Текст книги "Чародей с гитарой. Том 1"

Автор книги: Алан Дин Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 81 (всего у книги 85 страниц)

Джон-Том моргнул и обнаружил, что сжимает дуару в руках с такой силой, что больно пальцам. Интересно, он что, вернулся в действительность без постороннего вмешательства или все же умудрился сыграть каким-то образом мелодию, которая покончила с пертурбацией? Куда подевались «Форум» и толпа восторженных поклонников? Где фэны, что заходились в истерических воплях, пробивались поближе к сцене, чтобы прикоснуться к шнуркам на его ботинках, аплодировали каждому слову, слетавшему с уст великого Джей-Ти? Огромный концертный зал сменился уходящими вдаль рядами сосен, елей и лиственниц, среди которых попадались порой красные деревья. Лес окутывала поистине оглушительная тишина. Юноша окликнул своих товарищей, но те не ответили. Они находились рядом, но как будто не слышали его.

Колин сидел на сосне и жевал сосновые иголки; вид у него был чрезвычайно довольный. Клотагорб примостился под деревом – в развилке меж двух больших корней. Он вертел в лапах плоский камень; физиономия чародея выражала неземной восторг. Некий звук вынудил юношу повернуться налево, и он увидел Дормас, которая каталась по грязи с видом не менее блаженным, чем у Колина. Лошачиха сбросила свою поклажу, и припасы путников разлетелись в разные стороны. Поблизости от Дормас, окунув клюв в лужу с мутной дождевой водой, лежал Сорбл. Филин пускал пузыри и делал крыльями такие движения, будто демонстрировал, как надо плавать. Что касается Маджа... Джон-Том встревоженно огляделся. Где же Мадж? Справа донеслось не то рычание, не то стон. Прижимая руку ко лбу – у него внезапно разболелась голова, – юноша двинулся в том направлении, откуда шли диковинные звуки. Вскоре он добрался до лежавшего на земле бревна, поверх которого со сладострастно оскаленной пастью распростерся Мадж. Сообразив, чем занят выдр, Джон-Том судорожно сглотнул и торопливо отвернулся. За время их знакомства Мадж неоднократно выкидывал всяческие фортели, совершал поступки, которые можно было охарактеризовать как нелепые, непрактичные и даже отвратительные, но это! Юноша постарался избавиться от картины, стоявшей перед его мысленным взором, и принялся думать о том, как быть дальше. Снова оглядев товарищей, он решил, что Клотагорб – единственный, кто способен сейчас что-либо воспринимать, а потому твердой походкой приблизился к чародею и потряс его за лапу.

– Очнитесь, сэр! Я не знаю, где вы, но явно не в себе. Прошу вас, сэр, очнитесь! Ну пожалуйста!

Клотагорб ничем не показывал, что слышит. Джон-Том постарался припомнить, как именно располагались на струнах дуары его пальцы в тот миг, когда он вернулся в реальность, потом глубоко вздохнул и выдал несколько аккордов, совершенно не представляя, чего можно ожидать. Аккорды вышли не слишком благозвучными, но, возможно, так тому и следовало быть. Волшебник моргнул – почти как Джон-Том. Его взгляд выразил несказанное удивление.

– Что? Кто? Что? – Наконец он словно только-только заметил юношу, озабоченно глядевшего на него. – А, это ты, мой мальчик. Что случилось?

– Сэр, вы где? Здесь или там?

– Где я? Конечно, в Библиотеке! Что за глупый вопрос! Я в древней Библиотеке, которая есть чудо из чудес. Хорошо, что тебе тоже удалось отыскать ее, мой мальчик. Мне потребуется помощь. Как ты понимаешь, одному такую работу не провернуть. – Чародей ткнул пальцем в камень, который держал в лапе. – Видишь, я сумел найти ключ! Перед тобой первая страница указателя, составленного, как выяснилось, весьма разумно. В нем может разобраться даже непосвященный. – Клотагорб вытянул лапу с камнем вперед, как бы намереваясь поставить что-то на невидимую книжную полку, однако неожиданно замер и ошара-шенно уставился в никуда.

– Сэр, с вами все в порядке?

– Значит, никакой Библиотеки нет? – прошептал Клотагорб после паузы.

– Нет, сэр, – подтвердил Джон-Том. На чародея было больно смотреть. – Мне жаль разочаровывать вас, сэр, но... То была иллюзия. Я и сам испытал нечто подобное. Я до сих пор не знаю, как выбрался из нее – то ли потому, что она кончилась, то ли благодаря тому, что случайно взял правильный аккорд.

– Нет, мой мальчик, это не иллюзия, – отозвался чародей. – Пертурбация. Еще одна треклятая пертурбация! Выходит, ты не видел ее? Я разумею, Библиотеку?

– Нет, сэр, – повторил Джон-Том. – На меня нашло другое наваждение. Мне чудилось, я стою на сцене в звездный час своей карьеры. Заветная мечта, осуществление сокровеннейших желаний. Я имел все, к чему стремился.

– Я тоже. На сей раз объектом пертурбации стали наши осознанные и неосознанные желания. – Волшебник поглядел на камень, который по-прежнему сжимал в лапе, и раздраженно отшвырнул его в сторону. – Короче говоря, нас преизрядно одурачили.

– Ну и что, сэр? Пускай нас и вправду одурачили, но мы не остались в дураках. Все обошлось, и мы – те же, какими были раньше.

– Спасибо за утешение, мой мальчик. – Клотагорб улыбнулся. – Раз уж ты взялся заботиться обо мне, помоги старику подняться.

Джон-Том исполнил просьбу чародея. Тот выпрямился и вдруг пустился пинать ни в чем не повинный камень, оглашая воздух забористыми, весьма красочными выражениями. Юноша знал, что за Клотагорбом водится привычка прохаживаться – порой достаточно едко – по адресу других, в особенности Сорбла, но никогда не слышал, чтобы волшебник употреблял все эти словечки в отношении самого себя. Лишь теперь Джон-Том осознал, насколько глубоко уязвлена гордость чародея.

– Ну вот, сейчас и впрямь полегчало. Поверь мне, мой мальчик, я был в Библиотеке. Именно с большой буквы, поскольку равной ей на свете просто не существует. В ней хранятся сведения обо всем, что было, есть и будет. Представляешь? Библиотека прошлого, настоящего и грядущего! Все возможные ответы на все возможные вопросы. То, о чем я грезил, мой мальчик, то, чего жаждал всю свою сознательную жизнь! Да, как-то неловко чувствовать себя обманутым, тем более сверхъестественным феноменом. – Волшебник глубоко вздохнул. – А что с остальными?

– Как видите, сэр, – сказал Джон-Том, указав сперва налево, а потом вверх, на ветку, на которой восседал Колин, – они все еще находятся в своих грезах. Должно быть, на них пертурбация подействовала сильнее, чем на нас с вами.

– Не льсти себе, мой мальчик. Тут ни при чем ни твоя воля, ни чувство реальности. Насколько я понимаю, нас обоих выручила музыка.

– Наверно, вы правы, сэр. – Джон-Том передернул плечами. – С роком надо держать ухо востро: он нет-нет да и выкинет что-нибудь.

– Постарайся в ближайшее время не упоминать ни о роке, ни о судьбе, – проворчал Клотагорб. – Идем, у нас много дел. Ты будешь петь, а я прибегну к чарам.

Джон-Том вызвался вернуть к действительности Дормас. Та, очнувшись, сильно расстроилась, несмотря на уверения юноши, что от нее тут, собственно, ничто не зависело. Все они, все до единого, оказались бессовестно околдованными. Однако Дормас упорно не желала прислушаться к голосу разума, а в конце концов заявила, что хочет пробежаться по лесу, чтобы хоть немного утешить оскорбленное самолюбие. Как подозревал Джон-Том – а так оно и было на деле, – лошачиха просто хотела удостовериться сама, что луга в лесу нет и в помине; сколько она ни искала клевер и изумрудную траву, ей попадались лишь заросли кустарника да лужи с грязной водой. Удовлетворив свое любопытство, Дормас выкупалась в пруду, в который вливался горный ручей, ибо, катаясь по воображаемому разнотравью, измазалась с ног до головы. Холодная вода смыла грязь, но раздражение и стыд остались.

Джон-Том принялся собирать мешки и тюки, а Клотагорб тем временем пытался с помощью магии вразумить своего ученика. Когда выяснилось, что волшебство на филина практически не влияет, чародей перешел к мерам физического воздействия. Неизвестно, что именно вывело Сорбла из транса – магия, которая с запозданием, но все-таки сработала, или увесистые подзатыльники, – однако филин более-менее очухался. Более-менее – потому что он был настолько пьян, как будто напился не в воображении, а на самом деле. По всей видимости, это все же было не настоящее опьянение, а психические последствия пертурбации, которые обещали постепенно сойти на нет.

Кончив собирать поклажу Дормас, Джон-Том взобрался на сосну и крепко схватил Колина за плечо. Коала методично жевал сосновые иголки и бормотал себе под нос медвежьи мантры. Юноша как следует встряхнул чревоугодника, взяв попутно один или два аккорда на дуаре. Колин, вероятно, обладал необычайно развитым чувством реальности, ибо очнулся почти моментально.

К несчастью, Джон-Том слегка перестарался: коала свалился с ветки и тяжело плюхнулся на землю, но, судя по всему, ничуть не пострадал, поскольку тут же вскочил и огляделся с таким видом, словно с ним вообще ничего не случилось. Впрочем, наружность, как известно, обманчива. Мгновение спустя Колин пошатнулся, сел и закрыл морду лапами. Джон-Том испугался, что коала все же сломал себе что-то при падении с дерева, но вскоре стало ясно, что Колин, подобно Сорблу, страдает от последствий пертурбации. Медведь объяснил встревоженному юноше, что эвкалиптовые листья обладают слабым наркотическим действием. Вот почему коалы, которые едят их непрерывно, такие сонные и малоподвижные. В общем, нестрашно, однако надо подождать, пока прояснится в голове.

Что касается Маджа, то после того, как Клотагорб оправился от шока, вызванного лицезрением выдра, они с Джон-Томом и Ко-лином едва стащили закадычного дружка с бревна. Все ожидали, что поведение Маджа, когда он придет в себя, будет приблизительно схоже с тем, какое продемонстрировала Дормас, однако выдр лишний раз доказал, что является единственным и неповторимым в своем роде экземпляром. Когда ему объяснили, что произошло, он разразился ругательствами, подобных которым здешние леса еще не слыхивали. Казалось, содрогнулся самый воздух. Но вот пыл Маджа, не говоря уже о запасе бранных выражений, подыссяк; выдр пнул то, что осталось от бревна, – во все стороны полетели щепки – и направился прочь, очевидно, чтобы попытаться переварить обиду, которую нанес ему пертурбатор.

– Подумать только, – заметил Колин. – Неужели водяной крысе стало стыдно?

– Боюсь, Мадж даже не знает такого слова. Мне кажется, он сердится на нас за то, что мы не дали ему насладиться до конца. Ничего, скоро отойдет.

Слова Джон-Тома некоторое время спустя получили подтверждение. Выдр отсутствовал около часа, потом вернулся в лагерь и принялся помогать Дормас с поклажей. Он не проронил ни звука до тех пор, пока не был проверен и заново упакован последний мешок. Лишь тогда выдр заговорил со своим другом:

– Слушай, приятель, тебе обязательно надо было влезать?

Кто тебя просил?

– Пораскинь мозгами, Мадж, – посоветовал Джон-Том, закрепляя на спине лошачихи тюк с одеждой. – Мы угодили в пертурбацию, очутились во власти наваждения. Поверь, мне тоже очень жаль, что все происходило не наяву. В общем, я должен был вернуть тебя обратно.

– Знаю, знаю. Мы все связаны одной веревочкой, и все такое прочее. Но ты что, не мог чуток погодить?

– Откуда мне знать, что может случиться, если я не потороплюсь вмешаться? – Юноша затянул узел, показавшийся ему не слишком тугим.

– Эй, осторожнее, – проговорила Дормас, обернувшись. – Ты же не шнурок завязываешь, в конце-то концов.

– Извини, – пробормотал Джон-Том. – Да если бы не я, ты бы мог никогда не вернуться в действительность! Клотагорб говорит, что в том иллюзорном мире запросто можно было застрять навсегда.

– И чем тебе это, елки-моталки, не нравится?

– Мадж, для каждого из нас в отдельности иллюзии, вполне возможно, не представляли серьезной опасности, однако они мешали нам продвигаться к цели, ради которой мы и вышли в путь.

– Приятель, скока раз тебе повторять? Заботиться надо сперва о себе, а уж потом о других. – Выдр повернулся и, понурившись, отправился на поиски ножа и лука.

Джон-Том глядел ему вслед и размышлял над случившимся. Итак, все они испытали одинаковые ощущения, у всех как бы воплотились в явь самые безудержные фантазии и мечты. Но, в отличие от Маджа, никто из остальных членов экспедиции не выразил желания остаться в призрачном мире осуществленных грез до конца своих дней. И причина этого не подлежит сомнению: всем, кроме выдра, было ясно, что рано или поздно ими исподволь завладеет скука – ведь когда у тебя, пускай даже во сне, есть все, стремиться не к чему. Клотагорб доходчиво объяснил, что для того, кто не может сбежать от иллюзии исполнения желаний, итогом будет смерть, а вовсе не погружение в нирвану. Вот если бы придумать способ вызывать ту иллюзию на пару часиков в день...

Интересно, о чем думает пертурбатор? Думает ли он вообще? Клотагорб не уверен, наделен ли пертурбатор интеллектом, а если и наделен – присуща ли его проявлениям узнаваемая форма. Видит ли он сны, и если да, то о чем? Разумеется, эта штука, способная проникать из измерения в измерение, из Вселенной во Вселенную, пребывает сейчас в некоторой растерянности и вдобавок нервничает. А в результате происходят пертурбации – так сказать, межпространственный холодный пот на лбу звездного скитальца. Надо признать, что из них опасны лишь те, которые направляет захватчик пертурбатора. Например, когда закончилась последняя, все хоть и вздохнули с облегчением, однако почувствовали себя немного лучше. Может, пертурбатор страдает от любого искажения реальности не меньше, чем они сами?

Карабкаясь рядом с товарищами к горному проходу, Джон-Том внезапно осознал, что хочет освободить пертурбатор не только во имя того, чтобы прекратить возмущения, которые тот вносит в структуру мироздания. Он хотел освободить его потому, что пертурбатор, при всех своих недостатках, должен быть свободен. Юноше вспомнилось, как в детстве, играя с друзьями, он спрятался в шкаф, который тут же заперли снаружи на ключ. Прошло немало лет, однако то ощущение сохранилось и по сей день. Он знал, что такое томиться взаперти, когда едва можешь пошевелиться, а потому все крепче убеждался, что никто на свете не заслуживает подобной участи – даже столь чужеродное и необъяснимое явление, как пертурбатор. Мы собираемся вызволить не механизм, сказал себе Джон-Том, а живое существо, которое нуждается в помощи.

У горловины прохода Клотагорб объявил привал. Путники уселись в кружок, постаравшись укрыться от ветра, что дул из прорехи между уходящими в небо вершинами.

– Было бы неплохо узнать, что нас ожидает впереди и к чему не мешает приготовиться. Ты не против попытаться, гадатель?

– Я ничего не обещаю, друзья, – сказал Колин, пересаживаясь, удобства ради, под гранитный уступ. – Не ждите от меня чудес.

– Учитывая, что сейчас мы находимся в полном неведении относительно завтрашнего дня, нас обрадуют любые сведения, – заметил чародей.

– Хорошо. Но я вас предупредил.

Коала достал узелок с рунами. Серебряная нить ярко засверкала на солнце. Путешественники не сводили глаз с медведя, который неторопливо совершал необходимые приготовления. Вот он подобрал руны, а затем уронил их на кожаную подстилку. Никто не проронил ни слова. Джон-Том попробовал разглядеть в беспорядке рун какой-либо узор или хотя бы намек на таковой, но после того, как у него от чрезмерного старания начала побаливать голова, вынужден был отказаться от своей затеи. Он укорил себя за невежество, однако в глубине души не мог не согласиться с Маджем: на взгляд непосвященного, руны и впрямь производили впечатление собранной на помойке рухляди. Клотагорб, по-видимому, как ни странно, вполне разобрался в сути предсказания; во всяком случае, волшебник медленно кивал головой – то ли в знак того, что понимает, то ли желая показать, что и он не лыком шит. Джон-Тома снедало любопытство, однако юноша счел недипломатичным приставать к чародею с подобными вопросами.

– Ты был прав, старик, – произнес Колин задумчиво. – Он знает о нашем приближении.

– Что ты видишь? – справился Клотагорб. – Можешь ли что-нибудь определить? Кто он, насколько силен, какими обладает способностями? С кем, по крайней мере, нам предстоит сразиться?

– Во-первых, мы не ошиблись, величая его «он». Множество признаков указывает на принадлежность к мужскому полу и на связь с магией. Должно быть, волшебник или колдун. Вполне вероятно, что лесной пожар, в котором мы едва не погибли, был вызван вовсе не пертурбацией. Я чувствую силу, которая в состоянии уничтожить мир без помощи пертурбатора.

– Его сила превосходит мою? – спросил Клотагорб тихо, однако ровным голосом. Взгляды всех без исключения путников обратились к коале. Даже весьма скептически настроенный Мадж – и тот повернулся к погруженному в раздумья Колину.

– Вряд ли, – отозвался наконец коала. – Ваши силы различаются, но чем, я не могу установить. Не забывайте, я всего лишь гадатель, а не чародей.

– Что ты еще видишь? – поинтересовалась Дормас.

– Он не освободит пертурбатор по собственной воле. Нас ожидает схватка, исход которой зависит от кого-то одного, кто сумеет обеспечить успех экспедиции. Что до тебя, волшебник, твои знания и опыт окажутся поистине неоценимыми, без них мы не сможем уцелеть. Похоже, всем нам придется пойти на жертвы. Но, повторяю, лишь один среди нас способен совладать с противником. – При этих словах Колин поднял голову и взглянул в лицо Джон-Тому. Остальные последовали примеру коалы.

Что ж, криво усмехнулся юноша, чутье, выходит, не подвело.

Впрочем, подумалось ему, разве он когда-либо сомневался в том, что освобождение пертурбатора зависит исключительно от них с Клотагорбом? Взгляды товарищей нисколько не смутили Джон-Тома. Он достаточно часто оказывался в схожих ситуациях, чтобы успеть привыкнуть к тому, что все вдруг начинают таращиться на него, как баран на новые ворота. С другой стороны, продолжал размышлять юноша, почему всегда он? Почему, к примеру, не Колин с Маджем? Нуда, хмыкнул он про себя, они такого натворят...

– Ты не сказал мне ничего нового, – проговорил Джон-Том со вздохом. – Я хотел бы побольше узнать о противнике.

– Я что-то вижу, – ответил Колин, вновь наклонившись над рунами, – но никак не могу сообразить, что именно. Руны редко дают ясные предсказания. Однако в наличии угрозы нет ни малейших сомнений. Она проявит себя двояко. С первым проявлением сможет справиться только та магия, которой владеешь ты.

– Снова петь? – буркнул Джон-Том. – Помнится, мне уже приходилось иметь дело с колдуном. Мы с ним стали потом не разлей вода. Если и этот такой же...

– Руны говорят о нескольких.

– Да? Пускай их будет несколько, я все равно превращу их в паинек. Скорее всего они станут нашими союзниками.

– Если ты сможешь превратить их в друзей, это будет чудом, ибо руны утверждают, что тебе предстоит упорная битва. Еще неизвестно, кто кого победит. Ты можешь погибнуть, потому что их магия весьма могущественна и исполнена черной злобы.

– Я же сказал, что справлюсь, – Джон-Том выпрямился. – А каково будет второе проявление?

– Тут все ясно. – Коала усмехнулся. – Тебе суждено сразиться со своим заветным желанием.

Джон-Том недоуменно покачал головой. Ему сразу вспомнился призрачный мир, в котором он находился совсем недавно, возгласы и рукоплескания фэнов, многочисленные награды и перспектива блестящей карьеры на политическом поприще...

– Как, опять? Разве не достаточно того, что я одолел его в иллюзии?

– Может, и так, – сказал Колин, глядя на руны. – Я не могу выразиться точнее. Ты предупрежден, что само по себе очень важно. Знаешь поговорку: «Предупрежден – значит, вооружен»?

– Мы победим или нет? – спросила Дормас.

– Не знаю. Что касается исхода любого дела, здесь руны труднее Всего поддаются толкованию. Они показывают дорогу к месту последней, решающей схватки, но и только. Дальше ничего не разглядеть. – Коала принялся собирать камешки, косточки и деревяшки.

– Жалко, приятель, что мы сами не умеем гадать, а то бы непременно узнали, можно тебе доверять или нет.

– Я бы мог обидеться, друг, но не буду, – сказал Колин, окинув Маджа весьма выразительным взглядом. – Ты кое в чем прав. Толкования рождаются тут. – Он приложил лапу к груди. – И тут. – Палец другой лапы уткнулся коале в лоб. – Порой бросок выходит неудачным, но этот, как ни удивительно, почти не оставляет желать лучшего. – Медведь искоса поглядел на Джон-Тома. – Признаться, я бы хотел, чтобы было иначе.

– Не переживай, – отозвался юноша. – Лично я рад, что получил предостережение, хотя оно, конечно, могло бы быть и менее туманным.

– Что суждено, от того не уйти, – изрек Клотагорб, рассматривая горловину прохода. – В жизни, мой мальчик, постоянно приходится с чем-то сражаться.

Нападения начались вскоре после того, как компания вступила в проход. С круч раз за разом срывались оползни, угрожавшие завалить путников и похоронить их под массой камней и комьев земли. Правда, Клотагорбу пока удавалось посредством заклинаний обращать сонмище валунов в облако пыли.

– Согласен, решение не идеальное, – извинился волшебник, вынужденный, как и все остальные, снова отряхиваться, – но как только нас перестанут засыпать, обещаю вам сотворить отличное очистительное заклинание.

Постепенно оползни сошли на нет. Им на смену явился настоящий тропический ливень, смывший с путешественников пыль и одновременно выказавший недвусмысленное намерение устроить потоп, который отнес бы экспедицию обратно к горловине прохода. Клотагорбу вновь пришлось взяться за работу. Чародей воздел лапы к небу, пробормотал что-то насчет своего возраста и произнес некую фразу. Ливень мгновенно прекратился, вода превратилась в пар, и в течение десяти минут проход напоминал гигантскую сауну. Мало-помалу пар рассеялся настолько, что стало возможно продолжать путь.

– Ну и что? – пробурчал Мадж, показывая волшебнику на свой жилет. – Как я теперь разглажу эти складки?

– Я спасал твою жизнь, а не одежду, водяная крыса, – отрезал Клотагорб. – Смотри лучше не на себя, а под ноги.

– Как скажете, ваше чудомудрие, – отозвался выдр, который, подобно всем прочим, вымок буквально до нитки. – Надеюсь, мы не встретим никого из моих знакомых.

– Можешь не беспокоиться, друг. – Коала положил лапу на панцирь чародея. – Ты как, старик?

– Меня тревожит несерьезность, пустяковость угроз. Они не представляют собой опасности, тогда как руны предвещали иное.

– Я же говорил, толкование далеко не всегда получается достоверным. Сдается мне, на сей раз я не промахнулся, но если вдруг выяснится, что все же промазал, я ни капельки не огорчусь.

– Сэр, вы зря изводите себя, – вставил Джон-Том. —

И потом, на мой взгляд, на свете немного найдется тех, для кого обвалы и потопы «не представляют собой опасности». Наш противник, должно быть, просто не понимает, с кем имеет дело.

– Возможно, ты прав, мой мальчик. С другой стороны, не исключена вероятность того, что он пытается заманить нас в ловушку. Безумцы могут действовать весьма хитроумными способами. Впрочем, пока колдовство, которому мы противостоим, вовсе не столь могущественно, как я воображал. Если так пойдет и дальше, мы, безусловно, достигнем цели.

– Мне что-то не верится, чтобы Колин ошибся в своем толковании.

– Мне тоже, – заявил коала. – Но скажу честно: я ничего не имею против того, чтобы ошибиться.

– Хозяин! – раздался над головами путников крик летавшего на разведку Сорбла. – Друзья! Там, впереди! Проход кончается! Мы почти пришли! – Филин совершил разворот, взмахнул крыльями и снова устремился туда, откуда только что прилетел. Остальные поспешили за ним. Какое-то время спустя они обнаружили, что впервые за много недель дорога ведет не вверх, а вниз.