Текст книги "Сашеньки (СИ)"

Автор книги: Алекс Войтенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Веселость помимо самих занятий, вызывают команды подполковника такие как например: "Ориентир кучерявое дерево" – в зависимости от того куда он смотрит это – клен, акация или дуб, а может и что то еще. "Склон дырявого оврага" – склон оврага с ласточкиными гнездами в нем. "Мокрый куст" – плакучая ива или тальник, наверное потому, что растет возле воды. А еще у него много, чисто армейских поговорок, типа "Сапог на свежую голову" и тому подобное. Но эти поговорки и так все знают, потому повторять их не вижу смысла.

На тактике мы бегаем, окапываемся, ходим в наступление и держим оборону. Все это под звуки автоматных очередей и взрывпакетов. Уж не знаю, что это дает в плане подготовки, но детство вспоминается по полной. Однажды, благо было лето, форсировали реку Чирчик. Река в общем неглубокая, не глубже чем по пояс, но шириной метров около ста. А мы-то думали, что это Макиев лодку с собой захватил?! Оказывается для того, чтобы промерить глубину, а вдруг кто утонет. Предусмотрительный, однако. Но видимо не все учел.

Взял веревку, привязал к дереву на берегу, и взяв с собой пару курсантов поплыл на другой берег. Там с их помощью вновь привязал веревку к дереву и натянул ее. После, вдоль нее вернулся обратно, по пути промеряя глубину, найденной на берегу веткой. После чего дал приказ форсировать водную преграду.

Все бы хорошо, но только при переправе, через реку, один из курсантов уронил автомат, который благополучно утонул. И вполне возможно, что все бы обошлось, так ведь подполковник, сопровождал нашу переправу с криками: "Вперед! Вперед, не останавливаться!" выгнал нас на тот берег. Бедный курсантик, попытался ему что то объяснить, о потере оружия, но у него ничего не получилось. Наверное потому, что русский язык знал плохо, а по-узбекски подполковник только материться умеет. Видимо в горячке "боя" преподаватель не понял, что ему пытаются втолковать.

Все окончилось тем, что мы вместо тактики, весь день купались в реке. И все этому были только рады. Разве, что тот кто утопил автомат ходил угрюмый. И вовсе не от потери оружия. Автомат то нашелся почти сразу. Просто показали находку мы часика через три, когда уже нужно было собираться обратно.

А угрюмым курсант был оттого, что за потерю оружия его ждала губа, на пять суток по приходу в Школу. Тут уже было не важно, сразу мы нашли АКМС или позже, сутки были уже объявлены.

Но это был единственный раз, когда вместо тактики мы занимались купанием. После этого случая, все наши действия проходили, строго на берегу. Ведь если бы мы автомат не нашли, то по этапу пошел бы сам подполковник.

После подобных "войнушек", приезжаем в школу и начинается самое муторное из всего – чистка оружия. После холостых патронов автоматы коптятся настолько сильно, что их невозможно ни чем оттереть. И хорошо если в Школе к тому моменту, когда мы возвращаемся, нет комдива. Тогда кто-то из нас быстренько бежит в гараж, выпрашивает десяток литров бензина и возвращается назад. Сразу находится пара тазиков, к которых замачиваются наши АКМСы. После замачивания они оттираются не в пример легче, но почему то по мнению комдива этого делать нельзя. Хоть бы кто-то объяснил почему?! Правда после приходится вымачивать его в масле, что бы удалить запах бензина. Но это уже не самое страшное.

Самое страшное, когда комдив в дивизионе. Тогда чистка оружия проводится только с помощью масла и пакли. Ну, возможно и ветоши, абы есть, где ее взять. И если бензином, автомат отмывается за полчаса, то маслом часов за пять-шесть, как ты его не три.

А после чистки автомат еще сдать нужно. Тут уже придирки ото всех идут. Ведь если старшина скажем примет автомат плохо проверив, а после комдив найдет нагар, будет плохо уже старшине. А комдив частенько заглядывает в оружейку, выборочно просматривая оружие.

День Советской Армии в этом году, сложился для меня, прямо скажем неудачно. И неудачно это совсем не то слово. Хотя и 23 февраля не считается праздничным, то есть выходным, днем. Все же это праздник. И потому, у нас в этот день усиленный патруль. Девчонок в патруль редко берут, их обычно в детских комнатах милиции дежурить заставляют. Ну да там хоть тепло.

Хотя советские люди ведут себя в основном прилично, но на праздники бывает срываются. Особенно часто это происходит в парках или зонах отдыха. С другой стороны, сейчас вроде как зима, озера замерзли, да и большинство аттракционов тоже не работает. Больших безобразий не ожидается, как например на день воздушно десантных войск, но все же за порядком следить необходимо.

Моим участком патрулирования, оказался Парк Культуры и Отдыха, на массиве Чиланзар. Я и еще двое курсантов, в шинелях и с красными повязками "Патруль ООП", отвечали за порядок с 16 до 22 часов.

В принципе патрульная служба не такая уж и тяжелая. Главное, что бы ты находился на вверенном тебе участке. А чем ты там будешь заниматься, дело уже твое. Естественно, если ты пойдешь покататься на аттракционах, или скажем летом, искупаешься в озере, то это будет нарушением. А вот прогуливаться, причем сам выбирая маршрут, это пожалуйста. Можно по пути взять пирожок или там мороженое. Зайти в кафе быстренько перекусить, особенно не рассиживаясь, все это допускается. Корче говоря, патруль, чем то похож на увольнение, разве что провести ты его должен с некоторыми ограничениями и в строго оговоренном месте. И самое главное. Если на участке, что-то произойдет, ты обязан принять меры. То есть, или вмешаться, или вызвать наряд милиции, или что-то еще. По обстоятельствам.

Вот мы и гуляем. Погода, правда, не очень. Вся зима в этом году такая. В январе вроде подморозило, снег выпал, лед на озерах встал. А через неделю оттепель, только начало таять, опять снег, опять мороз. К концу января подтаяло, даже лед местами сошел, а тут опять морозец, плюс к тому дожди. Ладно бы снег. Вот и получается: вечером дождь, ночью подморозило, а с утра тает, на полдня гололед. А к вечеру опять тоже самое.

А сегодня так вообще. Днем еще ничего, солнышко выглянуло, лужи появились, а сейчас, ближе к вечеру, опять к минусу скатывается. Да еще ветерок такой неприятный, промозглый поднялся. Вроде и не сильный, а холодновато становится. А нам еще три часа здесь торчать. А все магазины и кафешки уже закрылись, теперь только топтаться, чтобы не замерзнуть, и спрятаться некуда. Разве что беседку, какую найти? Но это только от дождя, от ветра она не спасет.

Вдруг слышим, крики со стороны озера. Мы туда. Подбегаем, вначале и понять ничего не можем, что случилось. Тут пацан какой то подбегает, что то лопочет, волнуется и на лед показывает.

А лед в Ташкенте одно название. В хорошие то морозы, толще 12-15 см. и не бывает, а в этом году и подавно. То мороз, то оттепель, там наверное и десяти то нет. К тому же если, посмотреть повнимательнее, то это не лед, а не пойми что. Будто мелкие ледышки с ноготь размером, спрессованные. Посильнее стукнешь по нему, и он рассыпается.

Ну мы и побежали, куда он показывал. Вначале вроде и ничего, лед был, а тут чувствую играет под ногами:

– Стоп! – говорю, – тут осторожнее надо, а то все под лед уйдем.

А чуть дальше метрах в десяти, кто то барахтается. Переглянулся со своими, вижу нет у них желания рисковать.

– Срочно сюда наряд и скорую, – говорю одному из них, тому что с рацией, – а ты беги или веревку или лесинку какую по больше принеси, Вон там вроде, что то похожее валялось. И пацана туда не пускайте!

А сам в это время шинель скинул, бросил на лед, сам на нее и пополз. Ползу, а сам думаю, выдержит или нет?! Но пока вроде ничего, держит. Ползу а сам мальчишке, что барахтается кричу:

– Успокойся, не дергайся, а то сейчас лед поломаешь, я добраться до тебя не смогу. – не такими словами конечно, но смысл такой примерно.

Но тот видно испугался сильно и меня не слышит, одно на уме, как бы вылезти на лед. Мне до него метра три осталось, чувствую трещит, сейчас купаться буду. Ну, думаю, раз уж все равно купаться придется, так хоть поближе к нему. Зацепился руками за что смог и оттолкнулся со всей силы. Метра полтора не доехал, треск! Льдины в разные стороны, а я в воде. Шинелька моя намокла, но пока еще держится, видимо льдина под ней какая-то. А я уже по уши в воде и мокрый насквозь, к тому же вода холоднющая, как бы что не свело. Потому быстрее барахтаюсь к пацану, ловлю его и в охапку. А он сразу за шею цепляться и не разожмешь ведь. Тут меня ко дну и потянуло.

Ну, да это не страшно, главное мальчишку с шеи отцепить, а то задушит, а там ото дна оттолкнусь и выплыву.

И тут чувствую, стою. И погрузился то чуть больше чем по пояс, а стою. Вот оно дно, под ногами прямо. Ну, или не дно, но на, чем-то стою ведь.

Глянул на берег, а мои курсантики, как мухи сонные ползают, то ли ищут что-то, то ли просто бродят, себя не могут отыскать.

– Эй! – кричу, – вы там скоро?! Холодно же!

Смотрю, вроде зашевелились, но ко мне боятся подходить, видимо лед трещит не по-детски.

– Ветку тащите, гады! А то околею!

Дерево то они притащили, но до него мне метров десять, и еще неизвестно какое дно здесь. А сам чувствую, еще немного и меня спасать придется. Скоро вообще в ледышку превращусь.

Обернулся вокруг, а позади лед вроде цел.

– Пацан, ты как живой еще? – говорю ему а у самого скулы от холода сводит.

– Д-да. – отвечает.

– Я, сейчас тебя на лед заброшу подальше, насколько смогу, ты только не вставай, ползи, понял?!

– П-п-пон-н-нял, – отвечает. А сам еще крепче в меня вцепился, видно боится.

Отодрал я его от себя, прогнулся, сколько смог и отправил в полет. Правда не долго он летел, а сразу по льду покатился. Но хоть лед его выдержал и то хорошо, а без него я сам как нибудь выберусь.

– " Вижу, я уже в пути" – донеслась до меня мысль сестры

– " Не до тебя" – отвечаю, а сам думаю, как же мне теперь выбираться. Может дойду понемногу. Оглянулся еще раз, вижу пацан шевелится, думаю выползет.

– С той стороны заходи, пацан там! – Кричу. – Помогите ему!

Сам делаю шаг вперед и проваливаюсь с головой. С трудом выныриваю и как могу, пытаюсь плыть. Видимо до того стоял, на чем то высоком, а шаг сделал и на глубину ушел.

Уж не знаю, как я доплыл до дерева, что мне протягивали, но помню уцепился в него.

– Тащи! – Кричу.

Вроде куда-то меня понесло потихоньку, вроде как вытаскивают. Чувствую, что-то не то, на руки глянул, а с них кровища прет. Откуда думаю, вроде и не резал, ... и теряюсь во мраке.

4.

Реальность, залитая чем-то темным, наполненная клубами грязно-серого тумана, наплывающего местами на меня и обволакивающего тело и мысли. Все грязно и противно. Я не чувствую ни себя не окружающего меня мира. Словно парю, или плыву в чем-то непонятном. Грязном. Потном. Не чувствуя и не понимая себя.

Каждый вздох, это преодоление себя. Преодоление своей сущности, брезгливости. Боли.

Где я? Что я?

Вздох. Через силу, через не могу, через боль. Нужно. Надо! Знаю, что необходимо, но зачем?

Держусь до последнего. Еще немного и... но вот облако медленно отплывает и я делаю очередной вдох, вновь задерживая дыхание. Кажется, что облако разумно. Пока я держусь, оно где-то в стороне, но стоит вдохнуть и оно тут как тут.

Что-то горько-солено-сладко-кисло-серое, наполняет меня. Где? Непонятно, но противно. Где-то вдали слышатся звуки, чем-то очень знакомые, но не воспринимаемые мной. Похожее на шум. Что это?

Медленный осторожный выдох и резкий вдох. Задерживаю дыхание.

Где-то в глубине, на пределе видимости возникает светлая точка. Чуть увеличивается в размере, и тянется ко мне.

– "Са... Са.... Са...И.. Сю...Са..." – доносится до меня, откуда-то очень издалека и без остановки. На мгновение замолкает, и вновь повторяется сначала. Будто зовет меня, но куда?

Выдох, вдох. Боль как бы утихает, но все равно обжигает меня, каждым вдохом.

Осматриваюсь вокруг себя. Себя? Почему то эта мысль вызывает во мне волнение.

– "Саа... Саа.... Саа...Ии... Сю-у...Саа..." – вновь доносится до меня гораздо отчетливее, но все равно не понятно. Оглядываюсь. Белая точка будто бы увеличилась, но ее постоянно закрывают он меня клубы серого тумана.

Мысленно тянусь к ней.

– "Саа... Саа.... Саа...Ии... Сюда... Саа..." – вроде бы различил одно из слов. Точка, увеличилась в размерах. Это уже не точка, но ослепительно белое пятно.

Из последних сил делаю рывок и кажется приближаюсь к нему с каждым мгновением.

– "Саша... Саша.... Саша... Иди... Сюда... Саша..." – отчетливо слышу я, чью-то мысль.

– "Саша? Я?" – удивленно реагирую на нее.

– "Ты! Ты! Сюда!" – отвечает мне кто-то. – "Ну, же!"

Еще рывок, и ослепительный свет заполняет все пространство вокруг меня. От неожиданности я зажмуриваюсь.

– "Где я?" – появляется первая осознанная мысль.

– Сашка! Миленький мой! – слышу голос сестры.

С трудом поворачиваю голову и вижу, рядом с собою, свое отражение, часть себя.

– Сестра... – пробую слово на вкус, – Санька...

Язык с трудом ворочается во рту.

– Пить. – Чуть слышно произношу я.

– Да! Секунду! – к моим губам прикасается что-то металлическое, и я чувствую, как драгоценная жидкость, небольшими порциями попадает ко мне в рот.

С трудом поворачиваю голову, оглядывая помещение, где я нахожусь, и вновь гляжу на такое родное, лицо с подсохшими дорожками слез на щеках. Сестра гладит меня по щеке, я прижимаю к ее руке голову и чувствую, как проваливаюсь в сон...

... Просыпаюсь и открываю глаза. Поворачиваю голову, разглядывая комнату, где я нахожусь. Слева от моей койки, на столике какие-то блоки с аппаратурой, провода от которой тянутся ко мне. Чуть дальше, возле стены глубокое кожаное кресло, занятое сейчас, дремлющей Санькой. Я улыбаюсь и мой взгляд, насколько возможно бежит дальше. Чуть дальше дверь с матовым стеклом. Правее стена, но я вижу только верхнюю ее часть. Поворачиваю голову вправо. Окно, огромное окно, почти во всю стену. На улице, должно быть пасмурно, небо серое. На подоконнике стоят какие-то цветы, со свисающими стеблями. Опускаю глаза вниз. Возле батареи, еще одно кресло, в котором сидит мама, и тихо посапывает, уронив голову на грудь.

– Мама, – еле шевеля губами, тихо шепчу я.

Она тут же просыпается и вскакивает с кресла, появляясь возле меня.

– Сашенька, сынок. – Тихо шепчут ее губы, а рука гладит меня по голове.

Появляется желание поднять руку и прижать ее ладонь к себе, но почему-то руки не слушаются меня. Опускаю глаза вниз, пытаясь найти свои конечности, и вижу их лежащими вдоль тела, с накрученными бинтами.

– Где, я? – чуть слышно задаю вопрос

– Госпиталь МВД, – отвечает мама.

– Как я сюда попал?

– Ты, ничего не помнишь? – чуть испуганно спрашивает мать.

Я задумываюсь. Перед глазами мелькают кадры кино. Школа, учеба, соревнования... нет, это все не то. Патруль, замерзшее озеро, ребенок пытающийся выбраться из полыньи.

– Мальчик! Он жив?! – спрашиваю я.

– Все в порядке. Не беспокойся. Его вовремя подобрали и сейчас он почти здоров. А вот ты... – мама замолкает и отворачивается, украдкой вытирая слезу.

– Расскажи. – Прошу я. – Больше ничего не помню.

– После, тебе сейчас нельзя волноваться. – Говорит мать.

– Давно я здесь?

– Почти неделя. И Саша тоже.

– А, с ней что? – не на шутку встревожился я.

– Все хорошо, только она не отходит от тебя ни на шаг. В кресле вон сейчас. Уснула.

Я поворачиваюсь к ней и с любовью смотрю, на свою сестренку. Вернув взгляд маме, прошу.

– Дай мне, что нибудь попить.

– Да, да. Конечно. – Мать наполняет стакан водой и подносит к моим губам. Я, сделав несколько глотков, отстраняюсь. И мамам ставит стакан на столик.

Сказав еще несколько слов, чувствую, что засыпаю...

Выздоровление затянулось надолго. Оказалось, что вытащили меня не сразу. Когда я потерял сознание, то почти ушел под лед. Сестру еле удержали от того, что она кинулась было меня вытаскивать. Вместо нее это сделал один из оперативников, приехавший с ней, после того, как по рации передали о тонущем ребенке. Оказалось, что это сестра, за минуту до принятого сообщения, подняла на уши весь отдел, в котором она дежурила. Но вначале ей никто не поверил. Тогда она сама бросилась мне на выручку, но в этот момент как раз и приняли сообщение. Так что вместе с ней выехала и тревожная группа. И именно один из них и вытащил меня из подольда.

Но Санька и тут отличилась. Дело в том, что когда они появились у озера, то увидели моих напарников, суетящихся на берегу. Но судя по их бестолковых движениях, они скорее делали вид, что что-то разыскивают. Но спасать, ни меня, ни ребенка, уже находящегося на льду, не собирались. Позже это подтвердилось. Они мотивировали это тем, что лед тонкий, и они искали возможность не провалиться под него. А на вопрос, что именно они имели в виду под этой возможностью, вразумительного ответа никто не получил.

Единственное, чего не стоило делать, это бить их. За свою трусость они бы и так получили сполна. Но прибывшая на место происшествия сестра, была в такой ярости, от их бездействия, что в пару ударов уложила их, просто пробегая мимо. А после того, как меня вытащили из озера еще и добавила. В итоге, у одного из них оказалось тяжелое сотрясение мозга, а у второго перелом челюсти.

Ребенок, которого я смог выбросить на лед, отделался воспалением легких и небольшим обморожением. У меня все сложилось гораздо хуже.

Помимо обширных обморожений, все же я провел в ледяной воде более десяти минут, и воспаления легких, я заработал перелом левой руки. Вот уж не знаю, как меня угораздило. Кроме того, многочисленные порезы кистей и ладоней обеих рук. Оказалось, что для моего спасения, мои напарники нашли акацию, спиленную еще осенью, и видимо забытую при вывозе мусора из парка. Но когда они ее подтаскивали, лед затрещал, и испугавшись они просто подтолкнули ее поближе к полынье, а сами вернулись ближе к берегу. И я когда попытался вылезти на лед, как раз на колючки и налетел. Ну и ко всему прочему, напился вдосталь, ледяной воды, со всеми ее обитателями. Потому, что Чиланзарское озеро, считается одним из самых грязных в городе, по санитарным нормам. В общем, меня угораздило подцепить все, что только возможно, потому я и так долго не мог прийти в себя.

Но так или иначе, все обошлось и я уверенно, хоть и долго шел на поправку.

И тут меня просто ошарашила еще одна новость. Оказывается сестру, исключили из Школы Милиции. За нанесение тяжких телесных повреждений, курсантам, которые были со мной в патруле.

Отец, придя в госпиталь, рассказал мне занимательную историю, о том происшествии, в котором мы с сестрой поучаствовали. Было очень заметно, что последние дни отняли у него очень много сил и здоровья. Выглядел он сейчас гораздо старше своих лет, и чувствовалось, стрессовая ситуация для него еще не закончилась.

Оказалось, что те два курсанта, с которыми я был в патруле, выходцы из Джизака и Самарканда. Причем из семей, занимающих не последнее место в клановой иерархии.

О том, что в республике, вся власть принадлежит кланам, я знал и ранее. А услышав рассказ отца, понял, что ярость сестры, может обернуться очень большими бедами для нас. Хотя бы потому, что 1й секретарь компартии Узбекистана, Шараф Рашидов, тоже принадлежал Самаркандскому клану. И никогда не пойдет против решения старейшин, своего клана. А если учесть, что все значимые посты в республике занимают выходцы из этого клана, и из союзных ему. То легко можно понять, на чьей стороне окажется закон.

Наш приемный отец, имел отношение к Бухарскому клану, как бы младшему союзнику, правящего. Поэтому и смог занять свою должность. И только благодаря этому, смог добиться, что дело в отношении сестры, ограничится только исключением ее из Школы. И этот вариант был вполне приемлем для нас. Но все дело только этим не ограничилось. И об этом я узнал из дальнейшего рассказа отца.

Оказывается, чтобы дело завершилось, только этим, я должен запомнить следующее. В спасении мальчика участвовала все участники патруля. Более того, раны полученные ими, те которые нанесла Санька, на самом деле появились в результате удара о лед, и трубу фонтана, которая выступает неподалеку от той полыньи из которой и вызволили вначале ребенка, а после меня. Причем меня вызволяли именно они, мои напарники, из-за этого и получили свои травмы.

В общем, дело повернулось так, что героями выступают в данном случае именно они. Я же, в какой-то мере способствовал спасению ребенка, но в итоге пришлось спасать и меня.

– Твердо запомни мои слова. – Сказал отец. – И если будет, кто спрашивать, говори именно так, или не говори об этом вообще. Скромность украшает человека. Ты понял меня, сын?

– Я понял, папа. И я, сделаю так, как ты сказал. Но ведь там были еще люди.

– Об этом не беспокойся. Главное, чтобы ты говорил именно так. И еще. Сестры там не было. А из Школы она отчислена за самовольную отлучку.

– Я понял тебя, папа. – Сказал я. – И еще, я бы тоже хотел оставить учебу в Школе милиции. Что для этого нужно? Заявления достаточно?

– Ты знаешь, что тебя, тут же заберут в армию?

– Да. Ты сам должен понимать, что после этого случая, окончить Школу для меня будет проблематично. Но даже если я ее окончу, то о какой либо карьере можно надолго забыть. Хотя бы до того момента, пока не сменится правящий клан. Разве не так?

– Да. Увы, я не всесилен. В этом ты прав. Но давай оставим этот вопрос до твоего выздоровления. Так будет лучше для всех.

– Хорошо, папа. Думаю, ты лучше понимаешь ситуацию, и подскажешь мне момент, когда я смогу это сделать без вреда для тебя. И еще. Наклонись поближе ко мне, пожалуйста.

Отец наклонился ко мне почти вплотную, и я прошептал ему на ухо:

– Рашидов умрет в 1983 году...

– Это точно?! – Он изумленно уставился на меня.

– Да. И есть кое-какие подробности.

Отец на минуту задумался.

– Хорошо сын, после поговорим об этом.

... Из госпиталя меня выписали только 15 марта, и то с заключением: "Под наблюдение врача в амбулаторном режиме". Фактически этим дав мне право проходить дальнейшее лечение в домашних условиях. Гипс с руки еще не был снят, да и общее состояние, но до конца пришло в норму.

Отец, встретил меня на выходе из госпиталя, и вначале, мы с ним съездили в Школу. Зайдя к командиру дивизиона, показали заключение врачей. Он, тут же выписал мне увольнительную на неделю, для продолжения лечения на дому. И добавил, что если недели не хватит, то он сможет увеличить увольнение, на такой же срок. А когда я выходил из кабинета, он положив мне руку на плечо негромко произнес: "Держи себя в руках, сынок. Жизнь вообще штука несправедливая". Судя по его словам и взгляду, он прекрасно знал, что произошло на самом деле и, был на моей стороне. Увы, мне от этого было ничуть не легче. Поблагодарив его, мы с отцом уехали домой.

Отец, сказал, что необходимо продержаться в Школе хотя бы до конца месяца. И в обязательном порядке необходимо мое присутствие во время награждения. После этого, я смогу уволиться из органов милиции и соответственно Школы. Я пообещал, что сделаю все как нужно.

Отец, вспомнил о моем предсказании и попросил подробностей.

– Это долгая история. Думаю тебе лучше услышать ее всю. Будет проще ориентироваться дальше. Пока могу сказать следующее. 10 ноября 1982г умрет Леонид Ильич Брежнев.

Отец, резко затормозил, так что машина даже пошла немного юзом. От неожиданности я еле успел упереть левую руку, чтобы не удариться о лобовое стекло.

– Извини. – Бросил он и припарковал машину к обочине.

Вообще-то отец не курил, но всегда у него в машине, лежала пачка папирос и зажигалка, как раз для таких случаев. Достав из бардачка пачку "Казбека" он достал папиросу и закурил. Сделав несколько затяжек, он глянул на меня и махнув несколько раз рукой, разгоняя дым, вышел из машины. Несколько минут он стоял возле левого переднего крыла, выкуривая папиросу, и о чем-то думал. После этого сел в машину, молча завел двигатель и поехал.

Я попытался было, продолжить, но он оборвал меня, сказав, что не стоит говорить об этом во время движения. Слишком уж новости шокирующие. Проехав несколько километров, он выехал на кольцевую дорогу, и поехал в сторону массива Куйлюк, хотя мы жили в другой стороне. На мой вопросительный взгляд, он ответил, что заедем в одно место пообедаем, там и поговорим.

Не доезжая до массива, он свернул влево и поехал по старой Сергелийской дороге. Немного погодя остановился, возле небольшой чайханы.

Видимо, он частенько здесь бывал, потому, что встретили его, как родного. А когда он представил меня, как своего сына, радушие хозяина перекинулось и на меня.

После обычных приветствий, принятых здесь, отец сказал, что мы хотим пообедать, и чтобы нам никто не мешал. Хозяин сложив руки на груди, сделал приглашающий жест, и провел нас на задний двор. Здесь возле неширокого арыка, среди росших по его берегу деревьев, дающих тень, находился небольшой топчан, укрытый коврами и лежащими в некотором беспорядке подушками. Видимо это место предназначалось именно для таких гостей как мой отец, которым нужно уединение, для важного разговора, или просто для отдыха.

Март в Ташкенте, довольно теплый месяц. Температура редко опускается ниже 22-20 градусов, поэтому находиться здесь, возле воды, было вполне комфортно.

Сняв обувь мы взошли на топчан, и нам тут же принесли чай, предупредив, что плов подадут в течении пяти минут.

Некоторое время мы молча, пили чай, наслаждаясь крепким ароматны напитком. Спустя несколько минут, нам принесли небольшой ляган плова, и миску с салатом из помидор. Видимо хозяин присматривал за нашими действиями, потому, что только мы закончили есть, как он тут же появился и забрав посуду, вновь принес чайник, со свежезаваренным чаем. Отец, поблагодарил его, и сказал, что нам нужно обсудить некоторые дела, и попросил не беспокоить. Коротко поклонившись, хозяин тотчас исчез. И мы наконец, смогли нормально побеседовать.

Вначале я спросил отца, стоит ли говорить о таком в этом месте.

– Не беспокойся, хозяин проверенный человек, он и сам не будет слушать, и никого другого не пустит сюда, пока мы сами не пригласим его.

– Ну, что ж. Тогда я продолжу.

– Я, внимательно слушаю.

– 12 ноября того же года к власти придет Юрий Андропов. В феврале 1983 г. Политбюро ЦК КПСС примет постановление о расследовании злоупотреблений в хлопководстве Узбекистана и поручит Генеральной прокуратуре СССР создать следственную комиссию. 25 апреля она прибудет в Ташкент в полном составе и начнет широкомасштабную работу по расследованию уголовного дела, которое получит название "Хлопковое дело". Попытка Ш.Рашидова взять работу комиссии под свой контроль успеха не принесет. Днем 30 октября Рашидов сообщит о сборе 300 тысяч тонн хлопка Андропову. От полученного ответа у него случится сердечный приступ и вскоре его не станет. – Я замолчал, и сделал несколько глотков чая.

– Да... – задумчиво произнес отец. – Ты рассказываешь страшные вещи.

– Скорее не слишком приятные. Но кто предупрежден, тот вооружен. По-моему так это звучит. Зато теперь ты знаешь на чью сторону лучше встать в будущем. И от чего следует держаться подальше. Но это еще не все, что я хотел тебе рассказать.

– ?!...– Отец с вопросом взглянул на меня.

– Рашидова со всеми почестями похоронят в центре Ташкента, неподалеку от бывшего дворца Романова-Искандера. И даже вначале будет намечено строительство мемориального комплекса, но... летом 84 года все это отменится, его эксгумируют и захоронят на Чагатайском кладбище. В это же время, или чуть раньше первым секретарем ЦК Компартии Узбекистана станет Инамжон Усманходжаев. Вроде бы из Ферганского клана, если я не ошибаюсь. Вот теперь все.

Еще некоторое время мы с отцом пили чай и беседовали. Он уточнил некоторые детали, а я как мог рассказал ему об этом. Но увы, не все. Что-то позабылось за столько лет, а что-то я и вовсе не знал. Закончив со всеми делами мы отправились домой.

Плохо, что здесь еще не изобрели сотовой связи, но к счастью, у меня есть сестра, которая ее с успехом заменяет. И поэтому несмотря на нашу долгую задержку, никто из домашних не проявлял беспокойства. Благодаря нашей связи, дома знали, где мы находимся и чем занимаемся.

"Поболеть" мне удалось до начала апреля, а после этого продолжить занятия в Школе Милиции. В субботу, 22 апреля, в день приуроченный ко дню рождения Ленина, состоялось награждение в котором мне пришлось принять участие.

В Школу приехали представители МВД и другие почетные гости. Состоялся торжественный смотр, на котором вызвали нас и перед всей Школой зачитали приказ:

" За проявленные мужество и героизм, во время несения патрульно-постовой службы в парке Культуры и Отдыха массива Чиланзар, и спасение тонущего ребенка награждаются: Юлдашев Хаким, Шахназаров Канат – медалями "За спасение утопающих" Тимохин Александр – почетной грамотой от отдела внутренних дел Чиланзарского района".

Примерно так, дословно я не помню, да и не старался это сделать. После зачтения приказа, нас вызывали по одному и представитель МВД республики, поздравил каждого и вручил "Заслуженные" награды.

Я еле дождался окончания этого спектакля, стараясь вести себя так, как было договорено. Отвечал на вопросы, улыбался. В общем вел себя так как нужно.

В понедельник 24 апреля я подал рапорт на увольнение, в связи с ухудшением здоровья. Согласовав этот шаг с отцом. Рапорт довольно быстро подписали, и получив документы к майским праздникам я был свободен. Грамоту, врученную мне, я забыл в прикроватной тумбочке, вместе с ненужными вещами, оставшимися там.

3 мая, я встал на учет в военкомате, где мне сразу же вручили повестку. Как обычно был недобор призывников, и там очень обрадовались моему появлению.

Со мной все было понятно, оставалось решить, что делать сестре. Я предложил ей поступить в какой либо институт, но она, наотрез отказалась, сказав, что будет дожидаться меня. Мама и отец, попытались ей объяснить, что всю жизнь мы не сможем быть вместе. Что рано или поздно наши дороги разойдутся, а потому нет смысла терять время. А за два года, многое позабудется и дальше будет только тяжелее, что-то восстановить. В общем, сестра в итоге согласилась с их доводами, но пока еще не выбрала место, куда будет поступать учиться. Тем более, что до вступительных экзаменов, оставалось еще больше двух месяцев.

Я же готовился к призыву.

15 мая, после всех комиссий, меня призвали в армию. Проводы мы хотели отметить в узком семейном кругу, решив, что не стоит никого приглашать на это мероприятие. Хотя родственники и так каким-то образом узнали об этом и приехали проводить меня на службу. Все было благопристойно, но все равно остался, какой-то неприятный осадок. Наверное, из-за проявленного родственниками сочувствия.