Текст книги "Планета сокровищ (СИ)"

Автор книги: Альберт Максимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– И он не боится вот так нацепить черную ленточку?

– А чего бояться? Не здесь же убивал.

– А где?

– Так он и скажет!

– Тогда, значит, никто не подтвердит? Может он наврал?

– А ты сам ему и скажи, а я посмотрю.

– Что, настолько все серьезно?

– Вот именно! Мне надо к Слиману идти. О тебе ему скажу. Так что готовься.

То, что я узнал от Каспара, требовало обдумать, причем хорошенько так обдумать. Дело слишком серьезное. Этот Слиман, видать, и в самом деле убивец, уж слишком сильно его опасаются, как я погляжу. И если он приезжий с другой планеты, где заработал черный цвет ленточки, то мне придется туго. Наболтал про Пальм, а сам никогда там не был. А вдруг Слиман оттуда родом? Значит нужно подготовиться к встрече, поискать в сети информацию про Пальм. А еще узнать подробности про самого Слимана.

Каспар ничего не сказал, да и не скажет. Его подручники сейчас зализывают раны. А кого я еще могу без опаски расспросить? Ремми Оуэнса. Только знать бы, где его искать. Зато мне известен маршрут, которым шел Ремми за морозником. Вряд ли тот далеко живет, хотя... здесь же престижный район, а парень на богатенького не похож. С другой стороны, фартим достал же откуда-то? Родители, наверное, дали. Значит, следует мне прогуляться вон в ту сторону, там дома, кажется, победнее, но и не из бедных. Для Ремми в самый раз.

Кстати, в очереди Каспар со своими подручниками подмяли под себя только шестерых. А остальные? Ладно, девчонки не в счет, связываться с ними – себе дороже. А мальчишки? Почему только шестеро? В таких тонкостях мне трудно разобраться – опыта нет, я ведь в долговиках ходил и ни с кем из сверстников почти и не общался. Откуда мне понять?

Пока я шел и размышлял, фортуна мне снова улыбнулась – вдали мелькнула знакомая вихрастая голова.

– Ремми! – окликнул я его.

– Ой... вы...

– Я.

Парень смущенно топтался, не осмеливаясь начать разговор, но все же решился.

– Спасибо вам, что спасли. А то бы быть битым.

– Что, часто бьют?

– Не очень, – несколько неуверенно ответил он.

– А как ты в лозерах оказался?

– Так получилось.

– Вас всего шестеро, как я погляжу. С другими Каспару не удалось. Да?

– Ну...

– Значит, ты слабак.

Парень потупил голову, а мне разговор нравился. Ведь совсем недавно я был еще в худшем положении, чем он. Но ведь сумел выкарабкаться! Конечно, теткино наследство большую роль сыграло, но и с ним я мог стать вот таким, как Ремми, лозером. Но ведь не стал же! Теперь я уважаемый зубастик! Но порадоваться не удалось – я вспомнил про Слимана.

Тем временем Ремми набрался храбрости и выпалил:

– Джимми, не могли бы вы замолвить за меня словечко перед Ка...

– Какой я тебе Джимми? – грубо перебил парня. – Для тебя я Джим. Джимми я для таких, как Слиман.

– Ой... простите, – парень потух.

Хорошо! Пусть знает свое место. Хотя... мне ведь тоже не мешает обзавестись собственными подручниками. И вполне можно начать с Ремми. Но это потом, сейчас главнее Слиман.

– Ты Слимана видел?

– Да.

– Расскажи про него.

– Он с черной ленточкой. И все его боятся, даже Каспар. Убить для него ничего не стоит.

– А как же полиция?

– Да какая полиция. Она только приезжает тогда, когда что-то случится.

– Откуда Слиман родом?

– Не знаю.

– А откуда приехал?

– Тоже не знаю.

– А что ты вообще знаешь?

– Про Слимана почти ничего.

– Это я вижу. А про Каспара что скажешь? За что у него красная ленточка?

– Пырнул он одного парня. Тот платить не хотел. Не до смерти пырнул.

– А полиция?

– А что полиция, – фыркнул Ремми. – Сказали, что все произошло непроизвольно, случайно. У Каспара отец богатый. И у самого денег много.

– И кэботом собирается стать? С чего бы это?

– Не знаю, – пожал плечами Ремми, – может быть, просто уважение хочет иметь?

Ну да. Быть зубастиком – это круто. Тот же Фаргон, хозяйский сын, ленточку вплел вовсе не из-за того, что в кэботы мечтает податься, а лишь ради уважения к себе. И ведь добился своего. Может быть, и Каспар такой же?

– Тот, кого Каспар пырнул, теперь платит?

– Нет, – Ремми опустил голову.

– А ты, значит, испугался и оказался в лозерах?

Парень, закусив нижнюю губу, кивнул, а я криво усмехнулся, потому что поставил себя на его место. Как бы я поступил, какой путь выбрал? Мне стало немного не по себе, подспудно я понимал, что поступил бы так, как это сделал Ремми. Но тут же разозлился на себя. Чего это я? Я же рискнул, сильно рискнул – и выиграл. Теперь я уважаемый зубастик. А стоящий передо мной Ремми – лозер!

– А эти трое... Бас и другие, кто они?

– Здесь живут.

– Я это знаю. Они из богатых?

– Не очень. Потому и авторитет зарабатывают.

– А ты почему не зарабатываешь?

– А как? Мне никто не предложил.

– Значит, ты настоящий лозер. Ладно, я подумаю насчет тебя.

– Правда? – лицо парня впервые за все время озарилось улыбкой.

Я же, получив пусть небольшую, но хоть какую-то информацию, пошел домой. Мне еще про Пальм читать надо. Да и вообще, поразмыслить, что еще такого придумать, чтобы больше уважали.

Матушка, которая уходила по каким-то своим делам, уже была дома. Она встретила меня у порога, быстро заперла дверь и, оглядевшись по сторонам (как будто кто еще в доме есть), выпалила:

– Джимми! А ведь тетушку Чарлиту убили!

Глава 3

.

Чарлита, тетка отца, от которой мне достался этот дом и хорошенькая сумма деньжат, умерла от сердечного приступа. Так нам с матушкой сообщили, когда вызвали в канцелярию, чтобы сообщить о завещании. И медицинское заключение имелось. Я его, правда, не смотрел, но у матушки оно было.

– Матушка, как так? Почему?

– Джимми, я до сих пор не могу успокоиться. Это просто ужасно. Этот дом... Мне теперь не уснуть. А если и нас так же?

– Матушка, погодите, я ничего не понимаю. Тетку убили? Но ведь заключение врача...

– Джимми, я тоже так думала, но сейчас я ходила к Кармиле, она служанкой работала у Чарлиты. Хотела узнать, сколько ей платили, какие обязанности. Нет, нанимать я не собиралась, я сама со всем справлюсь... Мне просто хотелось поговорить... Видишь ли... Я сегодня разбирала белье, что-то выкинуть, что-то продать или себе оставить. И внутри полки между двумя ночными рубашками я нашла кусок использованного жевательного касторника.

– Касторника? Тетка его жевала? Ну она дает! Не каждый мужик станет им пользоваться, ведь от запаха не отделаться, да и вкус еще тот.

– Чарлита никогда его не жевала.

– Да? Тогда почему?..

– Вот и я удивилась. И мужиков в доме здесь давно не было. Я имею в виду постояльцев. А всяким разносчикам и маркетологам нечего делать в кастелянской комнате.

– А если она пользовалась автоматической прачечной? Вот грузчик и стряхнул жвачку.

– Стиральная машина есть в доме. Их даже две. И этим занималась Кармила. Прямо в этом доме.

– Тогда не знаю, матушка. Но ведь откуда-то появилась жвачка? Мало ли как могло случиться.

– Джимми, когда я разбиралась в кастелянской, то заметила, как неаккуратно лежит белье на полках. Я вначале погрешила на Чарлиту, та ведь старенькая была. Мало ли что там искала, вот и переворошила все. Но Кармила тоже это заметила, только сразу же забыла. Это она тетушку обнаружила мертвой. Переволновалась, пока полиция здесь была, вот из головы про плохо лежащее белье и вылетело.

– Вот, матушка! Это полицейский обыскивал и выронил внутрь белья свою жвачку!

– Джимми, – матушка поджала губы. – Полицейские в кастелянскую не заходили. Она была заперта, Кармила ее отперла лишь на минуту, достать новую рубашку, а потом снова заперла комнату. А потом все ушли и опечатали входную дверь в дом. Ты же сам ее видел, когда мы сюда приехали. Пристав пломбы осмотрел.

– Ладно, матушка, это довольно странно, но не повод утверждать, что тетку убили.

– Джимми, ее нашли на полу в разорванной ночной рубашке. Весь ворот разорван.

– Ну и что? Сердце заболело, воздуха не хватило, дернула ворот посильнее, вот он и порвался.

– Полицейские тоже так решили. Но Кармила, когда переодевала ее в принесенную рубашку, заметила почернелые пятна на... – матушка замолчала, не решаясь сказать. – Вот здесь, – она показала на свою грудь.

– А полицейские что сказали?

– Они не видели, Кармила постеснялась говорить, да и в шоке пребывала тогда.

– Ее что, пытали? А сердце не выдержало? – воскликнул я в удивлении.

– Т-с-с, – матушка чуть не прикрыла мой рот своей рукой.

– А врач? Хотя, будет он связываться. Сердце и сердце, старая была. И теперь не узнаешь, ее же сожгли. А почему тетку сожгли, как нищенку, а не похоронили? Не потому ли, что решили следы скрыть?

– Вот видишь, Джимми.

– И нам наследство моментально оформили... Матушка! А почему драгоценности бандиты не забрали? Они же на месте остались. Или что-то все же пропало? Хотя ценное надо было все забирать, если это рук дело бандитов.

– Не знаю, что могло пропасть, но основные драгоценности остались в сохранности.

– Если ценности на месте, тогда зачем ее пытать? Что хотели узнать?

– Джимми, я боюсь. Может, в полицию обратиться?

– Ага, в полицию! А если она с бандитами заодно?

– Ох, Джимми...

– Тут надо обдумать. Мы же здесь ни при чем, ничего не знаем. Так? Тетка умерла... убили почти три недели назад. Пломба на месте, но если полиция замешана, то им пломба на входной двери нипочем, новую поставят. Если что-то искали, то давно уже нашли, а если нет, то и не было. Или тетка что-то знала или еще что. Но мы тут ни при чем!

– Думаешь? – матушка стала успокаиваться.

– Конечно! Надо только будет еще раз дом осмотреть, поглядеть, где беспорядок в вещах. Вот и все.

– Ох, Джимми... А ты что это вздумал?

Матушка, кажется, только сейчас обратила внимание на мой зубастый облик.

– А что? – я сделал вид, что не понял.

– Ты что же, в бандиты записался? И еще лента эта, как у Фаргона. Откуда? Ну-ка снимай, не позорься!

– Матушка, это, – я дотронулся рукой до косички с красной ленточкой, – нам только поможет. Мне легче будет узнать, что произошло с теткой. Да и на нас напасть не посмеют.

Я, конечно, нес ерунду, чтобы как-то отбиться от матушкиных наскоков. Она ведь запросто может и ленточку отобрать, и соседям растрезвонить, что я вовсе никакой не зубастик, а бывший долговик. Надеюсь, этой Кармиле она ничего не наболтала?

– Это как так? – матушкины руки, тянущиеся к моей прическе, замерли, а потом отступили.

– Матушка, вы кому-нибудь говорили, что мы были в долговой кабале?

– Нет, да и когда и кому.

– А Кармиле?

– Нет, сразу разговор о тетушке пошел.

– Вот и хорошо. Тогда слушайте...

Что нужно говорить соседям и другим жителям городка, я до матушки довел. В другой раз я бы побеспокоился насчет того, сможет ли она придерживаться моей версии, но теперь из-за возможного убийства тетки матушка лишнего не наговорит.

– А как вот это, – она кивнула головой на мою прическу, – нам поможет? Почему на нас не нападут?

– Испугаются.

– Тебя? – удивленно и недоверчиво вопросила матушка.

– Нет, конечно. Моего выдуманного дяди. Кэбота. То есть космического пирата. Пусть думают, что он скоро к нам приедет. А с настоящими кэботами связываться себе дороже. Одно дело, когда какие-то жалкие долговики, пусть и с наследством, совсем другое – родственники кэбота. Уважать нас станут, а не смотреть с презрением.

Сомнения у матушки, конечно, остались, но другого варианта не придумать. Не бежать же, в самом деле, в полицию? Так что матушкино молчание про мою аферу на первых порах я обеспечил. А потом... Не знаю, что будет потом, надо думать о насущных проблемах. Неужели тетку и в самом деле убили? Жвачка в запертой комнате, разорванная рубашка, ожоги на грудях. Это, наверное, электроды следы оставили. Током, что ли, ее пытали? Но зачем? Драгоценности на месте. Все или не все, но самые ценные, что подтвердила опись в завещании, не украдены. Не из-за денег, значит. Тогда из-за чего? Что от нее хотели узнать?

Ладно, пойдем другим путем. Мне оформили наследство мигом, хотя обычно в таких случаях все тянется очень и очень долго. Полгода, год, а то и несколько лет. За это время дом не один раз могли обокрасть, и достались бы мне лишь голые стены, да деньги на счету. Но и это вряд ли. Здесь такие ухари, что рад будешь, что хоть пустой дом получишь. Но помог сэр Бельгаман, наш наместник. Но сюда, кстати, его власть не распространяется.

Странно это все. Зачем ему нам помогать? За просто так? Ха! Дождешься от него! Как-никак сын настоящего кэбота. Но ведь помог. Значит это ему выгодно. Почему он хотел, чтобы мы быстрее получили наследство? Из-за денег? Но деньги теперь у меня. Просто я не могу ими пользоваться до совершеннолетия. Дом? Ну, вот мы с матушкой в доме, а дальше что?

Тетку убили? Пусть будет так. А в чем здесь выгода Бельгамана? Хочет, чтобы никто про это не узнал? Тогда наоборот ему надо было затянуть оформление наследства. Через год никто и не вспомнит про странную смерть. Или он хочет, чтобы мы узнали про убийство и сообщили в полицию? Глупости. Наместнику, пусть и соседнего района, легче самому организовать раскрытие преступления. Непонятно. Разве что предположить, что Бельгаману нужно, чтобы мы здесь обустроились. Зачем? Кто мы такие? Или в доме какая-то тайна имеется? Подземный ход, потайные комнаты, двойной подвал? Нет здесь ничего. Если бы и имелось, то и без нас могли найти. Но дом все же стоит еще раз осмотреть. Вот и матушка уже отправилась ходить по комнатам. Я пристроился к ней – вдвоем легче что-нибудь обнаружить.

Матушка копалась в шкафах и ящиках, я же простукивал стены, заглядывал под кровати, искал двойные стенки в столах. Но ничего так и не нашел. Вот и матушка тоже. Разве что странной показалась дальняя комната. Какая-то запущенная и к тому же здесь явно раньше жил мужчина. Свидетельством тому разные мужские принадлежности, их совсем немного, но они есть. И эта комната помимо всего почему-то напрягала. Вначале я даже не понял, в чем тут дело. Но потом матушкины слова заставили меня насторожиться. А ведь точно!

– Такой беспорядок! Могла бы Чарлита здесь и прибраться.

Я пригляделся внимательнее. А ведь правильно! Мне-то сразу и невдомек, зато матушка чисто по-женски увидела, что в комнате беспорядок. Нет, немного не так. Такое впечатление, что раньше какой-то порядок все же был, но потом здесь что-то делали. Кровать застелена покрывалом, но со складками. В других комнатах кровати застелены очень гладко и подушки как на подбор, а здесь как-то криво. На стене голограмма с каким-то пейзажем опять же неровно висящая. Долго ли подправить? Пол расковырян, но половицы целые. Пытались их вытащить, думая, что там что-то спрятано, но убедились, что пол приделан намертво? В шкафу висит пара мужских курток, но висит криво.

А когда я сунул руку в карман одной из них, то рука сразу же застряла. Карман выворачивали, потом обратно засунули, да подкладка так и не вывернулась. Интересно, кто же здесь жил? Тетка была незамужняя, это я точно знал. Может быть, любовник? У такой старой женщины? Или это давно было, любовник умер или уехал, а тетка оставила комнату без изменений? Или охранник жил? Надо будет поинтересоваться. Лучше у Ремми, пусть поработает на зубастика, походит, поспрашивает. Ничего, сделает, как я велю, никуда он не денется. Потому как лозер.

Я машинально зацепил рукой висящий на поясе кинжал. Вот еще одна загадка. Целых два кинжала в теткином доме. Раньше, когда их увидел, то просто слегка удивился – откуда и зачем тетке такая редкость? А сейчас задумался. Кинжал-то не простой. Кэботский. Если в доме что-то искали, то не заметить кинжал было нельзя. Кстати, кинжалов целых два, но второй новодел. Надежный, красивый, но не более того. А этот сохранился с давних времен. И цена ему могла быть под сотню фартимов, если бы неизвестный придурок не попортил лезвие. У самого его основания металл расплавился в некрасивый овал, со смещением в одну сторону. Эта клякса портила внешний вид кинжала и уменьшала его стоимость. Обидно, конечно. Но, с другой стороны, если бы не это повреждение, кинжала я бы не увидел, давно кто-нибудь его пристроил бы. Или украл, что в принципе одно и то же. В описи наследства кинжалы не числились – бери, никто и не узнает.

Кстати, надо бы еще на чердак слазать, да уже темень за окном. Проклятье! Мы же с матушкой окна не закрыли! Нас с улицы видно было. Кстати, интересно, а когда тетку убивали, окна открыты были или нет? Когда мы два дня назад здесь появились, то жалюзи на окнах были подняты. Но их могли открыть полицейские, когда прибыли на место преступления. Точнее, смерти старухи. Улики затоптали, жалюзи подняли.

– Матушка, когда вы по приезде ходили по комнатам, окна были раскрыты?

– Да, но не везде. На хозяйской половине почти все в темноте стояли. Мне пришлось вначале свет включить. Только потом жалюзи поднять.

И что мне даст эта информация? Почти ничего. Тетка могла, ложась спать, позакрывать жалюзи на всех окнах. Но могли это сделать и убийцы. За плотно закрытыми окнами света в доме не видно, делай что хочешь, хоть убивай, хоть обыскивай.

Так ничего и не добившись, мы с матушкой разошлись по своим комнатам. Я, памятуя о своих уличных проблемах, нашел в сети информацию про Пальм и принялся ее изучать. Интересная планетка. В самом деле кэботская. Ну, почти кэботская, сейчас там уже цивилизация, законность и порядок, кэботов стали прижимать, кого повесили, кого сослали, а многие укатили с планеты. Это хорошо – вот еще одна причина, почему зубастик Джим Гокинс уехал с Пальма.

Жаль, что в первую очередь нужно читать скучные статьи про географию планеты, ее обитателей и прочую ерунду. Ну, скажите, что интересного в том, какая погода летом на побережье, а какая в горах? А знать надо, раз я ляпнул, что прибыл с Пальма.

Хорошо, что попадались интересные факты из истории планеты. Оказывается здесь (то есть на Пальме) в последний раз видели слепого Пью. Да, того самого, правую руку капитана Бафлинта. И не только руку, но и мозг. Ведь именно Пью и планировал самые рискованные (но удачливые!) кэботские нападения. Ограбление грузовика с пальмитом тоже его рук дело, точнее, не рук, а мозга. А ведь слепой! И ослеп Пью задолго до самого знаменитого кэботского ограбления.

Во время абордажа какой-то пассажирской яхты, когда кэботы уже ворвались в пилотский отсек, капитан корабля, не желая сдачи в плен, открыл огонь из бластера. Первый и единственный выстрел достался Пью. Тот чисто машинально загородился кинжалом, узкий луч бластера попал в лезвие кинжала, отбросив его вместе с владельцем. Капитана тут же зарубили, а когда подняли с пола Пью, то оказалось, что у того были выжжены оба глаза. Разряд попал в основание клинка, который его задержал, но вспышка сгустка плазмы не пощадила глаза Пью. Хорошо хоть жив остался, ведь ударь разряд на пару миллиметров в сторону, то часть плазмы стекла бы с края лезвия и попала бы Пью в лицо, а это мгновенная смерть. При этом сам заряд пришелся отнюдь не по центру основания клинка, а оказался немного смещен, да и сам клинок Пью держал под небольшим наклоном, из-за чего оплавленная отметина получилась в форме смещенной капли, застрявшей всего в паре миллиметров от края клинка.

Я прочел эти строки и слегка похолодел. Подрагивающие руки потянулись к ножнам. Что я там мог увидеть, я уже знал. Неужели этот кинжал раньше принадлежал слепому Пью? Как он оказался у тетки?

Глава 4.

В эту ночь спалось плохо – то долго не мог заснуть, то забывался в тревожной полудреме. Утром, когда окончательно проснулся, я понял, что раскрытие тайны окажется мне не по силе. Кто я такой, чтобы все распутать? Впрочем, отступать от первоначальных наметок все же не собирался. Привлеку к этому делу Ремми, пусть поспрашивает у соседей и знакомых, что те знают про тетку и ее дом. Может быть, что-то он и накопает.

Что до кинжала, то первой моей мыслью было намерение старый кинжал запрятать куда подальше, а себе забрать второй, из новых. Самое забавное заключалось в том, что я побоялся потерять кинжал слепого Пью. Его могли и отобрать, если раскроется мой блеф. Но затем до меня дошло, какой же я дурень. Вчера не боялся, а теперь испугался?

А какая разница, чей раньше был кинжал – неизвестного кэбота или знаменитого Пью? Если исходить из стоимости, то разницы никакой. Как же, скажете, ведь кинжал слепого Пью должен стоить явно дороже, чем безымянный. Но как доказать, что это кинжал Пью? На нем не написано. Выплавленная щербинка у основания клинка? Ее подделать не сложно. Берется кинжал, бластер. Выстрел в нужное место – и пожалуйста, неизвестный кинжал превращается в кинжал слепого Пью. Нет, покупатели не такие дурни, чтобы польститься на то, что не имеет доказательств подлинности.

А вот для уличной компании доказывать ничего не надо – поверят, проглотив наживку. Конечно, могут проверить. Флаг им в руки – вот тексты, читайте, сравнивайте описание того боя, в котором Пью потерял свои "иллюминаторы" (это кэботское словечко), и смотрите на кинжальчик. А еще я добавлю, что...

Хм, что же мне придумать? Сказать, что Пью мой прапрадедушка (сколько там "пра" я даже не знаю, надо высчитывать)? Или просто дальний родственник? Тоже можно. Дядю еще надо сюда приплести. Так? Да. Значит, кинжал дал мне мой дядя, он тоже родственник Пью.

С хорошим настроением я вышел из дома. Первым делом следовало озаботиться своими зубами. В том смысле, что не мешало бы их вставить. Конечно, в виде вживленных имплантов. От настоящих зубов ничем не отличишь, да они настоящие и есть. В Травенте три клиники, что занимаются вживлением зубов. Одна элитная, а две остальные для небогатой публики. У бедняков денег на импланты нет. И расположены клиники в соответствии со своим статусом.

Естественно, первым делом я сунулся в элитную, благо та была не так далеко от дома. Как сунулся, так обратно и свинтил, ошалев от названной суммы. Триста фартимов. Это целый год моих карманных денег, самих по себе немалых. А зубы нужны, иначе весь имидж крутого зубастика растеряю. Одно дело сейчас, когда еще могу отбрехаться тем, что пришлось срочно бежать с Пальма, но долго вранье не протянется. И я пошел по другим клиникам, не таким дорогим. Но и там названная цифра оказалась для меня неподъемной – двести фартимов. У нас с матушкой после переезда еще оставалось семьдесят-восемьдесят фартимов, еще тридцать матушка должна была получить на днях в виде месячной оплаты за мое содержание. Что касается карманных денег, то мне ежедневно разблокировали по одному фартиму. Но ведь и жить на что-то надо.

На мое расстроенное лицо обратил внимание один из консультантов третьей по очереди клиники.

– Молодой человек, насколько можно догадаться, у вас таких денег нет?

– Ну да.

– Если не секрет, то какой суммой вы располагаете?

Рассказывать правду я не хотел, неизвестно, куда она уйдет за пределами клиники. Вчера же многие видели на идентификаторе состояние моего счета. Синий цвет – более тысячи фартимов.

– Деньги у меня есть, – я потряс перед глазами вопрошающего идентификатором, включив цветовую информацию о состоянии моего счета. – Да только тратить сейчас я не смогу, разве что малую часть имеющихся денег. Жду требование для одного платежа. А когда пополню счет, сказать не могу – дядя должен приехать. С деньгами.

– Понятно. А все-таки, на какую сумму можно рассчитывать?

– Ну... – я замялся, не зная, что ответить.

– Молодой человек, вам хочется быстрее вставить зубы. У нас есть предложение. Мы вставляем четыре импланта, а остальные четыре зуба будут в виде обычных искусственных зубов, внешне ничем не отличимых от имплантов. А когда у вас появятся деньги, то можно без проблем заменить искусственные зубы на импланты.

– И сколько это будет стоить?

– Сто десять фартимов сейчас и еще сто на втором этапе.

Сто десять... Сумма вполне может набраться, если сложить остатки денег от переезда, месячную выплату на прожитое, плюс у меня накопилось пять фартимов карманных денег. Кажется, набирается. Только как потом месяц жить? Хм! Я же буду иметь по фартиму в день. На жизнь вполне хватит. Теперь останется только уговорить матушку.

Я сообщил консультанту, что подумаю, а сам бросился домой. Уговорить матушку оказалось делом непростым. Сто пять фартимов отдавать не хотела, предлагая мне вставить зубы за мои карманные деньги.

– Но, матушка, это же четыре месяца, да и то лишь за четыре импланта.

– Джимми, а куда торопиться? Ты привык кушать коренными зубами, а вместо передних хорошо обходишься ножом.

М-да. Перепалка могла идти бесконечно, но, на мое счастье, мне пришла в голову мысль. Я вспомнил, как вчера вечером матушка сильно испугалась. Вот и притянул избавление от посещения нашего дома бандитами к наличию у меня зубов. Как? Да все так же, как вышло вчера, когда матушка согласилась поддержать мой блеф. В итоге, с большим скрипом я получил восемьдесят фартимов, остальные двадцать пять матушка обещала отдать сразу же, как только получит ежемесячное пособие на мое содержание. Кстати, надо ли говорить, что пособие шло из денежных средств моего наследства? Теперь останется добавить пять собственных фартимов и можно бежать в клинику – работы там на пару дней. И я буду с зубами!

Одну проблему решил. Теперь дело за другой. Нужно выяснить про убитую тетку. Здесь я привлеку Ремми, пусть поработает. Глядишь, в подручники возьму. Или не возьму. Это как я решу. А он заодно мне расскажет о местных порядках. Вчерашней информации – кот наплакал. Ничего, сейчас вызову (еще вчера забил в идентификатор связь-код Ремми) и поговорю.

В доме разговаривать я не захотел – при матушке не стоит. Да и как мне ее представить? На члена семьи кэбота она плохо походит. С соседями пусть общается, но парней из моего круга лучше не подпускать – себе дороже (точнее, моему авторитету).

Глядя на подоспевшего Ремми, я мысленно улыбнулся. Видно, что парень робеет (мне это нравится!), не знает из-за чего я его вызвал, но надеется на хороший исход этой встречи.

– А скажи-ка мне вот что. Вчера в очереди за морозником я увидел много народа. Почему только пятеро, ты шестым должен быть, отдали морозники Каспару? А остальные что же? Не уважают?

Ремми заморгал глазами.

– Я не знаю.

– Что не знаешь?

– Почему не отдают, не знаю. Может быть, их трогать не решаются.

– Почему?

– Ну... родители...

– Это что же, вас таких только шестеро? – я слегка удивился.

– Ну, тех, кому деньги дают на морозник.

– А кому не дают, то что?

– Они не морозниками, а деньгами Каспару платят. Или Жаку.

– А это кто такой?

– Он из младших. И собирает деньги у младших.

– Ага. Интересно. А потом что делает этот Жак?

– Я не знаю, – Ремми, до этого, пусть и без желания, но рассказывавший о порядках в городе, сразу же замкнулся. И мне это не понравилось.

– Давай рассказывай.

– Я не знаю, – понурив голову, ответил парень.

После второй звонкой оплеухи (знаю, что это такое, сам постоянно получал, когда был в долговиках), Ремми сдался. Жалобно глядя на меня, он произнес:

– Я точно не знаю, правда, не знаю, но говорят, что Жак отдает деньги Каспару. Не все, наверное.

– Почему?

– Его родители не столь хорошо живут, но у Жака всегда деньги есть.

– Значит, часть себе оставляет? Так, уже яснее. Теперь расскажи про тех, кто платит деньгами, а не морозниками. Почему так?

– У них идентификаторы заблокированы, а если у кого и работают, то родители отслеживают расходы. Попробуй купи, на идентификаторе все покупки отражаются. Сразу спросят, откуда деньги. Да и нет их на счетах, только наличка.

– Ага. Почему наличка есть, а родители запрещают покупать морозники?

Парень снова замолчал, и мне пришлось отвесить сильную оплеуху, от которой голову Ремми отбросило назад. Думал, что парень упадет, но тот устоял на ногах.

– Достают как-то. Подрабатывают, что-то воруют.

– И отдают Каспару?

Ремми кивнул головой.

Ну что же, теперь кое-что прояснилось. Вот как денежки зарабатываются. Легко и просто. А мне они сейчас будут очень нужны, с моими-то расходами на зубы. Ладно, я ведь крутой зубастик, значит, что-нибудь придумаю, найду с кого деньги стрясти. Стоит только разок-другой посильнее двинуть, вот как сейчас с Ремми. И мне это понравилось. Ремми стоит, боясь поднять на меня глаза. Давно ли я сам был таким? Даже хуже, этот-то хоть свободный, а я в долговой кабале был. Но теперь все изменилось. Я сам добился изменения своего статуса! А лозер всегда останется лозером!

Я заулыбался своим мыслям и еще раз двинул Ремми, на этот раз по шее. Парень дернулся, пригнулся. Боится сдачи дать? Правильно, что боится. Ведь я кто? Зубастик с красной ленточкой. Могу и кинжалом ткнуть, скажу, что нечаянно. Откуплюсь. Ремми это понимает.

– Значит, так. Теперь будешь отдавать мне, а не Каспару. Понял?

– А как же... – парень заныл. – Они же с меня требовать будут.

– Твои проблемы.

Парень сейчас разревется. Я себе этого никогда не позволял. Ну, почти никогда, а если и хныкал, то делал это специально, чтобы хозяйскому сынку приятно было. Но это в последний год моей кабалы, а вот когда помладше был, вот тогда... Но все это прошло. Теперь я крутой. С алой ленточкой в волосах и кинжалом самого слепого Пью.

– Ладно, не хнычь. Замолвлю словечко. А будешь слушаться и все выполнять, то даже к себе приближу. В подручники возьму.

– Правда? – Ремми несмело улыбнулся.

– Но это заслужить надо. А потому слушай, что будешь делать...

Сообщать парню про догадку моей матушки я, конечно, не стал. Этот слизняк вполне может проболтаться. Поэтому я ему поручил просто потолкаться в округе, поспрашивать, что знают про умершую тетку. Может, какие странности были.

– А какие могут?

– Разные. Узнаешь, сообщишь. Но так и быть, скажу тебе под большим секретом, но смотри, разболтаешь, живьем в землю закопают. Моя тетка не простая была, дела разные проворачивала. Но об этом молчок. Поэтому расспрашивай осторожно. Попробуй узнать, кто к ней ходил, мужчины, может, какие непонятные. Ну и все такое. Понял?

– Да.

Отослав Ремми, я вернулся в дом в прекрасном настроении. Не сегодня-завтра матушка получит деньги на мое содержание, и я смогу заплатить клинике за работу. И через пару дней буду сверкать белизной имплантов. А сколько их на самом деле – четыре или все восемь, никто не узнает. Красота! И надо будет присмотреться к местным ребятам, с кого деньгу стребовать. Здесь район богатый, значит, и денег побольше можно стрясти. Только надо вначале спрашивать, не платит ли кто уже Каспару или вот этому Жаку. Если не платит, будет мне отдавать. По фартиму в неделю. А что? Четыре-пять фартимов с лозера в месяц набежит.

А потом можно будет и лозеров Каспара к себе перенять. Этот Каспар только на вид крутой. Вон как я его с морозником сделал. Мне отдал, а сам безо всего остался. Может, Каспар и не резал никого? А что? Почему так мало людей данью обложил?