Текст книги "Под прикрытием"
Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Сваливать…
С этой мыслью я пошел к двери, ведущей на лестничную клетку – там залягу, ползком до низа и искать выход, – как вдруг недалеко впереди, на улице раздалось нечто среднее между громом и ревом разъяренного льва – я от неожиданности даже бросился на пол. Глянул в окно – как раз, чтобы увидеть, как рассеивается облако цементной пыли, открывая поразительную картину – огромную дыру, как будто великан прогрыз насквозь здание на уровне третьего этажа…
А вот и наши…
Машина огневой поддержки – на базе БТР смонтирована башня с АГС и в качестве главного калибра – спаренной тридцатимиллиметровой вертолетной пушкой с принудительным охлаждением стволов. Это оружие не стреляло, не поддерживало огнем – оно жрало, прогрызало дыры в домах, превращало в ничто все, на что будет направлен поток снарядов из двух стволов. За несколько секунд пробить насквозь здание при такой скорострельности – как нечего делать.
Получается, что десантники с трехсотым добрались-таки до наших и сообщили о неуловимом снайпере. Теперь его не поймать – эту машину боевики боялись как огня. Есть только проблемка в связи с этим. Маленькая такая. Как бы не приняли меня за этого самого неуловимого снайпера. Нервы сейчас у всех на взводе, палец на спуске, и делов-то – повернуть башню да на кнопку электроспуска нажать.
В общем – лучше по первоначальному плану…
Ползком спустился на этаж, залег у выхода во двор. Там, похоже, начиналась зачистка – отрывистые команды на русском, шорох ног по мусору – такой бывает, когда стараешься двигаться как можно осторожнее.
Уходить? Или объявиться? Ну?
Если не знаешь, что делать – делай шаг вперед!
—Десантура! – заорал со всей дури я. Такого нельзя делать ни при каких обстоятельствах – и именно поэтому я это сделал. Должны же мои были сообщить, что здесь остался один из них, сейчас они меня и обязаны искать. Да и «десантура» – слово специфичное, не каждый гражданский знает.
Команда, топот во дворе – и тишина. Все заняли позиции.
– Выбрасывай оружие и выходи! Руки на затылок, выходишь, становишься на колени! Дернешься – открываем огонь!
– А шнурки у тебя не развяжутся, сапог, мышара летучая, чтобы флотский офицер да перед тобой на колени?! – проорал в ответ я, вспоминая давно забытые обороты речи, полагающиеся к такому случаю. Везде, где в одном городе стояли флотские и армейские части, особенно учебные – везде происходило выяснение отношений. Но просто так – с ходу и в рожу, так совсем не комильфо. Сначала полагалось перекинуться парой слов – таких, как эти.
– А вот я сейчас пару гранат тебе за шиворот закину, тогда и посмотрим, у кого мотня крепче! – проорали в ответ.
Пароль-отзыв получен…
—Я выхожу! Винтовка за спиной, оружие в кобуре! Выхожу медленно. Там еще снайпер может быть в соседнем здании.
Надеюсь, глупость они не сделают…
Выхожу, как и обещал. Несколько стволов смотрят на меня, солдаты укрываются за полуразрушенными стенами, за остовами машин. Весь проулок затянут густым, белым, щиплющим глаза дымом – набросали дымовых шашек, чтобы не подставляться снайперу. В самом начале переулка, за поставленным чуть ли не на попа остовом машины, черно-ржавым от огня и изрешеченным пулями, скрывается БМПП – боевая машина поддержки пехоты. Уродливая башня хмуро уставилась в проулок длинными, ребристыми стволами, линзы прицела смотрят прямо на меня…
– Представьтесь, сударь!
– Старший лейтенант флота Александр Воронцов.
Секунда сменяет секунду, долгое, тянущееся, будто карамель на жаре, время. Наконец кто-то поднимается из-за укрытия – поверили…
– Мои до вас дошли?
– Дошли…
– Что с трехсотым?
– Когда отправляли, был жив…
Сколько душ погубило.
Напротив окно…
Развалины молчали – окутанные белым дымом дымовых шашек и вонью дизельного выхлопа, исхлестанные пулями, они больше не стреляли, не забирали жизни. Время развалин уходило. Безмолвно щерилась на окружающий мир дыра, прогрызенная ливнем снарядов на уровне третьего этажа, бессильно курились серым дымком мертвые провалы окон – там уже все отгорело, отстреляло, отумирало…
Человек в сером, с темными и кирпичного цвета пятнами комбинезоне, закрытый накидкой, представляющей собой самое настоящее произведение искусства – металлизированный слой для того, чтобы невозможно было обнаружить через тепловизор, объемная «бахрома» в виде осколков кирпичей, бетона и арматуры, внимательно наблюдал за происходящим во дворе, пытаясь уловить суть событий через космы белого дыма от шашек. Он располагался на первом этаже здания, которое обстреляли – в нарушение всех норм и канонов, предписывающих снайперу забираться как можно выше, занимать господствующую над местностью высоту. У него был и бинокль с ночным каналом, и винтовка с оптическим прицелом, но сейчас он наблюдал за ситуацией, не прибегая к помощи ни того, ни другого, просто глазами – потому что у русских могла быть лазерная система, сканирующая окрестности и обнаруживающая любой оптический прибор с линзами. Он был хитер и осторожен, он нарушал все каноны снайперской войны, он не доверял никому – и только поэтому он до сих пор оставался в живых. И намеревался оставаться в живых и дальше, он не был фанатиком, мечтающим умереть от пули кяфира и попасть в рай, где его ожидают семьдесят с лишним гурий. Он считал, что далеко не все сделал в этой жизни…
Совсем недалеко у него были припрятаны подлинные русские документы и комплект одежды. Было там даже полицейское удостоверение – рядового полицейского исправника. С этими документами, да в царящем бардаке, он твердо рассчитывал выскочить из кольца. Его охота на сегодняшний день завершилась…
Да, скверно вышло, скверно… Хорошо, что деньги вперед заплачены.
До сих пор не ушел он только потому, что хотел рассмотреть и запомнить того, по которому у него так и не представился шанс выстрелить и который ликвидировал сразу трех человек из его прикрытия. Насчет двоих он не беспокоился – обычные исламские экстремисты, фанатики, расходный материал. А вот третьего – своего постоянного корректировщика огня – ему было жаль, довольно долго вместе работали. Хотя после смерти Джеффри… И поэтому он хотел увидеть того, кто… нет, не переиграл его. Доставил ему проблемы.
Русский оказался совсем не таким, каким он его представлял. Намного моложе. Идеальный снайпер – это не только физические и психологические характеристики, это еще и опыт, который нарабатывается только практикой, с годами и годами боевой работы. А русский оказался совсем молодым – возможно, и тридцати лет нету…
Старший лейтенант флота Александр Воронцов… Своим вряд ли станут представляться вымышленным именем, это настоящее. Снайпер запомнил это. Нет, он не собирался потом искать его, мстить – во-первых, это глупо, во-вторых, за это никто не заплатит. Но… жизнь долгая, может пригодиться…
С этой жизнеутверждающей мыслью снайпер начал медленно отползать назад – ход, помогающий незаметно выйти из здания, он присмотрел для себя заранее…
Отходили уже вместе – пятясь, прикрывая друг друга, перебежками от укрытия до укрытия. Наконец и она – спасительная, ощетинившаяся противокумулятивными решетками броня. Сверху еще накидали какой-то рваной, грязной дерюги – не знаю, зачем, машина становится похожа на мусоровоз. В двух местах противокумулятивные решетки разорваны, броня опалена – кумулятивная струя, стреляли из гранатомета. Но броню не пробили, машина осталась цела…
– Двигаемся! – командовавший зачисткой капитан привычно несколько раз стукнул прикладом по броне. Взревел двигатель, машина зачихала сизым, солярным дымом, поползла назад, пятясь к выходу из переулка.
Совершенно секретно
Военное министерство.
Главное управление тыла
Начальнику ГУТ
Генерал-майору
Веремееву М. В.
Лично в руки
В соответствии с Высочайшим распоряжением от 28 ноября 1992 г., ходатайствую о выделении в срок до 01.06.1993 г. следующих материальных ресурсов:
– автоматы «АК» – 1000 штук.
– гранатометы подствольные «ГП-34» с переходником – 500 штук.
– пулеметы ручные «РПК» – 200 штук.
– пулеметы ротные «ПКМ» – 200 штук.
– штурмкарабины Драгунова или Токарева – 200 штук.
– снайперские винтовки «СК» «Взломщик» – 30 штук.
– пулеметы крупнокалиберные «ДШК» – 30 штук.
– гранатометы РПГ – 200 штук.
– ПЗРК «Игла 2 м» – 50 штук.
– гранаты «Ф-1» – 5000 штук.
– гранаты РГД – 5000 штук.
– боекомплекты к вышеуказанному оружию – не менее 20 на единицу оружия.
С целью экономии материальных ресурсов, полагал бы необходимым выделить оружие, находящееся на консервации, на складах мобилизационного резерва.
Действительный тайный советник гражданской службыК. Н. Цакая
14 июня 1996 года.
Белфаст, Северная Ирландия
—Давай, Мэрион! Расскажи нам про поросят! [13]13
Поросята – презрительное прозвище британских солдат.
[Закрыть]
Привлекательная девушка, на вид лет двадцати пяти, рыжеволосая, даже не замечала настойчивой руки на своем колене. Революция была важнее. И интереснее…
– Вот выхожу я из булочной, сумка у меня большая. И вдруг слышу: «Стойте!» Оборачиваюсь – а там трое поросят! Патруль! А у меня в сумке, если покопаться – «Инграм» [14]14
«Инграм» – пистолет-пулемет производства САСШ, очень компактный и с высокой скорострельностью. В Британии делалась его копия – так называемая Five Section, с жестким, не складным прикладом.
[Закрыть]с двумя обоймами. И вот я думаю, что все, кранты мне, не смыться. А один из поросят подходит ко мне, опирается так об стену и говорит: «Девушка, а можно ваш номер телефона»…
– А-ха-ха…
– Гы-ы-ы-ы…
– И что…
– Ну что мне делать оставалось… Дала.
– Прямо там? Ах, Мэрион, осчастливила бедного поросеночка!
– Да пошел ты!
– Нет, Мэрион, ты скажи… Если этот поросенок придет к тебе, ты нас предупреди! Может, он не против групповухи!
– Черт, хорошая идея! У меня как раз в гараже завалялся паяльник…
– Ха-ха-ха…
– Вот и вставь себе его в задницу, придурок! – обиделась девушка, оскорбленная в лучших чувствах.
– Нет, Мэрион, ты нам скажи – ты и в самом деле ему телефон дала? А если он позвонит, то на кого попадет?
– На Особый отдел!
– Ха-ха-ха… Вот это шутка…
Высокий, темноволосый мужчина в гражданской, сильно похожей на охотничью одежде отхлебнул пива…
– Теперь ты нам расскажи, Томми.
– Про что?
– Да про десять мертвых поросят!
– А-ха-ха…
– Гы-ы-ы-ы…
Томми, репортер криминальной хроники в местной газете, давно связанный с ИРА, отхлебнул из кружки темного, забористого эля – в напитках он патриотом не был…
– Так вот, сижу я в редакции, че-то печатаю на компе, какую-то муть – звонок! Патруль на улице постреляли! Ну, я как дежурный репортер подорвался и туда. А там – машин полицейских, наверное, штук десять только с одной стороны, да еще армейские, всю улицу перегородили, короче. Ну, поросенок, который стоял в оцеплении, меня и спрашивает – а вы куда? А я ему карточку прессы под нос.
– А он?
– А он мне и говорит – вали отсюда, козел!
– А ты?
– Ну, я все улицы-закоулки знаю. Завалился я, короче, в квартиру, даме, которая там живет, пять фунтов дал…
– Лучше бы трахнул. Денег бы тратить не пришлось.
– Ага, сам ее и трахай. Ей лет пятьдесят.
– Ну и что дальше…
– И вот подхожу я к окну… занавесочку так осторожно отодвигаю… А там…
– Что там?
– Десять мертвых поросят!
– Гы-ы-ы-ы…
– Развалились так на всю улицу, не пройти, не проехать… И машина догорает. Ну, я только приладился, пару раз щелкнул, вдруг сверху – бабах! Я даже на пол упал…
– И что?
– Одиннадцатый мертвый поросенок, вот что!
– А-ха-ха…
– Вот это дали!
– Давненько такого славного денька не было!
– Да, давно так поросят не резали…
– Интересно, кто это их так?
Этот бар среди своих так и назывался – «Бар без имени», «Безымянный». Все дело было в том, что несколько лет назад неподалеку от него грохнул взрыв, и ударной волной снесло часть вывески, осталось только слово «бар». Сначала у хозяина не было денег, чтобы поправить вывеску, а потом он и вовсе махнул на это рукой. Безымянный бар знали и так, и редко когда он не был полон.
Этот бар на окраине Белфаста был одним из тех мест, где собирались боевики ИРА, чтобы отдохнуть от «праведных» трудов. Здесь вербовали молодежь в боевые бригады, здесь передавали информацию о том, где можно раздобыть оружие – его обычно закапывали на кладбищах, здесь же договаривались о совершении новых террористических актов. На хозяина – у него было странное имя Джок, словно у собаки, внимания никто не обращал, он был всего лишь частью интерьера, добрым гномом, снабжающим страждущих пивом, элем и виски. А напрасно…
Вот и сейчас хозяин заведения – сегодня он работал сам – нарисовался с новой порцией выпивки, как раз в тот самый момент, когда на столе она закончилась.
– А классно приголубили поросят, ребята… – как бы вскользь, мимоходом заметил он, ловко меняя пустые кружки на полные.
– Да, классно…
– Передайте тому парню, который так метко стреляет, что здесь он в любой день вправе рассчитывать на стаканчик за счет заведения.
– Если узнаем, кто, передадим, – ляпнул Томми, как самый пьяный, и тут же замолк от жесткого толчка локтем в бок.
– Ладно… – самый старший порылся в кармане, достал оттуда купюру, протянул ее хозяину, осторожно встал со своего места, проверяя, может ли стоять на ногах, – с меня, пожалуй, достаточно. На сегодня. Нормально, Джок?
– Вполне, – кивнул хозяин, принимая купюру.
– Я пошел. Не скучайте здесь. А ты, Мэрион, не теряй связи со своим поросеночком. Может, пригодится.
– Вас проводить, полковник?
– Не надо. Дойду. За машиной моей приглядите.
– Хорошо, полковник…
Проводив взглядом покидающего бар «полковника», Джок вышел в подсобное помещение, достал сотовый телефон, по памяти набрал номер.
– Он пошел…
Улица была темной и страшной – фонари давно разбили. Но полковнику не привыкать – на ногах он держался уверенно и шел по вымершей улице, даже не спотыкаясь. Единственной опасностью для него было нарваться на оранжистов [15]15
Оранжисты – католики, эта группировка названа в честь святого герцога Вильгельма Оранского. Вооружены, как все хулиганы в северных графствах, но среди них есть и террористы.
[Закрыть], но католические кварталы неблизко, и так далеко в набеги они не забирались – понимали, что окружат и перебьют всех до единого.
Полковник жил в угрюмом четырехэтажном здании старой постройки, на втором этаже – большим достоинством квартиры являлось то, что рядом пожарная лестница. Лампочку в подъезде тоже кто-то разбил, лестница, ведущая в квартиру, была узкой, едва разойдутся два человека, но это и хорошо. Если поднимаешься пьяным – не упадешь.
На первом этаже Кевин О’Коннел, «полковник», на кого-то неуклюже натолкнулся. Будь он трезвым – этого бы, конечно, не произошло…
– Простите… – автоматически произнес он.
– Да благословит тебя Господь, Кевин, – раздалось в ответ, – да наставит он тебя на путь истинный.
Услышав этот голос, Кевин вздрогнул – сердце на какой-то момент замерло, а потом пустилось отплясывать сумасшедшую джигу. Тело мгновенно покрылось холодным потом. Этот голос часто приходил к нему по ночам – в кошмарных снах…
– Что встал, Кевин? Пошли…
– Что вы здесь делаете? Вы же…
– В отставке, в отставке… И заметь, Кевин, тебя я никому не передал, законсервировал. Выполнил свое обещание. Если бы тебя начал вести кто-то другой, скорее всего, тебя бы уже закопали с простреленной башкой и коленями. Так что свои обязательства по отношению к тебе я честно выполнил.
– Что вам нужно?
– Нужно… – священник, чье лицо почти полностью скрывал капюшон сутаны, кивнул на кровать, на которой лежал толстый, большой конверт из манильской бумаги, – открой и прочитай…
Трясущимися руками «полковник», ставший сейчас одним из батальонных командиров белфастской бригады ИРА, вскрыл конверт. В нем обнаружились два листа убористого машинописного текста, остальное пространство занимали деньги – пачки крупных купюр в банковской упаковке, североамериканские доллары. Их было много. Полковник отложил пакет с долларами, вчитался в убористый, напечатанный мелким шрифтом текст – и почувствовал себя плохо…
– На кого вы работаете?
– Я… На себя самого, какая разница! То, что я тебе предлагаю, сделает тебя героем среди своих.
– Это провокация, – полковник не мог поверить в написанное, – это…
– Это шанс для тебя. Если ты это сделаешь, никто потом не поверит, что ты наш агент. Вернее, мой агент. Ни одна разведслужба не позволит своему агенту сделать подобное.
– Меня потом убьют. Найдет и убьет САС безо всякого суда.
– Там, помимо налички, две банковские карточки. На них – сто тысяч фунтов, как видишь, с деньгами я тебя не обижаю. На операцию ты потратишь максимум пятьдесят – остальные все твои. Оружие за мой счет, я его уже оплатил и перевозку до Британии – тоже. Если почувствуешь, что пахнет жареным, смывайся. Денег тебе хватит, учитывая и твои старые накопления.
– Я…
– Решайся! Разве у тебя есть выбор?!
Полковник смотрел на расплывающиеся перед глазами строчки.
– Хорошо…
– Не слышу!
– Хорошо. Сделаю.
– Ну, вот и договорились… – священник встал с кровати, пошел к двери. – Да, кстати, Кевин… Тебе ничего не известно о том парне, что расстрелял патруль на улице?
– Нет. Он не из наших.
– Русский? Я давно не был в этих краях.
– Возможно. Мы ничего про него не знаем.
– Как же тогда общаетесь?
– Через Интернет. Он оставляет нам сообщения. Каждый раз из разных мест.
Священник кивнул – так он и думал. Схема действий русского выдавала в нем серьезного противника.
– Если узнаешь что-то реальное про этого русского – две тысячи фунтов. Он нам нужен.
– Понял…
– Как будешь готов, сообщишь мне. Канал старый.
– Хорошо…
– Ну, тогда спи, Кевин. Приятных снов.
Священник ушел – испарился, словно злой дух. А Кевин О’Коннел, «полковник», командир батальона белфастской бригады ИРА, остался сидеть в своей тесной комнатушке, бессмысленно уставившись в стену, словно пытаясь отыскать какую-то непостижимую человеческим умом истину на грязных, сальных разводах обоев…
Картинки из прошлого
16 июня 1993 года.
Пограничная зона, переход через Амударью.
Афгано-русская граница
Если брать границу Российской империи на всей ее немыслимой протяженности, то отрезок с Афганистаном считался наиболее опасным. Более того – пограничная зона Туркестанского особого военного округа была одним из наиболее опасных мест на земле. Но одновременно здесь можно было заработать за год целое состояние.
Возьмем автомобили. Обычный русский внедорожник типа «Егерь» в простой, армейской комплектации. В России такая машина стоит ровно пять тысяч золотых. Но если перегнать ее через границу и доехать на ней хотя бы до Джелалабада – и с ней при этом в дороге ничего не случится, – то там ее можно продать и за восемь тысяч золотых, а в Пешаваре, по другую сторону афгано-британской границы, она будет стоить не меньше десятки. При ввозе русского автомобиля на территорию Британской Индии полагается заплатить пошлину, эквивалентную примерно двум тысячам золотых, но если ты не новичок и знаешь ходы-выходы в таможне, то тебе это обойдется всего в пятьсот золотых. На российской границе коррумпирован примерно каждый второй таможенник, а на британской – все поголовно. А если еще и груз прихватить – машина большая, просторная, можно взять до тонны самого разного груза и продать его в дороге, – то за один рейс ты свои деньги удвоишь. А если еще и на обратный путь прикупить «золотой сон», или «семь слонов», или «три девятки»…
Рисковых людей было много, причем и с той стороны границы, и с другой. Русские, узбеки, таджики, пуштуны, индусы, даже британцы. Те, кто готов был, как и в старые времена, переносить лишения, идя с караванами, защищать груз с оружием в руках, рисковать своей жизнью. На всем протяжении пути подстерегала опасность – после четвертой и пятой афгано-британских войн нормальной, распространяющейся на всю страну власти в Афганистане не было. Англичане из захваченной страны ушли, чтобы не было потерь, чтобы не разжигать еще больше партизанскую войну. Короля Гази-Шаха справедливо считали британским ставленником – он и в самом деле им был, потому что, кроме как на британцев, опереться ни на кого не мог. Все дело в том, что король не являлся чистокровным пуштуном племени Дуррани, которое двести лет подряд держало афганский престол, он был пуштуном только наполовину, а на другую половину, по матери – хазарейцем. В итоге ни пуштуны, ни хазарейцы, никто, кроме королевской армии, не считал его своим, а сил у него хватало ровно настолько, чтобы полностью контролировать Кабул и окрестности столицы, а также создавать видимость власти в стране – именно видимость. На самом деле здесь правили племенные вожди и губернаторы провинций, назначаемые слабым королем за бакшиш, «подношение». Как ни странно, пуштунов такая ситуация тоже устраивала. Король был объектом всеобщей ненависти, ставленником захватчиков – англизов, но, если его убить, все пуштунские племена тут же перегрызутся между собой. Ненависть к королю объединяла пуштунов, но без него борьба за трон ввергнет Афганистан в пучину гражданской войны. Мудрые старейшины племен это понимали – и оставляли все как есть. Оставляли – до поры до времени…
И пока это продолжалось, афганский народ нищенствовал. Основным сельскохозяйственным товаром были конопля и опийный мак, а между населенными пунктами шли и шли по плохим, давно не ремонтировавшимся дорогам ощетинившиеся стволами караваны. Стреляли редко, потому что машина с пулевыми пробоинами в кузове, например, потеряет в цене – предпочитали платить дань. Как въехал на территорию какого-либо племени – плати дань. Но и стволы были – во-первых, чтобы племена не забывали, что проехать можно и без дани, и не наглели, во-вторых, находились и отморозки – их называли «душманами». Эти душманы не хотели довольствоваться малым, снимая дань, они нападали на караваны, чтобы забрать весь груз целиком, чаще всего нападали на ночных стоянках или на горных дорогах. Вот против них и нужно было оружие. Но оружие не всегда помогало, и оставались у разбитых афганских дорог обгоревшие, иссеченные пулями остовы машин и страшно белеющие кости лихих караванщиков…
Поскольку афгано-русская граница – опасное место, то и прикрыта она соответствующим образом. Несколько погранотрядов находились в ключевых ее точках, сама граница представляла собой – где это было возможно – сплошную многометровую полосу колючей проволоки, мин, датчиков движения. Кроме того, над нею постоянно курсировали небольшие дирижабли со средствами наблюдения, как в обычном, так и в термодиапазоне. Каждая застава выставляла скрытые, кочующие посты и секреты, облетала зону ответственности на вертолетах, пограничники вели агентурную работу в прилегающих к границе районах.
Помимо прочего, напряженный участок границы использовался и для боевой учебы. В Чирчике стоял полк, относящийся к командованию специальных операций, под Ферганой была оборудована огромная военная база. Она служила центром для обучения ведению боевых действий как в горной, так и в пустынной местности. Завершающий этап обучения проводился в реальных условиях – курсанты выставляли посты на границе, учились бесшумно ходить по горам, обнаруживать противника и уничтожать его. Условный противник в любой момент мог превратиться в настоящего, поэтому наряду с учебными боеприпасами курсанты носили и боевые. Также границу прикрывала десантно-штурмовая дивизия, пока это была Шестьдесят шестая, но ее уже переводили под Санкт-Петербург, а на ее месте формировали новую – Сто восьмую.
Но даже с такими экстраординарными мерами границу нельзя было считать полностью перекрытой. Дело заключалось в товаре: если купить партию героина в Джелалабаде – там был крупнейший в мире оптовый рынок дури и торговали в открытую – а потом продать в розницу в Санкт-Петербурге, то один золотой на выходе превращался в пятьдесят. Ради такого куша находились желающие рискнуть и переправиться через границу или попробовать подкупить таможенных офицеров. Переправкой занимались опытные профессионалы, сплоченные в банды, они имели агентуру даже в погранотрядах, знали графики дежурств, местоположение скрытых секретов, схемы минирования, графики облетов и пролетов дирижаблей. На вооружении у них было бесшумное оружие, акваланги, специальные накидки, делающие бессильными тепловые датчики. На границе работали даже бывшие сасовцы, в основном в качестве инструкторов – соблазняясь после отставки жалованьем, на порядок превосходящим армейское. В общем, покоя на этом клочке земли не было никогда.
Сегодняшний день особо не отличался от других таких же. Недавно рассвело, по лазурно-синему небу медленно карабкался вверх, в зенит, сияющий диск солнца, рвано-острые пики гор закрывали горизонт. Длинная колонна машин, скопившаяся у капитального бетонного моста через Амударью, довольно споро продвигалась, а с обратной, афганской стороны пропускали в час по чайной ложке, и то после тщательного обыска. Оно и понятно – ну что, скажите, такого можно незаконного ввезти в Афганистан? Разве только оружие, но это уже не наша головная боль. А так – на больших, трехосных и четырехосных полноприводных «АМО» и «КУНах», тяжелых, грозно выглядящих, с массивными кенгурятниками, дополнительными фарами, навесной броней, везли все, что только нужно для жизни – еду, одежду, стройматериалы, технику. Афганистан был страной совершенно без промышленности, британцы не считали нужным ее развивать, просто продавали свои товары в Афганистан, как и в другие колонии и зависимые страны, втридорога и на этом делали деньги, а от товаров других стран отгораживались протекционистскими таможенными пошлинами. Но здесь это не проходило – как только офицер русской таможни отпускал очередной загруженный товаром «АМО», тот, плюясь черным дизельным выхлопом, проходил мост, а на афганской стороне даже не останавливался – опускалось окно, из кабины свешивалась рука водителя с зажатой в ней купюрой, прямо на ходу эта купюра перекочевывала в руку таможенного офицера, а потом в его карман. Таксу знали все, и всех это устраивало.
Но именно здесь должен был начаться второй этап строго засекреченной стратегической операции «Чингисхан». Название операции выбрал компьютер, совершенно случайно из более миллиона терминов и понятий, но удивительно, что оно подошло в самый раз.
Контролировать прохождение границы могли бы с обычной погранзаставы, с дирижабля – серо-стального цвета гигант висел всего в двух километрах от таможенного поста, возможностей оптики вполне хватало, чтобы вести наблюдение. Но в этом случае создавалась возможность утечки информации, которая, даже самая малейшая, была недопустима. Поэтому в Чирчик несколько дней назад прибыла особая разведывательная группа из центра – двое техников-операторов и несколько спецназовцев для охраны. Пройдя наскоро, за несколько дней, «курс молодого бойца» для горных условий, они влились в состав особой разведгруппы – командование чирчикского полка выделило шестнадцать человек – задачу которой знали только «варяги», пришлые. Да и то – следовало выдвинуться в квадрат такой-то, проконтролировать прохождение через границу колонны машин, госномера такие-то, проконтролировать переход их до точки, где они попадают в афганскую зону ответственности. А кто находится в машинах, что за груз они везут – было неведомо…
Вертолет высадил их группу вечером предыдущего дня, почти за двадцать километров до точки, которую выбрали по карте как основной наблюдательный пункт. Скальная терраса, заросшая кустарником – на ней удалось бы уместить человек пятьдесят, то есть с запасом. По этой террасе проходила тропа. Правда, по ней могли пробираться контрабандисты. Если они нарвутся на группу, будет бой, это демаскирует засаду и сорвет выполнение задания. Но другого такого места для наблюдения в окрестностях не было – пришлось располагаться здесь, отправив по обе стороны тропы сторожевые посты и прикрывшись минами направленного действия.
К удивлению местных, чирчикских спецназовцев, излазивших в ходе подготовки и боевых операций местные горы на пузе вдоль и поперек, «варяги» – а они так и отказались сказать, кто они и где служат, – прекрасно проявили себя в ночном переходе. Ночной переход – это вообще опасно, а ночной переход в горах, да еще в том районе, где в любой момент можно нарваться на вооруженных до зубов контрабандистов с дурью, – чрезвычайно опасен. Тем не менее «варяги» – они держались отдельной группой и несли какое-то оборудование в мешках, на вид килограммов тридцать – шли бесшумно и споро, ничуть не отставая от обстрелянных, опытных чирчикцев. Ни один из них – для новичков вообще нонсенс – не произнес ни звука при переходе, никого не пришлось подстраховывать. Обычно новички переговариваются между собой, не знают, как страховаться на склонах и осыпях, чем-нибудь выдают себя. Но эти оказались выше всяких похвал.
Позицию заняли утром, в шесть ноль-ноль по местному времени. Переход открывался ровно в восемь ноль-ноль, поэтому за ночь к нему скопилась едва ли не десятикилометровая очередь. На стоянках стояли рядами машины – на русском берегу по-серьезному не грабили, могли только сломать замок и унести вещи и магнитолу, поэтому в каждую машину, ходящую по этому маршруту, ставили небольшой сейф. А так, водители, договорившись с охранниками из местных, которые подрабатывали тем, что охраняли машины ночью с громадными собаками, туркменскими алабаями, направлялись в один из трех караван-сараев, работавших по русскую сторону границы. Здесь, как и пятьсот лет назад, можно было найти все, что душе угодно – вкусно покушать, покурить кальян, подобрав наргиле по вкусу, найти интересного собеседника для неторопливой беседы, поспать не на узкой полке в машине, а в нормальных условиях, хорошо провести время с одной из местных дам, договориться об обмене или продаже товара и заключить сделку. Все было в этих караван-сараях – даже огромные белые тарелки спутниковых антенн стояли над древними каменными стенами, как символ победы в этих краях двадцать первого века над веком девятнадцатым…
Имелась еще у самой границы и заправка – большая, настоящее нефтехранилище. Ее хозяин считался одним из самых богатых людей в Туркестане – потому что каждый дальнобойщик, переправляясь через границу, заезжал на заправку и заливал топливо во все основные и дополнительные баки. В Афганистане это обошлось бы намного дороже, и черт его знает, когда удастся заправиться по ту сторону границы и удастся ли вообще.
Как только дошел, командовавший группой «чирчикских» майор Волобуев посмотрел на часы, по-быстрому отдал команды:
– Кот, с группой вниз. Удаление сто пятьдесят метров, развернись, перекройся минами, замаскируйся. Бык, то же самое – сто пятьдесят метров вверх. Остальным – рассредоточиться, замаскироваться, обеспечить периметр!
Словно дери – так местные называли горных духов, кое-кто даже утверждал, что видел их, хотя, скорее всего, это были банальные контрабандисты с дурью – один за другим спецназовцы исчезали во мраке. Каждый из них уже присмотрел во время перехода – опытный боец делает это всегда «на автомате» – подходящее укрытие и теперь спешил к нему. Опять-таки опытный боец никогда не займет укрытие, не проверив его на наличие мин или змей – так что отряду понадобилось немного времени…
