Текст книги "Ружемант 3 (СИ)"

Автор книги: Алекс Рок

Соавторы: Евгений Лисицин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 17

Завалился спать в надежде, что не увижу снов про прошлую войну. Хотелось вообще без снов на пару часов в тишину безвременья. Мироздание сжалилось, позволив уснуть, едва коснулся подушки.

Ночью ко мне ластились. Проснулся от того, что кто-то из девчат аккуратно присел на кровать. Ната. Хотел зажать ее в объятиях, вкусить красоту ее готового тела – не срослось, Морфей жаждал видеть своим пленником.

Кьяру окружили заботой. Не знал, как к ней отнесутся, боялся, будут смотреть как на чужую. Зря. Как будто каждая девчонка из моей группы желала видеть в ней младшую сестричку.

Кроме Влады. Носферату видела в ней дочь.

Принцесса оказалась обескуражена: она привыкла, что вокруг нее суетятся, но иначе. Ждала подвоха, заботу о ней проявляли в надежде получить толику будущей власти и влияния взамен. Мои девчата хотели лишь выместить скопившиеся страхи, обращая их в любовь.

Просыпался трижды без Наты под боком. Видимо, не дождавшись внимания с моей стороны, инфо-фея ушла.

Нет-нет, да вклинивалась в сознание жуткая мысль, что все случившееся – сумбурный, лихорадочный сон. Поверить в то, что удалось захватить принцессу Царената было сложнее всего.

Солнце еще только собиралось на горизонт, но я встал.

Глянул на нашу новую гостью. Впечатлившись авторитетом Влады, малышка решила спать с ней.

Тринадцать лет, хорошо воспитана, но все еще ребенок.

Сохраняли розовый, мягкий мир не в желании затянуть короткое детство, наоборот. Чем раньше поймет свое место, тем лучше. Чем наивней, тем податливей…

Надеялся, что получится рассказать о удачах Бейке…

Елена разве что не виляла хвостом, едва завидев мое возвращение. Лишь субординация, которой желала следовать, не давала ей броситься на шею. Владу слушать не стал, ей и нечего было рассказать. Ее успех вытащил нас с Натой из передряги.

Шустро оделся.

Они все знали, куда иду, знали зачем. Каждая готова предложить помощь, но не осмеливается. Боятся строгого отказа.

– Приказания? – спросила Лена. Я на миг задумался. И плюнул в сердцах. Почему бы после случившегося не залечь на дно? Устроить выходной, перебраться по новому адресу, что нашла Белка – какой он там?..

Покачал ей головой в ответ. Держал хрупкую тишину, вмиг оказался за дверью.

Не доверяя проказнику-лифту, промчавшемуся мимо, поспешил по лестнице. Боялся, окликнут, слышал, как кто-то из девчат раскрыл входную дверь. Велел Ириске не принимать вызовов. Дотянуться до меня могла лишь Ната, но не стала.

Автомобили стояли стройными прямыми рядами. Зеленые, красные, затем снова зеленые, словно яблочный натюрморт.

Угонщиков здесь не боялись. Сигналка не сработала, когда дернул на себя ручку дверцы. Сезам открылся без лишних усилий. Теперь бы завести эту чуду…

У Ириски на эту тему готов был ответ: ролик из сети об устройстве механизма зажигания. Пришлось лишь чуть вспомнить шальную юность, и двигатель мягко, почти бесшумно заурчал в ответ.

На пропускном пункте карсир едва ли не исходил на нет от любопытства: что гражданину потребовалось в зоне жилых блоков для рабов. Побледнел, узнав меня, в прошлый раз велел ему открывать без лишних вопросов.

Открыл, вернув пластину документа, отсалютовал. Чуть не ляпнул ему, что к пустому месту руку не прикладывают.

Разбитые, неухоженные дороги. Взятый «напрокат» автомобиль трясло, его готовили лишь к ровному, без ухабов, асфальту.

Жилой блок 5У мрачно возносился передо мной. Широкий, некогда покрытый красивой яркой облицовкой, сейчас он был ни на что не похож.

Машину оставил за несколько кварталов, пошел пешком. Серво, не говоря уже о шавах, не в восторге от своего положения, но всегда найдется любопытный, пугливый и каверзный…

Переодеваться не стал, и зря – почти за углом наткнулся на патруль. Эти карсиры оказались поумней того, что стоял у врат: гражданский здесь и в столь ранний час их смутил.

Мутное время, мутный человек, нервная улыбка. Один из них осмелился направить на меня ствол.

Защитные очки прятали его глаза, но знал: он обмочит штаны прежде, чем нажмет на курок.

Это меня и спасло.

Резким рывком впечатал локтем в правую нижнюю точку – вместо нормальной защиты там был лишь гофрированный пластик. Несчастный согнулся, винтовка из его рук перекочевала в мои. Прикладом вышиб из него дух. Его друг споткнулся, пытаясь убежать. Сопротивления не ждали. Прикладом же разбил несчастному нос, припечатал к земле.

Незачем убивать. Ириска оценила их состояние: придут в себя дай бог к утру.

Швырнул отстегнутые переговорники с их поясов наземь, раздавил. Вдруг кому-то из них повезет очнуться раньше? Знал, что не поможет, но все же…

Блок встретил меня умирающей лампой. Треск, отчаянье, жужжание сверчков у ленты накаливания. Кто-то из Царената решил, что рабы обойдутся без света.

Сверился с часами – пришел раньше запланированного.

Затхлый чердак, дух пыли, писк грызунов. Ириска учуяла силуэт во мгле едва ли не сразу, как сделал первый шаг. Фел тоже пришла заранее. Маска недосыпа на лице, мешки под глазами, сутулится. Раскрытие далось ей нелегко. Слабая, дружеская улыбка.

– Ты все-таки пришел…

– Могло быть иначе?

Она вздохнула. Могло, прекрасно знала обо всех моих приключениях. На языке девчонки вертелась тысяча жалоб, но она офицер. Вместо них кивнула, приглашая за стол.

– К делу. Видишь это?

Лампа, изгвазданные маслом листы давно забытых приказов. Серая плоть надкусанного хлеба, уйма проводов к больше похожему на шкатулку чемоданчику. Схемы, одна к другой, словно выдернутые из бытовой техники, обращали устройство в техно-франкенштейна. Переговорник, подобно тому, по которому Бейка говорила со мной еще на момент, когда только подъезжали к воротам Вратограда… Ириска оценивала конструкцию не без интереса, пыталась сопоставить и понять – оно для чего?

Фел не стала тянуть.

– Это «Копье», если по-простому. Может сделать точечный прокол в том глушащем куполе, что сделан Царенатом.

– Вот так запросто? Из говна и палок? – указал на техногенный бардак.

Фел выдохнула.

– Я говорила, что этот способ опасен и ненадежен? Едва мы попытаемся это сделать, все службы безопасности получат приглашение на банкет и будут здесь через минуту-другую. Агенты ЦРУ, Вит Скарлуччи… Если прокол удастся, надо будет связаться с Бейкой быстро. Защита купола быстро восстановится, что располосует твой сигнал за доли секунд.

– И сколько у меня времени с момента прокола?

Фел отвечала без раздумий.

– Десять, может быть, пятнадцать секунд. Если повезет, целых двадцать. Но помни: Бейка еще должна принять сигнал, а не отмахнуться от него. Скорее всего, он прибудет к ней в искаженном виде с неизвестного номера.

Посмотрел на конструкцию с уважением. Собрать мог каждый школьник, но вот толку…

И правда рисковая затея.

– Надеюсь, ты заведомо придумал, что скажешь. Без промедлений, мэканий-бэканий. Или расходимся.

Она сглотнула, дав время принять решение.

– Ты хваток. Пришел с оружием. Уже хотела стрелять в тех бедолаг.

Понял, о ком речь, заметив у окна винтовку на штативе. Фел готовилась если не к обороне, то к возможности быстро уйти.

Легкая сумка за плечами, пистолет торчал из кобуры. От нее шел дух немытого тела – не первый день в бегах.

– Решился?

– Да.

– Тогда мне нужно время на подготовку. Немного, пять-десять минут.

Прошелся, осмотрел нехитрый скарб, что снайпер приволокла с собой. Немного сменной одежды, платежные карты, документы.

– Собралась бежать?

Связная Бейки покачала головой.

– Прятаться. Будут искать через системы распознавания лиц. Пойду в один из отрядов сопротивления.

– Кшиштоф – наш человек?

Колдуя над чемоданчиком, на миг оторвалась, бросила на меня взгляд.

– Носферату? Я слышала о нем. Меценат, спонсирующий силы Сопротивления. Скрытная личность. Тебе довелось видеться с ним лично?

– Так получилось.

– Ему доверяют. Его прячут. Значит, наш. Платежные карты, что у вас, доставала через него. А еще он обещал сегодня подстраховать…

Подстраховать? В голове роилась тысяча вопроса, но отшвырнул их прочь, едва заглянул внутрь распахнутой настежь спортивной сумки.

– Это же…

– Твой «Янтарь», да. Забрала сама не знаю зачем. Он ведь сломан.

Не говоря ни слова, извлек его из холщового мешка, размотал промасленную тряпицу обертки – даже о сломанном заботились.

Фел продолжила:

– Вит хотел сделать из него своего рода… экспонат. Слышал что-то про музей победы?

Покачал головой, разве только обещания бронемага пихнуть меня под бронь стекла царенатцам на потеху.

– Жаждет возвеличивания своей персоны.

– Знаешь, меня мучает вопрос относительно Скарлуччи. Хорошо его знаешь?

Она пожала плечами.

– Лично? Нет. Что за вопрос там у тебя?

– Он пытался взять девчонок при нападении живьем. Говорят, у него пунктик – брать пленных. Поначалу думал, что это для создания новых рабов, но… столько техники, ресурсов, отряды спецназа для рейда, не слишком ли жирные потери ради горстки девчат? Даже ради мести Бейке…Он командующий, но кто-то одобрил его план.

– В де Ла Руни ты обнаружил ячейку ЦРУ, так? А после бронемаг явился туда лично?

– Было дело, – вспомнилось, как вновь мы понадобились ему живыми. Мог раздавить Белке голову двумя пальцами, переломить хребет щелчком, но не стал.

– Ему нужны не пленные. Лишь головы.

– На стену? Повесить как трофеи? – варварство возмутило. Как и нелепость: все ради этого? Фел поспешила разъяснить.

– Нет. Нейрочипы в ваших головах. Бейка ведь неспроста искала ружеманта. Делала твое пребывание в части… необычным.

Что верно, то верно. Многое вставало на свои места: Щебекин же говорил мне, что ИИ-ассистент не является искусственным интеллектом, лишь созданной мозгом аватарой. Знает не больше того, что знаю сам, если отрубить ее от архивов. Каждый раз, что она спорит со мной – флуктуации мозга, тот самый глас сомнений и внутреннего голоса…

– Но голова должна быть живой. Нейрочип погибает вместе с мозгом носителя. Потому лучший вариант – пленные. ЦРУ и выдало ему санкцию на проведение операции. Эти данные… им нужны.

– Что мешает провести такой же эксперимент самим?

– Чтобы это осуществить, нужно знать, что именно делала Бейка. Не думаешь же ты, что достаточно было уложить тебя баю-бай с десятком-другим оголодавшим до мужского внимания девиц?

К своему стыду, именно так и думал.

– Прошу, не мешай сейчас. «Копью» нужна тонкая настройка, не хочу, чтобы весь риск был даром.

Повержено поднял руки, сел на пол.

Огладил мятые останки старого друга. Когда-то над ним работал Макмамбетов по личному заказу Бейки.

Вспомнилось, как до отъезда он попросил помощи с подарком императору. Получилось же из заготовки сделать чудо?

Почему бы не попробовать сейчас?

Дерзкая мысль обескуражила: в самом деле, что мешает? Попытался вспомнить, что делал тогда.

Мутаген сероватой дымкой соткался на ладони, заклинание жаждало искажать и портить пушки.

Больше, чем есть, «Янтарь» уже не испортить. Сглотнул, провел по поверхности, на миг представил, что хочу сделать – и провалился во мглу…

* * *

Кровавый, жуткий бой впереди. Боевой клич тысячи глоток. Тела, лоснящиеся от пота и масла, почти обнаженные, с копьями и кривыми клинками наперевес.

Тяжелые щиты идут стеной прямо на них молча, зловеще, неотвратимо.

Железная черепаха щерится клыками копий. Ветер играет со щетиной оперенья шлемов.

Это не конец, только начало.

По самое колено в крови. Чужая жизнь стекает красным ручьем с клинка. Небрежно обтереть о труп лежащего человека, вознести над головой – и вперед! Вперед!

Война не терпит недомолвок. Ненависть, злоба, отчаяние и ярость точат клинки, говорят друг с дружкой звоном мечей.

Кладбище людских ожиданий. Огненный, пышущий заклятиями камень вспарывает мрак небес, стремительно бросается к земле. Чародейский жар слизывает бойцов, что корова, не оставляя даже пепла. В распахнутой настежь блестящей, словно стекло, воронке хламом лежат порушенные мечты, жизни, судьбы.

Скорбь о убитых быстро находит выход: смахнуть слезу, крепче стиснуть клинок, отомстить! Чтобы плакали теперь другие, чтобы больно уже им.

Война гогочет над жалким сопротивлением. Топчет кроху милосердия: посреди бойни человечности не ищут. Только теряют.

Лишь мгновения спустя осознаю, что война – это я. Я боевой клич, я вихрь клинков, я жажда крови. Я стервятники, что мрачно ждут тризны по убитым…

Неправильность во всем бьет по восприятию. Испорченная битва, гнутая, исковерканная. Острота клинков заменяется вязкой, тягучей резиной. Рев тысячи глоток – мышиным писком.

Спешу исправить. Рисую то, как вижу истинность сражения.

Хватаю чужую ярость горстями, завиваю резным, точеным стволом. Вороной блеск металла. Вихрь злости попадается под руку, стремится вырваться, умчаться прочь.

Ему уготована судьба вечность кружиться в коробе боезапаса. Щедро хватаю растраченные в мою честь жизни, жаром погибели сковывая, выплавляя твердость приклада.

Битва выравнивается, становится ярче. Не хватает густых красок. Богом, покопавшись в бороде, сыплю случайность с нелепостью на головы бойцов. Кто сказал, что в схватке решает опыт? Пусть удача правит бал!

Словно вишенка на торте, рисую силуэт мрачного жнеца, что ринется с холма за душами, стоит сражению уняться на миг.

Подчиняясь инстинктам, размахивая косой, он мчится в самую гущу, растратив терпение, и попадает в ловушку, становится убийственной точностью.

Мир схлопывается, становясь в одночасье крохотной точкой. Оставляет меня, затаившего дыхание, смиренно ждать, прежде чем вновь выплюнуть в суровую действительность.

По глазам режет яркой вспышкой, поломанное вновь становится целым.

Нет, не так.

Не целым.

Новым…

Пробуждаясь от витиеватого, образного морока я увидел перед собой нечто.

«Янтарь», некогда запечатлевший в себе алый жар схватки, с сегодняшнего дня желал зваться «Аресом».

Ириска мягким приглушенным гласом, словно боясь сглазить, читала характеристики.

«Арес», штурмовая винтовка 75 уровня.

Класс качества: шедевр

Классовое, может использоваться только ружемантами.

Все открытые способности ружеманта получают +1 уровень к значению, пока оружие считается основным и привязано к ружеманту.

Увеличивает все характеристики на 5 ед.

Все способности, зависящие от параметра «Удача» получают +5 % к шансу срабатывания.

Каждое третье попадание по врагу накладывает на его оружие ружеклятье 2 уровня.

Ярость ружеманта помимо взрывов имеет шанс в 5 % поджечь задетого взрывной волной противника.

Если бог войны захотел обрести обличье, стал бы этой винтовкой!

Глядя на оказавшееся в руках сокровище, можно было только сказать «воистину».

Передо мной был знакомый «Янтарь», но в совершенно ином исполнении. Толще ствол, мягче приклад, убираемые прицелы. Голографическое число указывало остаток патронов – пока что ноль. Вместо магазина – пулеметный короб, под стволом магические антигравы раскладываемых сошек.

Не зря, ох не зря не хотел предавать свою винтовку!

Фел как будто не заметила свершившегося чуда, обратила на меня взор.

– Готов? Если не получится, будь готов к тому, чтобы прорываться с боем.

Кивнул, подошел к столу ближе, схватился за переговорник. На миг испугался, что забыл код, что обещал передать от Ерохина. Память дырявая, а вот Ириска молодец: записала, тут же вывела на сетчатку глаза.

Кивнув, Фел выдохнула, что есть мочи вдавила кнопку на чемодане.

– Подавай сигнал! – велела, завидев мое бездействие.

Секунда, вторая, третья… От тишины звенело в ушах. Моментально взмок. Драгоценные мгновения уплывали в небытие без результата. Неужели напрасно?

– На связи, – у командующей недовольный голос. Поймали не в самый подходящий момент. Удивление пробилось сквозь спокойный голос: – Потапов, ты?

Фел сидела с широко раскрытыми глазами – сама не верила, что получилось.

Без лишних предисловий проговорил то, что велел передать Ерохин. Бейка не переспрашивала, ждала пояснений.

– От Ерохина Берсеркину. Он знает.

– Молотком. Что-то еще? Не только ради этого решил подписать себе приговор?

– У нас принцесса Царената.

– Что? – а вот это даже ее выбило из колеи. Грохот – командующая свалилась со стула. Повторять не стал.

– Запрашиваем эвакуационную операцию. На договорной точке. Продолжаем рейд…

Последнее было сказано уже напрасно. И без того тонкая нить связи оборвалась, стоило пузырю глушилок заделать прокол.

Нелепо посмотрел на переговорник.

В Фел будто демон вселился. Выхватила из рук, швырнула наземь, раздавила так же, как предыдущий.

– Что встал? Хватай новую игрушку и уходим!

Метнулась к окну, зашипела змеей: сквозь занавеску пробился яркий свет сирен.

Я едва ли не горстями сыпал патроны в короб, силясь захлопнуть крышку. Если способность автоматической зарядки сработает как надо… Отчаянно верил, что так и будет.

«Арес» был чуть тяжелее «Янтаря», но удобней в переноске. Выскочил через жестяную дверь, пробивая выход для связной Бейки. Пока еще пусто, но чувствовал, ненадолго. Пара мгновений – и по лестнице загрохочут тяжелые сапоги солдат.

Так и вышло. В этот раз обошлись без карсиров. Спецназ, потомки легионеров, двигались неспешно: знали, что никуда не денемся.

Стремительная тень мелькнула в окне, мимо которого я пронесся. Мозг не соображал, отдав все на откуп реакции, привычкам.

Резко развернулся, хватая Фелицию за грудки, затрещали вырванные с корнем швы куртки. Рухнули оба, чудом не обломали ребра о ступени.

Брызгами осколков взорвалось стекло, покосилась порушенная рама. Сфера разведывательного дрона влетела следом, ощерившись стволами защитных орудий.

«Арес» ругнулся тихой очередью сразу же, едва палец сдавил спусковой крюк. Плавный, почти не жесткий ход. Сошки компенсировали отдачу. Сферу швырнуло в стену. Убойная сила шедеврального оружия поражала.

Фел очнулась быстро, благодарить не стала, все слова потом.

Импровизация в счастливой улыбке шизофреника обещала план сразу же, как только выдумает. С изюминкой и американскими горками. И смолкла, едва округ огласил до боли знакомый голос.

Чего у Вита Скарлуччи не отнять, так это умения нагнать жути. Даже одним лишь своим появлением.

Глава 18

Жилой блок окружили.

Фел зло ругалась. Жаловалась в пустоту, что согласилась на подобную глупость. Рваное дыхание вырывалось из нее хрипом. Нашим потом можно было затопить каньон.

– Знаешь, что делать? – уверенность снайпера сгинула. Кусая губы, забубнила, не дожидаясь ответа: – Они сейчас пригонят сюда снайперов. Будут лупить через стены.

– А как же нейрочипы?

– Им нужен только твой. И люди живут без рук.

От последнего все внутри похолодело: вспомнил огромных монстров мощностью с противотанковое ружье. Одно попадание разрывало людей, словно воздушные шарики, что уж говорить про возможность отстрелить часть тела.

– Ты говорила, прорываться с боем. Думаешь, получится?

– Думаю, что если сдадимся, то все равно не выживем, – она огрызнулась. Умирать не хотелось.

Зажужжал поднимаемый лифт, поганцы знали, на каком мы этаже. Два спецназовца, тяжелая аппаратура для заглушки сигнала не хуже, чем у рушинников. Первого срезал я, стоило ему высунуться из-за угла. Второй попытался выскочить, но Фел не зря носила класс снайпера: метко била даже из пистолета. Выстрелом сбила с головы шлем, второе попадание ровно в лоб.

Судьба товарищей заставила ждунов снизу действовать: двинулись, словно по сигналу.

– Как они так быстро могли сюда добраться? – вопрос в самом деле был резонен. С того момента, как говорил с Бейкой, едва ли прошло больше минуты.

Ответ явился сам: транспортный крейсер, гудя реактивными двигателями, заходил на посадку, привез на радость Скарлуччи еще беспилотников.

Шагоходы нехотя перескакивали через ступеньки, спеша внутрь дома.

– Черный ход здесь есть?

– Это дом для рабов! Откуда?

– Лифт же здесь нашелся, – возразил, выцелив осмелевшего бойца. «Арес» заурчал, словно кот – три одиночных снесли несчастного. Словно мешок покатился вниз по лестнице, заливая ступеньки кровью.

Бронемаг торжествовал: мы сами себя загнали в ловушку. Почему нужно было устраивать встречу в здании, а не где-нибудь в чистом поле?

Обещал, что спрошу у Фел об этом, как только выберемся из передряги.

Последние надежды слюнявили платочки, рыдали, махали ими вслед, покидая нас с каждым мгновением. На этаже сверху высадился десант: работали четко и по учебнику. Не спешили, знали, что уязвимы в узких проходах. В конце концов, зажатые в тиски вражескими силами, мы рано или поздно сдадимся. А вот когда явятся обещанные Фел снайперы…

Последних долго ждать не пришлось.

– Ложись! – девчонка бросилась на меня, словно на последнюю надежду, оттолкнула. Стена рядом с нами взорвалась каменным крошевом, посыпалась ошметками. С потолка летела побелка.

– Взять! Живьем!

Кто кричал? Я не разобрался. Высадившийся сверху десант явил себя. Ствол орудия вмиг ткнулся в сторону Фел. Та успела привстать, широко расставить руки, мужество покинуло ее в последний миг.

– Нет! – дернулся, но поздно. Очередь ударила несчастной в грудь. Нелепо попятившись, глухо ухнув, с широко раскрытыми глазами, Фел врезалась спиной в стену. Сползла, словно обмякшая кукла.

Зарычал, словно зверь. Отчаянно с чем-то пыталась пробиться в голову Ириска, не слушал. Ярость затуманила рассудок, во мне будто просыпался сам Арес.

Бог войны не знал церемоний. Убийственный взгляд, убийственная стремительность. Его тезка в моих руках длинной очередью прошелся по ступеням выше, скошенные и раздолбанные в хлам, они начали проваливаться с бойцами, что стояли на них.

Стрелок погиб первым. У него хватило мужества не бежать при одном лишь моем виде, но брошенное мной ружеклятье обратило его пушку в хлам. Секундой прежде, мгновением раньше корил самого себя, не зная пощады.

«Арес» вспорол броню несчастного, словно скорлупу ореха. Зная, что зря и напрасно, безжалостным выстрелом размозжил поганцу голову.

Высунулись пресловутые шагоходы. Их ждала участь не лучше.

С каждым выстрелом, с каждым убитым я рос. Возносился великаном, задевая головой потолок, плевался пулями, рычал огнем, разрушал мощью кулаков. Расклад почти удавшегося штурма вмиг изменился в мою сторону. Умолк вещавший по ту сторону стен Скарлуччи: внутри него зародилось ощущение, что все пошло не по плану.

«Арес» вгрызся в каменную плоть истерзанных стен. Снайпер, выждав момент, засадил мне в грудь.

Я видел пулю.

Словно в замедленной съемке смотрел, как огненное пороховое облако вырывается из ствола, отправляя в полет крупнокалиберный снаряд. Его товарищ, засевший на крыше здания напротив спустил курок. Фел не соврала: мне хотели отстрелить обе руки. Мгновение растянулось в бесконечность. Демон войны вырвался из меня наружу, разорвав растрескавшуюся плоть. Нечистым духом, раззявив слюнявую, беззубую пасть, проглотил свинцовое угощение, чтобы через миг отплатить наглецам той же монетой.

«Арес» менялся, подстраивался, нырнул из рук в утробу, позволил отрыгнуть свинцовым, бесперебойным дождем.

Все смешалось в кучу. Перед глазами стоял дикий, почти чудовищный вихрь. Огненный шквал обрушился на шагоходов. Спецназ, что успел оказаться на ногах, в отчаянии ринулся прочь, ужас толкал их в стену, заставлял слиться с ней, стать одним целым.

Нещадный свинец рвал тела противника в клочья.

Махнул рукой. Там, где успели прошибить стену снайперы, сделал прореху в собственный рост.

Внутренний глас не умолкал, щебетал о чем-то на человечьем, словно желая меня успокоить. Напрасно, на войне язык людей не приемлем. Только дикая ружейная вонь, лязг затворов, шелест свинца, отчаянный, предвещающий смерть вопль летящих пуль.

Вытянулся, закрыл спиной скорчившуюся на полу крохотную фигурку, шестым чувством ощутил далеких собратьев. Нехотя жаловались, что они бы никогда, но их заставляют. Мерзкие, грязные руки стискивают рычаги их управлений, заставляя грубить мне.

Сквернословие танков ударило по хребту разрывом. Боль отголоском пробежала от головы до копчика. Взревел, вакханалия боя, ружейный грохот, беспорядочная стрельба прекратились в тот же миг. Взревели движками вслед за мной «Драконы», заискрили поврежденными системами. «Гадюка», только что высадившаяся из реактивного транспортника задрожала, лапы упоров беспорядочно задолбили по и без того порушенному асфальту, она врезалась в многоэтажку, проломив стену. Отчаянно, спасаясь, вознесся транспортник-крейсер, метнулся прочь.

Девчонка казалась игрушечной в моих руках. Перед глазами тысяча надписей – непонятные, чуждые слова. Пытался уловить смысл, но не мог. Боевой кураж, только что правивший бал, сменился мыслью: бежать, уходить, спасать.

Прижал девчонку к себе, сиганув на улицу прочь. Снарядом врезался в землю. Затрещал проламываемый асфальт, сетка трещин побежала из-под ног. Плевать, шаг – и я на другой улице. Шаг – и миновал квартал.

Шаг – и…

Удар страшной силы сбил, заставил потерять равновесие. Свертком из рук вылетела омертвевшая ноша. Успел проследить за ней взглядом, предупреждающий крик заставил обернуться.

– Медленно, – голос мерзкий, противный, знакомый. Холодный и вражеский.

Напротив другой демон. Прямиком из ада вытаскивает один панцирь за другим, рядится в толстую корку брони. Ухмылка, длинные руки. Стальные когтистые пальцы могут размолоть саму погибель.

Его слова звучат иначе, знакомо, вклиниваются в подкорку мозга. Не различаю, но понимаю.

Словно одичавший вепрь, великан метнулся ко мне. Не успел среагировать. Его кулаки отработали стаккато по моему брюху, довершили серию врезавшимся в подбородок апперкотом.

Металлический привкус во рту, зубы гильзами посыпались наземь. Обдал паршивца зловонием дыхания – дух пороховых газов ударил в ноздри самому.

– Медленно, – словно в насмешку, повторил он.

Каждый мой удар врезался в бесконечность блока. Каждый выпущенный снаряд попадал в рождающийся из ниоткуда защитный экран. Мана осколками сыпалась наземь, тая в предрассветном тумане. Невзрачное солнце спешило занять горизонт.

– Что случилось, uomo? Потерял хватку? Нюх? – насмешка, каверзная ухмылка. В стремительности он меня превосходил. – В прошлый раз тебе удалось задать мне жару. Сделать из меня ridicolo! Унизил. Теперь я сделаю то же самое, cagna. Думал, твоя особенность вечно будет выручать тебя? Аbbia incontrato la sua pari!

Враг дал мне возможность подняться на ноги, прежде чем вновь сшиб. Врезался головой. Рога ткнулись в живот, прорывая твердую плоть. Мой рев вновь огласил округу. Зловещие лапы демона откликнулись на зов, но не подчинились: у них свой хозяин. Кулак раскрошил мне зубы во рту, испортил нос. Магический вихрь зашелся вокруг стальной ладони – демон обращал ее в адское орудие и тут же опустошил его мне в голову.

Три чудовищной силы оплеухи подкинули мое тело, словно игрушку, прошибли насквозь хлипкое здание. Дождь кирпича обрушился мне на плечи. Фигурки безучастных людей мрачно смотрели из маленьких домишек, случившееся их не интересовало. Но пугало.

– Ты еще жив? Uomo!

Вит встретил вырвавшийся из моей глотки ливень свинца укрывающим куполом. Злость вперемешку с яростью просыпалась, ушла в никуда, разбилась осколками. Иссякла.

Морок безумия, боевой раж выходил следом, унося с собой последние силы.

Демон менялся, обличье обретало знакомые очертания.

В голове шумом гремело лишь одно слово: Вит, Вит, Вит…

– Ты оторвал мне мою чудесную руку. Думаю, будет справедливо, если сделаю с тобой так же. У всех на виду. Пусть каждый видит, что Скарлуччи под силу сломать любого! Даже diavola fuselle!

Отмахнулся от его хватки, выпустив когти, но отрезвляющая затрещина швырнула прочь. Заломив руку за спину, он потянул ее к себе. Боль вскружила голову адским ураганом. Затрещали кости…

* * *

Чудовищный грохот.

Боль, готовая разорвать на части, вмиг утихла, слабея с каждым мигом. Отчаянно и зло взревел злокозненный демон, отшатнулся, держась за глаз. Гигантский ожог бежал от одной половины лица к другой до самого уха.

– Stronza! Maledette stronza…

Кровь алым брызнула из ушей уже не демона, почти человека. Он выпрямился, справившись с болью, широко раскрыл глаза и рот от испуга. Я вытянулся перед ним во весь огромный рост.

Навалился медведем. Стальные руки, крепкие плечи зашумели сервомоторами от дикой натуги. Боль желала выхода, боль желала продолжения если не со мной, то с ним. Не стал ей отказывать – в пасти выросли новые, свежие зубы пуль. Блестящий свинец вгрызся в сталь плоти бронемага. Прокусить его шкуру подобно подвигу, но мне удалось.

Ослабев, он взвыл, припадая на колено. С каждым ударом я вгонял его в землю.

Предупреждение красным выскочило перед глазами, заставило опешить, почему-то испугаться. Женский знакомый глас взывал к забившемуся в недра сознания, здравому смыслу.

Бывший демон рухнул наземь, не выдержав, бесчувственный, словно боксерская груша, передо мной предстал Вит Скарлуччи.

Натянутые мышцы силились поднять его тело, каждый раз сдаваясь за миг до того, как получится.

– Vergine Maria, почти… почему так… больно?

Второй шаг ударил по мне из всех стволов, сковал жутким, давящим чувством в груди, бешено колотящееся сердце готово было взорваться, перекачивая килотонны крови.

– Pareggio, а? Uomo… – Скарлуччи закрыл глаза и замолк. Чувствовал, еще мгновение – и последую его примеру.

На руки меня подхватили за миг до того, как оставили последние силы.

Мертвецы перед глазами.

Мертвец.

Мертвячка. Фел, корчась, пыхтела, пытаясь удержать меня на ногах.

– Что ты ешь, Потапов? – ворчала. – Камни?

– Ты жива?

– Похоже на то. Резиновые пули. Кажется, меня решили взять вместе с тобой. Лучше скажи, что это, мать его, такое было?

– Ружемантское… – наверное, лучшее объяснение, что пришло на ум. Иного не было. – Почему мы уходим? Надо… добить Скарлуччи. Он скоро придет в себя.

Вспомнил, как нечто ткнуло его прямо в лицо. Удар страшной силы, способный разорвать транспортный крейсер, выгнуть его наизнанку и по новой. Посмотрел в глаза девчонки, словно в них прятался ответ.

Ириска ругалась зло и некрасиво, знать бы, где нахваталась таких слов. Раж в этот раз не обошелся малой кровью: организм чудом держался. Еще пара мгновений – и меня хватил бы сердечный приступ.

– Если хочешь, могу оставить тебя рядом с ним. Мой «Выстрел Аполлона» лишь покарябал ему морду и немного подпалил волосы. Ты знаешь, эта штука способна разрывать сверхтяжелые танки «Панголин». Его должно было убить. Не хочу даже рядом оставаться с ним…

Кивнул, согласился. Вит Скарлуччи в этот раз оказался в десяток раз сильнее, чем в прошлый. ЦРУ пошаманило над ним? Если бы я только знал…

– Куда мы?

– Не знаю. Подальше. Ты успел ускакать вместе со мной за пару кварталов от 5У. В душе не ведаю, как ты это сумел. Но скоро все улицы заполнят солдаты и механоиды.

– Тогда какой смысл? – упадок сил шел в комплекте с потерей последних надежд. Ствол новенького, только что испробованного «Ареса» бессильно ткнулся в землю. – Они поднимут на уши все и вся, если еще не. Слышишь?