Текст книги "Уместны были бы привидения..."

Автор книги: Алекс Форэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Генри

…в удобном кресле у камина в своей комнате, кутаясь в халат и грея в руках бокал с хорошим коньяком. Все уехали куда-то кататься на машинах. Когда Джефф сказал, что они едут кататься, девицы так обрадовались, что через минуту были уже на улице. Они пулей вылетели из замка, лишь бы не оставаться в его стенах. Только Пэт осталась. Она вызвалась поухаживать за мной. Меня немного знобило, чуть побаливала голова. Наверное, вчера продуло на охоте.

Вообще, в том, чтобы болеть во время короткого отдыха, ничего хорошего нет. Но если болеть чуть-чуть, есть и свои плюсы. Сидеть вот так, вытянув ноги к огню камина, и никуда не торопиться. И смотреть, как очаровательная сестра милосердия заботливо наливает тебе чай. Я отпил чуть-чуть коньяка. Хм… а почему я не могу так спокойно сидеть, не заболев? Да потому, что болезнь – прекрасное оправдание для безделья. И оправдание заботы о заболевшем со стороны окружающих… медсестер. Психологи называют это «выгодами от симптома».

Дверь открылась, и в комнату зашла Пэт. Я посмотрел на нее, и в очередной раз подумал о Кэти. Жаль, что мы с ней повздорили перед моим отъездом...

Я еще раз взглянул на Пэт. Несмотря на то, что в последнее время мне скучно было смотреть на всех этих глянцевых девиц, сейчас меня притягивало к ней. Я обязательно помирюсь с Кэти, но, в самом деле, не стоит же все доводить до крайности!

Пэт поставила поднос на маленький журнальный столик рядом со мной. Когда она наклонилась, я чуть притянул ее к себе и поцеловал в щеку. Она засмеялась, и, отстранившись, сказала:

– Больной, вам требуется лечение! Оставьте свои шалости!

Я усадил ее к себе на колени, и тихо прошептал ей на ушко:

– А знаешь, какое лекарство мне сейчас необходимо больше всего?

Она улыбнулась, обвила мою шею руками и провела тыльной стороной ладони по моей щеке, глядя прямо в глаза.

– Давай договоримся так: я приму душ, ты выпьешь этот целебный отвар, а потом…

– Никогда ничего не нужно откладывать на потом, – перебил я.

– А потом я вернусь, и мы обсудим дальнейший курс лечения, – закончила она, уже выходя из комнаты.

Я откинулся на спинку кресла, посмотрел в потолок. Давно мне не было так спокойно. Надо почаще болеть…

Я посмотрел на чашку с отваром, поморщился. Вид у него был уж очень неаппетитный – в белой чашке было что-то мутно-зеленое, дымящееся, и пахло это что-то далеко не фиалками. Я вздохнул, протянул руку к чашке, но она вдруг отодвинулась от меня. Похлопав глазами, я убрал руку. Чашка подвинулась на подносе обратно. Я стал медленно приближать к ней руку, и она также медленно начала отодвигаться от меня, только теперь она двигалась вместе с подносом. Я попытался резко схватить ее, но она отъехала так далеко, что я не смог до нее дотянуться из глубокого кресла. Это было настолько абсурдно, что я мотнул головой и невольно расхохотался. Что происходит?

Я встал, обошел журнальный столик, отвернулся к стене. Просвистел зачем-то какую-то мелодию, потом резко повернулся…

Подноса на столике не было.

– Оп-па! Это вы здорово! Только верните лекарство больному человеку! – сказал я куда-то вверх – привидения ведь должны летать где-то под потолком.

Я прислушался. Вокруг стояла ватная тишина. Даже птицы, что весь день оптимистично щебетали на ветках за окном, вдруг смолкли. Я оглянулся вокруг. Комната была огромна и пуста. Я отражался сразу в двух зеркалах – справа и слева от меня. Посмотрев на свое отражение, я обнаружил довольно нелепого человека: у меня был серьезный, озадаченный вид, как у ребенка, который впервые в жизни увидел газированную воду и с интересом наблюдает за тем, как пузырьки воздуха поднимаются к поверхности. Я улыбнулся.

– Так! Хватит шуток! Я сейчас отвернусь, досчитаю до трех, а когда повернусь, верните, пожалуйста, поднос на место, хорошо? Вот. Я отвернулся. Я даже глаза закрою! Считаю! Раз… д… – я резко обернулся. Поднос был на месте. По спине у меня пробежали мурашки. Нет, скорее, промчался целый муравейник. Кто мог успеть за такое время поставить его на место? Я так и стоял, ошарашено глядя в тишине на поднос, пока из оцепенения меня не вывел голос Пэт:

– Генри! Выйди, пожалуйста! Быстрей!

Я вышел из комнаты, прошел по коридору. Пэт стояла на лестнице, и указывала на портрет, висевший на стене.

– Что-то случилось? – попытался сказать я спокойно, но получилось почему-то фальцетом.

– С-с-смотри! – шепотом сказала она, указывая на картину.

Я посмотрел на портрет. То, что в нем что-то изменилось, было видно с первого взгляда, но вот что именно, я понял не сразу. А когда понял, мне стало жутковато. На портрете бывшего хозяина замка все было так же, как и раньше, только в зеркале, за его спиной появилось еле различимое отражение детского лица. Лицо это было расплывчатым, и казалось, что на нем застыла кривоватая улыбка, будто ребенок хихикает.

– Генри… Помнишь, Мэй говорила, что слышала детский плач?

– Пэт! Что за чушь! Портрет как портрет. Может быть, так и раньше было, мы просто не обращали внимания. И вообще, это скорее пятно, чем рисунок. Пойдем, – я обнял ее за плечи. – Хватит… пойдем ко мне… я тебе коньячку налью, все пройдет.

Через несколько минут Пэт уже улыбалась и шутила. Потом вдруг застыла, стоя у окна с бокалом коньяка в руке и задумчиво произнесла:

– Знаешь… Все же в этом замке действительно что-то есть, от чего волей-неволей мерещится всякое… Представить только: идешь по коридору, и знаешь, что вот среди этих стен, именно по этим плитам ступали ноги человека, жившего лет триста-четыреста назад. И не захочешь, а увидишь какую-нибудь даму, что выскальзывает ночью из двери своего любовника и, вся в слезах, бежит к башне, чтобы прыгнуть вниз, в черную, дождливую пропасть… Такого не может быть в Нью-Йорке, где все застроено бетонными коробками в сто этажей, где я не знаю ни одного места, где была бы такая же тишина, как здесь!

Я обнял Пэт и поцеловал ее. Ее губы были солоноваты, и это было здорово.

* * *

Вскоре вернулись ребята. Девушки смеялись, Джефф с Крисом тоже были в приподнятом настроении. Где-то я вычитал: дети быстро утомляются, но и быстро отдыхают. Еще часа два назад Мэй сидела на кухне, грызла ногти от страха, Джефф молча помешивал кофе, Крис как-то напряженно пытался шутить, прохаживаясь по гостиной, а сейчас они уже все румяные и смеющиеся. Когда они проходили мимо моей комнаты, их голоса были хорошо слышны.

Мы лежали с Пэт на прохладных простынях. Она положила мне голову на грудь и, улыбаясь, слушала, как бьется мое сердце. Солнце пробивалось сквозь огромное витражное окно. Его свет чуть-чуть менял цвет, пройдя сквозь разноцветные стекла, и по противоположной от меня стене медленно ползли вверх, к потолку, красные, синие, зеленые пятна. Удивительное спокойствие было практически материальным, как будто сам воздух был пропитан им.

Теплый солнечный свет, тишина, которую нарушали еле слышное щебетание птиц за окном и смех приехавшей компании – мне хотелось замереть, остановить этот момент, продлить жизнь его мельчайших деталей. Дыхание Пэт на моей коже, чуть покачивающиеся гардины на окнах, тихий джаз, доносящийся из проигрывателя…

В дверь деликатно постучали. Я крикнул: «Одну минуту!», и встал. Пэт грустно вздохнула. Я накинул халат, открыл дверь.

Крис, с видом заговорщика, сказал:

– Не помешал?

– Ммм… А хотел?

– Генри, мы тут подумали… хорошо бы устроить сегодня небольшую вечеринку, а то все вечером расходятся по комнатам, как в скаутском лагере после отбоя. Что думаешь?

– Давай.

– Отлично! – Крис подмигнул мне и бодро пошел к лестнице.

Я, проводив его взглядом, улыбнулся, и вернулся в комнату. Пэт все так же лежала в постели.

Я скинул халат, лег к ней, поцеловал ее в шею. Пэт повернулась ко мне, провела ладонью по моим волосам.

– Так у нас что, сегодня вечеринка? – спросила она.

– Ну… наверное.

– Я вижу, больной, вы пошли на поправку.

– У меня прекрасный доктор, – сказал я, и отправился в душ.

Когда через несколько минут я вернулся, Пэт красивой довольной кошкой нежилась в кровати, включив телевизор, где крутили какой-то музыкальный клип. Мне хотелось продлить тишину и, сказав об этом Пэт, я выключил телевизор. То есть, я попытался выключить его при помощи пульта. Не получилось. Я нажал на кнопку еще несколько раз – пульт не работал. Видимо, сели батарейки. Как вариант… Я неторопливо подошел к телевизору и нажал кнопку на нем. Тот же результат. Это уже было забавно. Я спокойно нагнулся и выдернул шнур из розетки. Я почти не удивился тому, что телевизор продолжал работать. Я подумал, что это несколько навязчиво с его стороны, но остроумно. Ладно. Стоит только обратиться к Ларри, и… Нам же говорили, что лысый молчун – замечательный электрик.

Телевизор завершил показ клипа, переключился на другую программу, затуманился помехами и явил нам сквозь них расплывчатое пятно. Оно проступало все четче и, наконец, превратилось в тот неясный усмехающийся детский лик, который мы рассматривали на портрете.

* * *

Сумерки опустились на Хэмфилд внезапно, как будто кто-то щелкнул огромным выключателем, и небо потухло, стало черным, а белые, легкие облака превратились вдруг в серые, хмурые тучи, проплывавшие по небу, как пустые корабли без команды и капитана. Черные очертания замка посреди ночного неба казались обломками скал, а башня тянулась к небу, как будто пыталась проткнуть его и достать до звезд.

Мы сидели в гостиной за длинным столом. Повара постарались на славу. Перепробовать все было соблазнительно, но невозможно.

Пэт села рядом со мной, и Малкольм тут же подошел к ней, чтобы наполнить ее бокал.

Я взял у него бутылку и сказал:

– Спасибо, Малкольм, я сам поухаживаю за дамой.

Я налил вина, встал и, подняв бокал, произнес:

– Друзья. Предлагаю очень нестандартный в нашей компании тост, – я обвел всех взглядом… – За прекрасных дам! Джентльмены, еще способные на это, могут пить стоя!

Пэм и Мэй захихикали, мы чокнулись и выпили.

Крис спросил:

– Мэй, как твой кролик?

– Да ну тебя, Крис… никто мне тут не верит…

– Да нет, почему же?! Все верим! – сказал Крис, стараясь сдержать улыбку.

– Крис, отстань от девушки! – сказал вдруг Джефф. Крис удивленно посмотрел на него, но замолчал.

Джефф был какой-то совсем задумчивый. Он смотрел на свет сквозь бокал вина и, казалось, ничего больше его в этом мире не интересовало.

Мэй поднялась к себе в комнату, сказав, что вернется через несколько минут. Пэт и Пэм о чем-то тихо разговаривали и, улыбаясь, почему-то постоянно поглядывали на Криса.

Истошный крик Мэй, донесшийся со второго этажа, был совсем неожиданным, а потому еще более резким. Джефф уронил бокал, и вино кровавым пятном разлилось по белой скатерти. Крис так резко вскочил из-за стола, что его стул отлетел и перевернулся.

Когда мы ворвались в комнату Мэй, нашим глазам предстала картина, достойная кисти художника-мистика: при выключенном свете мы увидели черный силуэт Мэй в вечернем платье на фоне окна. Она была похожа на статую. Правда, когда мы подбежали к окну и вгляделись туда, куда она указывала пальцем, все мы тоже на несколько секунд окаменели.

По самой окраине поля, практически по берегу реки, на фоне совершенно темного леса медленно двигалась неярко светящаяся расплывчатая фигура. Она не приближалась и не удалялась от замка, а будто неторопливо прогуливалась, пританцовывая и, судя по всему, не касаясь при этом земли, а проплывая над ней в нескольких дюймах. Очертания ее при этом постоянно изменялись, искажались, как дым, под порывами ветра. Контуры фигуры, несомненно, напоминали человека, хотя, насколько можно было судить, человека очень невысокого роста. Внезапно фигура остановилась, покачалась, зависнув на месте и, судя по всему, пристально уставилась на замок. Ощущение было таким, что – ровно на нас. Было видно, как медленно поднялся светящийся силуэт руки, и, указывая на кого-то из нас, поманил его. Это, наконец, вывело из ступора Мэй, и мы вновь услышали ее истошный крик, только теперь мы находились в непоср�дственной близости от нее, и смогли сполна оценить его громкость. Через секунду случилась цепная реакция, и Пэм и Пэт присоединились к Мэй, завизжав в той же тональности, что и она. У меня сработал защитный механизм или просто заложило уши – я перестал слышать. Видимо, это была контузия.

Вероятно, дамское трио само получило не менее сильный звуковой удар, потому что крик смолк так же внезапно, как начался.

Первым пришел в себя Крис. Он толкнул меня в бок и сказал:

– Что мы стоим? Пойдем, поймаем этого поганца!

Видимо, я посмотрел на него такими стеклянными глазами, что он иначе интерпретировал мое состояние, спутав контузию с испугом, и сказал:

– И ты туда же?! Это же чей-то глупый розыгрыш! Кто-то напялил простыню и пугает нас детскими страшилками! Джефф, хоть ты-то со мной?

Не дожидаясь ответа, он махнул рукой и выскочил из комнаты. Мы с Джеффом последовали за ним, и через минуту, обогнув замок, были ровно под окнами Мэй. Джефф попросил Мэй, которая по-прежнему выглядывала из окна, кинуть ему свой крестик. Вооружившись им, он первым двинулся от замка через поле, туда, где покачивалась в ночной темноте голубовато-белесая фигура. Она была все на том же месте, как будто ожидая нас.

– Нужно разделиться, чтобы этот шутник не ушел, – свистящим шепотом предложил Крис. – Генри, давай слева, я обойду справа, а Джефф медленно пойдет прямо на него.

Мы сочли план операции действенным и приступили к его выполнению.

Я взял несколько влево, где на берегу реки была небольшая роща. Вокруг была кромешная тьма. Но мне очень не хотелось пропустить самое интересное, придя последним. К тому же я почувствовал настоящий охотничий азарт, и пустился бы бегом, если бы не неровности почвы. Некоторое время я видел призрачное пятно, за которым мы охотились и, нужно признаться, оставшись в одиночестве, чувствовал, как от этого зрелища меня обдавало холодом. Вскоре, однако, я вошел в рощу и потерял его из виду. Забыв об осторожности, я ускорил шаг и перешел на бег.

Я как раз подумал, что напрасно мы впопыхах не взяли с собой ни одного фонаря, когда налетел на дерево и почувствовал глухой удар, а из глаз в прямом смысле посыпались искры – я увидел яркие пятна, а потом понял, что падаю.

Некоторое время я лежал в полной темноте и чувствовал, как постепенно на меня накатывает уже знакомая тревога, та же, что я испытал недавно на охоте. Только теперь она была еще сильнее. Мне показалось, что кровь стынет в жилах, становится холодной, как лед. Все мышцы свело, как будто меня бросили в прорубь. Что же это делается-то?

Уговорив себя, что в любом случае опоздал, и к тому же получил серьезную травму, я кое-как поднялся и, как смог, быстро направился к замку, который светился огнями в отдалении. И в этот момент все огни в замке погасли.

Джефф

…устроить что-то вроде маленького праздника. Кажется, так он рассчитывал разрядить обстановку, успокоить неугомонную Мэй, развеять мою, как ему казалось, меланхолию.

Я решил соответствовать и надел черный смокинг, в котором выглядел как стопроцентный Джеймс Бонд. Если в замке есть призрак, я готов к встрече с ним. Если привидения нет, то это чьи-то глупые шутки, и мы выведем его на чистую воду. У меня уже созрела на этот счет кое-какая теория.

Ужин был бы очень хорош, если бы не саркастические комментарии Криса относительно Мэй. Иногда он не знает, когда пора остановиться. В итоге Мэй вышла из-за стола. И почти сразу же тишину разрезал ее крик. Я бросился наверх. Пора взглянуть в глаза этому «кентервильскому» клоуну.

Всей компанией мы ворвались в спальню Мэй, при этом мы с Генри еле-еле протиснулись в дверной проем, поскольку оказались в нем одновременно. Мэй стояла возле окна и, трясясь от страха, показывала дрожащей рукой в сторону леса.

– Оно там… танцует…

Перед тем, как выглянуть в окно, я схватил Мэй за плечи и слегка тряхнул, чтобы она пришла в себя. Это помогло.

Генри нервно потирал веки, на лице его был написан буквально детский интерес к происходящему. Я подошел к окну, Крис с любопытством заглядывал мне через плечо.

– Оно там, – не то с облегчением, не то с усталостью отметил я.

На границе поля и реки шевелился белый светящийся силуэт.

– Ого… и правда, – согласился Крис. – Ему одиноко, и я хочу составить ему компанию.

– Да вы что, сбрендили? – вышел из себя Генри, тоже выглянул в окно, присмотрелся и замолчал, как-то растерянно улыбаясь.

Крис предложил выйти и, наконец, познакомиться лично с этим любителем ношения простыни, поймав его.

– Идем ловить! – согласился я с ним, первым поняв, как глупо звучит моя фраза.

– Ловить?! – саркастически произнес Генри. – Ты что, головой ударился? Призрака нельзя поймать, с ним можно только войти в контакт…

– Да, я войду с ним в контакт, я сейчас так войду с ним в контакт, что он не скоро сможет надеть на голову простыню, – отозвался Крис.

Мы сбежали по лестнице и выскочили на улицу. Не могу сказать, почему, но, оказавшись под окнами Мэй, я попросил кинуть мне ее нательный крестик. Что-то было в моей просьбе мелодраматическое, но в тот момент я об этом не думал.

– Не могу, мне страшно! – ответила сверху Мэй.

– Кидай крест, дура! – настоял Крис громким шепотом.

– Ловите! – сразу же ответила Мэй.

– И на том спасибо, – успел ответить Крис, прежде чем выругаться по поводу полной темноты вокруг. – Хорошая идея с крестом, – неожиданно серьезно сказал он мне, ползая по гравию.

Благо, что из окна гостиной на первом этаже падал на землю прямоугольник тусклого лимонного света – это помогло нам быстро найти крест, и, выставив его перед собой, я направился через поле туда, где светилась нелепая фигура. Помню, я шел, и громко нес какую-то ахинею:

– Эй, иди сюда! – кричал я. – В первый раз вижу трусливое привидение! Впрочем, любое привидение вижу в первый раз... Эй, убийца грачей!

– Каких грачей, Джефф? – глаза Криса вылезли из орбит.

– Да так, – ответил я почему-то с пафосной голливудской интонацией. – Старые счеты!

Впрочем, не вполне адекватно вел себя не один я.

– Призрак-призрак-призрак, – приговаривал идущий поодаль Генри так, как произносят «цып-цып-цып», приманивая курицу.

Мы ускорили шаг, и Крис, задыхаясь от быстрой ходьбы, предложил разделиться, чтобы подойти к простыне с разных сторон.

Я приближался к ней по самой короткой траектории. Странная фигура спокойно висела на том же месте, как бы переливаясь в темноте, и, казалось, ожидала меня. Расстояние сокращалось. Вскоре я смог разглядеть ее.

Знаете, это была не простыня. То есть, так светиться и так колыхаться в безветренную погоду простыня никак не может. Честно говоря, я непроизвольно замедлил шаг. Как-то это было…

И тут, когда до него оставалось не более двадцати шагов, привидение на моих глазах взметнулось на метр вверх, буквально за секунду сжалось до размеров яблока, замерло и… исчезло. Без следа растаяло в темноте.

От моего геройства не осталось и следа. Я вдруг понял, что у меня начинается настоящая паника. Невозможно было даже подумать теперь о том, чтобы продолжать гоняться за этим невидимкой. Даже стоять на месте, просто оставаться здесь было практически невыносимо.

Подошел запыхавшийся Крис. Волосы взъерошены, рубашка наполовину вылезла из брюк, с пятнами на коленях. Судя по выражению лица и голосу, он был примерно в том же состоянии, что и я. И испытывал нечто похожее.

– Видел? – спросил он.

– Если это не сон, то видел, – ответил я.

– Тогда чей сон – твой или мой? Слушай, давай возвращаться, – предложил Крис с почти умоляющей интонацией.

– Генри нет. Давай покричим ему, – сказал я, и понял, что как раз кричать мне сейчас совсем не хочется.

– Да он наверняка уже в замке. Он же с самого начала не хотел идти, – как можно убедительнее сказал Крис.

Я хотел возразить и не смог. Мы развернулись и пошли к замку. Мы бы, пожалуй, с удовольствием побежали, как напуганные мальчишки. Но когда-то я слышал, что, если хочешь целым уйти от дворовых собак, нельзя показывать, что тебе страшно. А кто знает, много ли общего у дворовых привидений с дворовыми собаками. Поэтому ни в коем случае нельзя бежать!

В замке почему-то не светилось ни одно окно.

* * *

– Девушки в один голос утверждают, что вначале они услышали шаги на крыше, а через минуту погас свет, – сказал я, когда мы, собравшись в замке, сидели при свечах в каминном зале. – В это время мы были у реки. Призрак, как мы видели, был там же и, значит, никак не мог ходить по крыше и выключить свет. Правильно я говорю, Крис?

– Ну, не знаю, – неуверенно ответил Крис.

– Я говорю правильно, – поправил я и продолжил: – А если так, то с привидением мы разберемся позже. Оно у нас уличное, и сейчас затаилось… Но вот конкурирующая с ним фирма действует в замке, отвечая за свет, зеркала, грачей и парней в черных капюшонах. И я полагаю, что пришло время потрясти Ларри! Раз он в этом замке главный, кто следит за всем хозяйством, да к тому же числится электриком, значит, без него эти штучки не обходятся.

– Чем он тебе насолил? Славный, в сущности, малый. Блаженный. Почему из всего персонала ты выбрал в качестве подозреваемого именно его? – спросил Крис.

– А ты анализировать пробовал? – ответил я. – Весь вспомогательный персонал ушел из замка часа три назад. Мэттью – в Дублине. Мари… это Мари. И потом, она все время была на глазах у девушек. Кроме Ларри остается только Малкольм. Но он, опять-таки, за ужином был там же, где все, а потом… Малкольм, где вы были, когда мы выбежали из замка?

– С вашего позволения, сэр, когда закричала мисс Мэй, я за всеми поднялся к ее спальне, – ответил дворецкий, – и оставался там до тех пор, пока все не спустились вниз.

– Это правда, – сказала Пэт. – Когда погас свет, Малкольм и Мари помогли нам спуститься сюда и принесли свечи.

– Итак, – продолжал я, – остается Ларри.

– Логично, – поддержал меня Генри, до сих пор державший мокрое полотенце у лба, на котором красовалась внушительная ссадина. – Слушай, а может здесь живет два призрака – один черный, а другой белый? И они соревнуются между собой, кто сильнее всех напугает?

Я на секунду остановился, смерил Генри взглядом и спросил:

– Ты что, мультфильмов насмотрелся, или правда сильно стукнулся?

* * *

Мы нашли фонари и спустились на нижний этаж, где находились кухня и подсобные помещения и где работала прислуга. Перед нами был узкий сводчатый коридор, освещаемый только нашими фонарями. Оказавшись там, в окончательной темноте, я внутренне задался вопросом о собственной вменяемости, но отступать было поздно.

– Ларри! – мой крик гулко отозвался в древних сводах.

– Эй, Джефф, он же немой! – Крис изумленно таращился на меня.

– Но ведь не глухой! Ларри! – крикнул я что было мочи.

В коридоре показался свет еще одного фонаря, и перед нами возник Ларри, одетый в совершенно дикий своей неуместностью темно-фиолетовый фрак. Он выглядел испуганным, был бледен и пытался вытянуться по стойке «смирно».

– Ага! – воскликнул я, изучая его с видом Шерлока Холмса. – Почему это ты во фраке?

Само собой, он ничего не ответил, только поежился под моим взглядом.

– Джефф, при чем тут фрак? – спросил меня Генри. – Или ты хотел поговорить о нарядах?

Он был прав, так допроса с пристрастием не получится. Начнем заново:

– Ларри, это ты погасил свет? Даже не так, Ларри. Это не вопрос, а утверждение: это ты погасил свет! И ты разгуливаешь по ночам по крыше, заставляя девушек вспоминать молитвы. Зачем ты это делаешь?

Ларри так быстро мотал головой, отрицая все, что казалось, шея не выдержит.

– Что со светом?!! – заорал я.

Ларри в ответ лишь продолжал отчаянно мотать головой. Я взял его за грудки и потащил на второй этаж. По дороге я разъяснил, что если свет не включится или не послышится звук шаркающих по крыше конечностей, мы удостоверимся в окончательной и бесповоротной виновности подозреваемого. Какая в этом утверждении была логика, я не знаю. Знаю только, что в тот момент она для меня была неопровержима.

Мы стояли в коридоре. Я держал Ларри за грудки. Он вжался в стену, а Крис и Генри с интересом наблюдали за нами.

– Понимаешь? – спросил я Ларри дьявольским голосом. – Смотри внимательно! – я нажал на кнопку выключателя. – Видишь свет? И я не вижу. Значит, это ты!

Ожидая худшего, бедный электрик зажмурился. И тут включился свет.

Я машинально продолжал держать Ларри, жмурясь от внезапного потока света. Электричество явно включил не он, а значит, и выключил – кто-то другой. Я отпустил фиолетовый фрак.

– Никогда не медли, Джефф. Урок первый, – сыронизировал Крис. – Первое в XXI веке детективно-потустороннее расследование вышло комом?

– Еще не вечер, – заметил я хмуро, хотя уже давно была ночь. – Помнишь, урок второй: всегда доводи драку до конца.

Я хотел было подняться на крышу, откуда, как уверяет Мэй, доносились шаги, но неожиданно почувствовал себя жутко уставшим.

И все же мне было необходимо выяснить, кто же стоит за всеми этими странностями. Это был последний шанс вернуть рациональное мышление, в котором категорически не было места ожившим призракам. Если прислуга ни при чем, вариантов оставалось немного. Это был кто-то из нас.