Текст книги "Румбы фантастики. 1988 год. Том I"

Автор книги: Александр Бушков

Соавторы: Иван Ефремов,Леонид Кудрявцев,Александр Бачило,Андрей Дмитрук,Елена Грушко,Юрий Медведев,Феликс Дымов,Владимир Клименко,Ольга Новикевич
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Зеленый кузнечик прыгнул Леопарду на щеку и ускакал дальше. Полицейские осторожно приближались.

4 вандемьера 2026. Ближе к вечеру.

Они сидели в траве возле фургона – тоненькая светловолосая Виола, спортивного типа человек – Гранд и угрюмый здоровяк Бронтозавр. Фургон стоял в распадке, вокруг были отлогие, поросшие лесом склоны.

– Ну, пообедали, – сказал Гранд. – Что дальше, господа офицеры? Он же в прятки с нами играет, этот гад. Засекли четыре раза, и каждый раз смывается.

– Может, не стоило глотать таблетки? – спросил Бронтозавр.

– Не исключено, что это повлияло…

– Поздно теперь.

– Ребята уже одного хлопнули.

– И одну группу мы уже потеряли, – сказал Гранд. – Паршивый это счет, честно говоря – око за око…

– Есть у меня идея, – признался Бронтозавр. – По части уловления. Пойду кое-что смонтирую. Посидите пока, это минут на пятнадцать.

Он, ворча, залез в кузов, принялся там чем-то греметь и звякать.

– Деликатный он у нас человек, верно?

– Ага, – засмеялась Виола и потянулась к нему. – Целуй скорее. Что с тобой сегодня?

– Сама знаешь.

– Ну конечно. Ты беспокоишься за меня, я беспокоюсь за тебя, а на небесах нет никого, кто беспокоился бы за всех… – Виола прижалась к нему, – Не думай ты об этом. В конце концов в мире нет ничего вечного, кроме смерти, так что будем фаталистами. Обними меня.

– Я не хочу быть фаталистом.

– Ты не хочешь, я не хочу… А работа наша хочет. И жизнь наша тоже хочет.

– Извините, ребята, некогда, – хмурый Бронтозавр стоял над ними. – Радар его поймал, эта сволочь где-то поблизости. Идея такая – мы сворачиваем вон туда, вниз, за поворотом выпрыгиваем и пускаем машину дальше на дистанционном управлении и ждем…

Идея была не самой плохой, тем более что других и не было. Они проделали все так, как было задумано, – спустились вниз по распадку, выпрыгнули из машины, и сине-черный фургон самостоятельно двинулся дальше по лесной дороге. Впереди пологий склон, за ним примерно в полукилометре – лес. И тишина.

– Бегом в лес, – шепотом приказал Гранд.

И вдруг лица им опалило сухим жаром. Деревья за их спинами вспыхнули, трескучее пламя разлетелось в обе стороны с нереальной быстротой, и тут же грохнул взрыв. Фургон взорвался – вместе с пулеметом, гранатами, радарами и приборами, призванными разгадывать тайны «мобилей». Они остались на пустынной дороге – три человека, три автомата, не так уж много патронов, и портативная рация, на всякий случай прихваченная Грандом.

– Перебежками, до леса! – крикнул Гранд. – Достал все же, сволочь! Но и мы его заперли тут. Не уйдет!

Они побежали. За спиной гудело пламя, рушились пылающие сосны. Они бежали и успели пробежать ровно половину расстояния, отделявшего их от деревьев. Там, куда они стремились, застрочили автоматы и очереди вспороли землю. Они залегли. Пожар прекратился так же необъяснимо, как и начался. Из того леса, куда они не добежали, появилась группа человек в двадцать в пятнистых маскировочных куртках и касках и, стреляя на ходу, в рост двинулась к оперативникам.

– Это же наши! – вскрикнул Гранд. – Нужно как-то объяснить…

– Парень, ты глупеешь на глазах, – плюнул Бронтозавр. – Какие там, к дьяволу, наши… Переиграл он нас, хамелеон чертов. Радируй!

Гранд включил рацию, но из динамика рвался лишь адский вой, свист и щелканье – помехи на всех диапазонах.

Двадцать автоматов у противника. По три магазина на человека – у них, да еще одна-единственная граната. Расклад боя был ясен, как теорема Пифагора, достаточно вспомнить известную формулу, гласящую, что нападающий теряет в три раза больше людей, чем обороняющийся. Отсюда следовало, что, потеряв даже половину своих фантомов, «мобиль» разделается с группой. Гранд передернул затвор. Виола подползла ближе, ее плечо коснулось его плеча, и тоскливая грусть стала не такой беспросветной.

– А ведь не так уж и плохо, – печально улыбнулась она, – они жили недолго и умерли в один день…

– Ну, поехали? – сказал Бронтозавр. Затрещали три автомата – «двойка» приняла бой.

4 вандемьера 2026. Ближе к вечеру. Центр.

Генерал поднял голову – в кабинет вошел молодой офицер в белом распахнутом халате поверх мундира.

– Только что вернулась посланная к месту падения «Махаона» опергруппа, – сказал он. – Это не авария.

– То есть?

– Несомненная инсценировка. Самолет не падал. Его аккуратно посадили и взорвали уже на земле. Ошибка исключается.

Генерал посмотрел совсем не ласково. Лицо офицера выражало лишь азарт и удовлетворение шахматиста, разгадавшего замысел противника, и Генерала это неприятно задело – никакого осознания того, что они защищают человечество. Мальчишка, пустой, самовлюбленный юнец… И ты еще считаешь, Король Марк, ваше величество, что все, кто работает с тобой, насквозь осознали твои замыслы и прониклись сознанием, что однажды Земля просто не сможет без них обойтись? Ясно, как день, что для мальчишки это не более чем захватывающая игра в сыщика и вора.

– Идите, – сухо сказал Генерал.

Ничего тут не было загадочного. Ни капельки. Чертовы наблюдатели из ООН попытались проникнуть в оцепленный район по воздуху, что и удалось. Аварию они могли инсценировать несравнимо более искусно, однако сработали крайне топорно. В их недосмотр или низкую профессиональную подготовку Генерал не верил. Вероятнее всего, они просто не считали нужным маскироваться более тщательно, и в этом был свой резон – где их теперь искать? Где искать обыкновенных людей, если никакого прочесывания не будет? Хотя… Он подумал, что не зря все же отправил в блокированную зону несколько полицейских нарядов с приказом задерживать всех подозрительных.

Он нажал одну из клавиш селектора, но дверь отворилась даже раньше.

– Я вызывал вас, – чуточку растерянно Генерал кивнул на селектор.

– Я и сам шел к вам, – сказал майор и положил на стол тонкую серую папку. – Генерал, происходят странные вещи. Внутри оцепленного района несколько часов находится «Мираж», скоростной аппарат вертикального взлета без опознавательных знаков. Как он туда попал, неизвестно. Кроме того, мы фиксируем интенсивный радиообмен.

– Кто с кем?

– Неизвестно. Используется аппаратура, до предела затрудняющая перехват и пеленгацию. Удалось лишь установить, что передатчики, ориентировочно три-четыре, почти непрерывно движутся со скоростью, превышающей скорость пешехода.

Вот оно, подумал Генерал. Спецгруппы ООН. И поздно что-нибудь предпринимать… или нет? Он снял трубку:

– Канцелярию премьера. Говорит Генерал. Срочно по прямому. Итак, ваше превосходительство? Нет? Да, в самом скором времени…

Премьера так никто и не побеспокоил, штаб-квартира ООН хранила полное молчание, и это могло означать только одно – там ничего еще не знали, возня вокруг района приземления «конуса» 'всего лишь привлекла внимание кого-то из внедренных сюда наблюдателей. Генерал яростно пытался убедить самого себя, что все обстоит именно так, и никак иначе. Но даже если так и было, вряд ли потребуется много времени, чтобы докопаться до истины, и ООН…

Они обязательно вторгнутся, не могут не вторгнуться. Генерал именно так поступил бы на их месте. Они вмешаются, и инициатива перейдет к ним, и спасителями окажутся именно они, и уже никому не доказать, что…

Что-то рушилось в его душе, он шел куда-то в темноту и не мог остановиться, передумать – слишком многое было поставлено на карту.

– «Мираж» был замечен в местах контактов опергрупп с «мобилями»?

– Несколько раз.

– Свяжитесь с Икаром, майор. Пусть пошлет истребители. «Мираж» – сбить.

– Я не могу отдать такого приказа, – ровным голосом сказал майор, и Генерал понял, что все его упорство разобьется об этот глуховатый ровный голос, что офицер, которого он знал одиннадцать лет, впервые в жизни не выполнит приказа. Сначала Доктор, теперь этот… Предавали самые близкие и верные.

– Так, – сказал Генерал. – У меня нет времени удивляться или сердиться. Значит, нет?

– Нет. Тэта-излучения «Мираж» не испускает. Это наверняка сотрудники ООН.

– Шпионы ООН, – таким же ровным голосом поправил Генерал, – Лицо, незаконно проникшее в запретную зону, классифицируется как шпион. Это одна сторона вопроса. А другая… Вы все же не можете дать стопроцентную гарантию, что «Мираж» не является очередной метаморфозой одного из «мобилей»?

– Такой гарантии я дать не могу, – выговаривая старательно и четко, словно плохо знающий язык иностранец, сказал майор. – Но косвенные данные…

– Меня не интересует «но». Итак, стопроцентной гарантии, как вы сами подтверждаете, нет. Вызывайте Икара.

– Я отказываюсь выполнить приказ, – сказал майор. – Можете отдавать распоряжение о моем аресте.

– Убирайтесь, – Генерал не поднял глаз от стола. – Считайте что вашу просьбу об отставке я удовлетворил вчера.

– Вынужден отклонить ваше любезное предложение. Предпочитаю быть арестованным за невыполнение приказа.

– В таком случае сдайте оружие коменданту здания и доложите, что вы арестованы, – сказал Генерал.

На миг им овладело острое желание расплакаться – они упорно не хотели понимать, сколь велики ставки, сколь серьезна игра. В момент, когда почти все завершено, вдруг появляется опасная помеха, посторонние люди, плохо информированные и оттого способные все разрушить. Он полностью убедил себя, что там, в стеклянном параллелепипеде здания штаб-квартиры ООН, ничего не знают. По крайней мере, в данную минуту ему казалось, что он убедил себя в этом.

Он нажал клавишу:

– Икара. К вам поступили сведения о «Мираже»? Прекрасно. Сбейте его немедленно. Только вот что… Не нужно его решетить. Поделикатнее, насколько это возможно. Просто заставьте его приземлиться. Поручите это самым опытным пилотам. Я понимаю, полной гарантии, что никто не погибнет, нет, я не отдаю вам категорический приказ, я только говорю – сделайте все возможное, чтобы люди не пострадали. Это крайне желательно. Я рад, что вы понимаете всю деликатность и сложность ситуации. Выполняйте.

Потом он отдал приказ отправить в оцепленный район несколько опергрупп – одна, взаимодействуя с Икаром, должна была захватить экипаж «Миража», другим предстояло сделать почти невозможное – запеленговать кочующие радиопередатчики и задержать радистов. Затем он назначил на место майора дельного офицера. Перелистал оставленные майором скудные данные о «кочевниках». Несомненно, они поддерживали связь в основном с космическими объектами. Генерал встал из-за стола и почти метнулся в угол, к терминалу, выдвинул плоский блестящий пульт.

Да, не оставалось никаких неясностей. Орбитальная станция «Фата-моргана», осуществлявшая основной надзор за страной, выпустила два суточных спутника, служивших, очевидно, еще и ретрансляторами. ООН проводила широкомасштабную операцию.

Генерал не удержался от ругательства вслух. И тут же остыл. Вторжения до сих пор не последовало. Правда, нужно было немедленно убедить премьера привести войска в боевую готовность…

Он нажал клавишу и спросил:

– Что «двойка»?

– «Двойка» молчит, Генерал. Передатчик не пеленгуется, словно он не работает или его не существует. Согласно инструкциям, они должны были постоянно держать аппаратуру включенной…

И тут же ворвался второй голос, звенящий от беспокойства и напряжения:

– Генерал, на координатах «двойки» мощный источник непонятных помех!

И третий голос:

– Я – Икар. Передаю сообщение наблюдателей. «Мобиль» разделился на несколько объектов, имитирующих вооруженных людей. Между ними и вашими оперативниками идет бой. Один из ваших, похоже, вышел из игры.

– Кто сообщил?

– Мои истребители над распадком. «Автоматчики» «мобиля» значительно превосходят числом ваших людей. Жду указаний.

Генерал взглянул на экран дисплея. Икар, словно перехватив его взгляд, сказал:

– Ваши никак не продержатся до прибытия вертолетов с десантом.

Молчание. Генералу показалось, что связь внезапно прервалась, и он воскликнул:

– Икар!

– Слушаю, – сказал Икар, – Я просто молчу.

– Почему? – вырвалось у Генерала, и он тут же ощутил жгучий стыд – вопрос прозвучал донельзя глупо. Наверняка Икар ухмыльнулся – тридцатишестилетний командующий ВВС, месяц назад получивший первую генеральскую звезду, узколицый красавец, всегда напоминавший Генералу кондотьера со старинной фрески, хранившейся в городском музее. Генерал вдруг понял, что так и не знает, как же он относится к Икару.

– Просто молчу, – сказал Икар, – Жду приказа.

– Приказа? – машинально повторил Генерал.

– Мы военные люди, Генерал. Ваши люди там, в распадке, практически мертвы, а ситуация для уничтожения «мобиля» крайне благоприятная.

Генерал понял его, хотя так хотелось не понять… Времени на раздумья не оставалось, и Генерал испытал странное ощущение – словно какая-то опухоль, зловещее инородное тело возникло внутри и распухло, прорастало в организме холодными жгутиками, тянувшимися вверх – к сердцу, к мозгу все ближе подступал холод…

Генерал повернулся к селектору.

4 вандемьера 2026. Ближе к вечеру. Распадок.

Бронтозавр лежал так, будто хотел в свои последние секунды одним прыжком добраться до врага – он умер словно бы на бегу. Виола била одиночными. Гранд то стрелял, то с безумной надеждой принимался крутить верньеры рации. Напрасно – помехи заглушали все.

Их обоих ранило уже не один раз, а противников оставалось больше десятка. Они упорно стремились прорваться.

Гранд услышал знакомый свистящий рев и перевернулся на спину. В небе над распадком кружили несколько серебристых треугольников – пикировщики. Виола тоже увидела их, в ее глазах мелькнула надежда и тут же погасла. Гранд понял, о чем она думает, – он только что прикинул все сам.

Вертолеты с десантниками наверняка не успеют. А пикировщики не станут бомбить распадок, пока живы они с Виолой. Несомненно, «мобиль» это тоже сообразил – фантомы, прекратив огонь, торопливо подбирались ближе.

Гранд взглянул на Виолу, и она ответила ему грустным, но спокойным взглядом, попыталась улыбнуться и прошептала:

– Они жили недолго и умерли в один день…

Пикировщики кружили, словно птицы над разоренным гнездом. Рация завывала и хрипела.

Вокруг был лес, вверху было до боли синее небо, под их израненными телами – круглая и тяжелая, теплая планета, которую нужно было защитить, они оба твердо были в этом уверены.

Гранд подполз к Виоле, обнял, уткнулся лицом в мокрые от крови светлые волосы. Сжал левой рукой тяжелый цилиндрик. Помедлил несколько секунд. Ладонь Виолы накрыла его губы, и тогда он рванул чеку.

Пикировщики рванулись вниз, когда не успел еще опасть фонтан вырванной взрывом земли, и на распадок обрушились потоки жидкого огня, в котором исчезли трава, деревья, неподвижные тела фантомов и те живые, что в последнюю секунду снова попытались слиться воедино.

Гранд и Виола так никогда и не узнали, разумеется, что Генерал отдал Икару приказ бомбить распадок, и по чистой случайности этот приказ был получен пилотами лишь за несколько секунд до взрыва гранаты. Пожалуй, и к лучшему это было – что не успели они ничего узнать и ни в чем не разочаровались…

4 вандемьера 2026. Центр.

Дверь распахнулась, и вошел Икар, подтянутый, чертовски элегантный; временами вызывавший у Генерала острые приступы ностальгии по собственной молодости – редкие и почти сразу проходившие, к счастью.

– Включите телевизор, Генерал. Девятый канал, – сказал он и, не дожидаясь ответа, сел в первое попавшееся кресло лицом к экрану. Генерал коснулся сенсора.

– …сведения, что блокирование района продолжается, более того – переброшены дополнительные воинские части, – говорил человек, в котором Генерал сразу узнал лидера одной из оппозиционных нынешнему кабинету партий. – Всякая связь района с внешним миром прервана. Ходят слухи, что армия приведена в боевую готовность. Только что поступило сообщение: вертолет с операторами телекомпании, которая ведет эту передачу, обстрелян и сбит при попытке проникнуть в блокированный район. Судьба находившихся в нем неизвестна. Я считаю, что настал момент потребовать у правительства немедленного и недвусмысленного ответа: что происходит в стране? Следовало бы задать этот вопрос еще до наступления ночи, чтобы…

Икар встал и отключил звук.

– А ведь когда-то с такими крикунами поступали просто, – сказал он задумчиво, с непонятными интонациями. – Итак, Генерал, вы оценили ситуацию?

– Что это за вертолет с телеоператорами? – отчеканил Генерал.

– Шел напролом и не подчинился троекратному предупреждению и требованиям изменить курс, – пожал плечами Икар. – Соответствующим образом проинструктированные пилоты…

– Почему вы не сообщили?

– Просто-напросто не успел.

– Что с людьми?

– Мне еще не докладывали. Знаю только, что вертолет загорелся еще в воздухе. Вы сами сказали мне, что полной гарантии безопасности людей нет, но тем не менее следует применить оружие…

– Что?

– Вы, – сказал Икар. – Я расценил ваши слова как приказ, обязывающий моих летчиков проявлять решительность и жесткость по отношению к объектам, появляющимся в воздушном пространстве блокированного района.

Он говорил гладко, совершенно бесстрастно, и насмешки в глазах не было, но Генерал все же улавливал иронию в голосе.

– Мой приказ?

– Ваш приказ, – Икар не отводил взгляда. – Я военный человек. Генерал, я исполняю приказы, и у меня нет ни права, ни желания искать в них какие-то подтексты.

– Я не приказывал вам сбить вертолет.

– Однако приказали сбить «Мираж». Кстати, он сбит. – Икар покривил губы. – С максимальной деликатностью, как вы и приказывали. Мои пилоты видели, как раскрылись два парашюта. Дальнейшее – дело ваших наземных групп. Право, мне очень жаль, что так получилось с вертолетом, но существует критическая ситуация, и существует отданный мне приказ.

– Икар, – сказал Генерал. – А что, если бы вы получили приказ нанести удар по целям за пределами страны?

– А вы? – Икар впервые откровенно улыбнулся, и Генерал понял, что чувствует не злость, а страх – перед этим невозмутимым и холодным взглядом, направленным словно поверх вороненого ствола. Холод поднимался все выше, охватывал сердце, и Генерал подумал, что он, кажется, вовсе не знал людей из своего ближайшего окружения.

– И все же?

– Все же? – повторил Икар. – Мне часто приходит в голову, что человечество совершило огромную глупость, повсеместно уничтожив армии. Испокон веков армия служила надежным средством борьбы против беспорядка, хаоса. Не волнуйтесь так из-за этого вертолета, право. Нужно торопиться, пока нам не посыпались на голову дивизии ООН. Если позволите, довольно о вертолете, перейдем к более важным вопросам. Этот болтун, – Икар мотнул головой в сторону телевизора, – не способен, я считаю, причинить нам особые неудобства. Премьер придумает что-нибудь, оттянет на завтра чрезвычайную сессию парламента, если оппозиция добьется ее созыва. Тем временем мы успеем покончить с последним «мобилем». Премьеру еще не надоело быть премьером, и он понимает, что эта история…

– Икар!

– Ах, простите, я употребил неподходящий эпитет, – сказал Икар. – Я совсем забыл, что мы героически противостоим инопланетной агрессии. Генерал, а вам не приходило в голову, что эта тварь может оказаться всего-навсего взбесившейся мартышкой, удравшей из какого-нибудь галактического зверинца и кусающей встречных-поперечных? Очень уж не похоже все ни на серьезную агрессию, ни на разведку боем, право…

– Икар, – глядя в стол, сказал Генерал. – Я решил отстранить вас от дальнейшего участия в операции. Разбором ваших действий мы займемся после ее завершения.

– Ну да, конечно. (Генерал отметил, что Икар ничуть не удивлен.) Я ожидал чего-то в этом роде. Надеюсь, я не арестован?

– Нет. Вы просто отстранены.

– Это уже легче. Хотя… Меня никогда в жизни не арестовывали, было бы даже интересно.

– Убирайтесь, – сказал Генерал.

– Даже так? Что ж, не стану вступать в пререкания со старшим по званию. Честь имею…

Он встал и зашагал к двери. Уже распахнув ее, вновь закрыл и обернулся:

– Генерал, ради бога, простите за ма-аленькую парфянскую стрелу. В своих мыслях о себе как о спасителе человечества вы дошли уже до будущего монумента в вашу честь? Или пока нет? Ответ меня, признаться, абсолютно не интересует. И еще. Вам сейчас принесут очередное донесение – я как раз проходил мимо дежурного, направляясь к вам… Полицейским патрулем в блокированном районе при попытке к бегству был застрелен подозрительный тип. При обыске найдены документы. Это ксенолог из научных учреждений ООН. Разумеется, во всем следует винить капрала, с перепугу открывшего стрельбу…

И дверь захлопнулась за ним. Генерал с застывшим лицом слепо шарил руками по столу. Пальцы нащупали авторучку. Авторучка хрустнула и переломилась пополам, платиновое перо вонзилось в мякоть большого пальца, но Генерал не почувствовал боли. Швырнул обломки под стол, в корзину.

Присутствие в блокированном районе ксенолога неопровержимо свидетельствовало: в ООН известно о Пришельце…

Что-то рушилось, большое, казавшееся дотоле незыблемым, земля уходила из-под ног. Он поймал себя на том, что не доверяет сейчас никому, за исключением Полковника – на того была вся надежда.

Только тут он заметил, что его ладонь оставляет на бумагах пятна крови.

4 вандемьера 2026. Близко к вечеру.

Фургон несся по черной автостраде. Эвридика была за рулем, Ясень сидел у радара, и только Полковнику не нашлось никакого дела, так что оставалось швырять окурки в окно и просто думать от скуки.

Полковник украдкой покосился на Эвридику и подумал: что с ней станется, если «мобиль» нанесет удар? А что станется со мной? Что у меня в мозгу, какая мина, и как она может взорваться? Я прекрасно знаю свой мозг… или только думаю, что знаю? Неужели какое-то из воспоминаний, что-то из прожитого способно… Наверняка те трое тоже гадали так, интересно, оказались они в состоянии удивиться тому, что им открылось? Он вспомнил последний взгляд Гамлета и зябко поежился.

Снова, в которой уж раз, его охватило странное, пугающее чуточку и в итоге неприятное ощущение – казалось, он стоит на месте, а жизнь проносится мимо, как скорый поезд (что за банальное сравнение, господи!), ослепляя вспышками солнечных зайчиков, пляшущих на стеклах, без надежды оставляя на обочине, отчуждая.

Не было никаких оснований, чтобы думать так. У него была работа, нравившаяся ему, требующая массу энергии и времени. У него были друзья, женщины, увлечения, развлечения, хобби, пытливые метания духа, радости и горести. Почему же тогда все чаще и чаще приходило ощущение зряшности, отстраненности от всей остальной Вселенной? Неужели виной всему один старый разговор?

– Может быть, помедленнее, Эвридика? – спросил он.

– А зачем? – Господи, снова этот отсвет безумия в синих глазищах! – Какая разница? И вообще, мне пора бы переменить псевдоним. Я. – Надежда, Надежда на успех, шестеро уже легли, остались только мы, и нам пора иметь свою Надежду…

Опять на нее накатывает, безнадежно подумал Полковник, я уже не раз говорил Генералу, что пора от нее избавиться…

Нам осталось тринадцать часов, подумал он. А скоро начнет темнеть, и как минимум шесть часов пропадут впустую – ночной бой с этой тварью вести невозможно. Почему Генерал не пошел на широкомасштабную операцию, на облаву? Почему не предупреждено население? Почему никто не информировал ООН? Будь на месте Генерала кто-нибудь другой, у Полковника неминуемо возникли бы определенные подозрения, но он не мог думать о Генерале плохо. Наверное, какие-нибудь высшие соображения. Операция не столь уж неудачна – три четверти сил противника уничтожено, треть участников операции осталась в живых…

А воспоминания надоедливо лезут в голову, и никак от них не избавиться.

Не получилось никакого разговора, вспомнил Полковник. Сеялся почти неощутимый противный дождь, мы стояли под этим дурацким навесом, зеленели влажные сосны, пригородного автобуса все не было, и она ждала, когда начну я, а я ждал, когда начнет она, и постепенно ожидание превратилось в обыкновенное молчание, нелепое и бесплодное. Скорее всего, один из нас обязательно решился бы начать, но подошел автобус, и он был набит битком, и уж в автобусе никак нельзя было вести этот разговор, а завтра нужно было улетать, а ей нужно было уезжать, так и не поговорили откровенно…

Неужели это и может оказаться той миной – сладкие и болезненные воспоминания о женщине со светлыми волосами, в светлом плаще? Тривиальнейшая ситуация, способная тем не менее взорвать мозг? Но ведь случилось же это с Дервишем – локомотивом, суперменом.

Дервиш остался верен себе – никто из врачей не допускал, что он способен пошевелиться, у него нашлись силы – ровно столько, чтобы, воспользовавшись отлучкой сиделки, поднять руку и оборвать подключенный к хитрым медицинским аппаратам пучок проводов и пластиковых трубок…

Ну, предположим, это и есть мина, подумал Полковник. Просто предположим. Если я знаю, где она и что она, она ведь может и не взорваться?

Эвридика резко затормозила, и Полковник вмазался лбом в стекло. Так, что – веер искр из глаз. Когда он вновь смог видеть дорогу, Эвридика уже бежала к разбитой вдребезги белой легковушке, уткнувшейся в валун на обочине автострады.

– Слабый фон тэта-ритма, – сказал Ясень.

Полковник даже не подумал хвататься за оружие – «мобиля» явно не было поблизости, наверняка он раскатывал в облике, автомобиля, разбрасывая случайную смерть…

Эвридика вернулась бегом, прыгнула за руль и погнала машину, она гнала, азартно закусив нижнюю губу, выжимая из мотора все, что вложили в него конструкторы, и Полковник приготовил автомат. Неужели – все? – подумал он.

– Тэта-излучение, – сказал Ясень. – Усиливается… усиливается…

Эвридика мгновенно сбросила газ, но дорога была пуста, – ни движения, ни тени, ничего. Машина катила все медленнее. Разноцветные лампочки светились на приборной доске, и ярче всех – три голубых, означавших, что все трое пока живы. За спиной Полковника хлопнул выстрел, и крайний справа огонек погас…

Всю жизнь Ясень мечтал писать хорошие книги. И ничего не получалось – то, что он писал, мягко было бы назвать даже графоманскими забавами. Сейчас, за один миг всего, он словно бы прочитал книгу – самую гениальную в истории литературы, после которой человеку вроде него просто не стоило жить.

Сзади взревел мотор, и Полковник увидел в зеркальце уносящийся на бешеной скорости черный автомобиль. Он хотел крикнуть, но Эвридика уже разворачивала фургон, и разметка вновь летела под колеса бесконечной трассирующей очередью. По-видимому, с Эвридикой ничего не произошло, подумал Полковник. Кажется, и со мной тоже. Но почему такая милость судьбы, господи?

Он оглянулся – голова Ясеня безжизненно моталась.

– Скорость! – выдохнул он.

– На пределе! – сердито обернулась к нему Эвридика. – Уходит!

«Мобиль» действительно уходил. Полковник высунулся в окно и дал длинную очередь из автомата, но ничего не вышло – ветер бил в лицо, выжимая слезы, да и не достать было на таком расстоянии. Все. До утра бессмысленно предпринимать что-либо.

– Я – «тройка», – сказал он в микрофон. – Остались вдвоем. «Мобиль» ушел.

– Переждите ночь где-нибудь, – сказал Генерал. – В шесть часов утра начнется облава – мотоциклисты и броневики.

– Значит, вы получили то, что хотели?

– Да, – сказал Генерал.

– Поздравляю. Это стоило нам не так уж и дорого – всего семь человек.

Генерал помолчал, потом сказал:

– Теперь у нас есть все данные. Есть что сообщить в ООН.

– Вы хотите сказать, что до сих пор ничего не сообщили им?

– Завтра мы попытаемся взять последнего живым, – сказал Генерал.

– Вы сообщили в ООН?

– Конец связи, – сказал генерал.

«Не может быть, – ошеломленно подумал Полковник. – Я верил в него, как не верят в бога. Неужели…» И тогда он сделал нечто, удивившее его самого – отключил рацию и включил радио. Быстро нашел нужную волну – одной из независимых радиостанций.

– …продолжается, – частил диктор. – Мы поддерживаем непрерывную связь с нашими корреспондентами, расположившимися у внешней линии оцепления. Полчаса назад прибыли еще два батальона бронепехоты. Установлено воздушное патрулирование. Продолжают циркулировать слухи о том, что внутри района в перестрелке с полицией убит человек с документами сотрудника ООН. – Он молчал секунд десять, целую вечность по канонам радиовещания. – Только что нам сообщили – двое из трех наших корреспондентов выдворены из района оцепления. Канцелярия премьер-министра не дает никаких комментариев по поводу визита к премьеру специального представителя Генерального секретаря ООН. Разговаривать с нашим корреспондентом отказались. Группа депутатов парламента продолжает настаивать на немедленном созыве чрезвычайной сессии парламента. Как заявил премьер, этот вопрос будет рассматриваться завтра утром. Повторяю, положение неясное. Комментаторы, допускавшие предположение о попытке военного переворота, отказались от этой гипотезы, но все сходятся на том, что армия и разведка как минимум три раза нарушили конституцию страны. Внимание! Нам только что сообщили – группа депутатов парламента намерена завтра утром лично посетить район и сделать попытку проникнуть в оцепленную зону. Если военные намерены применить оружие против парламентариев, они получат возможность сделать это перед телекамерами. В столицу продолжают прибывать специальные корреспонденты крупных информационных агентств. Информация о закрытии международного аэропорта не подтвердилась.

«Вот так, – подумал Полковник. – Шум на весь мир, ООН не поставлена в известность, следовательно… Генерал! Но ведь в это невозможно поверить…»

– Радар оставим включенным, – сказала Эвридика. – В случае чего – сработает звуковой индикатор.

– Что? А, индикатор… Слушай, что ты обо всем этом думаешь?

Эвридика помолчала, потом сказала:

– Боюсь, что Королю Марку представился шанс стать большой сволочью, и он этим шансом воспользовался…

Полковник зло отвернулся, опустил широкие спинки сидений и лег. Было даже удобно. На приборной доске светились два синих огня. Эвридика откинула прикрепленную к борту койку, повозилась, устраиваясь. Стало очень тихо.

Над лесом появились первые звезды, в открытое окно тянуло холодом, но поднимать стекло он не стал. Спать не хотелось. Он снова подумал, что ничего не понимает, что что-то неуловимое, главное проносится мимо, и не увидеть его, не узнать, не схватить и не сделать своим. Где еще одна дорога, по которой обязательно надо пройти?

Что такое «мобиль»? Агрессор из космоса? Глупости. Существуй где-то в космосе агрессивная раса, она обрушилась бы на Землю армадой, а не стала бы посылать одиночек-террористов. На разведчика он тоже не похож – даже если допустить существование иной логики, ни один разведчик не стал бы вести себя так глупо – всполошил противника, позволил узнать о себе все, загнать в угол…