Текст книги "В интересах государства. Дакия (СИ)"

Автор книги: Алекс Хай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Эмм… Прошу прощения, но вы уверены, что нам туда? – Спросил я, позволив себе дотронуться до кресла посланника.

Ромодановский-Ладыженский повернул ко мне голову и сверкнул стеклами очков.

– Именно сюда. Матильда?

Микроавтобус резко затормозил посреди поля. Аня вскрикнула от неожиданности, но в следующий миг баронесса обхватила ее голову. Я ощутил всплеск силы – Грасс обмякла в руках моей бывшей наставницы.

– Что за…

Я не успел договорить. Чрезвычайный посланник медленно повернулся к нам с Денисовым.

– Господа, не стоит поднимать шум. Моя помощница лишь усыпила вашу подругу, поскольку вопрос, который я собираюсь с вами обсудить, не терпит лишних ушей. Михаил Александрович, прошу, погасите заклинание. Я намерен побеседовать с вами по-человечески, без угроз и применения силы.

Я и не заметил, как над моей рукой зависла “Коса”. Черт, боевые заклинания уже активировались на автомате. Мы с Денисовым переглянулись.

“Давай послушаем, что он скажет”, – предложил товарищ. – “Разнести здесь все к чертям собачьим всегда успеем”.

Я растворил “Косу” и в упор уставился на Чрезвычайного посланника.

– Излагайте, Николай Иванович.

Он позволил себе легкую улыбку.

– Что ж, ваша реакция все больше подтверждает мои догадки, господа, – он подался ближе к нам и понизил голос. – Сегодня я пошел на преступление ради вас. Скрыл информацию от полиции Дакии и инициировал изменения в базе ради того, чтобы этот ушлый дознаватель оставил вас в покое. Знаете, почему, господа?

Я покосился на Денисова. Тот напряженно молчал.

– Прошу, ваше превосходительство, просветите нас.

– Потому, что документы, которые имперское правительство предоставляет сотрудникам особых служб для… скажем так, выполнения особых поручений, имеют несколько отличительных признаков. Пограничники их не выявят, но сотрудники дипмиссии знают, что и где искать. По этой причине я явился лично – мне следовало проверить ваши документы и лично убедиться, что вы присланы в Дакию с особой задачей.

Твою мать. Вот веревочка и довилась до конца…

– Как вы это поняли? – проглотив ком, спросил я.

Матильда улыбнулась, и посланник уважительно ей кивнул.

– Матильда Карловна вас узнала. Когда в Букурешт пришел запрос об уточнении информации о вас, ее благородие предположила, что вам может потребоваться помощь. Потому что Матильда Карловна знала вас под другим именем.

Посланник явно ожидал от меня комментария, реакции или любого другого подтверждения своей гипотезе. Но я молчал. Черт его знает, что теперь можно было сказать. Нас вычислили свои же. Но можно ли было им доверять?

– Господа, не думайте, что вы первые, кому я помогаю по долгу службы, – продолжил посланник. – Такова моя работа, и большая ее часть проходит в тени приемов и официальных депеш. Во всем этом меня беспокоит лишь одно обстоятельство. Прежде меня всегда предупреждали, что стоит ожидать гостей. Но в этот раз я не получил ни единой весточки. Быть может, вы объясните мне, почему?

Глава 16

Внутри микроавтобуса повисло напряженное молчание. Лишь Аня безмятежно посапывала на руках Матильды – погруженная не то в сон, не то в грезы, она совершенно нас не слышала.

Сама Матильда держалась отстраненно, и я так до сих пор и не понял, почему она решила явиться за нами лично, но до сих пор не дала понять, что мы были друг другу не чужими людьми.

“Черт, они нас раскрыли!” – прозвучал в моей голове голос Денисова. – “Все пошло не по плану. Что делать?”

Я сдержал усмешку. А когда, простите, у меня хоть что-нибудь мало-мальски серьезное шло по плану? В какую бы авантюру я ни влез, планы, казалось, были созданы лишь для того, чтобы насмешить небо.

“Спокойно, Кость”, – отозвался я. – “У меня есть одна мысль, но ты, главное, не болтай лишних подробностей”.

“Даже не думай им рассказывать! Ведь Матильда – она же тетка твоей Ирины. Если она замешана, то…”

“Сам знаю. Просто кивай и поддакивай. Возможно, получится выпутаться”.

Легенда сложилась в моей голове так внезапно, что я воспользовался паузой для того, чтобы попытаться оценить риски. Жаль, конечно, что не учел подобного поворота событий и не подготовил оправдания заранее. Но, как обычно, работаем с тем, что есть…

Я поднял глаза на посланника. Ромодановский-Ладыженский тактично выжидал и вид имел вполне мирный. И все же я не сомневался, что император отправил в Дакию человека, способного за себя постоять. Да и Матильда после исцеления стала очень опасным и опытным противником. Мы, конечно, тоже были не лыком шиты, но низвести все до сражения всегда успеется.

А вот превратить этих людей в союзников…

– Николай Иванович, – обратился я к посланнику. – Прежде, чем я продолжу говорить, вы должны знать, что задача, ради которой нас прислали на юг, секретна. Мы не должны говорить об этом ни с кем, кроме кураторов. И если информация о задании просочится, нас ожидает провал.

Посланник сосредоточенно кивнул.

– Мы не первый год на вахте, господа. Я прекрасно осознаю, что несет ваше появление, но помню и о своих обязанностях перед Империей. По этой причине вы сейчас свободны, а не сидите в изоляторе в Фокшанах.

Свободны мы, как же! Ну да ладно.

– Хорошо, – отозвался я. – Наша цель – Мари Буайе-ле-Дюсон и ее, скажем так, круг общения.

– Танцовщица? – приподнял брови посланник.

Я кивнул.

– Именно. Дива замечена в ряде интересных знакомств. Поскольку она приглашена готовить мероприятие к прибытию государя в Константинополь, одна из задач особых служб – проработать всех, кто будет в относительной близости от императорской фамилии, – я уставился на посланника в упор. – Наша конечная остановка – вообще не Букурешт, Николай Иванович. Дакия – лишь повод отвести глаза объекту интереса. Мы должны были провести в Дакии несколько дней, а затем отправиться в Константинополь и возобновить контакт с госпожой Буайе-ле-Дюсон. Однако инцидент с атакой НОАРД здорово спутал всем нам карты.

Ромодановский-Ладыженский переглянулся с Матильдой. И наконец она заговорила.

– Действительно, Буайе-ле-Дюсон ехала на этом экспрессе. Мне известно, что она и ряд других известных деятелей искусств были приглашены городской управой Константинополя для организации торжеств по случаю визита императора…

Я рисовал легенду прямо на ходу и очень, очень широкими мазками. Но старался плести ложь так, чтобы к ней было трудно подкопаться. Могла Мари Буайе-ле-Дюсон быть объектом интересов Отделения? Еще как, с ее-то связями и любовниками! Могли ее попытаться завербовать другие страны? Разумеется. Было ли целесообразно проверять ее благонадежность? Конечно.

В кои-то веки из знакомства с богемой и совместных алкогольных возлияний вышел толк. И даже если дипломаты решат проверить мой рассказ, они выяснят, что мы с госпожой Буайе-ле-Дюсон познакомились в поезде, даже обменялись контактами, и я оставил о себе хорошее впечатление. Шах и мат, господа.

Оставалось надеяться, что пока они смогут отделить правду ото лжи, мы с Денисовым уже покинем Дакию и останемся вне досягаемости местной дипмиссии.

“Миша, это гениально!”

“Погоди радоваться. Посмотрим, съедят ли они эту версию”.

Ромодановский-Ладыженский крепко задумался.

– Значит, вы в Дакии проездом.

– Верно, – отозвался я. – Возможно, по этой причине вас не предупредили о нашем прибытии. Мы не собирались работать в Букуреште. Не намеревались светиться и уж точно не рассчитывали сражаться с местными повстанцами.

Я добавил в голос немного раздражительности. Чем толще врешь, тем убедительнее должен выглядеть. На краткий миг я и сам поверил в свою историю.

Матильда наградила меня полным подозрений взглядом.

– Слышала, госпожа Буайе-ле-Дюсон предпочитает окружать себя исключительно богатыми любовниками.

Я пожал плечами.

– Можно считать, мы – игрушки для души. Неопытность нередко оказывается привлекательной.

Матильда усмехнулась, но ничего не ответила. Более того, она отгородилась от меня ментально – я почувствовал холод блока, когда слегка потянулся к ней силой. А вот это уже было интересно.

– Девушка знает? – посланник указал на Грасс.

– Нет, – ответил вместо меня Денисов. – Она тоже едет в Константинополь, и отчасти поэтому мы решили сойти в Букуреште. Меньше рисков.

Неплохо, Костя. Неплохо.

– Итак, господа, – я чуть наклонился вперед, заставив остальных ко мне приблизиться. – Я благодарю вас за помощь – без этого выполнение нашей задачи превратилось в большую проблему. Но сейчас наш план несколько изменился. Нам нужно в Букурешт – выяснить, где Буайе-ле-Дюсон, когда она намерена выдвинуться в Константинополь и так далее. Времени на отдых больше нет. Поэтому я прошу вас завести автомобиль и доставить нас в столицу, чтобы мы как можно скорее приступили к службе.

Я сказал это так требовательно, с таким нажимом и уверенностью, каковых даже сам от себя не ожидал. Прозвучало отлично – сдержанно, корректно, но с легкой нотой нетерпеливости.

И это сработало.

Чрезвычайный и Полномочный посланник кивнул.

– Господа, приношу извинения за задержку. Однако мы должны были все проверить.

– Разумеется, – ответил я.

– И вы все еще будете желанными гостями в Русском доме. Более того, полагаю, у нас будет возможность слегка облегчить вашу задачу как минимум на территории Букурешта.

Я непонимающе взглянул на Ромодановского-Ладыженского.

– Прошу прощения?

– Русский дом может устроить небольшой прием для пассажиров пострадавшего экспресса. В конце концов, многие попали в затруднительное положение, и мы обязаны оказать поддержку соотечественникам. Мы пригласим и объект ваших интересов. Вам полезно, да и местную аристократию всколыхнет. Быть может, увидите и услышите что-нибудь полезное.

Мы с Денисовым переглянулись. Товарищ едва заметно пожал плечами, предоставляя мне решать.

– Хорошо, – ответил я. – В таком случае мы договорились? Больше вы не станете мешать выполнению нашего задания?

Ромадановский-Ладыженский, казалось, слегка побледнел от моей наглости, но я продолжал изображать из себя самоуверенного агентишку. Пусть съест и не подавится. Пусть считает нас идиотами, которых отправили клеиться к танцовщице. Чем меньше от нас ожидают, тем проще будет работать.

– Конечно, – натянуто улыбнулся посланник и велел водителю трогаться.

Матильда еще какое-то время продержала Аню в состоянии сна, а затем, видимо, слегка подправив последние воспоминания, разбудила девушку.

– Что… Что случилось? – Сонно потерев глаза, спросила Аня.

Матильда ей улыбнулась.

– Вас сморило в дороге. Решили дать вам выспаться.

– А…

Аня снова заснула – может сказалась ее усталость, может организм все еще не до конца оправился от отравления тем мерзким газом. Матильда достала из сумочки шаль и бережно накрыла девушку.

А я пялился в окно, размышляя, надолго ли хватит нашей легенды. Пока что все складывалось так, что подкопаться будет трудно – по крайней мере Буайе-ле-Дюсон подтвердит знакомство. Но раз француженка какое-то время проведет в Букуреште, да и вряд ли откажется от приглашения на прием в Русском доме, придется сделать вид, что мы за ней наблюдаем.

Хорошо, что нас было двое – можно разделиться и выполнять задачи параллельно. Грасс я к этому приплетать не хотел, ей и так досталось на пустом месте. А вот Денисова погонять по городу – это я с удовольствием.

“Как думаешь, Ирина тоже в Букуреште?” – спросил Константин, буквально озвучив мои мысли.

“Не знаю. Вообще они с Матильдой редко расставались. Но прошло полтора года, даже больше. Многое могло измениться. Ира стала совершеннолетней и теперь может жить отдельно”.

“Надо навести справки. Только я не хочу спрашивать у Матильды”, – не скрывая беспокойства, сказал Денисов. – “Ты вроде говорил, что вы хорошо общались?”

“Да”.

“И тебя не смущает, что она держится с тобой так, словно вы вообще незнакомы?”

“Разумеется, смущает! Только я не могу понять, действительно ли у нее что-то с памятью или она что-то задумала. Как бы то ни было, пока это не выясним, Матильду другом не считай. Сперва найдем Иру”.

Договорившись, мы молча уставились на окружающий пейзаж. Красиво, но однообразно: сплошные холмы да поля. Но чем ближе мы подбирались к Букурешту, тем больше человеческих следов видели, и следы эти красоты не добавляли.

Ветхие деревенские дома, полуразрушенные хозяйства. Где-то прошелся пожар, где-то явно работала артиллерия. Созерцая карпатские красоты, было легко забыть, что эти места видели множество сражений. Но остатки цивилизации, разброшенные вдоль дорог, об этом напоминали.

– Вот, уже пригороды начались. Скоро въедем в город, – сообщил посланник.

Денисов последовал примеру Ани и прикорнул, а я не мог расслабиться рядом с Матильдой. Поэтому сторожил, то и дело косясь на бывшую наставницу. Она все еще отгораживалась от меня ментально, и я не понимал, почему.

– Букурешт, увы, проигрывает Петрополю во всем, кроме климата, – поправив очки, сказал Ромодановский-Ладыженский. – Слишком много испытаний выпало на долю этого древнего города…

Считалось, что Букурешт, как и Рим, был построен на семи холмах, но на этом всякое сходство заканчивалось. Окраины города представляли собой типичные промзоны, складские комплексы, заводы. Высились “точки” высоток и многоэтажек – серые, депрессивные. Над городом застыло низкое облако смога.

Ближе к центру дома стали почище и посимпатичнее, но общее впечатление уныния и какой-то безнадеги сохранилось.

– Да, не Петрополь, – отозвался я.

Согласно легенде, Букурешт был основан пастухом по имени Букур. Другая версия утверждала, что город основал Мирча Старый в XIV веке после победы над турками. “Bucurie” переводилось с дакийского как «радость», поэтому Букурешт часто называли «городом радости». Правда, я особой радости от визита пока что не испытывал. Да и смотреть даже в центре было особо не на что.

Еще интересно то, что Букурешт впервые упоминался под своим настоящим именем в качестве резиденции знаменитого князя Влада Цепеша, и Дракула разместил здесь свой двор. Но счастливее от этого город не стал. При чтении исторических очерков в путеводителях меня не отпускало впечатление, что этот город был проклят, как и вся дакийская земля.

В 1595 году Букурешт сожгли турки. Ничего, восстановили. Город даже начал быстро расти – до такой степени, что в 1698 году князь Константин Брынковяну перенес сюда столицу.

А дальше начинался какой-то ад.

С момента реализации “Греческого проекта” государыней Екатериной Великой уже на тот момент многострадальной Дакии начало доставаться еще сильнее. Выгнали турецкие войска – пришли австрияки. Кровь, война. Дакийцы подняли восстание. Выгнали австрияк, не без помощи наших – снова пришлось восстанавливать город. Потом снова восстание – установили республику, насмотревшись на французов. Долго не продержалась. Через десять лет вновь восстание и реставрация монархии. Кровь, кровь, кровь.

Дакия превратилась в плацдарм для разборок австро-венгров, имперцев, греков, самих дакийцев, турок… Даже сербы умудрились периодически вписываться. А сердцем, самым средоточием этой бесконечной возни был Букурешт.

И вся эта катавасия длилась уже двести с лишним лет. Знать бы, за какие грехи.

Попетляв по центральным улицам, наш микроавтобус остановился возле огороженного кованной оградой сада – из-за пышной зелени высились стены не то особняка, не то дворца.

– Господа, мы прибыли, – повернулся к нам посланник. – Сперва разместим вас в Русском доме, выясним последнюю информацию об экспрессе. Вам будут предоставлены услуги секретаря.

Водитель вышел первым, открыл дверь и по очереди помог нам спуститься. Денисов едва смог растолкать Аньку. Не знаю, что с ней сделала Матильда, но девушка выглядела как лунатик.

– Добро пожаловать! – Ромодановский-Ладыженский взмахнул рукой перед камерой, и ворота открылись.

И тут я понял, что без труда смог бы найти Русский дом в Букуреште, даже не зная адреса. Обратись к любому местному с вопросом, где найти самый красивый дом в городе, и он непременно назвал бы этот.

Становилось понятно, почему кое-где моих соотечественников не любили. Завидовали. Потому что это и правда был уменьшенный, но дворец.

Трехэтажный, выстроенный со смешением сразу нескольких стилей, Русский дом приковывал внимание не только развевающимся ярким флагом.

Особый шарм зданию придают продолговатые арочные окна с чугунными коваными балконами. Главный вход с гербом Объединенной империи и экстравагантным козырьком из кованого металла стерегли два каменных льва. Фасады дворца поражали богатством и изяществом скульптур.

– Ого! – Анька даже проснулась, увидев такое великолепие.

Но нас уже повели дальше – как раз под козырек из стекла и чугуна. Слуга распахнул перед нами двери, и мы вошли в украшенный мозаикой и орнаментами зал.

– Прошу, господа, располагайтесь, – тоном радушного хозяина сказал посланник. – Нам с Матильдой Карловной нужно отбыть, но мы вернемся к вечеру. На это время вверяю вас в руки нашего управляющего – Льва Ивановича Мясницкого. Он проследит, чтобы вы ни в чем не нуждались.

Чрезвычайный посланник развернулся на каблуках чуть запыленных туфель и направился к выходу. Матильда едва замешкалась и обронила сумочку. Я тут же бросился ей помочь, но она уже наклонилась сама, с ловкостью гимнаста балансируя на высоченных каблуках.

– Беседка в розарии, – шепнула она мне на ухо и мгновенно поднялась. – Благодарю, Михаил Александрович.

Матильда тут же застучала каблуками в сторону выхода, а я растерянно пялился ей вслед.

Беседка в розарии. Вероятно, это здесь, где-то в саду. Не успел я даже оглянуться, как к нам уже подошел немолодой сухощавый человек в скромном костюме с гербом Империи на лацкане.

– Приветствую соотечественников в Русском доме, – сдержанно улыбнулся он. – Позвольте представиться – Мясницкий Лев Иванович, управляющий. Мне передали, что вы пострадали в той ужасной трагедии, и весь штат наших слуг будет счастлив оказать вам истинно домашнее гостеприимство. В вашем распоряжении апартаменты на третьем этаже. Мои помощники вас проводят и помогут сориентироваться. А через час запланирован обед. Если вам понадобятся услуги секретаря или водителя, прошу, обратитесь к…

Я слушал управляющего вполуха – мое внимание привлек вид из бокового окна. За свечками кипарисов розовели пышные розовые кусты, и вдали, на берегу небольшого пруда действительно стояла беседка – колонны ярко выделялись на фоне цветущих роз.

Отсюда было трудно разглядеть больше, но я точно заметил, что в беседке кто-то был.

Глава 17

Ноги едва сами не понесли меня на улицу, но я сдержал порыв. Нельзя вести себя подозрительно. В идеале следовало пробраться в этот розарий, не притащив за собой хвост. И что-то мне подсказывало, что сделать это будет не так-то просто.

Костя окликнул меня.

– Миш, ты идешь?

– А?

– Наверх, – товарищ кивнул в сторону лестницы. – Нам покажут апартаменты.

– Да, конечно.

Я отошел от окна и последовал вслед за Денисовым и сонной Грасс. Управляющий Мясницкий подвел нас к широкой лестнице.

– Господа, позвольте вас сориентировать. На первом этаже располагаются некоторые рабочие кабинеты, бытовые помещения и публичный концертный зал. Несколько раз в месяц здесь выступают исполнители с программой из русской классики. Второй этаж также полностью отдан под публичные мероприятия – там расположен бальный зал, большая столовая и несколько других залов. В вашем распоряжении третий этаж – ваши апартаменты подготовили там. Четвертый этаж ныне не используется, и мы убедительно просим вас не подниматься туда из соображений безопасности. Многое там требует ремонта.

Мы поднялись по лестнице из редкого розового мрамора, и управляющий решил провести для нас небольшую экскурсию по второму этажу. И если первый показался мне роскошным, то второй и вовсе поражал великолепием. Да уж, имперские послы вовсю постарались создать в Букуреште уголок блистательного Петрополя. И им удалось.

Бальный зал украшали впечатляющие фрески, иллюстрировавшие события реализации “Греческого проекта”. Я узнал морские бои при Таврии, сражение при Синопе, а самую широкую стену занимало полотно взятия Константинополя. Сверкали сусальным золотом нарисованные купола Святой Софии, пылали древние крепостные стены, а бушующее море в проливе было написано так искусно, словно над фреской работал сам Айвазовский.

– Вижу, вы уже впечатлились гордостью этого дворца, – тоном экскурсовода вещал управляющий. – Особенностью этих фресок является то, как меняются цвета при искусственном освещении. Надеюсь, вы посетите один из ближайших балов и увидите это чудо собственными глазами. Пройдемте же дальше, господа.

Миновав ряд колонн из уральского малахита и розового мрамора, мы оказались в следующем зале. Я снова чувствовал себя как в музее – каждая деталь интерьера оказалась предметом роскоши. Даже ткань, которую использовали для обивки мебели, казалась невероятно дорогой.

– Это комната для отдыха, – подсказал управляющий. – Дальше мы увидим несколько гостиных. Сейчас они закрыты, поскольку это крыло используется только для публичных мероприятий…

У меня зарябило в глазах от великолепия – вроде пора было и привыкнуть к всякого рода роскошествам, а не получалось. Пока остальные охали да ахали, восхваляя канделябры, сосредоточился на окнах. Старался разглядеть сквозь витражные стекла беседку. Вскоре экскурсия закончилась, когда мы наконец-то поднялись на третий этаж.

Здесь наряду с богатым декором стен и потолков кричали о достатке и предметы обстановки: картины в тяжелых рамах, ковры, старинная мебель, светильники, витражи, гобелены. Незнамо откуда возникли три горничных – одинаковые, словно сестры-близнецы.

– Приветствуем, господа! – хором сказали три “сестрички” и одновременно присели в реверансе.

Нет, у меня точно троилось в глазах. Совершенно же одинаковые! Все как одна невысокие, стройные, большеглазые и с одинаковыми прическами и в одинаковой униформе.

– Это Клота, Лахеса и Атропа, ваши помощницы, – представил слуг Мясницкий, а я откашлялся.

Хм. Своеобразное чувство юмора у их родителей… Назвать дочерей-тройняшек именами мойр – это сильно!

Мойры в древнегреческой мифологии считались богинями судьбы. Клото – пряла нить жизни. Лахесис, или Лахеса определяла судьбу человека или бога. Атропос, или Атропа перерезала нить судьбы и предрекала смерть.

Мойры для древних греков олицетворяли высший закон природы, и даже боги подчинялись их воле. Поэтому, как все неизбежное, неумолимое и неподвластное человеческой воле, мойры особо почитались в культах. Причем, что занятно, у многих народов имелись легенды о трех богинях, управляющих жизнями: норны у скандинавов, парки – у римлян, рожаницы – у древних славян.

Интересно, а на что влияли эти милые дамочки?

Тем временем Мясницкий принялся распределять тройняшек между нами.

– Клота, покажите, пожалуйста, госпоже Грасс ее апартаменты.

Первая из “мойр” кивнула и повела все еще сонную Аню за собой дальше по коридору. Денисову выделили Лахесу. А мне, конечно же, досталась Атропа. Где что-то про смерть, там я, ага.

– Как будете готовы, прошу, спускайтесь в столовую, – сказал Мясницкий, почти что вложив мою ладонь в руку служанки. – Наша кухня организует для вас легкие закуски, чтобы дожить до ужина.

Откланявшись, он направился к лестнице, а я уставился на свою помощницу.

– Что ж, Атропа, ведите несчастного студента.

Девушка оказалась немногословной, но улыбчивой. Сперва я подумал, что она могла недостаточно хорошо говорить по-русски, но это вряд ли: в Русском доме наверняка даже слуги владели моим родным языком в совершенстве. Коряво изъясняться даже прислуге не по статусу.

Атропа провела меня в самый конец коридора и отперла дверь из красного дерева.

– Прошу, господин.

Я вошел первым, и мне в нос ударил навязчивый запах цветов. Лилии! Черт, как же я их ненавидел. Мало того, что ассоциировались они исключительно с похоронами, так еще и от слишком яркого аромата мгновенно начинала болеть голова.

– Что-то не так, господин? – служанка, следовало отдать ей должное, мгновенно чуяла перемены в настроении гостей.

– Могу я попросить вас вынести эти цветы в коридор?

Атропа понимающе улыбнулась.

– Запах?

– Запах.

– Сию секунду.

– Спасибо.

Пока Атропа возилась с вазой и открывала окна, я осмотрелся. Что ж, снова повезло. Апартаменты вполне себе могли соревноваться с номером в приличном отеле. Антикварная мебель, собственная ванная комната и даже балкон, выходящий в сторону сада.

– Чем еще я могу скрасить ваше пребывание в Русском доме, господин?

Девушка сопроводила вопрос лукавой улыбкой, и мне почудилась некоторая двусмысленность.

– Если вас не затруднит, я бы все же хотел выяснить, где мои вещи, которые должны были доставить вместе с экспрессом. Если поезд уже отбуксировали в Букурешт, то я хочу вернуть свой багаж.

Служанка кивнула.

– Насколько мне известно, пострадавший поезд уже в городе. Я передам управляющему вашу просьбу, и мы постараемся все уладить в кратчайшие сроки. А пока, – она распахнула дверцы платяного шкафа, – могу предложить вам подобрать что-нибудь из дежурного гардероба. Полагаю, здесь найдется одежда вашего размера.

Я удивленно вскинул брови.

– Вы даже одеждой гостей снабжаете?

Атропа слабо пожала плечами.

– В Русском доме гостят разные люди в разных жизненных ситуациях. Как-то нам даже пришлось укрывать семью одного венгерского аристократа, решившего передать важнейшие сведения Империи. Эти милые люди провели в стенах нашего дворца три месяца, ни разу не рискнув выйти – за ними велась настоящая охота, и это было во времена очередного обострения конфликта. И лишь затем Чрезвычайному посланнику удалось безопасно вывезти их в Империю. С тех пор мы стараемся быть готовыми к любому развитию событий.

– Выходит, Русский дом имеет весьма обманчивый вид, – улыбнулся я. – Со стороны он кажется просто изящным дворцом избалованного богатея. Но, вероятно, он способен преподнести много неприятных сюрпризов нежеланным гостям.

– Именно, господин, – улыбнулась в ответ Атропа. – Можете быть уверены: пока вы не покидаете территорию Русского дома, вас никто не посмеет тронуть. Если, конечно, это имеет для вас значение.

Интересно. Что же за система безопасности здесь была установлена и как она работала, если слуги были так уверены в ее надежности?

Поблагодарив за работу и отказавшись от помощи с одеждой, я отпустил служанку. Первым делом залез в душ – не смог устоять перед здоровенной ванной на настоящих позолоченных львиных лапах. Архитекторы и дизайнеры здесь явно тащились от модерна и ар-деко.

Из одежды удалось подобрать подходящие по размеру рубашку и брюки, правда, местная мода явно диктовала носить яркие цвета. Это в Петрополе мужские костюмы укладывались в рамки пятидесяти оттенков серого, а здесь люди любили вырвиглазные расцветки.

– А что, мне даже идет, – усмехнулся я, глядя на свое отражение. Темно-зеленые брюки контрастировали с ярко-фиолетовой рубашкой с вышивкой на воротнике. – Джокер, блин.

Нет, можно мне мой багаж поскорее, а? Хреновый из меня цыган, отдайте мое скучное барахло.

До перекуса еще было время, поэтому я выполз на балкон и принялся искать глазами розарий. Сад оказался больше, чем мне показалось поначалу – за прудом были разбиты еще цветники, белели посыпанные крошкой дорожки, стояли скамейки. Вероятно, в теплое время года там тоже устраивали приемы.

Беседка все так же белела среди кустов, и там все еще кто-то находился. Я несколько раз моргнул – может, показалось? Кому понадобится торчать там так долго? А может Матильда устроила там тайник? Черт его знает. Нужно пробраться туда. Желательно – незаметно.

В дверь постучали.

– Входите!

На пороге возник Денисов – изрядно посвежевший и тоже сменивший потрепанную одежду на шмотки с местным колоритом.

– О, вижу, ты тоже поковырялся в местных шкафах, – усмехнулся он. – Чувствуешь себя придурком?

– Еще как, – ответил я. – Жрать?

– Жрать!

– А Аня?

– Дрыхнет, – отмахнулся товарищ. – Трапезничаем вдвоем.

Перекус оказался полноценным обедом, а кухня, слава небесам, была вполне традиционной. Наевшись блинчиков с джемом и запив все это почти литром кофе, я попытался сбросить накатившую было сонливость. Солнце начинало клониться к горизонту, а у меня не выходила из головы беседка.

“Сможешь меня прикрыть в одном деле?” – обратился я к Денисову, когда мы вышли покурить.

Костя вздрогнул от внезапно установившегося ментального канала и настороженно на меня взглянул.

“В каком деле?”

“Зацепочка появилась. Небольшая, но надо проверить. А для этого придется прогуляться по саду, что за домом. Я подозреваю, здесь следят за каждым нашим шагом, а мне не хочется, чтобы меня спалили”.

“Допустим”, – нахмурился Денисов. – “И что предлагаешь?”

“Дурацкая идея, но ничего другого придумать не могу. Выйдем вместе, начнем мирно гулять. А потом ты прикинешься, что тебе стало плохо. Пока все сбегутся, я аккуратно исчезну. Ненадолго. Пусть те, кто следит за нами, отвлекутся на тебя. А я смогу отвести глаза тем, кто окажется поблизости”.

Костя потушил окурок о край чаши-пепельницы на изящных витых ножках.

“Думаешь, получится? Здесь вроде бы есть артефакты отслеживания Благодати”.

“И что? Высокий ранг не нужен, чтобы отвести глаза. Дело-то в технике”.

Отчего-то Денисов продолжал сомневаться.

“Ну что тебе не нравится?” – не выдержал я.

“Не хочу, чтобы нас вышвырнули отсюда раньше срока, вот что”.

“Не ссы, Костя. Не вышвырнут. К тому же нам не давали запрета на использование Благодати в Русском доме. И даже если пожурят, отбрехаемся. В первый раз что ли?”

Денисов, хотя и не разделял моего оптимизма, в итоге сдался.

“Ладно, черт с тобой. Только, молю, скажи, что эта твоя зацепка хотя бы косвенно связана с нашим делом”.

“Возможно. Потому и проверяю”.

“Потом тебе придется объясниться, ты же это понимаешь?”

“Ага”.

– Ну тогда пойдем погуляем, – Денисов мгновенно оборвал ментальный канал и принялся болтать вслух. – Говорят, там какие-то редкие розы растут. Или гвоздики. Моя служанка что-то говорила о цветах, но я не запомнил. Но что-то очень редкое и красивое…

Мы обошли дом, и я осторожно взял азимут на беседку. Как раз за стеной кипарисов, служивших здесь чем-то вроде внутренних ограждений, начинали виться дорожки. Одна из них тянулась до пруда, но прежде вела к фонтану и скамейкам вокруг него.

“Вот здесь тебе сейчас и поплохеет”, – предупредил я. – “Давай, как в прошлом году на зачете по Прикладной артефактории”.

Костя едва заметно кивнул и даже слегка улыбнулся. Тогда, чтобы передать шпаргалку, была разыграна целая драма, но в суматохе все получилось.

Денисов резко замер и схватился за живот.

– О черт…

Я разыграл удивление и беспокойство. Не знаю, каким образом, но Константину удавалось даже бледнеть по собственной воле. Вот и сейчас с его лица исчезли все краски, и он неуклюже завалился набок.