Текст книги "Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в."

Автор книги: Александр Зимин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

След обособленного положения «служилых князей» среди московской знати находим и позднее в Дворовой тетради 50-х годов XVI в. Здесь после перечня лиц, входивших в думные чины, помещен раздел «Князи и дети боярские дворовые», который открывается рубрикой «Князи служилые».[812]812
  Тысячная книга. С. 117.


[Закрыть] Среди служилых князей находятся в это время И. Д. Бельский, Трубецкие, М. И. и А. И. Воротынские, В. М. Глинский, Д. С. Одоевский, а также А. В. Черкасский и Иван и Богдан, воеводичи мутьянские.[813]813
  С. Б. Веселовский считает, что Богдан Александрович, Стефан и Радул приехали в Москву около 1565 г. (Веселовский С. Б. Последние уделы. С. 121—122; см. также: Скрынников. С. 169). В Государственном архиве хранилась «грамота завещальная волошьская Ильяша воевода со царем и великим князем Иваном» (ГАР. С. 67 (ящик 141), 333). Мутьянскнй воеводич Радул и волошский Стефан упоминаются в походе Ивана IV в Новгород в 1572 г. (РК. С. 243).


[Закрыть] Другие князья-слуги в указанной рубрике отсутствуют. Они уже потеряли остатки суверенных прав в своих вотчинах.

Следующий этап, когда некоторые из потомков служилых князей снова начинают играть видную роль, – опричнина. Но это уже совсем иная проблема.[814]814
  Подробнее см.: Скрынников. С. 152—154.


[Закрыть] Звание «служилый князь» выходит из употребления к концу XVI в.[815]815
  Мордовина. С. 327, 338.


[Закрыть]

Часть вторая. Нетитулованная знать в Думе

Вступление

Поскольку история Боярской думы XIV—первой половины XV в. обстоятельно изучена С. Б. Веселовским, нет никакой необходимости возвращаться к этому вопросу. Веселовским было установлено, что костяк нетитулованной части феодального совета при великих князьях второй половины XV—первой трети XVI в. составляли представители родов, находившихся на службе московских князей еще в XIV в.

Нетитулованные боярские роды в великокняжеской Думе изучаемого периода по происхождению можно разделить на три неравные по значению группы.

Первую составляли древнейшие роды, сложившиеся и возвысившиеся при московских князьях еще в первой половине XIV в. (Протасьевичи, Ратшичи, Сабуровы, Плещеевы). Являясь основой объединения русских земель в единое государство, Москва была естественной продолжательницей тех центростремительных тенденций, которые наметились еще во Владимиро-Суздальской Руси. Поэтому ко двору московских князей уже в начале XIV в. устремились представители феодальной знати Владимиро-Суздальской Руси (Протасьевичи, потомки Гаврилы Алексича). На первых порах они занимали виднейшие позиции среди московской знати. Тысяцким Ивана Калиты стал Протасий, передавший это звание своим потомкам. Казнь в 1379 г. последнего тысяцкого – Ивана Васильевича не позволила Протасьевичам закрепить свое влияние при дворе московских государей. Зато Кобылины, Сабуровы, Плещеевы и Ратшичи стали костяком великокняжеской Думы.

Вторую группу составляли боярские роды, сложившиеся или возвысившиеся в конце XIV—начале XV в. (потомки легендарного Редеги, Всеволож-Заболоцкие, Морозовы, Старковы). Возвышение Москвы, первые успехи в борьбе с Ордой привели к тому, что московский великокняжеский двор стал центром притяжения для феодальной знати как соседних княжеств, так и русских земель, входивших в состав Великого княжества Литовского.

Наконец, третью группу образовали те роды, которые сформировались и вошли в состав московской аристократии в XV—начале XVI в. Это Кутузовы, Новосильцевы, Басенковы, тверские и рязанские бояре, выезжие иноземцы. Только единичным представителям новых родов удалось внедриться в устоявшуюся структуру феодальной аристократии Московского великого княжества. Это были или выезжие купцы – сурожане (Ховрины), или греки, родичи Софьи Палеолог (Траханиотовы). Их знания, богатый опыт дипломатической службы и ведения внешнеторговых операций широко использовались в складывающемся едином Русском государстве, международный престиж которого возрос к концу XV в. Путь новых родов в Думу лежал обычно через великокняжеский Дворец и государеву Казну, назначение в которые не было связано с необходимостью считаться с прочной традицией боярской аристократии.

Традиционность состава боярских фамилий в великокняжеской Думе (характерная также для рязанского боярства и для новгородских посадников) дополнялась стабильностью основы их материального благосостояния – феодального землевладения. Правда, естественный рост числа наследников приводил к дроблению когда-то целостных боярских латифундий,[816]816
  Об этом процессе см.: Веселовский. Землевладение.


[Закрыть] но одновременно земельные богатства бояр росли за счет новых возможностей, которые открывались перед ними во время исполнения крупных административных поручений (наместничества и другие должности обеспечивались не только регламентированными кормлениями, но и всевозможными поборами, «посулами» и «дарами», не предусмотренными «доходными списками»).

Корпоративная замкнутость старомосковского боярства увеличивалась многочисленными «перекрестными» браками между представителями узкого круга боярских семей. В результате всего этого во второй половине XV—первой трети XVI в. сложилось могущественное феодально-аристократическое сословие, с которым вынуждена была считаться великокняжеская власть.

В свою очередь, благосостояние московского боярства во многом определялось его традиционной связью с великокняжеским двором. Первоначальные земельные владения этого боярства ограничивались коренными московскими землями. Поэтому старомосковские бояре, численность которых все увеличивалась, были кровно заинтересованы в расширении территории Русского государства, надеясь на то, что оно принесет им и их потомкам новые блага, что их преданность престолу будет щедро вознаграждена пожалованиями чинов и земель. В результате старомосковское боярство стало надежной опорой великокняжеской власти в ее объединительной политике. Это очень убедительно показано С. Б. Веселовским и Л. В. Черепниным на материалах XV в. и Н. Е. Носовым на истории создания губных учреждений.[817]817
  Там же; Черепнин Л. В. Образование; Носов Н. Е. Очерки по истории местного управления Русского государства первой половины XVI в. М.; Л., 1957.


[Закрыть] Именно старомосковская нетитулованная знать в отличие от основной массы княжат была тесно связана с Государевым двором, т. е. непосредственно с великокняжескими нуждами.

Предлагаемая ниже группировка нетитулованных боярских родов в целом основана на результатах исследования Веселовского, установившего время их возникновения и возвышения. В выводы Веселовского внесены некоторые коррективы. Так, к родам, выехавшим на Русь или выдвинувшимся при Дмитрии Донском, Веселовский относит Новосильцевых и Кутузовых.[818]818
  Веселовский. Землевладение. С. 491—492.


[Закрыть] Но возвышение Новосильцевых относится только к началу XVI в. Основатель же рода Кутузовых, Федор Кутуз, по наблюдению самого же Веселовского, жил в последней четверти XIV—первой четверти XV в., так что Кутузовых вернее будет относить к родам, возвысившимся в XV в. (ч. II, гл. III).

Сложен вопрос о происхождении рода Морозовых. Веселовский относил его к числу древнейших. Однако возвышение Морозовых при великокняжеском дворе лучше датировать концом XIV—началом XV в. По Веселовскому, дети князя Константина Фоминского перешли на службу московских князей в 50-е годы XIV в. Но в это время они еще находились на положении служилых князей, а их потомки, потеряв княжеский титул, стали боярами не ранее конца XV в.

Нет ясности у Веселовского о времени вхождения в состав боярства потомков Редеги. В одном этюде он пишет, что Константин Добрынский и Одинец, вероятно, «занимали видное место среди бояр в середине XIV в.». В другом же с большей долей убедительности делает вывод, что «о службе Константина ничего не известно, о боярстве его не говорят даже частные родословцы» и что «на исторической сцене родичи Редеги появляются сравнительно поздно» (Александр Белеут – в конце княжения Дмитрия Донского, сыновья Константина Добрынского – при Василии I, а Сорокоумовы – еще позднее).[819]819
  Там же. С. 291, 302, 488.


[Закрыть] На этом основании мы рассматриваем потомков Редеги в главе о боярских родах конца XIV—начала XV в. (ч. II, гл. II).

Глава первая. Древнейшие боярские роды

Уже во время княжения Ивана Калиты, когда началось возвышение Москвы, происходит процесс формирования того состава боярских семей, которые впоследствии и создали основной костяк нетитулованной части Боярской думы.

В Москву в первой половине XIV в. устремились и дальновидные представители владимиро-суздальской знати (Протасьевичи, Ратшичи), и выезжие из русских земель, попавших под власть растущего Литовского княжества (Плещеевы).

При дворе московских князей немало было и местных бояр (Кобылины), и феодалов из соседних княжеств (костромичи Сабуровы). В дальнейшем не всем представителям местной знати удалось удержать надолго свои позиции (в том числе москвичам Валуевым, коломенцам Мининым). Но основная часть старомосковского боярства во второй половине XV в. сумела сохранить и укрепить свои позиции.

Протасьевичи 

Древнейшие страницы истории боярского рода Протасьевичей (так мы условно называем потомков этого московского тысяцкого, получивших в начале XVII в. фамилию Воронцовых-Вельяминовых)[820]820
  Не смешивать с «Протасьевыми», которые приписывали себя к этому Протасию.


[Закрыть] уходят своими корнями в историю Киевской Руси. Некоторое время предки Протасия (тысяцкого Ивана Калиты) находились во Владимиро-Суздальском княжестве. Затем выехали в Москву[821]821
  О раннем периоде истории предков Протасия см.: Воронцов-Вельяминов Б. А. К истории ростово-суздальских и московских тысяцких // История и генеалогия. М., 1977. С. 124—139.


[Закрыть] (схема 12).

Старшая ветвь внука Протасия Василия Васильевича в связи с казнью его сына Ивана Васильевича в 1379 г. выпала из родовых счетов (дети Ивана «опалы для в своем роду и в счете не стояли»[822]822
  Род. кн. Ч. 2. С. 14—15; РИИР. Вып. 2. С. 135.


[Закрыть]). У Василия Васильевича было еще три брата – Федор Воронец, окольничий Тимофей (его сын умер бездетным) и Юрий Грунка. Федор стал родоначальником Воронцовых, Юрий – Вельяминовых, Аксаковых и Шадриных.

Воронцовы долгое время не могли пробиться к великокняжескому двору из-за удельных связей.[823]823
  Брат казненного Ивана Васильевича Микула был женат на дочери великого князя Дмитрия Константиновича Суздальского (ПСРЛ. Т. 24. С. 232; РИИР. Вып. 2. С. 135). Князь Петр Дмитриевич женат был на дочери Полуекта Васильевича, сына тысяцкого Василия Васильевича (РИИР. Вып. 2. С. 135—136). О ней см.: Ивина. С. 61—62.


[Закрыть] Возвышение их связано с именем Семена Ивановича, праправнука Федора Воронца. Его отец Иван Никитич был боярином кн. Юрия Васильевича Дмитровского (около 1461 или 1471 г.).[824]824
  ДДГ. № 68. С. 224.


[Закрыть] Семен начал свою карьеру с воеводства в Можайске в 1493 г. Как и многие другие придворные Ивана III, он сопровождал великого князя в его Новгородском походе 1495 г. В 1500 г. присутствовал на свадьбе кн. В. Д. Холмского, а в конце 1501 г. вместе с кн. А. В. Ростовским сопровождал в Литовский поход в большом полку князей Семена Стародубского и Василия Шемячича. В июне 1505 г. он с кн. И. И. Горбатым находился на заставе в Муроме. В сентябре 1505 г. возглавлял полк левой руки в войсках кн. В. Д. Холмского, оборонявших Нижний Новгород от Мухаммед-Эмина. В октябре 1506 г. Семен Иванович служил в Муроме при царевиче Янае в большом полку, а позднее в передовом полку у кн. Д. В. Щени. Тогда он якобы, будучи боярином, местничал с Ю. К. Сабуровым, служившим в сторожевом полку.[825]825
  РК. С. 17, 23, 25, 35 (здесь ошибочно назван боярином, но даже и позднее он упоминался без этого чина), 36, 37; Р. С. 97.


[Закрыть] В своем послании 1511 г. Иосиф Волоцкий называет его боярином.[826]826
  Послания Иосифа Волоцкого. М.; Л., 1959. С. 207, 272; см. также: Зимин. Вотчина. С. 87.


[Закрыть] В июне 1511 г. ему как исполняющему обязанности дворецкого докладывалась деловая грамота, где он тоже называется боярином, о владениях в Московском, Ярославском и Боровском уездах.[827]827
  АРГ 1505—1526 гг. № 80.


[Закрыть] С. И. Воронцов принадлежал к числу тех, кто не одобрял переход волоцкого игумена под великокняжеский патронат, поэтому некоторое время был не у дел. В 1512/13 г. Семен Иванович стоял с устюжанами «на перевозе на Кошире». В 1514 г. он появился в войсках на Угре, возглавляя их в чине боярина. В сомнительном местническом деле 1518/19 г. упоминается, что С. И. Воронцов когда-то «проиграл» местнический спор Н. И. Бутурлину. В февральском приговоре 1520 г. он назван четвертым среди бояр. В феврале 1521 г. вместе с сыном Михаилом присутствует на похоронах кн. Дмитрия Углицкого.[828]828
  ПСРЛ. Т. 24. С. 219—220; [Т. 37. С. 100]; РК. С. 55; Р. С. 167; Лихачев. С. 176.


[Закрыть] Умер С. И. Воронцов около 1521/22 г. (до мая 1522 г.).[829]829
  [Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М., 1987. С. 52.]


[Закрыть]

У С. И. Воронцова было четверо сыновей – Михаил, Дмитрий, Иван Фока и Федор Демид.[830]830
  Была у С. И. Воронцова и дочь Авдотья, выданная замуж за А. М. Кутузова (АФЗХ. Ч. 2. № 335. С. 353). Их дочь Марья – жена «царя» Симеона Касаевича. Сын Федора Демида окольничий Василий владел еще до 1571/72 г. с. Олявидовом Дмитровского уезда (Шумаков. Обзор. Вып. 3. № 71. С. 19). О владениях В. Ф. Воронцова и его брата Ивана см.: Кобрин В. Б. Состав Опричного двора Ивана Грозного // АЕ за 1959 год. М., 1960. С. 31.


[Закрыть] Все они достигли крупных успехов, двигаясь по служилой лестнице чинов. Михаил Семенович впервые упоминается в разрядах осенью 1512 г., когда он «придан» к воеводам, идущим под Смоленск. Во время второго Смоленского похода 1513 г. он всего-навсего еще второй воевода правой руки, оставленный «на Туле быти береженья для» (охраны). В 1517 г. М. С. Воронцов служил «на Мещере» с воеводами Ф. Ю. Кутузовым и Г. А. Колычевым. В 1519 г. он уже «на берегу» в передовом полку, хотя еще пока вторым воеводой, стоял в этом году он и в Мещере. Во время крымского набега 1521 г. он снова находился в Мещере с кн. П. Д. Ростовским, а затем на Угре. В 1521 г. Михаил Семенович вместе с отцом был на похоронах кн. Дмитрия Углицкого. В 1522 г. он отправился с другими воеводами на Коломну, а затем там же стоял третьим воеводой большого полка. В 1522/23 г. М. С. Воронцов послушествовал в записи своего брата Дмитрия. В 1523 г. он второй воевода большого полка при кн. Б. И. Горбатом на Опочке. Во время похода на Казань 1524 г. он опять второй воевода большого полка только в конной рати. Неудачный исход похода на время задержал продвижение М. С. Воронцова по служебной лестнице. Но в 1531 г. он уже боярин и третий воевода «на берегу» (после В. В. Шуйского и И. В. Хабара). «На берег» Михаил Семенович отправляется снова в 1532 г. На этот раз с кн. С. Ф. Бельским. В 1533 г. он присутствует на свадьбе кн. Андрея Старицкого. В августе того же года М. С. Воронцов в связи с ожидавшимся походом крымских татар посылается вместе с другими воеводами в Коломну. После смерти Василия III, возможно, склонялся к поддержке кн. Михаила Глинского во время его противоборства с племянницей Михаила Еленой.[831]831
  РК. С. 13, 48, 50, 57, 61, 62, 66—70, 75, 80, 81; ПСРЛ. Т. 13. С. 420; Т. 24. С. 219—220; Р. С. 188; АРГ 1505—1526 гг. № 213.


[Закрыть]

Упоминался в завещании кн. М. В. Горбатого (до июля 1535 г.).[832]832
  Владимирский сборник. М., 1857. С. 129.


[Закрыть] С 1534 по апрель 1536 г. наместничал в Новгороде (с 1534 по 1535 г. с кн. Б. И. Горбатым).[833]833
  АЗР. Т. 2. № 179/III. С. 332; РК. С. 90; ПСРЛ. Т. 13. С. 86, 95; Т. 6. С. 294, 302; Чумаков А. А. О торговле ганзейских городов с Новгородом и Москвою и Швеции с Россией // ЧОИДР. 1898. Кн. 1. Отд. IV. С. 14. Запись о наместничестве в Новгороде в 1518/19 г. (Р. С. 165), вероятно, следует датировать 1535/36 г.


[Закрыть] В 1535 г. вместе с кн. Б. И. Горбатым же заключал русско-шведские и русско-ливонские договоры.[834]834
  Каштанов С. М. Борьба за Углич и древнейшие писцовые описания Угличского уезда // Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1978. С. 214—215.


[Закрыть] В апреле 1536 г. М. С. Воронцов находился в Молвятицах «для береженья» во время строительства города-крепости Велижа. Получив назначение в большой полк на случай предполагавшегося Литовского похода, он «разболелся» и был замещен другим военачальником.[835]835
  РК. С. 90; Р. С. 261.


[Закрыть]

Младшие братья Михаила достигли многого. Дмитрий упоминался в разрядах с 1519 по 1537 г., был наместником в Пскове в январе—ноябре 1534 г.[836]836
  РК. С. 63, 90, 94; Р. С. 188, 198, 215, 261; ПСРЛ. Т. 8. С. 288; АЗР. Т. 2. № 179/III. С. 333. В 1522/23 г. брал на оброк деревню Московского уезда у Троицкого монастыря. Послухом в грамоте был его брат Михаил (АРГ 1505—1526 гг. № 213).


[Закрыть] В Думу он не попал, ибо в 1536 г. еще был жив его старший брат Михаил, а в 1537 г. (или вскоре после этого) Дмитрий умер. Уже после его смерти третий из братьев Воронцовых, Иван Фока, стал окольничим,[837]837
  РК. С. 95. По пространным разрядам Иван Фока окольничим называется уже в феврале 1536 г. (Р. С. 259), в июле 1537 г. – боярином (Там же. С, 266). Сведения эти ошибочны.


[Закрыть] затем боярином и тверским дворецким.[838]838
  В 1527 г. И. С. Воронцов был одним из поручителей по кн. М. Л. Глинском (СГГД. Ч. 1. № 155. С. 428). Некоторое время служил в Смоленске. Был близок к Данилову монастырю (ПСРЛ. Т. 21. С. 623).


[Закрыть] Федор Демид в разрядах упоминается с 1522 г. К 1544 г. он стал боярином и углицким дворецким. Казнен в 1546 г. Боярами стали и дети М. С. Воронцова Василий (дмитровский дворецкий, казненный в 1546 г.), Юрий и Иван.[839]839
  РК. С. 68; Зимин. Состав Боярской думы. С. 58.


[Закрыть] Владения Воронцовых находились в Переславском уезде.[840]840
  Тысячная книга. С. 138.


[Закрыть]

Судьба Шадриных-Вельяминовых складывалась трудно. У Вельямина (младшего брата деда С. И. Воронцова) было двое сыновей – Федор и Алексей Великий. Судя по тому, что потомки их обоих служили по Ржеву и Дмитрову, скорее всего, уже сам Вельямин владел землями в Дмитровском уделе. Связи Протасьевичей с Дмитровом были старинными.[841]841
  Род. кн. Ч. 2. С. 16—17; ср.: Тихомиров. Российское государство XV—XVII вв. М., 1973. С. 229—230.


[Закрыть] Ведь Дмитров был уделом кн. Петра Дмитриевича, женатого на дочери Полуекта Васильевича.

У Федора Вельяминовича было трое сыновей – Василий, Федор Лайка и Иван Аксак. Потомки Ивана – Аксаковы, испомещенные в Новгороде, служили также по Кашину.[842]842
  Род. кн. Ч. 2. С. 18; Тысячная книга. С. 134.


[Закрыть]

Четверо сыновей было у Василия Федоровича Вельяминова (боярина кн. Юрия Васильевича Дмитровского около 1461 или 1471 г.[843]843
  ДДГ. № 68. С. 224.


[Закрыть]) – Иван Шадра, Иван Сухой, Иван Обляз и Константин. Иван Васильевич Шадра в 1491 г., после «поимания» кн. Андрея Углицкого, посылался наместником на Углич.[844]844
  ПСРЛ. Т. 26. С. 287. О И. В. Шадре см. также: Alef. Р. 85, 86, 118.


[Закрыть] Очевидно, он был неплохим администратором. Во всяком случае, в Вязьме он наместничал около десяти лет, с мая 1495 по февраль 1505 г. (с перерывами).[845]845
  Иван Шадра упоминается в мае 1495 г., 1497/98 г., декабре 1501 г., январе, мае и декабре 1503 г., мае 1504 г., феврале 1505 г. (Сб. РИО. Т. 35. С. 199, 259—261, 332, 362, 427, 449). В 1500 г. он участвовал в походе в Литовскую землю (Р. С. 30).


[Закрыть] Может быть, именно он («Иван Васильевич») присутствовал на суде великого князя Ивана Ивановича в начале 80-х годов XV в. Окольничим он называется впервые в 1503 г., хотя мог им быть еще в 1498 г.[846]846
  АСЭИ. Т. 1. № 521. С. 397. Дата уточнена С. М. Каштановым (Каштанов. История. С. 27). Сб. РИО. Т. 35. С. 427. Помещен после окольничих, последним среди думных людей в Хронографическом списке бояр 1498 г. (Шмидт. С. 273).


[Закрыть] Получение им боярского чина ранее смерти старшего в роде С. И. Воронцова (умер около 1521/22 г.) было исключено.

В 1507 и 1508 гг. И. В. Шадра дважды возглавлял рать, отправлявшуюся из Дорогобужа в Литву. Последний раз он упоминается в октябрьских разрядах 1509 г., когда отправился вместе с окружением Василия III в Новгород.[847]847
  РК. С. 38, 39, 41, 44.


[Закрыть] Еще в 1490—1495 гг. И. В. Шадра брал землю Дмитровского уезда в держание у Троицкого монастыря. Известно также, что около 1470—1490-х годов его земли находились в Костромском уезде. В 1504 г. упоминаются его владения в Московском уезде и Вышгороде. В 1509/10 г. он купил у своего брата Ивана Сухого деревни в Вышегородской волости Дмитровского уезда. Иван Сухой был также в конце XV в. новгородским помещиком.[848]848
  АСЭИ. Т. 1. № 487, 556; ДДГ. № 95. С. 392; АРГ 1505—1526 гг. № 56; НПК. Т. 3. Стб. 107; Т. 4. Стб. 123, 125. Ср. Никиту Вельяминова (Там же. Т. 3. Стб. 796, 801).


[Закрыть]

Другой брат И. В. Шадры – Иван Обляз служил трем удельным князьям. В 1500 г. встречается в разрядах как «князь Борисов воевода»[849]849
  РК. С. 30.


[Закрыть] (владения Ивана Обляза располагались во Ржеве, входившем в вотчину этого князя).[850]850
  Сын Ивана Обляза Никита в середине XVI в. служил во Ржеве (Тысячная книга. С. 179).


[Закрыть] В 1507—1512 гг. он известен как воевода у кн. Дмитрия Углицкого, а затем, после его смерти, в том же 1521 г. мы встречаем Ивана Обляза при дворе кн. Юрия Ивановича Дмитровского. Около 1526 г. (а может быть, и раньше) он, покинув Дмитровский удел и перейдя к великому князю, наместничает в Стародубе. В 1527 г. его имя встречается среди поручников по кн. М. Л. Глинском. По родословцам, он окольничий.[851]851
  РК. С. 38, 47, 66, 67; Сб. РИО. Т. 35. С. 758, 759; СГГД. Ч. 1. № 155. С. 428; Род. кн. Ч. 2. С. 16. В 20-х годах XVI в. он служил воеводой в Смоленске (Брань князя Василия Микулииского с-Ываном с Рудным с Колычевым // ЧОИДР. 1910. Кн. 4. Смесь. С. 18).


[Закрыть] Впрочем, возможно, это ошибка. В других источниках об окольничестве Ивана Обляза не говорится ничего. Зато в родословцах нет упоминания об окольничестве Ивана Шадры, что подтверждается другими свидетельствами.

У И. В. Шадры было два сына – бездетные Василий и Афанасий. Сохранилась духовная последнего, составленная в сентябре 1525 г.[852]852
  АРГ 1505—1526 гг. № 251. Был новгородским помещиком (НПК. Т. 6. Стб. 131).


[Закрыть] Василий Иванович Шадрин в 1515 г. нес службу в сторожевом полку войск кн. В. С. Одоевского, отпущенных на Тулу. Затем не позднее ноября 1516 г. он попадает в плен к крымцам. В Крыму он стал полуофициальным представителем Москвы и возвратился на родину в феврале 1518 г. В 1521 г. В. И. Шадрин вместе со своим дядей Иванам Облязом стоит на Угре с войсками кн. Юрия Дмитровского. В 1522 г. выступал в качестве послуха в деле о землях Кашинского уезда. В 1523 г. снова упоминался как воевода кн. Юрия. В 1525 г. брат Афанасий завещал ему с. Протасово.[853]853
  РК. С. 56, 66; Р. С. 188 (в тексте описка: «Иван Васильевич»); Сб. РИО. Т. 95. С. 386, 494—499; АРГ 1505—1526 гг. № 210, 251. С. 254.


[Закрыть]

По Государеву родословцу, боярином кн. Юрия был и двоюродный брат В. И. Шадрина Василий Немой Константинович (Вельяминов). В 1518 г. он исполнял обязанности его дворецкого.[854]854
  ААЭ. Т. 1. № 165; ЦГАДА. Ф. 1193 (Калязин монастырь). Кн. 1. № 45; Род. кн. Ч. 2. С. 20.


[Закрыть]

Третий (или второй) сын Федора Вельяминова, Иван Аксак, стал родоначальником Аксаковых. Его четыре сына (Иван, Александр, Дмитрий и Василий) в конце XV в. были испомещены в Новгороде.[855]855
  Веселовский. Землевладение. С. 393.


[Закрыть]

У брата Федора Вельяминовича Алексея Великого был сын Федор, имевший, в свою очередь, двух сыновей – Данилу и Владимира. Двое детей первого (Иван и Семен) также находились при дворе дмитровского князя Юрия. А сам Данила в 1517/18 г. был его боярином и дмитровским наместником.[856]856
  Род. кн. Ч. 2. С. 20; РИБ. Т. 17. № 314.


[Закрыть]

Ратшичи

 У героя Невской битвы Гаврилы Алексича (из рода Ратши), по родословцам, было двое сыновей – Иван Морхиня и Акинф Великий. От первого из них пошли Пушкины, в том числе Курчевьц Рожновы, Товарковы и др.;[857]857
  О Ратшичах и особенно Пушкиных см.: Веселовский. С. 39—87.


[Закрыть] от второго – Хромые, Чоботовы, Свибловы, Бутурлины. Уже в XIV в. Ратшичи верой и правдой служили московским князьям (схема 13).

У старшего сына Ивана Морхини, Григория Пушки, было семеро сыновей – Александр, Никита, Василий Улита, Федор Товарок, Константин и бездетные Андрей с Иваном.[858]858
  По Румянцевской редакции родословных книг у Ивана Морхини был сын Александр, а его детьми были Григорий Пушка, Владимир Холопище, Давыд Казарин, Александр и Федор Недоведомица (РИИР. Вып. 2. С. 129—130).


[Закрыть] Трое бездетных правнуков Александра Григорьевича служили в конце XV в. новгородскому архиепископу Геннадию.[859]859
  Род. кн. Ч. 1. С. 310. Внук Александра Григорьевича – Игнатий Васильевич был новгородским помещиком (НПК. Т. 3. Стб. 110).


[Закрыть] От Никиты Григорьевича пошли Курчевы и Рожновы. Курчевы обосновались в Дмитровском уделе и служили у кн. Юрия Ивановича.[860]860
  Род. кн. Ч. 1. С. 312.


[Закрыть] Еще в середине XVI в. центром их земельных богатств оставался Дмитров.[861]861
  Тысячная книга. С. 128, 130. У сына их родоначальника Давыда Ивановича Курчева были владения в Московском уезде (АСЭИ. Т. 2. № 380, 392). Здесь же в 70-х годах XV в. вотчинником был Василий Никитич Пушкин (Ивина. С. 94).


[Закрыть] По Дмитрову и Кашину тогда же служили Рожновы.[862]862
  Тысячная книга. С. 129, 135. С. Б. Веселовский отмечал, что в Старице получили поместья Иван и Семен Никифоровичи Рожновы (Веселовский. С. 86); Тимофей Филиппов Рожнов «с братьею» владели в 1540 г. поместьями в Торопце (Торопецкая книга 1540 г. // АЕ за 1963 год. М., 1964. С. 282).


[Закрыть] Так как с Дмитровом были связаны потомки четвертого сына Григория (Федора Товарка) и пятого (Константина),[863]863
  По Дмитрову в середине XVI в. служил внук Гаврилы Константиновича Михаил Иванович (Тысячная книга. С. 129).


[Закрыть] то можно думать, что и сам Григорий был дмитровским землевладельцем.

От Василия Улиты ведет свое происхождение ряд семейств – новгородские помещики Мусины-Пушкины,[864]864
  Род. кн. Ч. 1. С. 316. В конце XV в. новгородскими помещиками стали дети Михаила Мусы – Гаврила, Григорий, Иван, Тимофей и Никифор (НПК. Т. 1. Стб. 836; Т. 2. Стб. 50, 53, 57, 372—376). Последних двух родословные книги не знают.


[Закрыть] калужане Кологривовы,[865]865
  Тысячная книга. С. 170—171. По Веселовскому, 10 Кологривовых владели поместьями в Зубцовском уезде (Веселовский. С. 86).


[Закрыть] служившие по Ржеве Бобрищевы-Пушкины,[866]866
  Их родоначальник Иван Алексеевич Бобрище – тверской ловчий у Василия III (Род. кн. Ч. 1. С. 326). Возможно, он уже имел земли в Ржеве, по которой служили его дети Иван, Федор и Алешко и племянники Владимир и Матвей Васильевичи (Тысячная книга. С. 75, 179).


[Закрыть] новгородские помещики Шафериковы-Пушкины.[867]867
  Тысячная книга. С. 92. Степан Тимофеевич и Иван и Федор Шаферик Степановичи в конце XV в. были новгородскими помещиками (НПК. Т. 4. Стб. 174—177; Т. 5. Стб. 7, 83).


[Закрыть] Связи с уделами и Новгородом не позволили им выдвинуться при великокняжеском дворе.

Из представителей первой ветви Ратшичей при дворе Ивана III наибольших успехов достигли Товарковы. Федор Григорьевич Товарок был еще боярином Василия II в 1433 г.[868]868
  ПСРЛ. Т. 8. С. 97.


[Закрыть] В 1471 г. Иван Ус Федорович Товарков посылался в Новгород с ультиматумом, предъявленным новгородцам Иваном III. В сентябре 1476 г. Иван III посылает своих «бояр» И. Ф. Товаркова и Ю. И. Шестака во Псков в связи с жалобой местного населения. Участвовал Товарков и в переговорах с новгородцами в январе 1478 г. В 1480 г. «боярина» Ивана Уса Товаркова направили к Ахмату с предложением мира. В 1483 г. он принимал участие в размежевании земель Ивана III и Бориса Волоцкого. Очевидно, ему (Ивану Товаркову) около этого года завещал 5 руб. И. И. Салтык. Скорее всего, на его дворе («Иванове дворе Товаркове») в 1484 г. пытали новгородцев, а возможно, он же (Иван Товарков) еще до 1486 г. «держал» митрополичью землю.[869]869
  Там же. Т. 6. С. 8, 219, 231, 236; Т. 26. С. 265; ПЛ. Вып. 2. С. 205; ДДГ. № 77. С. 292; АСЭИ. Т. 1. № 501. С. 379; АФЗХ. Ч. 1. № 33. С. 51. О Иване Усе Товаркове см.: Alef. Р. 116.


[Закрыть]

У Ивана Уса было двое бездетных сыновей – Иван Товарок (по Государеву родословцу, окольничий) и Андрей Дыхало. Известие об окольничестве Ивана Ивановича Усова не подкреплено показаниями других источников. Он вообще неизвестен памятникам, говорящим о служилых людях конца XV в. Сведение Государева родословца об его окольничестве, возможно, ошибочно, и его следует скорее отнести к Ивану Ивановичу «Сухого».

Брат Ивана Уса Борис Шушлепа в 1457 г. служил боярином кн. Юрия Васильевича Дмитровского.[870]870
  АСЭИ. Т. 2. № 356. С. 350. У Бориса Шушлепы было два сына – Иван Булыга (Веселовский называет его Бужаром) и Григорий Шушлепа (по Румянцевскому списку, был еще третий сын – Леонтий Теленчей. См.: РИИР. Вып. 2. С. 131). Григорий был испомещен в конце XV в. в Новгороде (НПК. Т. 3. Стб. 15).


[Закрыть] О другом брате (Юряте, или Юмряте) известно только то, что в 1500 г. он присутствовал на свадьбе кн. В. Д. Холмского.[871]871
  Сахаров. Т. II, кн. VI. С. 37.


[Закрыть] Сын еще одного брата Товарковых – Ивана Сухого – Иван Молодой (по родословцам, Иван Малой) в конце 1475 г., будучи сыном боярским, участвовал в походе «миром» Ивана III на Новгород («Иван Молодой»). Ездил он («Иван Товарков») вместе с другими детьми боярскими с Иваном III в тот же Новгород и в конце 1479 г.[872]872
  ПСРЛ. Т. 6. С. 203; РК. С. 17, 19. Неясно, относится ли это сведение к Ивану Ивановичу Усову или к Ивану Ивановичу, сыну Сухого, как считал Веселовский.


[Закрыть]

Некий «Иван Иванович» «приказал» жалованную грамоту Ивана III в 1485 г. Был ли это Товарков, как думает Г. Алеф, или Кошкин, сказать трудно.[873]873
  АСЭИ. Т. 1. № 516; Alef. Р. 120.


[Закрыть] Жена И. И. Товаркова вторым браком была замужем за кн. Семеном Романовичем Ярославским. Уже после смерти обоих мужей она в 1512 г. передала в Волоколамский монастырь на помин души первого мужа вотчину в Дмитровском уезде (с. Бужарово), очевидно принадлежавшую ранее этому ее супругу.[874]874
  АФЗХ. Ч. 2. № 54. С. 55. О Товарковых см.: Веселовский. С. 73; Зимин. Вотчииа. С. 109—110.


[Закрыть]

Известно, что Андрей Иванович Товарков в 1516 г. служил боярином дмитровскому князю Юрию.[875]875
  По Веселовскому, князю Юрию служил Андрей Дыхайла, сын Ивана Уса (Веселовский. С. 73). См. также: Лихачев. Заметки. С. 110.


[Закрыть] Тому же князю, по родословным книгам, служили два брата Андрея, дети Ивана Молодого (Малого) Ивановича.[876]876
  Андрей Меньшой Иванович Товарков упомянут в духовной А. И. Шадрина 1525 г. (АРГ 1505—1526 гг. № 251. С. 254).


[Закрыть]

Ветвь Ратшичей, шедшая от Акинфа, дала в конце XV в. несколько видных бояр. У внука Акинфа Григорьевича Андрея Ивановича было восемь сыновей; второй из них – Иван Хромой (от него пошли Давыдовы), третий – Александр Остей (от него пошли Жулебины, Чоботовы и Чулковы), от четвертого, Ивана Бутурли, пошли Бутурлины, от шестого, Михаила, – Челяднины.

Внук Ивана Андреевича Федор Давыдович Хромой вместе с кн. Д. Д. Холмским возглавлял передовую рать в походе на Новгород 1471 г. Около 1463—1473 гг. он дал земли Белозерского уезда, купленные его отцом, в митрополичий дом. Сам же Ф. Д. Хромой некоторое время держал «на соблюдение» с. Почап Троицкого монастыря (до 1452 г.). В 1472 г. он встречал Софью Палеолог.[877]877
  ПСРЛ. Т. 6. С. 191, 197; АФЗХ. ч. 1. № 299 (ср. купчие его отца – Там же. № 300—302); АСЭИ. Т. 1. № 607, 607-а.


[Закрыть] Во время новгородских экспедиций Ивана III 1475 и 1477 гг. Федор Давыдович был уже боярином. В 70-х годах XV в. присутствовал как боярин на суде у Ивана III по местническому делу.[878]878
  РК. С. 17, 19; Р. С. 86; ПСРЛ. Т. 6. С. 203, 205, 208, 209; [Т. 37. С. 94]. По Ш, боярин с 1470/71 г., умер в 1492/93 г. См. также: Alef. Р. 111.


[Закрыть]

Около 1471—1482 гг. ему (боярину) докладывались купчие грамоты.[879]879
  АСЭИ. Т. 1. № 406. Первая хронологическая грань грамоты установлена издателями на основании того, что они считали (согласно Ш) с 1471 г. Хромого боярином. Но, скорее всего, грамота датируется временем около 1478—1480 гг.


[Закрыть] Около 1473—1485 гг. он присутствовал на докладе у Ивана III.[880]880
  АФЗХ. Ч. 1. № 249, дата уточнена нами. То же около 1479—1485 гг. (Там же. № 125, дата уточнена нами).


[Закрыть] Умер до 1492 г.[881]881
  АСЭИ. Т. 2. № 284 (около 1492 г.). В грамоте упомянут уже сын Ф. Д. Хромого Петр.


[Закрыть] Федор Хромой был женат на дочери Якова Ивановича Кошкина.[882]882
  Род. кн. Ч. 2. С. 123.


[Закрыть]

Сын Федора Давыдовича Хромого Григорий Федорович Давыдов впервые упоминается в разрядах в 1495 г. В 1501 г. он уже окольничий при дворе княжича Василия в Твери. Во время переговоров с литовским посольством в 1503/04 г. он член боярской комиссии, хотя еще в 1504 г. числился окольничим и боярином.[883]883
  РК. С. 27, 31; Alef. Р. 119; Сб. РИО. Т. 35. С. 350, 376, 404; ср. С. 459, 487. Упоминается в списке думных чинов среди окольничих под 1498 г. (Шмидт. С. 273). В 1504 г. упоминается «останок» (остаток) его дворового места в Москве (ДДГ. № 91. С. 370).


[Закрыть] Только весной 1506 г. в свадебном разряде кн. В. С. Стародубского он впервые упоминается с одним боярским титулом. В конце 1506 г., после Казанского похода, Г. Ф. Давыдова отправили в рати В. Д. Холмского в Нижний Новгород для обороны юго-восточных рубежей страны от казанцев. С лета 1507 по лето 1509 г. он занимал пост новгородского наместника, возможно при кн. Д. В. Щене (во всяком случае, в 1509 г.).[884]884
  РК. С. 16, 37—38; Сб. РИО. Т. 35. С. 487; РЛА. № 306; АСЭИ. Т. 3. № 452, 453, 455, 457 (упомянут в июне—июле 1507 г., марте 1508 г., июле 1509 г.).


[Закрыть]

Осенью 1507 г. Григорий Федорович с новгородским войском ходил в поход с Великих Лук в Литву. В ноябре 1508—марте 1509 г. он возглавлял посольство к Сигизмунду для подтверждения мирного договора с Литвой. Сразу же после этого, в марте 1509 г., вместе с кн. Д. В. Щеней как новгородские наместники заключили мирный договор с Ливонией. Затем Григорий Федорович в начале 1510 г. с Василием III прибыл во Псков. В июле 1511 г. он присутствовал вместе с Яковом Захарьичем на докладе одного поземельного дела Василию III. Летом 1512 г. Г. Ф. Давыдов, находясь в передовом полку, отражал на Осетре с кн. А. В. Ростовским нападение крымских татар. В конце 1512—1513 г. участвовал в первом походе на Смоленск, а летом 1513 г. – во втором. В первом случае он сопровождал кн. Дмитрия Углицкого, а во втором находился в непосредственном окружении Василия III. Во время третьего похода Г. Ф. Давыдов был послан первым воеводой «на Дрюцкие поля».[885]885
  РК. С. 39, 48, 49, 51; Р. С. 120; Сб. РИО. Т. 35. С. 487; ПСРЛ. Т. 8. С. 249—250; СГГД. Ч. 5. № 57. С. 40—47; Описи Царского архива. С. 80 (Дата «7031» какого-то соглашения с Ливонией – Там же. С. 79 – вероятно, описка); Масленникова. С. 188, 191, 192; АФЗХ. Ч. 1. № 309; ИЛ. С. 165.


[Закрыть] Впрочем, военными талантами Г. Ф. Давыдов из среды бояр не выделялся.

Зато много времени уделял он дипломатической деятельности. В 1514—1515 гг. присутствовал на приемах турецких послов. В 1517—1518 гг. вел переговоры с С. Герберштейном и Ф. да Колло. В марте 1517 г. вместе с кн. Дмитрием Владимировичем (? Ростовским) заключил перемирие с Орденом. На важных переговорах с крымским мурзой Аппаком в 1519 г. Г. Ф. Давыдов возглавлял боярскую комиссию. Больше всего он занимался литовскими делами. Вел переговоры с Литвой в 1517 г. Как фактический глава Боярской думы Г. Ф. Давыдов в 1520—начале 1521 г. переписывался с кн. Николаем Радзивиллом.[886]886
  Сб. РИО. Т. 35. С. 506—543, 547—573; Т. 53. С. 21; Т. 95. С. 96, 105, 661; ПДС. Т. 1. Стб. 203—211, 374, 474 и др. Его жена Мария считалась первой «боярыней» великой княгини (Родословная книга в ГБЛ. Ф. 256 (Собр. Румянцева). № 349. Л. 285).


[Закрыть] В это время он именуется «воеводой Ярославским». Скрываются ли за этим пышным титулом какие-либо реальные права, сказать трудно.

Сохранилось несколько свидетельств и об участии Г. Ф. Давыдова во внутренних делах страны. Так, около 1517 г. он проводил расследование по обвинению Василия Шемячича в измене. В мае 1520 г. ему докладывалось дело о поджоге. В январе 1518 г. он вынес окончательное решение по одному из земельных дел. Вместе с М. Ю. Захарьиным в декабре 1519 г. Г. Ф. Давыдов вел судебное дело по земельному спору. В марте 1520 г. Григорий Федорович вел дело о межевании земель Троицкого монастыря. 11 июля 1521 г. с М. Ю. Захарьиным разбирал дело по обвинению в «бое и грабеже».[887]887
  АИ. Т. 1. № 124; АСЭИ. Т. 3. № 390; АРГ 1505—1526 гг. № 184; АГР. Т. 1. №66. С. 130, 131; ЦГАДА. Ф. 1203 (Спасо-Евфимьев монастырь). Д. 1. Л. 708 об.—720; АФЗХ. Ч. 1. № 1-а. С. 13—17; ср.: Alef. Р. 119.


[Закрыть] Это – последнее упоминание о Г. Ф. Давыдове в источниках. Возможно, его исчезновение связано с падением казначея Ю. Д. Малого и крупными переменами в составе окружения Василия III.

У Григория Федоровича был единственный брат Петр, который, как и он сам, появился в разрядах уже со званием окольничего в 1501 г.[888]888
  РК. С. 31. Еще в 1492 г. вместо него (возможно, по малолетству) земельные дела разбирал кн. Семей Ярославский (АСЭИ. Т. 2. № 284). В 1500 г. (без упоминания о думном звании) присутствовал на свадьбе кн. В. Д. Холмского (Сахаров. Т. II, кн. VI. С. 37). В 1504 г. упоминается «останок» его дворового места в Москве (ДДГ. № 91. С. 370).


[Закрыть] Его «человек» отнял в марте 1501 г. пожни у Кириллова монастыря.[889]889
  АСЭИ. Т. 2. № 305.


[Закрыть] В апреле 1508 г. в войсках В. В. Шуйского, стоявших в Вязьме, П. Ф. Давыдов возглавлял полк правой руки. Весной 1509 г. он участвовал в переговорах с литовскими послами. В сентябре того же года он вместе с окружением Василия III направился к Новгороду, а затем – во Псков.[890]890
  РК. С. 40, 44; Сб. РИО. Т. 35. С. 489.


[Закрыть] После этого сведения о Петре Федоровиче исчезают. Женат он был на дочери кн. Семена Романовича Ярославского.[891]891
  АСЭИ. Т. 2. № 284. С. 191, 555.


[Закрыть] Его сын И. П. Федоров, видный боярин и конюший при Иване IV, был женат на своей дальней родственнице, дочери В. А. Челяднина.[892]892
  Подробнее о нем см.: Зимин. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964. С. 276– 277. Упоминается в разрядах уже в начале 1536 г. (Р. С. 259).


[Закрыть] Это дало ему право именоваться Челядниным.

Брат Ивана Андреевича Хромого Александр Остей в 1385 г. был наместником коломенским.[893]893
  ПСРЛ. Т. 28. С. 85.


[Закрыть] Его внук Андрей Романович упомянут среди бояр в разъезжей грамоте 1462—1484 гг. (скорее всего, после июля 1478 г.).[894]894
  АСЭИ. Т. 1. № 330.


[Закрыть]

У брата Романа, Тимофея, было трое сыновей: Василий Чулок, Дмитрий Жулеба и Андрей Жулеба. Так как их отец служил Дмитрию Шемяке, дети не смогли продвинуться по службе при московском дворе. Успехов достигли только внуки. Сын Василия Чулка Иван Чобот стал окольничим. В 1488/89 г. ему докладывалась закладная кабала (окольничим он при этом не назывался). Но во время доклада одного судебного дела, составленного примерно в то же время (около 1489—1490 гг.), И. В. Чобот выступал уже окольничим. В этом же чине он присутствовал в 1490 г. на приеме имперского посла. Возможно, именно он в августе 1491 г. наместничал в Нижнем Новгороде. Около 1495—1499 гг. у него был двор в Москве. Упоминался в Хронографическом списке думных чинов 1498 г. В феврале 1500 г. И. В. Чобот присутствовал в чине окольничего на свадьбе кн. В. Д. Холмского.[895]895
  Там же. № 536; Т. 2. № 400; ПДС. Т. 1. Стб. 26; Сб. РИО. Т. 41. С. 132; ДДГ. № 86. С. 348; Шмидт. С. 272; РК. С. 16. О Иване Чоботе см. также: Alef. Р. 90, 99, 119. Сам Василий Чулок в 1458 г. менял земли в Переславском уезде (АФЗХ. Ч. 1. № 126). С. Б. Веселовский считал Василия Чулка бояр и Пом (Веселовский. С. 71). Возможно, «держал» Новгород вместе с Г. В. Заболоцким (Р. С. 82—83). В середине XVI в. Чоботовы служили по Переславлю Залесскому, Чулковы – по Бежецкому верху (Тысячная книга. С. 58, 67, 201). Сыновья И. В. Чобота упоминаются: Андрей – в правой местнической грамоте 1504 г. (Р. С. 83) и в разряде 1521 г. (Там же. С. 180), Яков – в разрядах 1521—1527/28 гг. (РК. С. 65; Р. С. 207).


[Закрыть]

Двоюродного брата И. В. Чобота Ивана Большого Андреевича Жулебина впервые встречаем в разрядах в сентябре 1509 г. уже в чине окольничего во время похода к Новгороду и во Псков. Весной 1509 г. он принимал участие в приеме литовских послов. В 1520 г. назван вторым воеводой «в Серпухове».[896]896
  РК. С. 44, 64; Сб. РИО. Т. 35. С. 489.


[Закрыть] Его старший сын Игнатий в 1526 г. присутствовал на свадьбе Василия III, а в 1530 г. погиб под Казанью.[897]897
  РК. С. 10; ПСРЛ. Т. 34. С. 16.


[Закрыть] Другой сын И. А. Жулебина, Семен, еще в 1501—1502 гг. был во Ржеве вторым воеводой сторожевого полка. В 1526 г. он, так же как и его брат, присутствовал на свадьбе Василия III. В 1532 г. Семен Иванович находился среди воевод «за Рязанью». Последний раз в разрядах он упоминался в 1547 г. дворецким кн. Юрия Васильевича.[898]898
  РК. С. 10, 34, 35, 98, 115; Род. кн. Ч. 1. С. 338.


[Закрыть]

Брат И. А. Жулебина Большого Иван Андреевич Меньшой (Овца) в 1512—1517 гг. служил новгородским дворецким. В 1519 г. ему приказано находиться при Шемячиче.[899]899
  РИБ. Т. 15. № 6 (июнь 1512 г.); ГБЛ. Ф. 304. II (Собр. Троице-Сергиевой лавры). № 15. Л. 62; РК. С. 62. Какой-то из Иванов Андреевичей Жулебиных женат на сестре Семена Дмитриевича Пешкова-Сабурова (Лихачев Н. П. Сборник актов. СПб., 1895. Вып. 1. № XIII. С. 44—47).


[Закрыть]

Близость к удельным князьям задержала продвижение Жулебиных при великокняжеском дворе. Но сын Ивана Меньшого Иван Иванович дослужился в середине XVI в. до звания дмитровского дворецкого. Владения сына Ивана Овцы Ивана находились в Дмитрове. В середине XVI в. Жулебины владели землями в Костроме и Ростове.[900]900
  Зимин. О составе. С. 197; Тысячная книга. С. 134, 142, 150; ср.: АФЗХ. Ч. 2. № 229.


[Закрыть]

Старинная боярская фамилия Бутурлиных идет от Ивана Андреевича Бутурли, у которого было два сына – Иван и Григорий. Младший из них рано постригся в Троицком монастыре под именем Геннадия.[901]901
  В монашестве Геннадий Бутурлин упоминается как писец грамот и послух около 1410—1427, 1428—1432, 1446—1447, 1447—1449 и 1463—1464 гг. (последняя дата условна) (АСЭИ. Т. 1. № 21, 54, 185, 193; Т. 3. № 230). Сделал земельный вклад около 1428—1432 гг. (Там же. Т. 1. № 63).


[Закрыть] Он прожил долгую жизнь. На его показания ссылались в местническом деле около 1462—1485 гг. Сам он составил вместе с М. Б. Плещеевым местническую память.[902]902
  Р. С. 85; РК. С. 17.


[Закрыть] Был дядей М. Ф. Сабурова.

Мало известны племянники Геннадия – Андрей, Григорий, Полуект и Никита Ивановичи. Они еще около 1453 г. продали свою землю в Московском уезде.[903]903
  АСЭИ. Т. 2. № 353.


[Закрыть] Андрей когда-то, до 70—80-х годов XV в., держал в кормлении Нерехту. В 1456 г. его называют боярином великого князя,[904]904
  Там же. Т. 1. № 397; АФЗХ. Ч. 1. № 115.


[Закрыть] но вряд ли он им был в реальности. Старший сын Григория Ивановича, Иван Закала, летом 1506 г. наместничал на Двине.[905]905
  Р. С. 91.


[Закрыть] Его братья Андрей Баклан, Дмитрий Кривой и Константин Копот в 1500 г. владели поместьями в Вотской пятине.[906]906
  НПК. Т. 3. Стб. 173, 185, 202, 215. Владения Ивана Меньшого Полуехтова (около 1498 г.) и его племянника Андрея (1539 г.) находились в Шелонской пятине (Там же. Т. 5. Стб. 22; Т. 4. Стб. 130, 410).


[Закрыть]

Четыре Никитича (Федор, Иван, Андрей и Семен) появляются почти одновременно в начале XVI в. В 1510/11 г. без ведома митрополита и «без доклада» Ф. Н. Бутурлин купил у митрополичьего сына боярского И. М. Чортова с. Хлябово Московского уезда. Митрополит Варлаам пожаловался Василию III, а тот «опалился» на Федора Бутурлина и приказал ему вернуть село в митрополичий дом. Но Варлаам предпочел выкупить это село у Бутурлина за 350 руб.[907]907
  АФЗХ. Ч. 1. № 58.


[Закрыть]