Текст книги "Всех стран соединяйтесь (СИ)"

Автор книги: Александер Уваротопулос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

  – Простите, что вклиниваюсь в ваш разговор, – произнес овальной формы господин, сидящий справа от Лиззи, у прохода.

  Вежливо улыбающийся ротик дополнял любезный взгляд бусинок-глазенок. Лысину прикрывали два пучка волос, не желающих поддаваться расческе и вздымающихся торчком, подобно антеннам. На господине была надеты самурайская катагина – накидка без рукавов с широкими плечами, пестрая рубашка с объемными рукавами и короткие колоколообразные штаны-шаровары. Худенькие кисти скрывали коричневые перчатки.

  – Мне кажется, она права, вы слишком напряжены.

  Лиззи осмотрелась. Она находилась в середине самолета, полного пассажиров. Над головой горело предупреждение, что нужно застегнуть ремни, а стюардессы в проходе уже вовсю объясняли жестами, что чтобы не случилось ужасного, их авиакомпания всегда будет рада видеть вас у себя на борту снова.

  – Настоятельно советую почитать инструкцию к вашему полету, – сказал господин и показал на рекламные журналы, лежащие в кармашке переднего кресла.

  – Надеюсь, это не такая форма знакомства? – поинтересовалась Лиззи.

  – Именно такая, – не возражал сосед. – Меня зовут Тарзан и я ваш куратор.

  Лиззи скептически посмотрела на Тарзана и извлекла из кармашка стопку журналов. На самом верху лежала брошюрка белого цвета. Лиззи открыла первую попавшуюся страницу и прочитала: 'Знающий не говорит, говорящий не знает. Тот, кто оставляет свои желания, отказывается от страстей, освобождает себя от хаотичности. В общем, тупит и не врубается. Поэтому задача соискателя не тупить, врубаться и понимать, что его желания совсем другие'.

  – Очень ценная инструкция, – согласилась Лиззи, – а, главное, понятная. Простите, вы сказали, куратор?

  – Да, куратор-адвокат. Это очень древняя профессия, более древняя, чем остальные.

  – Надо думать, из нее вышли все остальные, судя по названию?

  – Одно из ее преимуществ, – сказал Тарзан, – заключается в том, чтобы мило болтать с хорошенькими девушками. Скажите, Лиззи, что вы забыли на Гоа?

  – Не знаю почему, но вы вызываете у меня доверие. Я вас раньше не встречала?

  – Разве что родственников. И то, дальних, поменьше ростом.

  – Хм. Так вот, вам хочется ответить. Я сама не понимаю, зачем я здесь, и что происходит. Разумеется, мысль о беззаботном времяпрепровождении на берегу океана в компании понимающих тебя и творческих людей очень соблазнительна. Но главное ведь не в том, чтобы задавать вопросы, кто я, и в чем смысл. Главное, в действии. А что делать, я пока не знаю.

  – И вы, Лиззи, так и будете гадать, пока самолет не взлетит?

  Лиззи задумчиво посмотрела на Тарзана, потом приподнялась и огляделась вокруг.

  – Студия, потом самолет... ну, конечно же! Где ДиСи?!

  Она вскочила с места. Вслед за ней поднялся и Тарзан.

  – Мы можем выйти? Хотя, кто нам запретит, кроме нас самих же?

  Тарзан прищурил свои и так маленькие глазки.

  – Страница восемь. Истинное мастерство куратора заключается в том, чтобы не суетиться, не давить, не орать прямо в ухо 'я заставлю тебя сделать это, толстая задница', а спокойно заниматься своими делами. Плод или когда-нибудь дозреет, или же засохнет на самом дереве. В любом случае, все стороны получат то, к чему стремились. В этом и заключается настоящий Путь.

  Лиззи, спотыкаясь и хватаясь за сиденья, под недоуменные взгляды пассажиров выбралась в узкий проход и рванула к переднему выходу. За ней семенил Тарзан.

  В тамбуре дверь загородила стюардесса.

  – Вы что, вы что, самолет уже движется, сядьте на свои места!

  Лиззи оглянулась с мольбой к Тарзану, но тот пожал плечами:

  – Это не я лечу на Гоа, а ты.

  – Понятно, – рубанула Лиззи, – Девушка, немедленно открывайте! У меня начались роды, а кроме того я нашла в своей сумке бомбу... а еще... еще я села на другой самолет и у меня нет посадочного талона. Ну, пожалуйста!

   – Вежливость – самое большее наше оружие, – негромко отметил Тарзан.

  Дверь, повинуясь согласившейся с доводами стюардессе, отъехала вбок. За дверью на той же скорости, что и самолет, уже ехал трап.

  18

  В аэропорту, в зале для улетающих, сидел ДиСи. Лиззи увидела его, когда искала выход.

  Вокруг сновали люди, заглядывали на синее табло с рейсами, тащили багаж, сверяли время и билеты, а ДиСи задумчиво сидел на пластиковом кресле и разглядывал свои ботинки.

  – Вот и я, – сказала Лиззи.

  ДиСи кивнул и проговорил:

  – Хочу сказать, что заранее не согласен как с обвинением, так и со всем остальным. С вами уже говорил мой адвокат?

  – Э-э, ДиСи, это же я, Лиззи!

  ДиСи недоверчиво посмотрел на нее.

  – Вы – судья? – спросил он. – Красивая. Я бы в вас обязательно влюбился, но только я уже влюблен в другую.

  – Понятно, – выдохнула Лиззи. – Тарзан предупреждал меня об этом. Ты совсем меня не узнаешь?

  ДиСи осторожно молчал.

  – Ни капельки?

  ДиСи опасливо осмотрел девушку и неопределенно мотнул головой.

  – ДиСи, ну пожалуйста! – прошептала Лиззи. – Отзовись! Неужели ты ничего не можешь вспомнить обо мне? Совсем-совсем ничего? А помнишь, как нашептывал, что я лучше всех, что никогда меня не бросишь, чтобы ни случилось?! Что у тебя никогда не было такой, как я? Помнишь, как мы веселились на пляже, когда отыскали Дверь? Или как таскались от города к городу, высматривая строения-близнецы? И ты говорил, что даже если ничего не отыщем, у тебя уже есть равноценная замена, потому что нашел меня.

  ДиСи нахмурив брови, слушал.

  – Или как мы встретились в первый раз? В аэропорту. Мы ехали в одном автобусе, и я своей сумкой все время давила тебе ноги. И ты после очередного раза заявил, что в транспорте нужно надевать на нее намордник. А я ответила, что вот сам и езди в наморднике. А ты сказал, что вообще-то имел ввиду сумку.

  А потом я сидела в зале ожидания и ревела как настоящий четырнадцатилетний подросток, потому что мой паспорт забраковали – в нем была старая фотография, еще до моего желания основательно помолодеть. А ты сказал, что это какая-то ошибка, потому что, судя по моей вредности, мне именно столько лет, сколько в паспорте. И я заревела пуще прежнего. А ты стал утешать, что это все неважно, что не нужно обращать внимание на твои слова, потому что влюбился в меня с первого взгляда и таким способом пробуешь познакомиться. И рассказал, что у тебя в запасе есть увлекательное, сумасбродное и ни к чему не обязывающее приключение, и ты страстно хочешь им поделиться, но не знаешь, с кем.

  И я почему-то сразу тебе поверила. Что ты не успокаиваешь меня, а в самом деле предлагаешь что-то необыкновенное. И сказала, раз так, поделись со мной, я тебе еще пригожусь.

  А у тебя на куртке, над карманом были нашиты буквы 'Д' и 'С', 'Округ Колумбия'. И я стала называть тебя ДиСи...

  ДиСи задумчиво молчал.

  – Ладно, – сказала Лиззи. – Не сработало. Ну что ж, в любом случае я тебя тут одного не оставлю, буду таскать с собой, пока ты не влюбишься в меня заново. Вот только где найти подходящий чемодан, в который ты поместишься?

  – Конечно, не сработало, – недовольно отозвался ДиСи. – Потому что не поцеловала принца в губы.

  – И не дала ему пощечину.

  – За что?!

  – Потому что ты негодяй и мерзавец!

  Лиззи бросилась ДиСи на шею и они впились друг в друга в поцелуе.

  – Почему это я негодяй и мерзавец? – спросил ДиСи через пару минут.

  – Потому что забыл меня, как только мы расстались! И не пытался за меня бороться! Ты, ты... у меня даже нет слов! Вы все мужчины такие! Клянутся в вечной любви, и тут же занимаются другими делами.

  – Неправда, я собирался лететь к тебе. Вот сидел, ждал суда, а потом сразу же в аэропорт...

  ДиСи осмотрелся, а потом мотнул головой.

  – Аэропорт? – спросил он. – Пространство все время меняется? Верно! Это ведь Воображариум!

  Он вгляделся в Лиззи:

  – Ах ты, моя дорогая! – и схватил ее в объятия. – Ну как я мог тебя бросить?!

  – Конечно, не мог, потому что я бы тебе не дала.

  – Любимая, я сам бы себе не дал тебя бросить!

  ДиСи огляделся по сторонам.

  – Интересно, где этот таракан?

  – Какой таракан??

  – Тарзан. Он говорил, что его зовут Тарзан.

  – Почему таракан, он вполне представительный мужчина.

  – Одно другому никогда не мешало. При мне он выглядел большим – метр двадцать или больше,– черным тараканом в коричневых перчатках. При чем, он утверждал, что на самом деле перчатки изумрудного цвета.

  – Да, я тоже запомнила перчатки. Бррр, всегда боялась тараканов. Хорошо, что я разглядела в нем мужчину. Так вот, он улетел. На всемирный конгресс кураторов куда-то на Карибы.

  – Тарзан невероятно много знает. Хорошо бы его порасспросить.

  – Прощаясь со мной, он сказал напоследок, чтобы мы его не искали, потому что все написано в Инструкции. И что его всегда начинают разыскивать, вместо того, чтобы читать документацию. По-моему, он бюрократ.

  – И задавала.

  ДиСи притянул Лиззи к себе и, усадив на колени, обхватил за талию.

  – Какие у нас планы? – спросила Лиззи.

  – Грандиозные. Будем искать Инструкцию, как сказал Тарзан. Тараканам нужно верить.

  – Хочу тебя предупредить, что для этого у нас мало времени.

  – Не пугай меня.

  – Тарзан упомянул, что нестабильным Воображариум бывает недолго, поскольку это накладно и счета за электроэнергию становятся чересчур большими. Затем мир отвердевает, то есть становится невменяемым, как прежде.

  – М-м, – задумался ДиСи. – А я ведь знаю, что это за Инструкция. Забористая штука, делающая дырки в сознании. Ее нужно читать натощак и в темноте. Где она может быть?

  – Последний раз я видела Инструкцию на борту самолета, среди рекламы.

  – Тогда летим!

  – Летим! Обожаю летать без билета и в неизвестном направлении, – довольно произнесла Лиззи.

  19

  Под одобрительным взглядом черноволосой стюардессы в строгом красном костюме Лиззи и ДиСи заняли места у крыла. И сразу же полезли в карманы для рекламы. Но той самой белой брошюрки среди буклетов и памяток для пассажира не было.

  – Ты по этому ряду, я по другому, – сообразил ДиСи и, проталкиваясь через идущих навстречу пассажиров, они стали проверять все кресла.

  Под удивленные и недовольные возгласы ДиСи и Лиззи добрались до бизнес класса, где их перехватила вторая стюардесса.

  – Простите, что вы ищете?

  – Жаль, очень жаль, – сказал ДиСи, – они выглядят и поступают все более разумно, как в настоящей жизни. Воображариум, похоже, начинает таять.

  – Простите, но вы мешаете другим, пожалуйста, займите свои места.

  Под требовательным взглядом они сели в два кожаных черных кресла среднего ряда.

  – Что будем делать? – спросила Лиззи. – У нас на выбор два варианта – вернуться в аэропорт или продолжить полет. В случае первого варианта у меня уже есть богатый опыт покидания самолетов на взлете.

  – Никогда в тебе не сомневался на этот счет, – сказал ДиСи. – Но давай попробуем второй. Мне кажется, нужно использовать то, что подсовывает нам Воображариум. Может случиться, что мы прилетим в нужное место.

  Подошла стюардесса с подносом, на котором толпились узкие высокие бокалы с золотым шампанским.

  – Ладно, уговорил, – согласилась Лиззи, выбрала себе вслед за ДиСи запотевший бокал и пригубила. Затем приподнялась в кресле и осмотрелась.

  – А тут ничего. И, представь, мы одни во всем бизнес классе.

  ДиСи привстал в кресле и тоже посмотрел по сторонам.

  Лиззи погладила себя по бедрам и негромко проговорила:

  – Самое время для этого...

  – А если войдет стюардесса?

  – Может, хватит думать о том, как бы мной овладеть?! Самое время, чтобы спросить про Это. Почему тогда, в аэропорту, ты выбрал именно меня? И учти, про любовь с первого взгляда я уже слышала.

  Самолет вырулил на взлетную полосу, неторопливо развернулся и, не останавливаясь, начал разбег. От скорости вдавливало в кресла.

  – Из-за искренности, – чуть повысив голос, чтобы перекрыть гул набирающих оборотов турбин, сказал ДиСи. – Мне подумалось, что ты не пытаешься быть кем-то, чему-то соответствовать. Ты не боишься быть сама собой. Зареванной, нескладной, непривлекательной.

  – Как, как? Не-при-влека-тельной?

  – Да, не боишься быть простой. Из всего этого и складывается настоящая красота. Не требующая дополнительных специальных украшений...

  Лиззи оставила бокал, посмотрела, не идет ли стюардесса, отстегнула свой ремень и махнула в кресло к ДиСи.

  – Может, хватит разговоров? Не пора ли подумать о том, как бы мной овладеть, – и она впилась в губы ДиСи ненасытным страстным поцелуем...

  Турбины мерно гудели, стюардессы носили тарелки, чашки, напитки, вежливо и рассудительно улыбались, а ДиСи с Лиззи расслабленно сидели в глубоких креслах и тихонько болтали.

  – Нигде его не видел, – говорил ДиСи. – Я уж подумываю, может, Большой Че сгоряча воспользовался Исполнителем? Когда закончим с Инструкцией, попытаемся его найти.

  – Но если Че изменил мир, тогда тот должен был сделаться таким, как раньше.

  – Может, он таким и сделался? Только наше восприятие преобразилось настолько, что мы уже не способны видеть по-прежнему. Ведь ты нисколько не изменилась: все та же стим-панковская девочка-девушка то ли восемнадцати лет, то ли четырнадцати.

  – Я тоже думала над этим: почему я не превратилась в противную едкую тетку. Ну, насчет меня, понятно, я всегда видела себя такой, как сейчас. А ты меня наблюдаешь четырнадцатилетней, потому что извращенец. Или, в крайнем случае, я заморочила тебе голову.

  ДиСи мягко подхватил руку Лизии и поднес к своим губам.

  – Кстати, я ведь видел их, – сказал он.

  – Кого?

  – Тех, из галереи перед дверью. Помнишь картину с зеленым громилой, похожим одновременно на Франкенштейна и тупого телохранителя из фильмов?

  – Со сборником женских романов под картиной? Да! Мы еще думали, что он выведен для особо зверского уничтожения авторов женских романов.

  – Это – триподоплекс. Легко ранимая чувствительная натура. Я думаю, если начитать ему пару таких романов, его можно будет брать тепленьким.

  – Какая циничная жестокость...

  Над головами зажегся транспарант 'пристегнитесь' и 'бросайте курить', пилот бодро отрапортовал на очень нехорошем из-за качества динамика английском, после чего лайнер умерил шум турбин, лег на крыло в вираже и стал снижаться.

  Внизу побежали невзрачные домики, дороги, длинное большое озеро увеличилось в размерах, мелькнула автострада, стоящие на земле самолеты швейцарской авиакомпании 'Свисс', и лайнер коснулся бетонки.

  Они прилетели в Женеву.

  20

  Женева казалась обычной и не воображариумной.

  21

  Если верить статистике, ученые такие же люди, как и остальные. То есть, в свободное время, перестав искать разные способы расстановки закорючек в своих формулах, они предаются тем же занятиям, что и другие. Так же мечтают об отпуске, тропических пляжах, тратят столько же времени на выбор продуктов в супермаркете и точно так же брезгливо поджимают губы при виде ассортимента магазинов одежды 'Зара'.

  Поэтому желания, которые загадывали для себя ученые мужи и ученые жены, почти не отличались от желаний других людей. Кстати, именно поэтому, вследствие накопления критической массы пожеланий, тропики испытали громадный наплыв людей и расширились вдвое, гипермаркеты приобрели дополнительное измерение и лишились касс, а количество магазинов полумодной и полустильной одежды стремительно уменьшилось до комплексной величины. То есть, они где-то и существуют (безусловный минус), но в ближайшей округе от них не осталось ничего (безусловный плюс).

  Но вот часть желаний благодаря специфическому роду деятельности – рассуждать о вещах, которые в большинстве случае никто никогда не видел,– получилась не просто экстравагантной, а чудовищно экстравагантной.

  Пропустим безобидные желания, такие, к примеру, как расшифровать человеческий геном, восстановить всю линейку членистоногих семейства Cardiidae, которые зажигали эдак миллионов пятьсот лет тому назад, или понять, что собой представляет шаровая молния.

  Кстати, в отличие от первых двух, последнее свело ума не одного исследователя, поскольку доказывать плазмоиду с Солнца, что разумная жизнь на Земле все-таки существует – занятие не для слабонервных.

  Можно даже закрыть глаза на желание получить вечный источник тепла, работающий на излучении Хокинга с черной дырой внутри – кто из нас не желал праздника в своей жизни? А черные дыра под боком, если верить астрофизикам, самое что ни на есть веселье.

  Но вот желания заглянуть в самые глубины мирозданья, которые Будильник исполнил, как мог, привели к тому, что пространство в самом рассаднике ученой мысли и ученых – Исследовательском Центре Церна вспучилось. Замедленные нейтроны – чтобы их легче было наблюдать, вызывали красивые всполохи вокруг Церна, по той же причине над городком густела туча темной материи, вся в окружении воздушных вихрей.

  Озон, побочное следствие спонтанного холодного самоподдерживающегося ядерного синтеза, наполнял воздух. А почва под действием сворачиваемых и разворачиваемых скрытых измерений ощутимо колебалась.

  Автобус, который подобрал ДиСи и Лиззи у аэропорта, привез их в самый центр города ученых.

  Они ступили на асфальт, переждали очередной толчок и огляделись. Прямо перед ними, за стоянкой автомобилей находилось здание для приема и регистрации прибывающих, позади возвышался массивный купол, над которым водили хороводы длинные фиолетово-синие разряды.

  – Мы могли бы и догадаться, – сказал ДиСи, разглядывая молнии. – Где о происходящем знают больше всего? Разумеется, здесь.

  – Думаешь, они давным-давно поняли, что происходит и теперь наслаждаются этим знанием, заключая пари с коллегами?

  – Или заливает горе от того, что мир оказался на одно измерение или частицу меньше или больше.

  ДиСи повернулся ко входу.

  – Кстати, а собственно, что мы ищем? Как им получше объяснить? – спросил он.

  – Как-нибудь объясним, думаю, они поймут.

  21

  На самом деле, объяснение того, что именно тебя беспокоит, и чего ты добиваешься, не такое простое дело, как кажется на первый взгляд. И стоит множества выеденных яиц, не говоря уж о целых.

  Имеется даже один раздел одной сложной науки, находящейся на стыке сверхматематики, сверхлингвинистики и сверхраздражительности, который посвящен исключительно вопросу правильной формулировки собственных желаний. О его сложности можно судить ходя бы по тому, что решением простейшего изъявления 'хочу пить' является гильбертово пространство с бесконечной размерностью, ортогональное разложение которого дает целый спектр значений, включающий в себя странные мнимые конструкции вида 'а затем, после пьяного дебоша, приставал к большому плазменному экрану, пытаясь пригласить девушку из рекламы духов 'Диор' к себе домой'.

  Если бы человечество умело корректно и внятно формулировать свои желания, никакого кавардака с Будильником не случилось бы. Цивилизация людей пережила бы исполнение своих желаний, как и многочисленные концы света – то есть, незаметно и беззаботно. Но поскольку вид Хомо сапиенс не обладает правильным знанием, то и его желания допускают множественные, в том числе и взаимоисключающие толкования. Будильник, складывая и вычитая, по возможности удовлетворил их все. Вот только результат оказался далеко не таким, какой ожидало большинство.

  22

  За стойкой регистрации бойкая стройная девушка с ученым пылом в глазах и растрепанной прической собирала вещи, намереваясь уходить.

  – Подождите минуту,– поспешил сказать ДиСи. – Помогите нам найти кого-нибудь...

  Он оглянулся на Лиззи и продолжил.

  – Кто мог бы дать исчерпывающий ответ о Самих, Инструкции, тараканах и Воображариуме. В общем, объяснить, что происходит. Вообще, и с нами в частности.

  – Квалифицированно объяснить, кто виноват, и что делать, – добавила Лиззи.

  Девушка на мгновение задумалась, а потом продолжила возиться в ящиках.

  – К сожалению, вы опоздали. Мог бы рассказать профессор Штерн, он математик и большой специалист по теории вероятности и статистики. Но после дня 'Ф', ну когда исполнялись любые три желания, он срочно вылетел в Лас-Вегас. Я бы рекомендовала поискать его в тамошних казино, только думаю, его уже перестали пускать в них из-за постоянной череды выигрышей.

  Есть еще профессор Никатомо, астрофизик, занимавшийся Мультиверсом и проблемами параллельных вселенных. Но он исчез. В его рабочем кабинете оказалась кротовая нора, из которой пока никто не вернулся.

  Могла бы еще посоветовать профессора Рамсея, гуру квантовой механики, но вы его вряд ли найдете: во время дня 'Ф' он вспомнил о своем детском увлечении динозаврами и отправился с винтовкой в Мезозойскую эру. Предупредив напоследок, что хочет посмотреть, сможет ли изменить ход истории.

  – Жуть какая. И что, это ему удалось? – спросила Лиззи.

  – Судя по тому, что динозавры все как один вымерли, возможно, Рамсей и научился пользоваться снайперской винтовкой большого калибра.

  – Очень жаль, – вздохнул ДиСи.

  – Мне тоже, – ответила девушка, – среди них попадались весьма милые экземпляры.

  В вестибюль зашел молодой человек в очках и с представительным животиком, с каким не стыдно ходить на ученые советы.

  – Кэтти, – позвал он, – я готов.

  И потряс рюкзаком на плече.

  – Простите, но я ухожу, – сказала Кетти. – У нас второй отпуск и мы снова отправляемся на Марс кататься на лыжах.

  – Привет, – сказал молодой человек, подходя ближе. – Меня зовут Серж.

  Под джинсовой курткой у него была белая футболка с надписью 'Большой Че' и физиономией самого Большого Че.

  ДиСи и Лиззи назвали себя, пристально разглядывая футболку.

  – Они ищут того, кто мог бы им все рассказать, – пояснила Кэтти.

  – О-о, – ответил Серж. – Мы собирались выпустить большое руководство по дню 'Ф' и его последствиям, с преамбулой, графиками и большим списком литературы, но пока что дело застряло на этапе согласования. Знаете эту бюрократию – вначале ООН и ЮНЕСКО, потом национальные правительства.

  У меня где-то завалялись препринты, но я и так могу рассказать. Там все коротко: Земля четвертый ли даже пятый раз вступила в зону спонтанных галактических флуктуаций.

  – Как-как? – переспросил ДиСи. – В четвертый раз??

  – Именно. Судя по всплескам энергии, наша планета проходила их по меньшей мере двести миллионов лет назад, затем в конце мезозойской эры, когда вымерли динозавры, еще – около десяти тысяч лет назад. Очень может быть, что пресловутая цивилизация атлантов, если она существовала, была разрушена именно этой зоной нестабильности.

  – Как-как? – переспросил ДиСи. – Атлантов??

  – Каждая зона флуктуаций вызывала почти полное обновление земных видов.

  – А как же три желания и их исполнение? – спросила Лиззи.

  – Это все ненаучно, – снисходительно сообщил Серж. – Меньше читайте всякие бульварные издания. Спонтанные макро всплески энергетических реализаций были спровоцированы выбросом темной материи из галактического ядра. Там очень красивый механизм каскадной трансформации темной энергии, который мы открыли совместно с британскими учеными. Не хочу хвалиться, но тема тянет на Нобелевку. Правда нужны дополнительные исследования на Большом Коллайдере, поскольку есть экспериментальные данные, которые пока не укладываются в теорию.

  – Эти самые три желания? – уточнила Лиззи.

  – Ну, вам, как не специалисту, трудно объяснить...

  – Скажите, а про Инструкцию к Будильнику вы ничего не слышали? – спросил ДиСи.

  – К какому будильнику? – переспросил непонимающе Серж. – Не понимаю.

  – Ничего-ничего, это я как не специалист, не обращайте внимание.

  Серж кивнул и начал прощаться.

  – Простите, нам пора.

  – Не хочется стоять в очереди, – пояснила Кэтти, – хотим добраться засветло, а у них на телепортаторе часто толкучка.

  – Погодите, – остановила их Лиззи, – откуда у тебя эта футболка?

  – Не помню, как-то купил на распродаже, – ответил Серж.

  – Это я ее тебе подарила, – подсказала Кэтти.

  – Нет, ты подарила с Питером Джексоном, а эту я купил сам. Кажется, в Нью-Йорке в прошлом году.

  Они ушли, а ДиСи и Лиззи остались в просторном пустом вестибюле.

  – С каждым разом мы знаем все больше и больше, – сказала Лиззи. – Подумать только, спонтанные галактические флуктуации. Вот что значит, наука!

  – И ведь знаешь, – задумчиво проговорил ДиСи, – они ведь со временем это докажут. Нагромоздят кучу теорий, одна другой многомернее, ужаснутся сами, и докажут.

  ДиСи подошел к стойке и полистал брошюрки.

  – Кстати, что скажешь про футболку с Большим Че? – спросил он.

  – Скажу, что наш пострел везде поспел. Его неистребимое желание создать какой-нибудь стартап исполнилось. Это человек, который просто не может спокойно наслаждаться происходящим, обязательно нужно все переиначить под себя.

  – С него станется, – вздохнул ДиСи. – Ладно, я иду в туалет, а потом решим, что делать дальше.

  Через десяток секунд он вернулся в вестибюль и поманил Лиззи.

  – Пошли, кое-что тебе покажу.

  – В мужском туалете есть что-то такое, что мне нужно видеть?

  – Да, и ты намного обогатишь свой кругозор.

  ДиСи привел Лиззи в мужской туалет. У левой стены стоял ряд умывальников, над которыми висели зеркала от стены до стены. И на них имелась размашистая надпись, выполненная женской помадой бордового цвета: 'Настоящая Инструкция подобна воде. Как мягкое и слабое разрушает твердое и крепкое, так и Инструкция разрушает стереотипы. Если не знаешь, как поступить, поступи так, как от тебя не ждут. Но помни, что ты не вода'.

  – Ну что? – спросил ДиСи.

  – Карминно-розовая, – ответила Лиззи, соскребывая кусочек от большой буквы 'И'. – И похоже, не один футлярчик извели.

  – Ты всегда умеешь подметить самую суть.

  Лиззи в задумчивости осмотрелась.

  – Они все ожидают, что мы кинемся искать их Инструкцию.

  ДиСи кивнул:

  – Я тоже об этом подумал.

  – А мы вместо этого... – начала Лиззи.

  – Вот-вот, – добавил ДиСи. – Марс? Лыжи напрокат, уютные марсианские шале на двоих, горный углекислый воздух высокогорья...

  – Может, Кэтти имела ввиду водные лыжи? Брызги теплой соленой воды, красный песок пляжей, большая волна прибоя и коктейль 'Принцесса Марса'. Подумать только, они там уже два раза были!

  – Хочешь туда?

  – Разве не видно, как меня распирает от нетерпения? Только мне нужно сменить гардероб. Я хочу облегающий темно-красный глянцевый комбинезон с черными вставками на рукавах и зеленой полоской вот тут на груди.

  – О-о, нет...

  – Да-да.

  – Тебя неправильно поймут.

  – Главное, чтобы ты меня правильно понимал.

  ДиСи вздохнул.

  – Ну, хорошо, пусть будет зеленая полоска.

  Они вышли из здания и направились к стоянке машин.

  Там их и застал толчок. Земля содрогнулась, а небеса опрокинулось, словно оно было не небом, а частью большой движущейся декорации. Прежний небосвод заменился швейцарским облачным, ничем не выдающимся небом.

  Над каменным куполом загасли молнии и подул сильный ветер, разогнавший озон. Стало буднично, серо и невыразительно, как бывает, когда возвращаешься домой из тропического отпуска.

  ДиСи и Лиззи пошатнулись, но удержались на ногах.

  – Ой, – сказала Лиззи. – Как все изменилось. Воображариум – все? Схопнулся?

  ДиСи внимательно оглядывался по сторонам.

  – Похоже на то.

  – А это не могут быть проделки Большого Че? Он ведь задумывался о том, чтобы вернуть все назад.

  – В Воображариуме, если верить той таблички у двери, Исполнитель действовать не должен. Правда, мы этого не знаем определенно. Но мне кажется, Большой Че не стал бы возвращать все назад.

  – И мне не кажется, – вздохнув, сказала Лиззи. – Но, возможно, он воспользовался Исполнителем случайно. Незаметно про себя, безотчетно.

  23

  Большой Че воспользовался Исполнителем случайно. Возможно, незаметно про себя, безотчетно. Во всяком случае, он этого не помнил. Главное, что все восстановилось, отхлынуло к привычному состоянию, когда желания если и исполняются, то беспричинно и в самое непредсказуемое время.

  Большой Че вернулся в Санта-Монику. Но свою работу в фирме, которая поставляла полуразумные дроны для Пентагона, бросил. Пережитое слишком напоминало о себе, когда он видел в почте «Ди. Си. Вашингтон».

  Похоже, я становлюсь сентиментальным, сказал себе Большой Че.

  Он исполнил свою мечту, проехавшись от Балтимора до Лос-Анжелеса. Но то ли прогресс в звукоизоляции придорожных мотелей сделал своей дело, то ли девушки, развращенные мечтами и широкополосным интернетом, оказались не такими простыми, как хотелось бы, потому особого удовольствия Большой Че не испытал.

  Он хорошо заработал на майках со своим лицом и надписью 'Большой Че', написал книгу 'Три желания, которые мешают нам стать успешными', тут же пробившуюся в бестселлеры, дал несколько лекций в Гарварде и Йелле.

  По второй книге 'Исполнитель и комфорт в семье' Голливуд даже поставил бюджетный блокбастер, который остался незамеченный критиками.

  В конце концов, Большой Че уехал в Африку, где его почтительно звали 'Человек-гора' и где он до преклонных лет занимался контрабандой фантастики из стран третьего мира в Европу и Соединенные Штаты.

  Пусть не говорят, что моя работа не требует выдумки, говорил Большой Че, скручивая твердую фантастику с тонкими листками национальных сказок. Требует, и еще какой.

  Во времена кризисов он экспериментировал с наполнителями и усилителями вкуса, нарезал для пикантности женскую прозу. Боролся с постмодернизмом и выпалывал авторские права. Дешевил на обложках и шокировал благонамеренную, выросшую на кофе мужского рода публику эльфами со стрелами и ветром в голове.

  Но к его чести, эльфов было совсем мало. Криминал – не мой конек, говаривал Большой Че. Мир не должен к третьей странице узнавать, как и кем он был создан. Пусть все остается непонятным и оттого притягательным.

  Злопыхатели и завистники шептались, что от такой жизни он обязательно считается. Но Большой Че не считался. От одной небольшой книженции в мягкой обложке за обедом не считываются, торжествующе отвечал он недругам.

  Когда Большой Че решил, что становится слишком скучным и предсказуемым, он продал дело и посвятил себя морским круизам. Ибо лучшее средство не выглядеть унылым занудой – стать респектабельным. Респектабельность придает даже занудству шарм скромной буржуазной обаятельности. Большой Че уложил смокинг в дорожный саквояж, после чего отправился проводить время в компании таких же, как он. Записывался с энтузиазмом на экскурсии, во всем верил гиду и меню на следующий день, а также безбоязненно сочетал высокие черные носки с кремовыми штанами и светлыми сандалиями.

  Большой белоснежный круизный лайнер для тех, кто ценит настоящий комфорт, привез его в Эгейское море, на небольшой островок перед Критом. В числе первых Большой Че высадился в катер, затем поднялся на фуникулере, и вместе с другими длинноносочными туристами в светлых сандалиях и с бутылочкой воды в руках, двинулся за девушкой-гидом.