Текст книги "Я связал себе жизнь, суровыми неласковыми нитками…"

Автор книги: Алексадр Хан-Рязанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Нет, дорогая, твои родители меня всенепременно посадили бы. Я к тому времени уже прошёл малолетку и прекрасно знал, что делают с теми, кто без спросу зарится на девственное тело невинной девушки.

– Я бы этого никогда не позволила! Вот и всё мой дорогой, жизнь заканчивается, мы оба своё счастье безнадёжно проср…ли! Жаль, очень жаль, что так вышло. Прости меня, если можешь! У меня два сын и дочь, но и им я всегда советую жить своим умом, не слушать своих родителей, а поступать так, как велит ваше сердце.

Подлинная красота души всегда скрыта от глаз. Из таких девушек всегда получаются прекрасные жёны! К сожалению, жизнь меня чему и научила, так это к тому, что при существовании в этой жизни надо привыкать к безвозвратным потерям, но эту потерю я так себе и не смог простить. Вот тогда я дал себе зарок, что после Анфиски, любить женщин больше никогда не буду. Я очень нелегко схожусь с людьми, но ещё тяжелее с ними расхожусь. Для меня это катастрофа. И наверно, стань она моей женой, я скорее всего, перестал бы вести такую рискованную и разгульную жизнь, из-за таких женщин как она можно пойти на любые уступки. И я, как с цепи сорвался, стал менять женщин, как тот, неутомимый Казанова, охмурял, взгромождался при случае, слезал и… ты кто такая? Давай до свидания! Это был первый звоночек от моего личного Ангела, что я в своей жизни что-то делаю не совсем неправильно. И уже, после всех мрачных передряг, ночами отдыхая на тюремных нарах, моя голова разламывалась на куски от круговерти мыслей. Как, как же я умудрился докатиться до такой жизни? Что я за урод, почему у меня все идёт через жопу?

Я, конечно, понимал, что столько лет меня никто ждать не будет, что Анфиска должна жить своей жизнью, что она должна быть счастливой, но я её любил и знал, что только она обладает той силой, которая может сделать меня счастливым. Но я жестоко ошибался, меня всегда ждали и надеялись, что я одумаюсь и верну всё на круги своя. А я этого не понял и расплачиваюсь теперь за своё малодушие. После моего освобождения в 1981 году, моя мать рассказала мне, что Анфиска оказалась слишком доверчива, поверила какому-то шарлатану-целителю, который опоил её каким-то зельем и женил насильно на себе и сейчас она живёт где-то в каком-то кишлаке в Таджикистане. Вот когда надо было взять моих друзей и вырвать её из лап нелюбимого человека. В конце концов ей удалось убежать от этого деспота, повторно вышла замуж, но вновь ошиблась с выбором и жизнь у неё безрадостная. Погоревал я, но делать нечего, жить надо дальше и жизнь надо начинать с чистого листа. Благо, остались друзья детства, и на них я мог полностью положиться. Больше Анфису я не видел. Правда, в январе 1995 года, через пятнадцать лет, я с ней неожиданно столкнулся в городском суде, меня в наручниках вели на суд по делу о избиение обидчика моего сына. Она же шла в суд разводиться с очередным мужем. Не знаю, узнала ли она меня, но мне было очень неприятно, что я в таком неприглядном виде, предстал перед ней. Через 30 лет, после описываемых событий, она мне призналась, что очень сожалеет о нашем разрыве. Ничего в жизни у неё хорошего больше не произошло, было несколько мужей, которые настрогали ей троих детей (а там было за что подержаться), все искала похожего на меня, но это невозможно, одинаковых людей не существует и сейчас коротает одна в каком-то захолустном городишке в Тульской области, правда, сейчас переехала в Воронеж. Мне кажется, что я до сих пор неравнодушен к ней, а она готова ответить мне тем же, но жизнь наша подходит к финалу и мы решили ничего не менять. Частенько переписываемся в Одноклассниках и у нас весьма тёплые отношения. Живи счастливо и не тужи – моя неопалимая печаль…

… Я поздоровался с матерью и Анфиской, быстро прошмыгнул в свою комнату, разделся и бросился на кровать. Через несколько минут, раздался в дверь робкий стук, это Анфиска, закончив помогать матери на кухне, решила присоединиться ко мне. Я с недовольным видом разрешил ей войти и отвернулся к стене, разговаривать совсем не хотелось, но это же Анфиска, она очень мнительный и легко внушаемый человечек, моё неожиданное молчание она может принять на свой счёт.

– Анфиска, я устал и хочу отдохнуть перед поездкой, можно я останусь один?

– Хорошо, я позже зайду. Она, обидчиво надула красивые губки, молча повернулась и ушла. Ну вот, обидел хорошую девушку, но мне лишние свидетели ни к чему, назревал неприятный разговор с матерью и мне не хотелось посвящать Анфиску в наши семейные тайны. Через некоторое время мать позвала меня ужинать, но я под пустяковым предлогом, пригласил её в свою комнату. Увидев моё лицо, мать сразу догадалась о чём будет разговор, они присела на край кровати и притихла.

– Мам, то что мне рассказала тётя Шура, правда? – задал я вопрос без предисловий.

– Да, дорогой мой мальчик, все правда! Ты можешь это, как хочешь понимать, но я не могла поступить иначе, когда-то, очень давно, твоей биологической матери, я дала слово, что никогда тебя не брошу, разыщу и заберу к себе, чего это бы это мне не стоило.

– Мам, успокойся и перестань себя винить, ты поступила правильно, единственное, о чём я тебя хочу спросить, почему ты не вышла в молодости замуж? Ведь с отчимом нам бы жилось гораздо легче. Может быть и я стал бы другим. Мать внимательно на меня посмотрела и заплакала.

– Если тебе тётя Шура рассказала все без утайки, ты знаешь почему. Я не могла подвергать опасности постороннего человека, ведь грузины искали меня по всему СССР и в первую очередь они бы убили тётю Шуру, так как она представляла для них нешуточную опасность, а потом принялись бы меня.

– Да!.. После того, что я услышал от тёти Шуры, хотел бы я посмотреть, как это у них получилось, – буркнул я, – тут впору надо было оберегать грузин от тёти Шуры.

– Зачем мне брать на себя такой грех. И потом, ты в детстве был неуправляем и встречал в штыки любого мужчину, который появлялся в нашей жизни. Тебе напомнить, что ты вытворял с ними?

– Не стоит, я уже был в естественном сознании, тебе выйти замуж нужно было, когда мне ещё было очень мало лет и я возможно принял бы этого мужчину в нашу семью.

– Тогда я не могла, так как сама ещё не определилась с выбором достойного мужчины, который стал бы тебе прекрасным отцом. Прости меня, если можешь!

– Ну ладно, хватит оправдываться, в конце концов мать это не та, которая родила, а та, которая воспитала. В нашей жизни ничего не изменится и ты, как была мне матерью, так и останешься до конца жизни. Так, хватит здесь Байкал разводить, всё, закончили этот неприятный разговор – пошли ужинать. Мы обнялись и прошли на кухню…

Друзья.

Откуда я пришёл, не знаю…

не знаю я, куда уйду,

когда победно отблистаю,

в моем сверкающем саду… Н. Гумилёв.

Далёкий 1970 год. Все значительные молодёжные события у нас в городе происходили на танцплощадке в субботу. Днём стояла несусветная жара, люди прятались, кто, где мог. Вечером зной спадал, и жизнь в городе оживала. Люди в будни спешили в летний кинотеатр, а в субботу и воскресенье были танцы на городской летней танцплощадке. Больше никаких развлечений в городе не было. В 1970 году, летом, перед залётом на малолетку, я познакомился сначала с Саньком Трощим, а потом, после малолетки познакомился с Володей Морозовым и Сашкой Власовым. С Саньком Трощим на танцах мы всегда разбивали девушек на танец только вдвоём, танцевали мы прилично, вальс, медляк, шейк, да и статью нас Бог не обидел. Оба широкоплечие здоровые кабаны, прилично одетые для тех лет, широченные брюки-клёш, модные черные или белые водолазки и сабо на платформе. Ужас! В отличии от нас троих, росших без отцов, Сашка Трощий, рос в прекрасной интеллигентной семье, мама его была учительницей, а отец работал на местном Мотороремонтном заводе механиком. В семье было трое детей, два парня и взрослая дочь студентка Самаркандского Государственного Университета, жили они на ул. Узбекистанской. Жили в большом ладу и в достатке. Мама его тётя Лена была хрупкой симпатичной блондинкой, отличалась добрым и отзывчивым характером, но со слабым здоровьем. Отец был степенным здоровенным красавцем медвежьей наружности, Сашка же пошёл в мать. Это был довольно приятный, общительный и весёлый парень. Высокий, стройный блондин с голубыми глазами, с прекрасно подвешенным языком. Отлично танцевал, не был букой, вступал в разговор и мог поддерживать любые темы. Девчата на него вешались гроздьями. Почти все свободное время мы проводили у него дома в саду. Нас так и называли четыре мушкетёра, мы никогда не ходили порознь, вместе проводили все вечера и всякие мероприятия.

Сашка, за его почти белый цвет волос, получил прозвище «Сявый», прожил непростую жизнь. Казалось, у него было все, отличные родители, сестра, брат, собственный дом в центре города, недурён собой, эдакий, голубоглазый баловень судьбы. Не дурак, мозги работали в правильном направлении, но в жизни ему не везло. После армии у него жизнь закрутилась не в ту сторону, многочисленные девочки, мотоциклы, вино, драчки. Летом 1976 года, после службы в Армии, Сашка Влас по пьяни, проболтался Сявому, что я перед уходом в армию, законсервировал новенькую «Яву». Об этом знали только Санек Влас и моя мать. Я к тому времени устроился уже на новый срок. Какими-то, только ему известными словами, Сявый убедил мою мать, мол, что я написал ему письмо, где разрешил ему покататься на мотоцикле. Но такого не было и никакого письма я ему не писал и узнал я об этом только через три года. И начал он безобразно рассекать по городу на новенькой «Яве».

Однажды, в мае1976 года, он и пассажир Виктор М, который тоже только что пришёл с армии, покатили с сумасшедшей скоростью на танцы в Жилпосёлок и не вписавшись в поворот на перекрёстке, возле магазина Голубой Дунай, влетели в тракторную тележку. Витя, которого я хорошо знал, погиб на месте, Сашка чудом остался жив и пролежал в сплошном гипсе больше года, его собирали по кусочкам, но выжил и стал инвалидом. Через два года он женился первым из нас, в жёны взял, одну из городских красавиц, Оленьку Кавецкую. Родили двоих детей. И случилось большое несчастье, когда Оленька шла с детьми из детского сада, пьяный водитель сбил её и маленького сына. Дочь она успела оттолкнуть на обочину. Сын погиб на месте, Ольга долго лечилась, перенесла несколько операций, но до конца так и не оправилась. Потом они родили ещё одного ребёнка, но перенесённый стресс не прошёл бесследно, Сашка начал пить! И пить очень крепко. До конца дней он, стыдясь, меня сознательно избегал, дружба перетекла в вялотекущий момент, но я его никогда не осуждал за мотоцикл. Он переехал в Россию, в Тульскую область, в Венёв и там стал пить ещё больше. Сначала умерла от рака мозга его верная подруга Оленька. Тогда он вообще сдался, и стал пить по-чёрному. А когда он, первым из нас, умер в 2011 году, мы приехали на его похороны, отмотав более тысячи километров на Володином «Рено», стояли с Володей у его гроба, я с надрывом орал на него мёртвого: что идиот ты Санек, чёрт с ним с этим мотоциклом, ты мне был дороже. Для него жизнь закончилась! Жаль, очень жаль! Добрый, правильный и надёжный был человек.

Володя Морозов.

А он, как верный муж-одномандатник,

никогда не изменял своей жене…

Познакомился я с Володей в далёком 1971 году, когда он пришёл на танцы вместе с Сашкой Трощим. Рядом с Сявым стоял крепко сбитый коренастый блондин. Познакомились и наша дружба длилась более 42 лет, до самой его смерти в 2013 году. Как оказалось, он приехал из далёкого Уральска после семейной трагедии, все его родители погибли и его 16 летнего пацана отправили к тётке к нам в город. Жил он на улице Интернациональной, возле места нашей тусовки на улице Садовой. Всем нам было по шестнадцать-семнадцать лет и жизнь наша казалась бесконечной. Володя сразу выделялся своей серьёзностью и целеустремлённостью, эдакий, суровый, вытесанный из гранитной скалы, парень. Чуть покурил, потом решительно бросил и больше никогда не курил. Пил умеренно и никогда не любил это дело. Мы три Санька были бесшабашные балбесы без тормозов, пили, покуривали, дрались, девчонок портили. Володя в наших междусобойчиках участвовал редко, но никогда не бросал нас ни в драках, ни в походах на танцы, ни в наших праздниках с выпивкой, ни в какой-либо работе, был ответственным и доводил любое дело до конца. С ним было не просто работать, ленивых и неумех он не любил и старался с ними дела не иметь. Всегда был чисто и модно одет, выбрит, носил пшеничного цвета усы и не отличался многословностью. Мы его считали человеком загадкой. Мало о себе говорил, больше слушал и мотал на ус. После семейной трагедии он с трудом, вернулся к нормальной жизни, отогрелся, отучился в местном Политехникум и пошёл работать.

Мы вчетвером очень крепко подружились, по большому счету, нам никто больше был и не нужен. Весело проводили все свободные дни у Санька Трощего в саду. Потом наступила эра мотобайкеров. Мы приобрели правдами или неправдами мотоциклы, я упёр Яву в городе Янги-Ер для себя и мотороллер «Турист» для Сашки Трощего в поселке Ерджар, Иж-Спорт купил Володя сам на свои деньги, но прав ни у кого не было, да они и не нужны были, на весь город у нас было всего два гаишника. Основательность Володи нам была хорошо известна. Авторитет себе он зарабатывал долго и упорно. Работал как вол, домочадцам своим и нам спуску никогда не давал. Я и Санек Влас это испытали на своей шкуре, когда работали у него в бригаде в ПМК-109. Он прекрасно знал, чем я занимаюсь, но никогда, ни единым словом, не упрекнул меня. Просто говорил, я бы с тобой пошёл в разведку, но на другое не уговаривай. Как-то в один из дней, приятно расположившись в саду, мы лениво цедили холодное пиво, я попросил его помочь в одном щекотливом деле. У него уже была машина «копейка», мне нужно было срочно перевезти десять автомобильных аккумуляторов, украденных с поезда. Он, подумав, сказал, –  Санек, мы с тобой на эту тему уже говорили, – голос Володи стал стальным, – такая жизнь не для меня. Ты знаешь, я не трус, просто очень ценю домашний уют, свою жену Екатерину, своих девочек. Я тебе помогу, но это будет первый и последний раз! Сказал, как отрезал! Больше я старался не посвящать его в свои стрёмные дела.

Он частенько нам говорил, – Так, Санёк и ты Шурик, вы для меня лучшие друзья, но только после работы, а на производстве вы такие же, как все, но из-за нашей дружбы, спрос с вас будет особенный. И мы старались за двоих. Мы работали оба сварщиками, бетонщиками, слесарями, монтажниками, а я ещё прихватывал электромонтажную часть. Пахали в командировках в нечеловеческих условиях, при любой погоде и работа была не нормирована во времени. Отдыхать он нам не давал, если выдавался свободный день-два, мгновенно находил левую работу на стороне, и мы впрягались в новую работу без возражений. В результате деньги у нас были всегда. Пили мы всегда, как же без этого, правда в основном пиво и только после работы. Пьяниц он не любил. К тому же, на такой жаре ничего кроме пива, организм не принимал. С его помощью, я получил по блату первую в своей жизни жилплощадь, это была просторная трёшка в посёлке ПМК-109 и стал его соседом. Кстати, Сашка Влас получил там же квартиру тоже не без помощи Володи. Не скрою, мне очень тяжело давалась дружба с этим непростым человеком, порой разругавшись в пух и прах, мы не разговаривали неделями, но Володя, никогда не мог долго сердиться, он первым находил нужные слова, которые на нет сводили все наши обиды. Как-то, в 1983 году решил я купить автомобиль, пепелац так себе, печально известный "Запорожец", но Володя отнёсся к этой покупке очень серьёзно. Мы прикинули свои финансовые возможности, нам основательно не хватало денег, при цене "Запорожца" в пять тысяч четыреста девяносто рублей, мы наскребли всего три с половиной тысячи рублей. На следующий день, рано утром, он пришёл ко мне домой и говорит:

– Давай вставай, одевайся, есть полезная для тебя тема.

– Куда Володя, да дай же поспать, неугомонный?

– Так, давай прекращай, тебе машина нужна?

– Нужна, – говорю, – машина решила бы многие мои проблемы!

– Так какого рожна ты праздно разлёгся? Собирайся, едем в поселок Булунгур, который в пригороде Самарканда, а это семьдесят километров. Делать нечего надо ехать. Он ни за что не отстанет. Володя шутить на эту тему не любил. Приехали, и он там нашёл каких-то родственников жены и занял недостающие деньги. Но четыреста девяносто рублей все равно не хватало, и я поехал к моим новым знакомым, Надежде и Сергею, о них я ещё расскажу, они закидывали регулярно в шампанскую бутылку десятикопеечные монеты, выгребли все, опустошили все три полные бутылки. Тогда у меня ещё с Надькой ничего не было, но я начал к ней уже присматриваться. Так Володя помог купить мне первый автомобиль. Много лет спустя, в феврале 2013-го я стоял у гроба Володи в Ульяновске и не смог сдержать слёз, – Господи, да что это такое? Я же старше вас, мне должна быть первому уготована крышка гроба. Как это может быть? Вы, все три моих друга, ушли раньше меня! Ка жить дальше? Ужас! Если бы все это произошло где-нибудь в Чернобыле или на поле боя, во время атаки, было бы ясно и главное – было бы горько, но справедливо, хотя преждевременная смерть всегда несправедлива, но сейчас ведь мирное время и умереть от банального инсульта в 59 лет, просто не укладывалось у меня в голове. Но селяви! Мне очень моих друзей сейчас не хватает, особенно мудрого и надёжного Володи Морозова! Вот уже около десяти лет, моих друзей нет рядом. Эти люди настолько сроднились со мной, что стали частью меня. Мне никак не удаётся их забыть и садясь за праздничный стол я первый тост всегда поднимаю за них.

Сашка Борода

Машина мчится по ночной, мокрой загородной трассе, на спидометре около сотни. За рулём «Нивы», чуть подавшись вперёд и неестественно ровно выпрямив спину, сидел ещё один мой друг детства, Сашка Борода. С ним я познакомился ещё до встречи с моими тремя друзьями, нам тогда было лет по двенадцать. Он смотрел на мелькающие в свете фар толстые стволы карагача, похожие на спины крепких мужчин, облачённых в тёмные телогрейки, на блестящую от дождя дорогу и лениво провожал взглядом судорожно дёргающиеся по лобовому стеклу щётки очистителей. Время от времени он отрывал руку от баранки и прикасался ею к глазам, ночь была – хоть глаза выколи. Часы показывали половину второго ночи. Редко попадались встречные автомобили. Тусклый свет встречных машин лишь чуть освещал дорогу и на недалёкое расстояние прорывал стену дождя. Санек увидев сполох света, предупредительно убирал дальний свет, но скорость при этом не сбавлял. То же делали и водители встречных машин. Он от рождения был неразговорчив и не любил разговоры на пустые темы. Это качество характера многим не нравилось, но мне, вот уже много лет, нравилось это редкое качество. Он как бы своим поведением утверждал, что не надо лезть в душу человеку, у которого и так на душе кошки скребут. Воистину, люди ночью становятся обходительными и малоразговорчивыми, страх темноты притупляет до рассвета желание говорить. Санек Сажнов никогда не страдал словесным поносом. Говорил редко, но всегда прямо без обиняков и только по делу. Если он сказал моей жене в 1992 году, что больше с ней за один стол никогда не сядет, так и поступал до конца своей жизни. Вызывал всегда меня по телефону, но домой к нам больше не заходил.

Жена никогда не понимала моей дружбы с этими ребятами, ей было неведомо, что друг – это универсальная отдушина, где все мы могли общаться на равных. Она никогда не понимала, что если твой муж с кем-то дружит кроме тебя, не надо на него обижаться и ставить вопрос ребром, я или они! Это не значит, что я относился к ней хуже, это значит, что у меня широкая и добрая душа. И там хватит места для всех и в частности, для жены! Я пытался ей помочь разобраться в себе и в наших отношениях, но уперся в глухую стену. Я старался ей дать понять, что если у меня есть настоящие и верные друзья, то их необходимо беречь. Ведь настоящая дружба, в нашей жизни, к сожалению, огромная редкость. И если мне посчастливилось её обрести, я не буду её обижать, предавать и тем более терять. Настоящих друзей долго ищут, с трудом находят и их очень трудно порой сохранить. Не удивляйтесь часто упоминаемому имени Александр, в пятидесятые годы прошлого столетия, это было самым модным и популярным именем в СССР, в частности у меня было три друга Александра, я сам Александр, тётка тоже была Александрой. А после песни «Катюша» написанной Матвеем Блантером во время войны, Екатериной звалась каждая пятая девушка в СССР.

Лето.1973г. Бизон.

Целый вечер я провёл в тягостных раздумьях, кого же пригласить поучаствовать в нашей авантюре, у одного жена на сносях, у другого мать больна, у третьего духу маловато для таких подвигов. Невольно я бросил взгляд на моего кумира штангиста Юрия Власова и тут меня вдруг осенило, а почему бы и нет? Семьи у него нет, только старшая сестра, ему 30 лет, здоров как бык, немногословен, правда внешность сильно подкачала, но мы же не на конкурс красоты собрались, тем более, что он родом откуда-то из Сибири и к сумасшедшим холодам, и немыслимым передрягам сибирского климата, должен быть привычен. Все решено – беру Виктора Хромова, по прозвищу Бизон. Я с ним когда-то работал в ПМК-109, монтировали теплицы. Мы уже тогда поражались его силище, однажды он, схватившись за задний бампер Жигулей бригадира Володи Морозова, попросту поднял их на пол метра и играючи развернул на 180 градусов. В день он мог сказать всего лишь пару-тройку слов, да и то, когда его спросят. Но у него был один серьёзный изъян, он очень любил женщин, что не удивительно, такому страшилищу мало кто решался отдаться добровольно.

Но если это происходило, то женщины, как правило, после соития бежали от него, как от прокажённого. Недавно, в весьма тёплой компании, мне рассказали забавную байку, что как-то Бизон и его глухонемой товарищ, с которым у него получалось общаться лучше нас, решили сходить по бабам. Было лето и надобность вести куда-то девушек в тёплое место не было необходимости, это дело можно было сделать под любым кустиком. Накануне прошёл сильный летний дождь и все дороги развезло так, что всем пришлось надеть резиновые сапоги. Место они выбрали довольно странное, примыкающая к лесочку огромная куча брёвен у лесопилки, надёжно скрывала их от посторонних глаз, но почти нигде невозможно было перейти в горизонтальное положение.

Как водится, выпили пару-тройку бутылок «шмурдяка», портвейна №26 и настал момент знакомиться телами, скоренько разбились на пары и разошлись по разным местам. Пять минут было слышно только громкое сопение и вздохи и вдруг окрестности огласил такой звериный крик, что наверно и глухонемой услышал. Подруга Бизона, в одном сапоге, придерживая спущенные трусы, опрометью бежала от него не разбирая дороги. Тут выскакивает Бизон и орёт, – Наташа, а сапог, дождь же накрапывает? На что Наташа, отбежав на безопасное расстояние и корчась от боли, сквозь слёзы, зло прокричала, – Да натягивай ты сам лучше этот сапог, он как раз будет тебе впору! После этого случая ни одна женщина, в нашем районе, ни под каким предлогом с ним не соглашалась идти на свидание. Как говорили очевидцы, видевшие его в бане, причиндал у него был, ну очень громадных размеров.

Природа обошлась с ним довольно жестоко. На первый взгляд, в нём было что-то омерзительное и устрашающее, выдвинутая вперёд и скошенная под косым углом к шее, массивная челюсть, тяжёлый, пронизывающий взгляд из-под сросшихся на переносице густых бровей, как бы сразу предупреждал обывателей, что с ним шутки плохи. В перевитых мускулами руках таилась довольно огромная сила, все это нечеловеческое великолепие венчали огромные кулаки, размером с хороший чайник, которые покоились где-то в районе колен. Ростом он был более двух метров, а на широченных плечах могли уместиться пара человек средней комплекции. Вся эта гора мышц заканчивалась маленькой головой, а удлинённый затылок и покатый лоб, намекал на ничтожное присутствие человеческого ума. Но, как ни странно, его внешность была обманчива, Бизон обладал прекрасным и покладистым характером, в его действиях никогда не было ни намёка на агрессивность. Относительно правильная русская речь, прекрасно построенные литературные обороты, подсказывала нам, что он неплохо учился в школе. Однако, мой третий подельник, о котором я расскажу чуть позже, человек не робкого десятка, несколько дней поглядывал на него с некоторой опаской, такого монстра если разозлить, то мало не покажется – прихлопнет, как надоедливую муху. Я это заметил и решил его успокоить.