Текст книги "Диалектика познания"

Автор книги: Александр Фетисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Буржуазная Англия, таким образом, представляла собою вполне устойчивую систему. С точки зрения численности структурных элементов вполне устойчивой представлялась и царская Россия. Но в России имела место с одной стороны гипертрофия структурных элементов, а с другой – гипертрофия внутриэлементной иерархии.

Вообще говоря, для классовой общественной системы Иерархия – необходимое условие для создания устойчивости и живучести системы. Но Иерархия при этом должна иметь разумные размеры и пределы. Этого не учитывали господствующие классы России. Чрезмерная иерархия в разрезе всего общества ведет к гипертрофии отдельных классов и, следовательно, к обострению межклассовых противоречий.

Чрезмерная иерархия внутри классов, классовых слоев, сословий делает их неоднородными, т.е. внутренне слабыми и, следовательно, слабыми вообще.

Умная английская буржуазия избегала гипертрофии, как первого, так и второго рода, и благодаря этому за 400 лет ее господства в Англии не было ни одного серьезного выступления рабочего класса, похожего на революцию. Господствующие классы России, напротив, страдали большой привязанностью к гипертрофии обоего рода, надо сказать, что изрядную дозу этой привязанности они оставили нам после себя в наследство. В России накануне пролетарской революции имело место деление людей не только по имущественному признаку, но и сословное, национальное, религиозное, по образовательному цензу и по различного рода как приобретаемым, так и наследственным привилегиям.

С точки зрения численности структурных элементов Россия была системой вполне устойчивой, но благодаря глупой и неумеренной общественной и внутриклассовой иерархии царская Россия, по существу, даже не была системой, а всего лишь конгломератом, механическим соединением, состоящим из отдельных внутренне слабых частей. Это и привело к тому, что при первом серьезном потрясении она рассыпалась.

Ничуть не более устойчивую систему представляет современное капиталистическое общество в лице такой образцовой в капиталистическом отношении страны, какими являются США. Нам с этим вопросом необходимо ознакомиться с возможно наибольшей в данный момент обстоятельностью – иначе нельзя понять, что происходит в настоящее время в науке и в частности, почему все научные теории представляются в наше время, вопреки реальным фактам, завершенными.

Перед нами общество, состоящее из двух внутренне однородных частей. Что дает нам основание утверждать, будто это общество неустойчиво? Во-первых, то, что оно состоит из двух, а не большего числа взаимодействующих частей; и, во-вторых, эти части внутренне однородны, – вот эти два обстоятельства и позволяют нам отнести гражданское общество США к числу недолговечных, которое обречено на саморазрушение.

А все же почему мы решаемся утверждать, что такое общество непременно разрушится? Где доказательства? Выше уже отмечалось, что система может быть устойчивой лишь при условии, если в ней содержится не менее трех взаимодействующих элементов, а поскольку в нашей системе только два элемента – значит дело за толчком. А доказательства – от скольких структурных элементов зависит устойчивость систем, – повторяем, мы беремся привести позднее при рассмотрении Систем, структуры и организации. Главное, что предстоит нам выяснить – это:

– почему в современном капиталистическом обществе исчезает старое классовое деление;

– почему это общество неизбежно приходит к двухэлементному составу и

– почему в каждом из этих элементов исчезает прежняя иерархия, исчезает та предпосылка, которая во все времена являлась одновременно и силой и слабостью классового общества.

Но, если обратимся к современной Америке, то сразу же бросается в глаза нечто противоположное тому, что мы собрались утверждать. Прежде всего, ничего принципиально нового не обнаруживается в этом обществе в смысле классового строения. Америка – чисто капиталистическая страна; она складывалась и развивалась, минуя стадию феодализма, поэтому в ней было и есть только два класса: капиталисты и рабочий класс; крестьянства как такового не было в прошлом, нет и в настоящем Америки. Крестьянство, кстати, исчезает во всех капиталистически развитых странах.

И второе, мы намерены утверждать, будто внутри классов Америки исчезает иерархия. А между тем никогда и нигде еще не было столь решительного имущественного деления людей как в современной Америке. На одном полюсе класса капиталистов предприниматель с годовым доходом, не превышающим 10 тысяч долларов, на другом – Морганы, Дюпоны и Форды с доходами, исчисляемыми миллиардами долларов. На одном полюсе рабочего класса американский полубезработный со средним доходом 100 долларов в месяц, на другом – выборный профсоюзный босс с доходами в 50000 долларов в месяц. На одном полюсе клерк министерства, на другом Государственный секретарь – миллиардер. На одном полюсе сельскохозяйственный рабочий, имеющий почасовую оплату в 1 доллар, а на другом – хозяин ранчо в Техасе, он же вице-президент Джонсон. На одном полюсе негры и законтрактованные рабочие в Мексике – брасерос, работающие на плантациях Юга, а на другом полюсе миллионеры плантаторы. Вряд ли надо доказывать советскому читателю, что в США создано невиданное имущественное неравенство (иерархия) как между классами, так и внутри классов.

Однако если рассматривать вопрос неравенства глубже, то имущественное деление людей в США – дела прошлые. Сейчас на первое место выдвинулось не так имущественное, как деление – по количеству денег. В XIX в. говорили и сейчас в странах, где капитализм не стал еще глубоким и всеобъемлющим как в США говорят: «Этот фабрикант имеет столько-то заводов и фабрик; этот помещик имеет столько-то десятин или акров земли; это – владелец железной дороги, а это – владелец доходных домов, казино, ресторанов и т.д. и т.п.

С развитием капитализма такое деление стало неудобным. В эпоху господства финансового капитала оказалось более удобным людей оценивать количественно: «счёт этого человека в банке 10000 долларов, этого 100000, а этот человек – миллионер, а этот – миллиардер». Словом, пока в Европе строго соблюдалась отсталая феодальная классификация (рабочий, крестьяне, бароны, графы, князья и короли) в США появилась и начала применяться собственная классификация – количественная, – которая оказалась ничуть не хуже европейской.

Но затем и такое деление стало неудобным. Собственно титулы миллионер и миллиардер оставлены еще в силе, но считать имущество и деньги в банке оказалось затруднительным, тем более что деньги выступали величинами не всегда постоянными и не всегда от имени отдельного лица. Людей стали оценивать проще – не по вложенному капиталу, а по получаемым доходам, сейчас в США принято говорить: «этот человек «стоит» 10000, этот «стоит» – миллиард» – значит у первого доход 3 0000 долларов в год, а у второго – миллиард.

Казалось бы, ничего существенно не изменилось в американском капитализме благодаря такому упрощенному учету: не все ли равно, как считать – по вложенному в дело капиталу или по полученным доходам – разница, казалось, только в облегчении арифметических подсчетов. Действительность же оказывается не столь неизменной, как это подсказывают наши о ней представления. Реальная капиталистическая действительность Америки значительно отличается от той действительности, которая имело место в той же Америке ну, скажем, 20-30 лет назад. Ранее для того, чтобы тому или иному капиталисту можно было получить то или иное монопольное объединение в свое фактическое владение, ему, или группе их, надо было иметь в руках контрольный пакет: на 51 % собственных капиталов можно было приобрести не более 49 % чужих капиталов.

Нынешняя действительность США другая. Теперь точно никто не знает, сколько фактические владельцы монополий приобретают чужого капитала. Ясно только одно, что пропорция 51:49 значительно снизилась и имеет тенденцию еще более снижаться в пользу фактических владельцев монопольных объединений Америки, фактическая власть в общественном производстве, как и во всей общественной жизни страны, принадлежит теперь не вообще капиталистам и монополистам, а определенным монополистам. Американский народ в настоящее время разделился: на одной стороне 200 млн. человек американцев, а на другой стороне 200 американских семейств (фиг. 8 на рис. 5).

Москва, 1967 год