Текст книги "Незабываемость (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Я-я не... Я не уверена, что знаю, как это определить.

Улыбка Дороти становится еще более открытой.

– Нет никаких правил, кроме уважения. Независимо от того, какую роль вы предпочтете попробовать, помните, что все происходит по согласию. Стоп-слова устанавливаются между партнёрами. А пока «нет» означает нет.

Уводя меня дальше по коридору, она останавливается у двери.

– Это комната для наблюдений, – она кивает. – Всё ещё чувствуете себя комфортно, чтобы понаблюдать?

– Там пара?

– Да.

– Они знают, что я вижу их?

– Они надеются, что кто-то наблюдает за ними.

Я делаю глубокий вдох, когда она толкает дверь внутрь.

– Входите, Мойра.

Комната вокруг меня затемнена, но глаза быстро привыкают. Сбоку стоит диван, а также стол с двумя стульями. В дальнем конце расположено большое кресло, погруженное в темноту. Мой разум трепещет от того, что происходит в этой комнате.

Внезапно пространство наполняется звуком гудения, но я помню из прочитанного, что использование мобильных телефонов строго запрещено.

– Прошу прощения, – произносит Дороти, доставая что-то, похожее на старомодный пейджер. – Мне нужно спуститься вниз на минуту. Позвольте мне показать вам, как можно наблюдать за происходящим в комнате, а я вернусь через несколько минут.

– Показать мне?

– Сюда, – подзывает она, подводя меня к пульту дистанционного управления, лежащему на столе. – При помощи этого вы сможете осветить окно перед собой. Можете не беспокоиться, пара внутри знает, что за ними могут наблюдать. Мы можем предложить такую услугу только с разрешения участников.

Я морщу нос.

– И их это устраивает?

Улыбка Дороти становится шире.

– Есть что-то освобождающее, воодушевляющее и откровенно соблазнительное в том, чтобы знать, что тебя видят, и то, что ты делаешь, влияет не только на тебя и твоего партнера, но и на других людей, – она протягивает мне пульт.

– По большей части он работает, как пульт от телевизора. Вы можете регулировать как четкость изображения, так и громкость.

– Они могут меня видеть?

– Нет, – она качает головой. – Только если вы захотите, чтобы они вас увидели.

Пытаясь сохранить спокойствие, я опускаю взгляд на пульт.

– Каково это – когда за тобой наблюдают?

Дороти улыбается.

– Судя по анкете, вам это могло бы прийтись по вкусу.

– Но я одна.

– Вы красивая женщина, которая собирается посмотреть на то, чего никогда не видела прежде. Если вы скажете «нет», тогда никто не будет наблюдать за тем, как вы наблюдаете.

Наблюдать за тем, как я наблюдаю.

– Боюсь, я не представляю особого интереса.

– Расценивать это как «нет»?

Я пожимаю плечами и беру пульт из ее руки своими дрожащими пальцами.

– Это не отказ, так что, как понимаю, означает «да», – я чувствую, как мои скулы приподнимаются от осознания того, что я приняла свое первое решение за ночь. – Буду ли я знать, наблюдает ли кто-нибудь за мной?

– Только если этот человек захочет, чтобы это стало известно.

Я закусываю губу передними зубами.

– Думаю, если человеку не понравится то, что он видит, он не даст мне знать.

– Это не всегда так. Некоторые вуайеристы предпочитают оставаться в тени.

Она переводит глаза на пульт.

– Видите эту синюю кнопку. Она позволит вам связаться с комнатой, за которой вы подсматриваете.

Мои глаза снова широко раскрываются.

– Я-я...

– Вот именно, молчание не означает, что вы не одобряете. Опять же, Мойра, уделите время этим вечером какому-то одному аспекту. Не переусердствуйте. Сегодняшний вечер особенный.

– Особенный?

– Вы не сможете повторить вновь свой первый раз.

Я киваю.

– Вы правы.

Я поднимаю взгляд на ее усыпанную рубинами маску.

– Вы вернетесь?

Она усмехается.

– Сначала я постучусь.

Глубоко вздохнув, я смотрю вслед Дороти, исчезающей за дверью, ведущей в коридор. Присаживаясь на край дивана, я сдвигаю колени вместе и смотрю на пульт. Я уже смотрела порно. Это же то же самое, верно?

Глава 5

Лукас

Я надел черную маску на глаза, подъезжая к «Кружеву и коже». Прошло более двух лет с тех пор, как я в последний раз заходил в это заведение. Когда я это делал, Бет всегда была рядом со мной. Мы встретились не здесь. Нет, я был завсегдатаем этого клуба еще до встречи с ней. Я и представить себе не мог, что такое место придётся ей по душе, пока доктор Кайзер не посоветовала нам быть открытыми друг с другом. Хотя мы встретились не здесь, наши отношения перешли на новый уровень именно в стенах этого заведения. Хотел бы я пойти в другое место, которое не хранило бы воспоминания о ней. Вероятно, поэтому я не мог войти или даже подумать о том, чтобы наведаться сюда.

Лишь после того, как я столкнулся с помощницей доктора Кайзер, я стал задумываться о том, чтобы заново открыть свою доминирующую сторону. Не то чтобы это она, помощница, вложила эти мысли в мою голову, хотя я все время вспоминаю, как она улыбалась Келли, вместо того чтобы испытывать раздражение. Нет, она просто напомнила мне, что я был пациентом доктора Кайзер.

Пока я не был готов увидеться с врачом, но, наконец, набрался смелости позвонить ей. К счастью, у меня был ее личный номер, тот, которым она поделилась со мной после смерти Бет.

Очевидно, отсутствие мужества доказывает, что моя доминирующая сторона ушла вслед за женой.

По какой-то причине мне потребовались годы, чтобы сделать звонок. Как только я это сделал, мы немного поговорили. Она выслушала и посоветовала мне заново начать исследовать свои мысли и желания.

Она попросила меня обратить внимание на чувства, сказав, что, если я не доволен тем, где нахожусь, возможно, мне следует вспомнить, что приносило мне счастье в прошлом и заставляло меня чувствовать себя удовлетворенным.

Келли приносит мне счастье, но вместе с этим я все еще чувствую, будто какая-то часть меня потеряна. По словам доктора Кайзер, прежде чем я смогу заполнить эту пустоту, нужно осознать, чего мне не хватает – что заставило бы меня почувствовать себя удовлетворенным. Она предложила напомнить себе, на что это было похоже, чтобы определить недостающий элемент.

Вот почему я здесь сегодня.

Часть меня опасается, что напоминание вызовет обратную реакцию: вместо того чтобы разжечь желание вновь быть здесь, подтвердится, что мое чувство контроля исчезло в тот день, когда в машину Бет врезался невнимательный водитель. Это произошло слишком неожиданно, и я ничего не мог сделать, чтобы остановить цепь событий. Возможно, этот опыт также заставил меня потерять доминирующую природу. Может быть, эта часть моей натуры была похоронена вместе с любовью всей моей жизни.

Или, может быть – и это маловероятно, – как сказала доктор Кайзер, Бет слишком любила жизнь, чтобы согласиться с тем, чтобы я перестал жить. Будь то в «Кружеве и коже» или в итальянском ресторане, во имя той любви, которую мы испытывали, я обязан вырваться из своей добровольной изоляции и попытаться вспомнить, как жить.

– Господин Сантана.

Я расправляю плечи. Господин Сантана – это имя, которое я использовал много лет назад. Слышать его без упоминания «миссис» казалось неправильным.

– Джонатан, – я обращаюсь к мужчине на входе.

– Сэр, приятно вновь видеть вас.

Мой взгляд скользит по знакомому входу.

– Приятно вернуться.

Это не ложь. Просто то, что я переступаю через порог тяжелых деревянных дверей, наполняет меня тем, что отсутствовало. Ощущение силы и аура контроля пронизывают воздух «Кружева и кожи».

– Сэр, не хотите ли зайти в бурбон-бар, чтобы выпить свой обычный напиток?

Сэр.

Это обычное приветствие, но в этих стенах в него вкладывают гораздо большее значение. С каждым воспоминанием о «Кружеве и коже» моя шея выпрямляется, а кровообращение ускоряет циркуляцию.

– Да, было бы неплохо.

Несколько мгновений спустя я сижу в баре из блестящего красного дерева, вбирая в себя узнаваемые образы и запахи. Подобно хорошей сигаре, воздух насыщен ароматами. Передо мной был бар, хорошо укомплектованный, заполненный только высококлассными брендами. Единственное, чего не хватало, так это обычного зеркального фона. Зеркала появляются в «Кружеве и коже» только для интимных целей.

– Сэр, чем я могу вам помочь?

Миниатюрная брюнетка одета в обтягивающее красное платье, чей лиф плотно обхватывает, приподнимая ее маленькую грудь, а ее глаза сияют сквозь отверстия черной кружевной маски. Черный шнурок на женщине означает, что она не только официантка, но и член клуба, когда она того пожелает.

– Порцию Блэнтона, не разбавлять.

– Сейчас сделаю.

Несколько мгновений спустя она ставит передо мной хрустальный бокал.

– Сэр, приятно видеть вас снова. Не знаю, помните ли вы меня. Я – Саванна, и для меня будет честью снова приветствовать вас в «Кружеве и коже».

Она не только не в моем вкусе, но и слишком нетерпелива.

Это означает, что я не испытываю желания заполучить слишком голодного и жаждущего партнера. Мне нравится трепет. Я получаю удовольствие от эндорфинов, которые наполняют кровь, когда сабмиссив отказывается от страхов и заменяет их доверием.

– Спасибо, Саванна.

Мы оба знаем, что это не ее настоящее имя.

– Сегодня я просто присматриваюсь к тому, что изменилось за время моего отсутствия, – я вздыхаю, – а что осталось прежним.

– Да, Сэр. Если вы передумаете, я на месте.

– Если я это сделаю, я дам тебе знать.

– Господин Сантана.

Я поворачиваюсь к знакомому женскому голосу, и мои губы расплываются в улыбке.

– Дороти. Я вижу, вы все еще здесь.

– Каждую ночь, – взмах ее длинных ресниц заметен сквозь усыпанную рубинами маску. – Я предпочитаю ночи, когда не работаю.

Из моего горла вырывается смешок.

Рубиновые шпильки указывают на то, что она предпочитает по-особому жестко. Могу предположить, что ее ночи, когда она не работает, на самом деле загружены работой по полной. Принятие обжигающей боли трости или ударов кнута – это как физическое, так и умственное напряжение. Хотя такая степень доминирования мне не нравится, я с полным уважением отношусь как к доминантам, так и к сабмиссивам, которые получают удовольствие от такого образа жизни.

– О, у меня не получилось ввести вас в заблуждение, – произносит она. – Рада снова вас видеть. Сегодня это моя работа – убедиться в том, что наши VIP-гости остались довольны. Скажите, Сэр, что или кто может это вам обеспечить?

Я качаю головой.

– Дороти, сегодня … – я не уверен, как закончить предложение.

– Господин Сантана, «Кружево и кожа» в вашем распоряжении. У вас полная свобода передвижения. Запретные комнаты закрыты, – она ухмыльнулась. – Все остальное в полном доступе.

– Полагаю, я посмакую момент и получу наслаждение от своего бурбона.

– Ещё вся ночь впереди, – произносит она, протягивая мне карточку. – До своей женитьбы вы были одним из лучших Домов в обращении с новыми сабмиссивами, – она кивает на карточку. – Это ее первый раз. Я ни на что не намекаю, но она сейчас наверху.

Когда Дороти уходит, я опускаю взгляд на карточку в своей руке. На ней нет никакой личной информации. Просто белый картон с номером комнаты. Белый цвет обозначает новичка. Идея меня заинтриговала.

Я мог бы просто посмотреть на нее.

Вместо того, чтобы подняться по главной лестнице, я вхожу в VIP-холл и нажимаю кнопку вызова частного лифта. Двери-ножницы открываются, и человек в униформе, которого я не узнаю, кивает мне.

– Этаж, Сэр? – задаёт он вопрос.

Я еще раз смотрю на карточку.

– Второй.

Мы больше не произносим ни слова, пока лифт движется вверх. Как только створка открывается, я прохожу в VIP-холл, который ведет к личным комнатам. У каждой комнаты есть своя собственная комната заднего обзора – зона, где можно рассматривать происходящее внутри одному или как пара. В той, в которую я вошел, было только одно кресло. Кожаное и добротное, принадлежащее к тому виду мебели, которая излучает респектабельность, по сути, представляя собой трон, больше похожий на те, что можно увидеть в современных кабинетах генеральных директоров, а не в древних тронных залах.

Войдя внутрь, я обхожу кресло и направляюсь прямиком к окну. Нажимая кнопку, ту самую, которая открывает затемненную комнату, я упираюсь кулаками в подоконник и подаюсь вперед.

Я сразу же отмечаю, что женщина внутри комнаты, в черном платье и белой маске, красива. Я мог бы представить, что она та же самая девушка из супермаркета, если бы захотел. У нее длинные светлые волосы, которые ниспадают на обнаженные плечи. Поза прямая, а взгляд сосредоточен на сцене, разворачивающейся по ту сторону обзорного окна от нее. Каждые несколько секунд она выгибается, свидетельствуя о том, что ее тело реагирует на то, что она видит. Моё внимание приковано к ее каждому движению, даже к тому, как ее соски касаются лифа платья, когда грудь вздымается. Я опускаю взгляд и замечаю, как её рука комкает подол юбки, открывая стройные ноги. Она ерзает и переступает на месте в своих туфлях на высоком каблуке, скользя по твердому покрытию пола. В тот момент, когда ее губы открываются, мой член вспоминает, на что он способен.

– За чем ты так внимательно наблюдаешь, красавица? Это первый раз, когда ты подсматриваешь за реальными людьми?

Она не слышит мои вопросы, но с каждой секундой кровь, бегущая по венам, ускоряется, напоминая мне, почему я впервые решил посетить «Кружево и Кожу».

Возможно ли, что есть надежда?

Могу ли я вернуться к жизни?

Вернуться к жизни.

Я размышляю над этой мыслью, пока блондинка продолжает собирать подол своей черной юбки, поднимая ее выше, обнажая все больше и больше свои бедра.

Жизнь.

Может быть, самое время вспомнить, что это значит.

Глава 6

Марджи

После того как дверь закрывается, я какое-то время просто сижу в темной комнате одна.

Никто меня не удерживает здесь, и на двери нет замка. Это мой шанс уйти из «Кружева и Кожи» и никогда не оглядываться назад. Эта мысль вспыхивает в моей голове и так же быстро исчезает. Я зашла уже так далеко и не хочу поворачивать назад, пока еще нет.

Назовите это любопытством... или, может быть, практическим исследованием в рамках работы.

Звучит разумно.

Я просто хочу испытать то, что я транскрибирую, или хотя бы увидеть это.

Постепенно я убеждаю себя открыть окно и взглянуть на то, что происходит за стеклом. В конце концов, Дороти сказала, что пара сама хочет, чтобы за ней понаблюдали. Они же этого хотят. Я осознаю, что начинаю играть фактами, которые сама же и придумываю, чтобы оправдать своё присутствие в этой комнате. Правда в том, что я могла бы назвать это исследованием, однако, по мере того как мой живот продолжает скручивать в тугой узел, а боль между ног становится все более очевидной, я признаю, что пребывание здесь – это больше, чем просто исследование или даже любопытство.

Я хочу увидеть и открыть для себя мир, о котором я только слышала, записывая мысли и чувства других.

Я хочу узнать, на что это похоже.

Дрожащей рукой, я поднимаю пульт и нажимаю кнопку – не синюю, а ту, которая заставляет окно вспыхнуть.

Словно на экране телевизора, передо мной появляется сцена, становясь видимой. Там находятся двое: мужчина и женщина. Они в масках.

Знают ли они друг друга?

Они женаты?

Являются ли пациентами доктора Кайзер?

Я их знаю?

Все эти вопросы исчезают, как только у меня сбивается дыхание. Ничто из этого не имеет значения. Я загипнотизирована силой их взглядов, прикованных друг к другу. Даже с масками, закрывающими часть их лиц, связь, которую они разделяют, очевидна по тому, как мужчина смотрит на женщину, и как она смотрит на него. Они могут испытывать желание, чтобы за ними наблюдали, но это не то, что заботит их в первую очередь. Всеми своими действиями и эмоциями они отражали мысли, которые я переносила в текст.

Никого не существует в целом мире, и нет ничего важнее, кроме того человека, который находится рядом.

Мужчина выше ростом, его широкая грудь обнажена, но бедра и длинные ноги прикрыты сшитыми на заказ черными брюками. Женщина, напротив, практически обнажена: на ней только черный кружевной бюстгальтер и стринги.

Его губы шевелятся, но я ничего не могу расслышать. Хотя отсутствие звука никак не приуменьшает очевидной властности языка его тела.

Я нажимаю другую кнопку, и моя темная комната наполняется глубоким доминирующим тембром этого мужчины.

– Я говорил тебе надеть красное.

Мое сердце колотится, когда его голос проникает в каждый уголок моего существа. Он не обращается непосредственно ко мне, но я могу прочувствовать глубину его тона и властную модуляцию голоса.

– Мне-мне жаль. Я забыла, – произносит женщина, ее глаза больше не смотрят вверх и прикрыты длинными ресницами, когда ее голова склоняется, а подбородок опускается к груди.

Мужчина берёт её за подбородок и приподнимает вверх, чтобы их глаза встретились.

– Ты забыла. И это твое оправдание? Хочешь сказать, что я недостаточно запоминающийся, и меня можно забыть?

– Нет, Сэр. Я просто... забыла.

Позади них стоит кровать с балдахином, покрытая красным атласным покрывалом. Сама комната отделана в темно-серых тонах. По внешнему виду она похожа на самую обычную спальню в любом заурядном доме. Я втягиваю воздух и выпрямляю спину, когда мужчина приказывает женщине снять черные трусики и опуститься руками и грудью на кровать, напоминая ей, что он желал видеть ее в красном, и это то, что он собирается получить.

Я свожу бедра вместе, наблюдая, как он тянется к пряжке своего ремня.

Черт возьми. Он собирается ее наказать.

Я прикусываю нижнюю губу, когда моя шея выпрямляется. Я читала об этом у женщин-клиентов практики доктора Кайзер. Я знала их мысли о приятии подчинения и стремлении к жёстким ограничениям.

В интеллектуальном плане кажется неправильным не только принимать такое обращение, но и желать его.

Но желание не имеет под собой интеллектуальной основы.

Это не мыслительный процесс.

Доктор Кайзер всегда напоминает об этом своим клиентам. Она говорит, что не стоит слишком много думать – нужно чувствовать.

В абстракции это имеет смысл, но ее заметки – это другое. По сути, это просто записанные слова. То, что происходит передо мной, нечто большее – насыщенное, реальное и просто... большее.

Я не только это слышу. Я вижу это: их эмоции, их невербальное общение и, конечно, их спокойствие и удовлетворенность.

Говорят, что картинка стоит тысячи слов. Если бы мне пришлось сфотографировать то, что я вижу, я не уверена, что смогла бы передать все эти сильные эмоции словами.

От их обоюдного всеобъемлющего принятия у меня перехватывает дыхание.

Женщина ничем не высказывает протест и делает в точности то, что ей говорят.

Мужчина не злится и не выглядит расстроенным.

Они буквально затянули меня в свою сцену.

Она была чувственная, сексуальная и совершенно захватывающая.

Они оба находятся именно там, где хотят быть, и делают то, что хотят.

И совершенно неожиданно у меня перехватывает дыхание, а все тело вздрагивает.

Я была слишком захвачена своими мыслями и ощущениями, чтобы заметить, как он вынул свой ремень из петель, рассекая кожей воздух.

Свист и треск.

Звук разносится по моей погруженной в темноту комнате, вызывая покалывающую боль на моей коже, когда конец ремня соприкасается с ее телом.

– Ой! – вырывается из меня. Но женщина по другую сторону стекла не издает ни звука. Ее руки сжимаются, стискивая покрывало под собой, но следующее движение, кажется, выдается облегчение, которое она испытывает. Вместо того чтобы напрячься, ее мышцы расслабляются. Она прижимается спиной к постели, а её ноги раздвигаются в стороны, давая нам обоим возможность увидеть ее самые чувствительные зоны.

Еще один удар ремнём, потом еще один.

Я ерзаю на диване, представляя себе, каково это ощущалось бы на моей попке. Я качаю головой, гадая, сколько еще она сможет выдержать. В то время как ее кожа свидетельствует о его наказании, его и мое внимание привлекает то, с какой глубиной она выгибается.

Мужчина делает паузу, опускает ремень на пол и проходится ладонью по своему искусному творению. С сосредоточенностью слепого, читающего шрифт Брайля, он касается каждой выпуклой красной отметины от ремня.

Женщина оглядывается через плечо, вытянув голову, по ее щекам текут слезы, но при этом она не издаёт ни звука.

Эта сцена не должна была меня так увлечь. Меня не должно подобное заводить. И тело не должно реагировать, становясь влажным, а грудь тяжелой. Ничего из этого не должно происходить со мной, но происходит.

– Ты не забудешь в следующий раз? – спросил он.

– Нет, Сэр.

Когда он не отвечает, она добавляет:

– Пожалуйста, Сэр.

Я сильнее сжимаю ноги вместе, чувствуя, как внутри меня закручивается ее невысказанная просьба.

Он дразнит ее нежную кожу, опускаясь все ближе и ближе к ее женской сути.

– Ты умоляешь. Скажи мне, чего ты просишь?

Я задерживаю дыхание, ожидая ее ответа, который прекрасно знаю.

– Пожалуйста, Сэр, мне нужно это.

Мужчина усмехается.

– Только хорошие девочки заслуживают кончать.

– Я больше не забуду.

– Я не уверен, что верю.

– Я не забуду, – произносит она, и ее голос звучит надломлено из-за эмоций, пока ее голова подрагивает.

Меня распирает от желания встать, выйти в коридор, открыть дверь, войти в ту комнату и вступиться за нее. Но, как и она, я парализована и не могу сдвинуться с места, на котором сижу.

Тем временем мужчина расстегивает ее черный бюстгальтер. Он помогает ей встать и разворачивает её. Бросив бюстгальтер на пол, он произносит:

– Эта грудь... – его губы изгибаются в угрожающей ухмылке, когда он зажимает каждый сосок. – Какой цвет?

– Красный, Сэр, – она моргает и морщится, но остается лицом к нему, желая и готовая ко всему, что он задумал.

Указывая подбородком в сторону кровати, он отдаёт следующую команду.

Сглотнув, я тянусь к подолу своего черного платья, когда женщина забирается на кровать, намеренно укладываясь на спину и скользнув раненой попкой по одеялу. Едва заметные подрагивания – единственный признак того, насколько она чувствительна, но, опять же, она не жалуется.

Мужчина отходит и затем появляется с длинным кожаным стеком.

Я вздрагиваю, когда воздух наполняется звуком удара, и стек обрушивается на одну грудь, а затем на другую.

Я рефлекторно поднимаю руку, прикрывая себя от удара. Будто сейчас я не только тайно подглядываю, но и присутствую в той комнате, ощущая все на себе. Именно в этот момент я понимаю, что приподняла подол своего платья, и мои колени больше не вместе, а раздвинуты... открывая мне доступ...

Внезапно в задней части комнаты вспыхивает окно, которое я приняла за зеркало.

Пораженная, я поворачиваюсь к свету и задыхаюсь.

По ту сторону от стекла стоит темноволосый мужчина в темном костюме, белой рубашке и темно-сером галстуке. Крой его костюма и распахнутые полы – всё это подчёркивает его широкие плечи и подтянутый пресс. Мои зубы прикусывают нижнюю губу, пока я изучаю его, на долю секунды задаваясь вопросом, а настоящий ли он.

Он поддается вперед, становясь выше и более опасным. Его черная маска всего в дюймах от окна. Меня притягивают его темные глаза, смотрящие сквозь прорези, и интенсивность взгляда, направленного на прямо меня.

– Продолжай, – приказывает он, и его голос звучит глубже, чем у мужчины, за которым я наблюдала, более властным.

– Я-я... продолжать? – переспрашиваю я, не уверенная, что он имеет в виду, и что вообще происходит.

– Ты хочешь потрогать себя. Сделай это.

Я перевожу взгляд вниз на платье, подол которого сейчас собран в районе моих бёдер, и мое сердце быстрее забилось в груди. Не то чтобы я не делала этого раньше – доставляла себе удовольствие. Дело в том, что я никогда не делала этого перед кем-то, кто наблюдал бы или управлял моим следующим шагом.

– Тебе был отдан приказ. Ты знаешь, что происходит, когда ты не подчиняешься?

Мой взгляд переходит с мужчины на пару.

Я знаю. Я все еще вижу, как ее наказывают.

– Я-я… – у меня пересыхает горло, когда я пытаюсь выдавить из себя слова.

– Правильный ответ: «Да, Сэр» или «Нет, Сэр». Тебе все ясно?

– Да, Сэр.

Глава 7

Лукас

На мгновение изумлённый взгляд её невинных глаз, смотрящих в мою сторону, заставляет меня задуматься, права ли была Дороти, что эта женщина согласилась на обучение и на то, чтобы за ней наблюдали. Нет сомнений в том, что Дороти не ошиблась в отношении статуса этой красивой женщины. Белая атласная маска – не единственное свидетельство того, что это великолепное существо находится в совершенно новой для себя стихии. Она буквально излучает возбуждённый интерес и чувственные потребности. И даже сквозь стекло я могу ощутить запах её желания.

Я киваю подбородком.

– Устройся на подлокотнике дивана, чтобы я мог видеть.

Ее голова двигается из стороны в сторону.

– Что?

Моя шея напрягается.

– Скажи мне, какая часть моих инструкций была неясной? – мой тон становится глубже с каждым словом.

Она не произносит ни слова и оглядывается, будто забыла, где находится. Движение за движением, она подчиняется, укладывая голову на подлокотник в дальнем конце дивана. Ее прекрасные длинные волосы мягкими волнами ниспадают на обнаженные плечи, а по тому, как ее соски выступают, натягивая ткань, а грудь вздымается под платьем, я уверен, что на ней нет бюстгальтера.

Я жду, пока она осознает и примет ситуацию. Это словно наблюдать за котенком, у которого только что открылись глаза. Мир, о котором он только слышал, теперь существует и реален. Грандиозность ее первого раза настигает меня.

Даже по прошествии всего этого времени Дороти считает, что я все еще способен на это, что я –подходящий мужчина для этой задачи.

Когда взгляд женщины возвращается ко мне, я знаю, что хочу быть таким мужчиной.

Женщина переводит взгляд на свои ноги, все еще опущенные на пол, и снова на меня. В то время как я охвачен ее трепетом, я все еще нуждаюсь в словах. Пока она молчит, начинаю я.

– Подними их, красотка. Не снимай обувь. Одну расположи повыше на спинке дивана, а другую, согнув в колене, отведи в сторону.

Слышится серия неглубоких вздохов, и я испытываю беспокойство, что эта маленькая лань может задохнуться от возбуждения, прежде чем я успею увидеть то, что хочу.

– Дыши.

Кивнув, она медленно перемещает ноги туда, куда я сказал. Когда она выполняет мои инструкции, меня поражает форма ее икр и тонус мышц. Я хочу спросить, занимается ли она бегом. Я хочу быть в курсе, как она проводит время, и что ей нравится. И я хочу знать, почему она одна.

Мой взгляд падает на ее руки, порхающие возле лица, согнутые в локтях. Нет кольца, которое бы указывало на то, что она принадлежит другому мужчине.

Я не произношу вслух ни одного из своих вопросов, ведь сейчас речь совсем не об этом. Дороти послала меня сюда, чтобы ввести это прекрасное создание в мир, о котором она, возможно, фантазировала, но чьи прелести никогда не испытывала на себе. Если посмотреть правде в глаза, Дороти отправила меня к этой комнате в том числе и по той причине, чтобы я снова открыл для себя и поприветствовал эту сторону своего существа.

Хотя я и хочу, чтобы глаза этой прекрасной женщины не отрывались от меня, я отдаю обратный приказ.

– Повернись, красавица, и верни свое внимание к тому, за чем ты наблюдала.

Сначала она колеблется, прикусывая алую губу передними зубами, а затем она подчиняется, демонстрируя мне совершенство своего профиля: вздернутый носик, высокие скулы и тонкую шею. Когда ее взгляд встречается с окном, она втягивает воздух.

По крайней мере, она дышит.

О, как бы мне хотелось видеть обе комнаты, чтобы знать, что сейчас происходит перед ее глазами, однако с моего угла обозрения это невозможно. Даже звуковое сопровождение через два динамика неразличимо.

– Скажи мне, что ты видишь, – приказываю я.

Ее губы сжимаются, и она снова смотрит на меня.

–Я-я...

– Да, Сэр. Нет, Сэр.

– Да, Сэр.

Ее руки поднимаются выше, пока не оказываются над ее головой, и она сжимает свою собственную руку. Я хочу, чтобы эти руки сейчас блуждали по ее телу. Я хочу посмотреть, как она доставляет себе удовольствие, но сначала мне нужно вернуть ее мысли в соседнюю комнату.

– Глаза на окно.

Даже с белой атласной маской, ограничивающей мой обзор, я могу рассмотреть ворох ее длинных ресниц, и она устремляет свой взгляд на пару за стеклом.

– Ох! – восклицает она, ее мягкий голос полон эмоций. – Стека больше нет.

О, чёрт.

Был стек.

Сколько времени?

– Почему был стек? – задаю я вопрос, уже зная ответ и желая услышать, как она выразит его словами.

– Мужчина... он сказал, что велел женщине надеть красное. – Она ослушалась.

От этой мысли кровь приливает к моему напряженному члену.

– Что он сделал?

Теперь ее взгляд не отрывается от окна.

– Он наказал её, – ее дыхание учащается, а руки, кажется, дрожат. – Сначала ремнём, а затем стеком. Теперь он лишает её...

Тёплое ощущение власти проходит сквозь меня. Это одно из лучших наказаний. Сабмиссивы охотно принимают удары ремня или стека. Они примут зажимы даже на самых чувствительных частях своего тела. Они будут делать все, что им велят, зная, что освобождение – это их награда.

Лишение сабмиссива оргазма – их величайший страх и наказание, которое длится дольше всего. В постоянных отношениях между парой это наказание может растягиваться на часы или дни, пока острая потребность не станет единственным, о чем сабмиссив сможет думать, дойдя до такого состояния, когда готов сделать все, что угодно, чтобы заполучить желаемое.

– Скажи мне, чего она хочет, – продолжаю я.

– Она не сказала, – женщина тяжело дышит, широко раскрыв глаза на то, что происходит.

– Как ты думаешь, чего она хочет?

– Его, внутри нее. Она хочет получить освобождение.

– Но он не собирается позволить ей этого.

Ее глаза вспыхивают в моем направлении, и свет ловит их в самый подходящем ракурсе. Они были самого чистого светлого оттенка голубого, теплые и нежные, но в то же время полные любопытства и тревоги.

– Я давал тебе разрешение смотреть в мою сторону?

Она качает головой, снова поворачиваясь к окну.

– Нет, Сэр. Простите, Сэр. Он говорит ей встать на колени.

Ее немедленный ответ посылает к моему члену разряд электричества.

– Чего хочешь ты?

– Я хочу того, что он ей не даёт.

– Ты хочешь, чтобы этот мужчина вошёл в тебя?

– Нет, – быстро отреагировала она, не сводя глаз с окна.

– Я хочу удовольствия, в котором он ей отказывает.

– Ты мокрая?

Она быстро кивает.

Моя шея выпрямляется.

– Раздвинь эти сексуальные ножки. Подними платье и покажи мне.

Когда она подчиняется, я вижу, что под платьем она не обнажена. На ней тончайшие кружевные трусики. Маленький черный кружевной треугольник едва прикрывает ее киску, открывая то, что та также была не выбрита. Напротив, сквозь тонкую ткань просвечиваются мягкие светлые завитки.

Блять.

Эта женщина не могла быть более совершенной, даже если бы я заранее позвонил и заказал женщину моей мечты.

– Снимай трусики. Я хочу увидеть тебя.