Текст книги "Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в."

Автор книги: Александр Зимин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Иван и Михаил Дмитриевичи Кобяковы среди рязанских бояр упомянуты сравнительно поздно[1403]1403
  Впервые М. Д. Кобяков упомянут при покупке земли у своего родича Климентия Яковлевича Кобякова в 1501 г. (Там же. №367).


[Закрыть] (первый – с 1514/15 г., а второй – с 1513/14 до 1518/19 г.).[1404]1404
  Там же. № 375, 377, 379—387.


[Закрыть] Климентий и Михаил (Мишура) Кобяковы привлекались к дознанию в связи с побегом кн. Ивана Рязанского в 1521 г. Они вместе с Василием Кобяковым находились тогда в Рязани во время осады ее татарскими войсками.[1405]1405
  Там же. № 391; РК. С. 67.


[Закрыть] Гридька и Подъюс Ивановичи Кобяковы упоминаются в Рязани в 1531 г.[1406]1406
  РК. С. 76. Их дети и родичи служили в середине XVI в. по Рязани (Тысячная книга. С. 166).


[Закрыть]

К Федору Ольговичу Рязанскому (княжил в 1402 г., вероятно, до 1427 г.) выехал из Большой Орды татарин Кичибей (Василий). От одного из его сыновей (Ивана Коробьи) вели свое происхождение Коробьины, а от другого (Селивана) – Селивановы.[1407]1407
  Родословная книга по трем спискам. С. 189; Иловайский Д. И. Указ. соч. С. 230. Сохранилась жалованная грамота кн. Ивана Васильевича Рязанского (1483—1500 гг.) вдове Ивана Кичибеевича Коробьи и его детям Ивану и Семену (АСЭИ. Т. 3. № 366). Неясно только, почему в купчей 1464—1482 гг. отчество у Ивана Коробьи «Селиванович» (Там же. № 365).


[Закрыть] В 1506 г. упоминается боярин Василий Селиванович.[1408]1408
  Там же. № 346.


[Закрыть] Его сын Григорий служил в 1531 г. в Рязани.[1409]1409
  РК. С. 76, 77. В. Ф. Селиванов и его родичи в середине XVI в. также служили по Рязани (Тысячная книга. С. 166—167).


[Закрыть] По С. Герберштейну, именно Семен Коробьин («Крубин»), подкупленный Василием III, будучи одним из «советников» рязанского князя, предал своего сюзерена и помог великому князю «поимать его».[1410]1410
  Герберштейн. С. 105. См. жалованную грамоту Василия III Семену Ивановичу Коробьину 1523 г.: Акты Юшкова. № 118. С. 100. О Коробьиных см. также: Носов Н. Е. Указ. соч. С. 434.


[Закрыть]

В 1464—1482 гг. упоминается вместе с братом Епифаном рязанский боярин Прокопий Давыдович. Он еще около 1427—1456 гг. был «заездником» рязанского князя. Возможно, в это же самое время он был боярином.[1411]1411
  АСЭИ. Т. 3. № 328, 329, 364. В грамоте № 329 упоминается также Епифан Давыдович, но «родовое письмо» Шиловских его не знает.


[Закрыть] По «родовому письму» Шиловских (середина XVI в.) брат Прокопия Григорий Давыдович был окольничим кн. Ивана Федоровича (1427—1456 гг.).[1412]1412
  Там же. № 352, 354.


[Закрыть] В том же письме есть краткое сведение о происхождении (вероятно, литовском) этого боярского рода. Дядя Прокофия и Григория Тимош Александрович около 1371 г. был боярином кн. Олега Рязанского.[1413]1413
  Там же. № 322.


[Закрыть]

Итак, виднейшие тверские нетитулованные бояре, издавна связанные с Москвой, перешли на службу к Ивану III еще в 1476 г., т. е. задолго до падения независимости Твери. Поэтому в конце XV—первой трети XVI в. они сумели упрочить свои позиции при великокняжеском дворе. Но даже при этом они в московскую Боярскую думу в изучаемое время не попали, числясь по-прежнему (во всяком случае, до 1509 г.) тверскими боярами и окольничими (Тверь после 1485 г. и до начала XVI в. находилась на положении удела наследника престола).[1414]1414
  Б. Н. Флоря объясняет отсутствие их в московской Думе тем, что существовал особый тверской дворец (Флори Б. И. О путях политической централизации Русского государства // Общество и государство феодальной России. М., 1975. С. 289). С этим согласиться трудно.


[Закрыть] Особым доверием Василия III пользовались Карповы, один из которых (Никита Иванович) возглавил важное ведомство оружничего, а другой (Федор Иванович) сделался одним из крупнейших дипломатов и публицистов.

Структура рязанского боярства несколько отличалась от состава бояр Северо-Восточной Руси. Это была замкнутая и небольшая по численности корпорация. В ее среде почти не было представителей титулованной знати (кроме Пронских). Большинство рязанских бояр происходило из ордынских и литовских выходцев, что объясняется порубежным положением Рязанского княжества. Тесных связей с боярством Северо-Восточной Руси у рязанской знати не было.

Сравнительно позднее присоединение Рязани к Русскому государству в 1521 г. существенных перемен в структуре господствующего класса этого края не вызвало. Вердеревские, Измайловы, Кобяковы, Сунбуловы, Коробьины, оставившие на произвол судьбы (как и их тверские собратья по сословию) своего сюзерена, сохранили за собой земли в Рязани. «В число влиятельных боярских родов, – писал М. Н. Тихомиров, – они так и не вошли, но в рязанском крае пользовались большой силой и значением».[1415]1415
  Тихомиров М. И. Россия в XVI столетии. М., 1962. С. 396.


[Закрыть]

Позднее включение Рязани в состав единого Русского государства повлияло на то. что бывшие рязанские бояре и окольничие так и не смогли пробиться в московскую Боярскую думу.

Выезжие иноземцы (Ховрины, Траханиотовы) 

В XV в. на Русь выезжали различные иноземцы, преимущественно из соседних стран, в надежде обрести себе новую родину и положение при дворе. Тяга к великокняжескому двору усилилась к концу XV в., когда Русь вошла в круг первостепенных по значению европейских держав. У московского государя служили выходцы из Великого княжества Литовского и стран Востока. Приезжали купцы из итальянских колоний в Крыму, с которыми Москва вела постоянные торговые сношения. В связи с женитьбой Ивана III на Софье Палеолог в столице Русского государства появились греки. На Русь приезжали также итальянские зодчие, немецкие ученые и мастера. Только немногие из них смогли войти в непосредственное великокняжеское окружение и тем более приобрести думные чины. Обычно путь в Думу для наиболее удачливых из них лежал через дворец и казну (схемы 30, 31).

В начале XV в. на Русь выехали из Сурожа Стефан Васильевич и его сын Григорий Ховра. Сын последнего Владимир Григорьевич уже известен как «гость да и болярин великого князя».[1416]1416
  ПСРЛ. Т. 23. С. 154. О сурожанах см.: Сыроечковский В. Е. Гости-сурожане. М.; Л., 1935. О В. Г. Ховрине см. также: Alef. Р. 116; Веселовский. С. 442—449.


[Закрыть] Он был одним из богатейших людей Руси второй половины XV в. Еще в 1449/50 г. В. Г. Ховрин построил в Москве на своем дворе каменную Воздвиженскую церковь.[1417]1417
  ИЛ. С. 43. В. Г. Ховрин «на Симонове поставил церковь кирпичную Преображение... да в пределах собор архистратига Михаила... и ограду кирпичную около монастыря» (АСЭИ. Т. 3. № 479). В Устюжском своде он называется казначеем [ПСРЛ. Т. 37. С. 88].


[Закрыть] Он был тесно связан с виднейшим боярином князем Юрием Патрикеевичем. В 1457 г. упоминается среди послухов в данной этого князя, а дочь Ховрина была замужем за сыном Юрия Патрикеевича Иваном. В 1458 г. Владимир Григорьевич выступал в качестве послуха в меновной В. Т. Остеева, племянника боярина времен Василия II. Около 1468—1478 гг. послушествовал он и в купчей великокняжеского дьяка Степана Бородатого. Около 1462—1478 гг., около 1463 г. и около 1465—1469 гг. в качестве боярина присутствовал на докладе у Ивана III. Около 1470—1485 гг. подписал жалованную грамоту, выданную Ф. М. Киселеву. Князь Юрий Васильевич Дмитровский около 1471 г. был должен Ховрину 380 руб. с полтиной. В 1473 г. Владимир Григорьевич (вместе с сыном Иваном Головой) руководил постройкой Успенского собора в Москве. Около 1479 г. кн. Андрей Васильевич Вологодский распорядился в своем завещании отдать ему 45 руб., а его детям – Голове и Дмитрию – 24 руб. Последний раз в источниках упоминается под 1480 г.[1418]1418
  АФЗХ. Ч. 1. № 30, 126; АСЭИ. Т. 1. № 386, 398; Т. 2. № 370, 374, 375 (в издании акт датирован 1463 г.), 381; РИИР. Вып. 2. С. 56; ДДГ. № 68. С. 221; № 74. С. 276; ИЛ. С. 85; ПСРЛ. Т. 12. С. 199. В семье Головиных хранилось евангелие 1470 г. с надписью В. Г. Ховрина (К[азанский] П. Родословие Головиных, владельцев села Новоспасского. М., 1847. С. 11). Веселовский сомневался в древности надписи (Веселовский. С. 444).


[Закрыть] Судя по характеру деятельности, Владимир Григорьевич исполнял обязанности казначея. Владел землями в Московском и Дмитровском уездах. У него было пять сыновей – Иван Хозюк, убитый во время паломничества в Иерусалим, Иван Голова (крестник Ивана III, женатый на дочери кн. Д. Д. Холмского), Иван Третьяк, Иван Четвертак и Дмитрий.

Иван Голова, упоминавшийся еще в 1473 г., был, вероятно, постриженником Симонова монастыря.[1419]1419
  АСЭИ. Т. 3. № 479; Ивина. С. 75.


[Закрыть] В 1503 г. кн. Иван Борисович Рузский завещал ему 22 руб.[1420]1420
  ДДГ. № 88. С. 351.


[Закрыть] Дочери Головы вышли замуж: Марья – за князя И. Д. Пронского, Евдокия – за И. В. Хабара. Из двух его сыновей старший, Петр, стал казначеем, младший, Иван Скряба, рано умер.

Дмитрий Владимирович был казначеем, во всяком случае с осени 1491 по конец 1509 начало 1510 г.[1421]1421
  По Ш, был казначеем с 1494/95 г., умер в 1509/10 г. По Б, был казначеем с 1494/95 г. в течение 16 лет. В Государеве родословце о думных и дворцовых должностях его не говорится (Род. кн. Ч. 2. С. 270). О Д. В. Ховрине см.: Савва В. И. О Посольском приказе в XVI в. Харьков, 1917. Вып. 1. С. 272. По Шереметевскому и Беляевскому спискам, имел прозвище «Овца». Веселовский считал, что казначеем был Д. В. Овца, предок постельничего 70-х годов XVI в. И. Д. Овцына, а не Ховрин (Веселовский. С. 459).


[Закрыть] В источниках он впервые упоминается около 1489 г., а уже в 1491 г. к нему в казну посылались дипломатические документы. В ноябре 1491 г. Д. В. Ховрин участвовал в приеме имперского посла Юрия Делатора (де ля Торна). В 1490/91 г. вел переговоры о мире со шведским послом. С конца 1492 г. Дмитрий Владимирович фактически руководит всеми переговорами с Литвой. У него (и у дьяков) находились ларцы, в которых хранилась великокняжеская казна. В 1489 г. и регулярно с 1500 по 1509 г. ведет сношения с Крымом и другими восточными странами. В 1501 г. вел переговоры с венгерским послом. В 1498 г. помещен в заключительной части списка древних чинов (после окольничих). Где-то между 1494 и 1499 гг. он выступал в качестве «сидельца» и «шурина» при составлении завещания кн. Ивана Юрьевича Патрикеева.[1422]1422
  Сб. РИО. Т. 35. С. 75, 114—117, 123, 124, 148—152, 154, 269, 270, 273, 284 288, 298, 300, 304—306, 314—325, 350, 358, 376, 377, 390, 393, 403—405, 459—462, 480, 483—486, 489; Т. 41. С. 83—85, 290—292, 395 и др.; Т. 95. С. 14—15, 18, 24, 55, 56, 64, 67; ПДС. Т. 1. Стб. 66; АЗР. Т. 1. № 186; Описи Царского архива. С. 118; ДДГ. № 86. С. 349; № 89. С. 362—363; Шмидт. С. 273. Сохранился сударь, сделанный женой Д. В. Ховрина в сентябре 1495 г. (Николаева. № 48. С. 63—64).


[Закрыть]

В земельных актах, за единственным исключением, о его казначействе не упоминается. Ему докладывали судебные и кабальные поземельные дела около 1488—1490, 1497/98, 1499/1500 гг. и в мае 1501 г. При этом его чин не назывался. В конце 1495 г. ездил в свите Ивана III в Новгород. В 1497 г. («боярин») был послан с ответственной миссией от Ивана III к митрополиту Симону. Присутствовал среди «бояр» на докладе великому князю Дмитрию в феврале 1498 г. и великому князю Василию около 1499—1502 гг. (в последнем случае назван казначеем среди «бояр»). В декабре 1505 г. сообщил царевичу Петру о предполагаемом браке его с сестрой великого князя. В апреле 1508 г. Дмитрий Владимирович проводил судебное разбирательство по земельному спору между князьями Кемскими. В августе 1507 г. он «приказал» грамоту, выданную Устюжскому Успенскому собору. До декабря 1508 г. он вел переговоры между Литвой и Крымом. Упоминается (как казначей, а не боярин) во время похода Василия III в Новгород и Псков, начавшегося в сентябре 1509 г. Он же в Новгороде вел переговоры в 1509/10 г. со Швецией.[1423]1423
  АСЭИ. Т. 1. № 536. (1488/89 г.), 540 (около 1488—1490 гг.), 628; Т. 2. № 416; Т. 3. № 250—251 (май 1501 г.), 276 (1499/1500 г.), 475; ПСРЛ. Т. 28. С. 160; ГБЛ. Ф. 256 (Собр. Румянцева). № 255. Л. 503 об.; Румовский И. Описание Великоустюжского Успенского собора. Вологда, 1862. С. 63—65; Сб. РИО. Т. 35. С. 489 и др.; Т. 95. С. 14—15, 24 и др. (ср. под 1494 г. – Сб. РИО. Т. 35. С. 123); РК. С. 44; Описи Царского архива. С. 119.


[Закрыть] Боярином в узком смысле слова, очевидно, не был.[1424]1424
  Сведения о его «боярстве» очень туманны. Они заключаются в формуле: «а у великого князя были бояре Яков Захарьич да казначей Дмитрей Володимерович» (АСЭИ. Т. 1. № 628. С. 541, около 1499—1502 гг.; Т. 2. № 416. С. 449, 1498 г.). Но в данном случае речь идет об участии Ховрина в делах думской (боярской) комиссии, а не о боярском звании. В разряде 1495 г. он назван последним в списке «бояр» (после М. Я. Русалки) без упоминания о казначействе, но, может быть, боярином не был (РК. С. 24). Сходны и известия посольских книг. Так, в январе 1501 г. он назван просто казначеем наряду с боярином Юрием Захарьичем и глухо среди «бояр» (Сб. РИО. Т. 35. С. 303—304, 306).


[Закрыть] К 1516 г. он уже умер.[1425]1425
  АФЗХ. Ч. 1. № 60 (упоминаются уже земли его сына).


[Закрыть] Владел землями в Московском уезде и Бежецкой пятине Новгорода.[1426]1426
  ДДГ. № 95. С. 391; АФЗХ. Ч. 1. № 153. В 1506 г. купил в Московском уезде сельцо Сырешево (АРГ 1505—1526 гг. № 17; НПК. Т. 6. Стб. 572, 574).


[Закрыть]

Старший племянник Дмитрия Владимировича, Петр Иванович Головин, пошел по его стезе. В конце 1518 г. он присутствовал на приеме посла Ф. да Колло. Уже в 1519 г. упоминается как казначей. Но, вероятно, им был значительно раньше, еще в походе на Смоленск в конце 1512 г. шел «с казною», т. е. был казначеем.

Вспомним, что около 1510 г. прекращает свою деятельность в казне его дядя. Следующие сведения о П. И. Головине как о казначее относятся к осени 1527 г., когда он оставлен в Москве вместе с кн. Б. И. Горбатым и М. Ю. Захарьиным оборонять столицу во время набега Ислам-Гирея. В 1529 г. он участвует в сношениях с Турцией. Головин упоминается вместе с другими близкими к великому князю лицами во время предсмертной болезни Василия III. Он был женат на княжне М. В. Одоевской. Владел землями в Каширском уезде (1525/26 г.). Был близок к Шуйским.[1427]1427
  ПДС. Т. 1. Стб. 413, 419; ПСРЛ. Т. 34. С. 16; РК. С. 49, 51; Дунаев. Максим Грек. С. 26; ПСРЛ. Т. 6. С. 269—270; К[азанский] П. Село Новоспасское. М., 1847. С. 115—116; АРГ 1505—1526 гг. № 270; Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного. М., 1960. С. 250. В правой грамоте 7 августа 1530 г. помещена «выпись» казначея П. И. Головина на рыбную ловлю (АЮ. № 18. С. 37). О близости к Шуйским см. также жалобу старцев Изосиминской пустыни на кн. А. М. Шуйского и сыновей П. И. Головина Михаила и Петра от августа 1538 г.: ГБЛ. Ф. 303 (АТСЛ). Кн. 539. Л. 270—273.


[Закрыть]

И. И. Третьяков, двоюродный брат П. И. Головина, как печатник прикладывал печать к духовной записи Василия III 1523 г. Выступал одним из поручителей по кн. М. Л. Глинском в феврале 1527 г. Возможно, он был печатником еще в 1520 г., когда участвовал в заседаниях Боярской думы.[1428]1428
  ДДГ. № 100. С. 415; СГГД. Ч. 1. № 155. С. 428; Лихачев. С. 176. У И. И. Третьякова хранился ящик 82 с документами Государственного архива и «ящичек липов» в ларце 122 (ГАР. С. 57, 63, 251, 286).


[Закрыть] К 1538 г, он стал казначеем и пробыл в этой должности до начала 1549 г. Известно также, что И. И. Третьяков давал под проценты («росты») деньги.[1429]1429
  См. завещание вдовы кн. Ф. И. Стригина 1513 г.: АРГ 1505—1526 гг. № 108.


[Закрыть]

Головины-Третьяковы были образованной семьей. С ними переписывался Иосиф Волоцкий.[1430]1430
  Послания Иосифа Волоцкого. С. 187 и след.


[Закрыть] Но по взглядам своим они, очевидно, примыкали к нестяжателям. Во всяком случае, И. И. Третьяков постригся в Кирилло-Белозерском монастыре.[1431]1431
  Род. кн. Ч. 2. С. 274. «Повелением» И. И. Третьякова в 1507 г. расписано Михаилом Медоварцевым и Феодосием, сыном Дионисия, евангелие (ГПБ. Погод. № 133). См. об этой рукописи: История русского искусства. М., 1955. Т. 3. С. 599—600.


[Закрыть]

Братья Юрий и Дмитрий Мануйловичи Траханиоты, греки по национальности, принадлежали к числу «слуг» Софьи Палеолог. Выехали они вместе с нею на Русь в 1472 г.[1432]1432
  Род. кн. Ч. 2. С. 276. Биографические сведения о Траханиотах, Ласкаревых и Ларевых (Ралевых) см.: Hӧsch Е. Die Stellung Moskoviens in den Kreuzugsplänen des Abendlandes // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. München, 1967. Bd. 15. H. 3. S. 330—336; см. также: Скржинская E. Ч. Кто были Ралевы, послы Ивана III в Италию // Проблемы истории международных отношений. Л., 1972. С. 267—281.


[Закрыть] Юрий Мануйлович («Старый») подвизался главным образом на дипломатическом поприще.[1433]1433
  Еще в 1469 г. Юрий Малый приезжал на Русь по поводу предполагавшейся женитьбы Ивана III на Софье (ПСРЛ. Т. 8. С. 154; Т. 28. С. 119). Д. Барьбьери сомневался в том, что посланный им в Рим «Юрий Грек» был Юрием Траханиотом (Barbieri G. Milano е Mosca nella politica del Rinascimento. Bari, 1957. P. 46—47).


[Закрыть] Юрий Грек четырежды ездил с посольством к императору: в 1485—1486 гг., в марте 1489—июле 1490 г., в августе 1490—августе 1491 г., апреле 1492—июле 1493 г. Участвовал он и в приемах имперских послов в Москве. В 1500 г. он и его брат Дмитрий считались боярами Софьи. О его идейной позиции в конце XV в. можно судить по записи им «речей посла цесарева» (посла де ля Торна в 1492 г.), в которой расхваливался «шпанский король», доказавший свое благочестие сожжением еретиков.[1434]1434
  ПДС. Т. 1. Стб. 14, 24, 34, 65, 69, 82, 114; ПСРЛ. Т. 28. С. 155—157. 159; РК. С. 16: Рутенбург В. И. Итальянские источники о связях России и Италии в XV в. // Исследования по отечественному источниковедению. М.; Л., 1964. С. 460—461; Седельников А. Д. Рассказ 1490 г. об инквизиции // Тр. комиссии по древнерусской литературе. М., 1932. Т. 1. С. 49—50.


[Закрыть]

Брат Юрия Дмитрий Траханиот не был столь известен при дворе (был боярином великой княгини Софьи). Во время похода на Тверь в 1485 г. Дмитрий Грек оставался среди бояр в Москве.[1435]1435
  Р. С. 27; РК. С. 20. По Ш, боярин.


[Закрыть] Он был связан с кружком новгородского архиепископа Геннадия. Ему принадлежит «Извещение на восьмую тысячу» (1488/89 г.) – памятник, идейно близкий Геннадиевскому кружку.[1436]1436
  ГПБ. Q XVII. № 15. Л. 382—385; ГБЛ. Ф. 304 (Троицкое собр.). № 730. Л. 485.


[Закрыть] В некоторых списках ему приписывается и «Повесть о белом клобуке».

Влияние Траханиотов при дворе Василия III было значительным. Это видно хотя бы по тому факту, что их родич Нил Гречин стал тверским епископом (в августе 1509 г.).

Наиболее крупной политической фигурой был, очевидно, сын Дмитрия Юрий Траханиот (в отличие от своего дяди он носил прозвище «Малый»). По словам Герберштейна, это был «главный советник» великого князя. Ю. Д. Грек выехал на Русь, как и его отец, в 1472 г., но, очевидно, еще в молодые годы. В 1495 г. он упоминался среди великокняжеских постельников. В феврале 1500 г. «Юшка Малой» присутствовал вместе с отцом и дядей на свадьбе кн. В. Д. Холмского. В том же году он был отправлен с посольством в Данию. Еще при жизни Ивана III он стал печатником (конец 1503 г.). В этом чине он присутствовал в 1506 г. на свадьбе сестры Соломонии Сабуровой. В декабре 1505 г. сообщил царевичу Петру о предполагаемом его браке с сестрой великого князя. В 1505 г., по слухам, именно Юрий Дмитриевич Траханиот подал Василию III совет не жениться на иноземке, рассчитывая на то, что «государь возьмет в супруги его дочь».[1437]1437
  Герберштейн. С. 38, 65; РК. С. 16, 26; ПСРЛ. Т. 28. С. 332; ДДГ. № 89. С. 362—363; ГБЛ. Ф. 256 (Собр. Румянцева). № 255. Л. 503 об.


[Закрыть]

Во время сентябрьского похода Василия III в 1509 г. в Новгород, а позднее во Псков, он в качестве казначея оставлен в Москве, тогда как Д. В. Ховрин сопровождал великого князя. Вскоре после этого Ю. Д. Траханиот стал единственным казначеем.[1438]1438
  РК. С. 44. По Герберштейну, Ю. Траханиот был казначеем еще в 1505 г. (Герберштейн. С. 38), но это ошибка.


[Закрыть] Впрочем, уже в 1512 г. снова появляется второй казначей – П. И. Головин (племянник Д. В. Ховрина).

Постепенно в руках Юрия Малого сосредоточиваются важнейшие дипломатические дела – переговоры с Империей (1517, 1518 гг.), с Турцией (1513, 1514, 1515, 1518 гг.) и Орденом (1517, 1519, 1520 гг.). Сношения с Турцией он вел еще и потому, что турецкими посланниками были обычно греки, да и греческий вопрос вообще, наверное, волновал Юрия Малого. Последний раз он упомянут в мае 1522 г. как лицо, которое вело переговоры с Турцией.[1439]1439
  ПДС. Т. 1. Стб. 223, 425; Сб. РИО. Т. 35. С. 509—514, 532, 533, 541; Т. 53. С. 11, 34, 39, 87, 200; Т. 95. С. 84, 96, 189, 530; Дунаев. Максим Грек. С. 34. У Юрия Малого, как и у Ф. Карпова, был слуга-татарин (Сб. РИО. Т. 95. С. 395).


[Закрыть]

Меньше известно об участии Ю. Д. Траханиота во внутриполитических делах. В июне 1510 г. ему докладывались владельческие споры на Двине. В 1511 г. он в качестве казначея послал грамоту белозерским таможенникам, чтобы они выдали известную сумму денег одному митрополичьему монастырю. Следовательно, к распоряжению финансами Юрий Малый имел самое непосредственное отношение. В январе 1511 г. он с другими «боярами» подписал крестоцеловальную охранную грамоту Василию Шемячичу. В 1517 г. ему было поручено довольно щекотливое поручение – отправиться к Шемячичу и провести расследование по обвинению его в измене. В августе 1521 г. он вел следствие по делу о побеге кн. Ивана Ивановича Рязанского. По мнению Герберштейна, Юрий Малый был «муж выдающейся учености и многосторонней опытности». В 1502 г. он купил сельцо Михнево.[1440]1440
  АЮ. № 14. С. 27—28; АФЗХ. Ч. 1. №295; ЦГАДА. Ф. 197 (Собр. Малиновского). Портф. 2. № 36; АСЭИ. Т. 3. № 48-а (С. 74, № 86), 391; АИ. Т. 1. № 124. До 1510 г. ему «за соболь» завещал 30 алтын П. М. Плещеев (АРГ 1505—1526 гг. №59).


[Закрыть]

Падение Юрия Малого связано со сложными перипетиями русско-турецких отношений. Герберштейн рассказывает, что за три года до его приезда в Москву (вторичного, т. е. за три года до 1526 г.) турецкий султан ходатайствовал перед Василием III о возвращении из России греческого купца («фрязина») Марка.[1441]1441
  О Марке см. в переговорах 1522—1523 гг. (Дунаев. Максим Грек. С. 40, 52). В Государственном архиве хранились дела «Марковы Грековы» (ГАР. С. 50 (ящик 42), 204).


[Закрыть] Марк якобы был «схвачен и убран с глаз долой», ибо он, как и Максим Грек, говорил об «испорченности русских богослужебных книг». К их мнению примкнул и Юрий Малый. Поэтому великокняжеский казначей и присоединился к просьбе об освобождении Марка, он был «немедленно за это отрешен от всех должностей».[1442]1442
  Герберштейн. С. 65.


[Закрыть] И действительно, после мая 1522 г. Юрий Малый в источниках уже не встречается,[1443]1443
  В 1525/26 г. его вдова дала земельный вклад (село Московского уезда) в Чудов монастырь (ЦГАДА. Ф. 281 (Грамоты Коллегии экономии). Москва. № 12/7154). О Ю. Д. Траханиоте см. также: Савва В. И. Указ. соч. Вып. 1. С. 272—273. О владениях Траханиотов Московского уезда см также: АСЭИ. Т. 1. №624; ПКМГ. Ч. 1, отд. 1. С. 186—187.


[Закрыть] хотя Герберштейн и прибавляет, что позднее «милость была ему возвращена, но он приставлен был к другой должности». Гнев Василия III на Юрия Малого был особенно силен еще в связи с тем, что супруга последнего, равно как и супруга постельничего Якова Мансурова, уверяла, что Соломония еще до своего пострижения говорила им о своей беременности. Узнав об этом слухе, великий князь повелел наказать кнутом жену Юрия Малого.[1444]1444
  Герберштейн. С. 38. В Государственном архиве хранилась «сказка Юрья Малово и Степаниды резанки... и иных про немочь великие княгини Соломаниды» (ГАР. С. 50 (ящик 44), 205—206). В ящике 26 находились какие-то материалы «о людех Юрья Малово» (Там же. С. 42).


[Закрыть] Так или иначе, но окончательное падение Юрия Малого трудно не связать с теми обстоятельствами, которые погубили и его единоплеменника, Максима Грека, т. е. с турецкими отношениями и вопросом о втором браке Василия III.

Сын Ю. Д. Траханиота Иван был женат на дочери кн. И. Сицкого. В. Ю. Траханиот по традиции в 1547 г. – боярин великой княгини.[1445]1445
  Лихачев. Заметки. С. 94; Назаров В. Д. О структуре «Государева двора» в середине XVI в. // Общество и государство феодальной России. М., 1975. С. 52.


[Закрыть]

Траханиоты были не единственными греками в окружении Василия III. Еще в 1496 г. на Русь выехал от венгерского короля Матвея Корвина «боярин из Царяграда» Федор Дмитриевич Ласкарь с сыном.[1446]1446
  ПСРЛ. Т. 28. С. 160; Т. 15. Стб. 502; Род. кн. Ч. 2. С. 275; Лихачев. С. 397.


[Закрыть] Его сын Дмитрий Ласкирев подвизался на дипломатическом поприще. Так, в Государственном архиве хранился «список з грамоты з докончальные, какова послана грамота г датцкому королю Ивану, з золотою печатью, з Дмитреем Ласкиревым». В марте—декабре 1514 г. он возглавлял посольство к императору Максимиллиану, откуда вернулся с договорной грамотой. В 1519/20 г. Чудов монастырь купил у него сельцо Московского уезда. В 1528 г. выступал одним из поручителей по князьям А. М. и И. М. Шуйским. Его сын Михаил в середине XVI в. был дворовым сыном боярским по Москве.[1447]1447
  ГАР. С. 54 (ящик 62), 232—233; ПДС. Т. 1. Стб. 176; ПСРЛ. Т. 8. С. 258; Т. 28. С. 347, 350; ЦГАДА. Ф. 281 (Грамоты Коллегии экономии). Москва. № 8/7150; СГГД. Ч. 1. № 156. С. 430; Тысячная книга. С. 124. Со слов Д. Ф. Ласкирева в 20-х годах XVI в. записана легенда о видении образа Спаса царю Мануилу (ГБЛ. Ф. 113 (Собр. Иосифо-Волоколамского монастыря). № 491. Л. 184—185). К 1531/32 г. относится его купчая на с. Старое Глебовское Юрьев-Польского уезда (ЦГАДА. Ф. 281 (Грамоты Коллегии экономии). Юрьев. 8/4558).


[Закрыть]

В придворной среде известны были и греки Ларевы. В 1485 г. на Русь выехал Иван Раль Палеолог с детьми.[1448]1448
  ПСРЛ. Т. 27. С. 287.


[Закрыть] В 1488—1490 гг. его дети Дмитрий и Мануил Ларевы уже ездили с посольством в Италию, Д. Ларев ездил также в Данию в 1493 г. Из следующего посольства Д. Ларев вернулся только к осени 1504 г.[1449]1449
  Там же. С. 288, 289, 294; Сб. РИО. Т. 41. С. 80, 538.


[Закрыть] Один из Ларевых – Иван Фомич был женат на дочери Меньшого Путятина.[1450]1450
  ЦГАДА. Ф. 281 (Грамоты Коллегии экономии). Коломна. № 7/6317 (1544—1545 гг.). См. также: Скржинская Е. Ч. Указ. соч. С. 267—281.


[Закрыть] Дмитрий Иванович и Мануил Ларевы упоминаются в разрядах под 1495 г., а первый из них – и в походе 1505 г.[1451]1451
  РК. С. 25, 36.


[Закрыть]

Греком был также печатник Мануил Ангелов. В 1493/94 г. М. Ангелов ездил с посольством в Венецию и Милан. В 1500 г. он присутствовал на бракосочетании кн. В. Д. Холмского. В 1509 г. называется печатником.[1452]1452
  ПСРЛ. Т. 20, ч. 1. С. 359; РК. С. 16, 44; Сб. РИО. Т. 35. С. 489.


[Закрыть]

Заканчивая обзор старомосковских боярских семей, можно отметить, что их представители в равной мере участвовали как в работе Думы, так и в дворцовых учреждениях. Принципиальной разницы в характере деятельности, скажем, Г. Ф. Давыдова и М. Ю. Захарьина не было никакой. Оба они выступали и как военачальники, и как участники дипломатических переговоров, и как судьи высшей инстанции. Но чаще для рядовой дворцовой службы брались представители менее видных боярских семей. Думные люди меньше принимали участие в судебно-административной повседневной практике, а также в решении поземельных и финансовых дел. Их функции по преимуществу сводились к военной службе, а также к наместнической, реже дипломатической. Подавляющее большинство думцев восходит к боярским родам, занимавшим командные позиции еще в Московском княжестве XIV—начала XV в.

Заключение

После того как выше был рассмотрен состав Боярской думы в его органическом единстве с историей Государева двора и военно-административная деятельность ее членов и их родичей, настало время подвести итоги исследованию.

Во второй половине XV—первой трети XVI в. в работе Боярской думы, или «бояр», как тогда говорили, принимали участие как думные чины, так и лица дворцовой администрации.

В Думу тогда входили всего два «чина» – бояре и окольничие. Правда, в 1517 г. И. Ю. Поджогин называется сыном боярским, «которой у государя в думе живет».[1453]1453
  Сб. РИО. Т. 53. С. 40.


[Закрыть] Обычно на это свидетельство ссылаются, когда говорят о зарождении чина «думных дворян». Но известие о Шигоне стоит совершенно одиноко. Следующее сведение о таких «дворянах» (1553 г.) относится к А. Адашеву и Иг. Вешнякову, также царских фаворитах (вставка в Царственную книгу).[1454]1454
  ПСРЛ. Т. 13. С. 523.


[Закрыть] Только к 1564 г. можно говорить о том, что чин думных дворян сформировался.[1455]1455
  См. подробнее: Лихачев Н. П. Думное дворянство в Боярской думе XVI столетия // Сб. Археологического ин-та. СПб., 1898. Кн. 6. С. 10.


[Закрыть] До этого речь шла о персональном участии великокняжеских фаворитов в думских делах.

По духовной Василия II около 1461/62 г., накануне смерти великого князя, в его Думу входили: князь Иван Юрьевич (Патрикеев), Иван Иванович (Кошкин) и Василий Иванович (Китай Новосильцев), Федор Васильевич (Басенок) и Федор Михайлович (Челядня).[1456]1456
  ДДГ. № 61. С. 198.


[Закрыть] Сверх этих пяти человек в 60-х—первой половине 70-х годов XV в. в различных источниках среди бояр упоминаются кн. Василий Иванович Оболенский, кн. Дмитрий Иванович Ряполовский, кн. Иван Васильевич Стрига Оболенский, Григорий Васильевич Криворот, Владимир Григорьевич Ховрин, Иван Федорович Старков.[1457]1457
  Князь И. А. Звенигородский, боярин последних лет правления Василия Темного, при Иване III в Боярскую думу вряд ли входил (с апреля 1463 г. он князь-наместник во Пскове).


[Закрыть]

В Думу, следовательно, тогда входили примерно 10—11 человек (пятеро из них были старомосковскими княжатами). Эта цифра не дает представления о единовременном составе Думы, ибо сохранившиеся источники плохо поддаются точной хронологизации.

Названные бояре в той или иной мере содействовали победе Василия Темного над Дмитрием Шемякой во время феодальной войны второй четверти XV в. Среди наиболее активных сторонников московского великого князя летописи называют князей Ряполовских, князей Василия Ивановича и Ивана Стригу Васильевича Оболенских, Ф. В. Басенка, И. В. Ощеру, М. Я. Русалку Морозова, Ю. Ф. Кутузова, Ф. Г. Товарка, М. Б. Плещеева. Видными деятелями последних лет правления Василия II были кн. И. Ю. Патрикеев и Ф. М. Челяднин.

Об окольничих в 60-х—первой половине XV в. у нас сведений нет.

Вероятно, в связи с Новгородскими походами и, во всяком случае, к 1475 г. состав Думы значительно обновился. Из старых бояр в ней оставались только И. Ю. Патрикеев, кн. И. В. Стрига, В. И. Китай, В. Г. Ховрин (последний только до 1478 г.). Некоторое время в Думе заседал П. Ф. Челяднин (возможно, около 1465—1474 гг. и, несомненно, в 1477—1478 гг.).

Наиболее ранний список бояр времен Ивана III помещен в записи, которой открывается Государев разряд, – о походе миром великого князя в Новгород в октябре 1475 г. В ней названы сопровождавшие Ивана III бояре: кн. Иван Юрьевич (Патрикеев), Федор Давыдович (Хромой), Василий Федорович Образец, Петр Федорович (Челяднин), кн. Иван Булгак, кн. Данила Щеня, Василий и Иван Борисовичи (Тучко Морозовы), Григорий Васильевич Морозов, кн. Александр Васильевич Оболенский, Василий Китай и окольничие: Андрей Михайлович (Плещеев) и Иван Васильевич Ощера.[1458]1458
  РК. С. 17; Р. С. 19—20; ИЛ. С. 92.


[Закрыть] Сведения о кн. И. Ю. Патрикееве, Федоре Давыдовиче, П. Ф. Челяднине и В. И. Китае подтверждаются актами, а о И. Б. Морозове – летописью (1475 г.). Данные о А. М. Плещееве и И. В. Ощере не противоречат другим источникам. Но вот кн. Иван Булгак в разрядах и других документах боярином не называется. Нет его и в Хронографическом списке бояр 1498 г. (февраль 1498 г.; правда, вскоре после составления списка Иван Булгак умер). Самое странное, что в разрядах, несмотря на многочисленные упоминания, вплоть до 1512 г.[1459]1459
  РК. С. 49.


[Закрыть] не называется боярином прославленный полководец Данила Щеня.[1460]1460
  В делах о сношениях с Империей есть единственное упоминание о боярстве Данилы Щени.


[Закрыть] Нет его и в Хронографическом списке. После 1475 г. в разрядах нет упоминаний о боярстве кн. А. В. Оболенского, хотя в списке 1498 г. он помещен.[1461]1461
  Шмидт. С. 272—273.


[Закрыть] В. Ф. Образец назван боярином только в летописном рассказе о походе на Тверь в 1485 г.[1462]1462
  ПСРЛ. Т. 15. Стб. 500.


[Закрыть] Нет упоминаний о боярстве Г. В. Морозова. Не вполне ясен вопрос о боярстве В. Б. Тучко Морозова. Он и его брат Иван в пространных разрядах названы Бороздиными, но это ошибка.

Нехватка сохранившихся источников не позволяет окончательно решить вопрос о записи 1475 г. Но ее общий характер, сходный с аналогичными записями (1495 г. и др.), и наличие бесспорных бояр в ее тексте пока склоняют нас к признанию ее достоверной.

Итак, к 1475 г. в Думу вошли кн. А. В. Оболенский (умер в 1501 г.), кн. И. В. Булгак (умер в 1498 г.), кн. Д. В. Щеня (последний раз упомянут в 1515 г.), И. Б. и В. Б. Тучко Морозовы («поиманы» в 1485 г.), Ф. Д. Хромой (сошел со сцены в 80-е годы, во всяком случае до 1492 г.), Г. В. Морозов (до 1490 г.). Затем в 1476 г. боярином стал И. Ф. Товарков (до 1481 г. или даже до 1486 г.), а к 1479 г. – кн. Д. Д. Холмский (последний раз упомянут в 1493 г., но, может быть, жил еще в течение ряда лет) и Яков Захарьич (умер в 1510 г.).

Окольничими к 1475 г. стали А. М. Плещеев (до 1484 г.). и И. В. Ощера (до 1479 г.), к 1476 г., очевидно, Юрий Шестак (до 1489 г.). Новые пополнения в значительной степени являлись наградой за участие в присоединении Новгорода. Как можно заметить, в Думе 60—70-х годов XV в. незаметно еще преобладания титулованной знати.

В самом начале 80-х годов ряд бояр и окольничих попадает в опалу. В росписи 8 апреля 1483 г. (так называемая Поганая книга) перечислены послужильцы из распущенных дворов кн. И. Ю. Патрикеева, кн. С. И. Хрипуна Ряполовского, И. И. Салтыка Травина, И. Б. и В. Б. Тучко Морозовых, М. Я. Русалки Морозова, А. К. Шеремета и В. Ф. Образца. К ним надо добавить и послужильцев И. Д. Руна. С. Б. Веселовский считал, что опала произошла еще «перед 1481 г.», так как ее следы есть в духовной B. Б. Тучка, якобы умершего в 1481 г., а в духовной И. И. Салтыка (1483 г.) о ней нет и помину. Саму опалу Веселовский связывал с борьбой придворных партий, разгоревшейся во время стояния на Угре 1480 г.[1463]1463
  РИБ. Т. 22. Стб. 27, 29—30; Самоквасов Д. Я. Архивный материал. М., 1905. Т. 1. С. 225; АСЭИ. Т. I. № 501, 612; Веселовский. С. 157, 158.


[Закрыть] Но В. Б. Тучко был жив, во всяком случае до 1485 г., когда он попал в опалу, а его завещание не имеет точной датировки (явлено оно в 1497 г.).

Как установил Г. В. Абрамович, «Поганая книга» сохранилась в двух разновидностях.[1464]1464
  Абрамович Г. В. Поганая писцовая книга // ВИД. Л., 1978. Вып. IX. С. 173—194.


[Закрыть] Первая представлена списком, хранившимся в делах Приказа тайных дел (датирована ошибочно издателями концом XVI в., на самом деле – конец XVII в.). Близок к нему список Бекетовской разрядной книги, приведенный Н. М. Карамзиным.[1465]1465
  РИБ. Т. 22. С. 18—31 (см.: ЦГАДА. Ф. 27 (Приказ тайных дел). 1500, № 4); Карамзин Н. М. История государства Российского. СПб., 1842. Кн. 2, т. 6. Примеч. 201.


[Закрыть] Первый список датирован 8 апреля 1483 г., второй даты не имеет. Вторая разновидность восходит к выписи, сделанной в 1647 г. в связи с делом о бесчестии помещиков Вотской пятины С. Кашкарова и С. Муравьева. В настоящее время она известна в 30 с лишним списках (второй половины XVII—XVIII в.).[1466]1466
  В том числе: ГБЛ. Ф. 205 (Собр. ОИДР). № 183. Л. 314—318, 329—330; Ф. 310 (Собр. Ундольского). № 812. Л. 209 об.—211 об.; Ф. 178 (Музейное собр.). № 734. Л. 191—193 об.; № 8973. Л. 226 об.—227 об., 228—229; Ф. 304. II (Собр. Троице-Серг. Лавры, доп.), № 18. Л. 110—113; № 15. Л. 26—33 об.; ЦГАДА. Ф. 181 (Рукописный отдел библиотеки МГАМИД). № 84. Л. 426—428; № 83. Л. 63—71; № 461. Л. 194 об.—199 об.; Ф. 197 (Собр. Малиновского). № 32; Ф. 196 (Собр. Мазурина). № 477, 822, 876; ГИМ. Собр. Уварова. № 1337 (6). Л. 627—630; Собр. Вахромеева. № 136. Л. 15—19; Музейское. № 2918. Л. 380—382; № 3257. Л. 483 об.—487; ГИМ. Отдел письменных источников. Ф. 342 (Барятинские). Д. 265; БАН. 34.5.15. Л. 68—75 об.; ГПБ. Погод. № 1623. Л. 85 об.—87 об.; P. IV. № 275; ЛОИИ СССР. Собр. Археографической комиссии. № 29. Л. 48 и след.; Ф. 13 (Колл. Русского археологического о-ва). Он. 1. Д. 147; Колл. 174 (Колл, актов до 1613 г.). Оп. 1. Д. 14; Собр. Лихачева. № 146. Л. 321—322. См. также: Прозоровский Д. Опись древних рукописей, хранящихся в Музее Русского археологии, о-ва. СПб., 1879. № 146, 147.


[Закрыть] Датируется этот вариант 17 июля (июня) 1483 г. По Абрамовичу, 8 апреля был издан указ, относящийся к роспуску дворов новгородских бояр. Указ 17 июля относился к послужильцам братьев Тучковых и, возможно, А. Шеремета. В настоящее время, когда не завершено текстологическое исследование памятника, наблюдения Абрамовича не могут считаться еще достаточно обоснованными.[1467]1467
  В связи с незавершенностью исследования «Поганой книги» возникает вопрос, насколько можно говорить об опале и роспуске дворов Тучковых, И. Ю. Патрикеева и других бояр в 1483 г. Возможно, испомещение их послужильцев не было связано с роспуском. Во всяком случае, следов опалы в 1483 г. цвета московской знати обнаружить не удается: и И. Ю. Патрикеев, и Тучковы, и Русалка, и другие лица продолжали находиться при дворе и пользоваться расположением великокняжеской власти. Не является ли сведение о «роспуске» позднейшей (XVII в.) интерпретацией материалов писцовой книги Вотской пятины 1500 г.? Вопрос пока остается открытым.


[Закрыть]

Дума в 80-е—первую половину 90-х годов пополнилась боярами Юрием Захарьичем (боярин к 1483 г., последний раз упомянут в 1501 г.), кн. В. В. Шестуном (упомянут в 1485 г.), А. Ф. Челядниным (упомянут к 1499 г.), из окольничих – А. М. Плещеевым (к 1485 г., умер около 1491 г.). В начале 80-х годов боярином был А. Р. Хруль Остеев, а в 1482 г. – некий кн. Иван Васильевич (? Стрига).[1468]1468
  РК. С. 19.


[Закрыть] Возможно, боярином к 1485 г. был Н. Ф. Басенков (последний раз упомянут в 1490 г.).

Окольничими стали П. М. Плещеев (1487—1504 гг.), И. В. Чобот (около 1485—1490 гг., несомненно, в 1490 г. и до 1494 г.) и кн. И. И. 3венец Звенигородский (в 1490 г. до 1498 г.). Возможно, к 1491 г., но не позднее 1498 г. окольничим стал Данила Иванов (из рода Нетши). Судя по Государеву родословцу, окольничим был также И. И. Товарков. Число окольничих, таким образом, неуклонно возрастало. В 1491—1499 гг. их было каждый год примерно шесть человек.

Новые изменения в составе Думы обнаруживаются к концу 1495 г. и, возможно, связаны с торжественной поездкой Ивана III со своим двором в Новгород.[1469]1469
  Там же. С. 25—26.


[Закрыть] Уже в 1494 г. боярином стал кн. С. И. Молодой Ряполовский, а с конца 1495 г. кн. В. И. Патрикеев и кн. Семен Романович Ярославский (во всяком случае, до 1504 г.). В 1498 г. из одиннадцати бояр пятеро происходили из семей князей Ряполовских и Патрикеевых. Родичем их (по женской линии) был и А. Ф. Челяднин. Бурный взлет влияния Патрикеевых и Ряполовских после успешно заключенного в 1494 г. мирного договора с Великим княжеством Литовским в конечном счете стал одной из причин, вызвавших впоследствии их падение.

К 1498 г. окольничими стали С. Б. Брюхо Морозов (примерно до 1508 г.), Т. М. Плещеев (вскоре после этого умер), И. А. Лобан Колычев (убит в 1502 г.), Г. Ф. Давыдов (к 1506 г. уже боярин), Г. А. Мамон (последний раз упомянут в 1509 г.)[1470]1470
  Возможно, Г. А. Мамон был окольничим еще до 1491 г. (об этом см. выше).


[Закрыть] и И. В. Шадра (умер вскоре после 1509/10 г.). Спорен вопрос об окольничестве кн. Б. М. Турени. В целом же произошел очередной резкий скачок численности окольничих – до десяти—одиннадцати человек.[1471]1471
  К этому времени были еще живы окольничие И. В. Чобот, П. М. Плещеев, П. Г. Заболоцкий и Данила Иванов (сошел со сцены вскоре после 1500 г.).


[Закрыть] Его соблазнительно связать с венчанием на великое княжество Дмитрия-внука в 1498 г.[1472]1472
  О возвышении Дмитрия-внука с августа 1497 г. до конца 1498 г. см.: Каштанов. История. С. 88—95.


[Закрыть] Как бы то ни было, он показывает тенденцию великокняжеской власти расширить круг ближайших советников, опереться на тех представителей старомосковской знати, которые вызывали особое доверие у Ивана III. Такая тенденция нашла отражение и в Судебнике 1497 г., где уже в заголовок внесены слова о том, «как судити бояром и окольничим». О суде окольничих упоминается и в статьях 1—7, 33, 69 этого памятника.

Чрезвычайно важен для выяснения состава Боярской думы в конце XV в. список «бояр» в Продолжении Хронографа редакции 1512 г. Составлен он был в 1498 г., под которым и помещен.[1473]1473
  Шмидт. С. 272—273. В список помещены князья И. Ю. и В. И. Патрикеевы и С. И. Ряполовский, опала которых относится к январю 1499 г. Нет в списке по неясной причине боярина кн. И. В. Булгака, умершего в апреле 1498 г. Об А. Ф. Челяднине сказано, что он «на Новегороде»: Челяднин наместничал в Новгороде, во всяком случае с февраля 1498 по февраль 1500 г. Следовательно, список датируется временем не позднее января 1499 г. Помещен он в Хронографе после рассказа о коронации Дмитрия в феврале 1498 г. и казни Владимира Гусева, но до записи о посажении Дмитрия Ивановичи «на великое княжение» (февраль 1498 г.). Поэтому, скорее всего, он составлен был в связи с февральскими коронационными торжествами 1498 г.


[Закрыть] Список отличается достоверностью и точностью сведений. Под общим заголовком «А бояр у великого князя» в первой половине списка перечислены (очевидно, с учетом степени влиятельности): кн. И. Ю. Патрикеев, «Москву держал», его сын князь Василий, Яков Захарьич, кн. С. И. Ряполовский, кн. Д. А. Пенко, кн. А. В. Оболенский, кн. Семен Романович, кн. П. В. Нагой-Оболенский, Юрий Захарьич и А. Ф. Челяднин. Отсутствует только по неясной причине кн. Д. В. Щеня. Правда, первые известия о боярстве кн. Д. А. Пенко и кн. П. В. Нагого в других источниках датируются 1500 г., но никаких противопоказаний тому, что эти лица могли быть боярами к 1498 г., у нас нет (в других источниках за 1498—1499 гг. они не упомянуты).

Несколько более сложна картина со второй половиной Хронографического списка. В ней названы: С. Б. Брюхо Морозов, И. В. Чобот, Т. М. Плещеев, П. М. Плещеев, Г. А. Мамон, И. А. Колычев, П. Г. Заболоцкий, Г. Ф. Давыдов, Дмитрий Владимирович, кн. Б. М. Туреня, И. В. Шадра.

Несмотря на то что все эти лица помещены под общей шапкой «бояре», речь идет об окольничих. Во всяком случае, в 1498 г. таковыми были И. В. Чобот, П. М. Плещеев, П. Г. Заболоцкий. Первые сведения об окольничестве Г. А. Мамона в других источниках относятся к 1500 г., а Г. Ф. Давыдова – к 1501 г., но противопоказаний тому, что они были окольничими еще в 1498 г., а может быть, и ранее, нет (Г. Ф. Давыдов в 1496—1500 гг., а Г. А. Мамон в 1481—1499 гг. в источниках не упоминаются). Т. М. Плещеев и С. Б. Морозов называются окольничими в Государеве родословце. О Плещееве в других источниках после 1469 г. сведений нет, о Морозове сведения доходят до 1508 г., но они не ясны, умер он в монашестве в 1515 г. Об окольничестве И. В. Шадры первые сведения относятся к 1503 г., но не исключена и более ранняя датировка. Вместе с ним в Вязьме в 1498—1499 гг. находился и кн. Б. М. Туреня. Более поздних известий о Турене у нас нет. Так как в Государеве родословце о его думном чине сведения отсутствуют, то мы не склонны запись Хронографического списка считать безоговорочным свидетельством об окольничестве Турени (Оболенским быть в окольничих вроде бы «невместно»). Дмитрий Владимирович (Ховрин) в изучаемое время считался казначеем. В Государеве родословце об его окольничестве не упоминается. Возможно, он (как и Туреня) помещен в конце Хронографического списка, так как исполнял отдельные «боярские» поручения.

Из числа известных в 1498 г. окольничих отсутствует в Хронографическом списке только Данила Иванович (сведения о его окольничестве датируются февралем 1498—февралем 1500 г.).

В целом же Хронографический список 1498 г. является существенным источником, пополняющим наши представления о составе Думы в конце XV в.