Текст книги "Под прикрытием"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Александр Афанасьев
Под прикрытием

Пришли к Конфуцию его ученики и спросили: «Учитель! Чем следует платить за зло? Может быть, за зло следует платить добром, как подобает всякому хорошему человеку?»

И ответил им Конфуций: «Нет, ни в коем случае! Нельзя платить за зло добром! Ибо если вы заплатите за зло добром – то чем же тогда вы расплатитесь за добро?»

Пролог

18 августа 1992 года.

Военный госпиталь под Санкт-Петербургом

Закрытый военный госпиталь для командного состава Министерства обороны представлял собой старинную виллу-дворец, выкупленную казной и превращенную в нечто среднее между госпиталем и санаторием. Здесь не столько лечили, сколько долечивались на природе, набирались сил, чтобы снова встать в строй. К сожалению, не так давно к старому, причудливой итальянской архитектуры зданию пристроили новое – обычную, пусть и закрытую со всех сторон стеклянными панелями примитивную семиэтажку – здоровенный и уродливый корпус, ставший архитектурной доминантой на местности и портящий весь ландшафт. Хорошо, что остался огромный смешанный, в основном сосновый бор с посыпанными песком дорожками и удобными скамейками на каждом шагу. Сидеть в таком вот бору, вдыхать свежий лесной воздух было даже не столько удовольствием, сколько одним из лечебных мероприятий, довольно эффективным, кстати…

Сейчас, по одной из дорожек, в глубь леса довольно быстро шагал среднего роста, крепкий на вид человек лет пятидесяти, с проседью в волосах и аккуратно подстриженной бородой, в форме Его Императорского Величества полка казачьей конвойной стражи без знаков различия. В руках он нес большой серый пакет из плотной крафт-бумаги. Видимой охраны у него не наблюдалось – возможно, она скрывалась где-то неподалеку, а возможно, и вовсе – осталась у ворот, ибо в государстве, которым правил этот человек, после недавних бурь вновь воцарилось спокойствие, и бояться ему было нечего. Тем более среди офицеров его собственной армии, в которой когда-то служил и он сам. Встречные врачи и долечивающиеся офицеры уже привыкли к его визитам сюда и при встрече отдавали честь, как это было предписано придворным этикетом и армейскими уставами. Человек кивал в ответ и шел дальше.

Тот, к кому он пришел, сидел в беседке, на самом краю соснового бора, в одиночестве. Его желание побыть в одиночестве уважали – и вовсе не за то, кем он был, а исключительно за то, что он сделал. Цесаревич на удивление быстро поправлялся с тех пор, как пришел в себя, и светила медицины, совсем недавно не решавшиеся давать прогнозы, теперь стыдливо опускали глаза…

– Как ты? – коротко спросил Государь, присаживаясь рядом на невысокую деревянную скамейку и неуклюже подбирая под себя ноги. – Тебе, кстати, Ксения пакет собрала. Просила передать. Ну и я кое-что добавил от себя, не знаю, можно ли…

– Пока нет, – ответил цесаревич, – но скоро будет можно… Как Ксения?

– Как всегда. Источник проблем. Занимается тем, чем не пристало бы заниматься благовоспитанной девице из хорошей семьи. Она думает, что может скупить всю Россию… Не сразу, конечно, годам к сорока…

– Возможно, она и сумеет это сделать… – задумчиво произнес цесаревич Николай, – и тогда мне придется царствовать, но не править. Как это сейчас модно говорить: «бабло побеждает зло», правильно?

– Нет, неправильно, – сухо проронил Государь, – государство, живущее по такому принципу, обречено на гибель. Там, где «бабло», как изволит выражаться твое поколение, «побеждает зло» – оно побеждает не только зло, оно побеждает и честь, и достоинство, и верное служение. Не все измеримо «баблом», и не все можно купить за «бабло». Впрочем, довольно об этом. Я хочу спросить, какие у тебя планы на будущее?

– Планы? – цесаревич пожал плечами. – Думаю, они несовместимы с твоими. Вернуться в часть, верней, в то, что от нее осталось. Служить дальше. Наше знамя осталось с нами – значит, и дивизию мы возродим. Пусть даже из пепла.

– Ошибаешься, – сказал Государь, – это как раз в моих планах. Сегодня я подписал высочайшее повеление на этот счет. Шестьдесят шестая десантно-штурмовая дивизия приобретает статус придворной и перебазируется под Санкт-Петербург, где включается в состав частей лейб-гвардии. Тебе, после выздоровления, конечно, надлежит подобрать место для ее дислокации – не дальше пятидесяти километров от Царского села.

– Для чего? – цесаревич скривился, как будто от боли. – Я же просил… Я обычный офицер армии, и не стоит…

– Стоит! – возвысил голос Государь. – Как раз стоит! Ты не просто офицер, ты будущий государственный деятель и Император Всея Руси! Это – твой крест, твое служение, и ты не смеешь забывать о нем!

Цесаревич угрюмо молчал.

– Как ты считаешь, – спокойнее спросил Император, – все закончилось?

Цесаревич поднял голову, посмотрел на отца, с удивлением отметив, как тот сдал за последнее время. От нестарого еще, подтянутого мужчины, умевшего нравиться женщинам, не осталось и следа – теперь перед ним был пожилой, отягощенный проблемами, требующими немедленного решения, человек.

– Что им еще надо?

– Что надо? Им надо уничтожить нас, – ответил Государь, – и не за то, что мы что-то совершили или что-то умышляем против них, нет. Просто у нас есть богатая земля, трудолюбивый народ, мы слишком большие и сильные. Мы существуем, мы сильнее их – и это достаточный повод для того, чтобы желать нам гибели.

– Почему бы тогда не уничтожить их?

– Потому что в таком случае мы станем такими же, как эти люди. Если ты победил, но стал при этом негодяем – в чем смысл такой победы? В том, чтобы стать негодяем? В том, чтобы одним негодяем на Земле стало больше? Я не хочу становиться негодяем, уподобившись им. А ты должен готовиться принять власть – потому что в любой момент это может потребоваться.

Цесаревич невольно вздрогнул, взглянул на отца – тот был спокоен и тверд, как всегда.

– Они попробовали нас на прочность. Всех нас. Они напали на нас – и получили такой урок, который запомнят надолго. Возможно, до того, как враги осмелятся напасть снова, пройдет лет семьдесят, а скорее всего, меньше. Но кое-что они попытаются сделать и раньше. Ты читал «Конец эпохи ядерного сдерживания» фельдмаршала Лотиана?

– Нет.

– А должен был. Куда интереснее, чем полевой устав, и этим ты и займешься, когда выйдешь отсюда. Фельдмаршал Лотиан умный и прозорливый полководец, он нашел слабые места в концепции гарантированного ядерного взаимоуничтожения, которая уже несколько десятилетий не дает свершиться новой большой войне. Он написал, что если в стране вооруженный мятеж и гражданская война, если ее самодержец убит – то никто не сможет нажать на ядерную кнопку, и эту страну можно брать голыми руками. Индивидуальный террор в сочетании с молниеносными ударами по жизненно важным точкам обреченной страны – вот новая концепция ведения войны Британии. САСШ пока ничего не хотят слышать, идут даже разговоры о коалиции между нами и САСШ по совместной разработке астероидного пояса [1]1
  Разработка астероидного пояса – в этом мире космические технологии развивались быстрее. В 90-е годы уже стоял вопрос о том, чтобы исследовать астероиды на предмет наличия в них цветного металла и, если исследование показывало, что металла там много и разработка рентабельна, буксировать его, переводить на околоземную орбиту и там добывать этот металл. Проект этот был вполне реален и окупаем, в отличие от бессмысленных полетов на Луну.


[Закрыть]– но это пока только слова. Коалиция была бы чрезвычайно выгодна, прежде всего для самих САСШ – но ей не дадут свершиться. Помимо публичной власти в САСШ, которую они считают демократической, есть и тайная власть – власть старых европейских денег. Прежде всего это деньги британцев и бежавших из страны французов – и они разрушат все коалиционные планы, с Россией им нужна война, а не мир.

Цесаревич что-то хотел сказать, но Государь предостерегающе поднял руку.

– Дослушай до конца. В мире неспокойно, и с каждым днем становится все неспокойнее. Африку так и не удалось окончательно замирить, а у Германии не хватит сил, если та взорвется. Британцы этому взрыву, конечно же, помогут. Персия, хотя и является нашим протекторатом и партнером по нефтегазовому картелю – одновременно закрывает глаза на радикальный ислам, направленный против нас. Шахиншах готов за деньги приютить кого угодно, лишь бы это не было направлено против него самого. Италия и Австро-Венгрия слабеют, за их колониальное наследство развернется нешуточная борьба. Япония посматривает на нашу Сибирь, им мало половины Сахалина и островов, они хотят захватить как можно больше, хотят выбить нас из Порт-Артура, аннексировать Желтороссию [2]2
  Желтороссия – так называлась территория, находящаяся под русским протекторатом в Китае – современная Маньчжурия и еще кое-что.


[Закрыть]. Наступает эпоха войн – и мы должны быть к этому готовы. Шестьдесят шестая десантная передислоцируется в Санкт-Петербург, в течение года-двух нужно ее подтянуть до уровня дивизии особого назначения. Случись что со мной – ты должен будешь принять власть. И во власти – ты окажешься менее уязвим, чем я. Армия заслуженно считает тебя героем, в шестьдесят шестой дивизии ты легенда. Какой бы мятеж или переворот ни был инспирирован из-за рубежа – армия не пойдет против тебя, потому что ты – ее часть, один из тех офицеров, на которых нужно равняться. Поэтому в случае с тобой концепция фельдмаршала Лотиана не сработает.

Цесаревич молчал.

– Подумай над тем, что я тебе сказал. Как мы говорим – с нами Бог, за нами Россия? Так вот, за тобой и в самом деле – вся Россия, и ты в ответе за нее, теперь уже не меньше, чем я. А фрукты съешь все. Тебе надо быстрее поправляться…

Картинки из прошлого

06 сентября 1992 года.

Палермо, Сицилия

Маленький турбореактивный самолет «Лир», высвистывая моторами нудную тягучую мелодию, заходил на посадку в аэропорту Палермо «Фальконе и Борселлино», и два его пассажира прильнули к иллюминаторам, во все глаза рассматривая окрестности. Аэропорт был расположен у подножия огромной горы, самолет на фоне горы казался карликовым – этакая белая точка на широком полотне коричнево-серого базальта. Точка быстро снижалась, стремясь коснуться колесами пыльной бетонной полосы, пассажиры восторженно наблюдали проносящиеся совсем недалеко от иллюминаторов горные склоны, понимая, что видят саму вечность…

Самолет зарулил к единственному современному и ухоженному зданию в этом аэропорту – поблескивающему стеклом бизнес-терминалу. Обычно прилетевших сюда на своем личном самолете бизнесменов-итальянцев встречала кавалькада машин, пропущенная прямо на летное поле – патриотичные и состоятельные итальянцы из машин предпочитали представительские «Ланчия» и «Альфа-Ромео». Цвет предпочитали обычно не черный, как русские и североамериканцы, не серый, как германцы, а темно-синий. Но этот самолет никто не встречал, его даже в полетный план внесли за день – хотя обычно вечно спешащие бизнесмены и купцы так и делают. Как только самолет замер на положенном ему месте, дверь, ведущая в пассажирский салон самолета, откинулась, превращаясь в удобный трап. Из самолета вышел один из пассажиров, осмотрелся по сторонам и неспешно отправился в здание бизнес-терминала. Пешком…

Человеку этому было на вид лет сорок. Крепкий, коренастый, среднего роста, с тонкими седыми усами, короткой стрижкой и постоянно шныряющими по сторонам глазами, тепла в которых было не больше, чем в выброшенных прибоем на пляж окатанных волнами голышах. Черные, поблескивающие, никогда не остающиеся без движения глаза, по которым прочесть мысли этого человека было совершенно невозможно. Одет он был в неприметный, недорогой серого цвета костюм, в руках держал кейс.

Таможенный контроль в бизнес-терминале – совсем простой и примитивный. Для итальянцев понятие «уважаемый человек» – не пустой звук, а для сицилийцев – тем более. На контроле вошедший предъявил новенький, в темно-синей обложке с золотистым гербом британский дипломатический паспорт на имя Найджела Мартина, и его, как это и полагается по Венской конвенции, пропустили без досмотра. На плохом, с сильным акцентом итальянском человек попросил подвезти его до основного здания аэропорта, что и было незамедлительно выполнено – ради таких случав в бизнес-терминале всегда держат несколько легких тележек на электротяге, похожих на те, которые используют в гольф-клубах, только с полностью закрытой кабиной.

В аэропорту Палермо человек никогда не был – но, войдя в него, сориентировался мгновенно и подошел к стойке «Hertz rent a car», оформленной в фирменные серый и черно-желтый тона. Расплатившись корпоративной карточкой Visa (здесь лучше было платить так, наличными всегда платила мафия) от банка Бэринг Бразерс, взял напрокат пожилую серую «Альфа-Ромео» – пожилую, это относительно, в прокатных фирмах совсем старых машин не держат. Шесть лет – довольно большой срок для прокатной машины с ее громадным пробегом и сменяющимися за рулем водителями – поэтому прокат ее обошелся совсем недорого. Но для понимающего человека прихотливый герб «Альфа-Ромео» на капоте значил многое – эти машины, седаны и купе, отличались отменной управляемостью и мощными, полугоночными двигателями, при этом стоили дешевле германских. Такая машина, если не раскрашена в яркие, столь любимые итальянцами цвета, весьма незаметна и при этом позволяет как догнать любую машину, так и самому уйти от погони…

Расплатившись за три дня аренды (если решите продлить, сэр, не извольте беспокоиться – мы принимаем оплату через любой банк, кредитными картами и через Интернет…), британец лихо проскочил паркинг, заодно опробовав ходовые качества машины, и, оставшись ими доволен, подкатил к ведущим на летное поле воротам. Несколько минут переговоров с важным, толстым, усатым карабинером закончились тем, что из рук в руки перекочевала бумажка в пять британских фунтов, а ворота для прокатной серой «Альфы» открылись. «Уважаемых людей» здесь уважали, особенно тех, кто готов был платить за то, чтобы его уважали…

Выехав на летное поле, британец дал полный газ и уже через минуту лихо, с заносом подрулил к «Лиру» с откинутым трапом. Только после этого из самолета выбрался второй человек – похожий на старого боцмана. В руках он держал глиняную курительную трубку…

– Э… Найджел, ты уверен, что этот Боливар выдержит нас двоих? – спросил второй британец, подозрительно осматривая поданное к трапу транспортное средство.

– Она и четверых выдержит, сэр, это вторая фирма в мире, выпускающая полугоночные машины в больших количествах, после MG, естественно, сэр… Она не подведет.

– Ну, раз так…

Вообще, машина была четырехместной и четырехдверной, но перенести длительную поездку на заднем сиденье взрослому, средней комплекции мужчине, не получив при этом острого приступа радикулита, вряд ли было под силу. Поэтому сэр Колин, покряхтывая, влез на переднее пассажирское сиденье – как и в любой полугоночной машине, в этой роли выступало спортивное сиденье с минимумом удобств и максимумом боковой поддержки, пристегнулся четырехточечным ремнем безопасности, бросил на колени старый потертый «дипломат» и в следующую секунду едва не проглотил язык – так лихо водитель взял с места…

– Найджел… Ты вроде должен охранять меня, а не убить… Не забывай об этом…

– Нужно поспешать, сэр… – отозвался водитель.

Почти не снижая скорости, машина вылетела на шоссе – таможенник, прикарманивший до этого пять фунтов, с радостью поднял перед приближающимся на скорости серым болидом шлагбаум…

Сам аэропорт «Фальконе и Борселлино» располагается в десятке километров западнее Палермо, на самом берегу моря, а до Палермо и дальше, туда, куда было необходимо добраться двум прилетевшим на «Лире» британцам, вела одна из красивейших автострад мира – Е90. Она шла по всему сицилийскому побережью и пресекалась только в самом Палермо – часть скоростной автострады, проходящая в городской черте Палермо, считалась городской улицей и носила название «Норд-Квест»…

Первое, что бросалось в глаза в Сицилии, – это дороги. Дороги здесь идеальные – широкие, скоростные, бетонные, постоянно ремонтируемые – лучше, чем в любой столице мира. Бьющим в глаза контрастом с ними была беспросветная нищета поселков и маленьких городков – грязь на улицах, вольготно лежащие в лужах свиньи, бродящие в поисках съестного козы, чумазая, играющая тут же ребятня. Даже в городах особого богатства не наблюдалось – любому, кто приезжает на Сицилию, в любом небольшом городке в старых кварталах бросаются в глаза обвивающие дома трубы, с которых капает вонючая вода – таким образом отводятся нечистоты. Хорошо, что не по открытым канавам, как было раньше…

Из этой нищеты не было выхода. Сицилия вообще не так уж богата от природы – бедная, каменистая, сложно обрабатываемая почва не дает щедрого урожая, хорошо растут только виноградники, поставляющие особое, красное, терпкое и насыщенное вино. Приличный улов можно взять в территориальных водах, поэтому все прибрежные городки и деревеньки – сплошь рыбацкие (заодно и контрабандистские). Но на Сицилии людей было намного больше, чем могла прокормить земля этого острова, итальянки вообще рожали много, и путь у многих был один – в мафию. Мафия здесь не просто пустила корни – здесь было ее родовое гнездо. Власти в Риме давно уже отчаялись с нею бороться, ибо во многих населенных пунктах в мафии состояли все взрослые мужчины, от первого и до последнего человека. Мафия занималась контрабандой, рэкетом, наркоторговлей, убийствами. Благодаря мафии на острове и появились такие великолепные дороги – все дело заключалось в том, что на строительство коррумпированные римские чиновники выделяли деньги, и все они шли в руки мафии. Нет, они не разворовывались – считалось грехом обкрадывать родной остров. Просто мафия держала эти деньги в обороте год, другой, покупала и продавала наркотики, увеличивала эти деньги пятикратно, а то и десятикратно – а потом пускала их на предназначенные цели, на строительство и прочее. Все это знали, но копаться в этом никто не хотел. А те, кто хотел, кто не соблюдал закон молчания, давно лежали в земле, изрешеченные пулями – и здесь, в Палермо, и в Риме.

– Сэр, пригнитесь, пожалуйста… – В голосе Найджела зазвучал металл, придерживая руль одной рукой, второй он вытащил из-за пояса американский автоматический «кольт» и положил его рядом с рычагом переключения передач. – И не поднимайтесь, пока я не скажу…

– Что? – сэр Колин поспешил выполнить указание, он знал, что на острове опасно, но не думал, что проблемы начнутся вот так, сразу…

– Мне не нравятся вон те мотоциклисты, сэр, они идут прямо за нами. И они нарушают местный закон, рассекая таким образом. Сейчас мы свернем и посмотрим, что к чему.

И впрямь – в соседнем ряду, двумя корпусами дальше держался восьмисоткубовый «БМВ», переделанный для езды по городу – самая мощная европейская машина в данном классе, если не считать нового, тысячестокубового стритфайтера этой же фирмы. И на нем восседали два затянутых в кожу седока, причем на голове у каждого были черные шлемы с наглухо закрытым забралом. Все в черном, на черном мотоцикле, эти люди казались посланцами смерти, а вполне возможно – так оно и было на самом деле. Несколько лет назад власти острова издали местный закон, запрещающий двум мужчинам одновременно ехать на одном мотоцикле – острословы прозвали его «законом о мотоциклистах-гомосексуалистах», хотя на самом деле проблема заключалась в том, что самым популярным способом демонстративной расправы с неугодным здесь был расстрел его из автомата пассажиром мотоцикла. Мощный, приспособленный для городской езды мотоцикл, водитель и киллер, оба в шлемах, так, чтобы потом не опознали, заполненные транспортом улицы Палермо, которые такой вот мотоцикл прошивает, как раскаленный нож масло, дешевый пистолет-пулемет, который выбрасывается в мусорный контейнер или в море после террористической акции… Так погибли судья Стампанато, капитан карабинеров Крези и многие другие – это только последние жертвы, а вообще их – сотни. Бывали случаи, когда полицейские либо охрана мафиозных донов, подозревая киллеров в каждой паре мотоциклистов, просто открывали по ним огонь без предупреждения – так погибли несколько европейцев, путешествующих на мотоцикле. Поэтому принять закон приняли, ну а кто его нарушал – тот мог потом пенять исключительно на самого себя. На Сицилии много народа, у которого «легкая гашетка».

Найджел ждал до последнего и только после того, как проскочили Виллаграция де Канини, резко, через полосу, слетел с главной Е90 на второстепенную дорогу СС113, ведущую в Капачи, под визг тормозов и разъяренные гудки других водителей. Непонятно – то ли эти мотоциклисты охотились за ними, то ли за кем-то другим, но как бы то ни было, свернуть на эту же дорогу они не смогли, и дорожный поток унес их дальше, к Палермо…

В Капачи – после этого населенного пункта можно было снова выскочить на Е90 – Найджел Мартин и сэр Колин остановились перекусить в придорожной траттории. Траттория эта представляла собой покосившуюся одноэтажную лачугу с несколькими деревянными столиками под обвисшими, выцветшими, спасающими от беспощадного солнца зонтами – но боже, как же здесь кормили! Ничего подобного местной pasti не ел ни один из британцев. Pasti, antipasti в виде выловленных только утром даров моря, местный лимонад со льдом из только что выжатого лимона, который еще утром висел на ветке в нескольких десятках метров отсюда. И вся обильная трапеза на двоих обошлась британцам ненамного дороже, чем ленч в каком-нибудь лондонском недорогом ресторане, после которого глотаешь маалокс и другие подобные лекарства для снижения кислотности в желудке. В качестве бонуса – пока хозяин траттории готовил, прислуживала дочь хозяина, на вид ей было лет шестнадцать. Ни один модный журнал мира не отказался бы поместить ее фото на обложке. И таких девушек в этом бедном, но гордом краю много, эта была не самой красивой среди подруг. Сэр Колин начал понимать, почему человек, навестить которого он приехал сюда, выбрал в качестве своего убежища именно этот край…

Перекусив и оставив на столе вдвое больше, чем стоил обед, британцы снова сели в машину и уже через километр вновь выскочили на Е90. Мотоциклистов не было видно, а автомобильный поток уплотнялся – впереди был «Норд Квест», а дорога эта была платной…

– Сэр, может, проедем побережьем? Виа Сапмоло, Сент-Эразмо? – осведомился Найджел, пока машина, двигаясь в час по чайной ложке, подъезжала к пункту сбора оплаты.

– Ты тут бывал?

– Нелегально, сэр… Сами знаете, здесь бывают и русские, и германцы – а вот нас не жалуют…

Сэр Колин подумал.

– Нет, не стоит… Еще не хватало вляпаться во что-нибудь… Говорят, перестрелки происходят прямо в городе?

– Бывает и такое, сэр, но редко. У донов заключено соглашение: в городе не воевать, все разборки – за городом. Многие там живут, у многих – семьи, дети, для итальянцев это священно. Они не такие уж злодеи, сэр, просто они не такие, как мы. У них есть понятие l’onore, честь – и это священно для каждого сицилийца. Любой сицилиец скорее умрет, чем потеряет свою честь…

– Тем не менее убивают они друг друга частенько, мой мальчик… – философски, как старый, пожилой и умудренный опытом человек, заметил сэр Колин.

Найджел промолчал.

Расплатившись на пропускном пункте, британцы поехали по «Норд Квест» – здесь были городские ограничения скорости, но их никто не соблюдал, а дорога была ничуть не хуже федеральной Е90, позволяла держать скорость далеко за сотню. По левую руку мелькали жилые кварталы Палермо вперемешку с промышленными – это был единственный город на Сицилии, где имелась хоть какая-то промышленность. Здесь даже автомобильный завод был, от компании «ФИАТ»…

Машины попадались самые разные, в основном двух крайностей – либо небольшие, итальянцы вообще обожают небольшие автомобили с их-то городской теснотой, либо, наоборот, шикарные. Прямо перед ними катила чисто мафиозная машина – серая «Ланчия Тема» с шестицилиндровым мотором от «Феррари». Часто такие машины бронировались, но бронирована ли эта – понять не удалось бы. Эскорта у машины не было, здесь это не принято. Только самые авторитетные доны, члены Копполо [3]3
  Копполо – купол, высший совещательный орган мафиозных группировок.


[Закрыть], позволяли себе эскорт из машин. А если какой-нибудь выскочка из менее авторитетных решится на подобное, – это уже повод для убийства. Каждый должен знать свое место.

Быстро проскочив по «Норд Квесту», у Чиавелли вновь вышли на Е90, тут уже плату не собирали. Теперь дорога вновь пошла по самому берегу, через Кастельдаччия, туристическую Термини Имереса и дальше, на Катанию – второй по величине город Сицилии, край рыбаков и контрабандистов. Но до Катании им ехать было не нужно…