Текст книги "Во все Имперские ТОМ 10 Крокодил (СИ)"

Автор книги: Альберт Беренцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Я уже был метрах в десяти над землей, я впервые летал сам, без помощи самолета или Полётова, но меня это не волновало, я думал только о Солнце, я смотрел прямо на него, не в силах оторвать взгляд, так что у меня заслезились и заболели глаза...

– Стоо-ой! – заорал мне снизу перепуганный и мокрый граф Мухожуков, вылезавший из ручья, – Князь, стой! Не улетай! Не оставляй меня в этой срани! О, Боже, демон...

Последнее слово графа относилось к кенгуру, которое с интересом наблюдало за Мухожуковым из зарослей тростника.

Граф в страхе атаковал несчастное кенгуру своим родоклановым заклинанием, наслав на зверушку орды волшебных мух.

Кенгуру гавкнуло, а потом поскакало прочь, в сумке на животе у кенгурихи при этом трясся её детеныш...

– Граф, это просто кенгуру, – крикнул я с высоты уже двадцати метров, – Не демон. Так что отзови своих мух, а то сейчас сдам тебя местной природоохране! А я лечу к Солнцу...

– К Солнцу? – голос Мухожукова я уже едва слышал, так высоко я взлетел, – Князь, остановись! Солнце же сожжет тебя! Да ты и не долетишь до Солнца, там безвоздушное пространство. И космос. У тебя в космосе глаза лопнут и вытекут, как у Шварценегера в фильме «Вспомнить всё»! Князь, а как же я... Не бросай...

Так.

Похоже, что граф прав.

Я совсем обезумел от ГОЛОДА. Мне не долететь до Солнца, это было очевидно. Я летал на родоклановом заклинании Полётовых, а Полётовы летали только в пределах земной атмосферы, даже их Старший. Конечно, у меня восемьдесят восьмой ранг, но...

Мухожуков говорил логично. Солнце слишком далеко. И оно в космосе. Меня там уничтожит, какой бы имбой я не был тут на Земле. А даже если я долечу каким-то чудом до Солнца – то оно меня просто-напросто сожжет.

Без шансов.

Я совсем поехал кукухой.

Но взять себя в руки было нелегко, когда я начал опускаться вниз на землю, ощущения были такими, как будто я вырываю у себя самого сердце. Как будто я отказываюсь от самого дорого и ценного, как будто я умираю от жажды, но не разрешаю себе самому пить.

Паршиво.

Вообще всё было паршиво, с тех самых пор, как я инициировался в качестве Крокодила. Да, у меня была МОЩЬ, но я едва мог её контролировать.

Моя сущность сводила меня с ума. Всё было, как во сне...

Я опустился на траву, потом присел на неё. Солнце... Нельзя мне смотреть на Солнце. Я натянул на голову плащ, закрывшись от соблазнительного светила.

– Князь, не улетай от меня! – услышал я сквозь плащ нытье Мухожукова, – Не бросай меня в этой Африке! Тут, говорят, людей едят!

Вообще, Мухожуков был отчасти прав. Съедение ему действительно угрожало. Вот только глупый граф не понимал, что вырвать ему сердце и сожрать его хочу я – Крокодил, а не африканские людоеды.

Смотреть на Мухожукова мне было тоже тяжко, хоть и легче, чем на Солнце.

Впрочем, сейчас я закрылся плащом, который натянул себе на голову, так что не видел больше ни Мухожукова, ни Солнца, мой голод слегонца ослаб.

– Граф, это не Африка, – ответил я, – Австралия. Кенгуру водятся только в Австралии. Надо было в гимназии географию учить, а не продавать коноплю младшеклассникам.

– Я продавал спиды, а не коноплю, – обиделся граф, – И старшеклассникам, а не младшеклассникам! И какого лешего мы делаем в Австралии, князь? Ты же говорил, что мы телепортируемся в Ломоносовский порт. На тридцать километров от твоего отеля, князь! На тридцать! Как блядь вообще можно промахнуться и попасть вместо Ломоносова в Австралию, на другой конец сраной Земли?

– Ну прости, граф, – вздохнул я, – Пойми, что заклинание телепортации – не моё. Это родоклановое заклятие Подскоковых-Кабаневичей. И я им пользовался впервые в жизни. Тут неудивительно чутка ошибиться.

– ЧУТКА? – завыл Мухожуков, – Да какой чутка, ты промазал на тысячи километров, мать твою...

– На десятки тысяч, Мухожуков, – поправил я.

– Плевать. Князь, молю, давай вынимай нас из энтой поганой Австралии! Вообще, мы сейчас закон нарушаем, мне в принципе запрещен выезд за пределы Сердце-Руси, постановлением Охранного Отделения, еще с тех пор, как я попался на продаже китайского опиума холопам Жаросветовых...

– Ого, графа Мухожукова волнует закон, надо же, – процедил я, – Ладно. Погоди. Сейчас.

Вообще, все вышло на самом деле погано.

Заклинаний телепортации Подскоковых-Кабаневичей у меня было всего три в сутки. И одно из них я только что бездарно слил. А сейчас потрачу и второе, чтобы вернуться обратно в Питер.

Так что у меня останется лишь одна доступная телепортация, а между тем, это заклинание бы мне весьма пригодилось, если вдруг начнется заварушка.

Из моего отеля до Ломоносовского порта мы с графом могли бы доехать на такси минут за сорок. Но я решил выпендриться и телепортироваться. Мне просто хотелось проверить новое выученное заклинание, протестировать его.

И вот, блин, дотестировался.

С другой стороны – а как еще прикажете мне учиться использовать новые заклинания, как не через ошибки и горький опыт?

По крайней мере, сейчас я узнал, что могу телепортироваться даже за пределы Сердце-Руси, хотя на это не был способен даже Старший Кабаневич. Видимо, мой восемьдесят восьмой ранг успешно продавливал магию камней Ивана Грозного, которыми были окружена вся граница Сердце-Руси.

А раз так – то может быть и Полётовское заклинание у меня мощнее, чем у самого Старшего Полётова? Может быть я все-таки могу долететь до Солнца...

Но об этом ни-ни. Не думать об этом! Вообще забыть, иначе мне опять башню сорвёт...

Я открыл на смартфоне гугл-карту и уставился на Ломоносовский порт на ней.

Так. Сосредоточиться.

Ломоносовский порт. Ломоносовский порт. Ломоносовский порт.

На берегу Финского залива. В тридцати километрах от Питера.

Я попытался представить себе порт, корабли, море, чаек, темное осеннее питерское утро.

Это было нелегко, учитывая, что тут в Австралии сейчас были весна и солнечный рассвет.

Но надо было сосредоточиться на нужных образах. Вообще, сами Кабаневичи умели телепортироваться по координатам, просто по циферкам, но, как объяснил мне князь Глубина, подобная телепортация требовала скилла, опыта и навыка в картографии, которых у меня пока что не было.

– Ладно, – решился я, протягивая руку, – Давай лапу, Мухожуков. Переместим тебя в Ломоносов, в лучшем виде.

– Ага, главное, если еще раз промажешь – то пожалуйста не в Антарктиду, князь, – попросил Мухожуков, – Я в одном мундире, я там замерзну нахрен...

– Не ссы.

Я, так и не стащив с головы плаща, нашарил руку графа, крепко схватил её, а потом кастанул нужное заклинание.

Голубая вспышка. Потом темнота.

На самом деле телепортироваться самому – это ни фига не так, как когда тебя телепортирует кто-то из Кабаневичей.

Разница между самостоятельной телепортацией и телепортацией, когда тебя переносят, примерно такая же, как между тем, когда ты сам ведешь авто и тем, когда ты дремлешь, развалившись на пассажирском сидении.

Только в отличие от поездки за рулём машины во время телепортации у тебя есть лишь один миг, чтобы сосредоточиться на нужном месте и переместиться туда. Всего одно мгновение, в которое ты должен напрячь все силы и не накосячить...

Снова голубая вспышка.

– Да что ж такое-то? – разнылся Мухожуков, – Я проклят что ли?

Теперь мы оказались не абы где, а в общественном туалете. В крайне грязном и во всех смыслах засранном туалете.

Часть толчков здесь была давно уже забита и источала зловоние, двери кабинок были выломаны, стены покрыты какими-то нерусскими граффити, на полу валялись окурки, куски туалетной бумаги, шприцы, пачки из-под таблеток...

Впрочем, мне снова повезло. Я телепортировался на кафельный пол, твердо встав на него ногами, а вот Мухожуков одной ногой застрял в очке.

– Бля! – завизжал граф, вынимая ногу из толчка и отряхивая её от воды и вроде даже от дерьма, – Вот дерьмо! Аааа! Самое натуральное дерьмо! Князь, ты худший телепортатор в истории.

– Знаю, – согласился я.

А еще у меня теперь осталось только одно заклинание телепортации, и в ближайшие сутки мне мои заклинания уже не восполнить.

– И где мы теперь? – запричитал Мухожуков, – В каком-нибудь блядском Париже? Или в худшем общественном туалете Эдинбурга?

– Не-а, – я глянул на гугл-карту, – Теперь мы, где нужно, граф. Порт Ломоносов. Точнее, это туалет закусочной на выезде из порта. А надписи на стенах...

Я навел на граффити свой смартфон, и гугл тут же подсказал мне, что это за язык.

– Надписи на индонезийском, – сообщил я, – Так что мы там, где нужно. Веди меня, граф.

– Секундочку, – Мухожуков снял свой измазанный в дерьме башмак и попытался вымыть его под краном, но вода из крана, разумеется, не пошла, кран только дико хрипел, – Вот дерьмо!

***

Мой наставник Словенов вроде бы говорил мне, что я теперь Крокодил, не человек, и возможно больше вообще не буду спать.

Но он ошибся.

Телепортировавшись вчера в час ночи с Островов Горячего Жира в Питер, я тут же вызвал такси и поехал в отель «Императорская аудиенция». Этот отель располагался в Голландском квартале и был одним из самых дорогих в городе.

Однако знаменит он был не своим сервисом, а высочайшим уровнем охраны. Там вроде даже были вкопаны в брусчатку перед входом камни Ивана Грозного, чтобы в этот отель не мог телепортироваться ни один кабанчик, не говоря уже о том, что отель охраняло ЧВК каких-то голландских АРИСТО, которые и владели заведением.

Это было именно то, что мне нужно.

Прибыв в отель, я не стал ужинать, а вместо этого разослал кое-какие указания своим людям, плюс потребовал, чтобы мне еще прислали моих бойцов к отелю.

Да, возможно, я становился вдобавок ко всему еще и параноиком. Но половина кланов хотела моей смерти за то, что я объявил себя Рюриковичем, а другая половина наверняка уже успела узнать от Кабаневича, что я Крокодил, погибель магократии, и тоже не питала ко мне добрых чувств.

Так что моя паранойя и забота о собственной безопасности была вполне себе оправданной. В отеле я на всякий случай зарегистрировался под чужим именем, а закончив хлопоты по обеспечению своего спокойного сна – завалился на боковую.

И уснул, вопреки словам Словенова, что Крокодил возможно не спит...

Впрочем, мой наставник оказался прав частично – спалось мне на самом деле паршиво.

Меня мучили странные сны – мне снились ледяные воды, зубастая пасть, чешуйчатые лапы, явно мои собственные, высокий бородатый человек, с которым я сражался...

Во сне я был рептилией и плавал в Волхове!

Я проснулся в четыре утра, объятый ужасом, и понял, что моя постель вся промокла от пота. Спал я всего пару часов, но о том, чтобы снова уснуть, не могло быть и речи.

Я встал, принял ледяной душ, потом поглядел на себя в зеркало...

Рожа у меня была жуткой – серой, с горящими глазами, с тяжелыми кругами под этими глазами.

ГОЛОД терзал меня и сводил с ума. Я понял, что я больше не могу. Просто не могу и всё. Мне нужно сожрать магии, срочно.

Или я даже не умру, а меня просто разорвёт от ГОЛОДА.

Я смотрел в свои безумные глаза в зеркале и понимал, что выхода нет, этой ночью в Питере точно кто-нибудь умрёт, какой-нибудь АРИСТО, которого я пожру...

А раз так – то пусть хотя бы умрёт плохой человек.

Но до моих врагов, например, до Алёнки или до радикальных масонов, мне было не добраться. Так что я решил одарить смертью просто какого-нибудь случайного отморозка.

А кто лучше всего знает Питерских отморозков? Конечно же, граф Мухожуков, тот самый, который продавал мои пилюли, а до этого занимался наркотой и крышевал немецкие банды.

Так что около полпятого утра я отзвонился Мухожукову, потребовав срочно приехать ко мне, а через двадцать минут граф действительно прибыл – заспанный и перепуганный.

Мы с графом поехали в круглосуточный магазин трикоинов, где я купил себе 169 трикоинов.

Я не без труда подобрал себе новые древесные породы под новые заклинания, а потом прямо на глазах у полностью прифигевшего продавца стал давиться древесными монетами, заряжая свой спелл-бук и запивая дерево кислым брусничным морсом с лимонным соком.

По словам продавца, такой напиток лучше всего подходил к ситуации, когда тебе надо схавать кучу трикоинов разом.

В общем-то я ходил по краю, и я это отлично сознавал.

Жрать трикоины мой организм был приучен около 11 утра, сутки с момента последнего приёма трикоинов еще не прошли. Князь Глубина, да и мой лицейский препод Соловьев тоже, в свое время предупреждали меня, что за такие фокусы мне может просто-напросто разорвать в клочья желудок.

Но мне было плевать. Я решил, что глупо идти убивать магократов, не протестировав перед этим на них своих новых заклинаний. А для того, чтобы протестировать заклинания – их надо было сперва зарядить трикоинами. Кроме того, я надеялся на свой восемьдесят восьмой ранг, на свой Древосток, который должен был придать МОЩИ моему желудку.

И в целом я не ошибся. Трикоины я успешно усвоил и переварил, правда заплатив за это диареей, тошнотой, дикой болью в животе и даже покалыванием в области сердца.

Я чуть не упал в обморок в магазине, я просидел там в туалете минут двадцать, но потом всё прошло.

Очередной опасный эксперимент над собой в этот раз окончился успехом. Повезет ли мне так в следующий раз, если я буду жрать трикоины без расписания? Я не был в этом уверен. Я постоянно ходил по краю, так что один неверный шаг – и я упаду в пропасть...

Но в этот раз судьба меня миловала.

Трикоины усвоились, все мои заклинания теперь были заряжены. Но и мой ГОЛОД возрос, когда я сожрал трикоины. Теперь мне люто, невыносимо хотелось другого кушанья – сердца магократа...

Глава 223 – Ангар расчленений

Подходящего отморозка-жертву Мухожуков мне подсказал сразу же, как только я изложил ему ситуацию, что мне нужен плохой человек, которого можно было бы убить.

Выяснилось, что после изгнания из Питера триад, их брошенный бизнес по продаже детских органов подхватили преманы – индонезийские банды, хозяйничавшие в районе Ломоносовского порта, под крышей самого влиятельного питерского клана – великих князей Дубравиных.

Преманы ловили на улицах детишек разночинцев и свозили их в порт, где у детей изымались донорские органы, которые потом шли на продажу, в основном за границу.

В порту же было организовано и своеобразное хирургическое отделение, где детей разбирали на ливер. Командовал преманами некий индонезийский магократ по кличке Конто-Беса, что вроде переводилось на русский, как «большой член».

В голландской Индонезии Конто-Беса был приговорен к смерти за терроризм, вот почему он сбежал из Индонезии и оказался в Питере, где нашёл себя на службе у Дубравиных.

Но на Дубравиных мне было глубоко наплевать. Они и так были моими врагами, так как поддерживали Павла Стального. Кроме того, теперь мне было плевать уже на всех...

Конто-Беса идеально подходил мне в качестве жертвы.

И все бы было хорошо, если бы я не решил вместо того, чтобы взять такси, попробовать себя в телепортации.

В результате мы с Мухожуковым и посетили Австралию, и только сейчас, около шести утра наконец добрались в Ломоносовский порт.

Порт встретил нам темнотой, моросящим дождем, криками чаек и питерским осенним рассветом, настолько вялым, что он едва был отличим от полуночи.

К счастью, на этот раз я телепортировался вполне себе снайперски, мы с графом даже попали сразу внутрь периметра порта, таким образом нам не пришлось разбираться с портовой охраной.

Мы несколько минут побродили среди огромных портовых складов, но не встретили никого, кроме одной кошки, тащившей в зубах рыбину.

– Ну и куда? – раздраженно спросил я Мухожукова.

От ГОЛОДА мне стало совсем паршиво. У меня тряслись руки, пот катился с меня градом, сердце бешено ухало в груди... Про состояние моего мозга и говорить было нечего. Вместо мозга у меня теперь было одно единственное желание – ЖРАТЬ магию.

Наверное так себя ощущает безумный маньяк, когда ищет жертву. Я был уверен, что если мы промедлим еще минуту – то я сожру Мухожукова.

– Не знаю, – буркнул граф, – Надо звонить моему информатору...

– Так звони! Чего ты ждешь?

Мухожуков отзвонился какому-то немцу, поболтал с ним по-немецки, а потом доложил:

– Где-то здесь. Южная часть порта. Ангар номер двести тридцать два.

– Вот дерьмо...

Ангар, рядом с которым мы стояли, был всего лишь сто девяносто девятым.

До нужного ангара мы дотопали лишь минут через семь. Еще не дойдя до него, мы услышали, что из ангара раздавалась музыка – довольно громкая, там долбила какая-то индонезийская репчина...

– Твой Конто-Беса точно тут? – уточнил я.

– Должен быть тут, – не слишком уверенно сообщил граф, – Информатор говорит, что тут, по крайней мере. У Конто-Бесы в девять утра уже погрузка. Будут отправлять крупную партию органов в Кале. Под видом мороженых блинов.

– Мороженых блинов? Как мило...

Я, не в силах больше терпеть, прошёл к двери ангара и выбил её одним ударом.

В уши мне тут же ударила оглушительная репчина.

Огромный ангар был ярко освещен лампами на потолке и весь заставлен ящиками и контейнерами.

Первой мне в глаза бросилась клетка с детьми – там сидело человек пять перепуганных ребятишек. Импровизированная операционная располагалась в центре помещения и представляла собой просто железный ящик, над которым был поставлен переносной прожектор.

На ящике лежал усыпленный анестезией мальчик, живот мальчика был вспорот, в нём копались двое каких-то индонезийских парней и одна девушка. Масочки и перчатки эти «доктора» надели, да и инструменты у них были настоящими, а вот белыми халатами ублюдки не озаботились – девушка была в леопардовых леггинсах и такой же майке, а парни яркостью своего шмота вообще напоминали попугаев.

Кроме «хирургов» тут же еще было человек двадцать индонезийцев со стволами, а еще двое мужиков без стволов...

Вот эти двое меня заинтересовали больше всего, раз они не «хирурги» и не носят оружия – значит, точно АРИСТО. Я почуял это, и мой ГОЛОД тут же возжелал их сердец.

– Kamu siapa? – воскликнул один из бандитов, стоявший ближе всех к двери, рядом с громадными колонками, которые и исторгали бодрый репчик.

А больше никто не успел сказать ничего.

Я просто схватил премана, сторожившего вход, и сунул его в колонку, переломав ему все кости за секунду, так что парень вошёл внутрь этой аудиоколонки целиком, всем своим телом.

Вторую колонку я просто сокрушил ударом кулака.

Репчик наконец стих, но уже затрещали пистолеты и автоматы, в меня полетели пули.

Мухожуков, разумеется, входить вместе со мной в ангар не стал и остался снаружи, но от графа ничего другого и не ожидалось...

Я же не стал уклоняться от пуль. Только не теперь.

Я просто раздул свою ауру на максимум, и она расплавила все пули врагов прямо в воздухе.

Я уже видел такое, такой трюк умели проворачивать Лейб-Стражницы. Вот только даже они делали это гораздо менее эффективно, чем я сейчас...

Я был неуязвим, буквально.

Что бы из новых заклятий мне попробовать?

Разумеется, самым очевидным выбором был тот самый загадочный СЕЛЕНТИС, фирменное заклинание Крокодила, чистая антимагия.

Тем более что этого заклинания у меня было 88 слотов, его было не жалко и потратить.

Но сначала надо бы спасти детишек...

Я подскочил к клетке, где томились дети, и одним ударом кулака разорвал в клочья сразу двух бандитов, стоявших рядом.

Потом я поднял клетку, еще одним ударом ноги пробил в стене ангара брешь и аккуратно вытолкнул клетку из ангара. И меня, и детей от пуль все это время защищала моя лютая аура.

Похоже, что она могла бы выдержать даже выстрел из гранатомёта. Жалко, что у преманов нет гранатомётов, чтобы проверить...

– Граф, посторожи детей! – крикнул я Мухожукову, который, видимо, как раз собирался сбежать из порта куда подальше.

Я обернулся, потом двинулся к оставшимся в ангаре АРИСТО, по пути я сжег в пепел своей аурой еще пяток бандитов, прямо вместе с их калашами...

Но стрельба уже стихла. Выжившие бросали оружие и в ужасе бормотали какие-то молитвы, падая на колени.

Ну оно и неудивительно. В принципе их поведение было логичным – когда вас посетил сам КРОКОДИЛ, лишь боги могут помочь вам!

Я выбросил вперед обе руки и скастовал свой СЕЛЕНТИС.

Упс.

Заклинание явно вышло двойным, я физически ощутил это, даже не глядя на мои смартчасы.

По ангару прокатилась ярко-фиолетовая волна магии, мощная как цунами. Несколько ящиков просто лопнули, один из контейнеров взорвался, у какого-то премана разлетелась в клочья голова.

Но это все были побочные эффекты заклинания. Я понял это, потому что увидел, что вокруг двоих АРИСТО крутятся фиолетовые облачка моей ауры. Значит, это заклятие воздействует только на магов...

Я теперь подошёл к «хирургам» и растерзанному мальчику на «операционном столе». Эти от моего селентиса не пострадали, потому что я специально бил так, чтобы не накрыть их, боясь, что мальчик пострадает.

Впрочем, одного взгляда на мальчика было достаточно, чтобы понять, что ему уже не поможешь. Обе его почки уже были упакованы в контейнер со льдом, ребенок не был под анестезией, как я сначала подумал, он просто не дышал...

Один из парней-«хирургов», одетый в ярко-красные штаны, вяло махнул в мою сторону скальпелем.

– Ты совсем дурак? – поинтересовался я.

Парень понял мой намёк, бросил скальпель и повалился лицом в пол. Его соратники по изуверскому бизнесу последовали его примеру.

– То-то же, ублюдки.

Я прошёл к двум магократам, пораженным моим селентисом.

С магократами явно творилось нечто неладное – они оба замерли от страха, над ними все еще металась моя фиолетовая аура.

А вот их магии не было совсем, ни проблеска ауры. Интересно...

Я сграбастал обоих мужиков и швырнул их о стену ангара.

– Ну же, сволочи! Давайте, атакуйте!

Один индонезийский АРИСТО явно зассал и вместо того, чтобы атаковать, рухнул на колени, сложив руки в молитвенном жесте. Зато второй попытался меня и правда ударить, вот только аура у него не активировалась, так что его кулак просто разбился вдребезги о мою ауру...

Преман-магократ запричитал, махая своей ладонью, на которой теперь была переломана половина пальцев минимум.

– Ясно, – констатировал я, – Значит, селентис просто отключает магам магию. В принципе, это логичное умение для Крокодила. Ибо азмъ есмь гроза и погибель магократии. А еще пожиратель ваших сердец!

Я протянул руку, объятый ГОЛОДОМ и предвкушением скорого наслаждения. Ну наконец-то! Наконец-то я добрался до свежих сердец, полных магии...

Но мой взгляд вдруг уловил нечто странное слева – там над ящиком вдруг метнулась пара фиолетовых искр. Это еще что такое? Вот на ящики мой селентис действовать вроде не должен...

Я метнулся на ауре к ящику, оказавшись рядом с ним меньше, чем за секунду. Потом распахнул этот крупный ящик с надписью «Crêpes russes surgelées». По-французски я более-менее шарил, так что понял, что надпись гласит о том, что внутри – мороженые русские блины.

– Вылезай, русский блинчик! – потребовал я, заглянув в ящик.

Из ящика высунулась бородатая голова.

– Ого, – удивился да, – Да ты и правда русский. Вот только не блинчик и не мороженный.

Бородатый АРИСТО попытался было выхватить смартфон и куда-то позвонить, но его аура была задавлена моим селентисом, как и у индонезийцев, так что ему не хватило скорости завершить свой маневр.

Я легко выбил смартфон из рук магократа на пол, а потом раздавил его в лепешку ногой.

АРИСТО тут же выхватил из другого кармана склянку с порошком...

– А, порошковая телепортация, – догадался я.

Склянку я у бородача просто выхватил, а потом зашвырнул в дальний угол ангара. Склянка разбилась вдребезги, в воздухе метнулось облачко голубой магии.

Значит, на самом деле порошковая телепортация.

Теперь магократ выхватил кинжал...

– Да хватит расчехлять свои кармашки, ублюдок! – вознегодовал я, – Ты человек или склад нахрен? Что у тебя там еще припрятано? Гранатомёт? Танк?

Я вытащил мага из ящика для блинов, выхватил у него кинжал, а потом со смаком вогнал его мужику в колено.

– Ответишь, подонок! – басом заорал мужик.

– Я князь Нагибин, – представился я, – А ты кто такой?

– Володар Дубравин, – прохрипел мужик, сползая на пол и безуспешно пытаясь вытащить из собственного колена свой же собственный кинжал, но без магии ему это не удавалось, – Племянник Старшего. И ты сдохнешь, падла. За то, что влез в наш бизнес. Если ты хочешь его отжать —то так и знай...

– Бла-бла-бла, – перебил я, – Типичная финальная речь киношного злодея. Скукота.

Но я уже и сам не слышал своих слов. Да, все аура-каналы Дубравина были сейчас заблокированы моим селентисом, магичить он не мог. Но чакры у мужика были на месте, и они источали магию...

Теперь я почему-то окончательно утратил чувство реальности. Все вокруг было ярким, но каким-то странным. Я будто видел красочный и прекрасный сон.

Моя рука сама метнулась к груди Дубравина, я уже едва понимал, что я вообще делаю. Дубравин не успел даже вскрикнуть. Я порвал ему грудь, вырвал сердце, оно еще билось в моей руке!

Поднести это сердце ко рту?

Нет нужды.

Сердце Дубравина искрилось его теплой светло-зеленой аурой, и эта магия уже входила в меня, прямо в мою руку, а оттуда – в моё сердце...

Зеленые искорки гасли, а некоторые из них вдруг становились фиолетовыми.

Я перерабатывал солярис в селентис, магию в антимагию, солнечный свет в лунный. Я делал это, просто держа в руке умирающее на глазах сердце Дубравина...

Чистый кайф. Первозданный и незамутненный.

От наслаждения я даже взлетел на несколько сантиметров, оторвавшись от пола. И это было не Полётовское заклятие, совсем нет. Просто это было магическое воплощение моей эйфории, мне вдруг стало так хорошо, что я начал летать, буквально!

Экстаз пожирания...

Стоп.

Какая-то мысль, вертевшаяся до того на задворках моего сознания, вдруг заполнила мой разум. И тогда экстаз перешёл в ужас.

ЧТО Я НАХРЕН ДЕЛАЮ?

Я же не смогу... Если я сейчас сожру сердце Дубравина – то я вообще больше не смогу общаться с магократами! Ни с кем! Я не смогу с ними взаимодействовать в принципе, потому что мое наслаждение сейчас было таким, что теперь я любого мага буду воспринимать только как пищу, как источник экстаза.

Я просто не смогу сдержаться. И стану чудовищем. Я буду вырывать сердце КАЖДОМУ, кого встречу.

Просто потому, что удовольствие от ПОЖИРАНИЯ слишком велико.

Это как первый угол героина, точнее, даже укол чистого эндорфина в мозг. Попробуешь раз – и всё, ты раб навеки.

Нет, я не должен. Я не могу. Если я выпью до конца это сердце – всему конец. Я просто утеряю способность себя контролировать и больше её уже не восстановлю.

Кайфожорство поглотит меня, я превращусь в монстра, а тогда конец моему предназначению, я его провалю...

Я издал дикий крик, звериный и нечеловеческий, а потом отшвырнул от себя сердце Дубравина. Магия этого сердца была выпита мною процентов на пять, не более, я ясно ощущал это.

Нет, надо допить её.

Нет, нельзя этого делать.

Я заметался, как безумный, я перескочил через труп Дубравина, бросился к его сердцу и растоптал его, чтобы избавиться от соблазна.

Последние огоньки зеленой Дубравинской ауры погасли под моими подошвами...

Леший меня побери! Я уничтожил свой кайф.

ГОЛОД теперь навалился на меня с такой бешеной силой, что меня затрясло, забило, как в эпилептическом припадке.

Просто представьте, что вы пришли к любимой девушке, начали делать дело, а в самый ответственный момент в квартиру вдруг врывается её батяня с дробовиком... Вот нечто подобное ощущал я сейчас. Только в тысячу раз хуже.

МНЕ ОБОРВАЛИ КАЙФ.

Точнее говоря, я сам себе его оборвал, я сам себе был батей с дробовиком...

Проклятый Крокодил! Я бы сейчас отдал все на свете, чтобы не быть им!

Хотя, стоп, тут же осталось еще двое магократов, и у каждого из них тоже есть сердце...

Я повернулся к застывшим от страха индонезийцам.

Но вместо того, чтобы броситься вырывать им сердца, я бешено заорал:

– ВОН! Пошли ВОН, ублюдки!

Но ублюдки так и остались стоять на коленях, с поднятыми руками. Страх парализовал их, а может они просто не понимали по-русски.

Нет, всё. Я больше не могу терпеть это дерьмо.

Я кое-как вывалился из ангара, через пробитую мною же дыру в стене.

В лицо мне ударил холодный ветер с дождем, но не то чтобы меня это сильно освежило.

Перепуганные дети все еще сидели в клетке, Мухожуков ошивался рядом.

– Освободить их ты, конечно же, не догадался, падаль, – процедил я, отрывая клетке одну из стенок, – Дети, подождите здесь. Сейчас приедет Охранное Отделение, о вас позаботятся. Из клетки можете выйти. Не бойтесь.

Но дети испуганно вжались в уцелевшую стенку клетки, видимо, мой вид сейчас был слишком ужасен, чтобы мне можно было доверять. Ну оно и неудивительно, особенно учитывая, что это дети разночинцев, которых с детства учили бояться магов...

Впрочем, мой вид сейчас перепугал даже Мухожукова:

– Князь, ты как...

– Паршиво, братец. Вызови Охранное Отделение. Там в ангаре торговцы детскими органами. Двое живых магов, еще десяток живых бандосов и трое хирургов-расчленителей. И еще полно мертвецов. И целая гора доказательств их преступной деятельности. Насколько я помню, расчленять детей разночинцев – это преступление против короны, согласно указу Павла Вечного...

– Так-то оно так, но я не хочу звонить в Охранку. Граф Мухожуков никогда не был стукачом!

Я поглядел на графа, и этого хватило, чтобы Мухожуков тут же поправился:

– Ну в смысле – я никогда не был стукачом, но ради тебя, князь... Я готов! Вот только Охранка всех их отпустит. Это же люди Дубравиных...

– Не думаю, – перебил я, меня шатало, я едва стоял на ногах, – Дубравины сейчас на ножах с Алёной Оборотнич, Шефом Охранного Отделения. Так что всех этих ублюдков примут, как миленьких, и повесят. Звони!

– Так а почему бы их просто не убить? – Мухожуков явно боялся звонить Охранке, чуть ли не больше, чем перечить мне, – Это же дрянь, а не люди. Убийцы детишек. Ты бы мог их за секунду всех порешать!

– Мог бы. Да. И любой человек на моем месте именно так и поступил бы, граф. Типа, убийцы детей – идеальный объект для расправы. Они заслужили, их не жалко. Вот только...

– Что? – со страхом глянул на меня Мухожуков.

– Вот только я не убиваю под влиянием эмоций, граф, – ответил я, – Жажда мести и справедливости – тоже эмоция. Одна из самых диких на самом деле. Если начать вершить справедливость – сам не заметишь, как станешь хуже этих торговцев органами. Впрочем, плевать. Все равно не поймешь...

Я осознал, что сейчас говорю совсем не о том, о чём хочу. На самом деле я вел речь о моём проклятом ГОЛОДЕ, вот только не мог прямо сказать Мухожукову, что я Крокодил, поэтому мне приходилось извиваться и тщательно подбирать слова.

Так что я просто махнул рукой:

– Звони в Охранку. Я лично проверю, выполнил ли ты мой приказ, граф. Не подведи меня.