Текст книги "Чужие облака (СИ)"
Автор книги: Альбина Андерсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
– Кира! – кричит он через шоколадный фонтан и машет рукой. Подбежав энергично жмет ей руку. Он встрепан и сильно возбужден, Кира думает что он похож на только что подравшегося воробья. Он говорит ей, что официальная часть вечера подошла к концу, уже прошли презентации, а теперь фуршет, потом будет небольшой концерт и дискотека. Ее как раз и позвали на неофициальную часть, а то бы она померла со скуки. Андрюше очень хочется повертеться около нее, но нужно бежать к ВикВику. Чтобы она не чувствовала себя брошенной, он сводит ее с офисными дамами, стоящими неподалеку. Это девушки из секретарского и административного состава. Парочку из них она видела мельком в офисе. Они не успевают перезнакомиться, как к ним подлетает Лидия.
– Всех уволить, всех! – шипит она. – Только семечек не хватает. Что выстроились, как невесты на сельской ярмарке? Быстро рассоситесь, сведите клиентов с нужными людьми из отделов. Пиар-менеджер носится как сумасшедшая, а вы тут языки проветриваете.
Кира хочет поздороваться, но Лидия сразу же уносится прочь. Немного досадно, что она так игнорирует Киру. Она опять осталась одна. В группе мужчин неподалеку она видит Глеба. Заметив ее, он кивает головой и тут же отворачивается. К ней снова подбегает Андрюша, ведет ее к фуршетному столу и заставляет набрать еды. Он всего лишь на минуту, очень много работы. Наскоро запихивая в рот канапе, он предлагает ей сходить на Баядерку. В этот момент ее спасает вовремя подошедший Глеб. Он очень официально улыбается Кире, и наклонившись к Андрюше, сообщает : сейчас приедет Туровцын. Петраков перестает жевать и опускает тарелку на пол, у колонны. Они оба поспешно удаляются в сторону большой группы, в центре которой Лидия что-то энергично объясняет и попеременно тыкает пальцем в разных людей.
Лидия выскочила на парадное, надеясь успеть выкурить сигарету до приезда Туровцына. Первую за вечер. Конечно, это не ее дело эскортировать заказчиков. Можно было послать Нину – секретаря ВикВика, да мало ли кого, но Лидия перестраховалась. С самого крыльца нужно сразу же всадить гарпун в железное тело Туровцына и, как опытный норвежский китобой, мягко подтаскивать к судну. Он не должен соскочить. Двадцать миллионов – это не шутки. За столько лет в отделе у нее не было заказчиков на такую сумму. На пять с половиной лимонов были, а на двадцать нет. Они должны выиграть этот конкурс. Утром ВикВик опять предостерег ее, положение плачевное и им нужно заполучить этот заказ любой ценой. Вообще-то Туровцына здесь не ждали. В ближайшие дни Штрюкмайер и Вик-Вик должны были сами поехать к нему на поклон. И только десять минут назад его помощник позвонил ВикВику и сказал, что олигарх почтит их вечер своим присутствием. Весь менеджмент компании сразу встал на уши. Лидия видела, как после звонка покраснели уши у ВикВика. Хозяева мега-бизнесов как Туровцин, никогда не приходят на мероприятия для заказчиков. В лучшем случае они засылают начальников IT отделов. Неожиданная честь, неожиданная. Это несомненно хороший знак, только бы не спугнуть удачу. К крыльцу подъезжает Роллс-Ройс. Сигарета яркой искрой летит в пепельницу. Лицо Лидии мгновенно принимает обожающее выражение. Это у нее всегда получается здорово. К машине Туровцына она уже поворачивается с новым лицом. Амбал-телохранитель, выскакивает из машины и открывает дверцу. Через секунды из нее выходит высокий, крепкий мужчина в отлично сидящем костюме. Она кидается ему навстречу.
– Игорь Алексеевич, как хорошо, что вы нашли время….
Ну Туровцын тут же ее перебивает :
– Штрюкмайер здесь?
И не дождавшись ответа широко шагает к двери походкой человека, который знает, что ему можно наступать везде. Оставляя Лидию позади, он неожиданно энергично взбегает по лестнице. Она вдруг понимает, что с Туровцыным может быть все очень трудно.
После разговора под коньячок с иностранным партнером, у Туровцына хорошее настроение. Бегущая за ним подобострастная тетка его смешит. Почему они не держат приятных глазу девиц? У него в офисе все приятные. Стоят денег, конечно, Ифириусу вряд ли такие по карману. Тем более в условиях надвинувшегося кризиса. Все сейчас в кризисе, но не Туровцын. То, что продает он, будет всегда в цене. Вчера приезжали китайцы, сегодня шведы, а завтра кто-нибудь еще. Сейчас хочется немного допить в хорошей компании, посмеяться с Штрюкмайером, которого он немного знает, и решить дело. А Светлана подождет, он поедет к ней позже. Его ГМК нуждаются в новом оснащении, дело стоит миллионы и на днях он объявит конкурс на поставку юникс систем. Предложения поступят от разных компаний, в том числе и от Инфириуса. Они надежные, проверенные временем ребята. Наверняка дадут хорошее предложение. Они дадут, а он посмотрит. В кризисе все будут грызть друг другу глотки и в разы снизят цены. Очень кстати, что Штрюкмайер в Москве, он поговорит с ним лично, чем раньше они начнут паниковать, тем дешевле Туровцын купит у них оборудование. А если не у них, то у другой компании, которая снизит цены еще больше. Пришло время столкнуть их лбами.
Кира уже освоилась, и как все ходит с бокалом в руке. С ней уже познакомились два молодых человека, а один солидный дядя, заглядывая в вырез платья, предложил сбежать и принять вместе душ в его гостинице. Она так сердечно расхохоталась, что он не стал обижаться и принес ей суфле в шоколаде. Кира специально проходит мимо высоких зеркал чтобы понять, хуже она других или нет. Ей кажется что не хуже. Платье очень удачное, китайский булыжник Веры Петровны удивительно сюда подошел. Андрюша носится по залу и все время подмигивает ей. Все понятно, он на работе. Подхватив еще одно канапе с подноса, она замечает Глеба, Лидусю и еще несколько других вокруг высокого, крепкого мужчины. Наверняка какой-нибудь начальник. Он что-то говорит и все смеются. Кира чувствует, что они притворяются. На самом деле им не так уж и смешно, у всех у них испуганные лица. Глеб, например, сильно сжимает свой бокал, а Лидия бледная как смерть и все время трет руки. Андрюша, на которого никто не обращает внимания, потихоньку покидает их и устремляется к Кире.
– Пойдем, я познакомлю тебя с Фимой из маркетинга.
Он берет ее под локоть, пальцы у него немного влажные. Он весь вечер к ней прикасается и Кира не знает как это прекратить. Петраков подводит ее к длинной, худой девушке с выразительными глазами.
– Фима, это Кира. Она балерина и скоро будет танцевать в Большом.
Кире неудобно, ну зачем он так? Ведь это же неправда. Фима ездит глазами по Кире, но глаза ее ни за что не могут зацепиться. Кира ей неинтересна.
– Что это у тебя на шее? Полевой шпат? – спрашивает она наконец упершись взглядом в булыжник Веры Петровны.
У Фимы во впадинке между ключицами горит маленькая, сверкающая слезка бриллианта.
– Откровенно говоря…
Кира хочет сказать что не знает, но Фима сразу же отворачивается к Андрюше и кивает в сторону группы с Глебом и Лидией, которые все еще стоят около высокого мужчины :
– Что это за гусь, которого все охаживают?
– Это не гусь, Фима, – горячо шепчет Андрюша. – Это эпиорнис– максимус российского бизнеса – Игорь Алексеевич Туровцын. У него пять ГМК на Урале, и на следующей неделе он объявит тендер на двадцать миллионов.
– Туровцын! Да ну! То-то я смотрю вокруг него все топчутся.
Фима с любопытством рассматривает высокого мужчину. В ее прекрасных глазах восхищение.
– Он останется на концерт?
– Вряд ли, что ему наши концерты!
Она разочарованно вздыхает. Андрюша обнимает Киру за талию и увлекает в камерный зал с низкой сценой. Там уже полно людей. Он провожает ее в середину первого ряда и умоляет держать для него место. Уронив свой клатч на соседнее кресло, Кира начинает глазеть по сторонам. На маленькой сцене небольшой оркестр. Музыканты уже потихоньку разыгрываются и настраивают инструменты. Очень интересно, что же они будут давать. Как она любит человеческий шум исходящий от зрительного зала. Шуршание платьев, негромкий разговор, покашливание, все это сливается в сплошное, неразборчивое гудение, которое время от времени разрезает струна или клавиша настраиваемых инструментов. Оркестр готовится, робко вкрадывается, потом все смелее и смелее отвоевывает звуковое пространство. И когда в зале наступает полная тишина, начинает играть музыка. Около сцены мило улыбаясь стоит нарядная полная женщина, наверное певица. Хрустальная люстра вспыхивает множеством огней на блестках ее платья. Кира так сильно увлеклась, что не заметила, как перед ней оказались Глеб, Лидия и еще несколько мужчин. Среди них тот высокий, которого все внимательно слушали в зале – Туровцын. Лидия склоняется прямо к лицу Киры, у нее глаза потревоженной гадюки.
– Брысь отсюда, – повелительно бросает Лидия. – Эти места для ВИП приглашенных.
Она хватает Кирин клатч с кресла, которое Кира стережет для Петракова и бросает его ей на колени.
– Игорь Алексеевич, садитесь сюда, – показывает Лидия пальцем на Киру.
Кира тут же поднимается и хочет уйти, но вдруг чувствует сильную руку, схватившую ее выше локтя. Обернувшись она видит что это Туровцын – тот высокий мужчина, которого все внимательно слушали.
– Никуда не пойдешь, – заявляет он низким басом.
– Но Игорь Алексеевич…, – тараторит Лидия, – эти места зарезервированы для нас, чтобы мы могли сесть все вместе.
– Нет-нет, я пересяду, – смущенно лепечет Кира.
Она пытается высвободить руку, но его пальцы стальным обручем впились ей в руку.
– Нет ты останешься, – распоряжается он. – Я сяду рядом, а Штрюкмайер справа от меня.
Кира вынуждена сесть обратно в кресло. В декольте Лидии расцветают тюльпанами красные пятна, лицо ее дышит яростью. Все они торопливо рассаживаются, ведь женщина в блестках уже на сцене. Ждут только их. Андрюшино кресло занял улыбчивый мужчина. Кира с удивлением отмечает что у него подщипаны брови. Справа от нее Туровцын. Она до сих пор чувствует его жесткие пальцы у себя на руке. Лидия озлобилась, Глеб несомненно взбешен. Ему пришлось уйти в задние ряды, потому, что она кажется заняла его место. Андрюша, конечно подложил ей свинью, но знал ли он сам, что эти кресла предназначены для кого-то другого? В ее голове все смешивается от ужаса : Туровцыны, Штрюкмайеры, эпиорнисы, гуси... В зале воцаряется тишина. Только Игорь Алексеевич Туровцын продолжает говорить в полный голос. Видимо эпиорнисам позволяется многое. Женщина в блестках улыбается со сцены и не сводит с него глаз. Она дает ему понять, что пора замолкнуть. Он, скользнув по ней глазами, продолжает громко говорить о своем новом, только что приобретенном офисе. Все в зале слушают и терпеливо ждут. Европеец Штрюкмайер смущенно посмеивается, но не решается прервать его. Кире очень хочется шикнуть на Туровцына, чтобы он уже заткнулся. Наконец наговорившись, эпиорнис откидывается на спинку кресла. Певица подходит ближе к краю сцены, одергивает шлейф и оркестр начинает вступление к арии Джильды. Кира очень любит Риголетто, на время она решает забыть все неприятности и наслаждаться концертом. Ей все равно что думает Лидия, а Глебу она все объяснит. Он поймет, это же просто недоразумение. Все нужно забыть, забыть…Музыка овладевает ею, Кира подается всем телом вперед, сжимает клатч обоими руками и голос Джильды уносит Киру в другой мир. Любовь – это страх и удивление. Что же все-таки с ней происходит? Все в ее жизни так или иначе имеет отношение к Глебу. Хочет она быть счастливой? Значит только с ним. Мечтает прославиться? Для него. Все во имя его и ради него. Время от времени она закрывает глаза и в самые чудесные моменты кивает и улыбается певице. Барабанная дробь, отбиваемая Туровцыным по подлокотнику выводит ее из этого полугипнотического состояния. Кира с возмущением смотрит ему в лицо. Он нисколько не смущается и как будто бы ждал возможности заговорить с ней.
– О чем это?
– О любви, – холодно шепчет Кира.
– Не поздновато в ее возрасте?
Кира смеривает его возмущенным взглядом. Неотесанный болван, – думает она. – Сам далеко не розан свежий. Какое пренебрежение! – Такого зрителя она ненавидит. Ну если ты ничего не понимаешь, не нужно портить удовольствие другим. Знаешь же где двери находятся, ну и топай!
Певица еще спела арии из Аиды и Кармен. На Соловье Алябьева Туровцын опять шепчется со Штрюкмайером. Потом встает и неторопливо идет к выходу. Отвратительный тип, даже не пригнулся, – думает Кира.
Выйдя из дома приемов, Игорь Алексеевич Туровцын резко вдыхает морозный воздух. Его телохранитель Лосев кидается вперед, чтобы открыть перед ним дверь Роллс-Ройса. Но он останавливает его.
– Постою немного.
– Пальто подать? – спрашивает Лосев.
Леденящий воздух одуряюще свеж. Смешливое настроение сменяется каким –то чудесным беспокойством. Почему-то хочется заорать в ухо Лосеву что-нибудь задорное, или самому сесть за руль и выжать сразу сто с места, или поехать куда-нибудь в хорошую компанию, чтобы проговорить всю ночь. Все, что он планировал на сегодня, он сделал. Завтра с утра Инфириус начнет готовить предложение. Официально тендер еще не объявлен, это произойдет на днях. Но чем раньше они узнают о тендере, тем лучше. По тому, как у них забегали глаза, он понял, что они сделают так как ему нужно. Опрокинув второй бокал шампанского, он хотел было ретироваться, но помешанный на опере Штрюкмаейр, увлек его в зал, пообещав нечто выдающееся. К Светлане было ехать рановато, ее еще не было дома. Можно было убить еще минут двадцать. Все его здесь смешило. И подобострастные сотрудники отдела и растерявшийся Штрюкмайер. Все ползали перед ним в предвкушении большой сделки. С другой компанией было тоже самое. Сегодня утром конкуренты Инфириуса были у него в офисе, и когда пришло время уходить пятились чуть не задом, чтобы не повернуться к нему спиной. Люди всегда пресмыкаются перед деньгами. Из-за него с первого ряда хотели согнать миленькую девушку, но он не дал. Нужно было видеть, какое лицо было у толстой Лидии из отдела. Как если бы стегнули по морде собаку. На нем одновременно отразились испуг и злоба. Он сел рядом с девушкой, от нее пахло абрикосовым джемом. Сначала было скучно, говорить было невозможно, певица драла горло и он уже намеревался уйти, но девушка наклонилась, чтобы поправить ремешок на туфле. Открылась обнаженная прелестная, очень сильная спина. Заинтересовавшись, он беззастенчиво стал рассматривать ее всю. Она была очень свежей, но Туровцын был избалован свежестью. Что-то другое притягивало взгляд. Временами ее лицо мерцало тихой грустью, потом вдруг освещалось живой, влажной улыбкой. Музыка входила в девушку, соединялась с ней и снова выливалась через лицо, невиданным им дотоле светом. Девушка определенно была необычной. Все необычное ему очень нравилось. Она не обращала на него внимания, а он с большим одобрением продолжал разглядывать изящные руки, нежную впадинку на шее, тонкие лодыжки на чудесных ногах. Но больше всего ему нравилось лицо. Струи внутреннего света озаряли его, так солнечный луч играя с волной, меняет ее цвет от светлого маримара до глубокого черного сапфира, оставляя все цвета совершенными и прекрасными. Все в ней было одинаково хорошо. Тело ее было прекрасным флаконом, в котором плескалась непонятная, чарующая его жизнь. Когда она взмахнув рукой в такт взволновавшему ее аккорду, счастливо улыбнулась сквозь слезы в глазах, Туровцын ощутил комок в горле и громко затарабанил пальцами. У них случился короткий, неловкий разговор. Разговаривать с ним она не хотела. Что же, она просто не знает кто я, – подумал он.
Надышавшись, Туровцын кивает Лосеву.
– Останешься здесь. В зале, в первом ряду в зеленом платье…Узнай кто. Адрес, телефон… Потом свободен. А завтра как всегда.
Лосев захлопывает дверь автомобиля.
– На Тверскую? – трогаясь спрашивает шофер. Квартира Светланы именно там.
–Да…А впрочем нет, домой, – вдруг меняет свое решение Туровцын. Предупреди Свешко, пусть едет за город.
Глава 17
ВикВик тонет в кожаном кресле цвета петунии. Он очень гордится им, таких всего два мире. Одно у меня, второе у дизайнера, – говорил он, розовея от удовольствия. Второго такого идиота не нашлось, – пояснял в курилке Глеб. Несмотря на свои сорок лет и видное положение, шеф официально одинок, до отвращения элегантен и один раз Фима видела его в казино с подкрашенным молодым человеком. Щурясь от яркого кресла уже минут десять, Глеб сидит в кабинете у шефа. Уставившись в монитор и кренясь всем телом вбок, Вик-Вик левой рукой неловко двигает мышку компьютера. Глебу всегда мучительно видеть как этот леворукий человек пытается приспособиться к предметам, созданными для правшей. Глеб прочищает горло, чтобы привлечь к себе внимание. ВикВик в последний раз щелкает мышкой, берет карандаш и кренясь вправо, делает пометку на документе. Бедняга, – думает Глеб. Шеф выпрямляется, нахмурившись долго смотрит на Глеба и вдруг, как бы вспоминая зачем он его позвал, ласково улыбается. Он вообще очень часто улыбается Глебу, и, как говорит Лидия, испытывает к нему преступную слабость.
– Слушай, тут такое дело…Ну так вот…– шеф почему-то запинается и подбирает слова. На него это совсем не похоже. – Ты знаешь, Туровцын объявляет тендер на оснащение своих ГМК. Ты представляешь какой это масштаб?
– Конечно.
Глеб представляет. Он не понимает почему ВикВик позвал его одного, без Лидии. Шеф поднимает вверх указательный палец левой руки.
– Мы эти двадцать миллионов должны вырвать. Нам эти деньги во как нужны! – ВикВика проводит ребром левой ладони по горлу. – В тендере, кроме Инфириуса, участвуют еще четыре компании. Шансы невелики, один к пяти…
ВикВик перечисляет конкурентов. Компьютерным птичьим языком, который понимают только люди, работающие в этой сфере, объясняет Глебу специфику и требования по оснащению софтом и железом.
– В прошлом году мы прощелкали МинФин, и ты не представляешь, как мне буквально надрали задницу в Европе.
Глеб сдерживается, чтобы не ухмыльнуться. Если бы здесь была Лидия они бы переглянулись и наверняка засмеялись. Если верить слухам, шеф любит когда ему буквально надирают задницу. Буквально – лишнее, он оговорился.
– Давайте позовем Лидию и сразу пройдемся по всем пунктам, – предлагает Глеб. Лидия – начальник отдела, и странно что ВикВик не вызвал ее.
– Подожди, не торопись…, – сникает шеф. – Тут такое дело…В общем, я хотел бы сначала поговорить с тобой. Этот Туровцын, за ногу его…Чудак понимаешь?
ВикВик подается вперед и проникновенно шепчет :
– Как специалист ты знаешь, стоимость предложения будет примерно одинаковой у всех пяти компаний. В условиях кризиса все дадут по минимуму, разница будет в ерунде. Он хочет отдать этот тендер нам, – Шеф мечтательно закатывает глаза. – Неплохо бы это смотрелось в европейском офисе, Глеб. Это твое повышение, бонус, новая машина…Все теперь зависит от Киры Миловановой.
Глеб оторопевает от такого неожиданного поворота.
– А при чем здесь она?
ВикВик щурится.
– Ответь мне на один вопрос, без обид. Ну знаешь, твоя репутация здесь всем известна…Между вами что-нибудь есть?
– Зачем вам? – возмущается Глеб.
– Это очень важно.
– Кому важно?
– Просто скажи.
– Между нами ничего нет и не может быть…
– Ну тогда все проще, все гораздо проще. Видишь-ли, наше предложение понравится Туровцыну гораздо больше, если завтра на встрече будет присутствовать Кира.
– Да она-то тут при чем?
– Внешность обманчива, – вздыхает шеф. – Друг мой, ты выглядишь гораздо сообразительнее, чем есть на самом деле.
Глеб хватается рукой за шею.
– Ааааа, дошло? – смеется шеф. – Эпиорнис приглашает отдел в ресторан. И там же желает лицезреть Киру.
– Это возмутительно!
– Большому человеку прощаются маленькие слабости. Там он сможет познакомиться с ней поближе. Нужно же ему прилично все обставить.
– Какой непосредственный…– Глеб подбирает слова, но все таки не выдерживает и произносит что думает, – Раскрепощенный мудак. Он что, сам не может познакомиться? Мы то там все зачем? Это же смешно!
– А ему плевать что тебе смешно. Он делает то, что хочет. Кира уже два раза отказала ему по телефону. Дежурить у подъезда он не будет. Такому человеку как он, если что-то взбредет в голову… – ВикВик понижает голос, – Глеб, сделай так, чтобы она пришла.
Глебу вдруг становится противна кособокая фигура шефа. Он с ненавистью смотрит ему в глаза. :
– Она не придет.
– Я знал, что ты будешь из себя идальго корчить. Приди в себя, друг мой. Так будет лучше для всех.
– Это мерзкое сводничество! Я понимаю, Туровцын оригинал, а нам нужен тендер, но я не буду участвовать в этом водевиле.
Он задыхается от злобы.
– Сам виноват! Какого черта ты притащил ее на рабочее мероприятие? Ну заклинило мужика. Он звонил, его отбрили наотмашь, не хочет она его видеть и все! Ну чего уставился, думаешь мне стыдно? Нам эти двадцать миллионов нужны. На кону мое кресло, – ВикВик любовно гладит розовую, кожаную обивку. – Ты тоже вылетишь, – продолжает он ласково. – За невыполнение квоты оба получим по хорошему пенделю.
Глеб молчит, ВикВик обдумывает чтобы еще сказать, чтобы Глеб согласился.
– Ты знаешь что такое Туровцын? Ему нельзя отказать. Особенно теперь, когда он крепко вбил в голову эту девочку. Встреча назначена, и если ее там не будет, то все мой друг, пойдем с котомками по миру…
– Могу я посоветоваться с головным офисом? Обсудить ваши методы работы с заказчиками ?
Лицо Глеба полыхает.
– Конечно можешь! – вдруг взвизгивает ВикВик. – Вылетишь еще быстрее! Многие компании делают для клиента все. Ты что не помнишь, как мы в Дубаи снимали яхту с дорогими проститутками для чиновников? Головной офис все закрыл. По какой статье это прошло в бухгалтерии? Я оплатил своей картой и мне все возместили. Закрыли бонусом, никто и слова не сказал. Ты думаешь,в Вене дураки сидят, да? – он нервно приглаживает левой рукой брови. – Туровцына яхтами не удивишь, проститутками и подавно. Он хочет Киру и не забудет, что мы поднесли ему ее как сувенир за большой заказ.
– Вы ее спросили? Хочет-ли она быть goody bag для нашего заказчика?
Глеб с трудом сдерживается, чтобы не нахамить и сказать что-то вроде : Жалко что Туровцыну не захотелось вашей жопы, тогда двадцать миллионов были бы уже у нас в кармане.
– Он напористый мужик, и так или иначе заполучит ее. Так пусть лучше это сделаем мы, и заработаем бонусные очки. Ну что тебе стоит? Она же сама потом благодарить будет. – Шеф многозначительно вперивается в Глеба. – А у тебя ипотека. Ты кредит от компании получил?
Он испуганно замолкает, увидев злобно сощуренные глаза Глеба. Шеф не выдерживает этого тяжелого взгляда, и трусливо переводит глаза на свои ногти.
– Ты что, меня пугаешь? – спрашивает Глеб.
От ярости он начинает тыкать ВикВику.
– Да что ты, перестань, я полностью на твоей стороне. Если что, мы же вместе взойдем на эшафот. Пойми, с ее стороны вообще никаких обязательств. Поужинает с нами и все, наша дело сторона. А вдруг это судьба? Ведь он все для нее сделает. И не руби, вот так сразу. Пожалуйста, сто раз подумай, на кону все!
В отделе к Глебу подсаживается Лидия и включает его ноутбук.
– Ты так уже полчаса сидишь. Неудобно работать с выключенным компьютером. Мучаешься совестью? Я же вижу.
– Ты про что?
– Я все знаю, – она хлопает по столу рукой. – Вместо того, чтобы заниматься тендером, мы должны сводить заказчиков с девками. Не нужно было ее приглашать на этот вечер.
Глеб молчит. Она вкрадчиво шепчет :
– Хотя, почему бы и нет? Все способы хороши...
– Почему нет? Потому что к этой девке я имею некоторое отношение, она не чужой человек. И этот не стесняющийся, раззвонивший по всей Москве о своей похоти стареющий бабуин…
– Он не старый, ему всего сорок пять, для бабуинов это расцвет.
– Ты считаешь эту ситуацию нормальной?
– Да что мне считать? Я только деньги считаю…Глеб, пусть сами разбираются. Ты же доброе дело творишь! Туровцын из нее человека сделает. От него даже пахнет свеженапечатанными купюрами. Какой бы бездарью она не была, он купит ей главные партии. Пусть не любовь, но она только выиграет. Здесь отщипнет кусочек, там откусит – ему незаметно, а у нее жизнь сложилась. Они все одинаковые, вспомни свою Марину. Какая была любовь? А все равно бросила тебя ради плешивого недомерка на Бентли. Ну что ты морщишься? О чем ты думаешь?
– Я думаю, что вы все с ума посходили, – огрызается он.
– Кира только спасибо скажет, не всем так везет. Свистни, в очередь выстроятся. И не такой колхоз, как твоя Милованова. И что нашел альфа-самец Туровцын в такой зиготной дамочке из провинции? В Москве какие девицы! Табунами ходят, гривами трясут. Нет, – горестно вздыхает она, – Не понимаю я мужчин.
Глеб всматривается в экран и ничего не видит. Хоть бы Лидия поскорее отсела от него. От ее крепкой Шанели он задыхается. Откатившись на кресле, он встает.
– Курить? Я с тобой, – заявляет она.
– В туалет…В мужской, – отрезает он.
Ему просто необходимо побыть одному. В отдел входит Фима, на ее лице зависть и недоумение. Она все знает, – догадывается Глеб. Андрюша с самого утра сам не свой, в расстроенных чувствах. Кира ему нравится, но воробушку не соперничать с эпиорнисом. От отчаяния он, наверное, поделился с Фимой, а она конечно, разнесла по всему офису.
– Фима, зачем пришла? – спрашивает ее Лидия.
– По работе.
Лидия роется в сумке и вытаскивает сигареты.
– Смотри не надорвись. Карьера Фимы прервалась, потому что она умерла... Сгорела на работе. Это мы повесим на доску объявлений, перед тем как собрать деньги на венок, – издевается Лидия.
Фима, как ни в чем не бывало, садится рядом с Андрюшей. Ее мучает, что она не запомнила эту Киру Милованову. Какой сыр-бор из-за незаметной девицы! Как такое могло произойти? Пока она-Фима мечтает, другие тихо и споро устраивают свою жизнь.
– Серая совсем, ну никакая...– возмущается она. – Даже пары слов связать не могла, и такая маленькая, а на шее булыжник. И что Игорь Алексеевич в ней нашел?
– Она бедрами орехи колоть может, – замечает Лидия. – Была примой в Ташкенте, теперь будет примой в Большом. А ты что можешь предложить ему, кроме педикюра?
Глава 18
Много лет назад, оказавшись в нужном месте в нужный час, Туровцын не растерялся, хватанул и присвоил. Половина жизни прошла в угаре страха, бессонных ночей и решительных действий. Тогда все мерились остротой локтей. Кто быстрее пробьет себе дорогу к большим деньгам. Кровь разливалась на тротуарах, в машинах, подъездах. Жрали друг друга как арахниды в банке. Много места на кладбище заняли его враги и друзья, такие же корниворы как он. С черных, в три метра мраморных надгробий, надменно смотрели его побратимы, накручивая на преступных перстах ключи от мерседеса –символа богатства и власти девяностых. Тогда в его жизни все было в полном соответствии с ужасной эпохой. Первое десятилетие просвистело пулями, и кануло в прошлое. Потом пыль улеглась, и все встало на рельсы. К концу девяностых все было налажено на Урале, отработана логистика и схемы, открыты банковские счета в оффшорах. Туровцын наконец вздохнул. Еще нужно было быть начеку, нельзя было поворачиваться спиной. Но все-таки было уже не так страшно. Появилось больше свободного времени. Пару лет прошли в относительной тишине и безумных тратах накопленного и бешено растущего капитала. Много роскоши и много сочных женщин прошли через его руки, но он неожиданно заскучал. Все было, но чего-то не хватало. Он стал беспорядочно заполнять свою жизнь. Зачем-то разводил йоркширских свиней в Подмосковье. На собаках ездил со шведами по Арктике. Пускался в плавание на военной подводной лодке. И однажды, тайно от всех, съездил в центр духовного рождения мира. По Гималаям к горе Кайласа, поговаривали что на ослах. Оттуда он вернулся еще более разочарованным. Партнер по бизнесу, его школьный друг объяснял своей жене : теперь у него все есть, а ему нужно хотеть. Он не человек цели, он человек процесса. Через пот, кровь, по трупам идти к ней, и тогда все опять обрастет смыслом.
Однажды во время переговоров Туровцын выставил за дверь бестолкового переводчика. Сам он учил язык давно, но все как-то неудачно. Не помогли и частные уроки с американцем, преподававшим в одной из престижных, московских школ. В этот раз он решил заняться английским основательно и ранней осенью, неожиданно для всех, уехал в Кембридж.
Жесткий, несгибаемый Туровцын. Но была, была и у него, как выяснилось, струнка за которую можно было дернуть для неожиданно нежного звука. Кембридж показался ему провинциальным и скучным. Языковой Белл колледж, в который он записался на целый месяц, удручал спартанской бедностью. Короткие обеды между уроками были несносны. Группа состояла из молодых японцев, и они как и положено настоящим островитянам, общались только между собой. Туровцын уже подумывал бросить все и дернуть в Ниццу, где у него была вилла на береговой линии, но вдруг через неделю все изменилось. Ее звали Ишбел…Куратор пригласила его группу (видимо для ознакомления с культурными ценностями, в общем это было в программе…) в грязную, студенческую пивнушку. От скуки Туровцын, обычно очень осторожный с алкоголем, решил в этот вечер надраться. Ишбел…Знакомая куратора. Галло-кельтский кровавый коктейль первой группы под прозрачной северной кожей. Водопад ярко-рыжих, густых кудрей, сыровато-розовый с дождя нос, аквамариновые глаза, нежные бледные губы. Она порывисто протянула ему маленькую, крепкую руку. Прямой, решительный, без тени кокетства взгляд. По-мужски, деловито спросила Туровцина что он пьет. Развинченной, мальчишеской походкой вернулась от стойки с двумя огромными пинтами пива. Он все посматривал на ее маленькие ступни, обутые в кеды с принтами булавок, вдоль шнуровки. Она по-простецки хлопала его по плечу, улыбалась полной ярких белых зубов улыбкой, и задавала очень много вопросов. – Да, он служащий, из Министерства…скажем, статистики. Да, ему нравится Кембридж… Что? Английские женщины тоже. Из Шотландии? Шотландки еще больше чем англичанки… – Он удивлялся этой особенной легкости скользящего разговора. Тогда он еще не знал, что способность британцев говорить много и ни о чем является частью национальной культуры . Это умение огибать острые углы в беседе, этот талант – прыгать по пустячным темам «small talks» ни к чему не обязывающих тем, присущ даже детям. Туровцын был очарован. Она весело попрощалась, хлопнув его по плечу, как старинного приятеля. И то, с какой легкостью она была готова оставить его после такого теплого разговора, покоробило Туровцына. Он вышел проводить. Ишбел деловито отстегнула замок на велосипеде, сказала дежурную, ничего не значащую фразу :«Ну, до встречи!» и, хищно осматриваясь по сторонам, съехала с тротуара на проезжую дорогу.
