Текст книги "Укротитель миров III: магические ключи (СИ)"

Автор книги: Алекс Рудин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 24

В тюрьму я поехал с комфортом.

Успел встретить и поприветствовать всех гостей. Обнялся с мастером Казимиром, которого не видел уже несколько дней. Объяснил Жану Гавриловичу и герцогиням все детали моей авантюрной затеи. Вкусно поужинал и поднял бокал за новый титул Сережи Стоцкого.

На улице начало темнеть, когда к воротам дворцового парка с сиренами и мигалками подкатили два автомобиля Императорской гвардии. Молодой, но очень серьезный поручик, печатая шаг, вошел в столовую. Поприветствовал Бердышева, а затем повернулся ко мне:

– Граф Смирнов-Карельский! Вы арестованы личным приказом Императора! Прошу следовать за мной!

– А в чем дело? – спросил я, неторопливо отодвигая тарелку.

Мне надо было потянуть время, чтобы сирены гвардии гарантированно перебудили всю округу. Да и друзья не должны были понять, что арест запланирован заранее.

Умнички герцогини отлично подыграли мне, набросившись на поручика с вопросами и упреками. Он отбивался казенными фразами – «не могу знать» и «до выяснения обстоятельств».

Мне даже стало жаль паренька. Я выложил содержимое карманов на стол и попросил Полину:

– Будь добра, отнеси мои вещи в кабинет.

– Вам не запрещены личные вещи, – сказал поручик, – кроме телефона и других средств связи.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я его.

Молодой аристократ просто выполнял свои обязанности и делал это по уставу, но без лишнего рвения. Он не торопил меня, пока я прощался с герцогинями и удивленными гостями. И даже придержал дверцу машины, когда меня усаживали на заднее сиденье.

– Куда вы повезете его сиятельство? – спросил Бердышев поручика.

Он проводил меня до машины и сейчас зорко оглядывал пустую улицу, темноту которой разгоняли только редкие фонари и мигалки гвардейских машин.

– В изолятор на Шпалерной, ваше высокопревосходительство, – ответил поручик.

И добавил, пожав плечом:

– Распоряжение Императора. Велено поместить графа Смирнова-Карельского в одиночную камеру и ждать дальнейших указаний.

– Я завтра же добьюсь приема у Императора, – сказал мне Жан Гаврилович. – Уверен, что этот арест – какая-то чудовищная ошибка.

Я благодарно кивнул.

Этот маленький спектакль мы разыгрывали специально для поручика и его гвардейцев.

На улице было холодно – по прогнозу со дня на день ожидался первый снегопад. Я поежился в тонком комбинезоне и подумал, что надо заказать Ане комплект зимней формы из магических тканей.

Вслед за мной в машину втиснулся гвардеец. Второй сел слева от меня.

– Ваше сиятельство, – сказал поручик, усевшись рядом с водителем, – я наслышан о ваших магических талантах. Прошу вас, не пытайтесь бежать. Даже если мы не сможем помешать вашему побегу, этим вы только осложните свое положение.

– У меня и в мыслях не было бежать от вас, – улыбнулся я. – Надеюсь, со дня на день все разъяснится. А я пока высплюсь в камере.

Несмотря на мои уверения, гвардейцы всю дорогу не спускали с меня глаз.

Ехать пришлось недалеко – следственный изолятор на Шпалерной располагался почти напротив Малого Зимнего дворца на другом берегу Невы. Автомобиль скатился с Литейного моста, повернул налево и въехал в подворотню, которую перегораживали стальные ворота. Ворота с лязгом закрылись, отрезая нас от ночной Столицы.

– Прошу за мной, ваше сиятельство, – сказал поручик.

В тюремной канцелярии меня ожидал сам начальник тюрьмы – видно, аристократы попадали в изолятор нечасто. Начальник беспокойно хмурился, очевидно, прикидывая – как вести себя с необычным арестантом.

В канцелярии возникло непредвиденное затруднение – мне предложили переодеться в полосатую арестантскую одежду. К счастью, мой титул и спокойный тон произвели впечатление на начальника тюрьмы. Я вежливо попросил разрешения остаться в своей одежде и сам предложил тщательно меня обыскать.

– Прошу прощения, ваше сиятельство – служба! – сказал начальник и сам ощупал мои карманы.

– Понимаю, – улыбнулся я. – И сочувствую от всей души. Я постараюсь не доставлять вам лишних хлопот.

Я многозначительно покосился на начальника. Жан Гаврилович должен был предупредить его о нашем замысле – обойтись без этого, к сожалению, не получалось.

Начальник даже бровью не повел.

– Гусев! – прикрикнул он на охранника. – Отведи его сиятельство в седьмую камеру и выдай постельное.

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие! – отозвался Гусев и разгладил длинные рыжие усы.

Шагая длинным тюремным коридором, я с любопытством оглядывался – когда еще доведется попасть в настоящую тюрьму! Кирпичные стены были выкрашены серой масляной краской. По потолком тускло горели лампы, а справа тянулись одинаковые металлические двери с маленькими оконцами. Оконца были плотно закрыты задвижками.

Возле одной из дверей Гусев велел мне повернуться лицом к стене а сам завозился, звякая ключами. Дверь открылась, чуть слышно скрипнув хорошо смазанным петлями.

– Прошу, ваше благородие! – хрипло сказал Гусев.

Я шагнул в камеру, и охранник запер за мной дверь. Я с любопытством огляделся.

Камера представляла собой маленькое помещение, размером три на три метра. Кровать, стол и металлический табурет – все надежно привинчено к полу. слева от двери, в углу весело журчал унитаз. Его даже занавеской не отгородили. Унитаз был на удивление чистым, и бачок работал исправно – это я сразу же проверил. Рядом стоял ершик, а на стене висел рулон тонкой туалетной бумаги.

Маленькое окошко под самым потолком было забрано частой и толстой решеткой, сквозь которую арестант мог видеть только кусочек неба и ржавую крышу противоположного корпуса.

Я хмыкнул, покачал головой и сел на табурет.

В замке снова заскрежетал ключ. Гусев принес свернутый тонкий матрас, шерстяное одеяло и жесткую подушку.

– Подъем в шесть утра, – сказал он, – Завтрак в семь.

– Спасибо, – кивнул я и развернул матрас на кровати.

– Может, принести еще одеяло? – предложил Гусев, испытующе глядя на меня. – Ночи холодные уже.

– Не надо, – отказался я. – Денег нет.

– Это ничего, – неожиданно сказал Гусев. – Я так принесу. Если что надо друзьям передать – вы только скажите, ваше благородие. Я ведь понимаю, вы сюда случайно угодили. Через неделю-другую разберутся. Или выпустят вас, или переведут отсюда.

– Хорошо, – кивнул я. – Буду иметь в виду.

Единственное, чего мне хотелось – поскорее остаться одному. Несмотря на то, что все это я затеял сам, тюремная обстановка давила на психику.

Но и обижать Гусева отказом не годилось – с тюремщиком лучше дружить, пока от этого есть польза.

– Принесите одеяло, – попросил я.

В конце концов, передам надзирателю денег через Жана Гавриловича, только и всего.

Гусев принес второе одеяло.

– А свет выключается? – спросил я его, кивая на тусклую лампочку под самым потолком. Лампочку тоже окружала частая решетка – видимо, чтобы заключенный не добрался до стекла.

– Не положено, ваше благородие, – ответил Гусев. – Спите так, быстро привыкнете.

Он вышел.

А я завалился на кровать. Надо было выждать немного, на случай, если надзиратель захочет заглянуть в камеру через окошко в двери.

Время тянулось медленно. Я всерьез задумался – как заключенные годами сидят в одиночной камере? Как проводят однообразные дни, что делают, чтобы не сойти с ума?

От нечего делать, я прислушивался к звукам вокруг. Громко журчала вода в бачке туалета. За окном чуть слышно насвистывал холодный осенний ветер. Из коридора доносились смутные шорохи – наверное, эти звуки шли из других камер.

И вдруг я услышал четкий негромкий стук. Три быстрых удара, пауза – и еще два удара, чуть медленнее.

Стук повторялся раз за разом – как будто кто-то упорно стучал металлом по кирпичной стене.

Я поднялся с кровати и стал медленно обходить камеру по периметру. Стук шел из-за стены слева. Но я не мог определить – стучат в соседней камере, ил еще дальше по коридору.

Это явно был какой-то сигнал. Судя по тому, что он все время повторялся, на него должны были ответить.

Я сел на табурет и приоткрыл рот, чтобы лучше слышать.

Вскоре из-за стены справа донесся ответ. Точно такой же стук, но теперь два удара звучали быстро, а три – чуть медленнее.

Спустя минуту, стук раздавался то справа, то слева. Двое заключенных переговаривались друг с другом с помощью кода. Я был свидетелем их разговора, но о чем они говорят, разобрать не мог.

Привычно разогнав свою магическую матрицу, я протянул ледяные паутинки сквозь толстые кирпичные стены камеры. Нащупал в холодном пространстве огоньки чужих матриц и с любопытством исследовал их.

Матрицы были совсем слабые – они напоминали огоньки свечей, которые горят в ночной темноте.

Два обычных человека.

Неизвестно, по какой причине их заперли в одиночные камеры. Но они и здесь нашли возможность общаться.

Кто знает, может быть, именно сейчас они договариваются о побеге. Или просто спрашивают друг друга – ты еще жив?

И отвечают – жив.

Ритмичный перестук заворожил меня. Я слушал и слушал, стараясь разгадать комбинации ударов. Они звучали быстро, но не накладывались друг на друга. Словно заключенные давным давно договорились о порядке общения и теперь старательно соблюдали его.

Лампочка мигнула под потолком. Я тряхнул головой и пришел в себя. В окне зияла чернота – словно кто-то опрокинул банку чернил в мокрую холодную осень.

Пожав плечами, я разогнал матрицу до ровного гула в груди и с удовольствием увидел перед собой яркое золотистое сияние магической линии.

Пора было выбираться. Надеюсь, надзиратель Гусев не придет посреди ночи проверить, как сидится в одиночной камере графу Смирнову-Карельскому.

А если и придет – ничего. Начальник тюрьмы быстро успокоит своего подчиненного.

На всякий случай я скрутил одно одеяло и накрыл его другим. Это было мало похоже на спящего человека, но не слишком внимательный наблюдатель мог не заметить подмену.

Я равнодушно пожал плечами. Отыскал на внутренней карте яркие огоньки, которые обозначали матрицы герцогинь. Сосредоточился на них и шагнул в магическую линию.

Поток мягко подхватил меня. Последнее, что я успел заметить – полупрозрачную кирпичную стену камеры. Я покинул тюрьму прямо сквозь нее. А затем пространство вокруг меня слилось в светящиеся цветные полосы.

А затем сияние исчезло, и я появился прямо в кабинете Малого Зимнего дворца.

Герцогини радостно вскрикнули.

– Эффектно, – оценил мое появление Жан Гаврилович. – Где ты застрял? Опять влип в приключения?

Я покачал головой.

– Нет. Просто решил немного посидеть в тюрьме – когда еще доведется.

Я не стал рассказывать ему, что слушал переговоры заключенных. Пусть у этих несчастных останется хоть какая-то радость.

– Ничего, – успокоил меня Бердышев, – при твоей склонности к авантюрам в тюрьме тебе придется бывать часто.

– Сплюнь. Гости разошлись?

– Сразу после того, как тебя увезли. Решили, что нехорошо веселиться, пока ты в тюрьме.

– Эх, – расстроился я, – испортил Сереге праздник. Ну, ничего! Разберемся с курфюрстом – и отпразднуем заново.

– Когда ты собираешься действовать? – спросил меня Бердышев. – Император ждет с нетерпением.

– Выжду пару дней, чтобы новость о моем аресте точно дошла до курфюрста, – ответил я. – Предупреди охрану дворца. Пусть внимательно следят за всем, что происходит вокруг, но ни во что не вмешиваются, кроме попыток проникновения.

– Ты думаешь, британцы или курфюрст рискнут лезть во дворец?

– Думаю, нет. Но кто их знает?

Глава 25

Я выждал три дня, хоть это было непросто.

Все это время я безвылазно просидел в кабинете на третьем этаже Малого Зимнего дворца. Благо, что «кабинет» больше напоминал отдельную квартиру – при нем был отдельный санузел с ванной. Спальня в комплект не входила, но я неплохо устроился на широком кожаном диване.

Пришлось, все-таки, посидеть под замком. Ключ от кабинета был только у меня и у герцогинь. Слуг девочки предупредили, чтобы они не входили в кабинет. а т и не задавали вопросов – только радовались, что не надо убираться в помещении.

Алина и Полина тайком приносили мне еду – то, что удавалось стащить со стола во время обеда и ужина. Герцогини пытались убедить дворецкого, что прислуживать им за столом не обязательно, но дворецкий был непоколебим. Поэтому девочкам приходилось буквально воровать еду, чтобы не умер с голода. Это приключение ужасно веселило герцогинь. А я радовался их веселью – иначе обстановка была бы слишком напряженной.

Ведь мы сидели в засаде.

По-другому, нашу затею было не назвать.

Жан Гаврилович расставил вокруг дворца шпионов в штатском, настрого запретив им вмешиваться во что бы то ни было. Эти шпионы исправно докладывали, что за дворцом постоянно следят сотрудники британского посольства.

Вот потому я и не высовывал носа из кабинета – кто мог поручиться, что среди слуг дворца нет британских лазутчиков? Стоило хоть кому-то узнать, что вместо тюрьмы я прохлаждаюсь на свободе, и вся наша комбинация развалилась бы.

Интересная складывалась игра – британцы следили за дворцом, Бердышев следил за ними. а я в нужный момент должен был вмешаться в игру и развалить ее к чертовой матери.

За три дня Бердышев только однажды заехал во дворец. Алина провела его в кабинет.

– Уверен в своей затее? – хмурясь, спросил Жан Гаврилович.

– Уверен, – кивнул я. – Как там Его Величество?

– В полном восторге. Ждет возможности взять за шкирку британского посла. Ну, и курфюрста заодно, если он еще жив.

– Жив, – уверенно сказал я. – иначе британцы давным-давно подняли бы шум.

Комбинация, которую затеяли подданные британской империи, представлялась нам простой. они взяли под свое влияние Бранденбург. а теперь хотели женить сына бранденбургского курфюрста на герцогине Прусской. И таким образом, влиять уже на Пруссию.

Мы же собирались взять их с поличным – желательно, на месте преступления. вот именно это преступление я и задумал организовать.

– Весь Петербург гудит о твоем аресте, – усмехнулся Бердышев. – Придворные рады до смерти – многим ты перешел дорогу своей дружбой с Императором. Теперь самые влиятельные поздравляют Императора с тем, что он вовремя тебя раскусил. А Алексей Николаевич важно кивает головой и молчит. Намекает на то, что и их раскусит в свое время.

– Ну, и правильно, – ухмыльнулся я. – Ты бы, Жан Гаврилович, по старой дружбе записывал тех, кто меня особенно не любит.

– Что там записывать, – равнодушно сказал Бердышев. – Все и не любят, кого ни возьми.

– Ну, и хрен с ними, – скривился я. – Такую правду лучше знать.

– Разве что Стоцкий не с ними, – улыбнулся Жан Гаврилович. – Он, как узнал о том, что тебя арестовали, сразу кинулся на прием к Императору. Кричал, что ты ни в чем не виноват.

– А Император что?

– Не пустил Сергея во дворец. Выслал слугу со строгим приказом ехать в Каменку принимать имение. Пришлось Стоцкому подчиниться.

– Вот и хорошо, – с облегчением вздохнул я. – А то наворотил бы дел по незнанию.

– Когда думаешь действовать? – спросил меня Бердышев.

– А чего тянуть? – вопросом на вопрос ответил я. – Сам говоришь – вся столица гудит. Завтра после обеда и выйду. В три часа.

Жан Гаврилович пожевал рыжий ус и решительно кивнул.

– Хорошо. Я своих людей предупрежу, чтобы были наготове.

– Только пусть не вмешиваются, пока меня не схватят, – напомнил я. – нам их надо с поличным взять, другого шанса у нас не будет.

– Понимаю, – оскалился Жан Гаврилович. – Предупрежу всех строго.

На следующий день, ровно в два часа я начал действовать. Позвал герцогинь в кабинет. Попросил Алину вырвать у себя один волос и достал из запертого ящика стола пузырек с зельем мастера Казимира.

Вытащил тщательно притертую пробку, опустил в узкое горлышко волос и подождал, пока он растворится с тихим бульканьем. А потом залпом выпил зелье.

Через десять минут мы с Алиной стояли рядом и смотрели в зеркало.

– Не получилось, – огорченно констатировала герцогиня.

Полина, сидя на диване, тихонько хихикнула.

– Да, я как-то не подумал об этом, – согласился я.

И поразился тому, что из моего горла так естественно звучит женский голос.

Затевая это превращение, я совершенно упустил из виду, что Алина и Полина – близнецы. И Алина специально изменила внешность, чтобы не быть похожей на сестру.

Но магии было совершенно наплевать на ухищрения парикмахера и визажиста. Она придала мне природный облик девушки.

– Сейчас мы быстро тебя загримируем, – решительно сказала Алина. – Полина! Тащи ножницы и краску для волос!

– Костя, – засмеялась Полина, – А ты не мог бы подольше оставаться таким? Я всегда хотела младшую сестренку!

– Так и знал, что мой настоящий вид тебя не устраивает, – улыбнулся я. – Будем надеяться, что он устроит курфюрста. Не надо грима! Попробую выйти так.

Честно говоря, я не надеялся в первый же раз поймать курфюрста. Думал, что понадобится несколько вылазок – потому и запасся зельем превращения с избытком. Кроме того, я собирался попробовать внешность Полины – ведь неспроста курфюрст угрожал младшей сестре. Если уж получилось так, что я превратился в ее копию – значит, с нее и начнем.

Я быстро переоделся в комбинезон Полины – свой стал мне великоват – и посмотрел на часы.

Без десяти минут три. Самое время.

– Сидите здесь и не вздумайте ходить за мной, – строго предупредил я герцогинь.

– Костя, ты уверен, что все будет в порядке? – с тревогой спросила Алина.

– Абсолютно уверен, – улыбнулся я.

Вприпрыжку спустился по широкой лестнице и выбежал через парадный ход на улицу. Надо было спешить – до трех часов оставалось всего пять минут, а мне еще парк пересекать!

Выйдя из ворот дворца на набережную Невы, я решительно повернул налево. Мы с Жаном Гавриловичем договорились, что я дойду до ближайшего к дворцу моста, постою там и поверну обратно. Пусть преследователи думают, что герцогиня соскучилась сидеть взаперти и вышла прогуляться.

Я шагал, не оглядываясь, и даже не пытался проверить – следят ли за мной. Неестественное поведение могло встревожить людей курфюрста. Я и так был уверен, что они сейчас наблюдают за мной и гадают – куда это направляется одна из герцогинь.

Я, не спеша, дошел до моста. Перешел на зеленый сигнал светофора проезжую часть и оперся ладонями на гранитный парапет, делая вид, что любуюсь быстрым течением осенней реки.

Я простоял под мостом не меньше пятнадцати минут, чтобы дать преследователям время сориентироваться и принять решение. Но никто ко мне не подошел и не попытался заговорить, хотя набережная была пустынна. Только автомобили проносились мимо.

А ведь летом на набережной всегда полно туристов. Но холодная и дождливая осенняя погода разогнала всех.

Похищай человека сколько угодно – никто ему не поможет!

Жаль, что люди курфюрста оказались осторожнее, чем я думал. Видно, придется совершить еще несколько вылазок. Приучить их к тому, что герцогини гуляют без присмотра.

Маршруты прогулок мы с Жаном Гавриловичем разработали заранее. Набережная была только одним их них. Ведь странно получится, если девушки каждый день будут гулять одним и тем же маршрутом.

Но на каждом маршруте находилось достаточно безлюдных мест, чтобы похитители чувствовали себя свободно.

Ладно, завтра попробую прогуляться еще разок!

Я погладил рукой шершавый холодный гранит и неторопливо пошел в направлении Малого Зимнего дворца.

И тут рядом со мной притормозила машина.

Все-таки, они решились, подумал я.

Темно-синий, забрызганный грязью автомобиль плавно остановился. Из него выскочили двое крепких парней и направились ко мне.

Матрицу я разогнал заранее – она уже нетерпеливо гудела. Я прижался к парапету, изображая испуг, а сам в это время одевал ладони ледяной броней и выпускал из пальцев невидимые паутинки.

Двое на улице, один за рулем.

Отлично!

Я одновременно дотянулся до трех пульсирующих сгустков энергии. Моя матрица взвыла от нетерпения Я представил, как она облизывается светящимся языком и усмехнулся про себя.

Не тратя слов, парни схватили меня за руки и потащили к машине. Я уперся ногами и приготовился закричать, изображая перепуганную девушку. Но похититель слева ткнул меня локтем в ребра.

– Иди, тварь! – прошипел он.

Вот так они обращаются с герцогинями?

Я все же закричал, стараясь привлечь как можно больше внимания. Но добился только того, что не врезали ладонью по губам.

– Заткнись!

Отлично!

Матрицы троих похитителей были под моим полным контролем, хотя они этого и не чувствовали. Достаточно одного глотка – и я досуха выпью их энергию! Нет. немного надо оставить – они нам нужны живыми, Бердышеву еще их допрашивать.

Меня втолкнули в машину. Напоследок я попытался упереться руками в дверцу и заработал чувствительный толчок в поясницу.

Один из похитителей сел вслед за мной, второй прыгнул на переднее сиденье.

– Поехали! – нервно крикнул он водителю.

И тут все пошло наперекосяк.

В машине оказался четвертый человек. Он сидел на заднем сиденье. Я не заметил его только потому, что не ожидал, что парней будет четверо. Черт, вообще-то, меня похищали всего второй раз в жизни! Что ни говори, а опыта маловато.

И как назло, его матрицу я не контролировал. Мне требовалась хотя бы секунда, чтобы установить с ней контакт. И вот этой-то секунды мне не дали.

– Придурки! – зло закричал этот четвертый, выхватывая пистолет. – Кого вы взяли? Это не герцогиня!

Раздумывать было некогда.

Одним гигантским глотком я втянул в себя энергию сразу трех матриц. Я уже не думал о том, чтобы хоть что-то оставить в них – не до того было!

Тело справа от меня обмякло. Водитель ткнулся лицом в руль. Того, который сел на переднее сиденье, я не видел из-за высокого подголовника. Но понадеялся, что и он в отключке.

Не теряя времени, я вцепился в руку, которая держала пистолет.

Умудрился оттолкнуть ствол в сторону.

В тесном салоне оглушительно грохнул выстрел, запахло дымом.

Черт, да сколько же можно в меня стрелять⁈

В этот раз пуля прошла мимо. А больше противник и не успел ничего сделать. Моя матрица взревела, и вторым глотком я выпил его до донышка.

Он повалился прямо на меня, успев еще раз нажать на спусковой крючок. Снова грохнул выстрел, и боковое стекло осыпалось мелкими осколками.

А я увидел, как оплывает узкое лицо мертвого человека. Оно становилось круглым, с широко распахнутыми от смертного удивления глазами. Тяжелый подбородок исчез, словно его никогда не было.

Привалившись ко мне, словно к родному брату, в машине сидел мертвый курфюрст Бранденбургский.

Надеюсь, в этот раз настоящий!