Текст книги "Миллионы рождают власть (СИ)"

Автор книги: Алекс Шу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– Фриц, вызывай Хартмана, скажи, мистер Елизаров прибыл, – обратился к нему Уилсон.

– Хорошо, сэр, – кивнул молодой человек и взялся за трубку внутреннего телефона.

– Герр Хартман, Елизаров уже в кабинете, – доложил он. – Хорошо. Ждем вас.

– Он сейчас придет, – заявил «ботаник». – А вы мистер Елизаров снимайте рубашку. Надо подсоединить датчики к телу.

«Понятно, этот аппарат, скорее всего, детектор лжи. Мне об этом не сообщали, чтобы до последнего момента пребывал в неизвестности и нервничал», – лихорадочно соображал я. – «Предполагается, что обследование будет для меня неожиданностью. Ну что же, придется подыграть, чтобы ничего не заподозрили».

– Так я не понял? – мой голос дрогнул. – Что все это значит? Вы, похоже, ошиблись, я – не подопытная морская свинка.

– Успокойтесь, Михаил. Мистер Рокволд и Уолтер хотят убедиться в вашей искренности. На кону большие дела и деньги, и они не могут рисковать, – вкрадчиво заявил агент ФБР. – Небольшая проверка на полиграфе и дружеская беседа с психологом вам не повредит. Если, конечно, ваши намерения сотрудничать идут от чистого сердца, без желания обмануть или подставить партнеров.

– Хорошо, – я вздохнул и начал расстегивать рубашку. – Давайте побыстрее покончим с этим.

Через две минуты, когда я уже был облеплен датчиками и сидел напротив «ботаника», отказавшись лечь на кушетку, дверь резко распахнулась. В кабинет вошел худой старик в таком же белом халате, как и Фриц. Венчики седых волос по бокам, блестящая лысина, перечеркнутая тремя волосинами, придавали деду комичный вид, а серое морщинистое лицо делало похожим на вампира. Только ледяные голубые глаза, сверкающие злой молодой энергией, отбивали желание смеяться. Возникало даже какое-то подсознательное опасение. Чувствовалось, что дед может без малейших угрызений совести, распилить башку живого человека циркулярной пилой, ради очередных «научных открытий».

«На вид ему лет семьдесят пять – восемьдесят. Фамилия – немецкая. Обращаются к нему «герр», а не «мистер». Интересно, что делал этот старый сморчок в сорок первом – сорок пятом годах? Какие исследования и над кем проводил?» – мелькнула запоздалая мысль.

– Фриц, я вижу, ты уже подготовил пациента, – проскрипела старая мумия.

– Конечно, герр Хартман, – угодливо улыбнулся помощник.

– Отлично, тогда приступим. Сделайте глубокий вдох. Хорошо. Теперь выдохните. Дышите ровно. Не думайте ни о чем. Слушайте наши вопросы и четко отвечайте на них. Готовы?

Я кивнул.

Отлично, – прошелестел профессор. – Итак, мистер Елизаров, назовите ваше полное имя…

Пару часов меня мариновали в полиграфе, затем перевели в кабинет психолога. Там пришлось провести больше часа. Выходил я из кабинета в сопровождении Марка, уставшим, но вполне довольным собой. В отличие от врача, со стеклянными глазами, растеряно перебирающего бумажки. Анна обнаружилась в большом кабинете на первом этаже. Девушка сидела на диване, пила кофе и смотрела телевизор в теплой компании одного из сотрудников центра.

– Все нормально? – тихонько уточнил я, когда мы следовали к выходу.

– Да, – также шепотом ответила она. – Но есть нюансы. Я вам, Михаил Дмитриевич, потом расскажу. А у вас?

– У меня все отлично, – улыбнулся я. – Проверили на полиграфе, потом пообщался с психологом. Мне понравилось, ему, похоже, не очень.

Спустя три часа. Нью-Йорк. Фонд Рокволда. Кабинет для совещаний

– Ну и что удалось выяснить по этим диаграммам? – холодно спросил Майерс, рассматривая разложенные перед ним листы.

– Я действовал по стандартной программе, – просипел стоящий рядом Хартман. – Сначала задал несколько простых вопросов. Отследил реакцию. Затем попросил ответить несколько раз «нет», на простейшие вопросы, например, «вы остановились в отеле «Плаза».

– То есть соврать? – уточнил стоящий слева от босса Моррис.

– Именно, – старик оскалился, став ещё больше похожим на мумию из фильма ужасов. – Это было необходимо, чтобы проверить изменения психофизических показателей. Посмотрел диаграмму. Колебания имелись, но в пределах погрешности, будто пациент абсолютно расслаблен, спокоен, и уверен, что говорит правду. Затем мы продолжили. Пациент рассказал о себе, и общие сведения о настоящей личности. Потом ответил на несколько провокационных вопросов. Тоже в пределах нормы. Колебания были, но однозначно сказать, что он врал или говорил правду, нельзя. Дело в том, что полученные данные, крайне сложны для анализа.

– Хартман, вы хотите сказать, что даже с помощью детектора, вы не можете однозначно утверждать, врет Елизаров или говорит правду?

– Да, – проскрипел профессор. – Это второй случай в моей практике, за время работы у вас и четвертый, с которым я сталкиваюсь. Техники, способные обмануть полиграф существуют. Но о них знает узкий круг профессионалов, главным образом работников спецслужб и медиков, работающих с полиграфом. А ваш Елизаров, вроде, ни то и ни другое. И даже если знать методики обмана, сама ситуация, когда его притащили с неизвестной целью в фонд мистера Рокволда и сообщили о проверке полиграфом в последний момент, должна выбить из колеи, заставить волноваться. А он будто знал об этом. И подчеркну, расслаблен и спокоен, а должен быть напряженным и нервничающим. Выводы делайте, сами джентльмены.

– То есть вы утверждаете, что Елизарова могли предупредить о проверке на полиграфе? – Моррис впился немигающим взглядом в лицо профессора.

– Не исключаю такой возможности, – кивнул дед. – Очень на то, похоже. Плюс, ещё что отметил. Уже потом, когда анализировал диаграммы и поведение клиента. Возможно, Елизаров немного выпил. Уж больно раскованным он был, и движения чуть несобранные.

– Он боксировал на ринге пару часов назад и побывал в нокдауне, – хмуро заметил Моррис. – Тяжелые удары по голове бесследно не проходят. Возможно, этим и вызвана некоторая расхлябанность.

– Возможно, – согласился профессор. – Я ни на чем не настаиваю. Просто излагаю свои мысли и наблюдения.

– Получается, Елизаров может быть профессионалом, то есть представителем спецслужб, знающим как обмануть полиграф, – задумчиво подытожил Майерс. – Но даже для профессионала проверка на детекторе лжи была бы неожиданностью и заставила нервничать. Следовательно, появились бы трудности с маскировкой реакций. Значит, скорее всего, его предупредили.

– Значит, предупредили, – согласился профессор. – А также научили, как действовать, чтобы проверка не дала результата. Во всяком случае, именно эта версия, все логично объясняет. Рекомендую также посмотреть его общение с нашим психологом, доктором Питерсом на видео. Получите незабываемые впечатления. Я это лично наблюдал за потайным стеклом в соседнем кабинете, а потом пересматривал на видеомагнитофоне. Пульт возле вас на столе лежит, пленка уже перемотана на начало. Посмотрите обязательно, для понимания ситуации. Психолог хотел залезть к нему в голову. А в результате он вывел врача из равновесия.

Майрес взял пульт и два раза щелкнул, включая телевизор и воспроизведение в видеомагнитофоне.Засветился большой квадратный экран «Джи Ви Си» напротив. Камера показала большой кабинет сидящего за столом худого чернокожего мужчину лет тридцати пяти в белом халате. Неожиданно дверь открылась. В кабинет заглянул молодой человек в бежевой рубашке и солнцезащитных очках.

– Разрешите? – вежливо уточнил он. – Меня к вам отправили.

– Мистер Елизаров? – уточнил врач, и, увидев утвердительный кивок, пригласил:

– Проходите, присаживайтесь.

Молодой человек разместился на стуле, напротив врача.

На минуту в кабинете воцарилось молчание.

Меня зовут Джон Питерс. Давайте поговорим мистер Елизаров, – мягко начал врач. – Расслабьтесь, успокойтесь. Расскажите, что вас беспокоит, о своих проблемах.

Молодой человек молчал.

– Я вас слушаю, – напомнил Питерс.

– А нечего рассказывать, – жизнерадостно улыбнулся Елизаров. – У меня все хорошо. Нет никаких проблем. Давайте лучше о ваших поговорим. Это будет интереснее.

– О моих? – на секунду растерялся психолог.

– Проблемах, – тактично напомнил молодой человек. – Что вас беспокоит? Вызывает чувство страха и тревожности? Например, не мочитесь ли вы по ночам в кровати прямо на спящую супругу? Может у вас возникает желание натянуть чулки в сеточку, лифчик, накрасить губки и станцевать зажигательный стриптиз перед зеркалом? Испытываете противоестественную тягу к животным? Например, мечтаете о страстном сексе с соседской болонкой с большим голубым бантиком на нежной мохнатой шейке? Ну не стесняйтесь. Наберитесь мужества и озвучьте свою проблему. Я готов поговорить с вами об этом, и вместе подумать, как её решить. Например, если страсть станет нестерпимой, голубой бант можно повязать на чучело суслика.

– К-какое чучело суслика? – врач даже растерялся от такого напора.

– С голубым бантиком, – подсказал Елизаров – Как у обожаемой вами соседской болонки.

– Что вы несете? – рассердился Питерс. – Нет никакой болонки.

– Вот поэтому вы и такой раздражительный, – понимающе улыбнулся молодой человек. – Потому что у вас болонки нет. С голубым бантиком. Это, конечно, ужасно. Но я готов исполнить вашу мечту, купить и подарить вам собачку, если пообещаете, что любовь к псинке будет сугубо платонической. Помните: никакого насилия, жизни собачек тоже важны. Если будет совсем невтерпеж, можете, в крайнем случае, поцеловать ей лапку.

– Так, – врач раздраженно хлопнул ладонью по столу. – Меня собаки не интересуют. Прекратите сейчас же!

– Понятно, – погрустнел Елизаров. – Значит, все-таки мочитесь в постели. И как к этому относится ваша супруга? Надеюсь, она не сильно сердится, из-за вонючей влажной простынки?

– Замолчите, – рявкнул Питерс. – Обследование проводить будем? Если нет, я звоню охране, пусть вас выведут отсюда к чертовой матери.

– Я же сказал, что абсолютно здоров, – наполнил Елизаров. – Но если надо, давайте.

– Возьмите, – психолог придвинул к пациенту стопку листов бумаги и ручку. – Я буду называть слова, а вы рисуйте.

– Хорошо, – покорно согласился молодой человек.

– Любовь, – произнес доктор.

Елизаров увлеченно заелозил ручкой. Через минуту он остановился и подвинул лист к психологу.

– Это, что? – ошарашено спросил доктор, держа рисунок так, что камере удалось ухватить его крупным планом. На листе был изображен худющий негр заплетенными в узел ногами, со ртом раскрытым в беззвучном паническом крике. Искаженная страданием рожа бедняги с вытаращенными белками глаз очень напоминала лицо доктора Питерса. Сверху, на негре, горой жира восседала, обтекая костлявую тушку несчастного многочисленными складками, обнаженная чернокожая баба со свисающими пудовыми сисями и злобной торжествующей улыбкой.

– Любовь, – скромно пояснил Елизаров. – Нарисовал, как вы и просили. Правда, здорово вышло?

– Понятно, – проскрипел доктор. – А теперь изобразите то, что вы понимаете под несчастьем.

Молодой человек снова заскрипел ручкой по листу. Через две минуты подвинул его к доктору. На этот раз орущего и заливающегося слезами худого негритенка с лицом Питерса, охаживал плетью по голой заднице самодовольный белый плантатор, фигурой напоминающий надутый шарик.

– Это, значит, по-вашему несчастье? – уточнил психолог, всматриваясь в рисунок.

– Конечно, несчастье, – подтвердил Елизаров. – Какое же это счастье, когда плетью да по голой жопе?

– Ладно, – скрипнул зубами доктор. – Давайте проведем другой тест.

Он достал из портфеля пачку картинок и придвинул одну к молодому человеку.

– Что вы видите?

Елизаров с сочувствием глянул на Питерса и ответил:

– Одинокого черного человека в белом халате, мечтающего о сексе с болонкой.

– Я о рисунке говорю, – проскрипел Джон, непослушными пальцами расстегивая ворот халата.

Оооо, – протянул молодой человек, рассматривая картинку. – А вы извращенец доктор.

– Почему, это? – язвительно поинтересовался Питерс.

– Ну как же, – удивился Елизаров. – Показываете мне порнографические картинки.

– И что это, по-вашему?

– Белый член с крылышками в черной заднице, – ответил молодой человек.

– Что? – растерялся доктор, подвигая картинку к себе. На ней была изображена клякса с белыми пробелами. – И где тут член в заднице?

– Ну вот смотрите, – Елизаров снова придвинул картинку к себе и обвел ручкой цветовые контрасты кляксы и белых пятен. – Вылитый же член, а тут крылышки. И задница вот.

– Действительно, похоже, – ошарашено пробормотал Питерс, рассматривая рисунок, – А вот этот?

– Я не буду это комментировать, – молодой человек с брезгливым лицом отодвинул картинку от себя. – Вы не только извращенец доктор, но ещё и гомосексуалист.

– Почему это? – переспросил психиатр.

– Вы Фрейда изучали? – с любопытством уточнил Михаил.

– Изучал, конечно, я же психиатр.

– Тогда должны знать, что в своих рисунках вы подсознательно проецируете свои сексуальные мечты. А они у вас мерзкие и гомосексуальные.

– Это не мои рисунки, – разозлился доктор.

– Вы их из своего портфеля доставали у меня на глазах, – обличительно заметил молодой человек. – Значит ваши.

– Это тест Роршаха, – прохрипел доктор.

– Не знаю, никакого Роршаха, – стоял на своем молодой человек. – А вот как вы вытащили рисунки из портфеля, видел.

– Вы надо мною издеваетесь? – врач чудовищным усилием попытался сохранить остатки самообладания. – Мистер Елизаров, почему вы так относитесь к психиатрам?

– Видите ли, – молодой человек остро глянул на доктора. – Люди с небольшими психическими отклонениями строят воздушные замки, психопаты – в них живут, а психологи – взимают за эти здания арендную плату. Проще говоря, здоровым людям они абсолютно не нужны. Пустая трата денег за разрешение влезть к себе в душу. Я слышал об одном эксперименте, где-то в Африке. Подопытных разделили на две группы. Одну лечили психологи, другим просто давали денег. Через год вторая группа полностью избавилась от депрессии. А у первой никаких сдвигов не было. Понимаете, о чем я говорю?

– Вроде да, – доктор с шумом выдохнул воздух. – Но поясните подробнее.

– А чего тут пояснять? – снисходительно ухмыльнулся молодой человек. – Я абсолютно здоров. Мне психолог не нужен. А попытки нарушить личное пространство и залезть грязными пальцами в душу, считаю неприемлемыми. Они вызывают у меня острый внутренний протест. Мои американские партнеры попросили меня с вами побеседовать. Отказать им не могу. Вот и беседую с вами. Как умею. Но на возможность вывернуть наизнанку мою жизнь и разрешение копаться в душе не рассчитывайте.

Майерс щелкнул кнопкой пульта, ставя воспроизведение на паузу, и повернулся к Хартману.

– А чего это, доктор Питерс, такой нервный? Непохоже это на психолога.

– Меня тоже заинтересовал этот вопрос, – проскрипел старик. – Здесь все удачно для Елизарова сложилось. Я беседовал с Питерсом. Оказалось, он на грани развода с женой. Сын тоже добавил проблем. Недавно разбил отцовский «шевроле». В общем, у Питерса сейчас в жизни сплошная черная полоса. Он даже недавно просился в отпуск за свой счет по личным обстоятельствам.

– Понятно, – криво усмехнулся Уолтер. – Спасибо, профессор. Мы все поняли. Больше вас не задерживаем.

Дождался когда дверь закроется, и шаги старика в коридоре стихнут вдали и повернулся к Моррису.

– Что думаешь, Харольд?

– Елизаров очень опасен. Как гремучая змея. Сильный, уверенный в себе, со сплоченной командой. Успешно выходит из самых трудных ситуаций. Выигрывает, когда никаких шансов на победу нет, Вспомни бои на ринге. Умный, дерзкий, смелый, расчетливый, зря рисковать не будет, но и на себе ездить не позволит. Если мы выпустим его из Америки, в будущем получим опасного и сильного противника. Послушной марионеткой Елизаров не будет. И судя по своим действиям, быстро заработает капитал, и станет влиятельным миллиардером. Тогда справиться с ним будет на порядок труднее. Елизарова надо ликвидировать пока он не набрал силу, даже если мистер Рокволд будет против. И его шпиона в нашем окружении тоже нужно выявить и показательно утопить в чане с дерьмом. Чтобы другим неповадно было.

Глава 21

Обратно в отель тоже ехали молча. У Марка не было настроения разговаривать, а Анна благоразумно не хотела ничего рассказывать при американцах. Когда мы припарковались у отеля, серого «доджа» уже не было. Похоже, комитетчики, после осмотра автомобиля и обыска, унеслись отсюда на всех парах.

Федерал заметил мой ищущий взгляд, понимающе усмехнулся, но комментировать не стал. Он был задумчив и хмур, явно думал о чем-то своем. Провел до входа в отель, вежливо попрощался и быстрым шагом пошел к «субурбану».

По дороге в номер Анна поделилась со мною «нюансами» своего пребывания в комнате отдыха. Нет, внешне все было благопристойно. Никто не хамил, грубо не подкатывал, не лапал. Просто оставшийся с нею сотрудник фонда пытался её разговорить, вытащить на откровенность, а потом намекнуть, что можно дополнительно заработать хорошие деньги, если делиться кое-какой информацией.

– То есть, хотел, чтобы ты стучала на своего шефа? – усмехнулся я.

– В принципе, да, – кивнула девушка. – Но подводил к этому не прямо, а завуалировано. Мол, мисс Анна, мы ценим умных людей, и если вы решитесь на сотрудничество с нами, всегда готовы отблагодарить, в том числе и финансово.

– Понятно, – улыбнулся я. – Судя потому, что ты мне об этом рассказываешь, номер у них не прошел.

– Вы так говорите, как будто во мне сомневаетесь, – обиженно упрекнула секретарь.

– Наоборот, в тебе полностью уверен, – успокоил девушку я.

– Спасибо, – серьезно ответила она.

Пока говорили, добрались до её номера. Как только девушка скрылась за дверью, двинулся к себе. Зашел в апартаменты, разделся, принял душ и блаженно растянулся на кровати. Через минуту как назло, истерично заверещал телефон.

– Да? – раздраженно рявкнул в трубку я.

– Пока мы отсутствовали, Сане и Олегу звонил Ашот Ервандович, – доложила секретарша. – Вернее он позвонил на рецепшен через международный код, вас не было, поэтому перевели на номер Олега Владимировича и Александра Анатольевича. Ашот Ервандович заявил, что у нас назревают большие проблемы. Очень просил перезвонить на офис, когда появитесь. Он никуда не уйдет, будет ждать звонка.

– Парни, знают, что за проблемы?

– Вроде да, но в общих чертах, – неуверенно ответила девушка. – Сказали, что вы должны сами его выслушать и сделать выводы.

– Анна, набирай его, я через две-три минуты подойду к тебе в номер, – распорядился я.

– Хорошо, Михаил Дмитриевич, – согласилась секретарь. – Какие-то ещё распоряжения будут?

– Только одно, ждать меня с Ашотом на проводе, – усмехнулся в трубку я.

– Слушаюсь, шеф, – шутливо отрапортовала девушка.

Я быстро надел рубашку, натянул брюки и двинулся к выходу. Через три минуты, как и обещал, постучался в номер секретаря.

– Сейчас, минуточку, – раздался голос Анны.

Щелкнул замок, открылась дверь. За ней виднелась серьезная мордочка секретаря.

– Проходите, Михаил Дмитриевич, Ашот Ервандович уже на проводе, ждет вас.

– Спасибо, Анна, ты как всегда на высоте, – похвалил девушку я.

– Не за что, Михаил Дмитриевич. Это моя работа, – серьезно ответила Анна.

Я зашел в номер, снял обувь и зашел в комнату. Подобрал трубку, лежащую возле телефона на журнальном столике.

– Привет, дружище. Как у вас дела, рассказывай.

– Привет, Миша, дорогой, – раздался веселый голос Ашота. – Идут помаленьку, да. Есть хорошие новости и плохие. С каких начать?

– Давай с хороших, плохие можно оставить на потом.

– За июнь и начало августа продажи «Ники» рекордные. Шмотки в магазинах буквально разрывают. В Москве и Ленинграде с утра очереди стоят, открытия ждут. Особенно отлично идёт «варенка». Наши производственники под Москвой завалены заявками от магазинов на пару месяцев вперед. Не успеваем деньги считать. Помнишь к Герману приезжали, и кассу при тебе забирали?

– Помню, – улыбнулся я.

Зрелище было действительно незабываемое – коробка из-под цветного «Рекорда» доверху заполненная пачками купюр, перетянутыми резинками: рублями, трешками, пятерками, десятками, четвертаками, даже парочка с сотнями была.

– Так вот сейчас недельные кассы нашей сети в два-три раза больше, да, – возбужденно вещал коммерческий директор. – У Каринэ тоже все отлично. Магазины в Ереване, Тбилиси, Сухуми, Батуми работают. Бейсболки, джинсы, футболки, штаны, шорты разлетаются как горячие пирожки. Особенно в курортных городах, на побережье. Мы из Одессы уже все выгребли, ребята жалуются, что им почти ничего не оставили. Вилен со своей командой ученых тоже отличился, да. После вашего отъезда заключил три крупных договора на поставку и обслуживание компьютеров. Первая предоплата уже пришла.

– И как же он справляться со всем этим собрался? – поинтересовался я. – Сам же жаловался, что людей не хватает и с текущими заказами до конца года не разобраться.

– Мы четырех новых сотрудников в «НКТ» наняли, да, – деловито сообщил Ашот. – Вилен ещё парочку своих знакомых умников к нам перетащил, чтобы контракты вытянуть. Очень уж суммы хорошие, а ему процент капает от заключенных заказов. Мне клялся, что будут ночами работать, но все обязательства выполнят.

– Приятно слышать, – улыбнулся я. – А что у нас плохого? Только не говори, что это хорошие новости были прелюдией к чему-то откровенно поганому. Как в известной песне, помнишь? «Все хорошо прекрасная маркиза, все хорошо как никогда». Я так понимаю, что плохие известия касаются «ОСМЫ-авто», БРАЗа, УПДК, ВАЗа или наших отношений с нефтянниками?

Ашот замолчал.

– Говори уже, не томи душу, – потребовал я.

– Ты прав, дорогой, да, – наконец со вздохом признался он. – У нас проблемы с ВАЗом и алюминиевым заводом.

– Какие? – напрягся я. – Давай по порядку. Сначала, что там с ВАЗом?

– С ВАЗОМ нас собираются по-тихому выкинуть из завода, да, – грустно доложил коммерческий директор. – Помнишь, ту кучку высоколобых умников, из Института Проблем Управления, которые в апреле создали «ЛОГОВАЗ»? Ты ещё сказал, что мы их сразу выбросить не сможем, поскольку они ещё с конца семидесятых терлись на заводе и обросли связями. И добавил ещё, что за ними надо пристально наблюдать и постепенно выкинуть эту шайку пройдох на мороз, да.

– Конечно, помню, – осторожно подтвердил я. – Ты о Борисе, сыне Абрама и его шайке-лейке говоришь? Так он ещё тогда пытался нас посредством своих связей выдавить с завода. И очень хитро, он вроде бы ни причем, это решение руководства. Даже в министерство ездил, чтобы поддержали. Только когда узнал, кто нас рекомендовал, успокоился.

– Это он тогда успокоился, да, – подтвердил приятель. – А сейчас снова начал. Его страшно нервирует, что у нас дела лучше идут. Он спать спокойно не может, все упущенные прибыли подсчитывает. Хочет монополистом стать. Возле своего кореша Зибарева постоянно трется, на уши ему сладкую патоку льет. Подбивает, когда Каданников из отпуска вернется, решить вопрос. Обещает золотые горы, если нас уберут и на заводе один «ЛОГОВАЗ» останется.

– А того товарища, который нас направил на завод, не боится? – с любопытством поинтересовался я.

– Уже нет, – ответил Ашот. – Он же тоже с другими такими же товарищами связан. Скорее всего, вышел наверх, и получил гарантии, что в наши с ним дела на ВАЗе никто вмешиваться не будет.

– Как ты обо всем этом узнал?

– Ты же мне и Сергею дал поручение, контролировать обстановку и присматривать за этим Борисом, да, – пояснил товарищ. – Мы первым делом наладили отношения с секретаршами директора и замов: шоколадки, мелкие подарки, комплименты, все как ты советовал. И нескольких товарищей из администрации завербовали. Одному дочку в «НКТ-сервис» устроили, другому коньяк преподнесли, денег подарили на день рождения. Вот и они нам помогают, да. Когда такие разговоры начались, мне сразу сообщили. Я один раз Бориса в приемной у Зибарева поймал. Прижал его к стене и спросил: «Чего ты тут каждый день сидишь?»

– А Борис, что? – ухмыльнулся я.

– А он сперва задергался, побледнел, у него даже руки затряслись. Наверно, решил, что я его прямо там бить буду. Может быть даже по лысине, да, – хохотнул приятель. – Потом понял, что на его физиономию никто не покушается.

Коммерческий директор сделал секундную паузу, привлекая внимание, и продолжил:

– Сразу взял меня под руку и лихорадочно затараторил, я даже половину слов не разобрал. «Вы же знаете Ашот Ервандович, как я вас уважаю. И Михаила Дмитриевича тоже. И «ОСМА-авто» для меня очень показательный пример построения бизнеса. Всегда готов с вами сотрудничать», – передразнил Ашот.

Я улыбнулся. Коммерческий директор точно скопировал интонации незабвенного Михаила Самуэльевича Паниковского из «Золотого Теленка».

– А потом?

– А потом пришел Зибарев, и Боря бочком-бочком проскользнул к нему в кабинет. Меня они с собой не позвали, а сам я заходить не захотел. Все-таки портить отношения с заместителем директора завода как-то не с руки.

– Правильно сделал, – похвалил я. – Когда там Каданников из отпуска выходит?

– В начале сентября, я узнавал, да, – с готовностью подсказал Ашот. – Числа пятого-шестого появится.

– Значит, недели две с лишним у нас ещё есть.

Я задумался. Мы с самого начала были у руководства ВАЗа и присосавшегося к ним Бориса Абрамовича Березовского костью в горле. Прямо отказать кооператорам, явившимся по устной рекомендации всемогущего первого заместителя КГБ СССР, они не могли, и, скрипя зубами, были вынуждены смириться с нашим присутствием на заводе. Проблема была в том, что, несмотря на официальных основателей «ЛОГОВАЗа» Бориса Березовского и Самата Жабоева, теневыми их партнерами являлись генеральный директор Каданников, его заместитель Зибарев и все остальное руководство завода. Березовский со своей бандой высоколобых научных сотрудников ИПУ пустил корни на заводе ещё с начала семидесятых годов, когда его прислали в составе делегации сотрудников Института «для обмена опытом». Ушлый Борис Абрамович мигом смекнул, какие заманчивые перспективы сулят знакомства с руководителями и техническим персоналом ВАЗа и моментально оброс полезными связями. Правда, в то время его желания дальше спекуляции дефицитными запчастями не распространялись. Когда началась «Перестройка» и кооперативное движение, БАБ начал использовать свои знакомства в ВАЗе в полной мере. Мы ему сильно помешали, своим появлением на заводе. Но Березовский не сдался. Прибыль в сотни миллионов или даже в миллиарды, придавала трусоватому Борису Абрамовичу невиданную отвагу и готовность любыми путями смести возникшие на пути преграды. Открыто воевать с нами он побоялся. Внешне демонстрировал показное дружелюбие, а сам активно плел иезуитские интриги, готовя почву для уничтожения конкурента.

Сладкоречивый соловей Борис Абрамович в лучших традициях «гроссмейстера Бендера» рисовал неподкованным в рыночных отношениях Зибареву и Каданникову сияющие перспективы «Новых Васюков» – взаимовыгодного сотрудничества, в результате которого полноводные реки наличности поплывут в карманы Бориса Абрамовича и его заводских друзей. Только, ради этого надо убрать этих нахлебников с «ОСМА-авто» и передать все продажи автомобилей, новой дилерской сети от «ЛОГОВАЗа». Похоже, проблему с Борисом Абрамовичем надо решать, чем быстрее, тем лучше. Откровенно радикальные меры здесь не пройдут. Березовский сам находился под гэбэшной крышей с семидесятых годов. Попытки убрать его физически, могут вызвать нежелательные последствия. Тут надо сработать тоньше. На кон поставлено слишком многое.

– И как они собираются действовать, представление имеешь? – уточнил я.

– Конечно, – ответил товарищ – Мы с Серегой все делали, как ты говорил. Недаром с сотрудниками и с секретаршами отношения устанавливали. Информацию, что происходит в кулуарах, получаем. Когда Каданников придет из отпуска, они с Зибаревым собираются убедить его свернуть сотрудничество с «ОСМА-авто». Не сразу, а постепенно, чтобы сразу не нарваться на серьезный конфликт. Сначала резко уменьшат квоты выделяемых машин. Найдут для этого подходящий, правдоподобно выглядящий предлог. Потом ещё. В итоге будут выдавать нам крохи, основной поток автомобилей пойдет «ЛОГОВАЗу» Бориса. Если мы ничего не сможем противопоставить, будут аккуратно выдавливать из бизнеса.

– Понятно, – констатировал я. – Какая вторая проблема?

– БРАЗ, – признался Ашот. – С самим заводом и руководством все нормально, сотрудничество продолжается, да. Все довольны. Но возле него начались какие-то непонятные движения.

– Какие? Давай конкретику, – потребовал я.

– Я последний раз туда приезжал с Сергеем и Вовой. На трассе нас подрезали и заблокировали, на трех машинах. Местная шпана,, рэкетиры хреновы. Человек восемь, все в спортивных костюмах, майках, борзые, с дубинами, кастетами и цепями, да. Видимо, кто-то из завода слил информацию, что мы там кормимся. Потребовали, чтобы отстегивали тридцать процентов от прибыли. Сказали, что барыги по жизни обязаны платить братве. Были даже готовы приехать к нам в московский офис с бухгалтером, чтобы определить порядок сумм.

– Тридцать процентов? – присвистнул я. – Рожи не треснут?

– Вот Серега так им и сказал, да, – усмехнулся на том конце провода Ашот. – А они не поняли. Хотели меня с собой забрать, как заложника. Обещали на цепь в гараже посадить, пока деньги не привезут. Но мы отбились. За нами машина охраны ехала. Я тебе подробнее позже расскажу, не по телефону. Сергей потом поговорил с местными ментами. А они только руками разводят и советуют заплатить, представляешь? Через пару дней Сергей с Вовой опять приехали в Братск, но уже без меня. И какой-то ублюдок в них из обреза выстрелил, прямо в центре города.

– Парни живы? – напрягся я.

– Живы, – успокоил Ашот. – Они сразу среагировали. Серега за машину запрыгнул, а Вовка за угол здания забежал. Его зацепило чуть дробью за плечо, но не критично. Царапина, да. А эта сволочь прыгнула в «москвич» и свалила. Самое интересное потом началось. Менты их задержали.

– Кого, их? Водителя и этого стрелка доморощенного?

– Нет, нашего Серегу и Вовку, до выяснения обстоятельств. Вовке дробину вытащили, плечо перебинтовали, и сразу в больничку определили на пару дней. У палаты пост поставили, то ли чтобы он не сбежал, то ли чтобы не добили. Серегу в обезьянник поместили, якобы за мелкое хулиганство. Хорошо, что, с ними охранник был, который под пресс ментов не попал. Он сразу вышел на патрульного, дал ему бабок, пробил ситуацию, а потом с офисом связался. Я сразу же Френкелю позвонил. Наш адвокат как всегда, оказался на высоте. По своим связям нашел номер отделения и туда звякнул. Такой переполох устроил, менты обделались. Серегу сразу освободили, лично начальник отделения приезжал извиняться. Но ему опера шепнули, что жизни тут нам не будет, лучше с местными договориться.