Текст книги "Под прикрытием"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Да и сделать это было бы весьма непросто, – подхватил «боцман».

Все пока выглядело нормально, но лейтенанту это уже не нравилось. Особенно «священник»… Что он делает здесь?

– Итак, вы лейтенант Дориан Грей, младший баронет Грей, первая рота, командир тактической команды три. Я ничего не путаю? – спросил «боцман».

– Верно, сэр, но…

– Меня зовут Джеффри Ровен, лейтенант, а тот человек, что сидит сейчас в кресле и рассматривает вас, словно ученый в микроскоп неизученную бактерию, его можно звать сэр Колин, – заговорил «священник». – Брось, Колин, давай прямо к делу. Не стоит испытывать нервы лейтенанта на прочность.

Сэр Колин недовольно посмотрел на перебирающего четки «священника», но схему разговора перестроил в голове мгновенно, как это и подобает настоящему разведчику.

– Действительно, перейдем прямо к делу, тем более что и времени у нас немного. Вам известно, что такое подразделение «Пагода», лейтенант?

Вопрос был не таким простым, как могло показаться. Да, лейтенант Дориан Грей знал о том, что такое подразделение «Пагода», но знал он это неофициально. Каждые выходные в расположенном поблизости пабе собирался весь офицерский и сержантский состав части, чтобы влить в себя несколько пинт пива и эля, потрепаться и выслушать последние новости. За пределы полка не уходило ничего – бар закрывался, это была частная вечеринка, но вот внутри полка никакие секреты удержаться не могли, в том числе и такой, как существование подразделения «Пагода».

Вот и вопрос – незнакомцы действительно хотят выяснить, что известно лейтенанту, или решили проверить, не в курсе ли он того, что ему знать совсем не полагается?

– Можете говорить, лейтенант, – подсказал ему «священник», – режим секретности в вашей части и его возможное нарушение не волнуют нас ни в малейшей степени.

– Подразделение «Пагода» – специальная группа внутри САС, неофициальная. Эти люди привлекаются как MI5, так и MI6 тогда, когда нужна действительно эффективная помощь. Основная задача – борьба с германским и русским проникновением, если нужно, то ликвидация и захват людей, интересующих разведку или контрразведку. И все это секретно.

– Не так уж и секретно, судя по всему… – недовольно проговорил «боцман», но «священник» его перебил:

– Вы все правильно сказали, молодой человек. Действительно, подразделение «Пагода» оказывает контрразведке кое-какие услуги. И сейчас нам нужна помощь кого-то из САС. Потому что у нас – проблемы. И весьма серьезные. По ту сторону залива [37]37
  По ту сторону залива – весьма распространенное в британских спецслужбах выражение, означающее «в Северной Ирландии».


[Закрыть].

– Я не вхожу в «Пагоду», сэр, – вежливо ответил лейтенант, – возможно, вы ошиблись…

– Нет, мы не ошиблись. И сейчас вы поймете, почему. Что вы думаете о конфликте с нашими русскими «друзьями», произошедшем несколько лет назад?

– То, что мы взяли русских за шкирку, но постеснялись как следует пнуть им под задницу. И тогда пнули они – и чувствительно. Так всегда в бою – если не пинаешь под задницу ты – значит, пинают тебя.

– Весьма краткая и точная характеристика того, что произошло, лейтенант, – прищурился «священник», и по выражению его лица нельзя было понять, одобряет он сказанное лейтенантом или осуждает. – А теперь скажите, что, по-вашему, будут делать русские после того, как мы «взяли их за шкирку»? Что вы сами стали бы делать на месте русских, лейтенант?

– Ну… попытался бы не допустить повторения этого… Наверное, так.

Священник кивнул, соглашаясь, наклонился вперед…

– А теперь послушайте сюда, лейтенант, потому что я расскажу вами нечто весьма интересное. И секретное, не подлежащее разглашению даже среди своих, за субботней кружкой пива. Мы не будем требовать от вас подписать какие-то документы, давать расписку о неразглашении секретной информации. Просто вы должны понять, что эта информация совершенно секретна и за ее разглашение будут применяться санкции. Неофициальные, не те, которые предписаны законом, понимаете?

– Да, – кивнул лейтенант.

– И вы готовы нам помочь?

– Вам нужен доброволец? – удивился Грей.

– Да, именно доброволец. Вы должны сами, осознанно принять решение – готовы вы нам помочь или нет. Если вы согласитесь, вам придется работать под прикрытием на другой стороне залива, возможно, в течение длительного времени. Не думаю, что есть смысл объяснять вам то, что работа по ту сторону залива всегда связана с огромным риском для жизни. С другой стороны – и мы вам поможем. После завершения операции вас ждет пособие в размере пяти годовых жалований и внеочередное звание. На время проведения операции вы считаетесь участником боевых действий и получаете боевые. Это не говоря уж о том, что вам представляется редкая возможность хотя бы частично расплатиться с этими варварами за то, что они сделали. Итак, лейтенант? Решение нужно принять сейчас.

Лейтенант Грей задумался. С одной стороны, все дела, которые ведет разведка – мутные, в них непонятно, кто друг, а кто враг, и от них лучше держаться подальше. А с другой стороны, а для чего он, собственно, служит? Не для того ли, чтобы защищать свою страну? Если ее нельзя защитить в открытом бою, но ему предлагают бороться с ее врагами тайно – вправе ли он отказаться?

– Я согласен, сэр, – коротко проронил он.

– Вот и хорошо, – «священник» уже полностью вел разговор, «боцман» сидел и молчал, – тогда, с вашего позволения, я кое-что расскажу вам. Об «адептах стужи».

– О ком, сэр? – не понял лейтенант.

– Сейчас поймете. Вы заметили, что примерно года три назад сопротивление в Северной Ирландии, с которым до этого нам удавалось успешно бороться, вышло на качественно новый уровень?

– Приходилось замечать, сэр, – процедил Грей. Тема была болезненная. Сасовцы принимали удар одними из первых.

– На вооружении католиков-террористов из ИРА появилось оружие, которого у них никогда до этого не было. В этом году уже дважды применялся реактивный огнемет «Шмель» – в последний раз две недели назад против полицейского участка, где сгорели заживо больше двадцати полисменов. Уже трижды в этом году вертолеты обстреливались из ПЗРК – раньше такого вообще не было. Про остальное я не говорю. Раньше ИРА была вооружена тем, что могла добыть в Штатах, через ирландскую общину – это помповые гладкоствольные ружья, гражданские пистолеты и револьверы, немного пистолетов-пулеметов, промышленная взрывчатка, такая, как динамит в шашках. Сейчас у них все больше и больше русского оружия, причем оружия не гражданского, а армейского. Автоматы Калашникова и даже новейшие Коробова, которые и в России только начали поступать на вооружение. Снайперские винтовки всех видов, в том числе бесшумные. Гранатометы, реактивные огнеметы, ПЗРК. Это армейское оружие, обладающее чудовищной разрушительной силой – и они применяют его в густонаселенных городских районах, против наших частей, которые, по сути, являются хорошо вооруженными полицейскими. В результате – огромное количество жертв – наши солдаты просто не готовы к отражению нападения с использованием такого оружия.

– Русские начали поставлять оружие в Ирландию? – догадался Грей.

– Судя по всему, да, но это один аспект проблемы. Второй аспект проблемы – это те самые «адепты стужи».

– Адепты, сэр?

– Мы их так называем, – «священник» внезапно улыбнулся, так улыбаются люди, когда вспоминают что-то для себя приятное, что-то из прошлого, – адепты стужи. Попробую объяснить, почему…

Священник порылся во внутреннем кармане пиджака, достал старенькую потрепанную фотографию, выложил на стол перед лейтенантом. Фотография была хоть и цветной, но старой, снятой на старой пленке. Группа тепло одетых мужчин на фоне какого-то здания, большого, серого, величественного. И… снег.

– Это вы, сэр? – лейтенант ткнул пальцем в одного из мужчин.

– Угадали… – «священник» одобрительно кивнул головой, – это действительно я, только много лет назад. Как думаете, где это снято?

– ???

– Это Москва, Николаевский вокзал – на него приходят поезда из Санкт-Петербурга, их столицы. Снято едва ли не тридцать лет назад. Когда-то давно мне пришлось прожить в России несколько лет. Я не любил самолеты и приплыл в Санкт-Петербург на корабле, а потом поехал на поезде в Москву, где сосредоточен их основной капитал и где я прожил пять лет. Дело было зимой – у русских очень суровые зимы, идет снег, а мороз такой, что можно замерзнуть насмерть. Как и многие туристы, я не был готов к такому морозу и, сойдя с поезда, основательно задубел, уже когда шел по холодному перрону. Меня встречали несколько человек из консульства, они потащили меня в ближайший магазин – он очень удобно расположен рядом с вокзалом – и я купил там себе русскую шубу – тяжелое, но очень теплое одеяние из выделанного меха, его носят зимой в морозы все русские, такая у них традиция. И такую же, из меха, большую теплую шапку. Я надел эти шубу и шапку прямо в магазине, выпил две чашки горячего черного чая, которым меня угостил владелец магазина – и мне сразу стало лучше. Потом мы пошли и на память сфотографировались около вокзала. Но тут кое-что не попало в кадр. Около вокзала есть такие уличные торговцы, они продают разную еду – в том числе и мороженое. И когда мы вновь подошли к вокзалу, я заметил несколько местных мальчишек. Они были одеты намного легче, чем я, у них не было не то что меховой шапки – у них вообще не было шапок, они так и ходили по морозу с непокрытыми головами. Они подошли к этому уличному торговцу, купили у него несколько порций мороженого и побежали дальше. И они ели это мороженое прямо в двадцатиградусный мороз и смеялись при этом. Они смеялись, лейтенант, они ели мороженое, в то время как я отчаянно пытался согреться в своей новой одежде. Как вы думаете, что я тогда понял?

– Что русские не такие, как мы? – осторожно спросил Грей.

– В точку! Они похожи на нас, но они совсем не такие, как мы! Когда мы умираем от холода, они едят мороженое. Они живут при абсолютной монархии, у них нет даже парламента, в котором были бы представлены интересы общества, но почти никто не испытывает неудобства при этом. Их монарх воспринимается ими не как тиран и диктатор – скорее как отец, и такое положение вещей, когда он передаст трон по наследству сыну, и никто не может повлиять на принимаемые им решения, воспринимается ими как нормальный порядок вещей. Они захватили нашу землю, предназначенные нам по праву колонии на Востоке [38]38
  В этом мире Ближний Восток никогда не был британским. Просто когда на Россию и Германию собрался напасть весь цивилизованный мир, все понимали, что Османская империя – расходная монета, что она, в конечном итоге, будет не среди победителей, а среди побежденных. Согласно секретному Гибралтарскому протоколу, весь Ближний Восток должен был отойти Британии, за исключением нескольких незначительных территорий для Франции. Турция урезалась на востоке, но получала новые земли на севере – за счет России. Фельдмаршал Корнилов превратил эти прожекты в пыль, но британцы по-прежнему считали, что эти земли должны принадлежать им.


[Закрыть]много десятилетий назад, но они искренне считают ее своей. Но самое опасное – у них очень высокий уровень национализма и патриотизма. Они готовы умереть за свою страну – и не только умереть, но и убить. И убив, они будут воспринимать это как должное, их не будут мучить кошмары по ночам. Судя по всему, лейтенант, они сейчас этим и занимаются. Убивают.

– О чем вы, сэр?

– Как вы думаете, почему мы не привлекли «Пагоду», людей, которых мы знаем и которые знают нас? – вопросом на вопрос ответил «священник».

И в самом деле – а почему?

Лейтенант думал, перебирал варианты, а двое стариков, сидевшие в чужом кабинете, за чужим столом, пристально смотрели на него. И он нашел ответ…

– Вы хотите сказать… что русские могут знать кого-то из «Пагоды» в лицо?

– Хуже, – бесстрастно ответил «священник», – они могут знать в лицо всех. Именно поэтому нам нужен человек, который только недавно пришел в САС, не успел «засветиться» на зарубежных операциях и даже не успел побывать в колониях. Мы считаем, лейтенант, что примерно три года назад в Британии и в САСШ появилась группа людей. Предателей. Агентов русских. Мы не знаем, сколько их, мы не знаем, кто они, но мы знаем, что они существуют, вычислили по косвенным признакам. Поскольку их как-то надо называть, мы их назвали «адепты стужи». Очень подходящее для этого случая слово – адепты. Фанатики. Ревностные последователи какого-то учения. Они не знают и не хотят знать, что в тепле жить проще, они убивают за свою стужу, за право жить в стуже. Им ничего не нужно, кроме этой стужи. И надо сказать, что этим мстителям удалось немало…

«Священник» достал – он держал ее до этого на коленях, и ее не было видно – старомодную картонную папку с веревочными завязками и перебросил ее лейтенанту…

– Можете ознакомиться. Здесь собраны материалы по событиям, которые при пристальном рассмотрении кажутся нам звеньями одной цепи. Начнем с самого начала. Пятого сентября девяносто третьего года по непонятным причинам в Северной Ирландии разбился вертолет, в котором находился генерал Лоуни с его штабом. Причина катастрофы не установлена до сих пор. Примерно год назад, двадцать пятого июля девяносто пятого, на охоте от случайного выстрела в Шотландии погиб адмирал Роулинг, имевший самое прямое отношение к Бейрутскому кризису. Оба они – из высшего эшелона, эти люди имели самое непосредственное отношение к тем событиям, и они погибли. Это одна сторона медали. Вторая сторона – то, что происходит в Северной Ирландии. Из последнего – два дня назад неизвестный снайпер обстрелял патруль на улице, десять выстрелов – и десять трупов. Зимой прошлого года – выстрелом из ПЗРК сбит вертолет во время патрулирования, зенитчик скрылся, восемь погибших. Девяносто четвертый, апрель – в проливе, недалеко от берега, подорван крейсер «Тасмания», подорван магнитной миной и поврежден настолько тяжело, что его пришлось списать. Девятнадцать погибших. Человек, который это сделал, должен был пройти подготовку диверсанта-подводника, подобную той, которую у нас получают в СБС [39]39
  Special Boat Service – специальная лодочная служба, подводные диверсанты Британии.


[Закрыть].

– Вы хотите сказать, что это все сделал один и тот же человек?

– Нет. Я этого сказать не хочу. Но мы считаем, что в Северной Ирландии уже не первый год действует русский агент. Именно он наладил контакты между русской разведкой и североирландскими террористами, именно он совершил одно или несколько злодеяний из числа тех, о которых я вам рассказал. Вопросы?

– Для чего нужен я? – непонимающе сказал Грей. – Вам нужен сыщик, а не оперативник сил спецназначения. Или вы знаете, кто он? Но если так, то почему такие сложности с его задержанием?

– Не все так просто, – «священник» старчески пожевал губами, – как вы думаете, чем обуславливается его неуязвимость? Ведь он один, а в Северной Ирландии очень плотное контрразведывательное прикрытие, мы тоже работаем по этой территории не покладая рук. И, тем не менее – за три года ни одного, даже малейшего намека на провал. Как думаете, как такое может быть – если исключить предположение, что он читает наши мысли?

– ???

– Такое может быть только в одном случае. В случае, если он проник в наши ряды. В случае, если он – полицейский или армейский офицер, возможно даже сотрудник Особого отдела полиции. В этом случае – мы гоняемся за собственным хвостом, а он – прекрасно знает заранее все наши ходы, направленные на его поимку, и может без труда вырабатывать меры противодействия. Поэтому-то нам и нужны вы. Нам нужен человек, который смог бы поработать в Северной Ирландии под прикрытием сотрудника Особого отдела и присмотреться к тому, что там происходит и кто чем дышит. Вот что нам нужно от вас, лейтенант.

– А если предположим, что я его обнаружу, я должен…

– Сообщить нам. И все. Возможно, мы попросим вас проследить за ним. Нам не нужна его смерть, лейтенант, нам нужен честный и открытый суд над ним, нам нужен живой русский агент, который мог бы поведать всему миру о злодеяниях романовского режима. Вот что нам нужно – и вот что мы просим вас сделать.

Во всем этом было что-то неправильное… Почему нельзя направить в Особый отдел под прикрытием своего человека, чтобы провести проверку? Разведка просто так ничего не делает, для чего им нужен человек именно из САС? Но времени раздумывать не было – да и вопросы задавать тоже было неуместно. Лейтенант понял, что больше того, что ему сказали сейчас, ему уже не скажут – разведка…

—Я согласен, сэр…

– Вот и хорошо, – тепло улыбнулся «священник», – тогда через несколько дней на вашего бригадира придет бумага из Лондона с вызовом вас в Генштаб. А пока – можете заниматься, чем занимались до этого. Только приведите дела в порядок и отдайте распоряжения на время вашего отсутствия…

Когда за лейтенантом Греем закрылась дверь, сэр Джеффри с силой провел ладонями по лицу, будто снимая маску, остро глянул на сидящего в кресле мрачного, как туча, сэра Колина…

– Ну?

– Мы работаем на основании твоих догадок, и больше у нас ничего нет, – недовольно произнес сэр Колин, – это ненормально…

– Мы закидываем сеть и смотрим, кто в нее попадется, – улыбнулся сэр Джеффри. – Брось, тебя ведь не это беспокоит. Скажи, что ты на самом деле хотел мне сказать?

В кабинете повисло молчание – подобно затишью перед бурей. Тяжелое молчание, недоброе – будто каждый собеседник прикидывает, как половчее ударить другого словом.

– Его обязательно потом убирать? – наконец спросил сэр Колин. – В конце концов, он не гражданский, военный. Даст расписку, в конце концов…

Сэр Джеффри недобро улыбнулся. Вот теперь он совсем не был похож на священника – ни капли не похож…

– Я смотрю, Сицилия дурно на тебя повлияла. А может, годы сказываются. Ты раскис. Я бы тоже рад был не убирать его, но без этого не обойтись. Синхронизировать полностью мы не сможем, тебе это известно не хуже меня. И тогда у нас получится, что лейтенант Грей владеет крайне взрывоопасной информацией, более того, эта информация такова, что он может, обладая ею, усомниться в праведности того, что мы делаем. А отсюда – один шаг до предательства. Предательство распиской не профилактируется, ты это знаешь не хуже меня. И лучше пусть мы посмертно вручим лейтенанту Грею крест Виктории – или что-то в этом роде, пусть лучше ты произнесешь прочувствованную речь на его могиле, чем мы получим еще одного предателя. Пошли, у нас еще много дел…

Их машина – черный «Ровер 800», неприметный, хотя и довольно приличный, стояла у самого штаба. Сэр Колин вышел из здания первым и остановился, глядя в мертвенно-бледное лицо водителя.

– Что? – только и смог спросить он.

– Сэр… – на водителя было страшно смотреть, – только что передали по связи. Бомбили Лондон.

Лик катастрофы.

22 июня 1996 года.

Лондон, Великобритания

Капрал Джордж Стеннис был недоволен. Более того – он был просто взбешен! Неудивительно, что в этом бардаке они потерялись – при таком-то взаимодействии. Верней сказать, при никаком взаимодействии. Карт, обычных карт для ориентирования на местности – и то им не выдали.

Капрал Джордж Стеннис служил в полку Валлийских королевских стрелков. Да, Уэльс находился довольно далеко от Лондона, но тут им просто повезло. Как утопленникам.

Начиналось все довольно нормально. Вчера их батальон в полном составе был переброшен на стрельбище, находящееся всего в сорока километрах от Лондона – для прохождения усиленного курса стрелковой переподготовки с модернизированными винтовками фирмы «BSA». Переподготовка обещала занять не меньше недели – он-то еще, дурак, подумал, что в выходные можно будет запросто получить увольнительную и смотаться в Лондон, дабы узнать, каковы там женщины легкого поведения, да и просто поразвлечься – выпить пива, размяться на боулинге, на игровых автоматах – короче, простые, доступные солдату развлечения. Смотался, называется…

Весь первый день у них ушел на изучение материальной части винтовки. Преподавали двое – инструктор, старший лейтенант по чину, и представитель фирмы-изготовителя – невысокий живчик с длинным носом, поющий соловьем про достоинства уникального оружия. В чем-то он, конечно, был прав – после первой модели любая модернизация уже будет казаться огромным прыжком вперед.

Давайте посчитаем проблемы в первой модели. Тяжелая – чуть ли не наполовину тяжелее русского «АК» – раз, с североамериканской винтовкой вообще лучше не сравнивать. Несмотря на тяжесть, крышка ствольной коробки сделана из алюминия – два. Механизм – мало того, что сложный, трудный для обслуживания, требующий постоянной чистки и смазки, так еще и крайне чувствительный к любому загрязнению – три. Это тебе не русский автомат, в который можно насыпать полную коробку песка – и стрелять. Иногда винтовка и вовсе чудила – просто в любом положении переводчика-предохранителя (в том числе и «безопасно») стреляла одиночными и все. Винтовка стреляет, поставленная на предохранитель, как вам такое нравится? Магазин сложно вставить, а защелка расположена так, что при неосторожном обращении с оружием может произойти случайное нажатие, и он вывалится – четыре. Цевье – толстое, неудобное, из скользящей в руках пластмассы – пять. Вообще, любой сержант-строевик мог говорить про недостатки этой винтовки часами. К достоинствам относили только высокую точность огня и прочный четырехкратный оптический прицел на ней.

Сейчас же – если верить заявлениям фирмы-изготовителя, они привлекли помощь конструкторской группы из САСШ, той же самой, что разработала винтовку MASADA, принятую на вооружение как «Ar-20» – и решили большую часть проблем. Надежность в сложных условиях выросла на порядок за счет того, что увеличили массу затвора и оптимизировали взаимодействие подвижных частей винтовки. На цевье каждой винтовки посадили толстую круглую рукоятку производства САСШ с компактными мини-сошками внутри. Кнопку защелки магазина переносить в другое, более защищенное от случайных воздействий место не стали, но сделали вокруг нее ограждение, чтобы вероятность случайно ее нажать снизилась. Для исключения случайной стрельбы полностью переконструировали ударно-спусковой механизм. С «лишним весом» сделать уже было ничего нельзя – и так ствольную коробку, где могли, облегчили, иногда даже в ущерб прочности.

Что касается капрала, то он вообще выбросил бы все эти винтовки к чертовой матери и принял на вооружение ту же «Ar-20», по слухам, показывающую себя совсем неплохо. Про «АК» даже мечтать не стоило – его не скопируют просто из принципиальных соображений, гордость не даст перевооружиться на русское оружие. Но хотя бы «Ar-20» можно дать солдату, ведь САСШ – союзники!? Нет – национальная штурмовая винтовка – это национальная гордость. Крайним же, как всегда, оказывается солдат, которому приходится ежедневно иметь дело с такой вот… национальной гордостью.

Проделав пару раз неполную сборку-разборку – она оказалась той же самой, что и в первой модели, – валлийцы получили новое оружие, обслужили его – сняли консервационную смазку, смазали – и отправились на стрельбище. Получая оружие, капрал с ужасом увидел в оружейке знакомых уродцев – так называемые «ручные пулеметы отделения» – те же самые штурмовые винтовки, только с более длинными стволами, сошками и рукояткой внизу, за магазином, которую надо удерживать при стрельбе. И тот же самый стандартный патрон 5,56, считавшийся откровенно слабым, и даже тот же самый стандартный магазин на тридцать патронов. Считалось, что с этим оружием можно победить русских, у которых в качестве пулемета отделения – один, а в штурмовых отрядах и два пулемета «ПКМ» калибра 7,62 на отделение. У британцев же количество ротных пулеметов, наоборот, после принятия на вооружение этих уродцев сократилось.

Немного отлегло на стрельбище. Североамериканская рукоятка с сошками оказалась как нельзя кстати, количество задержек и впрямь значительно уменьшилось, а магазин случайно выпал только у одного солдата за весь день. Точность же не сократилась ни на йоту, чего опасался капрал. Значит, воевать еще можно. Но при этом основные проблемы сохранились. Ужасающая развесовка – из-за немного утяжеленного ствола и передней рукоятки с сошками она стала еще хуже – как палка, с двумя грузами на концах, причем грузами неравного веса. Навскидку стрелять сложно, от бедра – почти невозможно. Вес винтовки сосредоточен сзади, а это – очень плохо. И чтобы избавиться от этого, следовало взять прицел и приделать к нему новую винтовку.

Пропустив вечерком в ближайшем клубе сержантского состава пару кружек терпкого черного эля – здесь он оказался просто чудо как хорош, капрал завалился спать. А утром, не успели они проделать комплекс физических упражнений и принять пищу, как прозвучал сигнал тревоги. Через час они уже были в вертолетах…

Ужас всего произошедшего капрал осознал только тогда, когда на горизонте показался Лондон – огромный город-миллионник, которому не видно ни конца ни края. Над центром города поднимался дым – этих, подпирающих на удивление голубое, до прозрачности голубое небо толстых дымных столбов было не один, не два – их была пара десятков. Это не мог быть пожар – капрал уже достаточно прослужил в армии, чтобы сообразить – это могло быть только результатом либо чудовищного теракта, либо и того хуже – бомбового, артиллерийского или ракетного удара по городу.

– Кэп… Это что за дрянь такая? Не иначе кто-то побаловался спичками, – рядовой Гарри Оуэнс, как всегда, проявил остроумие, протиснувшись ближе к десантному люку Вестланда, где обзор был получше. Остальные, не отрываясь, смотрели в иллюминаторы.

– Гарри… Сядь на место и заткнись! – капралу было совершенно не до шуток, он понимал, что вляпались они здесь надолго, и сейчас пытался сообразить, где же они будут садиться, куда их ведут…

Сажать их собирались не где-нибудь, а в Хитроу, основном аэропорту Лондона. Беда уже пришла и туда – не садился и не взлетал ни один самолет, некоторые стояли прямо на рулежке, а один даже – в самом начале взлетно-посадочной полосы. К некоторым подогнали передвижные трапы – и унылые цепочки пассажиров тянулись к модерновым, сверкающим хромом и зеркалами зданиям международного терминала. В воздухе витало ощущение начинающейся катастрофы.

Вертолет начал тормозить, задирая нос, а потом пошел на посадку. Капрал с удивлением увидел, что сажают их не на бетонку – места на ней почти не осталось, самолеты стояли очень плотно, потому что аэропорт работал с нагрузкой едва ли не в полтора раза больше плановой – а на зеленку, разделительные зеленые газоны между полосами. Как и все газоны в Великобритании, они были идеальны…

– На выход! Строиться!

– Командиры отделений, ко мне!

Старший по званию офицер, бригадир Роберт Дюваль, был как всегда жесток и немногословен. Дождавшись, пока у вертолетов образуется некое подобие строя, а командиры отделений – в том числе и капрал Джордж Стеннис – соберутся кругом около него, он начал говорить:

– Итак, джентльмены, довожу обстановку. Вопросов не задавайте, больше того, что скажу, – не знаю. По городу нанесен артиллерийский удар. Откуда, какими средствами – неизвестно. Я даже не знаю, есть ли у нас до сих пор правительство, потому что удар был нанесен по правительственным зданиям. Наша задача – выдвинуться в город и…

– Сэр, там…

Все повернулись – и замерли. По полю шла толпа – человек пятьсот, не меньше, она бушевала у самолетов, сметая летный персонал и немногочисленных полицейских. Да какое пятьсот – там тысяча человек, больше…

– Слушай мою команду! Отделениям построиться в цепь! Примкнуть штыки, но не обнажать! Выполнять!

Командиры отделений бросились к своим подчиненным – выполнять команду. Ситуация все больше и больше начинала выходить из-под контроля.

– Надеть каски и противогазы!

Есть подразделения, где в сумки для противогаза кладут паек, патроны, в общем, что угодно, но не противогаз. Однако у них с этим строго – если сумка для противогаза, то и лежать в ней должен противогаз. Бойцы выполняют редко подаваемую команду, противогаз пахнет сырой резиной, давит на лицо. Сквозь стекла почти ничего не видно.

– Батальон!!! – бригадир Дюваль махнул рукой, словно полководец из прошлого, призывая в атаку. – За мной, шагом марш!

Строй держать было трудно – они шли через уставленное огромными, пузатыми пассажирскими лайнерами поле, четко печатая шаг по бетонке аэродрома. Толпа приближалась – армия против гражданских, хаос против порядка, власть против беспредела. Было видно, что это обычные люди – верней, они были обычными еще несколько часов назад. Вот бизнесмен в дорогом, светло-сером в темную полоску костюме, размахивающий дорогим, обшитым кожей, с посверкивающими на солнце металлическими уголками атташе-кейсом – рубашка порвана, галстук сбит, рот распялен в крике. Размахивай кейсом, как секирой, он пытается взять штурмом какой-то трап. Высокопоставленный служащий какой-нибудь компании, возможно, даже вице-президент. Очаровательная жена, двое или даже трое детей, которых он обожает, две дорогие машины, шикарный особняк с почти выплаченной закладной, небольшая яхта, возможно – дом или пентхаус на побережье. Еще утром он вел переговоры в каком-нибудь дорогом отеле, может, «Бофорт Хаус» или «Дорсет», скорее всего, добился успеха. Еще пару часов назад он сидел в VIP-зале аэропорта Хитроу и просматривал на ноутбуке электронную почту, выбирая среди бесчисленных commercials, посланий от подчиненных, приглашений на деловые встречи, посланий от любовницы действительно нужную для него информацию. А сейчас он прорывается к трапу «Боинга 747», расталкивая людей локтями и щедро отвешивая удары своим кейсом, в бессмысленной надежде прорваться в салон и улететь. Улететь куда угодно, прочь от этого ставшего в один миг смертельно опасным города, по которому залпами стреляет артиллерия, улететь в милый сердцу дом, прижать к себе детей – и все забыть, очнуться от дурного сна. Он еще не понял, не осознал,  что безопасного места нет уже нигде…

Вот девушка – высокая, светленькая, в джинсовой куртке и брюках – измазанное в крови лицо, ужас в глазах – ее сбили с ног, она отползает от пихающейся, исходящей воем толпы, стараясь оказаться как можно дальше от этого страшного места. От восемнадцати до двадцати лет, скорее всего, приехала по программе студенческого обмена, Англия представлялась ей совершенно очаровательным милым островом, с породистыми лошадьми, изумрудно-зелеными газонами и потрясающе приятными в общении джентльменами, с которыми можно без страха позволить себе легкий, ни к чему не обязывающий флирт. За то время, что она провела в Англии, девушка успела завести себе множество друзей и даже парня из местных, с которым и провела эту ночь – прощальную. Сегодня она приехала в аэропорт, чтобы лететь на родину – она даже представить себе не могла, что здесь и сейчас начнется самая настоящая война. И когда объявили, что рейсы отменяются – все и на неопределенное время, а разъяренная толпа ринулась на штурм самолетов, ее просто увлекла за собой мутная, яростная волна безумия. И только когда кто-то ударил ее по голове, да так сильно, что она получила сотрясение мозга, только тогда она вдруг прозрела и поняла, что творится. И сейчас она, закрываясь руками от бушующего в нескольких метрах кошмара, ползет по грязному бетону, искренне желая оказаться как можно дальше отсюда и не замечая надвигающейся на нее цепи британских солдат. Она еще жила в том, разумном и безопасном мире и сейчас искренне не понимала, почему он разрушился, подобно хрупкой фарфоровой вазе под ударом кузнечного молота.