ценных объектов базы возлагалось на начальника инженерной службы и командира-оператора штаба базы.

Советский флот к концу октября уже имел опыт двух крупных операций по эвакуации военно-морских баз – Таллина в конце августа и Одессы в начале октября.

Прорыв флота из Таллина в Кронштадт происходил в исключительно трудных условиях, когда оба берега Финского залива уже находились в руках противника, располагавшего авиацией и торпедными катерами. На мысе Юминда была установлена дальнобойная артиллерия немцев. Главную опасность представляли минные заграждения. Для перевозки войск было сформировано четыре конвоя, а для обеспечения перехода – три отряда кораблей.

По плану конвои и корабли должны были выйти в море в ночь на 28 августа, чтобы форсировать минные поля противника в дневное время. Но из-за разыгравшегося шторма выход был отложен. Первый конвой начал движение в полдень 28 августа, а корабли арьергарда – в 21 час. Причем до самого последнего момента к кораблям подходили шлюпки с войсками. Противник «на плечах» отступавших советских войск прорвался в порт, и последние корабли отходили под огнем полевой артиллерии.

С наступлением темноты порядок движения нарушился и управление силами было потеряно.

Предварительное траление фарватера не проводилось. Выделенные для обеспечения операции тральщики следовали в составе конвоев и отрядов кораблей. Подсеченные тралами и параванами мины не успевали расстреливать, и корабли маневрировали среди плавающих мин.

Корабли арьергарда, обгоняя конвои, пошли по непротраленному району и почти все погибли. Чтобы избежать больших потерь, корабли вынуждены были на ночь встать на якорь. Утром боевые корабли по существу бросили транспорты и, увеличив скорость, ушли в Кронштадт, чтобы с рассветом следующего дня возобновить движение судов под атаками немецких самолетов. В итоге на переходе погибли пять эсминцев, две подводные лодки, два сторожевых корабля, три тральщика, канонерская лодка и два катера, 22 транспорта и 12 вспомогательных судов. Из погруженных на суда и корабли 30 тыс. человек погибло 4767. В Кронштадт было доставлено 12 225 человек.

Эвакуация Одессы была проведена идеально. Она проходила по утвержденному плану и началась 1 октября. Самый большой на Черном море одесский порт мог принять десятки транспортов. 37 транспортов совершили 129 рейсов, вывозя войска, защищавшие Одессу. Их переходы прикрывали эсминцы, тральщики, сторожевые и торпедные катера. В порту было сосредоточено большое количество транспортов, которые шли поодиночке, так, как они ходили в Одессу все время осады. Это не насторожило противника.

На Черном море к октябрю имелось большое количество транспортных судов.

Румынский флот не оказывал противодействия, его корабли даже не пытались подойти к Одессе во время ее обороны. Немецкие торпедные катера и подводные лодки появились на Черном море только в конце 1941 г. А главное – на пути от Одессы до Севастополя и Новороссийска отсутствовали минные заграждения противника, а маршруты движения конвоев проходили вдали от берегов, занятых противником.

Для перевозки последнего эшелона (35 000 человек) в Одессе к 15 октября были сосредоточены 11 транспортов, два минных заградителя, сторожевой корабль, тральщик, два гидрографических судна. Для их охранения предназначались два крейсера, четыре эсминца, четыре БТЩ и 10 сторожевых катеров, которые тоже должны были принять войска.

Отвод отрядов прикрытия был осуществлен в течение одной ночи. Войска были организованно и быстро посажены на транспорты и корабли. В ту же ночь все суда и боевые корабли вышли из Одессы. Конвой, выйдя из Одессы, растянулся на 30 миль. Немецким самолетам удалось потопить только один концевой транспорт, который, кстати, шел порожним.

При эвакуации Таллина и Одессы метеообстановка была благоприятной для проведения операций. На море – штиль, температура воздуха позволяла размещать эвакуированных на верхней палубе и надстройках. Эвакуация Ханко началась в период осенних штормов и накануне ледостава.

К середине октября 1941 г. КБФ понес большие потери во время минных постановок в Финском заливе, при обороне Моонзунда, при прорыве флота из Таллина, во время массированных налетов фашистской авиации на Кронштадт и обстрелов с южного берега Финского залива (Лигово и Стрельна) 21–23 сентября. Погибли 15 эсминцев, лидер (поднят в 1943 г.), 5 сторожевых кораблей, 2 минзага, 7 БТЩ, 2 канлодки, получили тяжелые повреждения линкор «Марат», крейсера «Максим Горький» и «Петропавловск».

Были тяжело повреждены и находились в ремонте 8 эсминцев, на 5 из них ремонт был завершен только к концу 1941 или в 1942 г. Множество других кораблей стояло на ремонте.

При наличии большой минной опасности основным средством обеспечения переходов крупных кораблей и транспортов являлись быстроходные тральщики (БТЩ). На 22 июня 1941 г. в составе КБФ находились 14 БТЩ – два дивизиона, что составляло около 25 % от потребного количества. В первые месяцы войны погибли пять тральщиков. В августе 1941 г. судостроительная промышленность передала флоту один БТЩ. К началу операции осталось в строю 10 единиц.

Отсутствовало необходимое количество транспортных средств, в связи с параллельной перевозкой частей 8-й армии из Ораниенбаума в Ленинград. Большие потери понес транспортный флот: только во время Таллинского похода погибли 22 транспорта.

Главное – отсутствовали быстроходные транспорты средних размеров. Вот когда пригодились бы десантные корабли, вопрос о создании которых несколько раз рассматривался в 1920–1930-х гг. Но их строительство так и не было включено в программы судостроения. Не было в достаточном количестве топлива, особенно бензина и угля.

Обстановка осложнялась и тем, что боевые корабли флота участвовали в отражении немецкого наступления на Ленинград. Посылая эсминцы, лидер и канонерские лодки к Гогланду и Ханко, командование флотом «снимало с огневых позиций» несколько батарей 130-мм орудий. К тому же часть моряков была направлена с кораблей в морскую пехоту.

В довоенные годы корабли зимой мало плавали, особенно ночью. Зима – время ремонта. А вот пришлось воевать зимой. Не все научились до войны плавать зимой соединениями, не смогли отработать строй, связь, простейшую сигнализацию для скрытых переговоров по радио.

Бывший командующий ВМБ Ханко генерал-лейтенант С. И. Кабанов вспоминал: «В то же время необходимо определить, что и когда мы начнем уничтожать и, возможно, уже начать постепенное уничтожение. Боевые объекты и техника, подлежащие обязательному уничтожению, известны заранее. Неведомы лишь сроки уничтожения, неизвестно и что сможем увезти, а что останется; не знаем мы и до каких пор нам понадобятся транспорт, перевозящий грузы и людей к пирсам, краны, вагоны, другая техника, средства прикрытия последнего эшелона.

Всего этого не решишь без плана и сроков прихода кораблей в базу. А такого плана, повторяю, не было, и, возможно, если он где-то и был, нам не могли его сообщить, учитывая положение флота, фронта и Ленинграда в ноябре 1941 г. Мы даже не знали, чем флот располагает для вывоза с полуострова ценной боевой техники» [18]18
  С. И. Кабанов.С. 272.


[Закрыть].

Но самое главное – чтобы погрузить защитников Ханко, кораблям необходимо было прорваться из Кронштадта через минные поля, под огнем береговых батарей. Не все корабли дошли до Ханко, не все дошедшие до базы благополучно вернулись в Кронштадт.

Уходя из Таллина и Одессы, командиры кораблей знали, что возвращаться им некуда – оставалось идти только вперед. При походах на Ханко, в глубокий тыл противника, они имели искушение в случае какой-либо опасности вернуться. Именно это и произошло с отрядом М. З. Москаленко.

Если при Таллинском переходе корабли обстреливались только с южного берега, то на переходах с Ханко батареи противника брали наши корабли в вилку.

Штабом КБФ проведение операции планировалось осуществить в течение примерно одной недели тремя отрядами кораблей, которые должны были следовать друг за другом. Однако ряд случаев гибели кораблей и судов вынудил командование флотом отступить от первоначального плана.

Для оперативного прикрытия операции эвакуации Ханко с моря на позиции в устье Финского залива были направлены подводные лодки. В их задачу входило своевременно обнаружить вражеские корабли, донести о них командованию флота и атаковать их в случае приближения к маршруту отряда.

31 октября из Кронштадта на позицию западнее Ханко вышла С-9. Корабли противника так и не были обнаружены. Лодка сама чуть было не погибла во время шторма и вернулась 13 ноября. Щ-324 вышла 2 ноября, 5-го прибыла на позицию. Больше сообщений от нее не поступало. Возможно, лодка погибла на минном заграждении «Апольд».

В светлое время суток корабли должны были прикрывать истребители, взлетавшие с аэродромов Кронштадта и Ханко.

Первый поход отряда кораблей – удачный

30 октября приказом командующего КБФ был сформирован 1-й отряд кораблей для перевозки войск с Ханко. В состав отряда включили минный заградитель «Марти», эсминцы «Стойкий» и «Славный», пять БТЩ: Т-207, Т-210, Т-215, Т-217 и Т-218 и пять катеров «малых охотников» (МО). Возглавил отряд командующий эскадрой вице-адмирал В. П. Дрозд, чтобы лично ознакомиться с условиями проведения операции. Тральщиками командовал командир отряда траления капитан 3-го ранга В. П. Лихолетов, а группой катеров МО – командир дивизиона капитан-лейтенант М. В. Капралов. На минном заградителе «Марти» находился командир отряда заградителей капитан 1-го ранга Н. И. Мещерский. С отрядом должно было следовать звено (3 единицы) торпедных катеров типа Д-3 под командованием капитан-лейтенанта Кастрюлина.

Самый крупный корабль отряда, минный заградитель «Марти» – бывшая императорская яхта «Штандарт», переоборудованная в 1936 г. в минный заградитель. Корабль имел нормальное водоизмещение 5980 т, две паровые машины суммарной мощностью 11 426 л.с. обеспечивали скорость 18 узлов. Минзаг имел мощное артиллерийское вооружение – 4 130-мм орудий, 7 76,2-мм и 3 45-мм зенитных орудия.

«Марти» находился в Ленинграде на ремонте, исправляя повреждения, полученные во время бомбежек корабля немецкой авиацией. Получив приказ готовиться к операции, на корабле срочно заканчивали ремонт, оборудовали трюмы для приемки войск, срезали мачты. Вечером 31 октября (с 20.33 до 22.40) минзаг перешел из Ленинграда в Кронштадт.

Оба эсминца проекта 7У, вступили в строй накануне войны: «Стойкий» в октябре 1940 г., «Славный» – в мае 1941 г.

«Стойкий» находился в Ленинграде. Он стоял у стенки Балтийского завода, устраняя повреждения, полученные 6 октября в результате попадания тяжелого немецкого снаряда. В этот день он с огневой позиции в Ленинградском порту вел огонь по немецким батареям. Противник, в свою очередь, обстреливал корабли своим огнем. 210-мм снаряд угодил в эсминец, пробил насквозь оба борта, прошив погреб боезапаса, и разорвался в воде. Взорвавшиеся 12,7-мм патроны повредили корпус; к счастью, не сдетонировали 130-мм снаряды.

Получив приказ перейти в Кронштадт, эсминец задержался, принимая топливо с крейсера «Киров». В 23.10 31 октября «Стойкий» снялся со швартовов и взял курс на Кронштадт.

На Большом рейде «Стойкий» встал на якорь. К его борту подошел катер, с которого на эсминец поднялись командующий эскадрой вице-адмирал В. П. Дрозд, бригадный комиссар Ф. Г. Масалов, начальник походного штаба капитан 2-го ранга В. М. Нарыков, флагманский штурман эскадры капитан 3-го ранга Л. Е. Родичев, связисты капитан-лейтенант С. В. Фабричнов (флагманский связист эскадры) и старший лейтенант Б. А. Шубников. Походный штаб был развернут в штурманской рубке, и немедленно приступил к работе.

Второй эсминец – «Славный» – находился в Кронштадте, периодически ведя огонь по войскам противника, наступавшим на Ленинград. 31 октября, приняв топливо и воду, эсминец в 21.19 вышел на Большой кронштадтский рейд.

Выход отряда по плану должен был состояться в 21.45 30 октября, чтобы совершить весь переход на Гогланд в темное время суток. Но из-за задержки прибытия эсминца «Стойкий» в Кронштадт он был перенесен.

1 ноября в 2.00 командиры кораблей получили приказ о цели операции – участии в эвакуации Ханко. В 2.40 первыми снялись с якоря тральщики, в 3.00 – минный заградитель, а через 15 минут – эсминцы. При съемке с якоря отряда долго не разводили боны, и кораблям пришлось маневрировать по рейду. В 3.40 боны наконец развели. С проходом боновых заграждений корабли построились в походный ордер. Впереди строем уступа шли четыре БТЩ – Т-207, Т-210, Т-215, Т-217, за ними «Стойкий» под флагом командующего эскадрой. В кильватер за флагманом «Марти» и «Славный». Отряд сопровождали пять катеров МО, один из них шел впереди «Стойкого», остальные по бортам. После того как корабли легли на створ кронштадтских маяков, около 4 часов по приказанию флагмана были поставлены тралы и параваны. Эскадренный ход —12 узлов.

При подходе к острову Сескар «Стойкий» проскочил точку поворота, а повернув, пошел по малым глубинам, близко прижавшись к острову. «Марти», шедший в кильватер, получил с флагмана по УКВ сигнал – «ваш курс ведет к опасности». Но сам «Стойкий», не отворачивая, продолжал идти тем же курсом по глубинам 5–6 м. Поэтому «Марти», имевший осадку около 7 м, описал коордонат вправо и вышел на безопасный курс, оказавшись в стороне от «Стойкого». Дальше минзаг пошел по непротраленной полосе, и только при повороте на новый курс «Марти» смог вступить в кильватер «Стойкому». За 8 часов пройдено 99 миль. Наступает утро, корабли прибыли на рейд северной деревни (в бухте Сууркюля) на острове Гогланд. Первыми в 11.15 встают на якорь тральщики, через 10 минут отдали якоря эсминцы и минзаг, встав по утвержденной диспозиции.

Т-218 и два катера МО задержались в Кронштадте из-за неготовности – не закончили приемку топлива. Три торпедных катера типа Д-3 № 72, 88 и 102 также запоздали. Катера грузили на палубы бочки с бензином. Дело в том, что эти катера, хотя и считались мореходными, имели дальность плавания, даже при экономической скорости 8 узлов, всего 550 миль, а при скорости 11 узлов – 360 миль. То есть без дозаправки они не могли преодолеть путь от Кронштадта до Ханко и обратно. На Ханко бензина не было, пришлось везти его с собой. Катера должны были следовать с Т-218. В 6.00 оперативный дежурный штаба бригады торпедных катеров запросил оперативного дежурного штаба ОВРа, вышел ли Т-218. Последний ответил, что тральщик еще не готов, ждите приказа. Но тут вмешалось командование флотом: в 8.11 был получен приказ начальника штаба флота Ю. Ф. Ралля: «Немедленно выслать ТКА и догнать эскадру на полном ходу». Спустя пять минут – в 8.16 – катера вышли из базы Литке. В 9.45 пост СНИС № 24 сообщил, что районе острова Сескар торпедные катера были атакованы восемью истребителями противника, подожжены пушечно-пулеметным огнем, взорвались и затонули со всеми экипажами. По-видимому, быстрому возникновению пожаров на катерах способствовали бочки с бензином, находившиеся на их палубах. Одной из причин их гибели была несогласованность решений штабов эскадры, флота бригады торпедных катеров, что привело к тому, что катера совершали переход в зоне действия немецких истребителей в светлое время суток.

В 15.35 на рейд Гогланда прибыл Т-218 с одним катером МО. Второй катер, поврежденный на переходе авиацией противника, был оставлен на острове Лавенсари и 3 ноября отбуксирован в Кронштадт.

С наступлением темноты корабли начали сниматься с якоря, и в 18.30 отряд вышел из бухты Сууркюля, затем обогнул Гогланд с юга и взял курс на запад. Переход на Ханко осуществлялся рекомендованными курсами южным фарватером № 1. Стояла лунная ночь, видимость 90–100 кб, ветер юго-западный, 2–3 балла. Тральщики шли строем свернутого или «минного» уступа. «Стойкий», «Славный» и «Марти» шли с поставленными параванами.

На «Стойком» в 1-м машинном отделении вышел из строя турбовентилятор, температура в помещении поднялась до 60°. Только через несколько часов вентилятор запустили.

В интересах противоминной обороны командиры кораблей руководствовались следующими указаниями. При обнаружении плавающей мины по курсу или при получении сигнала с тральщиков о подсечении мины корабль, обнаруживший мину, немедленно передает об этом сигнал на другие корабли, используя радиостанцию УКВ, и обходит мину, удерживаясь в протраленной полосе. После прохода кораблей мину расстреливает один из катеров МО. В случае взрыва мины в трале тральщики смыкают строй на ширину вышедшей из строя части трала и продолжают движение. Замена трала должна была производиться на ходу, после чего ширина строя тральщиков может быть увеличена до прежнего значения. При необходимости какому-либо из тральщиков остановиться он передает об этом сигнал на другие корабли и стопорит ход. Остальные тральщики продолжают движение, за ними следуют охраняемые корабли.

В 23.24 взорвалась первая мина в трале головного Т-210 «Гак». Через 10 минут в 8 милях северо-восточнее маяка Кери трал «Гака» был поврежден взрывом мины. Два других БТЩ подсекли две мины, прошедшие в нескольких метрах от бортов минзага «Марти».

В 2.02 2 ноября, после поворота отряда на курс 225°, на протяжении трех миль в течение четверти часа произошли пять взрывов в тралах, в результате чего с исправным тралом остался только БТЩ-215. Головной «Гак», потерявший трал в районе маяка Кери, во избежание ухудшения точности счисления не вышел из строя и продолжал идти ведущим. Кораблям трудно было удерживаться в узкой протраленной полосе, и в 2.20, при пересечении северной части минного заграждения, в правый параван – охранитель «Марти» – попала мина, которая взорвалась в 7–8 м от борта. Раздался оглушительный взрыв и огромный черный столб воды взметнулся у борта. Корабль качнуло на левый борт, но почти мгновенно столб рухнул на палубу, и образовался крен на правый борт. Минзаг застопорил ход, походный строй отряда нарушился.

Экипаж «Марти» осмотрел помещения и механизмы. Казалось, минзаг получил большую пробоину. Однако через минуту выяснилось, что пробоины нет, но взрыв вызвал на корабле многочисленные повреждения, в том числе достаточно серьезные.

Все котлы сдвинулись с фундаментов, а три котла дали течь; от сотрясения вышел из строя турбогенератор № 2, всюду погас свет; вышли из строя почти все грузоподъемные средства правого борта; в рубке сорвало штурвал с тумбы рулевого управления, и несколько секунд, пока рулевой краснофлотец не перешел на запасной пост, корабль двигался без управления. Силой взрыва был погнут шток цилиндра высокого давления машины, и выправить его вне заводских условий не представлялось возможным. Вышел из строя пожарный насос, были повреждены кормовой и средний дальномеры. Временно вышли из строя телефоны и машинный телеграф. Вышел из строя носовой гирокомпас.

Экипаж быстро устранил неисправности. Генератор № 1 был в готовности к пуску и через 4 минуты дал электроэнергию по всему кораблю. Течь в двух котлах устранили. Однако котел № 3 пришлось вывести. Корабль потерял 25 % мощности. Нужно было обеспечить ход 12 узлов, только в этом случае можно было прийти на Ханко еще затемно.

В 2.30, после исправления повреждений, на «Марти» дали ход и заменили правый параван. Почти одновременно на Т-210 «Гак» был поставлен новый трал и в 2.45 он вышел в голову отряда. Корабли продолжили путь. На подходах к Ханко «Стойкий» уклонился от трех мин.

В 5.18 отряд был встречен канонерской лодкой «Лайне» с лоцманом. Тральщики выбрали тралы и двинулись за лоц-судном. В 7.00 отряд в полном составе прибыл на рейд Ханко.

Минзаг «Марти» с помощью буксиров вошел в гавань и в 8.22 встал у северной стенки под погрузку. Эсминцы встали на якорь на рейде.

Командир базы И. С. Кабанов вспоминал о встрече с командиром отряда вице-адмиралом В. П. Дроздом:

«Мы встретились на пирсе…

Валентин Петрович сказал мне, что пришел за мной. Я спросил его:

– А сколько людей ты возьмешь на корабли?

Он ответил:

– Тысяч пять.

– Возьми пять тысяч, доставь их в Кронштадт. А когда придешь за последними десятью тысячами, возьмешь и меня.

Дрозд внимательно посмотрел на меня, улыбнулся и сказал:

– Приду обязательно» [19]19
  С. И. Кабанов.С. 264.


[Закрыть].

С 11.00 до 12.00 батареи противника в течение часа ожесточенно обстреливали рейд и порт. Ответным ударом артиллерии сектор береговой обороны заставил финнов прекратить огонь – попаданий в корабли не было.

Днем над базой появился финский истребитель английского производства «спитфайер». В воздух поднялись два наших истребителя, и «спитфайер» был сбит старшим лейтенантом Г. Д. Цоколаевым.

Эсминцам пришлось маневрировать на рейде и на ходу принимать гангутцев с катеров и буксиров. Тральщики для принятия на борт войск входили в гавань.

Погрузочные работы на минном заградителе не прерывались. Перед самым походом мачты корабля были срезаны, именно поэтому противник не заметил минзага.

Уведомленное накануне о предстоящем приходе кораблей, командование базы успело провести необходимую подготовку и сосредоточить в порту эвакуируемые войска. Минзаг «Марти» принял на борт 2029 бойцов и командиров, два дивизиона 343-го артполка и всю артиллерию 270-го стрелкового полка: двенадцать 122-мм гаубиц, восемнадцать 76-мм пушек, восемь 45-мм пушек, четыре 122-мм миномета, одиннадцать 82-мм минометов, 4,5 комплекта боезапаса, винтовки, пулеметы. Погрузка была организована недостаточно четко, не был установлен порядок погрузки в зависимости от важности груза и его габаритов. После завершения погрузки минзаг будто уменьшился в размерах, ибо осадка корабля значительно увеличилась – на борт корабля приняли сверх нормы 300 т груза. На «Марти» командный состав армейских частей размещали в каюты комсостава, старшин – в старшинские, сержантов и рядовых – в кубрики и на минной палубе. К 18.30 погрузка на минзаг была закончена.

На эсминцы «Стойкий», «Славный», пять БТЩ и катера МО были погружены 270-й стрелковый полк, военно-морской госпиталь, инвалиды, раненые.

В 19.12 минзаг отдал швартовы и вышел из гавани. В 19.30 с якоря снялись эсминцы, и отряд в 19.43 за лоц-судном направился из Ханко в море. Пройдя исходную точку, он лег на курс 140° и начал переход в Кронштадт. В 20.20 корабли поставили параваны, а в 20.45 БТЩ поставили тралы.

Финны, обнаружив, что на Ханко пробились русские корабли, не только обстреляли их с берега, но и погасили маяки.

На обратном пути по бортам кораблей выставили наблюдателей с длинными шестами. Исключительно хорошая видимость позволила проверить счисления по м. Юссари. В 23.29 в трале Т-217 взорвалась мина, но только в 1.00 3 ноября при осмотре трала обнаружили, что правый параван был оторван взрывом.

За время обратного перехода «Марти» десять раз уклонялся от плавающих мин. Пять раз мины взрывались прямо по носу минзага в тралах лидирующего тральщика. Погнутый шток в результате трения о сальник перегрелся, смазка не помогала, и масло начало гореть. Команда пошла на риск: не останавливая машины, предприняла попытку отжать сальник, и это ей удалось сделать – машина снова заработала на полных оборотах.

Однако вскоре начал греться мотылевый подшипник. Старший инженер-лейтенант В. В. Кравченко определил причину – расплавившийся баббит попал в маслопровод, по которому к шейке вала подавалась смазка. Максимальное охлаждение эффекта не давало. Пришлось сбавить ход корабля и таким образом дойти до базы.

Уже после возвращения в Ленинград, когда «Марти» поставили к стенке судостроительного завода для исправления повреждений, ремонтники удивились тому, как он вообще мог двигаться. Корабль с тяжелыми повреждениями выполнил боевое задание.

В 2.40 3 ноября по кораблям открыла огонь батарея, стоявшая на мысе Юминда. Снаряды упали с недолетом в 5 кб от минзага. «Марти» увеличил скорость, а Т-218, шедший без трала, вышел из строя и совместно с катерами прикрыл его дымовой завесой. Снаряды ложились с перелетами. В 3.24 под кормой Т-210 «Гак» в трале взорвалась мина. На корабле вышло из строя рулевое управление, компасы, сорвало стопор левого якоря. Корма получила погибь, ее сгофрировало. Выйдя из строя, тральщик встал на якорь. В 3.37 обстрел прекратился, попаданий в корабли не было. В 3.50 «Гак» снялся с якоря, его взял на буксир Т-218. Все тральщики при форсировании минных полей потеряли по три комплекта своих параван-тралов (28 штук); только на Т-215 остались два левых трала. Но потерь в кораблях не было. При проводке кораблей за тралами в параванах и тралах взорвались 16 мин.

3 ноября в 8.00 отряд прибыл на Гогланд и встал на якорь на восточном гогландском рейде у той же Северной деревни. Вскоре подошли Т-218 и Т-210 (на нем перешли на ручное управление рулем).

На рейде Гогланда стояли корабли второго отряда, направлявшегося на Ханко, – эсминцы «Суровый», «Сметливый», ледокол «Суур-Тыл», тральщики и катера. С тральщиков первого отряда около 550 человек были пересажены на ледокол «Суур-Тыл», который остался на Гогланде после ухода второго отряда. Тральщик Т-207, с которого 270 человек перешли на ледокол, был передан в состав второго отряда, с которым вышел на Ханко.

За время стоянки сигнальщики дважды – в 16.49 и 17.40 – обнаруживали группы немецких самолетов, на кораблях объявлялась воздушная тревога. Однако немцы не бомбили корабли, проходя стороной.

Ледокол «Суур-Тыл» в охранении Т-210 и Т-217 в 17.25 вышел с Гогланда и направился в Ленинград. В 3.30 4 ноября отряд миновал Большой кронштадтский рейд. В 5.10 при следовании Морским каналом с южного берега открыла огонь немецкая батарея, выпустившая 47 снарядов. Один из них попал в кормовой мостик ледокола, пробил палубу и разорвался в продовольственной кладовой. В 6.22 ледокол и тральщики вошли в закрытую часть Морского канала, а в 7.40 БТЩ встали к военной пристани и к 8.30 закончили выгрузку войск. Т-210 «Гак», поврежденный взрывом, находился в ремонте с 6 до 21 ноября.

Отряд В. П. Дрозда в 17.50 снялся с якоря для перехода в Ленинград. В 17.52 на рейде был обнаружен перископ подводной лодки. Минный заградитель «Марти» открыл по нему огонь ныряющими снарядами, а эсминцы атаковали место обнаружения лодки глубинными бомбами. Спустя две минуты лодка всплыла. Ею оказалась наша «Щ-324», она направлялась на позицию в устье Финского залива, где должна была патрулировать, прикрывая эвакуацию Ханко. Только случайность спасла лодку от гибели. Этот случай показал, что охрана рейда организована плохо.

В 19.05 отряд построился в походный ордер и направился на восток. При подходе к банке Демонстейн и на фарватере, ведущем к Толбухину маяку, был ряд районов, запрещенных для плавания кораблей с осадкой более 6 м. Но «Стойкий» шел по этим районам, и «Марти» пришлось дважды делать коордонат влево, обходя опасные районы, при этом выходя из протраленной полосы. Несмотря на то что на флагмане находился штаб отряда и флагманский штурман, эсминец не учитывал ответственности за идущие ему в кильватер корабли. Имея осадку менее 4 м, он шел по глубинам 5–6 м, а осадка «Марти» – 7 м. Вероятно, «Стойкий» шел прямо, не отклоняясь от курса, потому, что запасы топлива на нем были на исходе.

4 ноября в 1.48 корабли легли на створ Кронштадтских маяков, а в 2.45 вошли в Морской канал. От Толбухина маяка до Ленинграда корабли шли в сплошном льду толщиной 7–10 см. В 4.40 они встали на якорь на Неве. К 8.00 корабли подошли к пристани и начали выгрузку. 4231 человек гарнизона Ханко с личным оружием и боезапасом, а также два дивизиона полевой артиллерии без потерь были доставлены в Ленинград.

Во время операции велась воздушная разведка до устья Финского залива. Истребительная авиация прикрывала стоянку кораблей на Гогланде и Ханко, а также переход в светлое время суток. Артиллерия Ижорского укрепленного сектора была в готовности для подавления батарей противника.

Первый поход на Ханко прошел блестяще, без потерь и серьезных повреждений. Безусловно, большая заслуга в этом офицеров штаба эскадры, и в первую очередь отличного штурмана Л. Е. Родичева. Успех обеспечили также скрытый и быстрый переход отряда, четкое и непрерывное управление кораблями командующим эскадрой. На весь поход из Кронштадта до Ханко и обратно в Ленинград затрачено всего четверо суток. Если бы походы последующих отрядов выполнялись так же четко, гарнизон Ханко мог быть доставлен в Ленинград уже в первой половине ноября.

Один из участников этого похода, командир Т-210 старший лейтенант С. В. Панков считал, что после похода на Ханко трех БТЩ следовало включить в первый отряд, кроме двух эсминцев и минного заградителя «Марти», еще ряд кораблей, в том числе минзаг «Урал», транспорт «И. Сталин», поскольку противник не вел разведку залива, его легкие силы стояли в базах, и имелась возможность перебросить войска быстро, пока он не догадывается об операции.

После ухода отряда с Ханко на позиции 270-го полка встал 219-й стрелковый полк. Брешь в артиллерийской поддержке, возникшую с уходом двух дивизионов 343-го артполка, пришлось заполнить плановыми огнями береговых батарей. Резервы остались нетронутыми. Весь оставшийся гарнизон был переведен на паек по полной норме. Теперь экономить продукты было незачем. Так же поступали и с боезапасом. Комендант сектора береговой обороны и командир 8-й ОСБ получили приказание: на каждый выстрел врага отвечать двумя-тремя выстрелами. Только бензин оставался дефицитом.

По результатам первого похода штаб флота сделал следующие выводы:

движение кораблей между Гогландом и Ханко обнаружено противником, который начал ставить новые минные заграждения и обстреливать корабли береговой артиллерией;

за время операции было много переговоров по УКВ, что дало противнику возможность узнать позывные наших кораблей;

в подобные операции необходимо посылать не менее 10 БТЩ;

желательно иметь на каждом БТЩ достаточное количество запасных параванов, не менее 3–4 пар;

для следующих переходов было бы целесообразно изменить свои курсы следования, так как прежние курсы, по которым осуществлены две операции, стали известны противнику.