Текст книги "В интересах государства. Дакия (СИ)"

Автор книги: Алекс Хай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Алекс Хай
В интересах государства. Дакия

Глава 1

Сентябрь 2023 года, Петрополь

Ну сколько можно было ждать?!

Я нетерпеливо измерял шагами широкий коридор Управления – ботинки цеплялись за видавший многое дырявый ковролин, тусклый свет потолочных ламп делал цвет стен болезненно-желтым. Дама за столом секретаря приспустила очки-половинки на нос и окинула меня ледяным взглядом.

– Ей богу, прекратите маячить, сударь! У меня сейчас начнется эпилептический припадок!

– Прошу прощения.

Не продемонстрировав ни единого симптома приближающегося припадка, дама продолжила стучать на старенькой печатной машинке. Ритмичный звук клавиш бил по ушам и невероятно бесил уже меня.

Я ждал и судорожно думал о новостях из Дакии. Ирка никогда не писала без особой причины – да, мы оба скучали, но понимали, что лучше было лишний раз не светиться. Письма от старой подруги не отличались романтичностью – потому, что афишировать привязанность было опасно. Не столько для меня, сколько для нее: пойми аспидовцы, что Ирэн была для меня слабым местом наравне с сестрой, с них бы сталось этим воспользоваться. И я долгое время думал, что в Дакии Штоффы будут в безопасности.

Судя по ее последнему посланию, этому настал конец.

“Я не знаю, когда эта записка попадет к тебе, но прошу отреагировать немедленно. Мы два дня как вернулись из Букурешта в Констанцу. Там еще не так наслышаны об Аспиде, заговоре и бегстве Юсупова. Но князь прибыл в Букурешт – Матильда сама его видела. Он явно хочет воспользоваться нестабильностью в Дакии и собирает здесь беглых аристократов.

Прошу, передай все дяде Вальтеру! Это очень важно”.

Я успел заучить наизусть текст, пока пытался понять – была ли вероятность, что записку написала не Ирэн?

Разумеется, была. Например, откуда Ирка так быстро узнала о раскрытии заговора и роли князя Юсупова в нем? Бывших сотрудников не бывает – я сам в этом убедился. Матильда наверняка поддерживала связь со старыми коллегами из Отделения и получила весточку оттуда. Но почему сказала Ирине? Насколько я знал, обычно Матильда не посвящала воспитанницу в дела Управления.

Видимо, что-то здорово ее напрягло, раз Матильда позволила Ире написать мне. Но почему не напрямую Корфу? Зачем было разыгрывать карту с Фросей и подкидывать послание ей, чтобы стилистка передала его мне, а уж я потом выложил все шефу?

Боялись, что почту перехватят? Но на каком конце? В Дакии? В Отделении?

Слишком много вопросов. Паранойя опять играла со мной злые шутки и убеждала, что послание – подстава.

– Сударь, может вам чаю? – Дама в очках вытащила из машинки готовый лист и сложила в папку. – Специалисты работают долго. Вы пока присаживайтесь, в ногах правды нет.

– Можно тогда кофе? – Попросил я. – Со сливками, если вас не затруднит?

Секретарша поднялась из-за стола, едва не опрокинув мощным задом стул.

– Ну… Если кофеварка изволит заработать, то будет вам кофеек со сливками, – она взглянула на меня и как-то жалостливо покачала головой. – Такой юный, а уже здесь работает… Мельчает, видать, русский дознаватель.

Я нашел в себе силы усмехнуться. Любил снимать герб, когда впервые приходил в новые места. Всегда было интересно поглядеть, как люди относятся ко мне без пиетета. Эту царь-тетку я, видимо, не впечатлил.

Впрочем, секретарша отдела психометристов наверняка за свою карьеру насмотрелась такого, что могла есть юнцов вроде меня на завтрак.

К психометристам меня привел Корф. Точнее, сперва я встретился с шефом на нейтральной территории, передал записку и выразил сомнения относительно ее подлинности. Если Аспида все же прочухала о том, насколько мне были дороги Штоффы, то они могли попытаться выманить меня или Корфа. Так себе гипотеза, конечно, но я уже ожидал от заговорщиков чего угодно.

Поэтому Корф решил воспользоваться служебным положением и проверить послание у штатных артефакторов. В конце концов, если весточку послали именно Штоффы, то это грозило превратиться в еще одну головную боль.

– Прошу, сударь, – вышедшая из небольшого кабинетика секретарша протянула мне чашку с кофе и порционными сливками на блюдечке.

– Благодарю.

Я уселся в кресле под картиной, изображавшей какую-то историческую батальную сцену и принялся наливать сливки в напиток. На вкус было так себе, пришлось добавить сахару. Рука сама по себе потянулась к несуществующему портсигару, и я понял, что Грасс была права – Миха, ты начинаешь привыкать к куреву. Завязывай, а то подсядешь.

Не успел я допить и до половины, как на столе секретарши зазвонил старый, почти антикварный, телефон.

– Смирнова, – ответила дама. – Да, здесь. Да, сейчас позову.

Она положила трубку на рычаг и уставилась на меня поверх своих дурацких очков.

– Вас просят пройти в лабораторию.

Ну как всегда. Стоит расслабиться и приготовиться коротать время за созерцанием рисунка штукатурки на стене, как планы снова обламываются. Я залпом допил кофе и взглянул на секретаршу с немым вопросом.

– Пустую чашку оставьте у меня на столе. Идемте, – скомандовала она.

Перечить этой тетке не хотелось. И хотя она была до мозга костей простолюдинкой, было в этой даме нечто, что роднило ее с самыми вредными вахтершами и непробиваемыми секретаршами советской закалки. Не то что мышь не проскочит – комар без пропуска не пролетит!

Царь-тетка распахнула передо мной дверь под табличкой “ЛАБОРАТОРИЯ ПСИХОМЕТРИИ”, и мы оказались в еще одном коридоре – только здесь уже были кабинеты с номерами. На каждой двери располагалась табличка с должностями и фамилиями специалистов.

Меня подвели к двери с номером 216, я мельком прочитал табличку – Манганари Е.П. Греческая фамилия. Возможно, кто-то из нововизантийской знати. Секретарша постучала, и из кабинета раздалось короткое женское “Войдите”.

Я потянул ручку на себя и скользнул внутрь. И тут же шарахнулся назад от странного запаха – какая-то химическая смесь с противно-сладковатым оттенком, от которого мгновенно захотелось чихнуть.

– А-а-а-апчхи! – не выдержал я. – Прошу прощения.

Кабинет оказался немаленьким, но разделенным строго на две половины. В одной располагался письменный стол, печатная машинка и прочее офисное барахло. Все было завалено бумагами, папками, карандашами…

Вторая же половина отличалась исключительным порядком. Выкрашенная в темный цвет часть отделялась плотной занавеской – сейчас отодвинутой. Там, на мягком ковре, в позе лотоса сидела худющая женщина с ярко-алыми волосами. Она прижимала к носу салфетку, вокруг валялось еще несколько смятых и окровавленных. Рядом расположился Корф.

Перед женщиной на низком столике лежало письмо. Рядом стояли еще какие-то склянки и флакончики.

– Парень никогда не нюхал винамий? – хозяйка кабинета оторвала платок от носа и кивнула на меня. – Ну, Вальтер, тогда уж представь нас как подобает…

Корф почему-то смущенно прочистил горло.

– Михаил, знакомься – Екатерина Панайотовна Манганари, старший психометрист Управления.

Я поклонился.

– Михаил Николаевич Соколов…

– О вас, юноша, только слепоглухонемой не знает, – усмехнулась кровавой улыбкой психометристка. Десна женщины кровоточили, да и в глазах полопались сосуды.

Зрелище для не привыкшего к подобному было, если честно, жуткое. Я уже знал из рассказов Грасс о побочных эффектах слишком частого применения порошка винамия. Стимулятор по своему действию отчасти походил на наркотики из моего мира – разгонял мозг, временно увеличивал силу и восприимчивость одаренного, даже поднимал ранг, а то и не на один пункт.

Но расплачиваться за это приходилось жизнью – в самом прямом смысле. Винамий одновременно помогал и калечил, и лишь теперь я впервые увидел настоящего практикующего годами психометриста.

Низкий хриплый голос, преждевременно состарившееся лицо, болезненная худоба. Кровоточащие десны и нос, слабые сосуды…

И все это Грасс хотела для себя? Стать старухой к тридцати годам? Разваливаться на части?

Манганари, видимо, поняла, о чем я размышлял.

– Небось, вы, юноша, сейчас думаете, что же заставило меня выбрать такую профессию? Гадаете, знала ли я, в кого превращусь? Отвечу – знала и пошла добровольно. И знаете, почему?

Я молча помотал головой.

– Катерине грозила смертная казнь, – ответил вместо психометристки Корф. – Я выбил для нее еще лет десять жизни в качестве специалиста Управления.

Ничего себе расклад…

– Эээ… За что это вас так?

Манганари пожала плечами.

– Убила троих аристократов. Если вы думаете, что у вас в Петрополе одаренные грызутся между собой и делят власть, то вы еще не знаете, как развлекаются в южной столице!

Корф обернулся ко мне.

– Катерина совершила кровную месть – лично уничтожила всех мужчин из вражеского рода. Старые варварские традиции, которые очень сложно искоренить. После слияния Империи и Новой Византии кровную месть запретили законом, но многих это не останавливает и по сей день.

– Ага, – улыбнулась женщина с красными волосами. – Меня тоже не остановило, я мстила за гибель отца. По нашим традициям честь семьи превыше всего! Но, увы, меня поймали – не успела бежать в Дакию. А дальше мне предложили выбор – позорную для одаренной смерть или…

– Службу со сроком годности.

– Именно, – кивнула Манганари. – К счастью для всех, у меня были способности к психометрии. Так что долго думать не пришлось.

Занимательная история. И Корф точно не зря решил познакомить меня с этой женщиной. Но что именно он хотел до меня этим донести? Что на Тайное отделение работают бывшие преступники? Так это я и раньше знал – сам отмаливал службой грешки родни. Или он хотел застращать меня и показать, что грозит?

Черт его знает. Но после сегодняшнего знакомства я окончательно решил костьми лечь, но не позволить Ане Грасс учиться на психометриста.

– Ладно, чего уж вспоминать дела минувших лет, – проговорила Екатерина Панайотовна и жестом пригласила меня сесть на ковер. – Вы сюда пришли по делу, да и я не настроена жаловаться. Кровь раздражает, а в остальном пару лет я еще поработаю.

Она говорила об этом так буднично, что мне стало не по себе. С одной стороны, у нее было определенное преимущество – женщина знала, когда умрет. Не с точностью до даты, конечно, но могла как-то планировать жизнь. С другой – это же дикая жуть – вот так каждый день просыпаться, видеть изменения в своем теле и знать, что часикам тикать осталось недолго.

Ну нафиг. Не хотел бы я знать, когда умру.

– Итак, господа, – психометристка взяла в руки письмо Ирэн. – Смотрела поверхностно, неглубоко, потому что если смотреть глубоко на бумагу, можно увидеть рост деревьев, из которых ее сделали. Самый яркий образ – бумага лежит на столе. Над ней склонилась светловолосая девушка. Молодая, почти еще девчонка.

Ирина?

– Девушка торопливо писала. Периодически оглядывалась назад, словно делала это втайне от кого-то. Явно нервничала или боялась – остаточные эмоции очень трудно считать, уж пардон. Комната… Обстановка дорогая. Это или дорогие апартаменты или премиальный номер в гостинице. Из окон открывался вид на море и пришвартованные яхты. Не уверена, но место похоже на южное…

Мы с Корфом молча переглянулись.

– Значит, подлинник, – сухо ответил шеф и поднялся. – Спасибо, Катерина. За мной должок.

– За тобой их знаешь, сколько уже накопилось, – усмехнулась психометристка и попыталась встать, но пошатнулась, и шеф едва успел подхватить ее.

– Может вам водички? – предположил я. – Что-то вы бледны…

Манганари коротко хохотнула.

– Если бы это помогло. Мяса мне нужно. Красного. Большущий шмат. Имей в виду, Вальтер, запишу на твой счет.

Корф совершенно серьезно кивнул.

– Конечно. Бери с кровью.

– А то я не знаю.

Он прихватил письмо и, распрощавшись с психометристкой, вытащил меня за дверь.

– Это что сейчас было? – прошипел я.

– Ты про мясо? Психометристы быстрее восстанавливаются, если едят что-то сытное и насыщенное железом. Лучший ужин – непрожаренный стейк и бокал сухого красного вина. Можно и гранатового сока добавить для надежности…

– Нет, я не об этом. Она…

– Она работает уже седьмой год, Михаил. Если повезет, сможет служить еще года два-три, а потом… Пенсия в санатории до конца жизни. Впрочем, недолгой.

– И много у вас таких бывших преступников среди психометристов?

– У нас и психометристов полторы калеки. Катерина – исключение во многих отношениях. Но талантлива – не отнять. Подвези меня к дому, – распорядился шеф.

Беседуя об увиденном, мы вышли из здания и направились к Вите. Корф спрятал письмо от Ирэн во внутренний карман плаща и расположился на переднем пассажирском.

– Что скажете? – спросил я, когда мы оба оказались в салоне. – Какие мысли?

– Погоди. Я думаю. Лучше всего мне, конечно, думается за бокалом скотча, но это сейчас роскошь, – Корф задумчиво закурил и молча высадил целую сигарету. И лишь когда он потушил бычок в пепельнице, он снова заговорил. – Поехали. По дороге расскажу.

Я аккуратно выехал из двора и влился в поток спешащих после рабочего дня машин. И встрял в пробку на первом же светофоре.

– Мысли у меня безрадостные, – сказал шеф. – Первое – возможно, Ирина отправила тебе это послание втайне от Матильды.

– Зачем бы ей это делать? – Удивился я.

– Хороший вопрос, и я задаюсь тем же. Вряд ли она не доверяет собственной тетке. Возможно, каналы связи Матильды были скомпрометированы.

– Но она же нашла какой-то способ передать послание. И нет гарантии, что его не перехватили…

– Быть может, просто передала с каким-нибудь путешественником, назвала адрес мастерской Ефросиньи, и тот сунул конверт под дверь. Раньше, пока телефонная связь не стала повсеместной, так нередко поступали.

– Допустим, – кивнул я. – Значит, Ирка что-то подозревает. Она неплохо информирована о том, что творилось у нас в Петрополе. Слухи в салонах?

Корф пожал плечами.

– Похоже на то. Ну и у Матильды есть кое-какие связи. Так что это меня как раз не удивляет. Удивляет меня другое – почему она обратилась именно к нам с тобой, а не к местным сотрудникам. Матильда точно уже со всеми перезнакомилась.

Пробка наконец-то рассосалась, и я свернул на Владимирский.

– Предположу, что она им не доверяет, – отозвался я. – Или просто больше не знала, к кому обратиться. Мы-то люди проверенные.

– Либо она считает, что вопрос должен быть решен на очень высоком уровне. Возможно, Ирина знает что-то еще, что побоялась писать на случай перехвата.

Я покосился на шефа.

– Вальтер Макарович, не кажется ли вам, что Ирина на подобные шпионские игрища не способна? Нет, она девчонка умная, сомнений нет. Но подобные многоходовочки…

– Не забывай, кто воспитывал Ирину, – вздохнул шеф. – Не удивлюсь, если Мотя обучала еще по дополнительной программе. Особенно в Дакии, где творится сущий бардак. Как бы то ни было, раз Штоффы нас предупреждают, донос нужно отработать. Потому что Юсупов нам нужен – без опального князя мы не выйдем на главного кукловода. Так что уже само по себе его присутствие в Букуреште или где он там сейчас мотается, является поводом для того, чтобы оторвать задницы и продолжить работать.

– Я слышал, нынешнее правительство дакии не выдает преступников, – сказал я, сворачивая на улочку, где находился дом тайного советника.

– Потому-то Юсупов и в Дакии. И потому там собралось весьма интересное общество одаренных преступников. Если Юсупов решил взять реванш, то собирать новый кружок он будет из местных.

– Звучит тревожно.

Корф мрачно улыбнулся.

– А когда к нам поступали исключительно хорошие новости? – он повернулся ко мне. – Но на все можно посмотреть с позитивной стороны. Например, скажи мне, Михаил, давно ли ты был на море?

Глава 2

Я ошалело вытаращился на Корфа.

– Да вы издеваетесь? Какое к черту море, Вальтер Макарович? У меня учеба на носу!

Корф невозмутимо закурил в приоткрытое окно.

– Не драматизируй сверх меры. Во-первых, учеба у тебя начнется через полтора месяца. Во-вторых, даже если пропустишь пару недель, большой беды не будет: ты у нас юноша талантливый, наверстаешь. В-третьих, это не предложение. Это приказ, Соколов. Ты отправишься в Дакию.

Ну приплыли. Не успел я толком выдохнуть после беготни по балам да эротическим маскарадам, как снова прилетело. Вот уж от кого, а от Корфа я такой подставы не ожидал!

– Ваше превосходительство… Шеф, – я в упор уставился на тайного советника, стараясь игнорировать резь в глазах из-за концентрации дыма в салоне. – Ну какая мне командировка? Я же без году неделя как самостоятельный сотрудник…

– А кто сказал, что это командировка? – Улыбнулся шеф одними уголками губ. – Ты поедешь навестить давних друзей, заодно и проведешь недельку-другую на местных минеральных источниках. Вон, доктор порекомендовал для восстановления организма перед насыщенной учебой.

– Значит, задание опять будет неофициальное? – напрягся я.

– Первая его часть. Для начала тебе нужно просто встретиться с Ириной и Матильдой и выяснить, зачем они подняли шум. А дальше – ты связываешься со мной, передаешь всю информацию в подробностях, и уже здесь примут решение, устраивать ли выездную операцию или нет.

– И почему я?

– Потому что ты – один из немногих, кому Штоффы могут доверять на чужбине.

– Но аспидовцы знают, что я работаю на Отделение, – продолжал изворачиваться я. – Сдается мне, хреновая идея засылать человека, который уже так засветился.

– А какую альтернативу ты предлагаешь? Меня отправить? – Корф выдохнул дым. – К тому же не так уж ты и засветился. В наших официальных списках все еще не числишься. Как раз затем, чтобы иметь пространство для маневра. Так-то мне не жалко.

– И вы думаете, что ни у кого мое появление не вызовет вопросов?

– Какое-то время у тебя будет фора. Особенно если поедешь не один, а в компании сверстников. Студенты-аристократы приехали на морское побережье сорить деньгами… Таких там будет тьма, сможете затеряться среди казино и роскошных отелей. Сложности начнутся, если ты столкнешься с Юсуповым – он тебя узнает.

Если бы только это было проблемой…

– Тогда мне еще нужны фальшивые документы. Агенты Юсупова, если он и правда раскинул там целую сеть, должны знать, что я в списке его врагов. Если увидят мою фамилию, сразу примут стойку и донесут господину.

– Ну наконец-то ты начинаешь думать в правильном направлении, – улыбнулся Корф и потушил сигарету в автомобильной пепельнице. – Не волнуйся, с голым задом мы тебя не оставим. Будут и документы, и легенда, и кое-какие страховки. Это не Аудиториум, где тебе приходилось барахтаться в одиночестве.

Ага. Но Аудиториум находился в Петрополе под боком Тайного отделения. Корф мог извернуться и выбить допуск в стены вуза. А здесь речь шла о Дакии – другом государстве с нестабильной обстановкой, другими законами, да еще и находящейся в тысячах километров от Петрополя. Не сказал бы, что это воспринималось легкой задачей.

– В общем, Михаил, не нервничай раньше времени. Напомню, пока что тебе понадобится просто встретиться с дамами и понять, что к чему. А дальше будем решать вместе. Я не стану требовать от тебя предотвращать очередной дакийский переворот в одиночку.

– А ведь с вас бы сталось, – огрызнулся я.

– Не нагнетай… Погоди, – шеф знаком велел мне замолчать и сосредоточенно уставился в одну точку на торпеде. Я ощутил легкий всплеск Благодати – значит, кто-то установил с ним ментальный контакт.

Корф с минуту пялился прямо перед собой пустым взглядом, а затем повернулся ко мне.

– Боюсь, я понадеялся провести вечер в спокойствии преждевременно. Разворачивайся. Едем на Петропавловку.

– Что стряслось? – Сухо спросил я, заведя двигатель.

– Графиня Строганова наконец-то снизошла до сотрудничества. Уж не знаю, настолько ли у нее хорошо работает интуиция или какое иное совпадение имеет место, но наша заговорщица готова говорить сама.

Я пожал плечами и вырулил обратно на проспект.

– А разве Великий князь уже не выпотрошил ей мозги?

– Разумеется, мы работали с ней ментально, – кивнул шеф. – Но ты же понимаешь, что нельзя так быстро расшифровать и сопоставить все образы и воспоминания за целые годы! Александр Константинович, да пребудет он в добром здравии, вытащил самое важное и пробил все ментальные защиты. Я продолжил работу и занимался этим целыми днями. Но даже самый опытный менталист при работе с такими значительными временными промежутками может что-то упустить или не связать одно с другим. Поэтому я с удовольствием послушаю, чем с нами решила поделиться вдовствующая графиня. И тебе в свете грядущего задания тоже будет полезно. Ходу, Михаил, ходу!

***

Для беседы с вдовствующей графиней выделили самую шикарную допросную – ну, насколько помещение для допросов вообще могло быть шикарным.

Свежая отделка, новая мебель и зеркало, служившее окном для наблюдателей в секретной комнатке. Но главное – стены здесь были зачарованы особым образом так, что здесь не действовала ментальная связь. Своего рода перманентный непроницаемый купол.

Не каждая из комнат на Петропавловке могла похвастаться подобным, но здесь все же решили уважить узницу. Во-первых, она все еще оставалась аристократкой. Во-вторых, была женщиной, а в нашем государстве даже ищейки старались беречь прекрасный пол. В третьих, вдовствующей графине перевалило за семьдесят. Как ни крути, возраст уже серьезный.

Да и шеф все же надеялся прогнуть Строганову на сотрудничество, а для этого требовалось создать определенные условия.

Мы с Корфом расположились за металлическим столом с петлями для пристегивания наручников. Я бросил взгляд на зеркало и увидел собственное отражение: лохматый, немного сонный, но в целом симпатичный парень с внушающим доверие лицом.

Корф молча изучал дело Строгановой – перелистывал страницы протоколов предыдущих допросов и освежал в памяти итоги исследования от менталистов. Разумеется, он не проделывал всю работу сам – у шефа бы физически не хватило на это времени. Поэтому рутиной занимались штатные сотрудники, а самого Пистолетыча привлекали, когда находили что-то стоящее или не могли пробить особенно искусно заблокированные воспоминания. А ставить блоки в Аспиде умели очень хорошо.

Наконец дверь открылась, и конвоир пропустил вперед узницу – невысокую женщину с абсолютно седыми волосами. Она была одета в стандартную робу и резиновые тапки без шнурков, но держалась настолько царственно, словно несла на голове корону.

– Добрый вечер, господа, – поприветствовала нас Строганова хорошо поставленным голосом и села за стол, не дожидаясь дозволения.

Я заметил, что на ее запястьях не было наручников, но это сейчас было ни к чему: все равно бы не сдержали, реши она что-нибудь сотворить.

– Здравствуйте, Анастасия Петровна, – кивнул Корф и кивнул в сторону подноса. – Чаю?

– Если это нормальный чай, а не так пыль индийских дорог, что подают арестантам, то с удовольствием.

– Кенийский, – отозвался шеф и принялся наливать крепкий черный напиток в изящную фарфоровую чашку. Закончив, он положил дольку лимона и подал чай Строгановой.

Дама сделала несколько глотков и блаженно улыбнулась.

– Вижу, вы пытаетесь меня подкупить, ваше превосходительство, – сказала она, вернув чашку на блюдце. – Быть может, тогда и сигаретой поделитесь?

Корф раскрыл перед ней портсигар и подвинул зажигалку – прикуривать от заклинаний арестантам было запрещено.

– Пагубная привычка в вашем возрасте, Анастасия Петровна.

– В моем возрасте и положении, полагаю, уже без разницы, – усмехнулась женщина и обвела рукой пространство вокруг себя. – Но мне льстит ваша забота, Вальтер Макарович.

Корф тактично дал узнице насладиться чаем и табаком. Наконец, Строганова подалась вперед.

– Вижу, вас заинтересовало моя готовность пообщаться.

– Всегда предпочитаю приличную беседу ментальным практикам, – отозвался Корф. – Должен ли я понимать под вашим присутствием здесь намерение сотрудничать с Управлением?

Строганова расхохоталась со старушечьими нотками Бабы-яги. Погладив морщинистый подбородок, она изучающе глядела на нас с шефом, а затем выдохнула идеальное колечко дыма.

– Надо же, еще умею, – усмехнулась она и резко посерьезнела. – Я уже слишком стара для игр, Вальтер Макарович. Разумеется, у меня будут свои условия.

– Мне казалось, игры Аспиды как раз приносили вам много удовольствия, – парировал Корф. – Выполнение условий напрямую зависит от ценности информации, которую вы предоставите. И должен напомнить, что ряд условий выполнить невозможно.

Строганова кивнула. Как же было дико видеть ее сейчас в таком виде – с распущенными седыми волосами, без косметики, роскошных платьев и фамильных драгоценностей. Вместо блистательной хозяйки салона передо мной была просто старуха – пусть и сохранившая точеную фигуру.

– Это понятно, – сказала она. – И все же я озвучу условия.

– Извольте.

– Сохранение титула и Осколка для моего рода, – сходу рубанула женщина. – Впрочем, вы и не сможете их отнять, поскольку Патриарх семьи – мой сын, а он не был замешан в делах Аспиды. Как ни старайтесь, его связь с тайным обществом вы не докажете, поскольку ее не было и быть не могло.

– Так скажет любая мать, защищая свое дитя.

– Послушайте, ваше превосходительство! Я позволила вам устроить в моей голове сущий проходной двор как раз затем, чтобы вы убедились в отсутствии этой связи. Желай я что-то скрыть, поверьте, вы бы ломали мои мозги неделями.

Корф осторожно кивнул.

– Допустим. И вы правы – без доказательств связи с Аспидой ваш сын и его семья не могут быть подвергнуты наказанию. Но не думаю, что это все.

– Конечно, нет. Стала бы я просить то, что и так буду иметь? Мое главное условие – не лишать меня силы. Не проводить принудительное отсечение от рода и сохранить мою связь с Осколком.

Я даже кашлянул от такой наглости. Это она, конечно, загнула – преступница, чье вмешательство в ряд тяжких преступлений было доказано, требовала избавить ее от наказания? Да, император пока не вынес решения, что делать сразу с несколькими именитыми заговорщиками, но все понимали – меньшее, что им светит – это лишение силы. А оно происходило путем отсечения от рода.

Затем могли лишить титулов и низвести до ранга простолюдина. А дальше – либо ссылка, либо каторга, либо казнь. Причем о казни преступники просили сами. Общество, особенно общество озлобленных простолюдинов, таких людей не принимало.

Корф удивленно вскинул брови.

– Анастасия Петровна, при всем уважении…

– На время! Дайте хотя бы отсрочку на несколько лет! – воскликнула узница. – Я – Кивернития своего рода, старшая женщина, хранительница знаний и семейной мудрости!

“Хреновая вы Кивернития, раз оказались здесь”, – хотелось ответить, но я проглотил колкость. Пусть Корф работает. У него наверняка был план.

– Я должна передать пост наследнице, – уже спокойнее продолжила Строганова. – К великому несчастью, оной является супруга моего старшего сына – та еще курица-наседка, которую не заботит ничего, кроме рождения и воспитания детей, походов по модным лавкам и чаепития с такими же клушами, как она сама.

Корф с непроницаемым лицом подался вперед.

– И на что вы рассчитываете? – тихо спросил он.

– Мне нужно время, ваше превосходительство. Время, чтобы либо выбить дурь из головы невестки и обучить ее всему, либо воспитать одну из внучек и правильно передать ей обязанности. Ибо невестка, по моему мнению, совершенно безнадежна.

Интересно, как эта недалекая мать-героиня оказалась в женах у графа? Впрочем, не мое это дело. Раз случилось, значит, зачем-то допустили. Может за ней давали такое приданое, что игра стоила свеч.

– По моим скромным подсчетам, понадобится не больше двух-трех лет, чтобы передать пост Кивернитии. После этого делайте со мной что хотите, – Строганова закурила следующую сигарету. – Хоть дара лишайте, хоть отсекайте от рода, хоть отдавайте толпе на растерзание. Я свое пожила, и пожила на зависть другим. Жалеть ни о чем не стану.

Узница выпрямилась и с вызовом взглянула на шефа, явно ожидая его реакции.

Неожиданное, конечно, требование. Но здравое. Пост Кивернитии, хоть и не имел никакой юридической силы, но в обществе пользовался должным почтением. Старшая женщина рода заведовала внутренними делами: брачными союзами, домашним хозяйством, связями с соседями, блюла традиции, хранила знания о семейных ритуалах и даже обладала особыми способностями.

Как Кивернитию Строганову можно было понять: если Патриарх оказывается кретином, то с этим худо-бедно, но еще можно как-то жить. Но дура-Кивернития точно развалит семью подчистую. А Строгановым при таком раскладе грозила именно что недалекая дура-Кивернития…

– Допустим, я смогу обеспечить отсрочку приговора, – наконец-то ответил Корф. – Припомним ваши былые заслуги, сделаем упор на почтенный возраст, выставим в выгодном свете кое-какие факты, чтобы народ не лютовал из-за мягкости приговора… Но чем же вы за это расплатитесь, Анастасия Петровна? Ради чего мне обивать дворцовые пороги и просить за вас?

Строганова хищно улыбнулась. В глазах загорелся огонек, какой бывает у цепких торговцев, осознавших, что клиент при деньгах.

– О, мне есть что вам предложить, ваше превосходительство. В конце концов, в Аспиде я заведовала внешними связями. И, насколько я знаю князя, Юсупов легко может позволить себе гадить вам на расстоянии. Деньги, знаете ли, делают руки длинными.

– Счета Юсуповых арестованы, – возразил я.

Строганова расхохоталась.

– Батюшки, ну Вальтер Макарович, ну объясните вы своему птенчику, как устроен мир! У каждого из нас есть запасные счета за границей. И уж тем более у Юсуповых. Да половина их богатства еще тридцать лет назад была выведена за пределы Империи!

– Об этом мне известно, – кивнул Корф. – Мы даже успели раскопать несколько счетов, открытых на подставных лиц. Но если вы рассчитываете дать нам только это, то разочарую. Нужно что-то еще.

– Что ж, тогда вам, полагаю, будет интересно узнать о запасном плане Аспиды. Увы, он так и остался на стадии прожекта, ибо Зевс… то есть князь был уверен в успехе провокации в Сенате. Однако сейчас обстоятельства изменились, и я думаю, что Юсупов даст плану ход.

– Что за план? – не вытерпел я.

Строганова нарочито медленно отпила чаю, словно ей доставляло удовольствие бесить меня ожиданием. Хотя, быть может, так оно и было.

– Вам, должно быть, известно, что расписание рабочих поездок императорской семьи составляется загодя, – проскрипела вдовствующая графиня. – Здесь должна посыпать голову пеплом – эту информацию я получила от одной из внучек, что нынче трудится младшей фрейлиной при императрице. И, разумеется, передала Юсупову. Господа, если вы не забыли, эту зиму императорская семья намеревалась встретить в Константинополе. Придворные дипломаты еще в прошлом году подсуетились и предложили включить в это турне не только Новую Византию, но и Дакию. Предполагается, что из Севастополя его величество с семьей отправятся морем в Констанцу, оттуда – нанесут визит в Букурешт, и уже затем прибудут в Константинополь…