Текст книги "Миллионы рождают власть (СИ)"

Автор книги: Алекс Шу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Глава 19

– Итак, джентльмены. Повторю правила: по почкам, позвоночнику не бить. Удары открытой перчаткой – тоже, – сознание отстранено фиксировало голос рефери, сквозь поток лихорадочных мыслей.

Моррисона откачали минуты три назад. У «Большой Белой Надежды» подгибались ноги и боксеры, подхватив его под руки, оттащили к стене и усадили на скамью. Теперь Томми, уже отошедший от нокаута, с мрачным лицом хлебал минералку из бутылки и следил за рингом, наблюдая за мною, Дугласом и продолжающим инструктаж Джонсом. Дед предложил ему проехать в клинику, но блондин гордо отказался. Сказал, что хочет сначала посмотреть второй бой.

Мой противник был огромен. Здоровенный угольно-черный громила с огромными длинными ручищами. Крупный, массивный, с жировыми складками на боках и животе.

«У Дугласа рост метр девяносто два, он на девять сантиметров выше, руки намного длиннее. Весом килограмм на тридцать больше. Как боксер… Об этом даже говорить смешно. У меня может выиграть бой одним джебом. Что делать? Получается, никаких шансов нет?» – напряженно думал я, краем уха слушая наставления рефери. – «Рассмотрим его недостатки. Что на этот счет говорили эксперты? Первый – нестабильная психика. Ломается под напором. Не всегда, правда. Майку поломать его не удалось, но там и момент был не тот: Бастеру после смерти матери и болезни жены, все было по барабану. Это его и сделало берсерком в будущем бою с Тайсоном. Мне использовать это качество вряд ли получится. Какой напор?! Я ниже, намного легче, в мастерстве сильно уступаю, несмотря на усердные тренировки в последние два года.

Второй недостаток Бастера – лентяй и обжора. Это, естественно, сказывается на его спортивной форме. Судя по телесам Дугласа и выволочке тренера, когда он провел последний бой, так проголодался, что побежал, истекая слюнями в ближайший фаст-фуд и сделал им кассу. А потом жрал, жрал, ещё раз жрал с вынужденным перерывом на сон. Тренировки если и были то, «на отгребись». Сейчас он находится далеко не в лучших боевых кондициях. Для меня это большой плюс. Но бить и двигаться он не разучился, хоть в скорости и выносливости немного потерял. Значит, единственный вариант не быть избитым и нокаутированным, выйти из боя с достоинством, обмануть и ударить, вложившись полностью. Как это сделать?

На дальней дистанции меня легко перестреляют. На средней – сто процентов, поймаю тяжелый удар, и мне этого хватит. И с ближней тоже не вариант, можно хорошо пропустить. Что делать? Придумал! Надо «сушить» бой. Делать то, чего он не ожидает. Идти в клинч и там искать свой шанс. В каждой опасной ситуации вязать, не давать бить. Поймать дистанцию на резком выходе и ударить. Если в клинч входить рискованно, не давать подойти на удобную ударную позицию. Разрывать дистанцию, постоянно двигаться, держать руки у подбородка, закрывать корпус локтями. Отстреливаться джебами, прямыми и боковыми, но аккуратно, чтобы не попасть под встречный удар. Возникнет малейшая угроза, пережду в глухой защите. Так и буду делать».

После принятия решения, волнение растворилось в глубинах сознания, мозг очистился от лихорадочных панических мыслей. Разум стал ясным и сосредоточенным на бое.

Я поднял голову и спокойно встретил взгляд Дугласа. Злобно сверливший меня глазами американец что-то почувствовал. В его расширенных от ярости зрачках на мгновение мелькнула неуверенность. Затем лицо Дугласа снова стало злым и надменным.

– Поприветствовали друг друга и разошлись по углам, – скомандовал рефери.

Я протянул перчатки вперед. Бастер свирепо усмехнулся и ударил своими.

– Миша, постоянно двигайся, не застаивайся на одном месте. Видишь, какой он здоровый, – начал шептать десантник, как только я вернулся в свой угол. – Пощупай его джебом и двоечкой, поработай на ногах, посмотри, что он может тебе предложить.

– Олеж, я в курсе кто это такой и как с ним работать, – тихо ответил я. – Не переживай, все будет в порядке.

– Тогда я ничего советовать не буду. Действуй, – немного обиженно пробурчал Квятковский.

– Михаил Дмитриевич, мы в вас верим. Дайте ему как следует, – подбодрила Анна с другой стороны.

– Не волнуйся, Анечка, дам, но не сразу, – пообещал я. – Вначале придется попотеть.

– Мих, он здоровенный лось. Намного крупнее тебя, – через канаты перегнулся обеспокоенный Саня. – Ты уверен, что вытянешь?

– По крайней мере, постараюсь, – честно ответил я.

– Тогда ни пера тебе, ни пуха, – пожелал товарищ.

– К черту, – бросил я.

«Буммм». Гулкий звон гонга известил о начале боя.

Олег торопливо сунул мне в рот капу и кинул вслед:

– Удачи.

А я уже шагал навстречу ухмыляющемуся Дугласу, нетерпеливо прыгающему в центре ринга. Между нами моментально возник рефери и дал отмашку:

– Бокс.

Я вскинул руки вверх, прилепил правую перчатку к челюсти. Закрыл локтями корпус и чуть сдвинулся вбок, заходя под левую руку Дугласа. Громила шагнул следом и выбросил стремительный, резкий, как удар хлыста джеб. В последний момент я успел уклониться, убрать голову с траектории атаки и отпрыгнул в сторону, разрывая дистанцию. Джеймс двинулся следом.

Я поднырнул под быстрый, но видный свинг, и влепил джеб в черное лицо. Но Дуглас его даже не прочувствовал. Он прыгнул вперед, выбрасывая левый боковой. Я пригнулся, обхватил живот Бастера перчатками и прилип к нему. Зал негодующе зашумел.

– Брэк, – проорал Джонс, разнимая нас.

Пришлось отпускать Дугласа. Как только прозвучала команда «бокс» я отскочил влево и назад, не давая Джеймсу выйти на ударную дистанцию. Бастер уже не улыбался. Он резко скакнул ко мне, пытаясь зацепить двойным джебом. Первый удар был легкой «обманкой», а второй – настоящим. Здоровенная черная ручища влетела в мое лицо с огромной скоростью, я даже среагировать не успел. Удар потряс от макушки до кончиков пальцев ног, в мозгу разорвался оранжевый всполох, сознание на мгновение помутилось. Я ошеломленно качнул головой, сделал шаг назад, инстинктивно закрыл лицо перчатками и уперся в канаты.

Дуглас налетел коршуном, почуявшим добычу. На меня обрушилась буря ударов. Принял на защиту прямой правый, от левого бокового закрылся предплечьем, чудом увернулся от просвистевшего в сантиметре апперкота, отклонившись назад. Каждое попадание по перчаткам и блокам, отзывалось во всем теле, меня качало как лодку во время шторма. Попытался отшагнуть вправо, чтобы выбраться из ловушки, но Дуглас перерезал дорогу, продолжая вколачивать серии ударов по голове и корпусу. Заклинчевать его я не мог, боялся раскрыться и пропустить. Пришлось откидываться назад. Внезапно канаты под спиной разошлись, и я вывалился за пределы ринга. Слава богу, он не находился на возвышении, и я особо ничего себе не повредил. Хлопнулся на пол по-борцовки: скрутив спину, поджав подбородок к груди.

– Да. Дай ему Джеймс, – заорал мулат, вскидывая руки. – Убей этого урода.

– Продолжай в том же духе, Дуглас, – а это уже негр из толпы болельщиков подключился. – Я на тебя двадцать баксов поставил.

– Миха, держись! – проорал Саня.

Я медленно встал.

– Продолжаем бой, – голос Джонса перекрыл возбужденный гомон зала. – Боец, вернитесь на ринг.

Хмурый Олег предупредительно раздвинул канаты, и я залез обратно. Десантник успел тихо сказать в спину:

– Если что, я готов выбросить полотенце и остановить бой.

– Нэ вждумай, – прошепелявил я сквозь капу.

Ко мне подскочил рефери:

– Ты в порядке?

Я молча кивнул.

– Отлично, тогда продолжаем, – Питер отстранился и махнул рукой. – Бокс.

Дуглас опять налетел на меня. Сблокировав локтем левый по печени, я быстро прыгнул вперед и крепко обнял негра обеими перчатками. Бастер дернулся, пытаясь освободиться. Не получилось, я вцепился в него, как любящая супруга, провожающая мужа на войну.

Рефери с трудом отодрал меня от громилы, отступил назад и опять скомандовал: – Бокс.

Дуглас снова попер вперед. Я, раскачивая корпус, нырнул под правый боковой. Резко кинул джеб, сближаясь, и опять прилип к противнику, схватившись перчатками за спину. Мы вновь оказались у канатов. Джеймс попытался использовать известную уловку в клинчах, выматывающую соперника – навалиться всем телом. Но я ему такой возможности не дал. Вовремя пригнул голову и надавил лбом на подбородок, помешав лечь на меня своей громадной толстой тушей.

– Брэк, – нас опять развели.

Теперь Дуглас не ждал от меня никаких сюрпризов и опять пошел вперед, бесхитростно выставляя левую, чтобы нащупать цель. Я моментально воспользовался брешью в защите, прыгнул навстречу, резко наклонив корпус вперед и пробив правый оверхэнд. Глухой звук удара перчатки об челюсть Дугласа прозвучал победным барабанным боем.Голова Джеймса дернулась, но гигант даже не был потрясен. Он что-то невнятно зарычал и ответил комбинацией: левый прямой-правый апперкот-крюк. Джеб я сблокировал перчаткой, апперкот отразил сведенными предплечьями, а вот крюк прошел. На рефлексах сумел его смягчить, сдвинувшись вправо и чуть пригнувшись. Но прилетело все равно неслабо. В голове зазвенело. Меня повело в сторону и вниз. Я быстро опустился на колено, и сразу же упал на спину, защищаясь от подскочившего и уже занесшего перчатку Дугласа.

– Стоп, – Джонс оттолкнул громилу в сторону, склонился надо мною и начал отчет:

– Раз.

Я приподнялся на локтях. Перед глазами все плыло, лицо рефери двоилось.

– Два.

Сделал попытку привстать на подгибающихся ногах. Получилось плохо, опять повело вниз, коснулся перчаткой настила и сделал глубокий вздох, собираясь с силами. В глазах немного прояснилось.

– Четыре, – продолжал считать рефери. «Три», я, похоже, пропустил.

– Пять.

Медленно поднялся. Ноги больше не подводили, стоял достаточно уверенно, хотя в голове ещё шумело.

– Шесть, – пробубнил Питер.

Я поднял перчатки, показывая готовность продолжать бой.

– Все нормально? Ты можешь драться? – переспросил судья, хватая за руки.

Кивнул.

– Отлично, – Джонс развернулся и дал отмашку: – Бокс.

Дуглас, довольно улыбаясь, поднял перчатки и неторопливо пошел ко мне.

Гулкий звон гонга проплыл над залом, спасая меня от нокаута. Первый раунд закончился.

– Миша, надо заканчивать бой. Пусть тебе объявят поражение, черт с ним, – Олег ожесточенно обмахивал меня полотенцем, – Этот здоровенный негрила тебя уложит. Он слишком быстрый и опытный. И бьет как кувалдой.

– Поживем-увидим, – проскрипел я, вдыхая свежий воздух. – Посмотрим ещё кто кого.

– Миха не придуривайся, – влез в разговор, стоявший за рингом Саня. – Эта горилла реально слишком мощная. Может тебя инвалидом сделать.

– Действительно, Михаил Дмитриевич, может, хватит? – поддержала его Анна с другой стороны. – Самое ценное у вас – мозги. Мне бы не хотелось, чтобы они пострадали.

– Давай, ты на следующий раунд не выйдешь? – быстро добавил Квятковский. – Пусть засчитают поражение, похрен. Главное – здоровье.

– Давай без давай, – злобно оскалился я. – Не дождутся. Не вздумай выбрасывать полотенце. Все будет в порядке, я продолжу бой. Разговор закончен, возражения не принимаются.

– Ладно, – пожал плечами Олег. Снова призывно зазвенел гонг, подавая сигнал к продолжению боя, и мрачный десантник сунул мне капу в рот.

Конечно, можно было прекратить этот фарс и отказаться от боя. Но меня останавливали два соображения. Во-первых, радостные рожи черного деда, Дугласа и американских боксеров даже в воображении вызывали рвотные позывы и ощущение поражения. Не хочу, чтобы они с торжеством рассказывали о нашем бойце, испугавшемся громадного негра и сдавшемся.

Я никогда не был ярым фанатом СССР, хотя признавал, что страна была неоднозначная, хорошего и плохого хватало. Но позволить американцам бравировать победой над «нашими» не мог. Было в душе какое-то чувство, отвергающее сдачу, воспринимающее отказ от боя как позор. Второе соображение – авторитет у подчиненных. Если сдамся, никто слова не скажет. Даже поддержат. Но мой имидж лидера команды – человека, всегда побеждающего и находящего выход в самых безнадежных ситуациях, будет подпорчен. Раз ввязался, должен выглядеть достойно в любом случае. Лучше всего победить. Но если не получится, проиграть в конкурентном бое, тоже не самый плохой вариант. А вот намек на трусость гораздо хуже. Разумом они будут понимать, что я поступил рационально, не стал подвергать себя риску нокаута. Но в сознании все равно возникнут нехорошие мыслишки о глупости и трусости. Поэтому, раз начал, надо идти до конца. Тем более, план у меня есть, и шанс на победу имеется…

– Бокс, – прорычал Питер и отступил, освобождая нам дорогу. Дуглас неожиданно не кинулся вперед как обычно. Бросил джеб, другой, сделал короткий шажок навстречу. Удары я блокировал перчатками, резко скакнул к противнику, пробил правый и опять заключил Бастера в свои объятья.

– Брек.

Нас снова развели.

Дуглас начал танцевать вокруг меня, выкидывая комбинации. Левый прямой, мощный правый, вскользь зацепивший по челюсти, левый крюк, от которого я спасся нырком и короткий, ощутимо сотрясший меня апперкот на сближении. В голове гудело, я зацепился руками за спину Джеймса, не давая ему разорвать клинч.

– Надеешься на быстрый нокаут? – злобно прошептал на ухо Дуглас. – Не надейся. Я буду мучить тебя до самого конца. Ты ответишь за все, белый ублюдок.

Из-за капы его голос звучал глухо и невнятно, но я все понял.

– Пошмотрим, шерный убудок, – прохрипел в ответ, изо всех сил держа вырывающегося громилу.

– Брэк, – судья втиснулся между нами и разорвал клинч. – Бокс.

До конца раунда я пропустил парочку джебов, прямой правый и несколько боковых по корпусу. В ответ я смог зацепить его прямым по челюсти, разбить нос джебом и смачно приложиться в живот, но мои удары черному гиганту были как слону дробина. Он даже не пошатнулся.

Дуглас пробивал быстрые комбинации, резко, но явно не со всей силы – чтобы причинить боль, но не нокаутировать. А в клинче старался дергаться и лечь на меня всем весом, выматывая физически. И такая тактика приносила плоды. Выброс адреналина заглушал боль, но она все равно чувствовалась во всем теле, во время резких движений, а мышцы ощутили первые тревожные признаки подступающей усталости. Звон гонга, возвещающий о конце второго раунда, был для меня настоящим спасением.

– Миша, подумай все-таки, может хватит с тебя? – продолжал бурчать Олег, махая полотенцем. – Силы не равны, это же любому видно. Я бы тоже проиграл у этого монстра. Слишком мощный и резкий, зараза, хоть и жирный.

– Действительно, Михаил Дмитриевич, – поддержала десантника Анна. – Плевать на результат. Вы нужны нам целым и здоровым.

Насупленный и грустный Саня молчал. Он понимал, я уже принял решение, и буду идти до конца.

– Так, – я выставил перчатку, прекращая уговоры. – Ни слова больше. Я уже всё сказал. Не вздумай выбрасывать полотенце. Я дерусь, пока кто-то из нас не ляжет или не закончится бой. Все, точка. Потом можете меня поругать, если захотите, но не сейчас.

Зазвенел гонг. И я снова вышел к центру ринга. Дуглас продолжал осыпать меня сериями ударов. Джебы летели как пули, заставляя мою голову сотрясаться. Правые прямые пару раз ощутимо задели челюсть. Я по-прежнему спасался в клинчах, уйдя в глухую защиту и работая редкими контрударами от обороны.

Но долго продержаться не получилось. В столкновении напоролся на подставленную башку Бастера, и рассек бровь. Заливающая глаз кровь заставила на секунду потерять концентрацию и на вдохе пропустить правый прямой в солнечное сплетение. Адская боль, волной распространившаяся по телу, заставила меня опуститься на колени. Выплюнутая капа упала на настил. Я хватал ртом воздух, не в силах вздохнуть. Карминовая струйка текла по лицу, оставляя жирный след, и красными горошинами капала на настил, расплываясь бесформенными кляксами. Торжествующий Бастер танцевал в стороне победный дикарский танец. Уже не скрывающий ухмылки судья, начал отсчет.

– Семь, – заявил он, когда мне наконец удалось вздохнуть, подобрать капу и начать вставать. При счете «восемь» я уже был на ногах.

– Ты будешь продолжать бой? – осведомился Джонс.

– Да, – ответил я, вытер кровь перчаткой и вставил капу.

В голове пульсировала одна мысль: «Пора заканчивать. Иначе меня изобьют до инвалидности».

– Отлично, – кивнул рефери. Повернулся к подступившему ко мне Дугласу, отодвинул его назад и махнул рукой: – Бокс.

Джеймс опять пробил легкий джеб, гарцуя вокруг меня и ухмыляясь. Он никуда не торопился. Зато торопился я. Начало атаки расслабившийся Дуглас проморгал. На поскоке я пробил двоечку. Джеб четко лег в челюсть негра, заставив его отшатнуться, но прямой правый был заблокирован перчаткой. Я, продолжая движение, влетел в объятья негра, будто невзначай зарядив лбом по скуле противника. Дуглас начал вырываться. И тут я исполнил задуманное. Моя рука взлетела вверх, предплечье резко надавило на горло ошарашенного противника, отодвигая его назад, на дистанцию короткого прямого правой. Который я и пробил, точно в маячащий впереди подбородок. Дугласа пошатнуло, руки обессилено опустились. И я в полной мере использовал этот момент. Рванулся вперед, скручивая корпус, «заряжая» удар, и развернулся как пружина, пробивая левый боковой на скачке в беззащитную челюсть. Перчатка с глухим стуком врезалась в голову противника. Все крики разом смолкли. В наступившей тишине Дуглас закатил глаза и подрубленным деревом рухнул набок. Глаз заливало кровью, каждый шаг отдавался болью, но я не обращал на это внимания, охваченный упоением победы. И зал наконец взорвался воплями негодования и торжества.

Судья стал отсчитывать над неподвижным телом, но я даже не повернулся, продолжая шагать в свой угол. Знал – Бастер в глубоком «ауте», после таких ударов не встают. Навстречу мне, выскочили торжествующие Олег и Саня. Они схватили и подняли меня над рингом, что-то говорили и кричали. Рядом прыгала как девчонка, подняв руки, сияющая Анна. Но я ничего не слышал.

«Да! Я сделал это! Я победил! Я смог!» – радостные мысли яростным пульсом ворвались в сознание, наполняя всепоглощающим чувством торжества.

Глава 20

Зал Глиссона мы покинули все вместе. В полной тишине, сопровождаемые хмурыми взглядами аборигенов. Старый тренер сдержал свое слово. Провокаций, попыток остановить и отыграться не было. Хотя перекосившаяся от злобы седая рожа Баркера выглядела так, будто он с трудом удерживался, чтобы не придушить всех нас прямо в зале.

На желания старика нам было плевать. У десантника начало синеть пятно на скуле, а лицо украшали ссадины, на моей правой брови красовался пластырь, наспех заклеенный сердобольным Джонсом. Но мы были веселы и довольны. А Саня и Аня вообще светились как рождественские елки и с гордостью поглядывали на нас.

Диего отвез нас до ближайшей частной клиники. Травматолог осмотрел бровь, сказал, что рассечение небольшое, залил рану каким-то раствором, сделал пару стежков, и выставил счет двести восемьдесят пять долларов, заставив меня поразиться стоимости пустяковой операции. Всегда знал, что цены на медицинские услуги в США, если нет страховки, предусматривающей подобные травмы, отличаются неадекватностью. Но такая сумма за десять минут легкой работы даже мне показалась чрезмерной. Впрочем, на траты было плевать. «Синдромом Плюшкина», никогда не страдал, и всегда воспринимал деньги, не как самоцель, а универсальный инструмент для решения бытовых и рабочих задач, возможность поддерживать достойный образ жизни. Для меня было важно, что мы с Олегом не позволили себя сломать, и не только с честью вышли из очередного сложного и опасного приключения, но и победили, в почти безнадежной ситуации.

На обратной дороге заехали в Сохо и приобрели в небольшом магазинчике, торгующем оправами, солнцезащитные очки «Хьюго Босс» в коричневом кожаном футляре. В Нью-Йорке всем было наплевать на мою зашитую бровь. Никто с любопытством не косился, люди шли и ехали по своим делам. Но мне было некомфортно. А солнцезащитные очки отлично скрыли рассечение. Потом был обед в полюбившейся пиццерии «Дон Корлеоне». Попробовали пасту с томатным соусом и белым сухим – Вердиккью, урожая восемьдесят пятого года. А к кофе, сеньор Романо наконец-то вручил свой подарок: «Lettera d'amore”[15]15
  «Lettera d'amore» (итальянк.) – дословно «Письма любви». Так называют пирожные «соффиони» из-за изысканного вкуса и формы, напоминающей конверты.


[Закрыть] – пирожные «соффиони» из песочного теста и начинкой из воздушного сырного крема с лимонным вкусом. Шеф-повар принес нам только что приготовленные пирожные на большом блюде. И с гордостью сообщил, что крем изготовлен из отборной рикотты[16]16
  Рикотта – один из традиционных сыров Италии. Изготавливается из сыворотки, которая остается после производства моцареллы либо иных сыров. Из него делают сырники, запеканки, чизкейки и крем для пирожных.


[Закрыть], заказанной специально для пиццерии в сыроварне племянника.

Мы к тому времени вполне наелись. Но отказаться от только что испеченных аппетитных горячих вкусняшек, просто не могли. А когда начали пробовать, не могли остановиться, пока последнее пирожное не исчезло из тарелки. Чем очень обрадовали сеньора Романо.

Оплатили счёт на восемьдесят семь долларов, попутно одарив официанта и довольного шеф-повара щедрыми чаевыми. В «Плазу» мы приехали сытыми и благодушными.

В холле отеля меня уже ждали. На кресле, недалеко от входа сидел мой старый знакомый – федерал Марк Уоллес, бдительно рассматривая всех входящих.

Увидел нас, резко вскочил и пошел навстречу.

– Где вы бродите? – раздраженно бросил он.

– Спортом занимались. Обедали, – таким же тоном и со скопированной недовольной гримасой ответил я.

– Я вижу, – ухмыльнулся Марк, многозначительно глянув на заклеенную бровь. – Поехали.

– Куда?

– Тебя ждут в Фонде Рокволда, – пояснил агент ФБР. – Мы там уже полчаса назад должны быть.

– Меня никто ни о чем не предупреждал, – лениво пояснил я. – А читать чужие мысли и предугадывать намерения, пока не научился, извини. И вообще, зачем мне туда ехать?

– На месте объяснят, – сухо ответил Уилсон. – Приказы мистера Рокволда не обсуждаются. Тебе нужно там быть.

– Приказы? – я удивленно приподнял уцелевшую бровь. – Как я понял из разговора с ним, мы партнеры, пусть я даже и младший. А не король и слуга. Впрочем, я не отказываюсь. Только мне надо ненадолго заскочить в номер. Потом я в твоем распоряжении.

– Миш, чего этот хлыщ хочет? – недовольно пробурчал Саня, напряженно следящий за нашим разговором. – Может послать его куда подальше?

– Не нужно никого посылать, – отказался я. – Он приглашает меня проехаться в фонд мистера Рокволда. Там меня ожидают.

– Давай я с тобой мотнусь, – предложил Олег. – Мало ли чего?

– И я, – добавила Анна. – Секретарь везде должен сопровождать шефа.

– Марк, вы отвезете меня обратно? – уточнил я. – И можно мне с собою взять хотя бы секретаря?

– Давайте все-таки поторапливаться, – федерал нервно глянул на часы, намекая на дефицит времени. – Отвезу. И даже обратно до отеля. Во время поездки и посещения фонда, лично отвечаю за вашу безопасность перед мистером Рокволдом. Секретаря можете взять, хотя о нем ничего не говорилось. Думаю, в этом нет большой проблемы.

– Отлично, – улыбнулся я. – Тогда подождите меня в холле минут десять-пятнадцать

– Хорошо, – вздохнул Уилсон. – Только не задерживайтесь.

– Не буду.

Возле наших номеров, я тормознул Саню.

– Угости жвачкой. Знаю, у тебя есть.

– Да бери, – пожал плечами товарищ, полез в карман и вытащил открытую прямоугольную упаковку «Стиморола», чуть наклонил, стукнул по нему кончиком указательного пальца, и протянул мне выпрыгнувшую пластинку в блестящей обертке.

– Спасибо, – поблагодарил я, принимая жвачку. – Я вместе с Анной на несколько часов поеду в фонд мистера Рокволда. Вернусь, скорее всего, вечером. Олег остаешься за старшего и вместе с Саней ждешь меня в номере. Отдохните, посмотрите телевизор. Можете, если проголодаетесь, заказать что-то из ресторана. Смотри, чтобы Саша ничего не отчебучил. Никуда не отпускай его одного.

– Сделаю, – пообещал десантник, смерив многообещающим взглядом надувшегося Саню. – Слышал? Без меня, ни шагу.

– Слышал, – проворчал хмурый Устинов. – С вами скоро как на киче будет. Без конвоя никуда, шаг в сторону – расстрел.

– Сам знаешь, почему так, – ласково оскалился я. – Напортачил – выгребай. И скажи спасибо, что пока этим ограничились.

– Спасибо, – буркнул бывший гопник.

– Ань, ты тоже загляни к себе в номер ненадолго. А я пока себя в порядок приведу, переоденусь и поедем. Ровно через десять минут выходи в коридор и жди меня.

– Я могу и у вас посидеть. Мне не трудно, – заявила секретарь.

– Мне трудно, – категорично заявил я. – Я стеснительный. Очень. Не хочу шокировать своим обнаженным торсом невинную девушку.

– Чего я там не видела? – насмешливо фыркнула Анна, но от дальнейших комментариев воздержалась.

Очутившись в своем номере, я первым делом кинулся к бару. Налил себе бокал красного вина, одним махом выпил. Затем повторил. Рванул в ванную и почистил зубы и прополоскал рот. Потом зажевал пластинку «Стиморола». Теперь запах спиртного уловить будет проблематично. Быстро принял душ, чтобы взбодриться. Вместо старой бледно-серой рубашки, уже попахивающей потом, надел бежевую новую, водрузил очки на нос. Вот теперь можно идти.

Секретарь уже поджидала меня возле номера. Через три минуты мы уже были в холле на первом этаже. Марк шагнул к нам навстречу:

–Все, готовы?

Дождался моего утвердительного кивка, развернулся к выходу и скомандовал:

– Следуйте за мной.

На площадке перед центральным входом в отель, нас поджидал знакомый черный «шевроле-субурбан» с водителем в костюме и солнцезащитных очках. Марк сел спереди, нам кивнул на задние места.

Когда мы устроились в машине, сказал:

– Обратите внимание, вон там стоит серый додж, – федерал взглядом указал на машину, припарковавшуюся на другой стороне улицы, в метрах ста от нас.

– И что с ним не так? – полюбопытствовал я.

– Это русские. Они уже пару дней за вами ездят, – любезно пояснил Марк. – На этой машине или черном «шевроле камаро». Ты – партнер мистера Рокволда и его компаньона. Вот они попросили ненавязчиво присмотреть за вами, чтобы не случилось чего. Наши сотрудники срисовали наблюдение. Проверили машины, сделали фото людей. Я пробил их через бюро и своих приятелей в ЦРУ. Это сотрудники КГБ. И они за вами следят.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – я впился взглядом в каменное лицо федерала. Анна тоже напряглась.

– Ты партнер мистера Рокволда, – пояснил агент ФБР. – Он беспокоится за твою безопасность и считает, что надо рассказать тебе о наблюдении КГБ.

– Низкий поклон благодетелю, – не удержался от сарказма я. – Они, значит, подло следят за нами, чтобы закинуть в застенки кровавой гэбни, а вы великодушно наблюдаете за ними, ну и за нами, для обеспечения безопасности партнеров. КГБ – бандиты, а вы – благородные пираты. Мерси боку.

– Не понял, мистер Елизаров, у вас имеются претензии? – холодно процедил Уилсон. – Мне передать мистеру Рокволду и Уолтеру, что вы ими недовольны?

– Не стоит, – криво ухмыльнулся я. – Наоборот, я благодарен вам, что сообщили о слежке. А мое недовольство вызвано исключительно тем, что даже чихнуть в уединении нельзя, чтобы не набежали шпики от вас и Комитета.

– Не льстите себе. Мы не следим за вами. Вы не того полета птица, чтобы привлекать для вашего сопровождения ресурсы, – с каменным лицом пояснил Марк. – Просто наши люди периодически присматривают за отелем и прилегающими территориями. Исключительно из-за беспокойства мистера Рокволда о новом компаньоне. Никто за вами не ездит и никуда не сопровождает, не обольщайтесь.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Комитетчики поедут за нами и увидят, что меня везут в фонд? По прибытии домой у них могут появиться ко мне вопросы.

– Не появятся, – Уилсон позволил себе холодно усмехнуться краями губ. – Они никуда не поедут. Смотрите.

Я снова перевел взгляд на серый «додж». Пока мы разговаривали, рядом с ним припарковалась машина полиции. Копы заставили выйти пассажиров наружу и проверяли у них документы.

– Их задержат минут на пятнадцать, – пояснил федерал, внимательно наблюдая за мной. – К тому времени мы уже будем далеко. Трогай, Ники.

Водитель кивнул и повернул ключ зажигания. Машина ожила, отозвавшись негромким гулом и дрожанием. Через пару секунд мы уже выезжали из стоянки. Серый «додж» и его пассажиров продолжали проверять полицейские. Когда мы проезжали мимо, один коп держал под прицелом револьвера водителя и пассажира, второй деловито копался в багажнике.

Я откинулся на сиденье, ободряюще похлопав ладонью по руке девушку. Она выглядела расстроенной и встревоженной. Это понятно, кому понравится известие, что за тобой в чужой стране следят агенты КГБ.

Путь до фонда Рокволда, мы проделали в полном молчании. Водитель наблюдал за дорогой и управлял машиной, Марк дремал, откинувшись на сиденье, Анна думала о чем-то своем, а я рассматривал мелькавшие мимо небоскребы, яркие рекламные надписи и людей, спешащих по своим делам. Вчера ночью, возвращаясь в отель, пока выпившая Мадлен управляла машиной, прорабатывал возможные вопросы на детекторе лжи, продумывал ответы, тактику и стратегию работы со специалистами, а сейчас в ускоренном темпе прогонял в мозгу свои наработки.

– Приехали, шеф, – проинформировал шофер.

Марк встрепенулся, и открыл глаза. Я с любопытством рассматривал возвышающееся перед нами здание. Оно стояло на возвышении из серого камня. Старое здание с монументальными белоснежными колоннами в древнегреческом стиле и огромными прямоугольными окнами. Фонд Рокволда был двухэтажным, но смотрелся внушительно, и чем-то неуловимо напоминал компактную копию Белого дома в Вашингтоне.

– Выходим, – скомандовал федерал, и мы начали выбираться из машины. Первым вылез я, на секунду зажмурился, прикрываясь ладошкой от слепящих солнечных лучей, развернулся, и галантно подал руку, выходящей следом Анне. Побелевшие от напряжения маленькие пальчики крепко вцепились в мою ладонь. Девушка продолжала нервничать.

– Спокойно, красавица, все будет хорошо, – шепнул я в аккуратное розовое ушко. Секретарь мило покраснела и улыбнулась, приходя в себя.

В холле фонда нас встретили двое мужчин в строгих темных костюмах. Поздоровались с Марком за руку, вопросительно глянули на нас.

– Это со мной, – коротко ответил федерал. – Мы вдвоем – к профессору Хартману. Мисс Анну проведите в гостевую комнату, угостите кофе с печеньем, посмотрите телевизор, развлеките беседой или дайте книгу, чтобы она не скучала, пока мы не закончим.

– Окей, мистер Уилсон, – кивнул «темный костюм», стоящий впереди.

Они с Анной удалились, а мы поднялись по лестнице на второй этаж, зашли в холл, через десять метров остановились перед дверью с табличкой «полиграф». Марк постучал в дверь.

– Заходите, – раздалось в ответ.

Первым зашел федерал, я – за ним. И сразу с любопытством огляделся. За столом сидел молодой, но уже лысоватый человек в белом халате. По виду, типичный ботаник – классический тип хилого заучки – отличника. Вокруг него стоял монитор или телевизор, какой-то ящик, похожий на пульт и свернутые клубком провода с присосками датчиков.