Текст книги "Для тебя моя кровь (СИ)"
Автор книги: Альбина Шагапова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
– Вилмар, ты не хочешь попрощаться с нами? – раздался голос Адамины из прихожей.
Всё, пора возвращаться с небес на землю. У меня никогда не было крыльев, я не умею и не умела летать, а то, что было сейчас– всего лишь мечты.
– Невеста ждёт, – буркнула я, сбрасывая с себя руки вампира и поспешно вылезая из ванны. Закрывая дверь своей комнаты я продолжала слышать заливистый смех рыжей красавицы, недовольное ворчание министра и ровный голос Вилмара, что– то объясняющего своим гостям.
Слёзы обиды душили. Было нестерпимо жаль момента. Да, я не питала иллюзий, что Вилмар при одном взгляде на меня расстанется со своей невестой, красавицей, дочкой министра, вампиршей наконец! Но этот дивный момент навсегда бы принадлежал мне, я бы хранила его, как сокровище, как дорогое украшение, а в часы грусти доставала из яркой шкатулки, чтобы вновь прокрутить, просмотреть, пережить ещё раз те эмоции.
Я лежала в своей комнате уткнувшись в подушку, Слёзы облегчают душу. Поплачу всласть, даже немножко поскулю, пока никто не слышит. Завтра я вновь встречусь с Вилмаром, и сделаю вид, что ничего не произошло. Буду болтать с ним, демонстрировать свою беззаботность . А смогу ли я остаться такой же беспечной зная о том, что скоро свадьба. Вилмар приведёт в дом Адамину, здесь часто будет гостить её отвратительный папаша с замашками садиста, и эти двоя– папочка и дочурка уговорят моего вампира оборудовать ванную, и не такую, в которой он меня вытирал полотенцем, а совсем другую, которая, тут и ежу понятно, мне не понравится. Теперь, полно осознав масштабы бедствия, я ругала себя последними словами. Нашла о чём плакать, о несостоявшемся поцелуе, о неразделенной любви! Тьфу! Да и любви то никакой нет! Просто красивый мужчина проявил ко мне заботу и внимание, просто светило солнце, колыхалось море, пели птицы, и всё это настроило меня, глупенькую и неопытную на романтический лад. А тут, всё гораздо серьёзнее, всё страшнее. Министр придумает для меня такие издевательства, в сравнении с которыми, огненная клетка покажется мне детской шалостью. Нужно бежать. Да, эта земля принадлежит вампирам, здесь кругом они, но ведь есть же лазейка, есть выход. Он изолировал меня в своём доме от всего мира. Я не знаю ничего, что происходит за магическими воротами. А как же самолёты прилетающие из Эвилии ? Да, этот материк находится на северном полюсе планеты, его и человеческий континент разделяют две тысячи километров. Но Эвилы миролюбивая раса. Во время войны они не встали ни на сторону людей, ни на сторону вампиров. А сейчас, продолжают торговать с обеими странами. А что если добраться до материка, а от туда уже домой. Идея казалась безумной, по детски наивной. А чём то подобном мечтают наказанные родителями малыши : «Вот сбегу из дома, стану солдатом, учёным, пилотом». Но вот только мне моя безумная идея может спасти жизнь.
Я вытерла глаза уголком наволочки и нервно заходила по комнате, которая успела погрузиться в густую, по летнему мягкую, обволакивающую темноту. То и дело резко вскрикивала ночная птица, в открытое окно тянуло прохладой. От окна к двери, от двери к окну. Нужно выйти отсюда, нужно добраться до аэропорта, узнать расписание самолётов в Эвилию. Может быть удастся побеседовать с самими Эвилами, правда не все они говорят на международном, у них есть свой язык. Дикость какая! К чему нужны языковые барьеры, зачем усложнять себе жизнь? Ладно, чёрт с ним, с языком. Буду решать проблемы по мере их поступления. План такой:
Первое– добраться до аэропорта, второе– найти Эвила, желательно говорящего на международном. Третье– убедить его мне помочь.
Хороший план, просто замечательный, потому, что ничего другого в голову мне больше не приходит. Жажда деятельности душила. Хотелось прямо сейчас что– то решать, куда-то идти, с кем– то договариваться, но ни как не сидеть в четырёх стенах без дела. В воздухе отчётливо витал дух грядущих перемен. Внутри меня поселилась стойкая уверенность в том, что завтрашний день вновь изменит мою жизнь. Поймав себя на том, что уже даже не хожу из угла в угол, а нервно бегаю, заламывая руки и шевеля губами, представляя разговор с Эвилом, я, усилием воли, заставила себя сесть на кровать.
Дверь внезапно распахнулась, и в комнату вошёл Вилмар, держа в руках поднос.
Щёлкнул выключатель, в комнате стало светло.
Вилмар поставил передо мной поднос с чашкой, в которой было налито что – то бурое с плавающими на поверхности зелёными хлопьями.
– Тебе необходимо это выпить – сказал вампир, справедливо ожидая отказа, который незамедлительно последовал.
– Твой будущий тесть предложил тебе отравить своего источника?
Греющий душу план, видимо придал мне смелости.
– Я знал, что придётся тебя долго уговаривать, – засмеялся Вилмар, усаживаясь на пол.
Смейся, смейся. Плевать теперь мне на твои улыбочки и нежности. Живи со своей Адаминой, целуй ручки её папаше, запускай комарика и ищи новый сосуд с кровью. Я больше в эти игры не играю, мне дорога моя жизнь. Пусть серая, пусть тихая, но моя собственная.
– Можно применить силу, тоже неплохой вариант, – съязвила я. – Источник должен знать своё место, не правда ли?.
Лицо вампира дёрнулось, как от боли, в глазах застыло недоумение, обида.
– Зачем ты так, малыш, – тихо проговорил он. – Я принёс тебе лекарство, а не яд. Что произошло? Откуда это недоверие?.
Сердце сдавило от стыда за собственное поведение и от нежности к этому мужчине. Такому большому и сильному, расположившемуся на ковре, у моих ног, словно хищный зверь, жестокий с другими, но от чего– то дружелюбный со мной. Он протянул мне руку помощи, а я, как трусливая неблагодарная тварь бью по этой руке. А слабо было дать по зубам министру, ведь это он, а не Вилмар унижал меня ? Вот то-то же. В глазах защипало от нестерпимого желания обнять за массивную шею, крепко прижаться, вдохнуть, ставший таким родным запах! Рука потянулась к его голове, чтобы ощутить шёлк его волос, напитаться мощью, исходящей от него. Скоро, я от всей души надеюсь, что скоро мы расстанемся навсегда. Я буду тебя помнить, буду видеть во снах. Прощай, снежный барс, нашим дорогам не суждено пересечься, отныне они параллельны.
– Судя по внешнему виду, как то не верится, – ворчливо произнесла я. Пусть считает, что дело в содержимом кружки и в сегодняшнем инциденте.
– Это ужасное на вид пойло спасёт тебе жизнь, одной заряженной воды недостаточно.
– Но может есть что– то другое, не такое мерзкое, – заканючила я, с опаской глядя в кружку. Глотать бурую маслянистую гадость не хотелось.
– Другого способа нет.
Вилмар сурово сдвинул брови, хотя глаза его смеялись, светло, облегчённо, снисходительно. Ребёнок не злиться, не таит в душе чёрную ненависть, а просто капризничает, а с капризами справиться можно.
– Ну ты же маг, придумай что не– будь.
Лёгкий поцелуй в висок, совсем невесомый, но всё моё существо пронзило такой невероятной нежностью, такой радостью, что моя рука сама потянулась к кружке, поднесла к губам, и я сделала глоток.
В глазах потемнело от горечи. Горло сжалось в спазме. Я кашляла и отплёвывалась, стараясь заглотить, как можно больше воздуха.
Вилмар смеялся, успокаивающе гладя меня по спине.
– Нет, так дело не пойдёт– давился смехом он. – Это зелье не пьют залпом, слишком горько.
– А что, прикажешь эту гадость смаковать, как столовое вино?
Я злилась. Мне гадко, мне мерзко, а он ржёт, словно конь.
– Предлагаю сделку.
Вилмар в одно мгновение стал серьёзен.
– Твой глоток– мой ответ, на любые твои вопросы. Идёт!
Ура! Бинго! Удача сама плыла мне в руки. Да ради получения нужной информации, я готова бочку этого пойла выпить.
И мы начали игру.
– Почему министр– садюга называл тебя Давин? – начала я с самого бесполезного и безобидного вопроса.
Глоток, и горькое лекарство бежит по горлу.
– Я так понял, что вам не дают информацию о нас, кроме того, что мы кровожадные монстры. А ведь раньше мы знали больше друг о друге.
Мягкий голос, в котором проскальзывает грусть, осторожное прикосновение к моему колену, светло– бежевая рука, на серой ткани брюк, горячая кружка, от налитой в неё жидкости, в моих ладонях, головокружительный запах ментола и цитруса.
– Каждому вампиру даётся три имени. Первое от отца и матери, оно для родных, друзей и любимой. Мать назвала меня Вилмар, довольно распространённое имя среди нашего народа. Вторым именем нарекает первый наставник. Оно для тех, кто выше тебя статусом, учителя, начальника, представителя власти. Наставник назвал меня Давин. Третье имя вампир получает от верховного жрица в храме в день своего столетия. Оно для тех, кто ниже тебя статусом, для учеников и подчинённых, источника. Для них я Алекс. А всеми тремя именами в праве называть лишь король, суд и служители храма.
Ещё один глоток. Я знала, что вопрос глупый, бесполезный для меня, но так хотелось услышать, чтобы потом, когда навсегда расстанемся, вспоминать и греть душу.
– Значит я вхожу в круг близких, раз для меня ты Вилмар, а не Алекс?
– Самых близких
Тёплое, чуть ощутимое, касание щеки,
мурашки по всему телу, солнечная открытая улыбка Вилмара, огоньки в его глазах, моё пылающее лицо. Как бы остановить это мгновение? Как бы застыть в этом кратком промежутке времени. Я боялась вздохнуть, боялась пошевелиться, боялась произнести хоть слово, чтобы не нарушить, не порвать ту незримую, звенящую тонкую ниточку, протянувшуюся между нами.
– Твоя работа заключается в поставке источников? – задала я следующий вопрос, справившись с наваждением.
– Не только. Наш отряд выполняет особые распоряжения его величества: и поставка, и шпионаж на вашей территории, и различные тайные распоряжение, о которых я тебе никогда не расскажу.
– Шпионаж? А как?
– Для этого у нас есть Брунгильда. В её объятиях раскалывались не только лейтенанты, но и полковники. А потом наша красавица просто стирала им память, и ваши вояки помнили лишь о страстной ночи.
И вновь гадкий вкус бурой жижи.
– Чем определяется статус? Как стать высшим вампиром?.
– Статус определяет уровень магического потенциала. Если ребёнок наделён хорошими способностями, он получает возможность обучаться в королевской академии и может стать воином, целителем, наставником или овладеть направленческим делом. Младшие же, это те, кто обладает слабым потенциалом, умеют делать что– то одно. Такой ребёнок может претендовать лишь на школы, в которой обучают бытовой магии, актёрскому мастерству, растеневодству. Низшие– вовсе способностей не имеют. Им светит лишь должность курьеров, мелких служащих, рабочих на фабриках.
– А что такое « Направленческое дело»?
Вопрос вырвался сам собой, и вредный Вилмар не преминул этим воспользоваться.
– Это уже следующий вопрос, пей давай!
Глаза сверкнули победным блеском.
Пришлось сделать глоток. Так я всё лекарство на глупости истрачу.
– Направленческое дело, это работа на водоканале, электростанции, в службе воздушных перегонок. Как направлять воду по трубам? А электричество по проводам? А кто, по твоему, управляет ветрами, чтобы изменить погоду. Ведь Эвилам, летающим на своих самолётиках нужна лётная погода.
Ну вот, теперь можно и о полезном, сам завёл этот разговор, значит никаких подозрений своим любопытством не вызову.
– А они часто прилетают сюда?
– Часто. Они поставляют нам вашу бытовую технику.
– Когда твоя свадьба?
Вопрос выскочил сам собой, я даже не успела его обдумать.
– Через месяц. Всё уже готово к обряду.
– Ты её любишь?
Ох и дура я набитая! Мне то это зачем? Любит, не любит, какая разница, если я всё равно решила драпать? Лишний глоток только потратила. Кружечка то не безразмерная, а спросить нужно о многом.
– Она моя невеста.
Как ровно, как уверенно это прозвучало. Он не сомневается в своих чувствах, ему, действительно, нужна эта женщина, и я нужна, как кувшин с кровью, который всегда под рукой.
Я стряхнула руку со своего колена и отодвинулась. Пусто, одиноко, неуютно, но так надо, так правильно.
Потом были вопросы о городе, о магазинах бытовой техники, гостиницах, барах, аэропорте. Мне хотелось побольше узнать об Эвилах, где их, вероятнее всего, можно встретить, как до них добраться. Но ведь не спросишь напрямик. Чашка опустела, а мне всё казалась, что я так и ничего не узнала. Навалилась усталость и хандра. Пойду туда, не зная куда, искать то, не зная что. Неизвестность и неопределённость всегда меня страшили. Да, у меня в запасе месяц. Целый месяц моря, солнца, зелени сада, близости Вилмара. Но стоит ли тянуть, стоит ли себя обманывать? Нет уж, план необходимо привести в исполнения как можно раньше.
– Послушай меня внимательно, малыш– заговорил Вилмар после непродолжительного молчания, во время которого в моей душе велась война между желанием выпроводить его из моей комнаты и попросить, чтобы он остался. – Мне нужно будет покинуть тебя на несколько дней, я получил задание.
Как же это произошло? Расстояние между нами вновь сократилась. Он сидел рядом, обвив кольцом из своих рук, а я рассеяно гладила его рельефную спину. Ткань рубашки мешала липла к вспотевшим ладошкам. Содрать бы её, эту дурацкую тряпку, растерзать в клочья, чтобы ничего не препятствовало ощущать гладкость кожи, твёрдость накаченных, тренированных мышц.
– Я могу заблокировать ворота, но мне хочется, чтобы наши отношения строились на доверии и взаимном уважении. По этому, я оставляю лишь защиту от внешнего вторжения, чтобы тебя никто не побеспокоил. Мне три– сто лет, меня не так то легко одурачить, дум аешь я не догадался, почему ты заинтересовалась Эвилами? Ты решила сбежать Инга, я ведь правильно тебя понял?
Серьёзные и ,какие– то, печальные глаза укоряли, осуждали, смотрели разочаровано, словно хотели сказать:» Эх, а мы то думали, что ты умнее».
– Даже не вздумай выйти в город. Расценивай это как хочешь, как просьбу, как приказ, мне всё равно. Главное – не делай глупостей. Мне бы не хотелось потерять тебя вновь.
А я уже не понимала, о чём он говорит. Зачем мне куда – то бежать, если здесь и сейчас так хорошо. Если меня накрывает с головой чувство безопасности, защищённости, осознания своей необходимости этому мужчине. Как же хочется прижаться к нему так тесно, чтобы не осталось пространства между нашими телами, врасти в него, влиться в его вены и побежать по ним с кровью.
Губы Вилмара были мягкими, осторожными и тёплыми. Мы целовались долго, сладко, но в то же время мучительно. Не хватало воздуха, реальность уплывала. Существовали лишь эти сладкие губы, сильные, но невероятно нежные руки, золотые пряди волос, в которых путались мои пальцы, наше прерывистое дыхание.
Вот уже одежда, такая мешающая, стесняющая движения летит на пол. Дорожка из нежных, трепетных поцелуев бежит по моей коже. Прикосновения губ везде, на шее, под ключицами, на груди, вокруг сосков. Но мне мало, моя кожа звенит, требует всё больше и больше прикосновений, Тело изнывает от желания, Низ живота разры вается от сладкой, тянущей боли. А губы и руки Вилмара продолжают путешествовать по моему телу мягко, до слёз, до головокружения, бережно, словно боясь напугать, ненароком обидеть, изучая, проверяя реакцию. Вжимаюсь в него, всей поверхностью себя, чтобы слиться с ним, стать его частью, раствориться в нём. Наши тела сплетаются, Дыхание и сердцебиение становится общим, одно на двоих. Он проникает в меня, и окружающий мир исчезает. Теперь мы пребываем в другой реальности, в другом измерении. Я прибрежная галька, на которую ласково накатывают морские волны, я солнечный свет, растворяющийся, дробящийся на водной глади, я трава, пригибаемая тёплым летним ветром. Внезапно всё вокруг взрывается и осыпается тысячей разноцветных звёздочек. Кричу, от непереносимой, всепоглощающей, безграничной, сводящей с ума радости, и уже не чувствую, как в шею впиваются острые клыки.
Глава 9
За окном занимался ленивый, болезненный сероватый рассвет, вязкий и тусклый, словно перловая каша. Дождевые капли вяло стучали по крыше и листве деревьев, которые в пасмурной мгле казались тёмными и печальными. Терпкий запах мокрой земли, травы, напоенной влагой, навивал воспоминания о раннем детстве, когда нас, воспитанников детского сада выводили на улицу в дождливую погоду, но бегать по лужам не разрешали. И мы стояли разноцветной кучкой в беседке, вдыхая вот такой же запах беспричинной грусти.
Мучительно хотелось пить, но сил, чтобы подняться и отправиться на кухню за стаканом воды, не было. Я то просыпалась и вслушивалась в монотонную песню дождя, то вновь проваливалась в липкий тревожный полусон, в котором мне протягивали кружку с вожделенной водой, но я никак не могла её получить. То кружка разбивалась, то дающий вдруг выпивал всё сам, не оставив мне и капли. Я рывком выныривала в реальность и вновь попадала в комнату с серым квадратом окна и стучащим дождём. Моё тело отказывалось мне служить, руки казались ватными, голова, стоило её оторвать от подушки, начинала гудеть. Тошнотворное головокружение, выматывающая слабость, желание провалиться в сон, но не такой, где к моим губам подносят воду, а в спасительный, непроглядно– чёрный, без красок и образов. Я сжалась в комок, подобрав под себя ноги и руки, уткнувшись лицом в подушку, чтобы согреться, чтобы защитить себя от гадкого холодка, ворвавшегося из приоткрытой форточки. Позвать на помощь? Но как? Во рту всё пересохло, едва ли мне удас тся произнести хоть слово. Мне никто не поможет, Вилмар уехал, оставив меня одну в этом доме, умирать от жажды, от холода, от слабости. Он получил всё, что хотел получить от источника, использовал его по прямому назначению. К чему теперь вампиру возиться со мной, думать о том, как я себя чувствую после кровопотери. Ведь мы, люди, отпив молока из бутылки не задаёмся вопросом, а как чувствует себя бутылка, оставшись на половину пустой? Вот и я для него всего– навсего сосуд с кровью, поильник и не больше. От осознания этого мне стало ещё гаже. Щёки опалила краска стыда. Мне стало стыдно за эту, проведённую с ним, ночь, за свои сладострастные стоны, за поцелуи, которые я позволяла дарить мне, которые дарила ему я. А ведь свадьба дорогого Вилмарчика уже не за горами, и в этот дом войдёт Адамина, и счастливая супружеская пара будет высасывать мою кровь вместе, распивать, словно бутылку вина. Дождь усилился. Теперь он нещадно лупил по листве, отбивал чечётку на садовых дорожках. Протянуть руку в открытое окно, набрать дождевой воды в ладонь, поднести её к губам, что может быть проще? Но где найти силы, чтобы подняться, чтобы встать босыми ступнями на ворсистый ковёр и сделать несколько шагов по направлению к окну?
Мысли вновь начали смешиваться, я перестала соображать, где нахожусь. В шуме дождя мне чудились слова обидные, угрожающие. Дождь вкрадчиво нашёптывал мне о том какая я жалкая, слабая, глупая.: « Ты умрёшь, глупышка, Ты погибнешь, слушай меня, не дыши, не дыши…»
Большие горячие ладони прошлись по моей спине, расслабляя, успокаивая.
– Ты уже проснулась, девочка моя? – раздался голос в самое ухо.
От облегчения, от понимания того, что я не одна, что сейчас меня избавят от жажды, помогут восстановить силы, из моего горла вырвался всхлип, а щёки вновь стали пунцовыми от стыда, за свою слабость, продажность. Он враг, он мой тюремщик, он мой мучитель, а я, отдалась ему, позволила выпить себя, а теперь ещё и радостно машу хвостиком, в предвкушении стакана с водой.
Моё вялое, полуживое тело усадили, подложили под спину подушку, вложили в руку чашку с гранатовым соком.
– Ты не уехал? – спросила я, сделав несколько глотков.
– Я не мог оставить тебя в таком состоянии – ответил он, проводя рукой по моим спутанным волосам. – Дела могут подождать до следующей недели. Ребята справятся и без меня.
– А начальство не заругает?
– Министр поставок лоялен к будущему зятю.
Как же я могла забыть, чьей дочерью приходится Адамина? И ещё смела на что– то надеяться после этой ночи? Вот дура! Обида на собственную глупость вцепилась в горло когтистой лапой. Неопытная, наивная дурочка, начиталась романов и вообразила себе не весть что: « После бурной ночи любви, он пообещал, что останется с ней навсегда». Держи карман шире! Да кто же по собственной воле променяет прекрасную дочку начальника, самого министра между прочим, на рабыню– дурнушку? Только безумец! А вампир безумцем не являлся.
Смотреть на Вилмара не хотелось. Не было никакого желания видеть в его глазах раздражение, досаду от того, что ему пришлось отложить свои дела ради домашнего питомца. Лучше уставиться в мутное от дождя окно и наблюдать, как пузатые капли оставляют дорожки на стекле.
– Прости меня, Инга – тихо проговорил вампир. – Я взял слишком много, гораздо больше, чем ты могла мне дать без ущерба для себя. Просто я так долго ждал этого, а ты запретила к тебе прикасаться. И вот, когда ты позволила, я сорвался. Но впредь такого не повториться, я буду осторожен. Ты волшебная, ты восхитительная, как родниковая вода, чистая, свежая, как дорогое вино, пьянящее, но лёгкое, которое пьёшь и не можешь остановиться, наслаждаешься каждым глотком, каждой ноткой. Столько эмоций, столько искренности, столько жизненной энергии.
Я физически ощущала, как с каждым его словом во мне растёт раздражение, раздувается, подобно воздушному шару. Высосал мою кровь, а теперь делится впечатлениями, насколько я вкусна. И это после ночи любви?
– Во имя Властителя вселенной -заорала я.– Избавь меня от подробностей! Т ы выхлёбываешь мою кровь, а потом рассказываешь мне о своих вкусовых ощущениях. И как мне, скажи на милость, на всё это реагировать? Ты думаешь, мне приятно слушать о подобных извращениях. Незаметно укусил, выпил, и молчи! Не вызывай у меня рвотные позывы своим восхищением! Оставь всю эту грязь, всю эту мерзость при себе!
Нужно было остановиться, я видела это по его лицу, по глазам в которых зажглась обида, по нервно дёрнувшемуся уголку рта, по сдвинутым к переносице бровям. Но меня уже несло. Никто и никогда не говорил мне, что я восхитительная, волшебная, никто не жаждал прикоснуться ко мне, никто не целовал меня с такой нежностью, как Вилмар. Но и он не видел во мне женщины, просто источник, просто питание полезное, приятное, так вампирам необходимое. Неужели я гожусь лишь на еду? Неужели я могу быть интересной кому-то лишь с гастрономической точки зрения?
– Сорвался?! Взял слишком много?! А Какого чёрта ты просишь прощения? Разве оно необходимо тебе? Ведь скоро ты женишься, и вы будете высасывать мою кровь вместе, и я сдохну года через полтора или даже меньше. Теперь я отчётливо понимаю, почему люди решились начать войну, почему с такой жестокостью убивали вас и ваших детей. Потому, что вы мерзкие кровососущие твари, забирающие жизнь у других, тех кто мог достичь многого, стать учёным, композитором, хорошим врачом, а попадал к вам, в ваши жадные лапы, проливали кровь в ваши зловонные пасти. Да если люди вновь решатся пойти на вас войной, я первая возьму в руки оружие, чтобы уничтожать вас, всех, без исключения.
Чашка с недопитым соком полетела в стену и упала на пол, расколовшись на несколько черепков, это и отрезвило меня. Я замолчала и вновь уставилась на дождь, на унылую картину за окном, где от ветра покачивались угрюмые промокшие деревья.
Вилмар присел рядом со мной на кровати, нерешительно, опасаясь очередной вспышки гнева дотронулся до моей руки. Сердце сжалось от жалости к нему, хотя, с чего бы мне слабой человечке, уязвимой и беззащитной , жалеть вампира. Но в его глазах стояла такая боль, а его широкие плечи так низко опустились, что я с трудом удержалась от того, чтобы не обнять его и не погладить по голове как ребёнка.
– Т ебе противна эта сторона моей жизни, я понял. После военные люди воспитаны по-другому. Сто лет назад, это считалось вполне естественным. Люди придерживались специальных диет, чтобы их кровь понравилась нам. Многие сами просились на службу к вампирам, за это хорошо платили.
Мягкая, грустная, понимающая улыбка от которой мурашки по коже, за которую хочется простить ему всё, даже то, чего он ещё не сделал и самой раскаяться в, только что произнесённых словах.
– Я никогда не смогу измениться, перестать быть собой, такова моя природа. Прими меня таким, не отталкивай, и я постараюсь, чтобы ты была счастлива, чтобы мой дом стал и твоим домом тоже. И не бойся, я постараюсь продлить твою жизнь и сохранить молодость.
Голос убаюкивал, ласкал, гладил мягкими бархатными лапами. Его хотелось слушать ему хотелось верить. Но нет, нельзя. Нужно уходить, отдохнула, понежилась в солнечных лучах его заботы, погрелась в его тепле, пора и честь знать. Даже если бы Вилмару не приспичило жениться, в любом случаи– не дело оставаться в Далере, во вражеском государстве, в изоляции от общества, видя только вампира, не имея друзей, дела, выполняя роль дорогого домашнего питомца. Я человек, а человек существо социальное, а в клетке, пусть и очень комфортной и просторной, он зачахнет.
– Ты плохо себя чувствуешь, тебе страшно, по тому и наговорила мне столько обидных слов. А ещё, ты дала мне свою кровь, и теперь стыдишься , считая это противоестественным, неправильным. Но вы, люди порой отдаёте свою кровь пиявкам, называя это герудотерапией или сдаёте кровь за деньги и не видите в том ничего гадкого.
– Пиявками мы лечимся, а сдаём кровь, чтобы спасти умирающих– буркнула я, стараясь отстраниться от руки вампира, пытающейся обнять за плечи.
– А для меня пожалела, да? Но ведь я тоже нуждаюсь, мне тоже будет плохо.
И вновь я сидела на его коленях, чувствовала, как пальцы Вилмара путаются в моих волосах, как горячее дыхание опаляет мне щеку, как вздымается грудь под белым шёлком рубашки. Большой, тёплый, надёжный, смогу ли покинуть его? Смогу ли жить без его солнечной улыбки, лукавых зелёных глаз, утреннего купания в море и вечерних посиделок в саду? Должна суметь. Наши судьбы меняются, его ждёт прекрасная Адамина, а меня бабушка, школа, привычные дела и заботы. Праздники рано или поздно заканчиваются, и наступление суровых будней неизбежно. Нам осталась неделя, так пусть она будет наполнена радостью, незамутнённым покоем, нашим общением. Нагляжусь на него вдоволь, вберу в себя его прикосновения, запомню его голос и запах, чтобы потом, в моменты грусти, уныния, разочарований тихонько приоткрывать эту дверцу своей памяти и украдкой заглядывать в золотистые, летние пахнущие морем и иноземными травами дни.
Побежала неделя, последняя, прощальная. Я старалась смаковать каждый день, каждую проведённую с Вилмаром минуту. Теперь мы часто летали над городом, вызывая удивлённые взгляды соплеменников Вилмара. Ещё бы! Он, бессовестно, таскался по городу с источником, которому полагается сидеть в специальной ванной и подыхать от кровопотери. Но моему вампиру было глубоко наплевать и на взгляды, которыми нас провожали местные жители, и на вопросы, которые они ему задавали. Он либо отделывался шуткой, либо посылал куда подальше. В Далере почти никто не ходил пешком, вампиры предпочитали использовать свою способность к левитации. Здесь это было так же естественно, как если бы люди в своих городах разъезжали на машинах. Мы с Вилмаром летали медленно, плавно, чтобы я, как следует, могла рассмотреть город. Пальмы, кипарисы, эвкалипты, вымощенные красной плиткой дорожки, разноцветные домики, пёстрые клумбы, пушистые шумящие фонтаны, на парапет которых мы опускались и ловили открытыми частями тела летящие, светящиеся на солнце прохладные брызги. Но больше всего я любила вечерние полёты, когда на Далер опускался закат, а море становилось лиловым и беспокойным. Оно урчало, рокотало, пенилось, билось о берег, срывало с него камни и с шипением уносило. В таком море , купаться не хотелось. Хотелось, просто, находиться рядом , наслаждаться звуками и ярким, стойким, солёным ароматом, наблюдать за игрой света на, вздымающейся, бурлящей поверхности воды, смотреть, как угасает закат, как опускается за горизонт апельсиновое солнце, как темнеют небеса, и нежно– розовый сменяется пурпурным, а пурпурный становится лиловым.
Мы летели над самой поверхностью моря, едва не касаясь волн. Вилмар держал меня за талию и я чувствовала тепло его ладоней сквозь тонкую ткань платья. Он шутил, что вот сейчас бросит меня в бурлящую, шипящую морскую пучину, а я не верила ему, конечно, но визжала, потому, что всё равно было страшно. А Вилмар хохотал, густым, вторящим рокоту моря смехом.
Потом мы возвращались домой, ужинали в саду, пили красное вино и разговаривали. В основ ном говорил Вилмар. Он рассказывал о вампирских храмах. О священно водопаде для тех, кто обладает магией воды, о вулкане на небольшом островке для огневиков, о вершине священной горы Миами, для магов воздуха, и о Чёрных пещерах для магов земли. Обещал, что обязательно устроит мне экскурсию по всем этим местам. Показывал их на водной глади в специальной чаше, объяснив, что магические храмы невозможно запечатлеть с помощью фотоаппарата или видеокамеры, техника мгновенно выходит из строя, так как мешает особая энергия. По этим же причинам невозможно сфотографировать вампира, из за его ауры. Изображение, на удивление, было чётким, мало того передавались и запахи и звуки правда едва-едва, если хорошенько прислушаться и принюхаться. Я услышала от Вилмара множество вампирских легенд, стихов, сочинённых их поэтами.
А какими жаркими, страстными были наши ночи! Я вручала ему всю себя, без остатка, без сожаления, зная, что больше ни с кем и никогда такого не будет.
Но кровь мою он больше не брал, объясняя это тем, что мне нужно восстановить силы после того раза. Теперь Вилмар готовил сам, предварительно составив меню, в которое входили продукты восстанавливающие организм после кровопотери. Чему– то, я радовалась, например, орехам и цитрусовым. Но вот гречневая каша, шпинат и печень вызвали шквал негодования с моей стороны и твёрдое непоколебимое упрямство с его.
– С самого детства это не любила – говорила я, отодвигая в сторону тарелку. – Ну предупредила ведь, только продукты зря перевёл.
– И я предупредил, что тебе необходимо правильно питаться.– спокойно отвечал вампир, вновь ставя тарелку передо мной.
– Ах да! Прежде чем зарезать скотинку , её надо как следует откормить.
Вилмар обижался, но не надолго. В итоге, мы находили компромисс, мирились, чтобы потом, повздорить вновь.
Глава 10
Казалось, что может быть проще, наслаждайся своей последней ночью с ним в полной мере! Откинь тревоги, отбрось сомнения, прогони страхи! Испей до дна этот горько– сладкий напиток прощания, смакуя каждый глоток. Вдыхай полной грудью ночной воздух Далера в котором, чувственный пьянящий аромат магнолии сплетается со свежестью морского бриза, вслушивайся в стрёкот цикад и завораживающие трели ночных птиц. Смотри, как луна щедро льёт жидкое серебро на трепещущие от ветра листья, Впитай в себя тепло кожи своего любимого, запомни, как уверенно и спокойно бьётся его сердце, прижмись к нему крепче, проведи рукой по его щеке, ведь ты расстаёшься с ним навсегда. Но нет, человек так устроен, не может жить сегодняшней минутой, смакуя её, отключившись от всего лишнего, в голову начинают закрадываться думы о будущем, о прошлом, ненужные, неуместные. Тягучая тоска растеклась по венам, заставляя всё тело болезненно ныть от ожидания разлуки. И сколько не смотри на любимые черты, сколько не касайся дрожащими пальцами его волос, лица и груди – всё исчезнет и останутся лишь воспоминания – отрада неудачников, которые не смогли удержать своего счастья, не сумели его построить. Посветлеет небо, заглянет в комнату золотистое Далерское солнце, и я потеряю Вилмара. А может быть плюнуть на всё и остаться? Прожить столько, сколько отведено мне судьбой, с ним, в его доме и будь, что будет? От этой мысли на душе стало легче, и я уж было расслабилась, готовясь утонуть в тумане подползающего сна, но мысль об Адамине и её папаше, о, волнующейся бабушке, заставила вновь собраться.