Текст книги "10 фатальных ошибок Гитлера"

Автор книги: Александер Бевин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Эль–Аламейн был буквально последним оплотом оборонительной линии англичан в Египте и на Ближнем Востоке. Если Роммель станет угрожать Александрии, британский флот будет вынужден покинуть Средиземное море, разорвать главную линию снабжения, ведущую к Мальте, что гарантирует уход англичан с этого острова, а море превратит в «бассейн Оси». Тогда Роммель будет получать требуемые боеприпасы и снабжение, с которыми сможет захватить дельту Нила, Палестину и Сирию.

Решение Очинлека вызвало взрыв паники в Лондоне, однако его план оказался проницательным и блестящим в стратегическом отношении.

Очинлек понимал, что силы Роммеля на пределе. В распоряжении немцев имелось всего несколько дюжин танков, а их пехота – лишь слабая тень былой силы. Эль–Аламейн  может ликвидировать единственное оставшееся у Роммеля преимущество – способность к маневру. Это объясняется тем, что огромная впадина Каттара находилась всего лишь в 35 милях к югу и ее соляные болота и зыбучие пески являлись непроходимой преградой для танков. Британские войска могут быть сосредоточены вдоль короткого фронта у Эль–Аламейна, где нетрудно создать мощную оборонительную линию. Очинлек, окопавшись, вполне в состоянии остановить продвижение нескольких оставшихся танков Роммеля и заставить его увязнуть в плотной обороне, где у англичан будут все преимущества.

Если Роммеля удалось бы остановить сразу, положение итало–германской войсковой группировки быстро превратилось бы в безнадежное. Англичане находились близко от источников своего снабжения, да и в любом случае у них было намного больше танков, самолетов, пушек и солдат, которые они могли ввести в бой. Немецкие же войска оказались слишком оторванными от своих баз снабжения, и свежие подкрепления, равно как и горючее с боеприпасами, просто не могли прибыть достаточно быстро.

Итальянцы не осмеливались отправить свои транспортные суда в Мерса–Матрух из–за активных действий королевских ВМС. Единственными портами, которыми могли воспользоваться итальянцы, являлись Бенгази и Триполи, но от них до Эль–Аламейна транспортным колоннам нужно было преодолеть расстояние от 750 до 1400 миль.

Другими словами, Роммелю необходимо было сразу же захватить Эль–Аламейн, иначе он проигрывал кампанию.

Роммель понимал весь риск своего положения так же хорошо, как Очинлек, и бросился вперед в надежде пробраться  мимо Эль–Аламейна еще до того, как британцы организуют оборону. Но теперь в его распоряжении было только сорок танков и 2500 бойцов немецкой моторизованной пехоты, а –итальянская пехота, всего 6000 человек, была гораздо менее мобильной и не поспевала за своими союзниками{30}30
  21 июня в Тобруке Роммель захватил 30 британских танков, около 2000 автомашин и 1400 тонн бензина. – Прим.ред.


[Закрыть].

Несмотря на решение Очинлека, британские войска пытались защитить Мерса–Матрух. Роммель понимал, что теперь все зависит от смелости, скорости и морального эффекта, которую производила на противника та аура победы, что витала над ним.

26 июня Роммель решил поставить психологическое преимущество во главу угла в дерзкой атаке на британцев, двинув вперед три свои обескровленные дивизии.

Вечером 27 июня 90–я легкая пехотная дивизия достигла дороги, шедшей вдоль побережья на востоке от Матруха, заблокировав тем самым прямую дорогу к отступлению. 21–я танковая дивизия глубоко проникла в южный район Матруха, угрожая отрезать пути к отходу мобильным силам 13–го корпуса.

Командующий корпусом генерал Готт приказал отступать, однако ему не удалось информировать об этом две дивизии, которые удерживали периметр Мерса–Матрух до следующего утра. Почти две трети гарнизона следующей ночью бежали небольшими группами, однако 6000 англичан попали в плен – это число намного превышало количество солдат Роммеля.

Теперь Роммель направил все танки на Аламейн. Они добрались до города 30 июня. Очинлек организовал четыре оборонительных рубежа длиной до 35 миль от моря до впадины Каттара. Однако промежутки между ними  прикрывались только небольшими мобильными колоннами. Между тем Роммель считал, что Очинлек сконцентрировал свои танки на севере от впадины, не поняв, что они все еще находятся в пустыне на юго–западе и пытаются отчаянно прорваться к Аламейну.

Опасаясь танков, Роммель сделал короткую паузу, чтобы разработать план атаки. Это промедление оказалось фатальным. У британских танков было достаточно времени, чтобы выйти к Эль–Аламейну и организовать оборону

Роммель имел лишь один шанс прорваться к Аламейну. Если бы он сразу нанес удар, то мог прорваться в Александрию и в дельту Нила. Но он не сделал этого. Именно в этот момент Роммель проиграл войну в Африке.

Немецкие части перешли в наступление на следующий день, в среду, 1 июля 1942 года. Репутация Роммеля была настолько устрашающей, что известие о продвижении немцев повергло британцев в ужас. Британский флот вышел из Суэцкого канала в Красное море. В Каире штабы поспешно жгли свои документы. Командование срочно готовило эвакуацию.

Части корпуса «Африка» атаковали примерно в 12 милях к югу от моря, в районе Дейр–эль–Шейна, и наткнулись на оборонительный рубеж, о существовании которого Роммель не знал. Защищаемые 18–й Индийской бригадой, британские позиции продержались целый вечер, после чего немцы прорвали их и взяли в плен большую часть обороняющихся.

Английские танки прибыли слишком поздно и не смогли спасти положение, но сумели отразить все попытки Роммеля в течение ночи проникнуть в тыл британских войск.

С этого момента итало–германская группировка в Африке была обречена.

На следующий день Роммель возобновил атаку, но теперь у него было уже меньше сорока танков, и немцы были вынуждены остановиться, когда увидели, что одна часть британских танков преградила им путь, а другая пытается совершить обход с фланга.

3 июля Роммель попытался еще раз перейти в наступление. К этому моменту у него было всего двадцать шесть танков, и все же он продвинулся вперед на 9 миль, прежде чем британцы снова остановили его.

В течение дня новозеландский батальон захватил почти всю артиллерию дивизии «Ариете» во время атак с флангов, а оставшиеся итальянцы побежали. Это стало явным свидетельством изнурения и перенапряжения войск.

Роммель, осознав реальное положение вещей, прекратил наступление. Очинлек наконец перехватил инициативу. 4 июля он перешел в контрнаступление. Итало–германские войска держались стойко, и обе стороны вскоре прекратили боевые действия, так все были изнурены до предела.

Противоборствующие группировки начали медленно накапливать силы. В течение последующих нескольких недель они обменивались яростными ударами. Тактическая ситуация немного изменилась. У итало–германских войск не было возможности противостоять значительным формированиям, которые должны были подойти к англичанам.

4 августа Черчилль вылетел в Каир и сменил командование, когда обнаружил, что Очинлек упорно сопротивляется его настоятельным требованиям возобновить наступление. Британский генерал хотел подождать до сентября, пока вновь прибывшие войска не обучатся правилам ведения боя в пустыне.

Черчилль передал командование фронтом на Ближнем Востоке генералу сэру Гарольду Александеру и вызвал  из Англии генерала сэра Бернарда Монтгомери, чтобы тот возглавил 8–ю армию. Монтгомери оказался более упорным, нежели любой другой офицер армии, и принялся обстоятельно собирать свои силы, прежде чем что–либо предпринимать. Он тянул даже дольше, чем Очинлек, однако Черчилль не мог не признать, что Монтгомери прав, и дал ему карт–бланш.

30 августа Роммель предпринял очередную отчаянную атаку. Удар немецких войск направлялся на менее укрепленный участок обороны англичан на юге, но британские части сплошь заминировали тот район, а мобильность частей Роммеля ограничилась из–за нехватки топлива. В конце концов Роммель, потерпев неудачу, был вынужден отвести свои войска назад.

С этого момента итало–германская группировка замерла в ожидании удара английских войск.

Глава 14.
Сталинград

Сталинградская кампания 1942 года в России является самым горьким из когда–либо внесенных в анналы истории примеров того, как правитель сам готовит свою погибель.

Когда начальник немецкого генштаба Франц Гальдер стал возражать против проведения самоубийственных операций, Гитлер сместил его. Только на последнем этапе, когда немецкая 6–я армия оказалась в изоляции и около четверти миллиона человек могли погибнуть, Эриху фон Манштейну удалось убедить Гитлера направить туда достаточное количество сил, чтобы уберечь все левое крыло германских войск от такого же уничтожения.

После Сталинграда Германия уступила стратегическую инициативу России. Гитлеру больше так и не удалось собрать достаточно войск, чтобы изменить соотношение сил в свою пользу. Несмотря на героические усилия немецких солдат, фюрер обрек на медленную, но неминуемую гибель свою армию и свой режим.

Можно выделить два момента кампании 1942 года. Во–первых, Гитлер снова совершил самую привычную и самую очевидную из своих ошибок в этой войне: он отверг принцип концентрации усилий и попытался одновременно захватить Сталинград на реке Волге и прорваться к нефтяным разработкам на Кавказе. Каждой из этих задач хватило бы сполна для его значительно ослабевшей армии.

Было безумием пытаться достичь обеих этих целей, поскольку требовалось в одно время нанести два удара в разных направлениях, на расстоянии сотен миль друг от друга, в результате чего ни на одном, ни на другом направлении немцы не могли добиться должной концентрации войск. Красная армия поймала противника на этой ошибке, остановила оба наступления и сконцентрировалась на ближайшей опасности – у Сталинграда.

Это привело ко второй ошибке, совершенной Гитлером во время этой кампании. Фюрер, вместо того чтобы удовлетвориться выдвижением к Волге и тем, что немецкие войска нарушили перевозки по этой важнейшей водной артерии – что было основной целью, – настоял на том, чтобы 6–я армия захватила сам город. В результате этого части вермахта увязли в уличных боях да еще и оказались практически оторванными от остальных подразделений, которые просто не успели подтянуться к Волге. 6–я армия действовала на самом острие значительного выступа, тем самым как бы приглашая русских ударить во фланги своих позиций. Когда  начались упорнейшие бои на улицах города и немецкие войска прочно застряли в Сталинграде, Советы так и поступили: они собрали значительные силы на флангах, которые растянулись на многие километры, начали мощное контрнаступление и окружили 6–ю армию.

Русские безошибочно все рассчитали и тщательно подготовили контрудар. Вдобавок Гитлер запретил частям 6–й армии отступать, а из–за того, что он перебросил другие свои войска на Кавказ, у него не имелось достаточно сил, чтобы укрепить каждый фланг на сталинградском выступе.

Задолго до того, как 19 ноября 1942 года русские начали свое контрнаступление, битва за город немцами была проиграна. После того как 6–я армия оказалась в окружении, Гитлер отказался перебросить дополнительные войска с других, менее угрожаемых направлений, чтобы прорвать кольцо русских и помочь попавшей в западню армии. Подкрепления же, позже оказавшиеся в распоряжении Манштейна, и без того слишком обремененного решением других задач, были слишком малочисленны, да и прибыли они слишком поздно.

В конечном итоге Манштейн не сумел выручить 6–ю армию, и ему пришлось приложить максимум усилий и мастерства, чтобы спасти немецкие войска от еще более сокрушительного, чем в Сталинграде, поражения. Он не допустил того, чтобы Красная армия нанесла удар на Ростов, где русские могли бы отрезать группу армий Манштейна и группу армий на Кавказе.

На каждом этапе Гитлер принимал гибельные для Германии решения. Он дробил свои силы, настаивал на захвате Сталинграда, не позволял 6–й армии отступать, не дал хода широкомасштабному наступлению, направленному на спасение оказавшейся в окружении армии, и отказался обратить внимание на явное свидетельство  того, что русские собираются изолировать две немецкие группы армий далеко на юге страны.

К 1943 году беспомощность Адольфа Гитлера как военачальника стала для всех очевидной. Генералы Красной армии поняли не только то, что его можно разбить, но и то, как именно это можно сделать. А германские военачальники увидели, что Гитлер их в грош не ставит, поэтому у немцев остается очень мало шансов выбраться из безвыходного положения, а союзники почти наверняка будут настаивать на полном покорении Германии.

* * *

Германская армия на Востоке (Ostheer) завершила зимнюю кампанию 1941–1942 годов, имея 2,4 миллиона солдат на фронте. Учитывая прибывшее с начала боевых действий пополнение, это было почти на 600 000 человек меньше, чем в июне 1941 года{31}31
  К весне 1942 года немцы (не считая войск их союзников) имели на советско–германском фронте 5 338 000 человек. Соотношение сил сторон: в людях – 1,2:1, в орудиях и минометах – 1,3:1 в боевых самолетах – 1,5:1 в пользу вермахта; в танках – 1,3:1 в пользу Красной армии. – Прим. ред.


[Закрыть].

Наиболее тяжелая ситуация сложилась в пехоте – там число солдат сократилось на 50 процентов на южном направлении и примерно на 65 процентов в центре и на севере. И такой ослабленной армии предстояло защищать фронт, который в силу того, что Гитлер запретил укреплять части, действовавшие на выступах, растянулся с Балтийского до Черного моря более чем на 2800 миль.

Количество выпускаемой техники тоже сокращалось.

Производство танков упало ниже 600 единиц в месяц{32}32
  По сравнению с 1941 годом количество выпущенных немецких танков возросло на 60 процентов. Кроме того, с производства снимались легкие танки, а в конце 1942 года с конвейера сошли первые тяжелые машины. – Прим. ред.


[Закрыть].

Когда Гальдер сообщил Гитлеру, что Советы производят в три раза больше танков, чем Германия, фюрер стукнул кулаком по столу и сказал, что это невозможно. «Он никогда не верил в то, во что не хотел верить», – записал в дневнике Гальдер.

Модернизированные и оснащенные длинноствольным 75–миллиметровым орудием танки «T–IV» могли более достойно противостоять советским «Т–34». Однако почти третью часть немецкой артиллерии составляли старые французские пушки, количество боеготовых самолетов сократилось вполовину по сравнению с тем, что было в июне 1941 года. Кроме того, немцы испытывали острую нехватку топлива и боеприпасов, и трудности эти постоянно росли.

Ранней весной специальные операции вермахта устранили вероятную опасность передвижений советских войск и высвободили ряд германских сил, находившихся в окружении.

8–18 мая Манштейн нанес неожиданный удар по Керченскому полуострову в Крыму, разбив при этом три русские армии и захватив в плен 169 000 человек. Это побудило русских, которыми командовал Семен Буденный, провести неподготовленное наступление на север от Харькова, что дало немцам возможность ударить во фланг русских в районе Донецкого бассейна. В этих сражениях 17–22 мая была задействована огромная часть советских войск от Волги до Дона. Немцы  взяли в плен 239 000 человек и уничтожили более тысячи танков и двух тысяч орудий.

7 июня Манштейн предпринял третий штурм Севастополя. Ожесточенные атаки продолжались три недели. После штурма советских позиций части вермахта взяли в плен 97 000 солдат противника, однако около 100 000 были эвакуированы на кораблях советского Черноморского флота.

Из–за этих поражений моральный дух советских воинов упал, и Сталин предпринял новые попытки заставить западных союзников открыть второй фронт, чтобы оттянуть часть германских сил из России. 26 мая министр иностранных дел В. Молотов подписал с Великобританией соглашение, однако русские не получили никаких гарантий.

Несмотря на то что начальник штаба Франц Гальдер пытался убедить Гитлера перейти к стратегической обороне в 1942 году, фюрер настоял на летнем наступлении на юге (план «Блау»).

Гитлер приказал группе армий «Юг» под командованием Федора фон Бока двигаться в двух направлениях – одной армии наступать на восток через Дон к Сталинграду на Волге, а еще четырем – на юг, к нефтяным разработкам на Кавказе.

Летняя кампания началась 18 июня 1942 года. 4–я танковая армия Германа Гота с двумя танковыми корпусами (800 танков и самоходных орудий) совершенно неожиданно прорвала фронт русских и за несколько дней захватила Воронеж.

Затем армия двинулась на юго–восток, к излучине реки Дон, пройдя по идеальной для действий танков местности – открытым равнинам, сухим и твердым после летней засухи, которые лишь изредка пересекались глубокими долинами с притулившимися в них деревушками.  Пехотные дивизии двинулись в наступление одновременно с танковыми, прикрывая фланги и тыл мобильных соединений. Гот надеялся поймать в западню большое количество русских солдат в огромной излучине Дона.

В то время как танковые части Гота стремительно двигались к Дону, 17–я армия (Рихарда Руоффа) и 1–я танковая армия (Эвальда фон Клейста) 23 июля захватили Ростов.

Тем не менее русское командование сумело отвести значительные силы через Дон к югу от Ростова и Калача, что в 45 милях к западу от Сталинграда. Гитлер обвинил в этом Бока и отстранил его от командования.

И тут Гитлер совершил непоправимую ошибку. Поскольку наступление развивалось весьма успешно, он пришел к выводу, что советские войска сломлены, и развернул 4–ю танковую армию Гота на юг, чтобы ее части совместными усилиями с 1–й танковой армией Клейста прошли низовья Дона и проложили дорогу на Кавказ.

«Я мог бы взять Сталинград без боя в конце июля, – после войны сказал Клейст. – Мне не нужна была ее (армии. – Прим. пер.) помощь, и она просто перегрузила дороги, которыми я пользовался. Когда я через две недели снова повернул на север, русские собрали значительные силы у Сталинграда, чтобы удержать его».

Командир–танкист Фридрих–Вильгельм фон Меллентин озвучил мнение почти всех старших офицеров вермахта, которые участвовали в той кампании. Когда Сталинград не был взят при первом же штурме, его нужно было блокировать и не предпринимать лобовых атак.

«Направив сконцентрированный удар на огромный город и попытавшись захватить его, – писал Меллентин, – Гитлер сыграл на руку русскому командованию.

Во время уличных боев немцы лишились всех преимуществ своей мобильной тактики, в то время как недостаточно обученная, но исключительно отважная русская пехота была способна нанести тяжелый урон войскам противника».

В день, когда пал Ростов, Гитлер двинул вперед две новые группы армий, поставив перед ними очередные задачи. Группа армий «А» (17–я и 1–я танковые армии) под командованием Вильгельма Листа направлялась на захват горных перевалов и нефтяных разработок Кавказа, а группа армий «Б» (2–я, 5–я и 4–я танковые армии) под командованием Максимилиана фон Вейхса должна была удерживать фронт вдоль Дона и Волги, воспрепятствовав судоходству по Волге.

Изначально Гитлер планировал направить четыре армии на Кавказ, а одну выдвинуть в сторону Сталинграда. Теперь же три армии двигались к Сталинграду, хотя эта цель была гораздо менее важной, нежели нефтяные разработки, и всего две армии направлялись на Кавказ.

Это было безумием с точки зрения любого профессионального военного, и Гальдер пытался возражать Гитлеру{33}33
  Гитлер просто не мог уделять основное внимание Кавказу, не ликвидировав советскую группировку войск под Сталинградом, поскольку появление там новых резервов Красной армии реально угрожало устойчивости всего стратегического фронта немцев на южном направлении. Гитлеровские войска в районе Сталинграда даже не могли перейти к обороне, единственным выходом являлось овладение городом и уничтожение советских войск. И не надо все валить на Гитлера – Гальдер в своем дневнике записал 30 июля, что на докладе у фюрера Йодль «...высокопарно заявил, что судьба Кавказа решится под Сталинградом». – Прим.ред.


[Закрыть]. Однако фюрер не обратил на протесты начальника генштаба никакого внимания и заодно проигнорировал присутствие мощных советских формирований на востоке от Волги и на Кавказе.

Гитлер перенес свою ставку в Винницу на Украине и  взял на себя прямое командование южным крылом советско–германского фронта.

Группа армий «А» прошла через низовья Дона на Кавказ. 17–я армия захватила Краснодар, форсировала реку Кубань и проникла в поросшие густыми лесами горы западного Кавказа, а оттуда – на Черноморское побережье, в Новороссийск. Однако немецкие горнострелковые части не смогли выбить русских с высокогорных перевалов.

1–я танковая армия Клейста, слишком медленно двигавшаяся из–за постоянной нехватки горючего, захватила нефтяные разработки в Майкопе, в 200 милях от Ростова, однако перед этим русские успели разрушить нефтяные скважины. У Клейста не хватило сил двигаться к Батуми, Тбилиси и Баку, хотя захват этих городов обеспечил бы немцам обладание всем Кавказом.

В группе армий «Б» 2–я армия вела боевые действия в районе Воронежа, а огромная 6–я армия, имевшая в своем составе двадцать дивизий, под командованием Фридриха Паулюса угрожала Сталинграду. Все время удлинявшийся вдоль Дона северный фланг 6–й армии был прикрыт венгерской 2–й армией, итальянской 8–й армией и румынской 3–й армией, а румынская 4–я армия удерживала оборонительную линию в калмыцкой степи к югу от Сталинграда.

Таким образом, на флангах у немцев имелись чрезвычайно слабые силы, поскольку войска германских союзников не обладали ни хорошей экипировкой, ни соответствующей выучкой.

4–я танковая армия Гота теперь повернулась на северо–восток и через степь двигалась в сторону Сталинграда. Примерно в 50 милях к югу от города атака Гота захлебнулась из–за сильного сопротивления советских 57–й и 64–й армий.

* * *

Изначально в советском верховном главнокомандовании (Ставке) не планировали удерживать Сталинград. Русские намеревались отвести войска Красной армии к востоку от реки, чтобы вынудить немцев зимовать в незащищенной степи. Однако неожиданное дробление германского наступления повлекло за собой новые решения. Сталин отстранил Тимошенко от командования на юге и назначил туда А.И. Еременко, поручив ему возглавить армию и удержать город{34}34
  12 июля 1942 года на базе управления Юго–Западного фронта был создан Сталинградский фронт. Командующим войсками фронта был назначен С.К. Тимошенко, 23 июля его сменил В.Н. Гордов, а 9 августа Ставка подчинила Сталинградский фронт командующему Юго–Западным фронтом А.И. Еременко. – Прим. ред.


[Закрыть].

Сталинград не был крепостью. Старый город Царицын (Сталин назвал его своим именем в 1925 году) был окружен беспорядочно настроенными ветхими деревянными домами, бараками, индустриальными комплексами и'железнодорожными развязками, протянувшимися на 15 миль вдоль западного берега реки и на 2–4 мили от нее. За жилыми строениями и фабричными зданиями возвышались водонапорные башни и элеваторы. Бесчисленные балки (пересохшие овраги или лощины с крутыми берегами) и железнодорожные насыпи облегчали ведение оборонительных действий, равно как и высокий западный берег Волги и находившаяся на западе же от города двадцатидевятимильная дуга густых лесов в милю шириной, служившая защитой от пыли и снежных бурь. В августе 1942 года в Сталинграде находились примерно 600 тысяч человек, включая беженцев.

У Еременко было пять армий, довольно потрепанных в боях. Однако 28 июля Сталин издал приказ: «Ни шагу  назад!», и в Сталинград начали подтягиваться подкрепления.

Еременко получил одиннадцать дивизий и девять гвардейских бригад, снабжение которых производилось из полевых складов в степи на востоке от реки. Он мобилизовал 50 тысяч добровольцев из гражданского населения, сформировав из них «народные дружины», определил 75 тысяч жителей города в 62–ю армию, организовал из фабричных рабочих стрелковые отряды и танковые части (для этого использовались танки «Т–34», выпускаемые на тракторном заводе имени Дзержинского), подрядил 3 тысячи молодых женщин на работу медсестрами и радистками и направил 7 тысяч подростков в возрасте от тринадцати до шестнадцати лет в армейские формирования. Однако в то же время Еременко отдал приказ об эвакуации тех, кто был слишком юн для боевых действий, и в соответствии с этим 200 тысяч детей за три недели были переправлены на восточный берег реки.

Мобильные передовые части армии Паулюса достигли Дона близ города Калач 28 июля, но из–за сильного сопротивления советских солдат 6–я армия форсировала Дон лишь 23 августа. Массированные атаки немецких пикировщиков в течение дня и ночи 24 августа привели к гибели многих мирных граждан, превратили деловые кварталы города в руины и вызвали пожары деревянных построек в старых прилегающих районах.

Тем временем 16–я танковая дивизия под командованием однорукого генерала Ганса Хубе обошла с запада от города русскую пехоту и женские группы противовоздушной обороны артиллерийского завода «Баррикады» и в 6.30 утра 24 августа 1942 года дошла до Волги возле деревни Рынок, в 10 милях севернее Сталинграда. Таким образом, была достигнута первоначальная цель:  немецкая артиллерия могла угрожать судоходству на Волге.

27 августа Сталин назначил Георгия Жукова заместителем Верховного главнокомандующего Красной армии и направил его непосредственно защищать Сталинград.

В ужасную жару (два месяца не было дождей) немецкие войска при поддержке танков сокрушили баррикады, блокировавшие почти каждую улицу. Русские отвечали огнем из пулеметных гнезд, прямо из домов и из развалин. Пушки, спрятанные в руинах, вели стрельбу по продвигавшимся вперед немцам. Русские защищали превратившиеся в крепости комплексы – сталелитейный завод «Красный Октябрь», артиллерийский завод «Баррикады», торговый комплекс «Универмаг» и тракторный завод имени Дзержинского.

Вскоре силы немцев начали иссякать. Снабжение подступало медленно и в недостаточном количестве. Немцы слишком медленно двигались вперед, контратаки следовали одна за другой, потери были велики. Название «Сталинград» начинало оказывать гипнотический эффект и на русских, и на немцев – особенно на Гитлера, который настаивал на захвате всего города.

Недалеко от деревни Рынок 14–й моторизованный корпус попал почти под непрерывную атаку, так как русские пытались обойти этот северный выступ и прорвать позиции немцев. День за днем более сотни танков наряду с огромным количеством русской пехоты бросались на врага. Русское командование не обращало внимания на огромные потери. Единственное, что спасло немецкие войска, – это их артиллерия: орудия иногда расстреливали места сосредоточения русских, прежде чем те могли начать атаку.

Германцы научились не занимать склоны, выходящие непосредственно к противнику, поскольку их невозможно  было защитить от русских танков. Вместо этого они удерживали противоположные склоны, скапливая свои танки в низинах сразу позади оборонительных позиций и выбивая оттуда вражеские танки, если они добирались до гребня склона над ними.

Генерал Густав фон Витерсхайм, командующий 14–м танковым корпусом, следил за тем, как сокращаются его части. Он предложил отвести 6–ю армию на западный берег реки Дон, на 45 миль дальше. Но в результате Гитлер устранил Витерсхайма, потому что тот оказался «слишком пессимистичным».

Как только немецкое наступление, и без того замедлившееся, в конце концов совсем остановилось, последовали радикальные перемены в руководстве вермахта. 11 сентября Гитлер снял с должности Листа, потому что его войска не смогли захватить весь Кавказ. Фюрер не назначил преемника и в свободное от верховного главнокомандования время лично руководил этой армейской группировкой.

Давнишний конфликт Гитлера и Гальдера достиг апогея. Гитлер стал упрекать Гальдера и весь генштаб, обозвав генералов трусами и обвинив их в недостаточной энергии. Когда Гальдер представил доказательства того, что Советский Союз сформировал новые армии общей численностью 1,5 миллиона человек к северу от Сталинграда и 0,5 миллиона на юге Кавказа, Гитлер набросился на него с пеной у рта и завопил, что он запрещает такую «идиотскую болтовню» в своем присутствии.

Гальдер, со своими манерами аккуратного школьного учителя, упрямо пытался объяснить фюреру, что произойдет, если новые резервные русские армии атакуют слишком растянутые фланги немцев, которые простирались от Сталинградского выступа и дальше. 24 сентября Гитлер отправил его в отставку.

Гитлер говорил, что его споры с Гальдером стоили ему половины всей нервной энергии. Армия, говорил фюрер, больше не нуждается в технической опытности. Нужно лишь «сияние национал–социалистской убежденности». Он не мог ожидать этого от германских офицеров старой школы.

Новым начальником генштаба был назначен генерал–лейтенант Курт Цейтцлер, специалист по танкам и человек действия. Вскоре Цейтцлер заметил признаки образования клики и возникновение интриг внутри штаба Гитлера, сделался чрезмерно осторожным и ничего не предпринимал, чтобы оспорить решение фюрера удерживать 6–ю армию в Сталинграде.

И все же фельдмаршал Манштейн писал: «Проницательный лидер с самого начала понял бы, что концентрировать все атакующие силы германской армии вокруг Сталинграда и в самом городе без адекватной защиты флангов означало поставить войска в смертельную опасность окружения сразу после того, как противник сумел бы прорваться через прилегающие фронты».

Гитлер упрямо цеплялся за идею, которая прочно застряла у него в голове: враг разбит и больше не поднимется. Он не принимал никаких доводов. Фюрер был готов отправить в отставку любого офицера, который не выполнял поставленных задач, какими бы нереальными они ни были, или же тех, кто имел склонность к оборонительным действиям.

Сталинград был совершенно разрушен. Немцы захватили восемь десятых руин, однако так и не сумели вытеснить русских из остальной части города.

Конечно, главной проблемой оставались фланги. У генерала Гота имелись в распоряжении разбросанные на значительном расстоянии части двух корпусов 4–й румынской армии на юге. Позади румын в калмыцкой степи открылась 120–мильная брешь, прикрытая  силами одной немецкой моторизованной дивизии. На западе румынская 3–я армия, итальянская 8–я армия и венгерская 2–я армия удерживали 400–мильный фронт вдоль Дона. Но ни у кого из них не было противотанковых орудий, способных остановить русские «Т–34».

Русские собрали миллион человек и 13 500 орудий, 900 танков и 1100 самолетов в составе армий трех фронтов по обе стороны Сталинграда.

В густом тумане 19 ноября 1942 года командующий Юго–Западным фронтом Н.Ф. Ватутин двинул вперед первую «клешню» гигантского наступления (операция «Уран»), примерно в 8 милях к западу от Сталинграда в Клетской и Кременской. Мишенью стала румынская 3–я армия. Советская артиллерия провела мощную артподготовку, обрушив на ничего не подозревавших румын море огня, после чего в атаку пошли танки. Румыны были деморализованы. В линии немецкого фронта появилась громадная дыра шириной 20 миль. Советские танки устремились на юг в направлении на Калач.

На следующий день войска Сталинградского фронта под командованием Еременко пробили огромную брешь в позициях румынской 4–й армии на юг от Сталинграда. Эта армия тоже рассыпалась. Фактически не встречая сопротивления, клин русского наступления выдвинулся на северо–запад, чтобы соединиться с продвигающимися со стороны Дона советскими войсками.

Если бы 6–й армии сразу дали свободу перемещения, она могла бы вырваться из ловушки вместе со своими солдатами и техникой. Однако у Гитлера не было намерения позволить армии отступать, и, когда Паулюс попросил разрешения сделать это, Гитлер отказал.

22 ноября советские 26–й и 4–й танковые корпуса замкнули клещи вокруг города Калач. Таким образом, 250 тысяч человек в двадцати немецких и двух румынских дивизиях оказались запертыми в Сталинградском «котле», размеры которого составляли 30 миль на восток и запад и 25 миль на север и юг.

Генерал Паулюс снова попросил свободы действий, однако Гитлер опять отказал ему. Армия, как сказал фюрер, должна свернуться как еж. Герман Геринг, шеф люфтваффе, высокопарно пообещал, что войска будут снабжаться по воздуху до тех пор, пока не сформируется новая группа армий, способная прорвать внешнюю оборону русских.