Текст книги "Потерянные"

Автор книги: Альбина Нурисламова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

А дальше был полный сумбур – голоса и звуки слились в единый бестолковый хор.

– А-а-а-а-а-а, Леннна-а-а-а, что же это! – голосила Рая.

– Ой, мамочки! Елена Тимофеевна, – причитала Кира, прижав ладони ко рту.

– «Скорую», быстро! – заорал Денис.– Она еще жива! Не стой столбом!

Он рывком открыл форточку, чтобы дать доступ свежему воздуху и опять бросился к Елене Тимофеевне.

Кира, спотыкаясь, выбежала в прихожую, схватила непослушными руками трубку. Набрала 03.

– Женщине плохо! Умирает! Самоубийство! – бессвязно закричала она, глотая слова. Потом кое-как взяла себя в руки и продиктовала адрес.

Наверное, оператора напугали ее вопли, а может, «скорая» всегда быстро приезжает в таких случаях, но только меньше чем через десять минут в комнату уже заходили врачи.

Глава 12.

– Ну, иди, отдыхай, – негромко проговорил Денис и слабо улыбнулся, останавливая машину возле Кириного дома.

– Ты тоже. До завтра, – откликнулась она.

– Как договорились, в восемь тридцать я у тебя. Если что, на связи.

– На связи, – эхом повторила Кира, – пока.

Она направилась к своему подъезду, махнув Денису рукой на прощание. Денек сегодня выдался тот еще. Цепь событий, одно из которых влекло за собой другое. А результатом стала спасенная человеческая жизнь.

Елена Тимофеевна будет жить. Это врачи обещали твердо. Вопрос – как?..

Желудок промыли, капельницы поставили. Еще бы час, максимум два, и не спасли бы. На то Елена Тимофеевна и рассчитывала. Никуда не торопилась: приняла ванну, навела порядок, оделась, причесалась. Записку написала.

«Пожалуйста, не вините никого в моей смерти и не делайте вскрытия. Пожалейте. Я сама так решила. Жить больше не могу и не хочу. Ленечка ушел сам, и я иду к нему. Теперь мы встретимся и будем вместе».

Она и подумать не могла, что кто-то вернется и спасет ее. Получается, они с Денисом не дали женщине совершить самый страшный грех. Хотя, судя по всему, как раз это ее не пугало.

Врачи предупредили, что Елена Тимофеевна, как многие несостоявшиеся самоубийцы, может повторить попытку. Сейчас она была в больнице, спала. С ней осталась сестра, которую Рая вызвала по телефону.

– Вы теперь за нее в ответе, – серьезно сказал пожилой врач с красными от недосыпа грустными глазами, – раз помогли остаться в этом мире. Придется позаботиться, чтобы ей здесь опять стало хорошо. Я это всем спасателям говорю.

Правильно говорит, конечно. Кира с Денисом решили, что не бросят Елену Тимофеевну. Будут навещать, поддерживать, заботиться. Но сначала докопаются, почему с ними всеми, и с Леней в том числе, все это случилось.

А в том, что и Леня столкнулся с тем же самым, у них сомнений уже не было. Когда «скорая» увезла несчастную Елену Тимофеевну в больницу, они вынуждены были остаться в ее квартире.

Денис тут же занялся дверью: нельзя оставлять дом нараспашку. «Вот что значит настоящий мужчина», – уважительно подумала Кира. Куда-то позвонил, с кем-то коротко поговорил – и вуаля! В скором времени приехали какие-то мужички, привезли с собой дверь и тут же принялись ее устанавливать. Дверь была шикарная: благородного вишневого цвета, с крепкими на вид замками и элегантной ручкой. Дорогая, наверное, предположила Кира. Денис отмахнулся и все оплатил.

Хорошо, что раньше у Елены Тимофеевны такой красоты не было. Получилось, что прежняя картонная, несерьезная дверца спасла ей жизнь именно своей хлипкостью. А новая теперь будет эту жизнь охранять.

Кира затеяла уборку. Требовалось ликвидировать следы недавнего кошмара: ватные шарики, ампулы, шприцы, следы от грязной обуви и последствия процесса установки двери.

Денис, к слову сказать, присоединился. Молодец!

– Повезло твоей жене! – заметила Кира.

– Если есть деньги – почему не помочь? Не оставлять же ее без двери! И при чем тут моя жена?

– Я не про дверь, – пояснила Кира и кивнула на щетку в Денискиных руках, – а про полы.

– А-а-а, ты об этом. Моя мать всегда говорила: в доме не бывает мужской и женской работы. Каждый делает то, что в данный момент может и считает нужным.

– Мудрая женщина твоя мама.

К вечеру они все закончили и решили поискать что-нибудь, что могло бы пролить свет на Ленину смерть.

– Неудобно рыться в чужих вещах, но нам для дела, – извиняющимся тоном, неизвестно к кому обращаясь, сказала Кира.

– Ленька поймет. Он знает, мы не из пустого любопытства.

Поиск занял часа полтора, и результат подтвердил их версию: судя по всему, они с Леней оказались в одной упряжке. Во-первых, выяснилось, что в конце октября Ленька прошел точно такое же обследование, что и Кира. Медицинское заключение однозначно подтверждало его физическое здоровье. Во-вторых, они нашли направление к психиатру. Сходил ли Леня на прием, осталось неизвестным.

Вроде бы косвенные доказательства, но Кире и Денису этого было достаточно. Они уже собрались уходить, когда Кира обнаружила в глубине ящика Ленькину записную книжку. Денис быстро листал странички в мелкую голубую клеточку. Телефонов было много, почти все незнакомые. На букву «И» Ленька написал «Институт. Наша пятерка!» – и их контакты. У Киры сжалось сердце, на глаза набежали слезы. Эх, Ленька! Что же ты ни слова никому из нас не сказал! С другой стороны, и она никому не собиралась говорить. Все вышло случайно.

Денис продолжал изучать записи.

– Смотри, на «Л», – ткнул он указательным пальцем,– «Любимая Юляша».

– Его мама говорила, он собирался на ней жениться. И внезапно они расстались. Может, она что-то знает?

– Чего гадать? Позвоним и спросим, – решительно сказал Денис, доставая телефон. – Говори ты. Как женщина с женщиной.

Он передал Кире трубку. Она пожала плечами и набрала номер Юли.

– Алло! – ответил высокий звонкий голос.

– Добрый вечер. Извините, это Юля? – неуверенно произнесла Кира.

– Добрый! Она самая, – весело отозвалась девушка.

– Вам удобно сейчас говорить?

– Вполне. Говорите.

– Юля, мы с вами незнакомы. Меня зовут Кира Кузнецова. Я подруга Леонида Казакова, вы, наверное, его помните. И я хотела…

– Стоп-стоп, уважаемая! – в голосе Юли не осталось и следа былого радушия. Он зазвучал резко и неприятно. – Это уже просто ни в какие ворота не лезет! Еще один звонок подобного рода, и я обращусь в полицию!

– Что? Почему в полицию? – оторопела Кира. – Что вы имеете в виду?

– То самое! – грубо рявкнула Юля. – Сначала ваш Леонид мне названивал чуть ли не каждый час, подкарауливал меня, домой таскался. Только думала, что все успокоилось, так теперь вы! Так и знайте: если он еще раз появится…

– Он больше не появится, – тусклым голосом осадила разошедшуюся собеседницу Кира, – Леня умер. Сегодня сорок дней со дня его смерти.

– Ах, вот как! – Юлия сбавила обороты.

– Ответьте мне только на один вопрос, пожалуйста! – умоляюще произнесла Кира. – Даю слово, больше вы ни обо мне, ни о Лене не услышите!

– Задавайте, – неохотно согласилась девушка.

– Вы никогда не встречались с Леней? Я имею в виду, не были с ним знакомы? Не общались?

– Это уже три вопроса, – довольно миролюбиво заметила Юля, – и на все три я вам могу ответить: нет, нет и нет. Не встречалась, не знала и никогда с ним не общалась. И не подозревала о его существовании, пока он не начал меня преследовать. Нес какую-то пургу про то, что мы любим друг друга, что я его невеста, и мы будто бы собирались пожениться! А я его впервые в жизни видела! Он у вас что, больной был? – В голосе промелькнул намек на сочувствие.

Кира промолчала.

– Я так и подумала, – удовлетворенно проговорила девушка. – Больше у вас ко мне вопросов нет?

– Больше нет.

– Тогда до свидания, – девушка повесила трубку.

– До свидания, – проговорила Кира в пустоту.

– Ну? – нетерпеливо спросил Денис.

– Что – ну? Ты и сам все понял. Эта Юля его не знает. Никогда в жизни не видела. А Ленька думал, она его невеста.

– Так. Приехали. – Денис тяжело опустился на стоящее рядом кресло. – Что получается? Он был уверен, что они с этой Юлей – пара, а она его знать не знает?

– Тут два варианта. Либо Ленька был законченный псих, либо она врет.

– Есть третий вариант, Кирюха. Как раз наш с тобой вариант. Девица не врет. Она его и вправду не знает. Как твой Саша не знает, что у него была родинка, а сестра не знает, что ее мужа звали Игорем. Леня тоже не врал. И, кстати, Елена-то Тимофеевна про эту Юлю знает, он ей рассказывал.

– Но тогда жуть какая-то получается, Деня, – простонала Кира. – Одно дело – родинки, туфли, коты. И совсем другое – близкий человек пропал! Только представь: вчера они расстались в любви и согласии, свадьбу планировали и все такое, а назавтра выясняется, что она его знать не знает!

– Полезешь тут в петлю, когда у тебя день за днем кусок жизни отбирают. Зацепиться не за что.

– А знаешь, – прошептала Кира, – оно ведь идет по нарастающей. Сначала мелочи, чепуха, а потом… Скоро и с нами такое будет. Ты об этом подумал?

– Только что, – ответил Денис. – Это случится, если мы не докопаемся, в чем дело, и не прекратим это.

– И если докопаемся, не факт, что остановим.

– Хватит, Кирюха, не унывай. Ленька был один. А нас двое.

– Не двое, – Кира отрицательно покачала головой, – четверо. Все дело в нашей поездке.

– Видимо, да, – согласился Денис. – Значит, так. Составим план действий.

– Командовать парадом будешь ты, – улыбнулась она.

– На том простом основании, что я мужчина, – тоже улыбаясь, подтвердил Денис. – Завтра с утра встречаемся, едем к Элке. Выясняем, что там с ней. Потом – к Миле. Адрес знаешь?

– Знаю, что это Аракчеевка. И улицу помню. Миля говорила, они живут, как при социализме: на улице Пролетарской. Дом не помню.

– Не страшно. Дом-то как-нибудь найдем.

Полтора часа спустя Кира нога за ногу тащилась на свой этаж. Лифт не работал. Запрещая себе думать об этом, в глубине души она боялась, что откроет дверь, а Саша ее не узнает. Посмотрит, как на чужого человека. Удивится, что она здесь делает. Велит уйти. Что тогда? Что она будет делать?

Войдя в квартиру (ключ подошел – уже хорошо!) и увидев мужа, который тоже недавно вернулся и выходил из ванной, Кира робко выговорила:

– Привет.

– Привет, Кирюха, – как ни в чем не бывало, ответил Саша и поспешил к ней.

От облегчения она не смогла вымолвить ни слова. Припала к мужу, судорожно обняла его, словно опасаясь отпустить хоть на минуту, и расплакалась.

– Кира, ты что? Кирочка? Что случилось? Тебя кто-то обидел? Тебе больно? – растерянно и испуганно бормотал Саша, пытаясь заглянуть ей в лицо.

Кира молча трясла головой и крепче прижималась к мужу.

Была почти полночь, но Кира не могла заснуть. Ей было страшно просыпаться. Она боялась наступающего дня. Сашке сказала, что просто сильно перенервничала, отсюда и слезы. Рассказала про Елену Тимофеевну: мол, забыла у нее перчатки, они вернулись, а там…

В ответ Сашка осторожненько сообщил, что у него тоже не очень хорошая новость. Кира напряглась. Выяснилось, что завтра ему надо ехать в командировку. В Москву. Отказаться невозможно. Провожать не нужно: в семь утра за ним заедет служебная машина.

Поначалу Кира, как обычно, огорчилась, но потом поразмыслила и решила, что это неплохо. Саши не будет несколько дней, и за это время они с Денисом что-нибудь да выяснят. Попробуют разобраться. А если повезет, то и остановят этот кошмар. Раз Сашки не будет, то ей не придется ничего объяснять, врать, говорить, где она пропадает. Сказать правду – страшно. Мало ли, как отнесется ко всему Саша? Может быть, не поверит. Решит, что они с Денисом что-то скрывают. Или поверит, но испугается. Нет уж, лучше пока молчать, думала Кира, собирая мужу вещи. Пусть едет.

Сейчас все было позади: сборы, ужин, разговоры, секс.

Саша спал. Кира пялилась в темноту и ждала утра, решительно настроившись бодрствовать. Однако незаметно для себя заснула, и ей приснился давний кошмар. Этот сон она видела уже несколько раз и помнила в деталях. Никакой связи с событиями ее жизни Кира никогда не улавливала. Сон ничего не предвещал, ни о чем не предостерегал. Просто пугал, и все.

Во сне она снова школьница, сидит за письменным столом в своей комнате и делает уроки. Алгебру. Самый нелюбимый предмет, выкручивающий мозги.

Дома больше никого нет. Свет горит только здесь, в детской – включена настольная лампа. Во всей квартире – темнота. Сначала все идет как обычно: маленькая Кира сидит, считает, что-то записывает в тетрадку.

Вдруг ей слышится неясный шум в соседней комнате. Непонятные звуки – то ли голоса, то ли шаги, то ли шорохи. Кире становится страшно. Она осторожно поворачивает голову – и замечает, что комната изменилась. Обычно здесь всегда аккуратно: Киру с детства не нужно было заставлять прибираться, она сама терпеть не могла, когда вещи разбросаны, всюду пыль и грязь. Не выносила беспорядка, не могла в нем существовать. Хаос проникал в ее мысли, разъедал их, мешал жить. И Кира всегда боролась с ним даже в мелочах.

А теперь в комнате именно то, чего она так не любит: яркое покрывало смято и сброшено с кровати, скомканная одежда бесформенной грудой лежит на стуле, на полу какие-то книги, бумаги, игрушки. Все сдвинуто, убрано с привычных мест, да вдобавок покрыто серой душной пылью. Кира встает со стула, изумленно оглядывая это безобразие. Шум в соседней комнате усиливается.

Она спешит к выходу. Ей нужно добраться до прихожей и включить свет, чтобы осветить заодно и гостиную. Тогда станет видно, что (кто?) производит там шум. Зайти сразу в темную комнату, где нечто вдруг зажило своей странной жизнью и производит неведомые звуки, Кира не решается.

Она идет быстро, стараясь унять сбившееся дыхание. Выскакивает в прихожую, нащупывает выключатель (вот-вот чья-то влажная, холодная, скользкая рука накроет мою руку!) и включает светильник.

Большая прихожая тут же озаряется уютным желтоватым светом. Кира поворачивает голову и видит, что кто-то стоит на балконе их шестого этажа и пытается открыть дверь. Толкается, скребется, нетерпеливо постукивая пальцами по стеклу.

Кира, как завороженная, смотрит на высокую темную фигуру.

«Он не сможет открыть, – пытается она успокоить саму себя, – там же задвижка».

И в эту минуту дверь открывается. Легко и беззвучно. Просто поддается и приглашающе распахивается. Предательница! Незваный гость тихо шагает в комнату. Осторожно отводит в сторону легкую тюлевую занавеску и движется, беззвучно скользит вперед.

Кира пытается кричать, но горло перехватило, и ей не удается издать ни звука. «Бежать! Надо открыть дверь и бежать», – вспыхивает в мозгу спасительная мысль, но Кира продолжает стоять на месте, беспомощно глядя на приближающуюся фигуру. Разглядеть, кто это, она не может – освещение слишком слабое.

Между тем неясный силуэт приближается. Когда он оказывается уже на середине гостиной, Кира снова обретает способность двигаться. Она разворачивается лицом к входной двери, пробует трясущимися от страха руками открыть замок и выбраться наружу. Сердце колотится как сумасшедшее. Возвращается голос, и Кира тоненько подвывает от ужаса. Как это всегда бывает во сне, движения ее замедленны, ключ не желает поворачиваться, выскальзывает из пальцев. Кира судорожно тормошит замок, а шаги приближаются. Наконец ей удается отпереть дверь. Она стонет от облегчения и уже собирается выскочить в коридор, когда на ее плечо опускается рука.

Поняв, что выйти не удастся, маленькая Кира медленно оборачивается, чтобы взглянуть на таинственного посетителя. А разглядев, кто это, принимается истошно вопить. У преследующего ее человека нет лица. Просто белое гладкое пространство. Вцепившись взглядом в этот мертвенный ужас, Кира каждый раз просыпается.

В этот раз тоже проснулась с колотящимся сердцем, не сразу сообразив, где она и что с ней. Первая мысль, которая пришла в голову: вот, оказывается, о чем этот сон! В жизнь пришли его фрагменты: хаос, неразбериха, страх, неизвестность. Человек без лица. «Я сама – этот человек! – поняла Кира. – И окружают меня безликие персонажи. Сегодня они – друзья и родные. А завтра – незнакомцы. Выходит, я всю жизнь была обречена на это?»

– Проснулась? – Саша стоял в дверях, полностью одетый. От него пахло гелем после бритья и еще чем-то парфюмерно-косметическим.

– Угу, – промычала Кира, – почему ты меня не разбудил?

– Ладно уж, спи, отпускница!

– Сколько сейчас? – она сладко потянулась, и в спине что-то хрустнуло.

– Полседьмого.

– Уже? За тобой сейчас приедут! А ты и не завтракал?

Кира вскочила, засуетилась, натянула халат.

– В поезде поем, не дергайся. Кофе попил, и хватит.

«Мне и самой через два часа выходить», – подумала Кира. Сашке ничего о своих планах, естественно, не сказала.

– Чем займешься? – поинтересовался он, словно подслушав ее мысли.

– Ничем особенным. Хотя нет, Элку надо навестить. Я тебе говорила, она в больнице, – ответила Кира, стараясь говорить непринужденно.

– Навести, конечно, – одобрил муж, – мало ли, что с ней приключилось.

В этот раз, проводив Сашку, Кира не плакала. Некогда слезы лить. Надо спасать свою жизнь.

Глава 13.

Кира была готова: оделась, накрасилась, позавтракала. Глянула на часы – восемь. Денис уже звонил, предупредил, что едет.

Пока есть время, надо бы позвонить маме с папой, сто лет не слышались. Кира взялась за телефон. Подумала, повертела его в руках и положила обратно. Нет, пожалуй, не стоит. Настроение неподходящее: она сильно нервничала, волновалась из-за того, что предстояло им с Денисом.

«Лучше Гельке позвоню!» – решила Кира. Столько всего надо рассказать: она же еще не знает про Дениса и все остальное. Вчера было не до разговоров.

Так, какое сегодня число? Тридцатое января. Кира мысленно прикинула подружкин график. Получалось, она сейчас как раз пришла со смены домой. Кира нажала кнопку вызова.

– Да, – немедленно откликнулась Геля.

– Гелька, привет!

– Привет, – почему-то в этот раз поздоровалась подруга.

– Говорить можешь?

– Могу. Только сначала узнать бы, с кем именно.

– С кем? – Кира разогналась и не могла остановиться, понять, что творится что-то неладное. – Гелька, да ты что?

– Кому Гелька, а кому и Гелена. Я вас что-то не узнаю.

Во рту у Киры пересохло.

– Геля, это же я, Кира. Твоя подруга. Ты что, не узнаешь меня? – запинаясь, выговорила она.

На том конце вечности помолчали. Потом Геля ответила:

– Извините, вы меня, похоже, с кем-то путаете. Я не знаю никакой Киры. Среди моих знакомых таких нет.

Впервые в жизни Кира переживала такой шок. Гелька, лучшая подруга, почти сестра… Да что там, больше, чем сестра! И говорит так сухо, так отстраненно и холодно! Как с чужой. «Она не помнит меня! Меня нет в ее жизни!»

Кира знала, что этого не исправить. Она была сейчас как бедный Леня, который отчаянно пытался вернуть Юлю, свою невесту. Хотя, наверное, ей все же чуть легче. Леня сходил с ума, бился в запертую дверь снова и снова, силился понять, что стряслось, чувствовал себя обманутым и брошенным. А Кира понимала, что стараться вернуть былые отношения бесполезно. В этой новой реальности они с Гелей – незнакомые друг другу люди. И точка.

– Да, наверное, – глухо сказала она. – Наверное, путаю. Простите, что побеспокоила.

– Ничего страшного, – проговорила Геля и приготовилась попрощаться.

– Подождите, – внезапно закричала Кира, решив прояснить кое-что, – скажите, а Сергей? Можно мне поговорить с Сергеем?

Было так странно обращаться к Гельке на «вы»…

– А, так вы знакомая Сергея? Но я не знаю, можно ли с ним поговорить. Для этого вам надо бы позвонить ему.

– Разве он не здесь живет? – Кира приготовилась к следующему удару.

– Здесь? С чего бы? Мы развелись восемь лет назад.

– Вы, наверное, не помните Сашу Кузнецова?

– Почему же, помню. Это Сережин друг. А что?

– Я его жена, – Кира зачем-то продолжала разговор и никак не могла заставить себя повесить трубку.

Может, в глубине души она надеялась, что Гелька вот-вот проорет: «Ну, что, купилась? Вот так тебя все остальные тоже и разыгрывали! А ты лечиться собралась!»

Но Гелька и не думала ничего такого говорить.

– Значит, Сашка женился? Что ж, отлично. Вы меня извините, но больше говорить не могу, я на работе. До свидания.

– Да-да, всего доброго. Простите за беспокойство, – чуть не плача, проговорила Кира.

Вот, значит, как обстоят дела. Сережа и Геля развелись давно, еще до того, как Саша познакомился с Кирой. И поэтому они с Гелей никак не могли встретиться. С кем теперь Гелька обсуждает диеты? А может, ей и незачем, потому что она стройная, как молодая лань. Интересно, успел ли родиться Борька? Или его вообще нет? Не существует мальчишки, который рос на глазах у Киры, вытягиваясь из упитанного малыша в тонкого нескладного подростка. Нет идеальной пары Серега – Гелька. Веселые, заводные, обожающие друг друга люди, оказывается, расстались много лет назад. Может, теперь у каждого из них своя семья. И другие дети.

А Сашка даже не подозревает, как славно им дружилось вчетвером…

Господи, это же кошмар! Кира обхватила руками голову и застонала. Должно быть, именно так чувствует себя человек, когда сходит с ума. Или когда хоронит близких.

Зазвонил телефон. «Денис приехал!» – вскинулась Кира.

Но это оказалась Ирина. Сестра. «Слава богу, она у меня еще есть».

Ира звонила без особого повода, просто хотела узнать, как дела. Кира отвечала на автомате. У нее все хорошо. Ей дали отпуск. Зимой? Да, зимой, просто она работала за начальника, а теперь ей разрешили отдохнуть. Саша в командировке. Нет, она не сможет приехать: есть кое-какие дела.

– Кирюша, с тобой все нормально? Ты как-то странно разговариваешь! – встревоженно спросила Ирина.

– Все нормально. Я просто спала. Не проснулась до конца, – соврала Кира.

Ложь слетела с языка легко. Похоже, это входит в привычку.

– А-а-а, тогда все понятно, соня! Извини, что разбудила.

– Ничего, все равно вставать надо. Вы-то как?

– Тоже хорошо. К маме ездили на выходные. Все у них отлично. Хозяйствуют.

Ирина принялась пересказывать новости. Она в последние годы сильно сблизилась с родителями. Они чаще общались, перезванивались с матерью несколько раз в день. Родители охотно нянчились с внучками. На самом деле, куда охотнее, чем когда-то с ними, маленькими.

Кира слушала вполуха. Не могла отойти от пережитого, и Иришкины рассказы воспринимались ею как что-то несерьезное. Сестра тем временем добралась до детских проблем. Как обычно, чудила старшая, Катька. Теперь она пугала мать грядущей поездкой на заработки куда-то за рубеж.

– Объявление какое-то про работу показывает. Представляешь, мне, говорит, учеба ваша на фиг не сдалась. Денег надо заработать и мужа нормального найти. Вот поеду, говорит, в Штаты, няней устроюсь, язык выучу. А мне каково?

Кира почувствовала острое раздражение. Ей бы эти дурацкие проблемы!

– Может, хватит уже позволять ей мозги вам выносить? – резко сказала она. – Что вы с матерью квохчете вокруг нее, как курицы? «Ах, Катенька хочет в парикмахеры! Ах, Катенька не хочет учиться!» Да она нарочно над вами издевается! Пусть помыкается. Пускай, в конце концов, делает, что хочет. Вас же потом больше ценить будет.

Кира говорила быстро и зло, как никогда раньше. Ей надо было выплеснуть накопившееся напряжение, боль, растерянность, страх, а бедная Ира просто попала под горячую руку. Кира и сама чувствовала, что перегибает палку, грубит, но остановиться не могла.

Ирина, конечно, обиделась.

– Своих сначала роди, а потом меня учить будешь, – холодно припечатала она. Сестра не догадывалась про Кирин страх бесплодия, потому что не знала про давний аборт, иначе ни за что бы так не сказала. Даже в гневе. Ирина была порядочным и деликатным человеком.

Кира не обиделась на ее слова, но ледяной тон сестры отрезвил ее. «Что я делаю? И без того близких людей рядом все меньше, кто знает, что будет завтра? А я родную сестру отталкиваю!»

– Ириша, прости меня! – умоляюще попросила она. – Я не хотела. Просто сорвалась. Поэтому и в отпуск пошла. Устала, ору, на людей кидаюсь. Ты прощаешь? Скажи, что прощаешь!

Ирина не умела долго обижаться. К тому же на младшую сестренку.

– Ты тоже меня извини, Кирюша. Я не должна была так говорить. И ты, если честно, в чем-то права. Мы Катьку распустили дальше некуда.

В дверь позвонили. Ирина услышала звонок.

– Кто это к тебе в такую рань?

– Соседка, наверное, – беззаботно ответила Кира.

– Ладно, Кирюша, потом еще созвонимся.

– Пока. Всем своим привет от меня передай.

– Обязательно. Отдохни хорошенько! Счастливо!

– Целую.

Кира, продолжая по инерции улыбаться, открыла дверь. На пороге, конечно же, стоял Денис.

– Привет. Готова? – спросил он.

– Готова. Пошли, – ответила Кира деревянным голосом.

– Я звоню-звоню, сказать, что приехал, а у тебя наглухо занято.

– С сестрой разговаривала, – Кира закрыла квартиру и спрятала ключи в сумку, – и с подругой.

«Которой у меня, как выяснилось, нет».

Они с Денисом пошли к лифту, в молчании спустились вниз. Дверь одной из квартир на первом этаже открылась, пропуская двух аккуратных маленьких старушек в одинаковых старомодных пальто с кудрявыми воротниками.

– Здравствуйте, – поздоровалась Кира и даже нашла в себе силы привычно улыбнуться.

– Добрый день, дорогая, – хором пропели они.

Бабушек звали тетя Валя и тетя Галя. Они были сестрами, старыми девами, и всю жизнь прожили вместе. Поначалу, когда Кира с Сашей только-только переехали, она была уверена, что это один человек. И увидев как-то двух старушек, вот так же выходящих вместе из квартиры, несказанно удивилась. Похожи они были, как две горошины в стручке: рост, лица, прически, одежда, голоса. Потом выяснилась еще одна поразительная вещь. Оказалось, что сестры – вовсе никакие не близнецы: Галина была старше Валентины на шесть лет. Тихие и приветливые старушки трогательно заботились друг о друге и были по-своему счастливы. Глядя сейчас на них, Кира почему-то особенно остро ощутила себя одинокой и потерянной, никому не нужной в этом огромном мире.

– Значит, на улицу Восстания? – прервал Кирины размышления Денис, заводя двигатель. – Я хорошо помню дом. Скорее всего, Элка давно от родителей съехала, вечно с ними ругалась. Но ее адреса мы все равно не знаем. А если бы и знали, что толку ехать к ней? Дверь поцелуем и уедем: она же в больнице.

Они еще вчера решили, что поедут к Элкиным родным. Обсуждать было нечего. Денис говорил без умолку, только чтобы не молчать, поняла Кира. Он нервничает, с ним что-то случилось, но он не хочет об этом говорить. У нее вот тоже случилось, и она тоже не хочет. Но вдруг это важно?

– Денис, у тебя что-то произошло, да?

Он сразу как-то осунулся, потемнел лицом.

– Произошло. Я сегодня Ленку, дочку свою, не узнал. Не мой это ребенок! Выхожу из спальни, в ванную пошел. Навстречу – чужая девочка. Привет, говорит, пап, с добрым утром. И, как ни в чем не бывало, на кухню чешет. Возраст, рост – все как у Ленки. И зовут Леной. А больше – ничего общего! Мне плохо стало, аж заколотило всего. В туалет зашел – вырвало, извини за подробности. Вылетел из дома, смотреть на нее не могу. Алиска еще… Болтает, смеется, давайте, говорит, на выходные на коньках съездим покататься. Леночка хочет! А Ленка наша вообще никогда близко бы к конькам не подошла, она же с четырех лет на пианино учится. Абсолютный слух! Мы ей лучших учителей наняли, она пианисткой мечтает стать, руки бережет. Какие тут коньки?! Я к ней в детскую заглянул, а пианино нет! Вчера было – сегодня нет. Зато вот коньки появились.

Кира заметила, что руки у Дениса ходят ходуном. Чем она могла его успокоить? Она и сама никак не могла отойти от разговора с Гелькой.

– У меня тоже сегодня с утра сюрприз обнаружился, – она попыталась переключить его внимание, отвлечь. – У меня подруга есть, Геля. Очень близкая. Помнишь, я тебе говорила?

– Угу.

– Я про все это, что с нами творится, Гельке рассказала. Звоню ей сегодня – она меня не узнает. Мы с ней, оказывается, не знакомы. Она с мужем, Серегой, развелась, когда мы с моим Сашкой еще не познакомились. В общем, я тоже… в шоке.

Ее план сработал: Денис сочувственно смотрел на подругу по несчастью, ненадолго позабыв о своей боли.

А вскоре и некогда стало предаваться горю.

Они приехали. Поднялись на четвертый этаж. Ноги сами привели к нужной двери: оказывается, ничего не забылось. Кира неожиданно вспомнила, как они отмечали вместе новый год. Кажется, на третьем курсе тогда учились. Вышли на улицу – шампанское у елки во дворе выпить, дверь захлопнули, а ключи в квартире забыли! Пришлось через соседский балкон лезть. А там тоже компания собралась. Перезнакомились, передружились «на всю жизнь». Полночи там отмечали, полночи – здесь, у Элки.

Хорошее было время, тихонько вздохнула Кира. А ведь тоже переживали, глупые, из-за чего-то. Проблемы какие-то находили, заботы…

Пожалуй, только Денис всегда был спокойным, уверенным в себе, основательным. Не концентрировался на мелочах, не перепиливал опилки, умел отделять мух от котлет. Поставит четкую цель – и движется к ней шаг за шагом. Никакой рефлексии, никакого сплина. Ясный, земной человек. Поэтому, видимо, и в бизнесе всего добился. И поэтому сейчас ему особенно тяжело, ведь нет для такого человека ничего страшнее, чем лишиться опоры.

На звонок открыла Эльвирина мать. Кира сразу ее узнала, хотя они много лет не виделись. Бывают такие люди: совершенно не меняются с годами, словно и не стареют.

Кира забыла ее имя, в памяти застряло лишь отчество – Львовна. Помнила только, что звали Элкину маму как-то вычурно. Не то Виолетта, не то Изабелла.

– Здравствуйте! – лаконично поздоровалась Кира.

– Доброе утро, Инесса Львовна, – вступил Денис.

Точно, Инесса! Надо же, молодец, запомнил! Впрочем, у него всегда была отличная память.

Инесса Львовна сначала всматривалась удивленно, переводя взгляд с Дениса на Киру и обратно. Потом вспомнила, распахнула дверь пошире:

–Денис, Кирочка! Как же я вас сразу не признала! Проходите, проходите, мои дорогие!

– Извините, Инесса Львовна, мы немного спешим. Эля лежит в больнице, мы хотели бы ее навестить. Вы не подскажете нам, где именно ее искать? – Денис из всех сил старался говорить спокойно и приветливо. И не догадаешься, что человек на пределе.

А вот Элкина мама так хорошо держать лицо не умела. Услышав, зачем они явились, вздрогнула и побледнела. Сразу стало ясно, что ей ближе к шестидесяти. Обозначились морщины, углы рта поползли вниз. Она пугливо оглянулась на соседские двери и еще раз, почти жалобно, сказала:

– Может быть, вы все же зайдете? Что же мы так, на пороге?

Кира решительно шагнула в квартиру. Зачем мучить женщину: она ведь боится, что их кто-то услышит. Денис зашел следом. Поспешно захлопнув за ними дверь, Инесса Львовна снова попыталась проявить вежливость:

– Хотите чаю? Или, может, позавтракаете?