Текст книги "Миллионы рождают власть (СИ)"

Автор книги: Алекс Шу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Через десяток секунд, щелкнул замок, и калитка медленно, с протяжным скрипом, открылась. Представшая передо мною Каринэ выглядела сногсшибательно. Шелковое черное платье, украшенное изображениями распустившихся бордовых роз, облегало фигуру, подчеркивая достоинства хозяйки: внушительный бюст, натянувший тонкую ткань, гладкую загорелую кожу и открытые плечи, на которых чудом держались две микроскопические бретельки, аппетитные ножки, выглядывающие из-под подола. Черно-красные туфли под стать платью гармонично завершали туалет.

Над внешним видом и макияжем мадам тоже хорошо потрудилась. Памятная, с момента нашей первой встречи, немного вульгарная кроваво-красная помада сменилась менее яркой темно-вишневой, красиво выделяющей чувственные полные губы. Под длинной и кокетливо закрученной челкой, сияли аккуратно подведенные выразительные карие глаза и накрашенные длинные густые ресницы. Густая копна волос цвета воронова крыла облегала хрупкую шейку и волной спадала на плечи.

Я замер, всем своим видом выражая искреннее восхищение.

Каринэ усмехнулась, довольная произведенным эффектом. Посторонилась, пропуская меня в дом.

– Проходи.

Я молча зашел и аккуратно прикрыл за собой калитку.

– Здравствуй, Миша, – низким бархатным голосом поприветствовала меня роковая женщина.

– Здравствуйте, Каринэ, – я благоразумно решил не переходить на «ты». – Вы потрясающе выглядите.

– Знаю, – усмехнулась красавица. – Пойдем в дом.

Интерьер приятно удивил. Никакого примитивизма, однотипности и опрятной бедности, характерной для советских домов и квартир середины восьмидесятых. Оригинальная лепнина в виде ангелочков и распускающихся цветов на потолке, полки-ниши в коридоре, минимум мебели, а та, что имелась, выглядела стильно, современно и явно была заграничной. В гостиной небольшой, но мягкий диванчик с пуфами, рядом круглый журнальный столик. Перед ним толстый бежевый ковер, доходящий до узорчатой решетки, ограждающей кирпичную раму камина. Огромные окна, занимали почти все пространство стены напротив, заливая помещение ослепительно белым солнечным цветом.

Рядом с окнами, четыре тонких стула, расставленных вокруг небольшого прямоугольного стола. На нем гордо высилась литровая бутылка красного мартини «Россо». Чуть поодаль стояли блюдечко с подтаявшими кубиками льда, огромная тарелка бутербродов с маслом и красной икрой, украшенных листиками зелени и ломтиками лимона, открытая коробка шоколадных конфет, гранатовый сок в графине, и какие-то восточные сладости.

В одном углу комнаты раскинула листья компактная пальма, в другом неизвестное экзотическое растение с похожими на лианы ветвями и зелеными побегами. Растения заботливо усадили в огромные горшки с землей.

– Нравится? – Каринэ внимательно наблюдала за мной.

– Потрясающе, – искренне выдохнул я. – У вас хороший вкус.

– Миш, давай на ты, – предложила хозяйка. – Договорились?

– Договорились, – согласился я. – Как скажешь.

– Вот и отлично, – ослепительно улыбнулась мадам. – Подожди секунду, я сейчас.

– Ладно, – я пожал плечами и уселся за стул.

Каринэ появилась через минуту с пачками коричневых купюр.

– Твои деньги, – она положила передо мною четыре стопки сторублевок, перетянутых резинками. Три одинаковой толщины, а четвертая немного поменьше.

– Здесь ровно тридцать восемь тысяч рублей за твои шмотки. Как договаривались. Пересчитывать будешь?

– Зачем? – я придвинул пачки к себе. – Не думаю, что ты меня кинула или неправильно посчитала. Левон Суренович сказал, что вы серьезные люди, а я его слову доверяю.

– Напрасно, – наставительно сказала мадам, присаживаясь на стул рядом. – Ты всё-таки пересчитай, чтобы потом проблем не было. Калькулятор принести?

– Это ты так намекаешь, что считаешь меня дебилом? – ухмыльнулся я. – Количество купюр в пачке умножаешь на сто и получаешь искомую сумму. Для первоклассника пять минут делов…

Через три минуты, я опять окольцевал резинкой последнюю пачку и подтвердил:

– Так точно, ровно тридцать восемь тысяч, тютелька в тютельку.

– Отлично, – хозяйка улыбнулась уголками губ. – Выпьем мартини, обмоем сделку?

– А давай, – задорно махнул рукой я. – С превеликим удовольствием.

Мадам, не торопясь открыла бутылку, наполнила два бокала, поставила один передо мной. Взяла щипчики и добавила по кубику льда мне и себе.

Я подхватил тонкую ножку фужера и встал.

– За что будем пить?

– Первый тост говорят мужчины, – Каринэ лукаво сверкнула карими глазками.

– Хорошо, – согласился я. – Тогда хочу выпить за обворожительную и безумно прекрасную хозяйку.

– Спасибо, – мадам мило покраснела.

Мы чокнулись бокалами. Холодный мартини приятно освежил горло и мягким облаком растекся по пищеводу, оставив на губах сладкое послевкусие. Я подхватил бутерброд с красной икрой, откусил половину и блаженно зажмурился, наслаждаясь вкусной едой и расходящейся по телу теплой бодрящей волной.

Каринэ придвинулась, уткнувшись коленкой мне в бедро. Розовый язычок облизнул пухлые губки, холеная ручка с алыми ноготками непринужденно накрыла то место, где ноги мужчины соединила природа. Я ощутил возбуждение, ширинка джинсов начала подниматься вверх, вместе с ладошкой соблазнительницы.

– Ого, – деланно удивилась мадам. – А ты Михаил, одаренный парень, во всех смыслах.

– Что есть, то есть, – скромно подтвердил я. – У меня много одаренностей, разных. Ещё никто не ушёл недовольным. Но к чему такой резкий переход? Я смущаюсь, как девственница на первом свидании. Что хочет такая роскошная женщина от простого бедного парня?

– Отблагодарить отважного рыцаря, защитившего даму от злодеев, – промурлыкала соблазнительница и мягко приземлилась на мои колени. Ручка задрала футболку и нежно гладила грудь, игриво покалывая коготками. Пухлые губы медленно приблизились к моим.

«Млять, надо выкручиваться из этой ситуации. Вартан Оганесович не простит, а мы только начали с ним работать», – пронеслось в мозгу.

– Ну может не будем так сразу, – я делал безуспешные попытки отбиться, чувствуя: ещё немного и ширинка порвется. – Давай сначала ещё раз выпьем, поговорим. Я анекдоты смешные расскажу.

– Так, я не поняла, – голос женщины внезапно похолодел. Каринэ спрыгнула с моих колен, встала напротив, грозно поставила руки в боки, и сверлила меня злым взглядом.

– Ты не импотент, чуть мне дырку в платье своим членом не просверлил, – процедила она. – Я вижу, что тебе нравлюсь. В чем дело?

Я глубоко вздохнул и признался:

– Ты мне очень нравишься, это правда. Хочу тебя до дрожи и зубовного скрежета, так что рассудок теряю. Но… Я стараюсь жить по совести, и никогда не гадить там, где ем. Как мне потом Вартану Оганесовичу в глаза глядеть?

Пощечина была неожиданной, хлесткой и оглушительной. Удар ожёг щеку, заставив голову дернуться. В ушах зазвенело. Я тряхнул головой и сморгнул, приходя в себя.

– Я, по-твоему, шлюха?! – прошипела она. – Ты – дурак. Между мною и Вартаном ничего не было и никогда не будет. Мы только работаем вместе. А теперь забирай свои вонючие деньги, и проваливай. Пошел вон, чтобы духу твоего здесь не было.

Я вздохнул, машинально поглаживая горевшую огнем щеку. Выхода не оставалось. Уйду сейчас – останусь врагом навеки. Придется прибегать к крайним мерам и исправлять ситуацию…

Я наклонился и резко схватил взбешенную женщину за талию и прижал к себе.

– Ты, что делаешь, подонок?! – взвизгнула Каринэ, пытаясь освободиться. – Пусти.

Поздно, я уже жадно впился в пухлые сочные губы, не обращая внимания на удары маленьких кулачков, барабанивших по спине.

Правая ладонь решительно сдвинула петельку платья в сторону, впилась пальцами в затвердевший коричневый сосок, безжалостно тиская большой, перекатывающийся в ладони холм груди. Левая, придерживая женщину за талию, подняла подол и по-хозяйски вцепилась в круглую упругую задницу. Каринэ тихонько застонала, обвила руками шею и прижалась ко мне…

Через пятнадцать минут я взъерошенный и немного смущенный вышел из калитки, к машине, где меня ждали братья и Денис. Широкие улыбки «от ушей», веселье, плескавшееся в глазах товарищей, сказали мне обо всем. Они прекрасно слышали и наслаждались каждым мгновением бесплатного шоу из сладких охов-вздохов и громких воплей чересчур темпераментной Каринэ. Не удивительно, дамочка орала так, что мне порой хотелось заткнуть ей пухлый ротик валявшимися рядом кружевными трусиками.

– Так ребята, я, наверно, задержусь здесь до утра, – смущенно пробормотал я, отводя глаза.

– Да мы уже поняли, – хохотнул Гурам.

– Тут тридцать восемь штук. Пусть пока у тебя побудут, мало ли что, – я нарочито проигнорировал скалящего зубы борцуху и передал деньги Денису.

– Без проблем, Миха, – кивнул афганец, раскидывая пачки по карманам джинсов.

– Заберете меня завтра часов в одиннадцать? – я глянул на Вазгена.

– Не волнуйса, забэрем, – дружески подмигнул «мистер Олимпия», – Бэз проблэм.

– Мих, как же ты тут сам? – забеспокоился Денис. – А если вдруг, что случится?

– Ничего не будет, – твердо ответил я. – Тут поселок, люди, я никуда из дома Каринэ до утра отлучаться не буду. Или ты хочешь на входе в спальню в караул встать? Перестань, я уже достаточно взрослый, чтобы самостоятельно проводить время с женщиной.

– Как скажешь, – пожал плечами Денис. – Ты – босс, Миша.

– Нескучной тебе ночи, дорогой, – ухмыльнулся Гурам. – Будь аккуратен. Каринэ забеременеет, придется жениться.

– Иди к черту, – недовольно бросил я и сплюнул через плечо. – Тьфу, тьфу, тьфу. Только свадьбы мне для полного счастья не хватало.

«Шестерка» взревела, выхлопная труба плюнула дымом, и машина рванулась вперед, оставив меня у калитки…

Проснулся я ровно в десять пятьдесят. Как будто сработал внутренний таймер. Глянул на висевшие в комнате часы, тихо поднялся, стараясь не разбудить, свернувшуюся в клубочек и сопящую в подушку подругу. Оделся и вышел из дома, усталый, невыспавшийся, но довольный как мартовский кот, сделавший своё черное дело. Каринэ оказалась безумно страстной, абсолютно без комплексов в постели и изголодавшейся по мужику дамочкой. Мы устроили такой секс-марафон, что дрожали стены, а все живое под окнами разбегалось от криков и стонов горячей восточной женщины.

«Шестерка» Вазгена уже стояла рядом с воротами. Но не одна. Метрах в шести-семи от неё, у соседнего дома, примостилась белая «копейка». Я, ещё витая в небесах после потрясающей ночи, глянул на сидящих в машине людей.

Тощий водитель в белой пижонской кепочке, надвинутой на глаза, убрал ладони с руля. Между костяшками и запястьем, смазанной кляксой мелькнуло синее пятно татуировки. Тип в кепке наклонился в сторону под ноги соседу, коренастому мужику, дремавшему на сиденье. За ними сидел ещё один парень, но я его толком не разглядел.

– Ну что, мы едем? – высунулся из окна Вазген.

– Едем, конечно, – рассеяно ответил я, усаживаясь в машину. Машина двинулась, набирая скорость. Дом Каринэ остался позади и вскоре совсем скрылся за поворотом.

Я попытался поудобнее устроиться на сиденье и задремать. Не получилось. Странное чувство, будто упустил нечто важное, царапало сознание острым гвоздем, не давая полностью расслабиться и погрузиться в сон. Напрягся, пытаясь понять, что могло меня так встревожить. Мужики в «копейке»? Коренастого вижу в первый раз, а водителя не смог рассмотреть толком из-за надвинутой на глаза кепки. Осознание обрушилось на меня неожиданно, как горная снежная лавина, сметающая всё на своем пути. Я облился холодным потом. Ну конечно! Татуировка на руке, это же «КОТ» – Коренной Обитатель Тюрьмы. Такая наколка была у Мини, пристяжи наркомана Рубена, наехавшего на замминистра. Это он, точно! Недаром мне его фигура показалась знакомой! Млять, они к Каринэ приехали! И явно не для того, чтобы подарок вручить. Суки!

– Вазген, разворачивайся, – мой хриплый голос заставил здоровяка затормозить, а Дениса резко повернуться. – Нам нужно вернуться. Немедленно!

Глава 11

Два года назад. Армянская ССР. Ереванская область

– Зачэм? – удивился Вазген.

– Что произошло? – почти одновременно с ним спросил Денис.

– Помните, белую «копейку», стоявшую недалеко? – уточнил я. – Это люди Рубена, я узнал одного из них – Миню.

– Рубен, это тот, с железными зубами, который в ресторане на вас с Вартаном наехал? – напрягся Вазген.

Я машинально отметил, что у тренера почти пропал акцент. Не в первый раз замечаю, когда он волнуется или расслаблен, непроизвольно говорит чисто и слова не коверкает. Потом спохватывается и снова надевает маску увальня-провинциала, плохо знающего русский.

– Именно, он самый, – кивнул я.

– Значит, они Каринэ навестить приехали, – задумчиво протянул Гурам. – В прошлый раз Рубен хотел её увезти и наказать за дерзость. Ты тогда вмешался, и пошла махаловка.

– Так и было, – подтвердил я. – Поехали, они могут уже в дом вломиться.

– Понял, – Вазген нажал педаль газа и крутанул руль. Мотор взвыл, машина резко развернулась, выбросив фонтан пыли из-под колес и чудом разминувшись с деревянным забором напротив.

– Тормозните, метрах в двадцати от дома, не доезжая до поворота, – попросил Денис, – Они, скорее всего, с волынами. Надо аккуратно подобраться. Могут начать стрелять. А я пустой – Серега запретил ствол брать. Сказал, в аэропорту могут спалить. Там сейчас менты могут быть с обученными собаками и металлоискатели.

– Гурам, а тебя что-то есть? – с надеждой уточнил я.

– Дома оставил, – признался младший борцуха, – Я же не знал, что такая ситуация сложится.

– У меня кое-что есть, – довольно усмехнулся Вазген. – Можно напугать.

– У тебя?! Откуда? – вытаращил глаза Гурам.

– Ты же знаешь, я кроме детей с юниорами занимаюсь, – пояснил старший. – Баграт, помнишь его, стартовый наган притащил, когда основная группа ушла, перед друзьями хвастался. А тут я в раздевалку зашел, чтобы их поторопить. Ну и забрал. В бардачке до сих пор валяется.

– А если бы менты остановили? – я с интересом глянул на здоровяка.

– Ничего бы не было, – заверил Вазген. – Во-первых, он стартовый. А я судья всесоюзной категории. Республиканские и международные соревнования сужу. По борьбе, понятно, но всё-таки, стартовый пистолет у меня может быть. Во-вторых, я даже боевой могу возить. Меня все в республике знают. Никто в бардачок не полезет. Даже если боевой ствол найдут, дело возбуждать не станут. Максимум, поругают и пушку заберут.

– Ещё что-то у тебя найдется, кроме стартового пистолета? – уточнил я, стараясь не показать рвущийся наружу сарказм.

– Найдется, конечно, – кивнул «мистер Олимпия». – Нож охотничий лежит, ещё с прошлого раза, когда с друзьями на волков ходили. И монтировка есть.

– Ну хоть что-то, – с облегчением выдохнул я.

– Нож мне дай, – попросил Денис – Я умею с ним обращаться.

– Хорошо, – кивнул Вазген.

Впереди показался поворот к дому Каринэ, но машина проскочила его, даже не замедлив ход.

Я торопливо воскликнул:

– Нам не туда. Повернуть нужно было.

– Не нужно, – ответил здоровяк. – Мы с другой стороны к дому подъедем и машину ближе поставим так, чтобы они нас не видели. Гурам, достань из бардачка пистолет и нож. Он у тебя под сиденьем.

– Ае, ахпер[8]8
  Ае, ахпер (армян.) – Да, брат.


[Закрыть], – посерьезнел младший. Он открыл бардачок, покопался в нем, и вытащил наган. Положил его к себе на колени. Полез рукой под сиденье. Достал большой нож в кожаных ножнах. Протянул его Денису, сидевшему вместе со мной на заднем сиденье. Пушку передал мне.

– В барабане втулки забиты, – проинформировал Вазген. – Стрелять боевыми нельзя. Из ствола заглушку я вытащил. Барабан на семь патронов, сейчас капсюли стоят. Если сильно перед мордами не светить, могут принять за боевой.

– Понял, – кивнул я. – Учту.

Машина повернула, затем ещё раз, проехала пару десятков метров и остановилась. Вазген повернул ключи в замке зажигания. Мотор замолчал.

Здоровяк протянул ключи младшему:

– Монтировка в багажнике. Забирай.

– А ты? – встревожено осведомился Гурам.

– А мне ничего не надо, – усмехнулся Вазген и поднял ручищи. – И так справлюсь.

– Как скажешь, брат, – кивнул младший, распахнул дверцу и выскочил из машины.

– Миша, я схожу на разведку? – предложил Денис. Он обнаружил на ножнах зажим для ремня и повесил оружие на пояс, но хитро: ножнами вовнутрь и прикрыл рукоять рубашкой навыпуск.

– Зачем? – возмутился Вазген. – Вместе пойдем.

– Пусть пройдется, посмотрит, где они, сидят в машине или уже в доме, – я поддержал Самурая. – Денис хорошо подготовлен – воевал в Афгане, прирожденный разведчик. А мы за ним двинемся потихоньку. Потом решим, что делать.

– Афганец? – здоровяк с уважением глянул на Дениса. Самурай сдержанно кивнул.

– Тогда пусть идёт. Проходишь этот дом, затем ещё один. Поворачиваешь налево. Там небольшой спуск. В конце его, ещё через три дома, дача Каринэ.

«Интересно, откуда он все это знает? Как подъезжать, куда идти?» – мелькнула мысль, но я её сразу прогнал. Не до этого сейчас, надо Каринэ выручать, с остальным потом разберемся.

– Двинулись, – скомандовал я, засунув револьвер за пояс. Прикрыл рукоять тканью футболки, но маскировка получилась не очень. Характерные очертания нагана просматривались. Ладно, будем надеяться, что никого по дороге не встретим.

– Подожди, – остановил Вазген. – Сзади сумка спортивная. На плечо закинешь, сможешь револьвер спрятать от посторонних. Мало ли что.

– Спасибо, – кивнул я. Одним движением подхватил сумку, накинул ремень на плечо. Действительно, наган полностью закрывает.

Захлопали дверцы. Денис и Вазген вылезли из машины. Я вышел последним. Нас встретил улыбающийся Гурам с предусмотрительно завернутой в тряпки монтировкой.

– Я пошел? – повернулся ко мне Самурай.

– Иди, – разрешил я. – Мы за тобой, будем держать дистанцию. Заборы тут высокие, домов пустых много, думаю, особого внимания не привлечем. Если возникнут проблемы, сразу подключимся.

Самурай двинулся вперед. Прошел два дома, завернул налево и пропал за поворотом. Мы медленно двинулись за ним. Нам повезло: вдоль заборов и за ними, по краям дороги были высажены деревья: буки, дубы, ясени, раскинувшие во все стороны ветки с зеленым ковром листьев. Они частично скрывали нашу процессию. Да и в большинстве домов не было никаких следов и звуков, выдававших присутствие людей. Только в одном, еле слышно бубнили приглушенные голоса, а в другом заливисто залаяла собака, но хозяева так и не появились.

Когда мы спустились вниз, из-за угла неожиданно и бесшумно вынырнул Денис, заставив меня инстинктивно схватиться за пояс, а Гурама поднять монтировку.

–Зачем так резко выскакивать? – злобно прошипел я. – Могли же тебя пристукнуть ненароком.

– Случайно получилось, – пожал плечами афганец.

– Ладно, что там у тебя?

– Они в доме, машина пустая, калитка прикрыта, но не закрыта, – доложил Самурай. – Входная дверь тоже. Урки в другой комнате, дальше от входа, переговариваются, тихо, но я услышал. Прикинул, какое окно выходит, глянул осторожно. Их четверо в спальне. Стоят спиной к двери. Каринэ на кровати. У длинного, который в кепке был, нож в руках. Ещё один, коренастый и небритый, с пистолетом за поясом. Макар или ТТ, я не рассмотрел. Он за дверью стоит, а она вовнутрь открывается, можно сразу зашибить.

– Понятно, – я напрягся. По душу Каринэ приехали, значит. Рубен – наркоман и мстительный самовлюбленный садист. А мы с Каринэ его прилюдно «офоршмачили» перед окружением. Сначала она наехала, а потом я по бороде щелкнул, отправил в нокдаун. Его людей побили, затем связали и удалились, оставив объясняться с милицией. Если он не ответит, авторитету конец. Следовательно, после Каринэ за нас возьмутся. Уверен на все сто: нас срисовали. Поедут в Москву, чтобы «зажмурить» или, как минимум, сделать инвалидами. Поэтому проблему надо решать прямо сейчас…

– Выдвигаемся, – скомандовал я. – Первыми идем мы: Денис с ножом, и я со стволом. На подстраховке Гурам с монтировкой. Замыкающий – Вазген.

– Почему это я последний? – возмутился здоровяк.

– Потому, что ты наш стратегический резерв, – пояснил я. – Плюс у нас всех есть какое-то подобие оружие, а у тебя голые руки. Здоровенные, конечно, но это в данном случае, не важно.

– Я сам как оружие, – буркнул старший борцуха, но продолжать спор благоразумно не стал…

Первым на территорию дома просочился Денис. Двигался он действительно бесшумно, аккуратно открыл калитку, так что она даже не скрипнула, бежал мягко ставя стопы в кроссовках на траву, так, чтобы не вызвать ненужные звуки и не насторожить бандитов. Я рванул за ним, стараясь не издавать лишнего шума, но пару раз прокололся: хрустнула веточка, отлетел от ноги маленький камешек, притаившийся в траве. Но пронесло. Шторы в окнах, перед входной дверью, даже не шелохнулись. Хотя, Денис же говорил, они в комнате дальше находятся, скорее всего, в спальне, когда я уходил, мадам там спала, а она вообще в противоположном конце дома.

Денис аккуратно приоткрыл входную дверь и сделал нам ладонью знак: «тормозите». Я резко остановился, Гурам, следующий тенью за мной, тоже.

Из спальни донеслись тихие всхлипывания, поднявшие у меня внутри волну бешенства.

– Ну что, колоться будешь? – бандит говорил негромко, но отчетливо. Голос я опознал: долговязый Миня с наколкой «КОТ».

Каринэ ещё раз всхлипнула.

– Уши же отрублю сучка, – ласково добавил бандит. – А потом и шнобель. Квазимодой станешь.

Я тихо опустил на пол уже ненужную сумку, указал глазами Денису на чуть приоткрытую дверь спальни: «идешь первым». Он согласно прикрыл глаза и медленно вытащил нож из кожаного чехла. Знаками показал Гураму «за мной» и Вазгену – «страхуешь». Дождавшись утвердительных кивков, дал отмашку афганцу.

– Нет, не надо, не трогай меня, – истерично взвизгнула Каринэ и сразу замолчала. За дверью началась возня. Денис неслышной тенью скользнул вперед.

Удар подошвы кроссовка по дверному полотну был настолько быстрым и неожиданным, что я пропустил начало движения. Дверь с грохотом отлетела назад. Раздался сдавленный вскрик и глухой стук упавшего тела. Денис рыбкой влетел в открытый проем, в полете умудрившись развернуться и махнуть лезвием, располосовав осевшую назад темную фигуру.

– Сука, – сдавленно взвыл кто-то из бандитов.

Я рванул следом, выхватывая наган. Уголком глаза увидел метнувшуюся навстречу тень и занесенную руку с дубинкой. Резко присел, уходя от удара, и впечатал левый боковой в открытую печень. Бандит охнул и камнем осел вниз, распластавшись на полу.

– Стоять, суки, иначе её порешу, – взвыл Миня. Левой рукой он держал Каринэ за волосы, правой приложил лезвие финки к горлу.

– Пусти, – женщина схватилась за запястье уголовника и дернулась, заставив переключить внимание на неё. Я воспользовался шансом, и сделал быстрый шаг вперед.

– Плетки[9]9
  Плетка (феня) – пистолет


[Закрыть] и пики на пол, всем лечь, иначе зарежу суку, – заблажил урка. Поздно. Ствол нагана уперся в пах отморозка.

– Как только её порежешь, яйца тебе отстрелю, – хладнокровно сообщил я.

Денис пинком отбросил стонавшего на полу и зажимавшего ладонью нару молодого отморозка и шагнул вперед, подкрепляя мои слова, многообещающим покачиванием окровавленного клинка.

Ворвавшийся следом Гурам, добавил ногой, держащемуся за печень второму, глянул на лежащего в глухом нокауте за дубовой дверью небритого типа с разбитой башкой, и тоже придвинулся к Мине.

А вот Вазгена что-то не было видно. Куда-то запропастился наш «резерв».

Миня, на пару секунд отвлекся от жертвы, осторожно скосил глаза на упершийся в глаза ствол и был моментально наказан. Мадам воспользовалась моментом и злобно впилась зубами в запястье с ножом. Урка взвыл дурным голосом, и сразу получил от меня жесткий тычок стволом в пах.

Одновременно со мною Денис одним быстрым движением бросил нож, воткнувшийся плечо в плечо. Финка вылетела из разжавшихся пальцев и с глухим стуком приземлилась на деревянный пол. Брызнувшие из раны кровавые капли попали Каринэ на лицо и волосы. Шокированная мадам набрала воздух, чтобы заорать. Не успела. Метнувшийся вперед Денис, предусмотрительно запечатал рот ладонью.

Я выдернул клинок из плеча стонущего и зажимающего ладонью рану Мини, свернувшегося клубочком на полу, и удовлетворенно обозрел поле боя.

Четыре лежащие тушки врагов и ни одного нашего. Красота. Повернулся к мадам, смотрящей на меня выпученными глазами.

– Каринэ, ты пришла в себя?

Женщина энергично закивала.

– Орать не будешь?

Каринэ продолжила яростно кивать, как китайский болванчик.

– Хорошо, Денис отпусти её.

Афганец убрал руку и отодвинулся.

– Сволочи, – выдохнула мадам, с ненавистью обозревая начавшие шевелиться и неподвижные тела бандитов. – Подонки.

Встала с кровати в одной ночной рубашке, не обращая внимание на окружающих подошла к испуганно дернувшемуся Мине, злобно пнула его ногой, один раз, другой и разразилась целым водопадом армянских ругательств:

– Беранет к пчхим, чатлах, клирис глох, апуш, бозиц цэмвац гëт[10]10
  Армянские ругательства Каринэ:
  Беранет к пчхим (армян.) – пасть порву
  Чатлах (армян.) – придурок
  Клирис глох (армян.) – конченый
  Апуш (армян.) – долбо…дятел.
  бозиц цэмвац гëт (армян.) – рожденный от продажной женщины, гей (по простому: п…с, рождённый от б…ди)


[Закрыть]!

– Успокойся, – я передал нож обратно Денису, оттащил изрыгающую проклятья и ругательства мадам подальше от зажимавшего рану Мини, – Не дай бог окочурится. Нам его ещё допросить надо.

Каринэ послушно обмякла в моих объятьях. Пока она билась в истерике, афганец уже усел забрать ПМ у лежащего без сознания небритого, а Гурам – подобрать палку и финку.

«Куда же всё-таки Вазген запропастился»? – подумал я, наблюдая за товарищами.

– Эй вы, черти, оружие бросили, быстро, – холодный голос сзади, заставил меня похолодеть.

Я обернулся. Чуть дальше дверного проема стоял невысокий худой тип со шрамом на виске и злобно щерился, показывая отсутствие пары передних зубов. Он находился напротив коридорного окна, и лысая башка радостно блестела, подсвеченная потоком солнечных лучей. Великоватая серая рубаха обвисла на тощем теле, а черные мятые штаны, наоборот, были коротковаты. Уголовник был похож на комика времен немого кино. Но смеяться мне не хотелось. Прежде всего, из-за черного пистолета-пулемета «шмайсер», который урка уверенно держал в руках.

– Я кому сказал, волыны и перья бросили, – прорычал лысый. – Считаю до трех, и стреляю. Раз.

Я вздохнул и разжал пальцы. Наган с глухим стуком упал на деревянный пол. Денис кинул на меня короткий взгляд. Я чуть заметно качнул головой. Афганец сплюнул, отбросил ПМ и нож. Гурам со злобой кинул в угол монтировку.

– Череп, где так долго гулял? – Миня на глазах ожил, привстал, потянул к себе простыню. – Чего телился?

Бандит с порезанной грудью только нечленораздельно булькнул и потерял сознание. Под ним уже расплывалась лужа крови. Похоже, доходит. Остальные тушки валялись в отрубе.

– Нигде не гулял, – ухмыльнулся лысый. – Был на шухере, как договаривались. Ты же знаешь, я в соседнюю хазу ломанулся, она все равно пустая стоит, и наблюдать можно без палева. На втором этаже засел. Зырю, какой то шустрый типчик вокруг хаты кружится, в окна заглядывает. Только спустился, уже целая компания к вам заходит. Шмалять не стал, чтобы поселок не переполошить. Думал, их тихо на хате взять, да расспросить, как следует. Кто же знал, что они такие шустрые, чуть вас не перемочили.

– Меня перевязать надо, – слабым голосом ответил Миня. Ему тоже поплохело.

– Сделаем, – кивнул лысый и ткнул дулом в меня. – Ты, порви простыни, замотай ему рану. Давай шевели булками. А вы двое и дамочка клешни поднимите, и в угол двигайте. Да, да, в вон тот. Медленно и без лишних движений. Дернетесь – сразу положу. Одним жмуром больше, одним меньше, мне плевать.

– Кстати, – через десяток секунд озаботился бандит, наблюдая, как я наматываю порванные простыни на плечо Мини. – Тут вас трое. А заходили в дом четверо. Где четвертый?

– Здесь, – пробурчал знакомый бас. Бандит резко развернулся, одновременно Денис прыгнул за лежащим на полу пистолетом, но не успел.

Огромная ручища одним движением легко выдернула автомат из рук лысого, будто отобрала у детсадовца игрушку. Вторая ладонь схватила бандита за затылок, приподняла как нашкодившего котенка и с размаху шмякнула головой об стену. Что-то хрустнуло, и лысый сполз вниз, оставляя на поверхности жирную кровавую полосу.

– Готов, – печально констатировал вышедший в коридор Денис. – Поздравляю, Вазген. Ты его шлепнул.

– Не может быть, – опечалился здоровяк. – Я ж старался не сильно.

– Кстати, Вазген, куда ты пропал и где всё это время был? – поинтересовался я.

– Увидел, что у калитки кто-то есть, решил выждать, подстраховать, – смущенно признался Вазген. – Как только этот зашел с автоматом, за лестницей спрятался. Ну а, потом ты знаешь…

– Знаю, – вздохнул я. – Итак, у нас жмур, вернее два. Второй, которого Денис достал, тоже отходит. И трое пленных. Что делать будем господа-товарищи?

– Ничего, особенного, – в коридор вышла надевшая халатик, уже немного пришедшая в себя Каринэ. И капли крови с себя стерла. Когда она успела?

– Я сейчас Вартану Оганесовичу звякну. А он с Лечи Сухумским поговорит, попросит, чтобы тот со своими людьми сюда подъехал. Они все порешают. А мы пока всех этих в подвал перетащим и кровь замоем.

– По телефону будешь подробности рассказывать? – я глянул на дамочку, как на душевнобольную.

– Нет, конечно, – успокоила женщина, кутаясь в халатик. – Для таких случаев у нас свой код есть. Никто даже не поймет о чем речь.

– С твоим Лечи Сухумским какие-то непонятки возникнуть могут? – деловито поинтересовался я. – Из-за Рубена и его пристяжи.

– Исключено, – категорично ответила мадам. – Рубен в Ереванском СИЗО. Уже малявы пошли, будут по ушам давать и корону снимать за беспредел.

– А как же Миня на воле оказался? – иронично поинтересовался я. – Его же вроде вместе с Рубеном должны были упаковать.

– Не знаю, – пожала плечами Каринэ. – Но Рубен сейчас сидит, это точно.

– Дело ясное, что дело темное, – вздохнул я…

Когда я с ребятами собирался сопровождать уже очухавшихся пленных с трупами в подвал, Каринэ меня остановила.

– Они сами справятся. Побудь со мной, пожалуйста.

– Хорошо, – пожал я плечами и глянул на товарищей. Они понятливо заулыбались.

– Девушка права, мы сами справимся, командир, – подмигнул Денис. – А ты пока, действительно, посиди с нею. Ей бедной и так несладко пришлось.

Когда мы остались вдвоем, Каринэ схватила меня за руку.

– Миша, не бросай меня здесь. Возьми с собой, хоть на два-три дня, больше не надо. Я не могу оставаться одна, после всего этого. С ума сойду от страха.

– Хорошо, – кивнул я. – Нам надо на пару дней смотаться в Ленинград, решить кое-какие дела и забрать машину. Поедешь со мной?

– Да, – кивнула женщина, прильнув к моей груди. – Вартану скажу, он мне отгулы задним числом оформит.

– Вот и договорились. Смена обстановки – самое лучшее лекарство, – улыбнулся я. – Погуляем по Ленинграду, посмотрим достопримечательности, посидим в ресторанах. Глядишь, и все эти разборки забудутся как страшный сон…