Текст книги "Всех стран соединяйтесь (СИ)"

Автор книги: Александер Уваротопулос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

  – А если мы утаиваем какой-нибудь ничего не значащий пустяк? Очередной плод фантазии ботана, начитавшегося книжек? Мечтательной девушки, не нашедшей счастья? Религиозных фанатиков, восхотевших своего бога?

  – Вот про бога, да, любопытно, – заметил Большой Пэн. – Я слышал историю, как какой-то любитель египетских древностей оживил египетских богов.

  – И что, они его заклевали? – спросил ДиСи.

  – Обвинили в кощунстве, святотатстве, посягательстве на личную жизнь и дематериализовались снова. Боги и люди несовместимы.

  – Нет, – возразила Лиззи, – про девушку интереснее. Мне кажется, ДиСи, нам следует рассказать. Иначе он пустит в ход обаяние, будет расточать комплименты, кормить завтраками, чтобы я чувствовала себя последней мерзавкой. А ты – предпоследним мерзавцем.

  – Хорошо, – согласился ДиСи. – Ты прав, Большой Пэн. Кстати, почему Большой Пэн?

  – Можете звать меня Большой Че, так будет короче.

  – Да, намного. Так вот, мы целенаправленно искали и нашли. Вход к тем, кто все это затеял. К Самим. А теперь давайте завтракать.

  8

  Они вернулись на террасу к Большому Че одновременно. Лиззи в коротких шортах, которые едва-едва прикрывали ягодицы. В желтых ботинках до щиколоток на толстой ребристой подошве. С широким поясом со множеством карманов, край пояса опускался на одно бедро. С кожаным корсетом поверх зеленой футболки. С плоской кожаной шапочкой и круглыми очками-гогглами поверх.

  На ДиСи были надеты узкие кожаные штаны, такие же ботинки, как и у Лиззи, белая кружевная рубашка, длинный кожаный плащ, невысокий цилиндр и тоже очки-гогглы, со множеством линз и широким кожаным ремешком.

  – Э-э, – сказал Большой Че. – Вы часом не пересмотрели стим-панковских фильмов? Думаете, что это очередная игра?

  – Весь мир – театр, – обронил ДиСи, – В нем женщины, мужчины – все актеры.

  – Ну да, ну да, конечно.

  – Красиво, правда? – похвалилась Лиззи, выставив ногу. Затем, демонстрируя себя, повернулась и повиляла бедрами. В карманах пояса зазвенело.

  – Вы точно уверены, что для встречи с Самими нужно одеваться именно так? – поинтересовался Большой Че. – Это вам кто-то рассказал или собственные убеждения? А что, если они противники технологий?

  – Для Большого Че ты задаешь слишком много вопросов, – сказала Лиззи. – Настоящие Большие Че брутальны и немногословны. Главное их преимущество – суровый взгляд. И Исполнитель за спиной. А не вопрос, почему мы одеты именно так.

  – И давно ты с ней знаком? – спросил Большой Че у ДиСи.

  – Увы. Меньше, чем хотелось бы. Ты готов? Воду и еду взял?

  Большой Че показал собранный кожаный рюкзак с двумя длинными футлярами по бокам.

  С террасы они сошли в долину и, переходя с тропки на тропку мимо ребристых ангаров, затем металлических ферм, достигли города.

  Первые этажи невысоких домов занимали магазины с пустыми стеллажами и витринами. Отдельные окна верхних этажей закрывали ставни, другие были открыты. Город выглядел эвакуированным и подготовленным к почетной сдаче. Или почетному сопротивлению – в зависимости от размера и количества налоговых льгот у неприятеля.

  – Город, – сказал ДиСи.

  – Я обратил внимание, – сказал Большой Че.

  – Переведу, что он хотел сказать, – вставила Лиззи. – Это декорация города. Нет электрических проводов. Краны воткнуты в стены. Холодильники пустые.

  – Лиззи любит иногда понагнетать, – сказал ДиСи. – Но это действительно город, не предназначенный для жизни людей. Как декорация.

  ДиСи поднял руку, указывая на изгибающиеся фермы с рельсами на уровне крыши. Рельсы выходили из одного дома, плавно заворачивали и входили в дом на противоположной стороне улицы.

  – Это то, что мы называем горизонтальным лифтом. Такая странная конструкция, которая неизвестно для какой надобности существует. Возможно, именно для того, чтобы поражать воображение. Я долго наблюдал за ним из дома, но не увидел, чтобы лифтом кто-нибудь пользовался.

  – И вы считаете, что где-то здесь есть вход к Самим?

  – Он это знает точно, – сказала Лиззи. – И теперь понимаю, почему. Одно единственное желание ты потратил на то, чтобы узнать, где находятся организаторы?

  – Да, чтобы узнать причину. Быстрое сумбурное не оформившееся желание, которое, боюсь, и реализовалось так же сумбурно.

  – Не скромничай. Чувствую, что к моим комплексам неполноценности может добавиться еще один, – вздохнула Лиззи. – Пока что этому препятствует где-то подхваченный цинизм, но он может не справиться с таким высокодуховным поступком: ничего не пожелать для себя. Если только ты не скажешь, что это был расчетливый беспринципный ход.

  – Подтверждаю. Это был бессовестный ход негодяя. И он сопровождался утробным негодяйским смехом.

  – То есть, ты знаешь, что случилось? – спросил Большой Че. – А ведь мне так до конца и не верилось, что я найду людей, которые это знают. И мое путешествие по свету оказалось не напрасным. Самое первое, что я хочу услышать: почему Это произошло?

  – Сработал Будильник.

  – Как-как? – перепросил Большой Че.

  – Это целая история... – ответил ДиСи.

  9

  В самом деле, это целая история, которая хранится в виде небольшой, полной драматизма и нравоучений презентации в глубинах загадочного устройства, называемого Будильником.

  В одной далекой галактике, в неприметной безымянной звездной системе в положенное время возникла жизнь. Жизнь эта развивалась, как могла, исследовала и не без изящества портила свою планету, затем перенесла свои привычки и пристрастия в космос. Мало-помалу цивилизация росла, жирела, попутно умнела и в один прекрасный миг превратилась в сверхцивилизацию, не знающую страха, упрека и сожалений о бесцельно прожитых годах. Как положено всякой сверхцивилизации, она знала почти все о Вселенной и почти все умела.

  Но вся прекрасность была омрачена не очень приятным положением дел в их Вселенной. Ибо времена расширения и достатка давным-давно сменились сжатием, и до полного коллапса Вселенной оставалось совсем ничего, какая-то пара тысяч лет.

  Сверхцивилизация раскинула своими сверхмозгами и совершила невозможное – собрав волю и все свои пожитки в кулак, прошла через сингулярность, выскочив в результате из гибнущей Вселенной в нашу, которая в этот самый миг рождалась в Большом Взрыве.

  То ли это неординарное событие так повлияло на сверхцивилизацию 'Омега', то ли просто из каких-то своих надобностей, но они дождались появления первых звезд, затем планет вокруг них, и стали устанавливать на тех, где могла появиться жизнь, устройства, которые наиболее уместнее назвать Будильниками.

  Такой Будильник ничем не выдавал своего присутствия, только незаметно тикал, дожидаясь определенного события: когда эволюционирующая жизнь достигнет достаточного уровня разумности, чтобы начать интересоваться не только собой и своими пищевыми цепочками, а чем-то несравненно более сложным. Например, почему она задает себе такие вопросы, вместо того, чтобы спокойно наслаждаться послеобеденным перевариванием съеденного.

  Будильник в определенное время должен запустить исполнение трех желаний для всех, кто не считает, что в послеобеденном отдыхе и заключается смысл жизни. Без различия вероисповедания, возраста, размеров IQ и других частей тела.

  Как это он делает, оставим на совести и сакральных знаниях искушенных в желаниях сверхцивилизаций.

  10

  – Но для чего? Зачем Им это нужно? – удивился Большой Че.

  – Для проверки и отбора. Разумная жизнь проверяется на зрелость. А потом в ней отбираются подходящие кандидаты. Для чего именно, не понимаю. Учебник высшей математики вряд ли перескажет своими словами третьеклассник.

  – У меня нет никакого желания быть ни проверенным, ни отобранным, – сказал Большой Че. – Тем более, неизвестно кем.

  Он повел плечами, проверяя свой рюкзак с футлярами, в одном из которых помещался Исполнитель, а потом спросил у Лиззи:

  – Кстати, миссис, ты в самом деле укусила бы меня, если бы я попробовал вернуть прошлое?

  – Если я его потеряю, – коротко ответила Лиззи, – я тебе этого не прощу.

  – Вот сюда, – сказал ДиСи, подходя к массивным застекленным дверям с овальным веерным окном сверху. Вход с боков обрамляли узкие окна неровных плавных форм. Стекла прикрывали пучки кованых прутьев в стиле артнуво.

  ДиСи попридержал дверь, давая войти Лиззи и Большому Че.

  Они попали в высокий, до самой остекленной крыши холл. Слева уходила наверх широкая лестница с изогнутыми витыми перилами. Тонкие длинные ребристые колонны из металла перемежались металлическими, с множеством заклепок фермами и тонкими арками, на которых висели плоские круглые плафоны освещения.

  Лиззи направилась к лестнице, ДиСи и Большой Че последовали за ней.

  – Но самое интересное, – продолжал ДиСи, – вот что. Будильник не просто пунктуально и методично исполняет желания, а еще и открывает несколько дверей-проходов к Самим.

  – Как ты понимаешь, это налагает особую ответственность, – вставила Лиззи.

  – Места эти прикрываются всякими хитростями, для дополнительной селекции. Но загадки не очень сложные, они рассчитаны на обычного образованного человека. Во всяком случае, мы их решили.

  Лиззи достигла пролета третьего этажа и свернула к запертым деревянным дверям с полуовальными филенками и тонким узором стеблей лотоса по обвязам. Справа от дверей помещалась медная клавиатура, встроенная в стену. Круглые клавиши с костяными накладками и черными цифрами на белом фоне напоминали о первых печатных машинках.

  Лиззи поднесла было руку к алфавиту, но потом обернулась к Большому Че.

  – Здесь нужно ввести код.

  – Догадываюсь, – сказал Большой Че, – сейчас начнется торг.

  – Разумеется, – подтвердил ДиСи. – Мы ведь такие меркантильные. Нет, попробуй угадать.

  – Что-нибудь сложное?

  – Представь, какой код для входа могла поставить сверхцивилизация, чтобы не ломилась всякая шушера?

  – Дайте подумать минуту выпускнику Гарвардского колледжа. Какие-нибудь универсальные константы? Квантовая постоянная Планка?

  – Жуть какая,– проговорила Лиззи.

  – Что-то простое, не физика? Хорошо. Привет, мир? Вход? Открыть? Удалить?

  – Очистить корзину, – подсказал ДиСи.

  – Открой меня? – не унимался Большой Че. – Сим-сим откройся? Все приходят к Рику?

  – Чьерт подьери, – вставила Лиззи.

  – С богом мы победим?

  – Полагаешь, инопланетяне пользуются долларами? – удивился ДиСи.

  – Удачи, мистер Горски?

  – Хьюстон, у нас проблемы.

  – Все, сдаюсь. К тому же мы в неравном положении, у вас было больше времени.

  – Набирай свое имя, – усмехнулся ДиСи.

  – И только-то? – осведомился Большой Че, аккуратно щелкая клавишами.

  – Входя в приличный дом, всегда нужно представляться, – сказала Лиззи. – Удивительно, не правда ли?

  За пластиной сработал замок, и двери приоткрылись.

  – Из этого получился бы хороший стартап, – обронил Большой Че. – За определенную плату предлагать подсказки на пути к сверхцивилизации. Если сделать хорошую рекламу, желающих будет полно.

  Троица прошла коридор, зал и оказалась в большой библиотеке, с книжными шкафами во все стены от пола до потолка. ДиСи подошел к дальней двери, но открывать не стал, а показал на слуховое окошко над дверью.

  – Здесь имелась еще одна загадка. Когда мы зашли, входные двери захлопнулись. Вокруг только книги и табличка вот там с надписью воспользоваться книгами.

  Большой Че прошелся мимо полок, склонив голову вбок, посмотрел названия. Затем смерил взглядом слуховое окно.

  – Где-то тут есть книга 'Как открывать запертые двери для чайников?' – спросил он. – Или 'Сверхцивилизации: рождение, расцвет и их кодовые замки'?

  Лиззи задумчиво наморщила лоб.

  ДиСи, усмехнувшись, вытащил три первых попавшихся увесистых тома и положил их друг на друга у стены, под слуховым окном.

  – Там есть рычаг, блокирующий замок, и до него можно добраться, только встав на книги. Неплохое чувство юмора, не так ли?

  Он повернул медную витую ручку двери, открывая путь в новый коридор.

  В следующем зале большую часть занимал большой химический стол, заставленный реортами и колбами. Стены делили между собой стеклянные шкафы с реактивами и картины разных размеров – от миниатюр, до больших полотен.

  – Вот это зал мы назвали залом терпения. На картинах изображены разные стадии процесса получения какой-то мерзкой дряни, надо думать философского камня. Следует приготовить состав, как указано, и пересыпать его в тот рог изобилия у двери. Весь процесс занимает сутки. Но работы мало, в основном приходится ждать.

  – К сожалению, – сказала Лиззи, – своей цели они не добились. Вместо того, чтобы молча, сурово и торжественно мешать в баночках, при этом думая о вечном, вселенной, и всем остальном, что не вошло в две первые категории, я отвлекала его болтовней. А потом, под вечер мы занялись сексом. На столе. Потом на подоконнике. А потом...

  – Дверь все же открылась, – перебил ее ДиСи. – Я думаю, Большому Че особенности получения философского камня не особо интересны.

  За залом терпения помещался коридор с узкой металлической винтовой лестницей в конце. Стуча ботинками, они поочередно поднялись по ней на два этажа выше, прошли узкими металлическими мостиками, расположенными на большой высоте, и через тамбур выбрались на крышу.

  ДиСи с Лиззи уверенно нажимали рычаги, жали в нужных местах на кнопки и поочередно объясняли, что происходит.

  Высокая крутая из рифленой жести крыша в этом месте была скошена ради длинной и узкой металлической площадки. На высоте двух метров от нее и далеко сбоку, прямо над улицей пролегал длинный двойной рельс, поддерживаемый металлическими, в заклепках фермами, которые уходили в крышу.

  ДиСи подошел к началу площадки, к рычагу с металлической ручкой.

  – Пришло время проявить себя, Большей Че. Здесь около двадцати пяти метров. Нам хватало десяти для хорошего разбега – кабина лифта движется не очень быстро. Она проходит в метре от площадки, то есть, прыгать недалеко, дверь в лифте широкая. Нас здесь трое, значит около восьми метров на брата.

  – И девять на сестру, – вставила Лиззи.

  – Поскольку мы тут не первый раз, последовательность такая: вначале – я. Затем я подстраховываю из кабины Лиззи. И последним прыгаешь ты. Согласен?

  Большой Че смерил взглядом длину площадки, осторожно заглянул за край.

  – Пять полномерных этажей, – прокомментировал ДиСи. – Недостаточно, чтобы боязнь высоты окончательно парализовала мышцы, но достаточно, чтобы бояться.

  – Окей, – сказал Большой Че, и поправил рюкзак.

  – Футляры могут помешать, – заметил ДиСи.

  Большой Че, поколебавшись, снова поправил рюкзак и кивнул:

  – Я готов.

  Большой Че с Лиззи прошли дальше и ДиСи с усилием нажал рычаг вниз. Послышался шум большого механизма, металлически лязг и крыша задребезжала. А через минуту показался край большой металлической кабины с широким проемом.

  Когда она поравнялась с ДиСи, тот вначале закинул в кабину свой цилиндр с очками и только затем рванул за ней. В пять скачков догнав лифт, ДиСи с небольшим усилием впрыгнул внутрь. Сразу же бросилась бежать Лиззи. ДиСи выставил одну руку, держась другой за поручень внутри лифта, поймал руку Лиззи и помог той прыгнуть.

  Кабина поравнялась с Большим Че. Тот уже успел снять рюкзак и первым делом кинул его. А потом припустил, что было сил.

  Ботинки громко стучали по ребристым металлическим листам. Кабина, слегка покачиваясь, быстро шла справа от него. Метры до конца площадки быстро сокращались.

  Большой Че рванул. Ему показалось, что он не успеет – кабина стала уходить вперед. Но тут в его куртку вцепилась рука ДиСи и Большой Че прыгнул. В метре от конца площадки.

  Он ударился плечом об косяк, пошатнулся, но ДиСи и Лиззи уже втягивали его внутрь.

  – Ауч, – только и сказал Большой Че.

  Несколько секунд он стоял, оперевшись рукой о стену, и переводил дух. Потом посмотрел на свой рюкзак и выдохнул:

  – У вас был хороший шанс.

  – В моих мемуарах, – отозвалась Лиззи, – которые я когда-нибудь напишу во время очередного приступа мизантропии, будет глава 'Никогда не подавайте руку тем, кто догоняет ваш лифт. Иначе всю жизнь будете раскаиваться'.

  – В вашей компании я чувствую себя недостаточно альтруистичным и человечным. Может, это вы нарочно так делаете? Чтобы во мне появился комплекс неполноценности?

  – Просто я уверен, – сказал ДиСи, подходя к краю лифта и осторожно выглядывая вперед, – что ты не используешь свой Исполнитель. Садись, ехать минут пятнадцать-двадцать.

  Лифт, покачиваясь на плавных поворотах, двигался вдоль стен, пересекал улицы, въезжал в темные тоннели, чтобы выскочить с другой стороны дома. Мелькали фермы, слуховые окна, карнизы и глухие стены. Лифт иногда едва заметно ускорялся и замедлялся в одному ему известных местах, но в целом это было загадочное монотонное равномерное движение, мечта психотерапевтов, гипнотизеров и поклонников теории относительности.

  Ибо в любой книжке по теории относительности вторая глава обязательно начинается с описания лифта, в котором кто-то застрял и никак не может определить, движется ли он или по-прежнему висит между третьим и четвертым этажом. Критики теории относительности с сарказмом уточняют, что сама теория возникла из попыток Эйнштейна решить эту тревожную проблему.

  Это, разумеется, очернительство, но, тем не менее, создай Эйнштейн вместо своей теории 'Общую и специальную теорию горизонтальных лифтов', возможно человечество достигло бы счастья намного раньше и само, без чужой помощи.

  11

  Кабина въехала на рельсовую дорожку, под металлический козырек, словно в какой-нибудь вокзал, и плавно затормозив, остановилась на перроне в большом полутемном зале с прозрачной крышей из стеклянных панелей.

  В углу перрона темнел проем с узкой витой металлической лестницей, выведшей в коридор с кафельным полом и единственной двухстворчатой дверью.

  А вот за дверью все было уже по-другому – дерево и металл сменил пластик, стены приобрели плавные обводы, а викторианский стимпанковский сумрак подавил белейший свет от встроенных ламп. За дверью начинался широкий коридор, больше похожий на переходный отсек фотонного трансгалактического звездолета АЛС-4 'Синэсэки Евангелион'.

  На стенах висели картины, а под каждой стоял прозрачный пластиковый куб с предметом на нём. Конец коридора скрывал плавный и очень далекий поворот.

  – Зал воинской славы, – сказал ДиСи. – Под каждой картиной – оружие. У нас был дискурс на этот счет и мы решили, что на картине изображено, против кого это оружие следует использовать. А не наоборот.

  Большой Че с интересом подошел к картине с изображением рыцаря в полном максимиллиановском доспехе и с опущенным забралом. На кубе под картиной стоял большой баллончик с надписью латинскими буквами на незнакомом языке.

  – Брызгать внутрь шлема, – обронила Лиззи, уходя вперед.

  – Ее жестокости нет предела, – вздохнул ДиСи.

  Морское существо на следующей картине отдаленно напоминало осьминога с двумя массивными клешнями и бронепанцирем на спине. На кубе лежала короткая трехствольная пистоль со сложным механизмом и раструбом сверху, как у мясорубки.

  Картина напротив изображала хищное облако со струями дыма. Куб поддерживал большой ранец с трезубцем. От ранца к трезубцу шел толстый спиральный провод в тканевой оплетке.

  – Бить током гадину, пока не раскается в содеянном, – прокомментировала Лиззи.

  – Что я говорил, – кивнул головой ДиСи.

  Чем дальше, тем оружие становилось изощреннее, а картины сложнее, изображая уже не отдельных существ фантастического бестиария, а целые сценки и абстракции. Обычная штурмовая винтовка с лазерным целеуказателем и оптическим прицелом попалась только раз, под картиной открытого супермаркета, в котором метались люди и явно что-то происходило.

  Лежал лазерный бластер, чемоданчик с походным набором из пары остро отточенных осиновых колов, зеркальца и губной помады, ажурная конструкция из прутков с динамо-машиной и рукояткой для верчения, просто брусок неясного металла, и даже чистый листок папируса, сложенный пирамидкой.

  – Невероятно, – пробормотал Большой Че. – Если цель была, чтобы удивить, то им это удалось.

  – Цель была, чтобы выбрать подходящее, – сказала Лиззи, успевшая уйти далеко вперед. – Вот там лежит рассекатель пространства, а вот эта штука делает непроницаемые барьеры, еще есть создатель невидимости. А также телесная броня, усыпитель, устройство для массовых галлюцинаций. Это только то, что мы определили точно.

  – Выбрать? – переспросил Большой Че.

  – Там дальше закрытая дверь с надписью, – пояснил ДиСи. – Надпись такова, что поневоле подумаешь об оружии. Скоро сам все увидишь.

  Через сто метров коридор уперся в овальную дверь из белого металла.

  Лиззи привычно открыла ее и прошла дальше. ДиСи и Большой Че проследовали за девушкой.

  Они оказались в просторной овальной комнате с круглыми иллюминаторами на уровне головы и еще одной запертой дверью из серебристого металла. За иллюминаторами в густой темени колебалось что-то неотчетливое и бесформенное, словно бы там жила океанская глубина.

  На стене у двери висела медная табличка.

  – Вот мы и пришли, – сказал ДиСи, указывая на табличку.

  Большой Че высвободился от рюкзака, придвинулся к табличке и прочитал: 'Внимание соискателям. Дальше действие трансформационных предпочтений прекращается. Используйте необходимые средства для обеспечения безопасности. Желаем успеха'.

  Лиззи привстала на носки и уткнулась носом в иллюминатор, чтобы рассмотреть, что за ним.

  – Трансформационные предпочтения, – спросил Большой Че, – это они про желания?

  – Именно.

  – И дальше вы не пошли. Почему?

  – Решили пока не спешить.

  – Захотелось пожить для себя, – вставила Лиззи. – Мы еще так молоды, а дверь – это большая ответственность, которую мы пока не готовы взять на себя. Тем более, мы всегда успеем это сделать.

  Большой Че двинулся вдоль стен, осматривая их.

  – Занятное место. На интерьер они, конечно же, поскупились, но возможно, так и было запланировано. Чтобы соискатели не расслаблялись... и давно вы нашли дверь?

  – Больше месяца, – ответила Лиззи.

  – Больше месяца, – Большой Че с пониманием цокнул языком.

  Остановившись, он окинул зал общим оценивающим взглядом.

  Повисла тревожная тишина.

  12

  Тревожная тишина, повисшая в предыдущую минуту, медленно сконденсировалась в хлопья томительности и плавно опала к ногам троицы.

  Но никто этого так и не заметил.

  – Да, мы решили пока Дверь не открывать, – сказал ДиСи. – Понимаешь, Большой Че, возможно, в этом заключен весь смысл: все приходят к Двери, за которой ничего нет. Потому что главное не то, что за ней, а сами поиски.

  – Дверь и заключена в поисках, – вставила Лиззи. – Это так просто. И мило.

  – Поиски заключены в Двери, – поправил ее ДиСи.

  – Вы меня не заговорите, – убежденно произнес Большой Че.

  – Причем, смысл заключен не в каких-то банальностях, вроде того, что счастье не достается даром, – продолжил ДиСи, – а в чем-то более глубоком.

  – Например, что счастья нет вообще – вставила Лиззи. – Или что оно повсюду. И нужно просто научиться им пользоваться.

  – Даже и не пытайтесь, – пробормотал Большой Че.

  – Или что смысл вообще ни в чем не заключен и поиски ни к чему не приводят.

  – А смысл в том, чтобы просто наслаждаться происходящим, – добавила Лиззи.

  – Или смириться с происходящим.

  – И почувствовать угрызения.

  – Вот, кстати, да. Скажи, Большой Че, а ты не думаешь, что на самом деле исполнившиеся желания для человечества на самом деле наказание, а не поощрительный подарок.

  – Думаю, – наморщив лоб, ответил Большой Че. – Почему вы больше месяца жили рядом и так и не решились открыть Дверь. И, похоже, не откроете вовсе – так и будете сидеть в своих стимпанковских нарядах, любовно нажимать кнопки и рычаги всех этих тяжеленных викторианских механизмов, заглядывать в мутные иллюминаторы в тусклой медной оправе, вести умные разговоры, бродить среди всей этой чрезмерной архитектуры девятнадцатого века – и искать причины, чтобы не делать следующий шаг. Вы боитесь ответственности. Боитесь, что с вас что-то потребуют.

  Скорее всего, в прошлом вы были неудачники. Люди без успехов в жизни, никому неизвестные и никому не интересные. Строчили в социальных сетях под чужими именами. Жили нелепой жизнью, которую не способны были изменить, не так ли? Поэтому вы будете говорить красивые слова про деревенскую дорогу, убедительно доказывать себе, что хотите насладиться происходящим, и никогда не посмеете пойти дальше, в неизвестность.

  – Да, – сказала Лиззи, отлипая от иллюминатора – он рассказал то, что меня волновало с детства. Почему я жила нелепой жизнью, которую была не способна изменить? Почему писала под ником? Почему не стала успешной и активной?

  Если уж зашел об этом разговор, то хочу заявить, мне и нафиг это было не нужно! И потому, что кругом были такие, как ты. Рвущиеся к успеху, к известности и тому самому интересу. Любой ценой.

  – Ты чрезмерно эмоциональна, медовая моя, – вставил ДиСи.

  – Преимущество четырнадцати лет, – пробурчала Лиззи. – Можно говорить, что думаешь, и это не вызывает у собеседника желание спорить. Что-то да проваливается внутрь без отторжения.

  – И не заметила главного, – продолжил ДиСи. – Скажи, Большой Че, а почему это тебя так задевает? Вот ты, успешный, добившийся всего сам в этой жизни, гордость и состоятельность. Как могут быть интересны те, кто мало чего достиг? Собственно, какая разница, что у них там не сложилось, раз у тебя все хорошо. Не? Или твоя успешность требует постоянного подтверждения? Самоутверждения за счет других, на фоне которых ты крупная шишка?

  – В прошлой жизни ты не был случайно психотерапевтом? – раздосадовано бросил Большой Че. – Такие вопросы задают обычно психотерапевты.

  – Главу 'Муж – психотерапевт: за и против', пожалуй, я размещу поближе к началу мемуаров, – задумчиво проговорила Лиззи.

  – Ты ударил в точку, – добавил Большой Че. – Не знаю, что ответить, но твой вопрос меня задел, да.

  – Он такой, – встряла Лиззи, – настоящий джентльмен. И очень благородно умолчал главную причину. Я боялась туда идти из-за того, что все желания аннигилируются. И он увидит меня прежней, какой я была до этих дурацких желаний. После чего наша любовь скончается в корчах.

  – Я ее убеждал, что буду любить, как раньше, – отозвался ДиСи, – но сам в это не сильно верю. Люди несовершенны.

  – Не хотелось бы касаться моей личности вновь, – сказал Большой Че, – но скажу без обиняков – у вас большие проблемы с взрослением. Одна пожелала остаться вечным подростком, а другой ей в этом потакает, потому что сам такой же. Я оказался прав, когда говорил про боязнь ответственности – оказывается, это не из-за Двери, а из-за того, что вы боитесь своих отношений. И что они требуют взрослых поступков.

  – Без комментариев, – отозвалась Лиззи.

  – А потом мы будем друг друга ненавидеть, – добавил ДиСи. – Из-за разрушенной любви, обманутых ожиданий и неспособности сделать партнера счастливым. Именно это называется взрослостью и ответственностью?

  – Моя девушка, – начал Большой Че, меняя тему, – после того, как голос раздался в первый раз, сразу заявила, что в этом что-то есть.

  Он подошел к серебристой двери, чтобы рассмотреть её подробнее.

  – Ну, вы помните, как в день 'Ф' непонятный, без интонаций голос сообщил несколько раз: у вас будет только полчаса, чтобы загадать три сокровенных желания, которые исполнятся.

  Большой Че вернулся к рюкзаку и стал высвобождать футляры.

  – Моя подруга тут же выключила телевизор, отключила свет, воду – продолжал он, – и заявила, что кто бы в этом не был замешан – военные со своими случайными чертовыми утечками, русские или даже северокорейцы, нужно быть наготове. Почему бы не пожелать. Но разумные люди должны желать по-умному, с расчетом на будущее и так, чтобы выжать из ситуации все.

  В результате все мои желания ушли на исполнитель желаний, работающий без ограничений во времени. А три ее – на вечную молодость для себя, благосостояние и личную безопасность. Через пару недель она попыталась стащить Исполнитель, но я был наготове и заранее подменил.

  Большой Че открыл один футляр, увидел в нем телескоп и отложил. Затем открыл второй. Там помещался длинный и узкий матовый стеклянный цилиндр с рукоятью. Нечто вроде ручной лампы. Или первой экспериментальной модели джедайского меча, не пошедшей в серию.

  – Когда загадываешь желание, он начинает светиться изнутри желтым светом. Вначале слабо, потом очень ярко. Ну, я так захотел.

  – Да ты затейник, – заметила Лиззи.

  – Я использовал всего пару раз раз, для проверки. Самое забавное в этих исполнениях, что с абстрактными желаниями всегда выходит непонятно. Предметы и вещи – сколько угодно, точь-в-точь, как задумывал. Но вот с остальным – чертовый алгоритм не понять, похоже, или он чрезмерно умный, или чрезмерно глупый. Свое последнее желание я загадал сразу после того, как сбежал от Джулианы – захотел найти тех, кто повинен в этом кавардаке. И после полугода года поисков нашел вас, которые показали мне эту Дверь и рассказали, что случилось.

  Можно ли считать желание исполнившимся? Значит, что Исполнитель работает?

  – Если бы ты скрытничал поменьше, – сказала Лиззи, – вполне вероятно, что добрался бы и раньше. Не сюда, так в какое-нибудь другое место. Для чего ты врал, что ищешь Исполнитель? А потом, что собираешься его использовать, чтобы вернуть все назад?

  – Мысль вернуть все назад, положим, меня неоднократно посещала, – заметил Большой Че. – Но врали все. ДиСи не говорил правды со своими отвлекающими разговорчиками про объявленную землянам войну и то, что Исполнитель – миф. Знал ведь все, и не говорил.

  – Мы все друг друга обманывали, – согласился ДиСи. – Потому что не доверяем друг другу.

  – Слово 'все', надеюсь, обозначает только одного Большого Че? – осведомилась Лиззи.

  – Разумеется, милая, – сказал ДиСи, привлек к себе Лиззи и нежно поцеловал в губы. – Ты проходишь по категории 'ложь', а не 'обман'. Согласись, что это совершенно разные вещи. Да, так вот, что я хотел сказать: мы всегда обманываем. И себя в том числе. Всегда находится какая-нибудь жутко необходимая святая цель, ради которой приходится говорить неправду. И скрепя сердце, мы упоительно и убедительно врём. Не испытывая никаких угрызений совести.

  Большой Че повертел в руках Исполнитель, посмотрел на свет, нахмурившись, потер одно место, показавшееся грязным, и сунул Исполнитель обратно в футляр.

  – Так что мы решили после сеанса психоанализа? – спросил он.