Текст книги "Афганистан. Гора Шабан"

Автор книги: Альберт Зарипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Альберт Зарипов
Афганистан. Гора Шабан

Пролог

Задолго до рассвета молодых солдат разбудил внезапный грохот. Он оказался таким неожиданным и очень громким, что мы даже повскакивали со своих кроватей. Спросонок было трудно разобраться в причинах столь тревожного шума и несколько бойцов продолжали сидеть в своих койках, в-полуха прислушиваясь к тревожным звукам…

– Ну, и чего вы повскакивали? – послышалось от тумбочки дневального. – Это артиллерия долбит. «Гиацинт» работает… Отбой!

И в самом-то деле… Почти весь личный состав нашей первой роты продолжал спать и только мы – молодые бойцы подорвались со своих кроватей, даже не разобравшись в причине ночного шума. Однако стоящий у тумбочки дневального младший сержант Малый разъяснил нам в чём же собственно дело. Это был вроде бы обычный артиллерийский залп, который в ночной тишине прозвучал очень уж оглушительно…

– Да ложитесь, я сказал! – строгим тоном произнёс дневальный Микола. – До подъёма ещё час.

А полусонные тела уже откинулись на персональные койки и быстро прикрылись солдатскими одеялами. В том числе и я. Но заснуть сладким сном теперь было трудновато.

Ведь шесть или даже двенадцать орудий «Гиацинт» не скучали. Выпустив хором, то есть выстрелив первым залпом свои пристрелочные снаряды дивизион дальнобойных гаубиц затем принялся работать по площадям беглым огнём. И этот разрозненный грохот доносился до нас очень даже хорошо. Не помогла и вторая подушка, которую я взял с соседней пустой койки, чтобы прикрыть свою голову. Артиллерийская канонада проникала сквозь толстый слой ваты и совершенно не давала мне уснуть дальше… Но я всё ещё не терял надежды наверстать упущенное счастье, ведь до неминуемого подъёма осталось не так уж и мало времени… Минут пятьдесят, а может и час…

Однако грохот мощных выстрелов продолжался и спустя какое-то время я понял всю бесполезность своих попыток провалиться в сон. С каким-то щемяще-тоскливым чувством я распрощался с последней надеждой на приятный сон. Которого всегда так не хватает молодому солдату…

«Э-эх… – мысленно вздохнул я. – Целый час пропал. Который можно было бы поспать.»

Но ничего с этим уже нельзя было поделать. Так хоть просто полежать под одеялом и с закрытыми глазами.

– Я-а-а! – громко зевнул дневальный Малый, после чего высказался уже вполне осмысленно. – Началось.

Сидящий напротив него дежурный по роте ответил ему коротко и неразборчиво. Затем у тумбочки дневального вообще замолчали, и только тусклый свет синей лампочки продолжал озарять пространство у входа в казарму нашей первой роты.

А я всё лежал с закрытыми глазами и вслушивался в грохот артиллерийских выстрелов. Дальнобойные орудия всё долбили и долбили по далёкому врагу. 152-миллиметровые снаряды улетали куда-то за несколько десятков километров, где и разрывались с ещё большим грохотом… Взметая ввысь огромные фонтаны огня и земли… Пронизывая окружающее пространство своими смертоносными осколками… И оставляя на месте взрыва внушительные воронки…

«На-ча-лось… – повторил я в мыслях. – По северу работают… По Муса-кале…»

Так назывался вражеский укрепрайон, расположенный на севере провинции Гильменд. Нашей провинции Гильменд, в главном городе которой, то есть в Лашкаргахе разместился наш военный гарнизон. А вот там, то есть на северной окраине этой афганской провинции всё ещё находились душманы. Как, впрочем, и во всех остальных уездах провинции Гильменд… Однако сейчас наша дальнобойная артиллерия посылала снаряд за снарядом именно по укрепрайону Муса-кала…

Так было надо… И вовсе не потому, что нашим артиллеристам следовало хоть куда-нибудь, но обязательно тратить свои бесчисленные снаряды. А ровно потому, что наше славное советское командование вместе со своими афганскими коллегами-сарбозами разработало целую войсковую операцию. И её главной задачей являлось полнейшее уничтожение моджахедов, душманов и иностранных наёмников с их инструкторами. Ведь вся эта орава непримиримых противников Апрельской революции не только засела, но ещё и закрепилась в районе Мусса-кала. Уже одним только своим присутствием создавая вполне реальную угрозу всем демократическим завоеваниям афганского народа и его советских братьев…

Однако дошла очередь и до укрепрайона Мусса-калы… А начавшаяся в пять утра канонада дальнобойных орудий являлась ничем иным, как самой настоящей артиллерийской подготовкой. И именно под её прикрытием афганистанские войска и советские боевые подразделения начали выдвигаться на север провинции Гильменд. Чтобы завоевать и этот укрепрайон… Совершив тем самым ещё одно достижение Апрельской революции.

А пока афганские львы-сарбозы и ихбародарон-е-шурави [1]1
  * прим. Автора: советские братья


[Закрыть]начинали своё совместное наступление… Наша первая рота продолжала спать… Вернее, лежала в койках с закрытыми глазами… И в этом полу дремлющем состоянии ожидала команды «подъём». Кому как… А лично для нас эта война должна была начаться на час позже… То есть в шесть часов утра. Ведь три разведгруппы первой роты шестого батальона спецназа должны были прикрывать с воздуха наступающие по земле советско-афганские полки… Но это было возможно только в светлое время суток… А поэтому мы вроде бы спали…

Но время шло и шло… А с каждой истёкшей минутой близился не только подъём всего личного состава… На всех нас неумолимо надвигалась очередная война… С её кодовым обозначением «Юг-88».

Время шло…

Глава 1
Кандагарские орлы и львы из Лашкарёвки!

Хмурым февральским утром на наш Лашкарёвский аэродром прилетело несколько бортов из Кандагара. Обычное вроде бы дело… Ведь связь с внешним миром мы поддерживали именно через Кандагарский международный аэропорт… Когда-то построенный первоклассными американскими строителями, а нынче временно арендованный бравыми советскими военными.

Но из прилетевших вертушек-«восьмёрок» высадилось три разведгруппы. Они соответственно были из состава Кандагарского батальона спецназа. И это обстоятельство не вызывало никакого удивления. Ведь дислоцирующийся в Кандагаре третий батальон спецназа являлся одной из четырёх составных частей, которые и создавали боевую мощь 22-ой бригады спецназа… Наряду с тремя другими батальонами: Шахджойским, Фарахским и нашим, то есть Лашкарёвским…

И появление наших боевых товарищей, вооружённых таким же оружием, одетых в узнаваемые горки и облачённых в уже привычные глазу китайские лифчики с десантными РД-54… Словом, всё это казалось вполне естественным и даже обыденным явлением. Ведь облётные группы из Кандагарского батальона иногда прилетали в нашу Лашкарёвку, чтобы дозаправиться и улететь обратно. Да и наша РГ № 613. уже два раза успела побывать в аэропорту Кандагара. Тогда-то мы вволю налюбовались почти что стрельчатыми стеклянными фронтонами заморского чуда авиационной архитектуры.

А теперь уже кандагарские спецназовцы прибыли в нашу Лашкарёвку… Но вовсе не для того, чтобы услаждать свои любознательные взоры окрестными красотами да нашими глинобитными строениями… И не для того, чтобы съездить в качестве туристической группы в самый центр древнего города Лашкаргах, где возвышается старинная мечеть с не тускнеющим глянцем голубого купола… И кандагарцы прибыли сюда не лакомиться местным шашлыком… Отнюдь!..

Три разведгруппы Кандагарского батальона спецназа прилетели в Лашкаргах на войну. На очередную свою войну, которая уже была разработана-спланирована в нескольких штабах и окончательно утверждена соответствующей резолюцией одного вышестоящего военачальника. Кандагарцы прибыли сюда на свою следующую войну, которая должна была начаться со дня на день… И место предстоящих боевых действий находилось на севере провинции Гильменд. Как раз там, где и располагался укрепрайон Мусса-кала.

Однако появление кандагарских спецназовцев вызвало нешуточный переполох… Нет… Не среди моджахедов или наёмников – «Чёрных аистов»… Серьёзный ажиотаж случился в нашей первой роте… Да ещё и среди дембелей!..

– Панин идёт! – послышался негромкий сигнал предупреждения. – Панин!

Этот явно встревоженный возглас раздался с самого правого фланга и вечно неугомонный сержант Ермаков даже вытянул свою голову вперёд, развернув лицо в правую сторону. Он даже небольшой шаг сделал… И будто ужаленный подался назад в строй… А потом и того глубже…

– Атас! – пробурчал не только наш борзый дембель, но ещё и заместитель командира РГ № 613. —Панин идёт!

Сержант Ермаков уже выставил вместо себя молодого бойца, а сам встал во вторую шеренгу. Спустя две-три секунды точно такой же манёвр проделали все остальные дембеля нашей разведгруппы. Но они не только выставили в качестве спасительного заслона фигуры молодых солдат. Наши старослужащие товарищи даже стали ниже ростом… Лишь бы не попасться на глаза этому самому Панину…

А по центральному проходу первой роты шёл никакой не монстр, питающийся исключительно дембельским составом… Никакой не садюга со звероподобным выражением на лице… А обычный вроде бы офицер… Не такого уж и высокого роста и не столь внушительной комплекции… Но зато в трофейной американской камуфлированной куртке, как и у нашего командира роты… Да ещё и в ладно подогнанном добротном китайском лифчике, набитом шестью магазинами, четырьмя гранатами и тремя ракетницами. Ну, три ракетницы прижаты резинками и на лямках закреплены две сигнальные шашки… Дым да огонь…

– Атас! – прошептал в последний раз Ермак.

Ведь этот самый Панин уже дошёл до строя нашей третьей группы. Вытолкнутый в первую шеренгу я стоял на своём новом месте и во все глаза смотрел на него… На этот источник дембельского ужаса и страха… Который, в общем-то, даже не обращал никакого внимания на стоящих в строю солдат… Ведь он только что обнаружил того, кого именно и искал… То есть командира нашей первой роты…

– Андрей Иваныч! – воскликнул Панин. – Гостей принимаете?

– А як же! – отвечал капитан Перемитин.

Он только-только вошёл в казарму через парадный вход и теперь двигался навстречу этому самому Панину. На уровне левого фланга нашей группы они и встретились… Сначала пожали друг другу руки, затем обнялись как старые товарищи… Ну, а потом и вовсе направились в обитель командира роты…

– Дежурный! – крикнул капитан Перемитин перед тем, как закрыть за собой дверь. – Меня в роте нет! Ни для кого! Кроме…

Он так и не договорил… Дверь в комнату ротного захлопнулась…

– Кроме кого? – запоздало выкрикнул дежурный по подразделению.

Однако вместо капитана Перемитина ответил заместитель командира роты.

– Кроме комбата и комбрига! – уточнил старший лейтенант Барышник. – Рота, равняйсь! Смирно! Вольно! Слушай мою команду…

Замкомроты быстро взял на себя все бразды управления подразделением, которые так легко ему передоверил капитан Перемитин… И наша военная жизнь пошла-поехала в привычном русле… Сначала ценные указания выдал непосредственно сам Барышник… Потом руководить войсками поручили командирам групп. И наш старший лейтенант Веселков принялся добросовестно выполнять свои служебные обязанности…

Наконец-то строй распустили…

– Уф-ф… – пробормотал дембель Юрка Лебедев. – Пронесло…

– Во-во! – ответил ему Серёга Сорокин. – У меня аж спина вспотела… От одного только вида.

Старослужащие уже чувствовали себя в безопасности… Но не потому, что они уселись в проходике меж двухъярусных солдатских кроватей… А потому что их сейчас не мог увидеть тот самый Панин… который и нагнал на них столько ужаса и страха…

– Так! Чего вы ещё тут вошкаетесь!

Это воспрявший своим духом сержант Ермаков прикрикнул на нас – молодых солдат. Которые оказались невольными свидетелями столь необычного поведения, в общем-то, борзого дембельского состава. И заместитель командира нашей группы теперь решил привести нас в соответствующее состояние… Очень уж чётко давая нам понять то, что случайно появившаяся угроза уже их миновала… А потому всё возвратилось «на круги своя».

– Да мы сейчас только котелки положим. – оправдывался за всех боец Билык. – И сразу ж пойдём.

Только что на построении всему нашему молодому сословию приказали отправиться на склад РАВ. Где командир группы должен был получить боеприпасы: одноразовые гранатомёты, патроны и ракетницы. После чего всё это имущество предстояло тащить именно нам – молодым… Тогда как у дембелей были дела поважней: готовить средства связи и наблюдения.

Это часа через два, когда мы донесли на себе все ящики и ящички… Когда металлические коробки были вскрыты резаком… Когда вся наша разведгруппа принялась дружненько снаряжать патронами автоматные магазины и пулемётные ленты… Вот тогда-то и можно было полюбопытствовать.

– Слышь, Серёг! – обратился Виталик Билык к нашему замку. – А Панин?! Кто это такой?

Сержант Ермаков на всякий случай оглянулся по сторонам. Но во внутреннем дворике первой роты сейчас находились только солдаты. А наша группа разместилась в курилке, то есть в самом дальнем углу территории подразделения…

– Этот Панин… – начал было дед Ермак, но ещё раз оглянулся.

Однако вокруг было по-прежнему. Тихо и спокойно…

– Это зверь, а не командир! – быстро докончил товарищ сержант. – Я таких нигде ещё не видел… Ни в нашем батальоне… Нигде!

Дембель Юрка Лебедев даже рассмеялся счастливым и довольным смехом.

– Хорошо, что его в Кандагар перевели. – произнёс он спустя секунд десять. – На повышение пошёл.

Мы, то есть зелёная молодёжь споро снаряжали патроны и всё же прислушивались к разговорам старших товарищей.

– А он что? – неторопливо выговаривая слова, спросил Лёха Шпетный. – Раньше нашей группой командовал? Этот Панин-то?!

Наш командир отделения Серёга Сорокин по прозвищу Кар-Карыч только усмехнулся и лишь затем пояснил:

– Хе!.. Командовал… Не то слово!.. Лютовал и зверствовал! Гонял нас как… Даже и не знаю, кого… Командовал…

Несколько минут все молчали. Слышалось только клацанье патронов, умело и быстро вгоняемых в магазины.

– А как было при Панине? – не удержался любопытный Билык. – В группе-то?

Он с неподдельным интересом взглянул на сержанта Ермакова. На Серёгу посмотрели и другие молодые бойцы. Будто только лишь дед Ермак мог дать очень точный и достоверный ответ. Хотя… Ведь он-то и являлся заместителем командира нашей разведгруппы.

Но товарищ сержант не спешил. Он вбил тридцатый патрон в свой АКМовский магазин и только потом стал говорить.

– С этим Паниным служить было очень интересно, но дюже трудно. Он гонял всех без разбору! У него все носились как электровеники: и молодые, и фазаны, и дембеля. Но зато группа была самой боевой во всём батальоне. Почти что никогда мы не возвращались без трофеев. Хоть с облёта, хоть с такой войны. И погибших… Почти что не было… кроме Серёги Бабуцкого. Это его кровать была перевязана красно-чёрной полосой…

Тут дед Ермак замолчал и взял из цинка новую пачку трассирующих патронов. А мы молчали и продолжали снаряжать свои магазины и ленты…

Да… Эта опустевшая солдатская кровать, перехваченная наискосок траурной красно-чёрной полосой нам была знакома. Как и большая фотография бравого парня в тельняшке и десантном берете… Это его глаза спокойно и уверенно смотрели на нас из-за стекла в чёрной рамочке. А потом… Когда в первую роту прибыло очередное молодое пополнение и на бойцов не стало хватать имеющихся мест… С кровати покойного убрали чёрно-красную перевязь… И эту фотографию… Когда-то прислонённую к туго взбитой солдатской подушке…

«И всё! – подумалось мне. – Больше об этом человеке не напоминает ничего… Разве что в памяти его сослуживцев… Да и то… Не у всех!.. Но в родительском доме – это уж обязательно… Там о погибшем будут помнить всегда!.. Покуда будут живы отец и мать, братья и сёстры».

Пока я думал о возвышенном и вечном, мои огрубевшие пальцы закончили снаряжать уже четвёртую ленту на сто патронов. Но это был ещё не предел… Далеко не предел… Я взялся было за пятую, чтобы довести общее количество снаряжённых патронами лент до половины своего носимого боекомплекта. Но затем, загнав в пустые гнёзда с десяток чуть маслянистых патронов, я передумал… И решил отдохнуть.

Тем временем наши дембеля заспорили о том, кто кого отчаяннее и боевитей. Этот свежеприбывший капитан Панин или же заместитель командира нашего 6-го батальона капитан Брестлавский. Который тоже оказался выходцем из нашей первой роты.

– Да я тебе говорю!.. – горячился дед Ермак. – Что Брест и есть самый безбашенный! Ты забыл, как он?..

Однако Сергея Ермакова перебил его тёзка – Серёга Сорокин.

– Да это ты забыл, как мы с Паниным на подскок летали!

Внезапно из-за спины послышался лёгкий скрип и голос Коли Малого:

– Да это Брест самый!..

Дед Ермак быстро оглянулся на высунувшееся из окошка «личико» дневального и рявкнул:

– Малый! Ты чего сюда вылез?

Младший сержант Микола тоже был из состава нашей третьей группы, а потому сердитое высказывание замка подействовало на него очень быстро. Микола тут же скрылся в темноте казармы первой роты… Но спустя минуту Малый вновь осмелел и опять выглянул в окошко.

– Серёг! – обратился хохол Коля к старшему начальнику. – Я только хотел рассказать… Как Брест по мне стрелял бесшумными патронами.

На несколько секунд в курилке воцарилась полная тишина…

– Ну, и когда же это было? – недоверчиво спросил заместитель командира группы. – Брешешь поди!?

– Да шоб я сдох! – горячо поклялся Малый и тут же перешёл к главной сути. – Мы тогда на этот аэродром подскока… Я лежу на фишке и вдруг надо мной пули!.. Фьють да фьють! Я пригнулся ещё ниже, оглядываюсь назад, чтобы доложить… А внизу Брест стоит с бесшумным пистолетом, показывает мне рукой… Чтоб я пониже голову держал… Я поначалу не понял… спрашиваю: Чего? А он мне кричит: Не высовывайся! Ты же на фишке! А голова торчит…

Дембель Кар-Карыч со скепсисом оглядел ту часть Колиного организма, которая еле-еле вмещалась в отворённом настежь оконце… И всё же не смог удержаться от подковыристой шуточки…

– Да-а, Малый!.. А будка-то у тебя – будь здоров!

Под лёгкие смешки окружающих сержант Ермаков выдал ещё одну подначку.

– Если уж на то пошло… То по тебе надо из гаубицы лупить!.. Чтобы ты поглубже в землю зарылся и лучше замаскировался…

В курилке послышался негромкий смех…

– Ну, конечно! – с обидой сказала голова из окошка и медленно исчезла в глубине казармы.

– Куда ты? – рассмеялся Кар-Карыч.

Но Коля Малый уже отправился по своим делам дневального по первой роте, а потому на окрик сержанта Сорокина никто не отозвался.

Когда дембеля забили все свои магазины патронами, они ушли в тёплое помещение. А наша зелёная военная молодёжь осталась в курилке, чтобы завершить насущные дела по подготовке оружия и боеприпасов. Четверо пулемётчиков, в том числе и я, продолжали монотонно забивать в бесконечные ленты патроны, которые никак не уменьшались в своём количестве. Кое-кто из автоматчиков уже закончил снаряжать свои магазины и теперь просто сидел на лавке с сигаретой, спрятанной в согнутой ладошке. Остальные по-прежнему трудились почти что не покладая рук. Правда, немного медленнее. Ведь старших наших товарищей рядом уже не наблюдалось. А значит и подгонять нас было некому…

– А мы в сентябре на одном облёте были. – важным тоном произнёс Вовка Сальников, откладывая в сторону полный магазин. – Вот там-то Брест показал себя во всей красе.

– Как это? – неторопливо поинтересовался Лёха Шпетный.

– Щас!.. – изрёк свидетель боевой славы замкомбата, достав из кармана пачку сигарет и отыскивая спички.

Мы продолжали работать и всё же ждали… Чего же нам сейчас могут рассказать о том самом Брестлавском…

Разведчик-автоматчик Володя Сальников был одного с нами призыва. Однако мы попали в Чирчикский учебный полк спецназа, где нас полгода готовили к отправке в Афганистан. А вот новобранцу Сальнику повезло чуток поменьше – он оказался в Ашхабаде, то есть в трёхмесячной пехотной учебке, после окончания которой его сразу же перебросили «за речку». Так зелёный, вернее, супер-зелёный солдат Вовка Сальников очутился в первой роте Лашкарёвского спецназа. Вместе с ним сюда попало ещё двое таких же трёхмесячников. Но крепенького Серёгу Гудкова сразу же забрал к себе командир роты, то есть в отделение управления, где не имелось ни одного дембеля. А вот Витька Бельмас и Вовка Сальников оказались в нашей РГ № 613, в которой им довелось хлебнуть «духанского» лиха через край.

Ведь в первой роте служили уважаемые всеми дембеля, за спинами которых было уже полтора года военной жизни. Чуть ниже их по армейской в негласной иерархии шли фазаны, «отпахавшие» в войсках уже двенадцать долгих месяцев. И на самой нижней ступеньке стояли «духи», то есть молодые солдаты, которые прослужили в армии всего лишь с полгода. Именно на их юных плечах держалась вся тяжесть не только солдатского быта в виде нарядов, караулов и разнообразных хозработ… Но ещё и боевые мероприятия: пешие выходы, облёты вражеских территорий и выезды на броне сроком на десять суток.

А тут в жёсткий и бескомпромиссный мужской коллектив попали двое трёхмесячников, над которыми сразу же стали «шефствовать» не только дембеля и фАзаны [2]2
  * прим. Автора: с ударением на первую букву А


[Закрыть], но и молодые духи. Таким вот образом Вовка Сальников и Витька Бельмас, прослужившие к началу августа всего-то навсего по три месяца на каждого… Они оказались в самых незавидных условиях. Сальник и Бельмандо пахали и вкалывали почти что наравне с молодыми солдатами Колей Малым, Мишкой Лукачиной да нынешним банщиком Клочковым. Ведь тогда в третьей группе насчитывалось двенадцать дембелей, которых следовало «уважать» денно и нощно. То есть на трёх молодых и парочку трёхмесячников приходилось почти что по три дембеля на каждого духа…

И на свою первую войну зелёненькие бойцы Сальников с Бельмасом отправились без всяких поблажек на столь юный возраст. Но по возвращению из песков суровая жизнь расставила всё и всех по своим законным местам. Рядовой Витенька сразу же стал «косить», то есть попросту отлынивать… Вернее, под самыми различными предлогами или отговорками предпочитал увильнуть от прямого своего участия в ведении боевых действий. Бельманде ужасно не нравилось топтать своими ножками афганские пустыни… Ему гораздо комфортнее было обеспечивать любые интересы дембелей, то есть шнырять по соседним подразделениям в поисках всевозможных материальных ценностей и благ. Он сам выбрал себе участь менялы и доставальщика, дневного караульщика и затем ночного воровальщика.

А вот молодой разведчик Володя Сальников пошёл и на второй пеший выход, потом на третий… И так далее… Не говоря уж про многочисленные облётно-поисковые действия… Он был родом то ли из Сибири, толь с Алтая… А выходцы из тех суровых краёв предпочитают не ныть и не жаловаться, а просто тянуть тяжёлую солдатскую лямку, невзирая ни на какие трудности…

А спустя ещё три месяца для него наступило почти что счастье… В ноябре месяце все двенадцать дембелей отправились по домам. После этого на их место старослужащих воинов заступили бывшие фАзаны Ермак, Кар-Карыч, Юрка Лебедев, Абдулла и Лёнька Тетюкин. Вчерашние молодые Микола Малый и Миша Лукачина обзавелись званием фАзана… Их коллега Клочок подался в банщики… А Сальников и Бельмандо хоть и остались по-прежнему в положении молодых да зелёных… Но теперь в третью группу попали служить двенадцать новеньких духов. А потому двум трёхмесячникам было малость полегче. Бывшие сотоварищи Малый и Лука их не трогали, а дембеля особо не загружали работами. Правда, Бельмандо всё так же использовался на полную катушку, «рожая» для очередных старослужащих береты, тельники, парадки и значки…

Вовка Же Сальников поначалу было пытался вести себя несколько странновато, самолично избрав для себя средненькую диспозицию между фазаньим поголовьем и нашим зелёным молодняком… Ведь он, дескать, прибыл в Афган всего лишь на три месяца позже Миколы Малого и Луки… А тем паче… На целых три месяца раньше нас… Однако дембеля быстренько вернули всё на свои законные места, приструнив Сальника не так, чтобы очень уж сильно, но вполне доходчиво… Да и наше молодое солдатское большинство не пожелало считать Вовку каким-то слишком уж важным человеком, которому следует непременно заглядывать в рот и всячески его почитать…

И всё же… Хоть и вернувшись в наш призыв «весна-87», разведчик Сальников предпочитал хоть и иногда, но обязательно подчеркнуть своё некоторое превосходство… Вернее, свою многоопытность и даже «бывалость»… Ведь ему уже столько раз довелось бывать в самых разнообразных Афганистанских ситуациях. К этим его заскокам мы уже привыкли и особо так внимания на них не обращали… Ведь Сало хоть и выпендривался, но так себе… Не слишком уж сильно.

Вот и сейчас… Мы по-прежнему занимались своими отдельными делами, тогда как ветеран Сальник с незажжённой сигареткой в зубах старательно искал по карманам куда-то запропастившиеся спички. Наконец-то он не выдержал столь затянувшейся паузы и прикурил от огонька папиросы Лёхи. Солдат Шпетный неспешно вернул свой ещё недокуренный до конца бычок на его место, то есть в уголок рта, после чего стал опять возиться с магазинами…

А Вовка Сальников сделал две долгие затяжки, потом выпустил в небо несколько лёгких клубов дыма… Но сотворить колечки ему не удалось и Сало тут же вспомнил про тот момент, на котором он прервался…

– Мы тогда к одному кишлаку подлетели… – начал он. – А неподалёку от него на горке заметили пулемётную точку. Прямо на самой вершине. Вертушки приземляются, духовский пулемёт лупит по нам с горки, а Брест орёт: Вперёд!.. Вот мы и побежали в атаку. Брестлавский чуток впереди несётся, а я слегка сзади… Пули свистя-ат… Мама рОдная!.. Но я бегу за ним со своим пулемётом ПК… Да ещё и на бегу пытаюсь стрелять из него… Тяжеловато, конечно… Бежать и стрелять из ПК… Но короткие очереди всё-таки выпускаю…

– А Брест? – спросил Лёха Шпетный. – У него-то что было?

– Автомат! – быстро ответил Сальник. – А что же ещё?

– Ну… – рассмеялся Юрка Дереш. – Может он с одним только пистолетом побежал?!.. Как в кино про Великую Отечественную…

– Да ты что! – всерьёз обиделся Вовка. – У Бреста всё было как положено: автомат, лифчик с магазинами, РД… И пистолет! Только он у него на поясе висел… Брест его так и не достал…

– А дальше-то что? – не сдержавшись я всё же перебил словоохотливого рассказчика. – Вы бежите… А дальше?

Бывалый разведчик Сальников тут слегка ухмыльнулся и оглянулся в сторону дворика… Как это совсем недавно делал дед Ермак… Но и сейчас… Никакой опасности не наблюдалось и можно было говорить дальше…

– И вдруг я замечаю… – тут Сальник даже голос понизил. – Что на горку-то мы бежим только вдвоём! Брест и я! А вся группа залегла около вертушек… И прямо оттуда стреляет по духовскому пулемёту. То есть поверх нас… А сами духи с вершины долбят по группе… И по нам тоже!.. Ведь пули-то не только свистят… Но и фонтанчики поднимают совсем уж неподалёку… От нас!.. А мы с Брестом уже половину расстояния пробежали! И только теперь я это всё увидал!

– Понятно! – прокомментировал Дереш. – Ну, а потом?

Однако Володя сделал ещё две хорошие затяжки, и не сразу продолжил своё повествование о минувшем бое…

– Я остановился, чтобы залечь… – затараторил Сальник. – А тут Брест орёт на меня! Вперёд!.. Да ещё и Матюков добавил… А глаза-то у него таки-ие!.. Ну, прям как бешеные!.. И я… Побежал дальше!

– И что? – кратко уточнил Шпетный.

Однако Володе то ли не понравилось столь недоверчивое отношение слушателей… То ли говорить об этом ему расхотелось… И поэтому концовка оказалась несколько смазанной…

– Короче говоря… – со вздохом произнёс свидетель Сальников. – Забежали мы на эту горку… Всё также… Вдвоём! Один душара лежит убитый или тяжелораненый… Пулемёт ДШК стоит… А два других духа уже сбежали вниз с обратной стороны… И в кяриз занырнули… А Брест… Вот только теперь он увидел, что вместе с ним один лишь я побежал… Самый молодой и зелёный… Бля-а!.. Как он тогда матерился!.. Мы с ним вдвоём этот трофейный ДШК тащим вниз по склону… А Брестлавский всех матом кроет… Потом к нам подбежали наши и пулемёт забрали… ДШК-то тяжеленный такой!

– А станок забрали? – спросил Юрка.

Его уточнение было вполне закономерным. Ведь крупнокалиберный пулемёт ДШК устанавливается на массивной треноге, которая тоже весит немалое количество килограммов…

– И станок мы забрали… – ответил Сальник. – А потом… Когда мы вернулись… Брест прямо на аэродроме стал всю группу драть… Кроме меня. Я иду спокойно… А все остальные… Они и джамбу прыгали, и ползали, и отжимались… Друг дружку на себе перетаскивали… По кругу бегали… И всё это с оружием, с боеприпасами… С РД-пятьдесят четыре!.. В общем… От взлётки и до роты мы шли часа два… И всё это время Брестлавский гонял всех солдат…Всех дембелей, фазанов и молодых…

– Чего ты физдишь? – послышалось из окошка. – Молодым там только я один был.

Это вступил в беседу всё тот же дневальный по первой роте, то есть младший сержант Коля Малый.

– Ну, оговорился… – тут же поправился Володя. – Но гонял-то он всех… Без исключений!

Из окошка сначала послышался тяжкий вздох…

– Что да, то да!

Видать, слишком ещё свежи были воспоминания о том облёте… Причём, не только у фазана Малого, но и у молодого солдата Вовки Сальникова…

– А когда мы всё-таки пришли в роту… – Сальник решил дорассказать всё до конца. – Когда Брестлавский ушёл… То потом мне дембеля таких звездюлей навешали!..

– Это за то, что ты побежал на горку? – поразился солдат Агапеев.

– Ну, да! – пояснил Володя. – Ведь дембелям всего-то пару месяцев осталось до отправки домой… И им не хотелось рисковать понапрасну… А я же был молодой и зелёный! Ни хрена ни в чём не разбирался… Вот поэтому и побежал вслед за командиром… А дембеля… Им же надо было на ком-то свою злость сорвать… Ведь Брестлавский загонял их очень уж здорово!.. Вот потом эти дедушки мне по шее и надавали… Чтобы впредь не лез куда попало… А сначала на дембелей посмотрел.

– Да-а… – проворчал солдат Шпетный.

Более от нас не последовало никаких комментариев к очень уж поучительному рассказу Вовки Сальникова. Поскольку и так уж было всё ясно… Что, в общем-то, военно-боевое дело приобрело несколько иной оборот… У командиров были свои задачи и цели… А у дембелей имелись уже свои замашки и интересы… Но между ними… То есть между офицерскими требованиями и дембельскими предпочтениями остаться в живых… Меж этих двух жерновов оказались мы… молодые и зелёные солдаты… Прослужившие в этом Афганистане всего-то два месяца…

И в имеющихся условиях нам следовало не только остаться в живых, но ещё и не сломаться… В общем… Крутиться, вертеться и всегда держать ухо востро… Чтобы не оказаться стёртым в мельчайший порошок.

Словом… Из огня да в полымя… Именно так… Туда, сюда и обратно… Либо пока сам не сгоришь… Либо пока не затопчешь эти огонь да пламя… Или же пока не пройдут-пролетят эти шесть месяцев нашей духанки… То есть пока не истечёт весь срок нашего пребывания в статусе молодых солдат…