Текст книги "Сашеньки (СИ)"

Автор книги: Алекс Войтенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

На этом бой и закончился, заняв по времени около сорока секунд. Поклонившись противнику, и показав жест миролюбия, я занял свое место.

– У кого нибудь есть еще вопросы? – произнес старший лейтенант. – Ну, если вопросов нет, представляю вам вашего будущего наставника.

Пожив руку мне на плечо, он вывел меня из строя:

– Сержант Александр Тимохин. Представитель школы тхэквондо. Черный пояс. 2й-дан. Чемпион республики Узбекистан 1971 и 1977 года. – Он несколько ошибся с моим чемпионством, но я не стал поправлять его, решив, что он сделал это специально. Да и как то неправильно будет прерывать офицера. – Еще вопросы будут?

Вопросы появились после того, как он ушел. Что мог я рассказал, в пределах дозволенного. С этого дня тренировки взвода проводил уже я и недовольных не наблюдалось. Даже младший сержант Алферов, пусть нехотя, но принял мое старшинство.

Служба проходила достаточно спокойно, все-таки даже заступать в наряды, гораздо легче в сержантском звании, чем рядовым. Хотя и ответственности больше. Единственное, что было не слишком хорошо, это почти не было конвоев. Вернее сказать, они были, но не для нашего взвода. Спецвзвод отправляли только в особый конвой, который случался не так часто, и обычно проходил недалеко. Я вовсе не рвался на такого рода службу, просто конвой это поездка. Гораздо веселее, провести время в поезде, чем два года безвылазно в части. Но иногда везло и нам. Я выезжал в качестве первого или второго помощника начальника караула. Всего в карауле было десять человек. Начальник караула, чаще всего прапорщик или офицер. Два помощника – сержанты. Пять человек караульных, рядовых – три часовых плюс два в резерве. Один повар. Обычно выбирался из тех кто умел готовить, впрочем иногда и я этим занимался. И последний – радист. Он обеспечивал нам, как правило, музыкальное сопровождение. Ну, иногда и связь. Еще с нами ездил гражданский проводник, в его обязанности входило выбрасывать флажки при отправлении поезда, поддерживать тепло в вагоне, если дело было зимой, и вовремя заливать воду в вагонный бак, все остальное время, он не выходил из своего купе. Чем он там занимался, я не интересовался.

Вагон тоже был хорошо оборудован. За нами был закреплен вагон, закупленный в ГДР. От наших советских, он отличался наличием душа, и более комфортабельными купе. Если в советском вагоне были обычные откидные полки как в плацкартном вагоне, то здесь были мягкие диваны. Кроме того, в советском вагоне третья полка, предназначалась скорее для багажа, хотя и использовалась как спальное место. Здесь же она имела такое же мягкое основание как и остальные. Столик в нашем купе раскладывался во всю длину, что позволяло поместиться на нем всему караулу сразу, а не питаться посменно, как это делалось в вагоне советской сборки. Холодильник, хотя был и в отечественных вагонах, но здесь у него имелся гораздо больший объем. Самое же главное, что в вагоне помимо умывальника имелся и душ. Хотя он и был совмещен с туалетом, тем не менее им было довольно удобно пользоваться, а проводник всегда поддерживал это помещение в чистоте. Зато как было приятно вечером принять душ, тем более, что в конвои мы уходили порой почти на месяц.

Вагон, в просторечии называемый Столыпинским, выглядел примерно так: Где-то на четверть его длины, находилась наша жилая зона, отгороженная от остальной застекленной дверью. В нашу часть вагона был отдельный вход с улицы. В тамбуре, обычно складировался запас дров, которыми топили печь, для приготовления пищи. Примерно за сутки до начала наряда, когда уже был известен состав его, мы уходили на задний двор части, где и заготавливали дрова для будущей поездки. Когда, часто ездишь в караулы уже примерно представляешь, сколько нужно заготовить дров на тот или иной конвой. Так как конвои были в основном плановые, мы заранее знали, сколько суток нам придется быть в дороге. Имелись специально сделанные кольца, диаметром около полутора метров, сделанные из толстой проволоки, которые и забивались заранее попиленными и порубленными дровами. Иногда, в зависимости от продолжительности маршрута, тамбур забивался дровами до самого потолка. И вдобавок к этому, всегда с собою имелась двуручная пила и топор, на случай если дров все же не хватит.

Из тамбура в жилую зону вел проход, с обычной для всех пассажирских вагонов дверью. Проход был выполнен несколько косо по ходу вагона. Сразу за дверью находился туалет, совмещенный с душем. Чуть дальше было купе проводника. Оно ничем почти не отличалось от таких же в обычных вагонах. Далее точно такой же закуток отводился нашему радисту, где помимо спального места для него, все было заставлено радиоаппаратурой, обеспечивающей связь и музыку. Хотя о последнем и не говорилось вслух, так как считалось нарушением. Следующее купе было выполнено в виде кухни. Здесь стояла дровяная плита с несколькими конфорками, вплотную к ней примыкал разделочный металлический стол, со встроенными шкафчиками для посуды, а слева от него имелась мойка, для мытья посуды и приготовления пищи. Спальное место повара находилось в общем купе. В обязанность повара, помимо приготовления пищи, входило мытье посуды и уборка на кухне. Более он ничем не занимался. Чаще всего в качестве повара вызывались молодые солдаты, хотя и отдавалось предпочтение тем кто действительно умел готовить.

Продукты получали всем караулом, непосредственно перед выездом. Выдавалось все, вплоть до свежего мяса и сливочного масла, которые по приезду в вагон сразу помещались в холодильник. Холодильник был встроен в пол, и дверца его находилась в районе входа в купе караула.

Следом за кухней находилось купе начальника караула, по размеру, оно было как бы половинкой от нашего. И еще у него не было третьей полки. И наконец последнее купе принадлежало нам.

Напротив него, прямо возле двери в остальную часть вагона имелось откидное сидение, на котором обычно находился человек из резерва. Его обязанностью было наблюдать за часовым. И дело вовсе не в доверии. Просто отстоять четыре часа, а именно столько стоял часовой, не каждому под силу. Иногда из-за духоты, запахов и постоянного покачивания вагона во время движения, бывали обмороки, вот обязанностью резерва, как раз и являлось наблюдение за состоянием часового.

Хотя в некоторых конвоях, с уже проверенными людьми, по согласованию с начкаром, выставлялись посты сразу на восемь часов. Так было гораздо удобнее, тем более, что здесь не смотрели на время суток, как в обычном карауле, и отстояв свои восемь часов, и отдохнув во время бодрствования, караульный вполне мог лечь спать, сразу на восемь часов, невзирая на время суток.

Вторая часть вагона, считалась рабочей зоной. В нее был отдельный вход с улицы, через тамбур и от нас из коридора. Воль стены тянулся примерно метровой ширины проход с застекленными и зарешеченными окнами. А слева от него располагались камеры, для заключенных. Всего было девять камер. Шесть общих и три одиночных. Все они были забраны мелкой толстой решеткой со стороны прохода. Кроме того одна из одиночных камер, закрывалась дополнительно жалюзи из сплошного металла, и предназначалась для особо важных или буйных постояльцев. Для заключенных в конце коридора возле тамбура имелся отдельный туалет. Вода была проведена по вагону и в каждую камеру выходила, так называемая "поилка".

Часовой, выставляемый на пост, постоянно находился в коридоре, следя за порядком в камерах, а чаще всего стоял у открытой форточки, одного из окон, и смотрел на пролетающие мимо пейзажи. Ввиду того, что пост выставлялся на четыре, а иногда и восемь часов, часовой мог курить, хотя и неофициально. То есть во время движения поезда, и если не было проверяющего, то на это закрывали глаза. Смена Часовых, тоже была упрощена. Солдат, что находился в резерве, сам следил за временем, выставляя на пост очередного часового или подменяя действующего на время обеда.

В свободное время, во время бодрствования или отдыха, допускались тихие игры. У нас чаще всего было домино. Устраивались целые сражения, а "генералов" вывешивали на всеобщее обозрение, записывая их имена на специально приготовленном листке. Штатным вооружением в конвоях, являлся пистолет. Все же с автоматом, пусть даже АКМС, не очень удобно пользоваться в ограниченном пространстве. Хотя за всю службу, мне этого к счастью ни разу и не пришлось делать.

Здесь во второй роте, тоже заметили, что я не отсылаю писем домой, но быстро отстали, после моего объяснения. Я просто рассказал взводному о письме, что прислал мой отец замполиту, и ко мне больше претензий не было. Ходил ли взводный для проверки моих слов или нет, я не знаю.

Но я все же написал письмо. Точнее открытку, где поздравил отца с его профессиональным праздником. Думаю, он был этому рад. С мамой же я чаще общался через сестру, и так же передал ей поздравления.

Пятнадцатого ноября, я отметил, полгода своей службы в армии. Хотя отметил, не совсем-то слово. Скорее отметил сам для себя, что я нахожусь здесь уже полгода.

А семнадцатого ноября, в пятницу, меня вызвали в особый отдел полка.

6.

Особый отдел полка, располагался в здании штаба, на первом этаже, с отдельным входом. Само место, где он находился, было скрыто деревьями, и какими-то вьющимися растениями, похожими на дикий виноград. Пешеходная дорожка, пролегавшая мимо входа, именно в этом месте была, как бы скрыта с глаз, причем неважно зеленели растения укрывающие ее или на них отсутствовала листва. Не знаю, кто все это организовал, но думаю, сделано все это было специально, чтобы не привлекать к себе внимания, и скрыть посетителей. Неподалеку от входа, на вделанных в край дорожки металлических трубах был закреплен, хитрый ящик, похожий на почтовый, но окрашенный в грязно-зеленый цвет. Ящик был продуман так хотро, что опустить в него послание, было делом пары секунд. Достаточно было положить листок бумаги на его поверхность, и он тут же оказывался внутри. А вот достать оттуда, что-то было невозможно, без вскрытия встроенного замка. Всем своим видом ящик как бы предлагал, бросить в него послание, с гарантией того, что этого никто не заметит.

Подойдя к двери, я нажал кнопочку звонка и после того, как дверь отворилась, вошел внутрь. Здесь была небольшая прихожая, видимо сделанная для того, что бы сохранить тепло зимой. В конце ее находилась еще одна дверь, ведущая в кабинет. Постучавшись и получив разрешение, я вошел.

В довольно большой комнате, куда я попал, стояли пара письменных столов разнесенных по стенам. Возле каждого из них стоял внушающий уважение сейф. На столах находились письменные принадлежности в пластиковом стаканчике, пара телефонных аппаратов и все. Никаких бумаг, или документов на виду не лежало. Или они были убраны после моего прихода. Слева от двери за одним из столов сидел незнакомый мне подполковник. Последнее время, уже будучи сержантом, мне приходилось довольно часто бывать в штабе полка, плюс к тому многих офицеров я знал по занятиям в спортзале, но этого видел впервые.

Справа, сидел наш особист, майор Пронько. Если попытаться описать его внешность, то получится нечто белесое и невзрачное, такое что увидишь в толпе и тут же забудешь. Голос у него был соответствующим, какой-то вкрадчиво-осторожный, что ли. Он частенько ходил по ротам и вечно, что-то вынюхивал, а иногда садился в один из кабинетов и вызывал к себе солдатиков, по одному, на беседу. Не знаю в этом ли состояли его обязанности, но он постоянно искал среди нас какие то нарушения; кто, что сказал, куда посмотрел, что сделал или не сделал. Иногда вместо того, чтобы ходить по роте вызывал к себе. Видимо, кто-то из солдат моего взвода позволил себе лишнее, и он решил провести со мною соответствующую беседу. Других грехов я за собой не знал.

– Товарищ подполковник, разрешите обратиться к товарищу майору, – произнес я войдя в кабинет.

Тот в ответ просто кивнул посмотрев на меня.

– Товарищ майор, сержант Тимохин, по вашему приказанию прибыл.

В этот раз с первых же звуков его речи, я его просто не узнал. Не пойми откуда, появились командные нотки, даже тембр голоса изменился. Сейчас он разговаривал со мною, будто я был не сержантом второй рот, а быдлом пойманным на чем-то горячем. Каждое его слово камнем падало на меня, словно я уже признался в измене Родины, приговор вынесен и осталось только подписать бумажку, по которой меня тут же расстреляют. Он не просто говорил на повышенных тонах, он почти кричал, как бы обвиняя меня во всех грехах. Несколько минут он распекал меня в чем то, что я никак не мог понять. Но именно это и являлось моим даже не нарушением, но преступлением. Но несмотря на все давление, что обрушилось на меня с его стороны, я был на удивление себе, совершенно спокойным. Воспринимая все помои которые выливались на меня из его рта, как нечто ко мне не относящееся. Мельком взглянув на подполковника, слушающего его речь, я заметил, легкую улыбку, даже не губами, а уголками глаз.

Дождавшись, когда особист замолчит, я спокойно спросил у него:

– Товарищ майор, не могли бы вы, объяснить мне, что я такого сделал, и в чем меня обвиняют. И по возможности без крика, я прекрасно вас слышу.

Услышав мои слова, майор от возмущения несколько секунд, не находил слов. Но весь вид его говорил о том, что еще мгновение и он просто разорвет меня куски. Сделав глубокий вдох, видимо для того, что бы выполнить задуманное, он уже было издал первый звук, как я услыхал спокойный голос подполковника сидящего за соседним столом.

– Трофим Людомирович, вы позволите?

Особист, будто поперхнулся, не успевшим вылететь словом, и тут же уже своим обычным, чуть приглушенным голосом произнес:

– Да, да, конечно Сергей Иванович. – Кинув взгляд на собеседника, он еще больше смешался, и как бы извиняясь, чуть заискивающе, продолжил. – Если вы не против, я оставлю вас здесь, мне срочно нужно в штаб.

– Да, пожалуйста, можете идти, товарищ майор.

Особист, тут же вытащил из столешницы, какую то папку и попрощавшись вышел из кабинета. Дождавшись пока дверь за ним закроется, подполковник произнес:

– Собственно вызывал вас я. Присаживайтесь сержант, разговор у нас будет серьезный.

Окинув взглядом комнату, я нашел стул стоящий возле двери и попытался присесть.

– Поближе, пожалуйста и не бойтесь меня. Я не кусаюсь. – Он улыбнулся. – И кричать на вас я тоже не собираюсь.

Приставив стул ближе к столу, я присел.

– Итак я, как вы уже поняли сержант, Петров Сергей Иванович. Можете называть меня по имени отчеству. – Он говорил спокойным голосом, обычного человека. – Вас я немного тоже знаю, но будет лучше если вы представитесь сами, и поподробнее. И не вскакивайте каждый раз. – сказал он заметив, что я попытался встать. – Считайте, что на мне нет погон, и мы просто беседуем.

Секунду подумав, собравшись с мыслями, я сказал:

– Тимохин Александр Александрович, Сержант первого взвода, второй роты. Заместитель командира взвода по боевой подготовке. Точнее, занимаюсь обучением взвода рукопашному бою. Имею 2й-дан тхэквондо. 15 ноября исполнилось полгода со дня призыва. – Сказав вроде все основное, я замолчал.

– Ну, что ж для начала неплохо. Хотя хотелось бы узнать кое-что и о семье, откуда родом, где учились, ну и все, что можете или хотите рассказать.

– Даже не знаю с чего начать.

– Лучше с начала, – улыбнулся подполковник.

Я в общих словах рассказал ему, что родился в Ташкенте, о сестре, с которой мы родились в один день. О маме и отце, погибшем во время землетрясения, о своей учебе. Упомянул и приемного отца. В общем, не вдаваясь особо в подробности, рассказал свою биографию.

– Примерно это я и хотел услышать. А почему вы Александр, ушли из школы милиции?

– После одного случая, – я выдал ему версию, которую дал мне отец, – я долго болел, и соответственно отстал в учебе. К тому же заживающая после перелома рука, на давала мне возможности нормально заниматься, а там все таки большие физические нагрузки. Подумав, я решил, что лучше если я уйду. После армии попробую поступить куда нибудь в институт.

– У меня есть несколько другая версия, скажите, а не связан ли ваш уход с отчислением сестры?

– Ну, это тоже дало какой-то толчок. – Не стал скрывать я.

– Понятно. – Он на несколько секунд задумался.

– Я сейчас задам вам вопрос, постарайтесь ответить на него по возможности честно. – Произнес он.

– Я слушаю вас.

– Скажи, почему ты не пишешь писем домой.

Я попытался ему рассказать, что не вижу в этом необходимости. Если будет что-то серьезное, конечно напишу, а так, ну не люблю этого делать.

– Ко мне уже были претензии от замполита, по этому же поводу. Отец прислал письмо, где все объяснил.

Вот! – Сказал мой собеседник, – мы и добрались до самого главного. Скажи, а как отец узнал, что нужно написать такое письмо. Кто его попросил об этом. Даже если принять за версию, что ты послал ему письмо, о том разговоре, и он тут же ответил, чисто по времени получается около шести – семи дней. Однако я точно знаю, что ни письма, ни телеграммы, ты не посылал. А доступа междугороднему телефону у тебя нет и сейчас. – Он незаметно во время разговора перешел на ты.

– Возможно, мы могли договориться раньше, об этом письме, просто я уже не помню, как все это происходило.

– Возможно. Но тогда скажи, откуда он узнал адрес?

– Для того места где он служит, я думаю это не так уж и трудно.

– Хорошо, допустим все так и было. Еще один вопрос. – Он на мгновение замолчал. – Я, конечно, могу включить запись, но думаю ты поверишь и так. Как получилось, что твоя сестра сообщила отцу о том, что тебе присвоили звание сержанта, в тот же день, даже точнее будет сказать, в тот момент, когда ты сам узнал об этом?

С каждой минутой, мне все больше и больше не нравилось, то о чем мы беседуем. Я с самого начала понял, что этот человек, или вернее сказать, те люди кого он представляет, каким-то образом узнали о наших с сестрой способностях. И это мне очень не нравилось. А главное, мне не с кем было посоветоваться в этом вопросе. Да, сестра слышала наш разговор, и даже пыталась связаться с отцом, но увы у нее ничего не получилось. Возможно, его просто не было на месте.

– Я не смогу ответить на ваш вопрос. – Произнес я.

– Знаешь, я тебя даже понимаю. Но дело в том, что ответ необходим. И в первую очередь для тебя.

– Я могу подумать?

Подполковник взглянул на часы.

– Думаю, минут сорока тебе хватит? Как раз успеешь пообедать. Пусть даже час. В общем, через час, я жду тебя здесь.

Я поднялся.

– Разрешите идти?

– Да, я же отпустил тебя. Не опаздывай.

Я развернулся и вышел из кабинета. В голове роилась мешанина мыслей. Я искал выхода и не находил его. Сестра в это же время пыталась связаться с отцом, чтобы получить хоть какой-то совет. Увы, у нее ничего не получалось. Минуты безостановочно бежали вперед, а мы не могли ничего придумать.

– "Знаешь, Сань, раз уж нас раскусили, может быть стоит сознаться? Думаю отец, скажет тоже самое. Но мы не будем раскрывать всех наших способностей. Сделаем по минимуму. То есть, да, мы слышим и можем общаться между собой. По-моему этого будет достаточно. Тем более, что никакие приборы, насколько я знаю не могут уловить телепатические волны".

– "Согласна, только ведь наверняка меня сорвут с учебы, а мне что то не очень хочется этого".

– "Я думаю тут, можно договориться. Как я понял, этот дядька, что со мной беседовал, скорее всего из КГБ, Иначе бы наш особист не вел бы себя так. И потом, думаю, что даже если нас и сорвут, то могут предложить адекватную, если не сказать лучшую замену".

– "Да, надежда в этом конечно есть. С другой стороны если это действительно КГБ, то в случае нашего отказа мы сделаем себе только хуже, а может и не только себе. В случае же согласия, мы сможем, пусть не диктовать, но хотя бы как то влиять на условия".

– "А знает, что меня больше всего прельщает?"

– "Что?"

– "Не хочу показаться эгоистом, но я ужасно соскучился по своей сестренке. Все-таки общаться, и быть рядом это, как говорят Одесситы – Две большие разницы!"

– "Ты, читаешь мои мысли"

– "Причем постоянно!" – я послал ей улыбку. – "Впрочем, как и ты мои".

Ровно в назначенное время я позвонил в знакомую дверь. Спросив разрешение войти, я оказался в той же комнате. Подполковник увидев меня кивнул и перевел взгляд на сидящего на своем месте майора Пронько. Тот вздохнул украдкой, и сославшись на какое то дело, тут же вышел из кабинета. Мне предложили присесть и задали вопрос:

– Посоветовался?

– Да, товар...

– Сергей Иванович, мы же договорились, оставить звания в стороне. – Перебил меня подполковник.

– Да, Сергей Иванович, посоветовался. – Ответил я. – Мы решили, что нет смысла скрывать правду, во всяком случае, от той организации, что вы представляете.

– Хорошо. Я иного и не ожидал. – Ответил мой собеседник. – Ты же умный парень. И как же ты ответишь на мой прошлый вопрос?

– Да, мы с сестрой имеем возможность общаться. Словами. Иногда эмоциями. Вернее сказать именно с них когда-то и началось наше общение.

– Когда?

– Ну, я не могу назвать точной даты. Наверное, как мы смогли воспринимать мир, который окружает нас.

– То есть с рождения? – удивленно спросил Сергей Иванович.

– Не с самого наверное, но думаю ближе к году.

– А сейчас?

– Сейчас как я уже говорил, мы можем свободно общаться. Расстояние не имеет значения. Возможно, что-то изменится, если оно будет большим, но на сегодняшние две-две с половиной тысячи километров, это никак не сказывается.

– Уверен, или как то проверяли. Если только по часам, вернее по телевизору и часам, все же разница с Ташкентом три часа, поэтому, в момент начала программы "Время", я давал как бы сигнал, а сестра сверяла часы. И наоборот. Возможно при таком способе погрешность все же есть, но не настолько существенная, чтобы на нее обращать внимание.

– А, препятствия, стены... Хотя, да. На этом маршруте, даже горы встречаются. Ну, что ж нечто подобное я и предполагал. Теперь такой вопрос. Как ты видишь свою дальнейшую жизнь?

Я немного задумался.

– Боюсь, мои планы, сейчас не будут иметь никакого значения. Скорее стоит вопрос о моем согласии или несогласии работать на "безопасность" или еще какую-то структуру, которую вы представляете. Не будет ли проще, если, первым вы озвучите свое предложение. А уж исходя из него, мы с сестрой озвучим то, как мы это видим. И, да, сестра, через меня, слушает нас. И при необходимости, я смогу озвучить ее мнение. Думаю, что в любом случае, она выступает как один из участников.

– С твоей сестрой, разговор состоялся бы в любом случае, но наверное так даже лучше. Что же касается предложения, то могу сказать только одно. Служба в этом полку, для тебя закончена. Завтра ты полетишь со мной в Москву, а уж там и будет озвучено предложение, или что-то еще. Думаю, ты понимаешь, с чем это связано.

– Разрешите вопрос?

– Попробуй, но не обещаю, что смогу ответить на него.

– Это касается сегодняшнего "представления".

– Ах это, считай это своего рода тестом на моральную устойчивость. – Он улыбнулся. – Если вопросов нет, то сделаем так...

...Примерно через полчаса, я уже бегал с обходным, сдавая вверенное мне вооружение, и собирая подписи на складах, и у командиров. Вопросов ко мне было много, но я мог только пожимать плечами, сам не очень представляя, что меня ждет в будущем. Единственное, что я мог сказать, это то, что переводят в Москву, а куда именно я не знаю. Закончив со всеми делами я, как и было сказано позвонил в особый отдел, попрощался с сослуживцами, обещая по-возможности подать весточку о себе, и взяв приготовленные вещи и документы, вышел на КПП. Спустя несколько минут подъехал дежурный УАЗик с моим сопровождающим, и мы поехали в аэропорт. В тот же день, мы вылетели в Москву.

Этот месяц мне запомнится, наверное, на всю жизнь.

С самого утра, после легкого завтрака, а иногда и вместо него, меня, просвечивали, осматривали, прослушивали, прозванивали и простукивали. Все это повторялось изо-дня-в-день лишь с небольшими перерывами на еду, и ночной сон. Я сдал сотни анализов, на все случаи жизни, и наверное, изо всех точек тела и внутренних органов. Прошел обследования с помощью множества приборов и оборудования. Десятки врачей все это время, были заняты моим телом, выискивая в нем только им ведомые болячки, а может и что-то еще. Ко всему прочему, оказалось, что я совершенно не восприимчив к любому гипнозу. Чему я был только рад. Не хватало еще, чтобы кто-то проник в тайну моего второго рождения. Тогда все эти проверки окажутся цветочками. Хотя я и проходил проверки и опросы под медикаментозными препаратами, но видимо такой вопрос не задавали. Кроме этого была проверка на детекторе лжи, в которой меня изводили повторяющимися вопросами в течение почти шести часов, выжав как лимон.

Все это время, мне хотелось только одного, как следует выспаться. Но даже на время сна, я был подключен к каким-то датчикам, гроздью висевшим на моем теле.

Думаю, сестре досталось не меньше моего. Потому, что насколько я понял, подобные проверки проходила и она, только находясь в Ташкенте. Причем почти все время, мне приказывали связываться с сестрой и раз за разом читать цифры, произносимые моим куратором. Или же повторять те же цифры, но услышанные от моей сестры.

Все закончилось совершенно неожиданно.

Я проснулся, совершенно выспавшись, что было просто невероятным за последний месяц. Некоторое время, лежал не открывая глаз и боясь выдать свое пробуждение. Но никаких команд на подъем, или посторонних звуков не было слышно. Открыв глаза, осмотрелся. Комната, в которой я жил, преобразилась. С удивлением я оглядывал просторное помещение, в котором еще вчера, стояло множество приборов и оборудования. Ничего не было, хотя комната, несомненно, была той же самой. Я пошевелил рукой, и не почувствовал той грозди проводов, которая обычно опутывала меня. Удивленный, столь разительными переменами я откинул одеяло и спустив ноги на пол некоторое время разглядывал обстановку, своей преображенной комнаты.

Комната площадью, примерно в пятнадцать квадратных метров, вытянутая в сторону оконного проема, была оклеена бежевыми обоями с каким-то абстрактным рисунком более светлого оттенка. Примерно посередине комнаты, находилась дверь, ведущая в коридор, проходя, через нее, я ежедневно начинал свои обычные мытарства. Слева от двери, примерно в полутора метрах от стены, стояла моя довольно широкая кровать, торцом к стене. С обеих сторон от нее стояли небольшие тумбочки со светильниками. Справа, от кровати на которой я сейчас сидел Примерно в двух метрах от меня, стоял письменный стол, с задвинутым под него стулом. Напротив, на стене висело большое зеркало. Обычный, крашеный пол, был покрыт ковровой дорожкой, почти на ширину комнаты начинавшейся от кровати и заканчивающейся возле окна, обычно закрытого плотными шторами.

Я поднялся и прошел к окну. По пути посмотрел в зеркало, найдя себя изрядно похудевшим, и несколько осунувшимся, из-за постоянной нервотрепки со всеми медицинскими и прочими проверками, которым я подвергался в последнее время. Подойдя к окну, я раздвинул шторы. Оказалось, что за ними, прячется дверь, выходящая на балкон. Прильнув к стеклу, я посмотрел сквозь него, а затем решительно распахнул дверь и вышел на балкон. В комнату ворвался свежий, слегка морозный ветерок, с запахом хвои.

Дом, в котором я провел последний месяц, входил в комплекс зданий, стоящих в сосновом бору, неподалеку от столицы.

Некоторое время, я стоял дыша свежим воздухом и разглядывая заснеженные дорожки комплекса. Странно, но во время проверок, когда мне приходилось перемещаться между зданиями комплекса, я не замечал ничего этого. Сейчас же, когда видимо все закончилось, я просто наслаждался видом и воздухом, солнечного январского утра.

"А, ведь действительно!" – подумал я, – "уже январь, как то пропустил я все это. Ведь я попал сюда примерно к середине декабря, интересно, а какое сегодня число?!"

– " Одиннадцатое января, братишка!" – уловил я голос сестры – "совсем ты отстал от жизни!"

Я почувствовал улыбку, в ее голосе.

– "Как ты там сестренка?"

– " Сегодня уже нормально. А вот последние дни... Знаешь, Саш, иногда хотелось просто оборвать связь и сказать, что я ничего не слышу. Все. Пропала наша способность. Даже не знаю, как я все это выдержала".

– "У меня, тоже было такое желание. Но боюсь, что если бы мы сделали это, то все равно рано или поздно нас бы выловили, на нестыковках, и тогда началось бы все с начала. А и еще что нибудь придумали бы. И думаю тогда, мы бы работали уже безо всяких условий. Или заперли бы далеко и надолго".

– "Ты прав, потому и держалась из последних сил".

– "Скоро сюда? Что говорят?"

– " Пока не понятно. Только проснулась".

– "Я тоже. Но ведь три часа разницы с Москвой! Долго же ты спала"

– "Сама удивляюсь"

– "Слушай, если будут отправлять сюда, попробуй повидаться с родителями. Хоть узнать, что там у них"

– "Так и хотела".

Послышался шорох открывающейся двери и в комнату, кто-то вошел. Я обернулся. Это был тот подполковник, что привез меня в Москву.

– Ну, здравствуй, Саша. – произнес он.

– Здравствуйте, Сергей Иванович. – Ответил я.

– Могу, тебя поздравить. Ты прошел и медицинскую комиссию, и все необходимые проверки.

– Спасибо.

– Да, не за что. Зато сейчас мы сможем поговорить о твоем будущем.

– Только о моем?

– Ну, конечно же, не только. Но я думаю, что сестра, так или иначе, услышит наш разговор. Тем более, как я понял из твоих и ее ответов, вы оба считаете себя одним целым. Это конечно хорошо, но поверь, в жизни бывают разные ситуации. Иногда это... – он на секунду задумался. – Иногда это тяжело.

– Я примерно понимаю, о чем вы говорите, но это уже не исправить. Пока же нас вполне устраивает именно такой подход.

– Хорошо, пусть так. Теперь о том, что я могу вам предложить. Тебе, Александр, я могу предложить поступление в Высшую Школу. – Я улыбнулся. – Ничего смешного я не вижу.

– Ассоциация. Перед армией я тоже учился в Вышей Школе.

– Здесь немного другая. Но принцип тот же. В зависимости от факультета 4-5 лет обучения. У тебя как с иностранными языками?

– Английский в размере школьной программы, говорю, читаю, но не уверен, без акцента. Узбекский. Если не очень быстро, то все понимаю, говорю свободно. У меня ведь, отец узбек, так что натренировался. У сестры так же.

– За сестру, сейчас речь не идет. О ней поговорим, чуть позже. Пока только о тебе. Итак, тебе на выбор, два факультета. Факультет N2, – извини за тавтологию, или N3. Это подготовка оперативников со знанием языков. Первый европейского направления, второй восточного. Тебе подходит и тот и другой. И второй вариант – Следственный факультет. Что-то похожее на то, где ты учился до армии, соответственно со своей спецификой. Можешь немного подумать. Теперь, что касается сестры. Насколько я знаю, она учится на математическом факультете в ТашГУ. Так вот, ей предлагается то же самое, только здесь. В Высшей Школе. Конкретнее – Технический факультет. Специализация – "Прикладная математика и вычислительная техника". Я думаю, что для нее это наилучший выбор, тем более, что ей это нравится. Кроме того, вы возможно будете привлекаться для оперативной работы.