Текст книги "Незабываемость (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Господин Сантана, не без основания Вы хороши в том, что делаете. Вы умеете чувствовать, чего хочет женщина. Очень жаль. Возможно, если бы я была в белой маске, когда мы встретились... – сказала Дороти.

Улыбка появилась на моих губах, когда я поднес руку к ее рыжим волосам.

– Прекрасная Дороти, я не верю, что даже бело-голубое одеяние и рубиново-красные туфельки скрыли бы твою невероятную силу. О твоей выносливости ходят легенды.

Она склонила голову.

– Как и о Вашей, Сэр. Я бы хотела попробовать. Вы можете представить себе, какой мы были бы парой?

– Моя дорогая, роль верхнего не даёт тебе покоя.

– Нельзя винить девушку за попытку, – она попыталась изобразить целомудренную улыбку. – За это ее можно наказать.

Я решил сменить тему разговора.

– Спасибо, что доставишь это Мойре. Пожалуйста, немедленно свяжись со мной, если получишь известие от нее, или она передумает после получения доставки. Если она не отменит встречу, мне нужна четвертая комната на третьем этаже.

– Комната номер четыре? – переспросила она, широко раскрыв глаза.

– В ней что-то изменилось?

– Нет, Сэр. Всё так, как Вы помните.

– Тогда отведешь ее в четвертую комнату.

– Как скажете.

Настоящее время.

Джонатан открывает дверь в клуб.

– Господин Сантана.

– Джонатан, не пора ли тебе взять выходной?

– Нет, Сэр. Не в выходные. Я не смогу жить в мире с собой, если что-нибудь пойдет не так.

Несмотря на то, что в клубе действует строгая политика допуска, между БДСМ и насилием очень тонкая грань. Джонатан выбрал роль защитника и модератора. В душе он настоящий Доминант, который ставит своей целью безопасность каждого сабмиссива.

– Ты хороший человек.

Джонатан кивает, когда я прохожу через следующий ряд дверей и направляюсь в бурбон-бар. Переступив порог, я вижу Дороти, стоящую возле отполированной длинной стойки и разговаривающую с мужчиной в темном костюме и черной маской на лице. Хотя мне и неприятно перебивать их, стрелки часов приближаются к восьми –ко времени прибытия Мойры.

– Не желаете выпить? – спрашивает бармен. Сегодня за стойкой работает другая женщина. У этой светло-каштановые волосы и кожаное бюстье. Ее маска украшена рубинами.

– Нет, спасибо, – отвечаю я.

При звуке моего голоса Дороти поворачивается, ее обычную маску заменяет серебристая и атласная, показывая, что она доступна и заинтересована в более мягком взаимодействии. Улыбка расплывается на моем лице.

– Дороти, ты полна сюрпризов. Где твой твоя обычная маска?

Отойдя от бара, она усмехается.

– Я подумала, может, Вы не будете так меня бояться, если я откажусь от рубинов на одну ночь.

– О, но я боюсь тебя, – произношу я с усмешкой.

Она пожимает плечами.

– Верхний с позиции нижнего.

– А ты не рассматривала вариант быть верхней с позиции верхнего?

Ее глаза широко распахиваются.

– Я считала...

– Я знаю великолепный клуб. Он называется «Кружево и кожа». Ты должна попробовать. Может быть, найдется мужчина... или женщина... которые смогут удовлетворить твои фантазии.

Она берет меня за руку.

– На самом деле это моя вина, – произносит она, когда мы направляемся к выходу из бара.

– О чём ты?

– Когда я увидела эту женщину, я подумала о Вас. А потом появились Вы, будто это должно было случиться. Я должна была оставить Вас для себя, когда у меня был шанс.

Вместо того чтобы ответить ей, пока мы поднимаемся по лестнице, я спрашиваю:

– Мойра больше с тобой не связалась? Она не отменяла встречу и не звонила с вопросами?

– Нет, Сэр.

С её стороны доносится жужжащий звук. Дороти опускает руку в карман юбки и достает что-то похожее на пейджер. Ее глаза встречаются с моими.

– Сэр, если Вы самостоятельно можете пройти остаток пути… Ваш партнёр только что миновал ворота.

– Я смогу найти дорогу. Приведи ко мне мою девочку.

Дороти кивает.

Расправив плечи, я продолжаю двигаться наверх, прекрасно осознавая, что только что сказал, когда объявил Мойру своей. Мое чувство удовлетворения растет, подпитанное удовольствием от того, что позволил себе сделать эту оговорку.

Моя девочка.

– Давай, Мойра, – говорю я себе. – Я готов сделать тебя своей, хотя бы на ночь.

Глава 13

Марджи

Мои ладони скользят по рулю, а сердце бешено бьется, разгоняя кровь по венам, пока я пытаюсь ехать к «Кружеву и Коже».

Мне на ум приходит выражение «на грани нервного срыва». Именно так я себя и чувствую.

На прошлой неделе у меня не было ни малейшего представления о том, с чем я столкнусь в «Кружеве и коже», но сегодня, когда в моей голове проносится множество идей, я нервничаю еще сильнее.

Я опускаю взгляд к коленям, нижнее белье, которое прислал господин Сантана, спрятано под толстой атласной накидкой. Мои руки, продетые через отверстия с каждой стороны, пытаются удерживать руль, пока туфли на высоком каблуке давят на тормоз. Накидка полностью закрывает меня до середины икры, но она не застёгивается, за исключением единственной пуговицы возле шеи.

Когда шок от того, во что я была сегодня одета, улегся, я стала беспокоиться о двадцати пяти минутах езды от квартиры до клуба. Это было бы частью моего исключительного «везения», если бы у меня спустило колесо, или я попала бы в небольшую аварию. Сегодня, возвращаясь с работы домой, я заправила бензобак до максимума, хотя он был полон на три четверти. Я решила не рисковать.

Рабочий день прошел как в тумане, но, по крайней мере, я продвигаюсь с записями доктора Кайзер. Я уже нагнала среду по графику. При этом каждая сессия, которую я переносила на бумагу, напоминала мне о том, почему я хотела прийти в этот клуб, и помогала мне переключиться с натянутой нервозности на желание.

Так было до тех пор, пока я не вернулась домой и не подготовилась к сегодняшнему вечеру.

Я приняла душ и побрилась, вымыла волосы, уложила их высоко, нанесла на тело лосьон и наложила макияж. Я никогда раньше не носила такое нижнее белье, как и бюстье, тем более то, которое фактически не прикрывало грудь.

Когда я была полностью одета, то не могла поверить, что я та самая женщина, чье отражение вижу в зеркале. Я простояла у него бесчисленное количество минут, отмечая тонкость кружева, шнуровку корсета, чувственный вид пояса с подвязками и чулки.

Когда я повернулась спиной, то обнаружила, что моя попа оказалась полностью обнажена.

И тут же сознание подкинуло мне образ мужчины с ремнём.

Господин Сантана приказал мне надеть это. Также он велел мне не прикасаться к себе.

Чем дольше я изучала себя, тем больше мне хотелось ослушаться его. В моей голове разразилась настоящая война, потому что я переставала представлять себе его реакцию и, возможно, последующее наказание за ослушание.

Это то, чего я хотела?

Не задумываясь, я закрыла глаза и начала терзать край маленького треугольника, прикрывающего лобок. Именно тогда, когда я погладила клитор, я осознала собственную ошибку. Я не стала продолжать. Я не ласкала себя больше и не получила удовольствие. Это прикосновение было вызвано бессознательной реакцией, когда мои мысли были сосредоточены на господине Сантане. На самом деле это была его вина. Все мое тело просто гудело от нетерпения.

Глядя в зеркало заднего вида, я закрываю глаза голубой маской и останавливаю машину. Парковщик в мгновение оказывается у дверцы со стороны водителя. Глубоко вздохнув, я нажимаю кнопку, чтобы отпереть дверь, и жду, когда ее откроют. Как только она распахивается, теплый летний вечерний ветерок наполняет машину, подхватывая накидку и обнажая мои бедра.

Вместо того чтобы запаниковать, я просто опираюсь на руку высокого джентльмена.

– Мисс Мойра, добро пожаловать.

Мои губы изгибаются в улыбке при упоминании имени моей сестры. Она бы действительно разозлилась, если бы знала о моем обмане.

– Здравствуйте.

– С возвращением в «Кружево и кожу». Мисс Дороти ждет вас внутри.

– Спасибо.

Не выпуская моей руки, он ведет меня вверх по лестнице, либо не зная, что именно на мне надето под накидкой – даже того факта, что теплой летней ночью на мне накидка, уже достаточно, – либо проявляя невозмутимость от её присутствия, потому что он тоже носит маску. Когда мы подходим к входу, он отпускает мою руку и открывает дверь. Внутри, как и в прошлый раз, меня встречает Дороти. Сегодня ее маска заменена на серебряную.

Ее улыбка невероятно сияет.

– С возвращением, Мойра.

Я киваю, и у меня учащается пульс, а колени дрожат.

– Спасибо.

– Вы прекрасны, дорогая. Господин Сантана будет доволен.

Услышав, как она произносит его имя, мои щеки теплеют. Когда мы начинаем подниматься по парадной лестнице вверх, я решаюсь произнести вслух:

– Дороти, я не знаю, что делать.

Она тянется к моей руке и наклоняется ближе ко мне.

– Делайте все, что он вам велит.

С каждым шагом моя нервозность только увеличивается. Когда мы не останавливаемся на втором этаже, я задаю вопрос:

– Что на третьем этаже?

– Более уединенные частные комнаты. Господин Сантана зарезервировал одну из них. И, чтобы вы знали, эти комнаты не просматриваются. К тому же, они звукоизолированы.

Я споткнулась.

– Звукоизолированы?

– Да. Когда мы войдем, я покажу вам кнопку вызова. Поскольку никто не слышит находящихся внутри, если они кричат, кнопка предназначена для того, чтобы предупредить нас, если вам больше не комфортно, и вы хотите уйти, или вам нужна помощь.

Я больше не поднимаюсь по лестнице. Мои каблуки словно приросли к ковру.

– Кричат… – полагаю, это не прозвучало как вопрос, но это самое слово, которое я повторила, наполнено большим количеством вопросов, чем я могу сформулировать.

– В прошлый вечер вы наблюдали за парой.

Я киваю.

– Она не кричала.

– Она хорошо обучена.

В моей голове всплывает глубокий голос господина Сантаны. У тебя есть голос. Используй его. Я хочу слышать тебя. Я хочу услышать твои ответы. Если придет время, я хочу услышать твои мольбы и крики экстаза и боли. Говори.

Я сглатываю.

– Хорошо обучена? Это не про меня.

– Дорогая, ты можешь развернуться прямо сейчас, – она качает головой. – В этом нет ничего предосудительного.

Накидка по всей длине плотно прилегает к моим ногам, облаченным в прозрачные чулки.

Хочу ли я развернуться и уйти?

Напугана ли я?

Испытываю ли возбуждение?

– Вы знаете его... господина Сантану, – неуверенно начинаю я. – Он сделает мне больно?

– Вы же осознаете, в каком месте находитесь?

– Я знаю. Я имею в виду... это больно?

Дороти поджимает губы и качает головой. Ее реакция не является отрицательным ответом на мой вопрос. Если попробовать предположить, это, скорее, неверие в мою наивность.

– Если в вас нет склонности принимать то, что вам дают, то, возможно, вам стоит всё отменить и изучить идею того, чтобы попробовать роль Доминанта. Возможности в этом плане действительно безграничны.

Я качаю головой. Нет, я точно знаю, что меня заводит. Я нервничаю, но я не развернусь – не тогда, когда я подобралась к желанному настолько близко. Кроме того, по неизвестной причине я доверяю господину Сантане. Я расправляю плечи.

– Я иду наверх.

– Отлично. Я покажу вам кнопку вызова или, в качестве последнего шанса, отведу вас обратно к двери. Выбор за вами, Мойра.

Я глубоко вдыхаю. Когда я это делаю это, корсет напоминает мне обо всем, что я сделала, чтобы зайти так далеко, и я знаю, что не хочу бросать все на полпути.

– Кнопка вызова.

– Отлично.

Мы молча поднимаемся по второй лестнице, пока мой мозг наполняется историями, некоторые из которых я расшифровывала, а другие имела возможность прочитать. В моей голове всплывают образы покрасневшей кожи женщины и ее слезы с вечера прошлой субботы. Когда мы подходим к последней ступеньке, я осознаю то, о чем избегаю думать: я не только напугана, но и невероятно возбуждена. Мои соски под шнуровкой корсета и атласной накидкой затвердели, как бриллианты. Моя киска сжимается, а бедра скользят от влаги. Я никак не смогу скрыть этого, когда останусь наедине с господином Сантаной.

– Дороти, здесь есть туалет?

– Если вы думаете, что вам следует скрыть свое возбуждение, могу посоветовать вам выбросить эту мысль из головы.

Я вытягиваю шею.

– Но как вы узнали?

– Следуйте за мной в комнату номер четыре. Господин Сантана зарезервировал её на сегодня.

– Комнаты чем-то отличаются?

Спрашиваю я, когда мы проходим мимо ряда дверей, каждая из которых находится на большом расстоянии от другой, показывая, что помещения, скрытые этими стенами, достаточно большие по площади.

Дороти улыбается.

– Да.

Когда мы останавливаемся, она стучит один раз. Низкий голос, исходящий изнутри, отдаётся прямиком в мою жаждущую глубину.

– Войдите.

Дороти открывает дверь. В этой большой комнате освещение было довольно тусклым. После первого сделанного шага я снова останавливаюсь и начинаю задыхаться, вбирая в себя все вокруг.

– Оставь нас, Дороти, – тембр его баритона эхом разносится по всему пространству, но я не могу его видеть. Он стоит в тени в дальнем конце комнаты.

Я делаю небольшой круг по комнате, пока Дороти говорит что-то о кнопке вызова. Хотя я слышу ее, значение ее слов не улавливаю. Я слишком занята тем, чтобы ознакомиться со своим новым окружением.

В центре комнаты большой круглый красный коврик, освещенный подсвеченный сверху.

– Сними накидку и встань на колени в центре круга.

Глава 14

Лукас

Я слышал, как говорят, что нет ничего сравнимого с тем, что порождает наше воображение.

Наблюдая за Мойрой, я не мог найти большего подтверждения обратному.

Воспоминания, которые я проигрывал в голове, когда был кое-чем занят, стоя под прохладным напором душа, даже близко не сопоставимы с реальностью того, что она здесь, рядом со мной.

Эта женщина выглядит потрясающе, когда тянется к верхней пуговице накидки, и ее взгляд все еще изучающее скользит по комнате – комнате номер четыре. Это одна из самых больших в клубе, полностью декорированная и оснащенная всеми игрушками и приспособлениями, необходимыми для игр в БДСМ. Это комната, которую часто оставляют для таких людей, как Дороти, тех, кто хочет получить более болезненные переживания.

Большая часть аксессуаров выставлена на виду: окрашенные в темно-красный цвет стены, подсвечены тусклыми лампами, демонстрируя крюки и витрины. Вся обстановка напоминает сцену из популярного фильма с большим разнообразием стеков, кнутов, ремней, падлов, флоггеров и даже тростей. К стене прикреплен большой Андреевский крест в комплекте с устройством для бандажа. С противоположной стороны стоит большая кровать с четырьмя столбами. Они не являются декоративным элементом, а, напротив, выполнены из прочного материла и усилены металлом, чтобы выдерживать натяжение манжетов для бандажа. В стороне находится скамья для порки, рассчитанная на разнообразие позиций, в том числе такой, которая обеспечит фиксацию лодыжек сабмиссива, когда она лежит на спине, высоко расставив ноги.

Одежда, которую я прислал, должна была оценить уверенность Мойры. Эта комната предназначена для проверки ее готовности раскрыться навстречу ее фантазиям.

Когда она снимает накидку, из меня словно выбивает дыхание.

Черт возьми.

Она была великолепна в своем черном платье и без него, но сегодня она – истинное видение красоты, поскольку сексуальность, чувственность, готовность и даже тревога источает все ее существо. Эмоции создают облако желания, которое заставляет меня хотеть попробовать ее на вкус, припасть к ней губами и довести до безумия еще до того, как мы начнем.

Мойра замирает, сжимая накидку в руках.

– Брось её на стул возле скамейки для порки, – говорю я, гадая, есть ли у нее какое-нибудь представление о том, что из себя представляет большинство из этих предметов, и каким образом они используются.

– Для порки...?

Я поднимаюсь на ноги, но со своего места и учитывая освещение, знаю, что она все еще меня не видит.

– Не заставляй меня ждать, красотка. Я не люблю этого.

Она делает шаг к скамейке.

– Это...?

– Тебе были даны инструкции, – я начинаю говорить медленнее, – войти в круг и встать на колени.

Без моей помощи она находит скамейку и кидает накидку на кожаную поверхность небольшого стула. Развернувшись на высоких каблуках, которые я попросил ее надеть, смело выпрямив шею и продемонстрировав сексуальный изгиб, она входит в круг света. Согнув ноги, она грациозно падает на колени, опускается на икры и, выпрямив спину, склоняет голову.

Хорошая девочка.

Всего минута – я становлюсь тверже.

Либо она делала это раньше, либо провела исследование по теме.

Ее грудь дерзко вздымается над шнуровкой корсета, получашки обнажают покрасневшие вершинки каждой ареолы. Мои мысли обращаются к ящику, заполненному разнообразными зажимами, пока член продолжает увеличиваться. Медленно, я выхожу из тени. Мои кожаные туфли стучат по мраморном полу. Когда я подхожу ближе, она поднимает ко мне лицо. Хотя я и жажду увидеть ее голубые глаза, сейчас время обучения.

– Глаза вниз. Я не давал тебе разрешения поднимать их.

Тут же ее подбородок прижимается к груди.

– Мне очень жаль, Сэр.

– Руки опусти на бедра, ладонями вверх, они должны быть расслаблены, как и пальцы.

Не поднимая глаз, она подчиняется. И хотя это почти неразличимо, я слышу, как она напряженно выдыхает. Этот звук заставляет мои скулы приподняться. Думаю, сейчас она не чувствует себя расслабленной. Однако я хочу, чтобы она расслабилась и испытывала доверие ко мне. Для этого потребуется время.

Время?

Я хочу этого?

Более двух минут я хожу вокруг нее, круг за кругом, отмечая ее тугую круглую попку, ее пьянящее дыхание и то, как ее бедра плотнее сжимаются.

– В своей записке я дал тебе стоп-слово. Ты помнишь его?

– Да, Сэр.

Я жду. Затем, наконец, произношу:

– Мне нужно его услышать.

Ее голубые глаза обращены в мою сторону.

– Сэр, я его помню. Я не хочу произносить его вслух. Я должна использовать его только в том случае, когда захочу, чтобы все прекратилось. А я не хочу этого.

Я подавляю ухмылку.

Чёрт возьми, она неподражаема.

Её слово – кекс. Не знаю почему. Это слово не часто упоминается во время БДСМ-игр, и оно определенно привлечет мое внимание. Если она не хочет произносить его, я не буду навязываться ей в этом вопросе. Я все еще бьюсь над тем, что выбрать, и обучение должно продолжаться.

– Глаза в пол.

Вернувшись к своей позе, Мойра хранит молчание.

Отходя, я направляюсь к стене со стеками и флоггерами. Последние несколько дней я представлял себе, как буду крестить ее огнем, используя трость или толстый кожаный ремень. Это то, на что я намекнул доктору Кайзер. Но это было раньше. Теперь, когда она здесь, в том, что я прислал ей, я не могу этого сделать. Я не хочу.

В этой женщине есть нечто такое, что вызывает во мне желание ублажать и защищать ее настолько же сильно, насколько я хочу причинять боль.

Ровный баланс.

Кончики моих пальцев скользят по всему разнообразию стеков, пока я не нахожу один с тонкой и полужёсткой ручкой, обтянутой кожей, со сложенным кожаным ремешком на конце. Он способен оставить след от быстрого удара, который не будет достаточно сильным, чтобы повредить или причинить вред ее красивой гладкой коже. Крепко сжав его в руках, я возвращаюсь к этой ослепительной женщине, все еще стоящей на коленях.

Держа стек, я провожу кожей по ее тонким плечам с достаточным давлением, чтобы подразнить ее. Когда я это делаю, ее кожа покрывается мурашками. Остановившись перед ней, я поддеваю кончиком стека ее подбородок и приподнимаю.

– Посмотри вверх, Мойра, – мгновенно меня успокаивает безмятежность ее взгляда. – Ты боишься? – спрашиваю, держа голос под контролем, не позволяя просочиться эмоциям.

– Нет, Сэр, – ее мелодичный голос накатывает на меня мягкой волной. Я чувствую его животворный напев, так же, как и слышу его. Насладившись звучанием ее голоса, я начинаю обдумывать ее ответ.

Она не боится.

Если это ее первый раз, так не должно быть. Тем не менее, она утверждает, что нет.

– Правило номер один – всегда полная и абсолютная честность. Это не подлежит обсуждению. Если ты солжешь мне, будешь наказана. Если это произойдет неоднократно, мы закончим. Скажи еще раз: ты боишься?

– Нет, Сэр. Я не боюсь, – ее губы изгибаются в улыбке. – Я боялась, Сэр. Я почти отказалась от идеи приезжать сюда, в этот клуб или подниматься вверх по лестнице, но теперь, когда я... здесь, с Вами... мне не страшно.

– Ты меня не знаешь.

Ее взгляд не отрывается от моего.

– Нет, но я Вам доверяю. Вы можете понять меня неправильно, – она быстро оглядывает комнату, прежде чем её взгляд возвращается ко мне. – Все это может быть неправильным. Возможно, я ошибаюсь, желая оставаться здесь, желая быть с вами. Однако ответ на Ваш вопрос по-прежнему отрицательный, Сэр, я не боюсь.

Ее соски упираются в кружево.

– Как ты себя чувствуешь?

– Я возбуждена, взволнована и... – ее щеки вспыхивают розовым.

– Поговори со мной, красотка. Мне нужно слышать твой голос.

– Что насчет моих криков?

– Что? – переспрашиваю я, отступая на полшага.

Глава 15

Марджи

– Мои крики, Сэр.

Господин Сантана протягивает мне руку, показывая, чтобы я поднялась.

– Пойдем со мной, Мойра.

Пойти с ним.

Куда?

Я не спрашиваю. Я вбираю его образ. Сегодня он в сером костюме, а галстук соответствует цвету маски, которую он мне прислал. Он высокий мужчина, такой же высокий, как я и помнила. Хотя не могу рассмотреть его лицо полностью, я вижу сильный точеный подбородок, высокие скулы и твердые губы.

Я подношу свою ладонь к его руке и удивляюсь, как она насколько идеально подходит ему. Его твёрдая поддержка помогает мне встать. За то короткое время, что я простояла на коленях, мои ступни начало покалывать. Перенеся на них вес, я теряю равновесия и подаюсь в его сторону.

Одним быстрым движением он склоняется ко мне, обнимая за спину, подхватывая под колени, и без усилий поднимает меня на руки. Этот жест странно обнадеживает, пока я таю, прижавшись к его широкий груди. Его грудная клетка вздымается, когда его нос приближается к моим волосам. Как будто он вбирает в себя мой запах.

Это странно и горячо, потому что его насыщенный одеколон наполняет все мои чувства.

Господин Сантана опускает меня на край гигантской кровати и помогает лечь на мягкое покрывало. Его палец касается моих губ.

– Честность работает в обоих направлениях, Мойра. Не знаю, почему ты упомянула крики, но ты сказала об этом. Если ты спрашиваешь, нуждаюсь ли я в них... – он не ждет ответа. – В конечном итоге, да. Однако рискну предположить, что то, чего хочу я, не то, о чем думаешь ты.

А о чем я думаю?

Я устремляю взгляд на Андреевский крест. С того места, где лежу, я могу видеть только верхушку, но я знаю, что это такое, и для чего он используется.

По одному такому установлено в каждом домике доктора Кайзер. Я транскрибировала записи, в которых Дом описывал подобную сцену. Во многих случаях для него это похоже на ритуал – связывать свою жену, своего сабмиссива, зная, что он причинит ей боль, в то время как сабмиссив охотно принимает свою судьбу. Рассказы женщин отличаются, но только с точки зрения перспективы. Они говорят об очищающем эффекте, который приходит с тростью или кнутом, и что давление мира больше не имеет значения, поскольку единственное, о чем они могут думать, – это обжигающая боль. Они описывают этот опыт с положительной стороны, но, оказавшись в стенах «Кружева и кожи», очевидно, что понятие правильного и неправильного больше не применимо к действительности, или же эти слова приобретают совсем иной смысл.

– Мойра, посмотри на меня.

Я выполняю приказ и тут же теряюсь в его тёмном взгляде, интенсивности и реальности.

– Расскажи, почему ты упомянула крики, – требует он, но его резкий тон, который звучал ранее, чуть смягчился.

– Дороти, – честно отвечаю я.

Он хмурит брови.

– Дороти? Что за хрень?

Я киваю.

– Она сказала, что эта комната звукоизолирована, и люди не смогут услышать моих криков.

На губах господина Сантаны появляются микровыражение или подергивание, которые я не могу определить. И я продолжаю:

– Она сказала, что есть кнопка вызова, если я захочу уйти, – я поднимаю голову, пытаясь осмотреться. – Я не знаю, где она. Думаю, я была слишком ошеломлена, когда вошла сюда.

Костяшки его пальцев ласково скользят по моей щеке.

– Мойра, ты хочешь быть здесь, со мной?

– Да, Сэр. Вы все, о чем я могла думать на протяжении всей недели. Клянусь, я даже оказалась близка к потере работы.

Его скулы приподнимаются, когда он улыбается.

– Я тоже думал о тебе. Комната звукоизолирована. Это факт. Я с удовольствием покажу тебе, где находится кнопка вызова. Я не буду тебе лгать. Однажды я хочу услышать твой крик, но не от боли. Хорошо обученная саба не кричит, испытывая боль. Использование голоса для выражения своих ощущений – это добровольный акт. Ты можешь это контролировать. Хорошо обученная саба будет хранить молчание, если не получит иных указаний.

Я смотрю вверх, слыша не только его слова, но и заботу, с которой он их произносит. Он говорит о том, что причинит мне боль, и о том, чтобы я не кричала, и все же я не боюсь. Он заставляет звучать эти слова так, будто говорит о цели, которую нужно достичь.

Когда я не реагирую вслух, господин Сантана качает головой, и его взгляд опускается на мою грудь и ниже.

– Основываясь на том, как ты опустилась на колени, я подумал, возможно, прошлый раз не был твоим первым опытом.

– С этим? – спрашиваю я, уточняя. – Все, что касается происходящего здесь, является моим первым опытом. Если Вы спрашиваете, девственница ли я, то нет.

Господин Сантана усмехается.

– Как и я. Я не спрашивал конкретно об этом, но теперь, когда мы с этим разобрались...

Я чувствую жар на своих щеках.

– Я и не думала, что Вы могли быть.

– Но у тебя есть какое-то представление обо всём этом, – он окидывает взглядом комнату.

Я не хочу упоминать свою работу.

– Я читала и слушала разные материалы. Полагаю, я хотела, чтобы Вы думали, будто я знаю, что делаю, чтобы Вы были настоящим со мной.

– А ты знаешь, что делаешь?

Я качаю головой.

– Нет, Сэр, но я хочу научиться.

Его взгляд скользит по моему телу, с моего лица к моим высоким шпилькам, каждый дюйм, охваченный его вниманием, обдает жаром мою кожу, будто пламя внутри его темных зрачков усиливается и превращается в бушующий лесной пожар.

– Ты выглядишь потрясающе в подарке, который я тебе послал.

Его похвала наполняет меня теплотой.

– Подтянись вверх к спинке кровати. Я покажу тебе, где находится кнопка вызова.

Делая, как он говорит, я двигаюсь вверх по кровати, пока моя голова не оказывается на подушке.

– Сэр? – Его темный взгляд встречается с моим. – Я не боюсь. Мне не нужна кнопка, но насчет криков я все еще не понимаю.

– Прекрасная Мойра, время криков приходит не в тот момент, когда я доставляю тебе боль. Крики предназначены тому времени, когда я доставляю тебе удовольствие.

Словно фейерверк, вспыхнувший внутри меня и бегущий по венам, его объяснение согревает мою кровь, устремляясь к тому месту, где сжалась в сладком спазме моя женская суть.

– Скажи мне, – требует он более глубоким тоном. – Хотела бы ты научиться сдерживать крики, пока не придет удовольствие?

Да. Да. Тысячу раз да.

– Да, Сэр.

– Подними руки. Я позабочусь, чтобы ты не передумала насчет кнопки вызова.

Я выполняю то, что он мне велит, и манжеты из мягкой кожи на подкладке из овечьей шерсти оказываются обернутыми вокруг каждого моего запястья.

– Поговори со мной, красотка.

Мое внимание все еще сосредоточено на манжетах.

– Они больше, чем я представляла.

– Они широкие, поэтому не оставят следов, – он что-то делает над моей головой и опускает манжеты ниже. – Теперь перевернись. Я хочу получше рассмотреть твою красивую круглую попку.

С манжетами непросто сменить положение, но у меня получается. Как только я перевернулась, он помогает мне подняться на колени и опуститься на локти. Затем он снова подгоняет цепи, прикрепленные к манжетам, и сковывает мои запястья вместе.

После того как все оказывается на местах, господин Сантана возвращается к кругу света и забирает стек. Матрас прогибается, когда он приближается ко мне. Медленно он проводит стеком по коже моей шеи, плеч, спины, ягодиц и бедер.

– Больше никаких разговоров. Никаких криков. Кроме звуков, которые ты пока не можешь контролировать, – стек дразняще скользит по моим щекам. – Слезы не преднамеренны. Они появляются непроизвольной реакцией. Твои слезы – настоящий дар для меня.

Я сглатываю, когда все, что я ощущаю, усиливается.

Запах его одеколона.

То, как его вес приводит в движение матрас.

Призрачное прикосновение стека.

Все это работает вместе, чтобы вызвать у меня предвкушение, заставляя меня ерзать на мягкой постели.

– Разведи колени подальше друг от друга.

Смущаясь, я подчиняюсь, зная, что доказательства моего возбуждения все еще очевидны. Я задыхаюсь, когда стек скользит между моих ног и прямо по складочкам.

Его грудь оказывается близко к моей спине, когда он шепчет мне на ухо:

– Ты чертовски потрясающая. Самые ценные дары, которые ты можешь мне подарить, – это твои слезы и теплая мокрая киска.

Две вещи, которые я не могу контролировать.

Я закусываю нижнюю губу, не позволяя себе ответить вслух. С каждой секундой он продолжает расчерчивать мою кожу, в то время как чувство ожидания все нарастает.

– Два слова, Мойра. Ты дашь мне два слова, которые решат, что будет дальше. Помни, что честность не подлежит обсуждению.

Стек рассекает воздух, приземляясь на мою попку. Все мое тело дрожит, когда жалящий укус распространяется за пределы места, с которым он контактировал. Словно трещина, расползающаяся по стеклу, меня пронизывают острые ощущения. Я ерзаю на покрывале, а затем это происходит снова и снова в быстрой последовательности.

Я чувствую слезы в глазах, но не хочу, чтобы все прекратилось. Я с нетерпением жду следующего удара, но его ритм непредсказуем. Все прочие мысли покидают мой разум, когда я сосредотачиваюсь исключительно на стеке, который горячит мою плоть и крадёт дыхание. Я борюсь с собой, чтобы оставаться на месте, в то время как мое тело напрягается, мне нужно больше, хочется большего. Это эротично на том уровне, которой я никогда не могла себе вообразить.

Его губы оказываются около моего уха, и глубокий тембр голоса разносится мурашками по моей только что отшлепанной коже.

– Да, Сэр, или нет, Сэр.

Я делаю глубокий вдох.

– Я дал тебе одно указание перед тем, как мы расстались в прошлый раз. Я сказал тебе не трогать эту красивую розовую киску.

Я втягиваю воздух, когда стек скользит по складочкам.

– Я сказал тебе, что произойдет, если ты ослушаешься меня.

Стек продолжает дразнить меня, пока я корчусь, испытывая эту муку.

– Я не собираюсь задавать тебе вопрос о том, помнишь ли ты, что я сказал, потому что, если ты этого не помнишь, это потребует более сурового наказания. Я собираюсь спросить тебя только об одном. Мойра, ты послушалась меня?