Текст книги "КОТализатор"

Автор книги: Алан Дин Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Ей придавало силы и уверенность то, что вмешательство в людские дела ставило Ренегата в зависимость от способности людей проводить в жизнь его намерения. Принимая во внимание присущую им непредсказуемость, которую они уже не раз демонстрировали, становилось возможным, что в один прекрасный момент Ренегат потеряет контроль над ходом событий, даже без вмешательства Наблюдателя.

Она не поддавалась охватывавшей ее временами панике. Она предпочитала спокойно ожидать, как станут развиваться события.

Глава 11

Они не видели Апу-Тупу несколько дней. За это время им были предоставлены в распоряжение обещанные аппараты-переводчики, напоминавшие видом наушники. Контисуйскую смесь испанского и кечуа они переводили, по выбору, на современный испанский или сносный английский.

Когда Апу-Тупа почтил их, наконец, посещением, он властным жестом приказал братьям Фернандес следовать за ним. Братья обменялись недоумевающими взглядами и сошли робко с платформы. Когда же Эшвуд и Да Римини попытались последовать за ними, невидимый барьер был уже восстановлен.

– Подождите! Почему вы забираете с собой только этих двоих? – Эшвуд оперлась двумя руками на барьер.

Апу-Тупа обернулся:

– Потому что они инки, и мы хотим, чтобы они нам поведали правду об изменившемся на Земле мире.

– Я тоже могу рассказать все, что вас интересует! – закричала им вслед Эшвуд.

– Что же вы скажете насчет остальных? – крикнула Да Римини.

– Все остальные похожи на наших завоевателей, – сказал Апу-Тупа.

– Я не завоеватель! – возразил Картер, – я американец! Моя страна только-только возникла, когда вы в последний раз были на Земле.

– В любом случае, вы не инки! Мы знаем, что у испанцев было много союзников, и мы не можем позволить себе повторить ошибки наших предков и довериться белокожим. Мы вынуждены проявлять осторожность, – он резко отвернулся и, сопровождаемый братьями Фернандес, скрылся за поворотом.

– Подождите! Что все это значит, черт возьми? – кричала вслед Да Римини.

Игорь молча жевал нечто, напоминавшее зеленый картофель.

– Инки всегда знали толк в картофеле, – сказал он. -

Не знаю, что все это означает, но мне кажется, что они не правы, разбивая нашу веселую компанию.

– Может быть, они просто, посчитав братьев Фернандес инками, хотят расспросить их об их жизни, – Февик кормил кота.

– Не нравится мне все это! – раздраженно сказала Да Римини, расхаживая вдоль невидимого барьера, разлучившего ее, как и обещал Апу-Тупа, с передатчиком материи. – С каким бы удовольствием я убралась бы отсюда, проберись я к этому яйцу и заставь его работать!

– Что невозможно, однако! – попробовал урезонить ее Картер. – Мы даже не знаем принципа, по которому работает эта пирка, отделяющая нас от передатчика-яйца, принцип которого нам тоже неизвестен.

Да Римини обратила свирепый взгляд на Картера и разразилась ругательствами:

– Черт побери, когда я встретила вас в первый раз, мистер Картер, я уже тогда подумала: "Вот так пустоголовик!" И с каждым часом я убеждаюсь все больше и больше в том, что была абсолютно права.

– Я вас тоже очень люблю, – одарил ее нежной улыбкой Картер.

– Поберегли бы силы и пыл и предложили бы что-нибудь действительно конструктивное, – рыкнула на них Эшвуд.

– У меня есть одно конструктивное предложение, – заявил Февик, – давайте отпробуем местной кухни, которая, я замечу, сытна, вкусна, не сказать, что изысканна, но, возможно, полезна.

– Как вы можете думать о еде? – возмутился Игорь.

– Могу, мой юный перуанский друг. Возможно, я чем-то сродни стегозавру. У меня два мозга, один в голове, он занят сейчас пустыми разглагольствованиями, а другой в животе, и этот другой, подлинный гурман, с радостью и самозабвенно вкушает сейчас прелести инкской кухни, и я не вижу причин нарушать такое удачное разделение труда моего организма, коль скоро мы оказались в ловушке, из которой не выбраться.

Он посмотрел в ту сторону, в которой скрылись Апу-Тупа и братья Фернандес и добавил:

– Тем временем не мешает рассмотреть возможность того, что методы наших хозяев при ведении опроса, чуть было не сказал допроса, могут оказывать на организм опрашиваемого далеко не целительное воздействие. Инки всегда славились тем, что знали множество способов заставить говорить неразговорчивого пленника. Так что не будем завидовать нашим отсутствующим товарищам.

Знатные инки и видные представители инкской науки, собравшиеся в конференц-зале, горячо спорили между собой, а братья Фернандес, сидя в сторонке, тщетно пытались уяснить себе предмет спора, но их аппараты-переводчики оказались далеки от совершенства, тем более что эти преемники древней цивилизации пользовались терминами, совершенно недоступными земным коммерсантам средней руки. Но не было нужды быть лингвистом, чтобы понять, что между инками возникли острые разногласия. Поднялся один из знатных инков:

– Я думаю, что мы теряем время, выслушивая подобные предложения. Я буду голосовать против. За века, которые прошли с тех пор, как мы покинули Землю, мы создали здесь, на Контисуйе, процветающую и пребывающую в постоянном мире цивилизацию, о какой наши предки могли только мечтать, – он оглядел собравшихся. – И если мы встанем на тот опасный путь, которому некоторые из вас отдают предпочтение, как знать, не откроем ли мы себя еще одному нашествию виракочей. Наше население обучено и хорошо защищено, но оно недостаточно многочисленно, – он кивнул в сторону братьев Фернандес. – Вы все выслушали свидетельства этих двоих. Земля перенаселена, а у нас много пустующих плодородных почв. Стоит ли рисковать всем, чего мы достигли, ради того лишь, чтобы отомстить виракочам за те несправедливости, что они сотворили много лет тому назад? Я все сказал.

– Здесь нет никакого риска, – поднялся другой инка. – Только мы понимаем принцип действия интирана, и если верить этим двоим, они единственные люди с Земли, знающие о существовании передатчика материи, остальные же находятся в полнейшем неведении. Таким образом, мы сможем напасть на них тайно, неожиданно, а при необходимости отступим тем же путем. Риск ничтожен. Он сведется к нулю, если мы займем и укрепим древнюю базу в Наска.

– Базу? – выпалил удивленный Манко Фернандес, – в Наска нет базы, там только пещера с сокровищами!

– А вы осмотрели все пещеры?

– Нет, но мы обнаружили множество туннелей, разветвляющихся в разных направлениях. Мы не успели их обследовать.

Инка удовлетворенно кивнул головой:

– Превосходно! Под верхними помещениями располагаются более обширные пещеры, оборудованные и приспособленные нашими предками для военных целей. Вы же не думаете, что десятки тысяч людей прибыли сюда посредством знакомого вам небольшого интирана. В Наска есть другой передатчик материи, оставленный нам Теми-Которые-Были-До-Нас, и он гораздо внушительнее того, что обнаружили вы. Мы думаем, он был построен специально для переброски больших масс. Он служил нам исправно, пока также не перестал работать. Но когда он заработает, а он заработает, раз вы здесь, мы теперь будем знать, как воспользоваться им наилучшим образом. Он тоже оглядел собравшихся:

– Как только мы освоимся на базе в Наска, наши штурмовые силы станут практически неуязвимы, и мы сможем диктовать виракочам условия, какие только пожелаем.

– Можно мне сказать? – встрял Манко Фернандес, – те люди, с которыми мы прибыли сюда, виракочи! Оин все виракочи! Я не стал бы верить ни одному их слову! Вы же сами знаете, что это за народ виракочи!

Один из инков окинул его подозрительным взглядом:

– Не ты ли держал тогда оружие в руках?

– Это длинная история, – заторопился Манко. – Видите ли, я и мой брат уже давно задались целью восстановить культурное наследие древних инков. Поэтому мы здесь. Прошло много времени с тех пор, как последний из вас побывал на Земле, поэтому вам непременно потребуются наши советы, помощь, содействие.

– Вас привели сюда, – строго сказал один из знатных инков, – чтобы вы отвечали на вопросы, но не для того, чтобы вы предлагали нам помощь, о которой мы не просим.

– Да-да, простите, – поспешно согласился Манко, – я не хотел вас обидеть, вон и брат подтвердит! Бланке неистово затряс головой.

– Я просто… я думал… – продолжал Манко, – одним словом, я и мой брат инки, и вы тоже инки… Но где император?

Все заулыбались.

– У нас нет императора уже более ста лет, – сказал другой инка. – Император не смог уберечь для нас нашу землю, нашу свободу. На Коиституйе мы прислушались к совету обучающей машины, и вот оно, – он обвел рукой сидящих за столом, – правительство Конституйи, на первый взгляд несколько разноголосое и вздорное, но это лишь на первый взгляд. Так что мы продвинулись вперед не только в науках!

– Вы, действительно, думаете, что сможете навязать свою волю и отомстить потомкам тех, кто когда-то завоевал Империю? – спросил Манко.

Ответил облаченный в красную тунику инка, в котором Манко заподозрил военного:

– Среди устройств, оставленных нам Теми-Которые-Были-До-Нас, много таких, которые, будучи предназначены для чисто мирного использования, могут быть при необходимости использованы в военных целях. Мы не имеем представления, как далеко продвинулась военная наука на Земле в наше отсутствие, но я абсолютно уверен, что против того оружия, которое мы собираемся использовать, потомки наших завоевателей вряд ли смогут устоять, тем более что наше нападение будет внезапным и тщательно разработанным.

– Все это очень интересно, – согласился Манко. – Но что вы станете делать дальше? Вы восстановите свою власть на землях, перешедших к испанцам от наших предков? Возродите Империю?

– Не исключено, – согласился один из членов правительства.

– Но испанцы давно не контролируют больше ни одну страну в Южной Америке, – подал голос до сих пор молчавший Бланко.

– Неужели ни одну страну? – офицер нахмурился. – Впрочем, один из ваших говорил нам уже об этом.

– Он сказал сущую правду. Все страны Южной Америки давным давно обрели независимость.

– А сколько их, этих стран?

Бланко замешкался, пересчитывая страны, и потому ответил Манко:

– Тринадцать. С тех пор как ушли испанцы, страны Южной Америки не переставали воевать друг с другом, и им пойдет только на пользу, если кто-то более сильный, чем они, объединит их, пусть даже против их воли, – стра– стный накал речи Манко усилил впечатление, произведенное на правительство Конституйи его словами. – Их объединит общее испанское наследие, исключая Бразилию, – добавил он.

– Да, да, – вступил в разговор еще один инка, – инка с Земли имеет в виду тот смехотворный договор, заключенный испанцами с Португалией, в Тордесильяс, по которому совершился раздел стран. Мы восстановим справедливость!

– А что мы сделаем с теми, кто разрушил Империю и поработил наших предков? – спросил облаченный в красное военный.

– Испания до сих пор остается сильной европейской державой, – сообщил правительству Конституйи Манко.

– Это не имеет значения! Мы сокрушим ее! – говоривший инка, однако, смотрел на братьев Фернандес с неприязнью. – Но не пытайтесь ложью завоевать наше расположение. Мы не испытываем доверия ни к одному из вас.

Его слова не смутили Манко. Он знал, как вести себя при подобных обстоятельствах. В конце концов, с какой стати они должны ему верить?

– Доверие приходит со временем и завоевывается делами, – сказал он с пафосом.

По залу прошелестел шепот одобрения.

– Мы сделаем все зависящее от нас, чтобы помочь вам, – продолжал вконец осмелевший Манко. – Если вы решите объединить Южную Америку и вам потребуется наладить управление, мы с братом с радостью принесем в жертву собственную карьеру, чтобы оказать вам содействие в этом трудном и благородном деле.

Бланко в знак согласия энергично закивал головой. Инки ждали продолжения речи, и Манко продолжил:

– У нас с братом есть некоторые собственные планы, которые превосходно увязываются с тем, что планируете вы. Мы намеревались со временем распространить свое влияние в Южной Америке, но с вашей помощью мы сделаем это гораздо быстрее.

– Но вас сюда привели не для того, чтобы мы обсуждали ваши планы! – напомнили Манко, и он сник. Заговорил военный:

– Это наш священный долг! Мертвые предки взывают об отмщении. Первым делом мы должны покорить Испанию, чтобы затем установить справедливое правление на земле наших предков.

– Но это может оказаться не таким уж легким делом, как вы думаете, – вступил вновь в разговор пришедший в себя Манко. – Политические связи между странами Европы – не те, какими они были сотни лет назад. Испания объединилась с остальной Европой в организацию, называемую Европейское Экономическое Сообщество. В эту организацию входят также Англия, Франция и другие европейские государства.

– Также Америка и Россия?

– Нет, но…

– В таком случае, мы подчиним себе всю Европу, раз эти европейские государства были столь глупы, что вступили в союз с Испанией. Пусть пеняют теперь на себя!

– Не спешите! – забеспокоился Манко. – Одно дело – объединение Южной Америки, совсем другое – завоевание Европы! Подчинить себе, скажем, Германию, гораздо сложнее, чем, например, Парагвай!

Инка был неумолим:

– Мы поступим так, как сочтем нужным, но если мы и воспользуемся вашей помощью, то, скажите, что вы ожидаете для себя в качестве награды?

Манко взглянул на брата, потом снова на инка, застывшего в ожидании ответа.

– Мы с братом всегда мечтали создать в Перу индустрию развлечений, для того чтобы способствовать распространению культуры нашего народа. Если вы обеспечите нам контроль в индустрии развлечений Перу, нам этого хватит сполна.

– Люди будут прогуливаться в наших парках, кататься с наших гор, есть наши гамбургеры, – запричитал Бланке в слезах, – смотреть наши программы на нашем канале, наши фильмы в наших кинотеатрах… – …слушать наше радио, пить нашу инка-колу, – подхватил начавший стекленеть Манко, – …и даже… – он закончил заговорщическим шепотом, – …Диснейленд!..

Он задержался в облаках несколько дольше, чем было нужно, но вполне достаточно для того, чтобы следующие его слова вызвали легкое замешательство среди правительства Конституйи.

– Конечно, если война затянется надолго, – сказал он, – погибнут миллионы потенциальных покупателей…

– Война не будет долгой, – поспешили заверить его инки. – Ты все еще считаешь нас такими же нецивилизованными, какими наших предков считали виракочи? – спросил его Апу-Тупа. – Все произойдет так быстро, что европейцы даже не успеют понять, в чем дело. Прежде чем использовать свое оружие, мы выведем из строя их собственное. У них не будет другого выхода, как сдаться.

– Это предложение еще не принято, оно в стадии обсуждения, – напомнил Апу-Тупе один из знатных инков.

– Да, – поддержал его другой знатный инка, – решение должно быть принято или отвергнуто в традиционной манере наших предков.

Апу-Тупа задумался:

– Прошло много лет с тех пор, как мы в последний раз прибегнули к этой процедуре выработки решения. Манко Фернандес заерзал на своем месте:

– А что значит "решить вопрос в традиционной манере"?

– Пустая формальность, – пояснил Апу-Тупа, – перенятая нами у наших предков процедура принятия решения включает в себя обсуждение вопроса знатными и учеными инками, последующие дебаты сторон и человеческое жертвоприношение, – он отечески улыбнулся, – как поборники древней культуры инков, я полагал, вы знаете, об этой традиции.

Манко сглотнул слюну:

– А ничем нельзя заменить эту процедуру? Ну, например, общей дискуссией?

– Нет, нельзя! Традиция есть традиция, и отклонение от традиций чревато распадом общества. Жертву было принято у наших предков выбирать среди пленников. Быть избранным на заклание – большая честь для любого пленника. Кого бы вы посоветовали из прибывших вместе с вами на Конституйю в качестве кандидата в жертву?

– Боюсь, мы с братом вряд ли сможем вам в этом помочь, – поспешил уверить правительство Конституйи Манко, – мы недостаточно готовы…

– Тогда я сам сделаю выбор, – решил Апу-Тупа. – Это будет высокая женщина-виракоча! И даже не столько потому, что она потомок завоевателей, сколько потому, что традиция предписывает выбирать по возможности в жертву женщину, причем, красивую женщину. Жаль, что она не моложе своих лет, по традиции, лучшая жертва – юная жертва.

– Это жертвоприношение, – испуганно забормотал Манко, – что оно конкретно предусматривает?

– Традиции достаются нам от предков, – любезно объяснил ему Апу-Тупа, – мы их не выбираем. Перед тем как принять решение наши предки вскрывали жертве живот и читали волю богов по внутренностям жертвы.

– Вряд ли Франческа будет польщена оказанной ей честью, – мрачно изрек Манко.

– Ерунда! Она станет самым популярным у жителей Конституйи человеком!

– И все-таки, я не уверен, что Франческе понравится ее участь. Послушайте, ваш народ прошел большой путь, достиг высокого уровня развития цивилизации, вы не можете больше совершать человеческие жертвоприношения!

– Это необходимо! – настаивал Апу-Тупа, – традиции нужно свято блюсти!

Попытки братьев Фернандес отстоять свою подругу оказались тщетными.

Когда все остальные прибывшие на Конституйю с Земли узнали о решении Совета, они были несказанно напуганы.

– Что же это такое? – разбушевалась Эшвуд. – Я никогда не любила эту наглую сучку, но чтобы резать людям животы, дабы взглянуть на их кишки – это уже слишком, тем более сегодня, в двадцатом веке!

– Вы неправильно поняли наши намерения, – попытался успокоить ее Апу-Тупа. – Мы только хотим исследовать ее внутренности.

Он повернулся к находившейся в полуобморочном состоянии Да Римини:

– Ты станешь знаменитой во всех концах Конституйи, твое лицо будет знать каждый!

– А мне совсем не надо, чтобы мое лицо знал каждый! Я хочу, чтобы оно, и остальные части моего тела остались моими, не превращаясь в достояния широкой общественности, – она пятилась, пока не уперлась спиной в стену экспозиции.

Трое вооруженных трубками стражей, сопровождавших Апу-Тупу, направились к ней.

– Не подходите ко мне! – завопила она, угрожающе растопырив пальцы. – Предупреждаю, мои руки – смертельное оружие!

Один из солдат поднял до боли знакомую братьями Фернандес трубку. Да Римини закатила глаза, обмякла и рухнула на пол. Эшвуд тяжело вздохнула. Картер поморщился и отвернулся.

– Мы ее только усыпили, – успокоил их Апу-Тупа.

– Какое это имеет значение, если вы все равно собираетесь принести ее в жертву, – проворчала Эшвуд.

– Тело должно быть в идеальном состоянии. Нам не хотелось бы, чтобы она преждевременно поранила бы себя.

Солдаты подняли уснувшую Да Римини и унесли ее прочь.

– Не волнуйтесь за нее! Жертвоприношение будет транслироваться на всю Конституйю. Вам мы предоставим возможность следить по экрану за событиями жертвоприношения.

Он задумался:

– Это событие соберет у экранов множество людей. Ведь более двухсот лет мы не приносили в жертву чужаков, тем более испанцев.

– Она не испанка! Она перуанка! – возразил Бланко.

– Кем бы она ни была, это уже не имеет значения. Мы представим ее как испанку, виракочу!

– Вы сказали "представим"? – встрепенулся Картер.

– Именно так! Мы хотим привлечь к этому событию внимание как можно более широких кругов населения Конституйи.

– Bepнo! – заговорила Трань Хо. – Это грандиозная идея! Газеты с рассказами о человеческих жертвоприноше ниях идут всегда нарасхват У читателя более популярны только Элвис и НЛО. Я уже вижу набранный самыми большими буквами заголовок "Пришельцы похитили земную женщину для жертвоприношения на чужой планете". – Она придвинулась к Апу-Тупе, тот вновь отпрянул. – Вы уверены, что Элвис не бывал в ваших краях?

Инка был озадачен:

– Что такое "Элвис"?

– Ну хватит! Тебя заносит! – шикнул на нее Картер. – Как ты можешь говорить такое? Ты вдумайся: они хотят принести ее в жертву и читать будущее по ее внутренностям!

– Разве я не из Голливуда? – защищалась Хо. – Ты хочешь, чтобы я выразила свое возмущение? Ну уж нет! Одно вшивенькое жертвоприношение не сделает даже первой страницы "Лос-Анджелес Таймс"! Что тебя, собственно говоря, так волнует? Она-то не сомневалась, стоит или не стоит тебя убивать!

Эшвуд призадумалась, шлепая себя пальцами по губам:

– Интересная точка зрения!

Картер бросил на нее злой взгляд и снова повернулся к Трань Хо:

– Предположим, что-то с Да Римини не получится, скажем, окажется, что у нее непрочитываемые внутренности, и потребуется другая молодая женщина для жертвоприношения. Догадываешься, за кем они придут в следующий раз?

Но на Трань Хо возможность такого развития событий не произвела впечатления:

– Эх, жизнь – такая штука: сегодня ты есть, завтра тебя нет, но хочу, чтобы вы знали, и после смерти я сохраню авторские права на все мои статьи, и если вы воспользуетесь моими магнитофонными записями или фотографиями, то будете обязаны заплатить процент с каждого проданного экземпляра чего бы то ни было моим законным наследникам.

– Какое совпадение! – сухо заметил Февик. – Когда они пришли за ней, то, что вы сейчас сказали, в высшей степени занимало меня.

Не в силах совладать с охватившим его чувством отвращения, Картер отвернулся от Хо:

– Ты сумасшедшая! Тебе нужно написать статью о самой себе! "Безумная корреспондентка добровольно расстается с этим миром"!

– Если бы я была уверена, что продам статью, я бы так и сделала! – весело отозвалась Трань Хо, – в любом случае, я не сомневаюсь, что наши хозяева найдут внутренности Да Римини такими же привлекательными, как остальные части ее тела. Она должна быть довольна! Кем она была на Земле? Перуанским ничтожеством! Когда же мы возвратимся домой, я сделаю ее знаменитостью!

– Если мы возвратимся домой, – откликнулся Игорь, думая о своем.

– Фотографии ее тела появятся в газетах всего мира! – увлеченно продолжала Трань Хо.

– Так или иначе, я не вижу возможности облегчить ее страдания, – Февик, сидя на полу, ласкал своего кота.

– Я уж решил было, что эти люди цивилизованы, – сказал Картер.

– Традиции играют огромную роль в жизни всех народов, – заявил Февик с видом знатока.

Как и обещал Any-Тупа, экран был установлен. Он представлял собой гладкую плоскость серого цвета, изготовленную из какого-то твердого материала. Экран был установлен на стойке. Ни кнопок включения, ни проводов, ни антенн видно не было.

Картер решил не смотреть на экран, но когда на его серой плоскости появилось изображение и зазвучали слова комментатора, он не смог удержаться.

Камера была установлена в просторном зале, украшенном традиционными инкскими знаками, но более всего Картеру зал напомнил анатомический театр. В стороне застыла в ожидании группа мужчин и женщин, облаченных в блестящие, ярко расцвеченные одежды. На их лицах лежал толстый слой разноцветного грима.

Картер не вслушивался в болтовню комментатора, он был поглощен происходившим в зале. Действо началось. В зал вступили два служителя, разодетые, как персонажи пошлых пьес, из тех, что идут на Бродвее. Они держали под руки безразличную, видимо, под действием какого-то наркотика, Да Римини. Была она одета в исполненное с большим вкусом, но легкомысленно короткое платье, которое Февик с присущей ему надменной ученостью определил как "традиционный наряд женщин, избранных инками для жертвоприношения" и добавил, что для амазонки не нашлось, по всей видимости, большего размера.

– Меня пугает реальность происходящего! Неужели, они действительно…

Но никому не было дела ни до самого Февика, ни до испытываемых им чувств. Глаза всех были прикованы к экрану.

Служители бережно подняли Да Римини и торжественно возложили ее на богато орнаментированный операционный стол. Затем они аккуратно привязали к нему ее руки и ноги. Ритуальное платье оставляло ее живот полностью открытым.

Трань Хо не переставала записывать на магнитофон свой собственный комментарий, не забывая подвергать при этом острой критике работу операторов.

Сделав свое дело, служители вышли из поля зрения камеры, и до сих пор спокойно стоявшие в отдалении люди в блестящих одеждах обступили стол. Тот из них, что встал у изголовья Да Римини воздел руки к небу и запел, остальные ему вторили. При заунывных звуках литургии Картер почувствовал, как холодный пот заструился у него по спине. Полились звуки музыки – смесь традиционных инкских инструментов с электроникой. Он вспомнил, Февик говорил, что древние инки имели обыкновение изготавливать музыкальные инструменты из костей своих жертв.

Стоявший в изголовье опустил руки. Звуки музыки и пение смолкли, а сверху, откуда-то с потолка, спустился и зловеще завис над распростертой на столе беспомощной Да Римини какой-то сложный аппарат. Несмотря на наркотическое опьянение, блуждающий взор жертвы с трудом, но все же сфокусировался на аппарате, и в зале раздался ее крик отчаяния. Мелодия, взвившись вверх и достигнув драматических высот звучания, как нож гильотины, резко сорвалась и стихла.

Из аппарата угрожающе высунулась какая-то его часть, и хотя Картер не заметил на ней режущих частей, он поспешил отвернуться, напоровшись взглядом на дрожащую в предвкушении крови Трань Хо. Голос неустрашимой Эшвуд произнес:

– Нет, вы только посмотрите на это! И голос Февика добавил:

– Вот этого уж я совершенно не мог предположить!

Картер заставил себя повернуться к экрану и увидел на столе Да Римини, по-прежнему белевшую чистым животом. Никакой крови. Никакого вспоротого живота. Никаких вывалившихся наружу кишков. Картина, нарисованная Картеру его не в меру живым воображением, осталась в мире фантазий.

Его взгляд привлек квадрат, появившийся в правом верхнем углу экрана. В мельчайших деталях на нем воспроизводились внутренние органы Да Римини. Они блестели и пульсировали, кровь резво бежала по венам и артериям, механизм, запущенный Господом Богом двадцать с лишним лет назад, исправно функционировал.

Картер выдохнул. Жертвоприношение было символическим актом! Кому из них могло прийти в голову, что контисуйцы могут без труда прочитать все, что им требуется, не вспарывая живота жертвы? То ли представление Картера о подобных обрядах было сформировано под влиянием плохих голливудских лент, то ли в нем говорила память далеких предков, но он не додумался, что Да Римини останется в живых.

Взгляд сканнера легко скользил по внутренностям Франчески, крупным планом воспроизводя на экран отдельные интересующие гадателей закоулки ее чрева. Обступившие стол профессионалы оживленно обсуждали предмет гаданий, а управлявший аппаратом техник, следуя их указаниям, переводил взгляд сканнера с одного органа на другой.

– А вспомните-ка! – заговорил Февик, – ведь хитрец Апу-Тупа ни разу не сказал «убить», он говорил "принести в жертву"! Своеобразная интерпретация древнего обряда, вы не находите?

– Но они же не собираются действительно принимать решение о нападении на Землю, основываясь на обзоре внутренностей живота Да Римини! – предположил Картер.

– Полагаю, нет, – согласился археолог. – Я начинаю подозревать, что цель обряда, как и само жертвоприношение, тоже носит символический характер, а там, кто знает! Мо, твое мнение на этот счет?

При упоминании его имени, кот поднял на хозяина свои сонные глаза и широко зевнул, продемонстрировав полное отсутствие интереса к обсуждавшемуся вопросу.

Действо продолжалось, но несколько заскучавшие зрители один за другим стали отходить от экрана. Трань Хо была глубоко разочарована:

– Глупая затея! Впечатление, будто я присутствую на обычном практическом занятии в медицинском колледже! Ну нет! За такой материал не получишь ни цента! – ее лицо вдруг прояснилось: – Если его, конечно, оставить таким, каков он есть! Но можно же его слегка подправить!

– Может, тебе стоит обсудить это с Да Римини? – посоветовал ей Игорь, – все-таки, мы совершили эту безобидную экскурсию именно по ее внутренностям!