Текст книги "Чужие облака (СИ)"

Автор книги: Альбина Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Нужно одеться, но Питекантроп выходить не собирается. Он цедит из стакана и рыщет по ней глазами. Прочистив горло, Кира просит  :

– Не могли бы вы выйти, мне переодеться...

Он нехотя встает с дивана и отпинывая в сторону Мусины новые сапоги, выходит на кухню. Быстро одевшись, Кира выходит вслед за ним. Муся уже нарезала горкой хлеб, вареную колбасу и огурцы. Яичница шкворчит на сковороде, на столе стоят две бутылки. Одна с водкой, другая с Реми Мартин.  Питекантроп криво улыбается, прикладывает телефон к уху и подмигивает Кире.

– Лех, здорово! Ты че спишь ? А че так рано, вечер только начался. Слышь, приезжай, посидим…У меня тут девчонки.

Мусино лицо зеленеет и  она испуганно взглядывает на Киру. Питекантроп двигает ей стакан и она поспешно доливает в него коньяк, руки ее дрожат. Он тут же шумно отхлебывает.

– Не, до Зверя не могу дозвониться. Да ты че! Што че он сказал? Што че? Не, ну понтовщик, сука!

Кира зажмуривается, Питекантроп – настоящий скот.

– Ну че, приедешь? Давай, через полчаса чтоб был.

Глаза у Питекантропа осоловевшие, но  в них нет пьяного умиротворения. Выпив залпом коньяк, он жрет прямо из сковороды. Поддевает яичницу вилкой и ошметки ее падают на стол и его брюки. Он не замечает, а смачно хрустит огурцом и молодецки поглядывает на Киру.

– Тоже из балетных?

Она  кивает, ей не хочется с ним разговаривать. Он заглатывает еще одну  рюмку. Кире противно слышать как он чавкает.  Муся снова доливает ему, хотя Кире кажется что ему лучше уже не пить. Ковыряясь в зубах вилкой он беззастенчиво разглядывает обеих подруг.

– Девчонки, как гулять будем! – зло и задорно говорит он. – Танцевать будете леБЛЯдиное озеро.  В упряжке, в упряжке!

– Упряжки для тягловых животных, – не выдерживает Кира.

Он зычно хохочет.

– Дерзкая, да? А если дерзкая, че такая худая? Ешь! – командует он.

Муся следит за каждым  его движением, старается предугадать все его желания. И каждый раз подает ему то нож, то хлеб, то двигает сковороду в его сторону. Он роняет огурец себе на джинсы, она сразу же подает ему салфетку. Но он вдруг размахивается и сильно бьет ее по руке. Глаза ее наливаются слезами, но она улыбается.

– Сапоги новые надень, – приказывает он.

Муся вскакивает и бежит в гостиную. Питекантроп ощупывает глазами Киру с головы до ног.

– Худая, – с сожалением говорит он себе и бросает огурец в тарелку.

Муся возвращается в новых сапогах. В руках маленький пакетик.

– Разверни.

Дрожащие руки  достают коробочку и открывают ее. Под ярким кухонным светом блестит  золотая цепочка.

– Надень.

От волнения Муся не может справиться с застежкой. Кира помогает ей.

– Зарисуйся! – манит пальцем Питекантроп.

Подруга наклоняется к его красной морде. Огромная его пятерня ложится на лицо Муси, толстыми, крепкими пальцами он продавливает ей лицо и тянет к себе. Чтобы не упасть, Мусе приходится обеими руками опереться о табурет.

– Ты у меня ничего. Красивая...И жадненькая...Сучка!

Кира вскакивает с места, ее высокий стул с грохотом валится набок. Питекантроп отпускает Мусю, белые пятна от его пальцев остаются на ее лице.

– Хочу, чтобы весело, бляди! – вдруг орет он, –  Сейчас приедет Леха и у нас будет праздник всех трудящихся. Всех трудящихся шлюх, бывших работников театра.

Он начинает зычно ржать.

– Ты! Иди сюда, – зовет он Киру и похлопывает себя по ляжкам.

Муся вскакивает и хочет присесть к нему на колени вместо подруги. Но он сталкивает ее с такой силой, что она падает и ударяется головой о стойку с кастрюлями. Кира кидается поднимать ее, но как только Муся оказывается на ногах, она отталкивает Киру как можно дальше, к двери кухни.

– Уходи, немедленно, – испуганно шепчет она. – Беги со всех ног, завтра созвонимся.

– Иди сюда, я сказал, – угрожающе говорит Питекантроп Кире и придавливает своим тяжелым взглядом. – Не выделывайся, я же видел как ты каталась с тем доходягой, на Ягуаре. А теперь стесняешься!

Муся кладет ему руки на плечи.

– Гриша, Гриша, – осторожно зовет она его, как спящего. – Это же моя подруга.

– Хочу весело! – настаивает Питекантроп. – Сделайте праздник, шлюхи. Я что, зря кормлю?

Он хватает Мусю за руку и выворачивает ее. У нее меняется лицо и она стонет от боли. Второй рукой он с силой бьет ей в плечо. Еще раз, потом ритмично, в каждую секунду она получает новый удар.

– Отпусти ее, – вдруг говорит Кира. – И я подойду.

– О! – удивляется Питекантроп.– У нас язык есть, оказывается. Умеешь языком, значит?

Ухмыляясь и не отрывая своих запавших глаз от Киры, он отталкивает Мусю. В Кире нарастает жаркая ярость и одновременно холодное безразличие ко всему, что произойдет сейчас или после. Ей все равно, она устала бояться. Она не допустит,  чтобы ее снова лапали как на вокзале. Схватив за ухват еще не остывшую сковороду с яйцами, она изо всех сил опускает ее на голову Питекантропу. Сковорода чугунная, литая еще во времена, когда не жалели хорошего материала на вещи. Ошметки яиц летят во все стороны. Киру так трясет от ненависти, что она замахивается во второй раз, но больше уже не может ударить, хотя ей хочется бить и бить по этой пустой голове и телу, которые наполнены только алкоголем и закуской. Съехав со стула Питекантроп беззвучно оседает на пол.  Теперь она  чувствует, как сильно ухват жжет ее ладонь. Она разжимает пальцы и сковорода с грохотом падает на пол. Пальцы все в волдырях. Муся тащит ее в ванную и засовывает руку под ледяную воду. Истерический смех пронизывает Мусю, она закрывает кран и сгибается пополам. На кухне Питекантроп все еще лежит неподвижно, уткнувшись лицом в пол. Подруги не отводят глаз с его огромного корпуса. Пальцы его начинают подрагивать и Муся сразу же бросается в спальню. Она открывает шкафы и выкидывает их них платья, полушубки, свитера, ремни, сумки. Старенький, но объемный чемодан не состоянии вместить кучу этого барахла.

– Что ты наделала? Что ты наделала? – причитает она.

– Животное, просто животное…Которое умеет разговаривать. Брось все, – кричит Кира. – Сейчас придет тот, другой.

– Леша, – шепчет Муся, прижимая к груди очередной клатч.  По ее ужасу в глазах видно, что Леша не лучше Гриши.

– Я тебя умоляю, пойдем, – просит Кира.

– Ну хотя бы что-то еще… Мне это слишком тяжело доставалось.

Кира уже одетая, она понимает, что бежать нужно немедленно. Муся вдруг застывает с ворохом вещей в руках. Теперь Кира тоже  слышит как басом стонет Питекантроп. Одновременно обернувшись как по команде, они видят его в проеме кухонной двери. Голова залита кровью, он качается, но держится на ногах и расставляет их пошире, чтобы не упасть. Им кажется, или вправду на его лице бешеная радость? В этот момент раздается звонок в дверь, Питекантроп широко усмехается и эта ухмылка не сулит подругам ничего хорошего. Путь отрезан. Хотя ее и Гришу разделяют всего несколько метров, Муся кидается в прихожую и возвращается в комнату с его пальто и спортивной сумкой.

– Стой, сука! – кричит он.  Шатаясь идет прямо на них, но Муся захлопывает дверь спальни прямо перед его мордой и кричит Кире : Держи! Дверь держи!  Кира всем телом бросается вперед и подпирает ее.  Выгребши все из кармана пальто, Муся находит связку ключей. Питекантроп наддает снаружи, потом еще. И Кира чувствует, как с каждой секундой он становится все сильнее, ноги ее уже поехали по паркету от двери.

– Не могу больше, – кричит она.

Дверь приоткрывается и в щели Муся видит красное от крови, ликующее  лицо Гриши.

– Аааа! – восторженно орет он.

Она находит какой-то нужный кривой ключ и тоже врезавшись плечом в дверь, помогает Кире захлопнуть ее. Напрягшись изо всех сил, они умудряются зафиксировать ее на секунду и Муся наконец закрывает замок на два оборота.

Лицо у Муси бледное, она тяжело дышит и прислушивается. Ее сильно тревожит что происходит в другой комнате. Хлопает входная дверь. Они обе вздрагивают. Муся находит еще два ключа в связке и дрожащей рукой запирает остальные замки.

– И что теперь? – спрашивает Кира.

– Дверь укрепленная, сломать ее не смогут. Второй ключ на даче. Съездят за ключом и тогда все…Нас убьют. – говорит она Кире немного отдышавшись.

– А из хорошего? – горько шутит Кира.

Она бросается  к окну. Четвертый этаж, но можно, наверное связать простыни  и занавески…От мысли что придется лезть в окно у нее деревенеют ноги. Но это единственный выход. Она  одергивает шторы и стон отчаяния вырывается из ее груди. Крепкая частая решетка лишает их этой возможности.

У Муси замирает сердце. В этой комнате находится  встроенный в стену сейф с деньгами, поэтому Гриша и укрепил дверь. Если бы грабители взломали входную, сюда бы они точно не смогли добраться. Здесь, в приступах недовольства или в качестве наказания, Питекантроп часто запирал ее. Без телефона и телевизора, без туалета и воды. За кроватью пластиковое ведро, чтобы она могла сходить, если ее совсем припрет. Он любит наказывать, теперь ему  весело, потому что наказывать нужно будет двоих. Сквозь кровь на его лице, она увидела как глаза его сверкали желанием уничтожить их. Кира помогла ему найти способ развлечься. Он хотел чтобы было весело, и теперь ему будет  весело.

– Телефон, – вскакивает Кира. – Звони в полицию!

– Ничего не получится, – Муся нервно смеется, валится на кровать и  катается по ней, кажется у нее опять истерика.

– Дай телефон! – требует Кира.

Они обе слышат как снаружи стараются выставить дверь. Гриша и Леша орут в возбуждении. Видимо они оба не только оба любили, но и знали как нужно наказывать. Слышится голос Питекантропа :

– Я тебе говорил, что их двери самые крепкие!

– Инструменты есть?

– Ее не выломаешь, я же ставил спецак. Здесь только ключом... На дачу нужно ехать. Девушки, ау! – орет Питекантроп. – Может откроете а? – Он прикладывается губами к проемной щели и выпаливает скороговоркой негромко, но так чтобы они услышали. – Мусенька я тебя не убью, и подругу твою тоже, открой по хорошему.

Подождав с полминуты он со всей силы пинает дверь и орет:

– Муся, сука, открой! Ты будешь умолять, чтобы я тебя пристрелил!

– Даже не думай, – шепчет ей Кира.

– Ты что, я слишком хорошо его знаю!

– Он уголовник? – спрашивает Кира.

– Что-то вроде этого.

– Дай телефон, – требует Кира. – Будем звонить в полицию.

– Бес-по-лез-но. Леша– мент и знает всех районном отделении. Ты вызовешь наряд, а Леша уже здесь, им и ехать не нужно.

– Один уголовник, а второй мент?

– Нам никто не поможет, побоятся.

Муся опять смеется и снова валится на кровать, но вдруг замолкает и глаза ее останавливаются.

– Я не хочу умирать.

Кира прикладывает ухо к двери. Сильный удар снаружи тут же заставляет ее отскочить.

– Ты за ключом не поедешь, в хлам пьяный же, – уговаривает Леша Питекантропа. –  Звони Зверю.

Кира хватает свою сумку и вытряхивает все ее содержимое на кровать. Вместе с кошельком, салфетками, косметичкой и паспортом высыпаются визитки.  Она на мгновение останавливается на синей с золотым, но откладывает ее в сторону. Это визитка Глеба. Из нескольких других она выбирает самую скромную, белую с черным шрифтом. Трубку не берут долго, наконец гудок прерывается.

– Игорь Алексеевич, это Кира Милованова…

– Кто?

– Кира. Помните?

– …Ах, да! Слушаю, – наконец вспоминает Туровцын.

Голос его холоден.

– Игорь Алексеевич, мне очень нужна ваша помощь. Помните вы говорили, если вдруг что-то случится…

– Я в Мумбаи на переговорах…Позвони мне через пару часов.

Кира набирает в легкие воздух.

– Я не смогу, через пару часов нас убьют.

– Что?

Кира шепотом объясняет ситуацию. В трубке с минуту тишина, но ей кажется что прошла целая вечность. Туровцын не торопится отвечать, он видимо что-то обдумывает.

– Я обещал помочь?

– Да, – упавшим голосом говорит Кира. – Вы мне визитку дали.

– Ну что же…Я всегда держу свое слово. Но я не люблю неблагодарных людей, и мне не нравится когда меня используют. Кое что я хочу взамен. Ты понимаешь?

Кира молчит.

– Я помогу, если ты согласна…

Страшный удар сотрясает дверь.

– Да-да! – прерывает его Кира.

– Давай договоримся сразу... Если нет, позвони в полицию и удачи тебе, я не люблю просто так терять время.

Кира смотрит на Мусю, в глазах подруги мольба и надежда на то, что они могут выбраться.

– Да.

– Даешь слово?

– Да, – вздыхает Кира и глаза ее затапливаются слезами.

– Где вы находитесь?

Она называет адрес.

– Хорошо.

Туровцын кладет трубку.

– Приедет? – спрашивает Муся.

– Я не знаю, он в Индии,  – сквозь рыдания отвечает ей Кира.

Неожиданно раздается дверной звонок. Муся вздрагивает, а Кира вскакивает с кровати и подбегает к двери.  Она прикладывает ухо и тут же поджав губы отрицательно качает головой. Надежда гаснет в глазах у Муси, она снова опускает голову на подушку. Это не помощь, к Грише пришел еще один знакомый. За дверью громче топчутся, возня усилилась. Слышится низкий мужской смешок и другой, безумный, похожий на гиений хохот. Вдруг взвизгивает электрическая дрель и тут же смолкает. Из-за двери слышится мат.  Ледяной рукой Муся хватает подругу за руку.

– Нас убьют, но сначала будет гораздо хуже, – шепчет Муся.

– Это я во всем виновата!

Муся качает головой.

– Ты защищала меня.

Подруги обнялись.

– Поговори со мной о чем-нибудь, – просит Кира. – О чем-нибудь хорошем, очень хорошем.

– Я видела Заболоцкого.

– Вы встречались?! Когда?

– Когда Алиш выгнал из квартиры. Денег не было, два дня не ела, ночевала с ментами на вокзале. Приперло меня совсем. Пошла к театру и подождала Ники после спектакля, у служебного входа. С другими сумасшедшими дурами, знаешь, у него теперь свой клуб.

– Вы помирились?

– Ну что-то вроде... Все брали у него автографы... Чтобы пошутить, я тоже взяла у одной листок из блокнота. Растолкала всех и протянула ему…

Громкий звук дрели утопил голос Муси, она закрыла уши руками. Через несколько минут один из замков хрустнул и за дверью раздался восторженный рев. Вздрогнув, Муся крепче прижимается к Кире, даже через свитер чувствуется холод ее ладоней.

– И что?

– И все.

– Как?

– Он подписал, улыбнулся и пошел к машине.

– Муся…

Кира плачет. Она понимает какое унижение испытала подруга, стоя возле служебного входа. Голодная,  замерзшая, и идти ей было совершенно некуда.

– Он не узнал тебя? – с надеждой спрашивает она.

– Нет, почему? Он сказал : А, это ты, привет!  И пошел к машине.

За дверью вновь яростно визжит дрель, Муся закрывает глаза. Хрустнул еще один замок, по двери тарабанят и запевают многоголосьем : Отвааари, потихоооньку калииитку…

– Он не может простить, – говорит ей в ухо Кира.

– Псих ненормальный! Да что прощать то? И потом,  я уже полностью заплатила. В театре травили, Алиш выгнал как собаку, теперь вот это человекообразное…Теперь держись, остался последний замок.

– Я просто так не дамся.

– А что ты сделаешь? Плюнешь им в лицо?

Взявшись за руки они встают напротив двери. Сейчас она распахнется под напором шести крепких мужских рук, ног, плеч, локтей  и тогда  настанет время тяжелых испытаний. Эти же руки и ноги будут делать с ними страшные вещи. Сердце у обоих бешено колотится, Кира старается не думать о матери. Сверлящий звук возобновляется, дрель выгрызает третий замок. Девочкам кажется что это продолжается бесконечно. Сейчас раздастся ломкий хруст и квартиру заполнят совсем другие, человеческие  звуки. Сильный удар расходится волной по всей квартире. На потолке ходуном ходит люстра. Но дверь в комнату все еще закрыта. Разный по силе шум доносится из-за нее. Но он совсем другой, не тот что прежде. Там что-то падает, разбивается, ломается и катится по полу. Слышны глухие удары, топот тяжелых ног, стоны и мат сразу нескольких человек. Потом все стихает и в дверь осторожно стучатся.

– Девчонки, открывайте! Вы звонили Игорю Алексеевичу?

Глава 33

          Тайка устала ждать. Стойка тонкая и наручник свободно ездит по ней. Но все равно рука затекает и ей часто приходится менять положение. Сразу после того как ушла Кира, она в бешенстве рвала себе руку. Потом попробовала выбить стойку или сломать перила, но все было сработано на совесть и эту затею пришлось оставить. На запястье проступили подтеки стертой кожи и будущих синяков. Время идет, но ничего не происходит. От нечего делать, один за другим она расстегивает свои серебряные браслеты и бросает их вниз в холл, прислушиваясь к глухому стуку. Жалко только один с турмалинами, камни дорогие. Подержав его в руке, она кладет его рядом с собой на пол. На запястье остается только толстый браслет наручника. Черт бы побрал тренера! Это он притащил все эти штуки для постельных экспериментов. Она и сама не прочь пошалить, но нужно было ему припереть всю эту развлекуху именно вчера! Балерина воспользовалась и оставила ее в дурах. У Тайки нет сочувствия к этой тупой и правильной суке. Центр ценит Киру за набор генов, которые плавают в ее крови, плоти и костях. Тайка не признается себе, но в глубине души завидует Кире.  Подобное чувство наверное, испытывает честолюбивый родственник монарха. У нее самой девятая категория, но теперь ценность ее обнулена, она нужна Братству только как исполнительный работник. Как Далаки или Еникеев – обычные наемные скваи, которым хорошо платят, но не церемонятся, если те нарушают правила.  Каждый раз когда она думает, как легко ее могут пустить в расход, у нее остывает кровь. Ее будущее зависит от Киры. Провал этой миссии обойдется  дорого. Зигги прав,  паршивый ублюдок с самого начала знал, что Кира сложный объект. Но ничего, как только Тайка вырвется, она загонит эту овцу в Санаториум. Так или иначе! А вдруг не получится и она не совладает с Кирой? До этого вечера она была самонадеянна, верила в Кирину мотыльковость и жестоко заплатила за это. Балерина оказалась гораздо крепче. Если Тайка провалит задание, приедет группа ОЭР и головорезы сделают все сами, Тайку сместят с должности и Таракан въедет в эту квартиру. За эту мысль она ударяет себя по щеке, нужно встряхнуться, что за пораженческие мысли?  И не таких обламывали. Где же Зигги? Он совсем не торопится, а ведь заботливая дрянь – Кира оставила ему сообщение. Теперь он порадуется, ему будет приятно увидеть Тайку в таком идиотском  положении.

Шаги внизу. Наконец-то!

– Зигги! – кричит она.

Никто не отзывается. Видимо он хочет развлечься и нарочно пугает ее. Это конечно же он! С нижних стеллажей на пол с грохотом валятся книги, опрокидываются стулья,  кто-то ходит по битому стеклу. Тайке не по себе, она пытается просунуть голову между стойками, чтобы разглядеть что происходит внизу. Но слишком узко, голова не пролазит. На кухне что-то падает и разбивается вдребезги.

– Зигги, свинья!

Тишина. Плечи покрываются зябкими мурашками, неужели из центра? Отдел экстренного реагирования – ОЭР? Или аудиторы с проверкой? Может Таракан написал рапорт? Ему это выгодно, пнуть Тайку под дых одной запиской, ведь есть о чем написать. Она прикарманивает деньги Братства, покрывает выкрутасы Зигги и выжирает по бутылке Шираза в день. Этого более чем достаточно. В этот раз ее даже не поволокут в Центр, все сделают на месте. Молодчики из ОЭР – настоящие бешеные волки. У Когля  холодные, безжалостные глаза и ему есть за что ее ненавидеть. Ее шея до сих пор помнит его руки, тогда она почти умерла. Глаза вышли из орбит и все, вместе с перекошенной рожей Когля, поплыло в сторону. Обыденность смерти удивила ее и последней мыслью перед обмороком было : Неужели я сейчас умру?

Внизу кто-то энергично ходит. Ее одолевает страх животного, обреченного на гибель. Тайка отползает как можно дальше от заграждения. Шаги ближе, прямо под антресолью она слышит хруст стекла. Теперь, если бы она захотела, она могла бы увидеть. Стоит только прислонить лицо к ограде, но испуг сковывает ее. Шаги на лестнице, тишина. Потом опять ближе и ближе.  Когль вытянет из нее жилу за жилой, выльет кровь как старый чай из стакана, раздробит в пыль кости. Она плотно зажмуривает глаза. В этот момент раскатистый хохот оглушает ее. Согнувшись пополам от смеха перед ней стоит Зигги.

– Козел! – возмущается Тайка, но как она счастлива его видеть!

– Ну ты крутая! – заливается он. – Подожди, я тебя сфотографирую!

Зигги якобы лезет в пальто за телефоном. Тайка машет на него рукой и совсем ложится на пол. Серое, изуродованное страхом лицо ее расслабляется и она теперь может слабо улыбаться.

– Я сейчас или сдохну, или обоссусь,  – умоляет она, – Ключ в спальне, на оттоманке.

Освободившись,  она сразу же устремляется в туалет. Выйдя оттуда  набрасывается на Зигги.

– Где ты был, тощая свинья? Я здесь загорала четыре часа!

– Я спал.

– Ты, блять, незаменимый член команды!  Тебе нужно было так пугать меня?  Я думала это Когль!

– Прости, я просто прошелся по своей бывшей квартире. В конце концов, имею я право на маленькую ностальгию?

Зигги проходит мимо нее в спальню и запрыгивает на кровать.

– Ботинки! – вскрикивает она.

– Вот на этой стене висел портрет.

– Лили, – упавшим голосом подсказывает она и закатывает глаза.

– Мы там вдвоем...Улыбались. И думали что так будет всегда.

Зигги прикуривает. Тайке хочется отнять у него сигарету, но ее сдерживают его серьезный тон и непривычно ясные глаза. Давно у него не было таких. Интересно, что он выкинет в следующий момент? Нужно быть осторожной.

– Было стремно выезжать отсюда, – замечает он.

– Не вешай мне чувство вины, дружок.  Квартира числится за начальником отдела. Ты облажался с Лилей и Клоповым. Тебя сместили, при чем здесь я?

Пепел сигареты падает на кровать. Покрывало из мюлберри шелка, Тайке его жалко. Она переводит злые глаза на Зигги. Он явно провоцирует, всегда умеет выбрать самый неподходящий момент. Сейчас ей не до сентенций этого вонючего широмана.

– Давай не будем терять время, Зигги? Мы уже не так близки, чтобы делиться своими фрустрациями.  Надо найти Милованову.

Тонкой быстрой струйкой он выдувает дым.

– Ты мне расскажешь что здесь произошло?

Она вздыхает.

– Кира вцепилась в меня, и я потеряла равновесие. Ты знаешь что у этой дуры акрофобия?

– Это смешно!  Акрофобия у аерахии?

– Настоящее вертиго! Я и не думала, что она так боится высоты, вопила как прихлопнутая дверью кошка. Сбила меня с ног, и я не успела настроиться. У меня внутри все сжимается от мысли, как я могла переломаться!  Валяться месяцами в клинике, сращивая кости…

– Они никогда не срастаются.

– Срастаются. Они нашли сапплемент, который способствует… Была рассылка, плохо что ты никогда не читаешь почту.

– Очередная брехня, чтобы не жалели себя на рабочем месте. Кости никогда не срастаются. Покажи мне хотя бы одного, кто встал после переломов. Йоган-лошадник, помнишь его по Праге? Маленький такой хохотун? Чемпион по конкуру? Лошадь шарахнула его позвоночником о барьер. Сама впрочем тоже сломала ногу. Ее пристрелили на месте, знаешь, у лошадей тоже не срастаются кости…Я бы на месте Йогана попросил пристрелить себя там же, около бешеной коняки. Если бы он был скваем, у него был бы шанс, в этом плане скваи живучие, должно же им хоть в чем-то повезти! Если бы у Братства был сапплемент, Йоганн уже давно сидел бы в своем кресле. Думаешь руководство пожалеет таблеток для третьего кресла в  Европе? Он лежит на вилле в Ницце, за ним хороший уход, каждые четыре часа ему вливают болеутоляющее. Но его радует не только это, в этом городе  всегда хорошая погода.

– На меня бы пожалели и болеутоляющих, – с горечью говорит Тайка.

– Ты умнеешь, детка. Я всегда говорил у тебя есть потенциал, и этот процесс когда-нибудь начнется.  Что ты сказала Кире?

– Все, что предписано инструкциями…

– Весь этот нездоровый эпос?  Корпоративные легенды, написанные для новичков? Ты бы еще показала ей портрет отцов-основателей! У тебя же есть в кабинете!

Он смеется.

– Упрямая сука! – злится Тайка. – Я не смогла установить раппорт, она смотрела на меня как на сумасшедшую. Сорвала демонстрацию и собралась уйти. Тогда я решила показать ей с антресоли. Тут все и произошло. Она застала меня врасплох...– потирая красный обвод на запястье, она зло смеется. – Зигги, что я сделала не так?

– Ты возненавидела ее с самого начала,а это всегда читается. Какой тут может быть раппорт? Ты не отражала, а делала все, чтобы подчеркнуть разницу между вами. И потом, ты привыкла к людям определенного сорта. В первый раз тебе попалась не лаптем деланная  штука, и ты облажалась.

– Тебе легко говорить, у тебя не было таких сложных объектов.

Это было неправдой, Зигги обламывал всех. Так или иначе. У него был талант нравиться людям и находить те незаметные, торчащие из них эмоциональные нити, за которые он всегда незаметно мог потянуть для нужных ему реакций. Превзойти его в этом было сложно. Тайка понимала, что сейчас она не может обойтись без него.

– Что делать? – взмаливается она.

– Немного подождать, небольшая пауза пойдет всем на пользу.

– Я не могу ждать.

– Полезешь к ней сейчас, все испортишь. Просто так она не сдастся, ее нужно довести до полного отчаяния. Если мы не задавим ее жизненными обстоятельствами, нам придется просить центр о сценарии 32. Этим ты распишешься в своем профессиональном бессилии. А Центр никогда не одобрит Киру в состоянии BD. Она нужна добровольно обращенной. Все кончится группой быстрого реагирования.  Ее заберут насильно, но без тебя. Миссия провалена!

– Я не могу провалить это дело, Зигги, помоги !

– Мы вместе детка, не дрейфь. Мне это нужно даже больше, чем тебе. Я это сделаю из-за Лили.

Опять он за свое! Тайка начинает отчаиваться, мало ей проблем с Миловановой.

– Лилю не вернут, Зигги. Все подумают что ты нюхал, что впрочем будет не так далеко от истины.

– Конечно не вернут..., – неожиданно соглашается он. – Я снюханный перец, Тая и меня частенько заносит, но в некоторых вещах я еще понимаю.

Наконец –то он говорит как вменяемый, – думает она.

– Мне дадут свидание. Я увижу ее, пусть всего один раз, но увижу. Я говорил с Хальстремом, и он согласился. У меня будет разрешение на встречу с Лилей.

На голове у Тайки волосы встают дыбом. Белеют и трясутся губы.

– Что!? Тебе пообещали свидание?

– Да, он пошел мне навстречу, старина Хальстрем…Когда-то мы были с ним очень дружны. Однажды, когда он еще был никем, во время Парижского семинара мы познакомились с тремя  француженками...

– О да, это известная история, как вы вдвоем трахали трех шлюх в одном номере. Тогда ты не очень заботился о Лиле! – зло восклицает  она.

– Я был кретином, но я изменился.

– Ха-ха-ха! Я сейчас умру от смеха! – кривится  Тайка. – А почему Хальстрем так расщедрился?  До сих пор признателен тебе? Ведь до этого семинара он был пушистым одуванчиком, а ты показал ему как это делают настоящие мужики!

– Я дам ему Киру, а он даст мне свидание с Лилей.

Кровь бросается в лицо Тайке, оно полыхает яростью.

– Ты прыгнул через мою голову ? Ты поставил условие директору, не спросив на то моего разрешения? Даже Хальстрем не имеет полномочий нарушить устав и дать тебе свидание. Ты и Лиля не заслуживаете никакого снисхождения, а ты шантажируешь руководство за объект, которым ты и так обязан заниматься. А я что при этом всем, хвост собачий? Ты добиваешься рандеву со своей телкой, расписывая Хальстрему мое бессилие ? И он договаривается с тобой,  о том, что ты ему достанешь Киру? Тебе не кажется что нужно было сначала посоветоваться со мной?

– При чем здесь твоя голова? – пожимает плечами Зигги. – Ты отказалась помочь мне, я попросил сам. Твоя репутация чиста, сядь пожалуйста я не могу разговаривать, когда ты так носишься по комнате.

Тайку бросает то в жар, то в холод. То у нее горячи руки и леденеет лицо, то горят щеки и синеют кончики пальцев на руках. В волнении она распахивает шкафы, выдвигает полки, взбивает подушки на кровати. Зигги с подозрительным любопытством смотрит на нее, в таком смятении он давно ее не видел.

– Ну что ты, старушка...Успокойся. Никто не посягает на твое кресло, – насмешливо говорит он. – Зато теперь у меня есть стимул заниматься этой херней. Ты знаешь, я не буду драть жопу ради того, чтобы Глобал СЕО похлопал меня по плечу. Меня мало что держит, ты это знаешь, я могу соскользнуть в любой момент. Эта ваша смердящая пропаганда …

– Наша?! Давно ли?

– Мне плевать на премии и награды. И мне нравится  Кира Милованова, трогательная девочка. Я, кажется,  понимаю, почему Далаки заявлял ее по заниженной категории. У него рыхлое, доброе сердце…

 – Что Милованова? – перебивает его Тайка.

 – Мне не хочется чтобы ей делали плохо, наверное я старею…– Но если  мне дадут свидание с Лилей, я заполучу Киру для организации.

– Какой ты чудесный парень, значок тебе на пальто! Тебе вдруг стало жалко девочку, но ты тут же  готов отдать ее на разделку,  за обещанное свидание.

Тайка снова вскакивает и становится напротив зеркала. У нее глаза отчаявшегося человека, в зеленом плавает мутный, животный страх, а желтый полыхает ненавистью.

– Ты врешь, юродивый псих, тебе не дадут свидание! Это одна из твоих шуток, от которых меня уже тошнит.

У нее схватывает живот, озноб проходит через все тело. Зигги поднимается с кровати и подходит к ней вплотную. Она видит как темны круги у него под глазами. Он яростно шепчет ей прямо в ухо :

– Что ты имеешь против моего свидания?  Глупая деревенская девка, которую я спас от экстерминации!  Или тебе отшибло память?

Зигги раздраженно давит окурок о покрывало, прожигая в нем черные дыры.

– Таких как Лиля – три рубля ведро! Раскрой глаза, Зигги. Я не подставлю свою шею.

Она избегает смотреть ему в глаза. Он отодвигается и двумя пальцами поднимает ее лицо к своему.

– Твоя шея здесь не при чем.  Я попросил сам. Каждый сам за себя, старушка, я понимаю… Хотя всегда думал, что в праве рассчитывать на посильную помощь с твоей стороны.

Огонь энергии горит в его глазах. Если он чего-то по настоящему хочет, он всегда добьется.  Возможно он слаб и истощен, но она знает на что он способен.  Ноги у нее слабеют. Только не это! Она не может позволить ему видеться с Лилей! Это исключено.

– Что у Миловановой с театром? – спрашивает он.

Его  трезвый, сосредоточенный взгляд пугает ее. Зигги возвращается к жизни. Значит все, что он сказал, правда. Ему дадут свидание, а это ее Тайкин смертный приговор.

– Таракан позаботился, выкрал документы из театра, – тихо говорит она.

– Отлично! Не переживай старушка, все будет как надо. Ты думаешь Зигги совсем прогнил, а я еще и-го-го...

Тайка кивает. Он достает небольшое электронное устройство, быстро пробегает пальцами по клавиатуре.

– Объект 861, сейчас найдем ее голубушку. Вот она сердечная. Пробьем адрес… Ха! С ней совсем не скучно, ты только посмотри где она!

Он протягивает устройство Тайке.

– Я знаю этот дом.

– Его все знают. Так, я на разведку, – говорит Зигги и останавливает ее рукой. – Лучше останься, дай ей отдохнуть от твоего чудного личика. Но Таракан мне понадобится.