Текст книги "Человек со стороны"

Автор книги: Алан Алтьери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

20.

Красные блики вспарывали темноту.

Лидия смотрела на сияние, колеблющееся на фасадах зданий-ульев, тянущихся по обеим сторонам пустой улицы. Что-то горело…

Ветер обдувал ее лицо, губы запеклись. Сухие листья неслись по асфальту, задерживаясь у колес «паджеро», припаркованного напротив знака, запрещающего стоянку.

Лидия вздохнула и почувствовав, как страх сжал ее грудь. Она не должна была находиться здесь, среди ночи, ожидая Дэвида. Это граничило с явной опасностью, это было танцем на краю пропасти.

Кончится тем, что ты погубишь себя, ты это знаешь, Дэвид?

Да, он знал. И тем не менее, она продолжала помогать этому человеку. Дэвид попросил ее найти ему одежду. Она достала: старые вещи, принадлежавшие ее отцу. Дэвид попросил ее достать ему карту Милана и телефонный справочник. Она их принесла. Дэвид попросил у нее итальянских денег заплатить за такси. Она не хотела слышать рассудка: она сама отвезет его, куда ему надо, куда-то в район улицы Луиджиана. Они остановились рядом, на соседней улице. Дэвид попросил не ждать его и ушел в сумрак и ветер. Но Лидия все равно осталась его ждать.

Минуты проходили. Проходили часы. А потом, бросая вызов тишине, ошалело залаяло оружие. За этим последовали взрывы и вспышки пламени.

Стал нарастать вой многочисленный сирен, зашедшихся в пароксизме. Лидия прижалась к машине. С десяток автомобилей полиции и карабинеров пролетели через перекресток и свернули налево в вихре шума и сверкающих огней.

– Я же сказал тебе: не ждать.

Лидия вздрогнула. Он был в двух шагах от нее.

– Я не могла бросить тебя здесь…

– Я бы нашел дорогу.

Его лицо было забрызгано кровью и грязью. Одежда тоже в грязи и порвана. Такое впечатление, что он побывал в мясорубке.

Лидия села за руль, вставила ключ зажигания. Слоэн скользнул на заднее сидение. В зеркале заднего обзора Лидия успела увидеть в распахе его куртки толстую короткую трубку, наверное, оружие.

– Дэвид?..

Их взгляды встретились в зеркале.

– …Ты… ты опять убивал, да?

Новые сирены взвились в ночи. Пожарные машины, целая колонна, за ними машины скорой помощи и снова полицейские машины.

– Зачем тебе это знать, Лидия?

Скьяра оттолкнул зеваку в пижаме, стоявшего на пути, и побежал по лестнице. Чуть отставая от него, оттолкнув того же зеваку, впечатав его в стену и пробормотав слова извинения, бежал Пьетро Гало.

Там, внизу, лежала площадь Карбонари – поле боя, второе за эти дни. Окруженное обычной толпой идиотов-зевак. Никаких следов Каларно. Ни среди живых, ни среди мертвых, даже если среди них узнать можно было только пару человек.

Скьара взлетел на лестничную клетку четвертого этажа, за ним следом Гало. Здесь тоже стояли зеваки в пижамах и ночных рубашках, собираясь спуститься на площадь.

Скьяра запыхался, сердце его готово было вырваться из груди. Что бы ни произошло на площади Карбонари, без Каларно это вряд ли обошлось. Может быть, его похитили. Может, пристрелили, как собаку…

Гало нажал на кнопку звонка одной из дверей. Никакой реакции. Скьяра, как безумный, заколотил в дверь кулаками под перепуганными взглядами собравшихся спускаться жильцов.

– Комиссар! Комиссар Каларно, откройте! Откройте сейчас же!

Никакого ответа. Отбросив официальные условности, Скьяра заорал в дверь:

– Андреа, открой дверь, черт тебя побери!

В замочной скважине заскрежетал ключ. Дверь распахнулась секундой раньше, чем Скьяра вышиб ее.

Полицейский и судья с изумлением смотрели на человека, стоявшего на пороге. Голого и абсолютно мокрого. Голого, но с «береттой» в руке.

– Чего шумите? – спросил Андреа Каларно.

Майкл Халлер, он же Ричард Валайн, проталкивался сквозь плотную толпу зевак и журналистов.

Продрался к заграждению. Сунул в лицо карабинеру в штатском, вооруженному пистолет-автоматом, удостоверение личности. Тот связался с кем-то по рации и, получив указания, пропустил американца за барьеры, выставленные по периметру площади Карбонари.

Халлер-Валайн шагал по асфальту, усеянному гильзами, обломками, залитому водой и противопожарной пеной.

У входа в один из двух туннелей и был центр бойни. Повсюду валялись растерзанные свинцом трупы. Одни в позах дешевых манекенов, сломавшихся во время перевозки по раздолбанным дорогам. От других остались только скелеты с кусками сожженной кожи. Два «бмв»», один, изрешеченный пулями, другой, сожженный до основания, казались необитаемыми островами в кровавом море. Кровь была повсюду, перемешанная с охлаждающей жидкостью и моторным маслом. Черно-красный отвратительный коктейль.

С десяток полицейских и карабинеров передвигались по этой сцене массовой бойни в резком свете фонарей. Обследовали каждый сантиметр местности, производили замеры, обводили мелом каждую гильзу.

– Сначала пальба, а затем появляется флот…

Халлер медленно обернулся. За его спиной стоял Каларно в матерчатых туфлях, потертых джинсах и кожаной куртке. Он походил на человека, только что поднятого из постели и набросившего на себя первое попавшееся под руку.

Палмьери, Скьяра и Де Сантис, три бульдога из его стаи, стояли за ним.

– Кровь и кишки по-итальянски. – Каларно, казалось, развлекался. – Нравится, а?

– Что здесь произошло, комиссар?

– А вы что думаете?

– Вы живете в том доме наверху?

– Вам-то откуда это известно? – Каларно постарался, чтобы в голосе прозвучало подозрение.

Халлер не смутился.

– Так живете или нет? – настойчиво повторил он.

– Живу. На четвертом этаже.

– И вы были дома, когда… – Халлер обвел рукой площадь, – когда это случилось?

– Да.

– И что вы сделали, когда услышали выстрелы?

– Какие выстрелы?

– Как какие? Вы что, глухой? – У Халлера побагровела шея. – Автоматы, гранаты, взрывы, пожар, полдюжины народу в клочья… и вы ни черта не слышали?

– Нет. Я был в душе.

– В душе!? Кому вы эту лапшу на уши вешаете?

Лицо Каларно окаменело.

– Вы назвали меня вруном, агент… как вас там, Валайн, кажется?

В устах Каларно слово агент прозвучало с издевкой. Халлер сжал кулаки и сделал шаг в его сторону. За спиной Каларно то же самое сделали его ребята. Халлер сжал зубы и отступил назад. Ну, сволочь!.. Ну, бандитская рожа!..

— Я не слышу ответа, агент… Вы считаете меня вруном или нет?

– Нет, не… – начал фразу Халлер.

– Боже, возрадуйся! – прервал его Каларно, протянув руки к небу. – Радостная весть для итальянского государства: какой мешок денег будет сэкономлен на судебном процессе…

– Не вижу ничего смешного.

– Очень жаль. Потому что смешно так, что может пупок развязаться, агент.

– Я все же хотел бы знать, что здесь случилось.

– Хотите? Ладно, давайте разберемся с этой арифметикой. Начнем с этих. – Каларно кивнул в сторону несгоревших трупов. – Поскольку к этой минуте нам удалось идентифицировать только этих троих. Один сербский засранец, один козел из Косово и один стукач из местных. Говенный народец, скажу вам. Интереснее другое: все они были оловянными солдатиками клана Дона Франческо Деллакроче. – Каларно повернулся к американцу. – В твоем несокрушимом ББОПе ты когда-нибудь слышал это имя, агент?

И вновь это слово прозвучало с издевкой. Халлер сделал вид, что не заметил этого.

– Я знаю, кто такой Деллакроче.

– Тогда тебе, возможно, известно, также о связи между Деллакроче и Кармине Апра?

– Нет.

– Ну, разумеется, нет. Кстати…

Халлер повернул голову в ту сторону, куда показал рукой Каларно. На гребень склона кольцевой дороги, где двигались фигурки полицейских.

– Там еще один.

– Один кто?

– Труп, – уточнил Каларно. – То есть то, что от него осталось. Мы до сих пор не нашли голову. Может, крысы утащили. Такое впечатление, что в этого несчастного идиота пальнули из пушки… или из гранатомета М-79, калибра 40. – Каларно улыбнулся. – Хотя пока не могу утверждать это с точностью.

Халлер сжал зубы. Он знает! Знает о М-79!… Слоэн! Он и Слоэн!

— Посмотри-ка на это, агент. – Каларно бросил ему что-то. – Может, это поможет тебе установить новые поразительные связи.

Халлер поймал брошенное на лету. Это был американский паспорт, съежившийся от огня. Фото владельца обгорело, но имя читалось хорошо: Нешер, Ари Нешер.

– Этого ты, конечно же, тоже не знаешь? – глядя ему прямо в глаза, спросил Каларно.

– Нет.

– Очень жаль. Это меня разочаровывает… Даже если и не удивляет. Возьми его себе, и положи среди своих реликтов, агент. – Каларно усмехнулся. – У нас в городском полицейском управлении не считают зазорным делиться информацией с зарубежными коллегами.

Майкл Халлер, он же Ричард Валайн, смял остатки паспорта в кулаке. Затем резко повернулся и пошел через площадь к месту, где Ари Нешер завершил свой бег. Каларно кивнул своим, чтобы подошли.

– Слушаем, шеф. – Палмьери улыбался. – Как вы думаете, найдет наш ковбой недостающие детали от этой задницы?

– В задницу мертвяков, ребята.

С лица Каларно исчезла насмешка. Он обвел взглядом площадь, полицейских экспертов, Гало, о чем-то разговаривающего на повышенных тонах с армейским майором у догорающих автомобилей.

– Меня интересуют живые, а не мертвые. Для начала: нас здесь не было, и я с вами не разговаривал. Ясно?

Все трое разом кивнули.

– Пойдем дальше. Скьяра, найди бригадира Макки из комиссариата Кадамосто. Он парень толковый и знает дело. Я хочу, чтобы вы сидели на пятках этого американского барана все двадцать четыре часа.

Скьяра кивнул еще раз.

– Де Сантис, мне понадобится база. Квартира, склад, все, что ты найдешь. Только не номер в гостинице и не апартаменты. Ничего, что можно контролировать. Мне нужно место, куда не сунет нос ни одна сволочь.

– У меня есть пара таких мест, шеф.

– Отлично. Как только устроишься, позвони сержанту Патрукко…

– Из технического отдела?

– Ему. Он мне кое-чем обязан. Попроси его установить компьютер. Самый быстрый и надежный, не подделку из третьего мира. Мне понадобится также четыре телефонных линии плюс еще одна, скоростная, для выхода в Интернет, а также факс и принтер. Скажи также, чтобы установил телевизор и два видеомагнитофона. Не один, Де Сантис, мне нужны два. Пусть все подключит и проверит работу.

– Сделаем, шеф.

– Палмьери, куда ты дел видеокассеты, что принесли из суда?

– Они лежат в Центральном управлении, в сейфе отдела особо тяжких преступлений.

– Я хочу, чтобы ты достал их оттуда как можно скорее. Лучше немедленно. Забери их, спрячь понадежнее и привези мне, как только будет готова база.

– Никаких проблем, шеф.

– И последнее. Никаких рапортов, никаких протоколов, никаких записей. Абсолютно ничего. С этой минуты я беру на себя всю ответственность за все и за всех вас. – Каларно обвел взглядом троицу. – И еще, ни одного слова никому, и главное, судейским.

Полицейские обменялись серьезными взглядами и за всех ответил Скьяра.

– Вы подозреваете кого-то из них, шеф?

– Правосудие – дама с повязкой на глазах, поэтому машет мечом наобум. – Каларно улыбнулся. – Нам предстоит указать ей, куда нанести удар.

21.

Она вступила в темноту прихожей. Вытащила ключ из замочной скважины и спиной захлопнула дверь.

– Развлекаемся, чича?

Лидия остолбенела посреди прихожей, рука ее оставалась в кармане замшевой куртки. Из темноты гостиной послышался скрип. Потом звяканье льда в стакане. Вспыхнул абажур.

Утонув в кожаном диване, со стаканом виски в руке Джулия Веноста разглядывала дочь. Она была в боевом наряде: пеньюар из черного шелка с огромным декольте, высокие каблуки, породистые длинные ноги. Увидь ее сейчас Лана Тёрнер или Дза-Дза Габор, сдохли бы от зависти.

Джулия отхлебнула из стакана.

– Куда ты его спрятала?

Лидия сняла куртку, повесила ее на плечики.

– Куда спрятала что?

– Не что, моя сладость, а кого. Я говорю о том хахале, который провел в нашем доме две ночи.

Лидия почувствовала, как сороконожка поползла по ее спине. Она знает! Каким-то образом в какой-то момент ночи она услышала бредящего Дэвида.

Лидия вошла в гостиную, выдержав взгляд матери. Спорить к ней в таких случаях во сто крат хуже.

– Завидуешь?

Джулия поставила стакан на пол и поднялась, шелковый пеньюар красиво скользнул по бедрам. Какая жалость, что здесь не было мужчин!

– Следи за словами, Лидия!

– Мама, два часа ночи. Жутко спать хочется.

– Скажи мне, кто он. Этот кретин на «порше»?

– Нет, не этот кретин на «порше».

– Я хочу знать, кто этот человек. – Голос Джулии гневно зазвенел.

– Тебе-то что?

– Мне решать, что.

– Ладно, мама. Но потом не жалуйся, если то, что скажу, тебе не понравится…

– Перестань валять дурака! Кто он, Лидия?

– Профессиональный киллер.

У Джулии отпала челюсть.

– Что ты сказала?

– Что слышала: он из тех, кто убивает людей за плату. И если ты будешь слишком им интересоваться… – Лидия сложила вместе указательный и средний пальцы в форме пистолета. – То банг-банг… и адью!

– Забавно. Очень забавно. – Джулия облизнула чересчур накрашенные губы. – Лидия, ты, разумеется, совершеннолетняя, имеешь право голосовать, и, вероятно, имеешь право трахаться, с кем хочешь…

– Абсолютно верно, мама. Поэтому, раз уж я имею на это право, – Лидия пошла к выходу, – то нет смысла обсуждать больше эту тему.

– Решаю я, есть смысл обсуждать или нет. – Джулия схватила дочь за руку. – И мне решать, нравится мне или нет, что ты приводишь мужиков в мой дом!

– Это не твой дом. Если ты об этом забыла, напомню: эта квартира записана на мое имя.

– Еще одна чудная идея этого идиота, твоего папочки…

Лидия с ненавистью посмотрела на нее. Сейчас она больше не беспокоилась, что мать начнет говорить о Дэвиде, та была просто вне себя от самой ситуации.

– Видишь ли, мой цыпленок, – продолжила Джулия уже спокойнее, – если бы ты делала свои делишки и только, куда ни шло, я бы могла смолчать. Но ты на этом не останавливаешься, ты лезешь в мои, читаешь мне мораль… Ты позволяешь себе учить жизни свою мать!

– Тебя просто бесит, что ты больше не единственная пчелиная матка в нашем улье, ведь так, мамулечек?

Джулия залепила ей пощечину.

– Ах ты, дрянь!

Она выскочила в прихожую, схватила ключи с журнального столика.

– Почему бы нам не пригласить его сюда, а, Лидия? Кто знает, может быть, я тоже понравлюсь твоему полуночному киллеру…

– Мама, нет!

Джулия вышла в коридор и остановилась перед соседней дверью. Подбежавшая сзади Лидия вцепилась ей в руку.

– Мама! Там никого нет!

Джулия яростно оттолкнула дочь. Та, потеряв равновесие, ударилась спиной о стену. Джулия вставила ключ в дверь и открыла ее.

– Добрый вечер, паренек!

Вступила в темную прихожую и остановилась на пороге. Лидия влетела следом, горло ее горело, стук сердца отдавался в висках. Дэвид убьет ее, а потом…

В квартире никого не было. Джулия и Лидия стояли в пустой комнате. Не считая кресла-качалки в углу.

Исчезло все, не только Дэвид: раскладушка, кожаная сумка, переносной телевизор, пузырьки с лекарствами, тарелка со свечными огарками. Не квартира, а камера-дезинтегратор.

Из распахнутой балконной двери порывами накатывал горячий ветер.

Джулия чувствовала себя обманутой, она, видимо, действительно, надеялась застать здесь мужчину. Правой рукой она собрала на груди края пеньюара. Инстинктивный защитный жест.

Лидия смотрела в сторону, не замечая, как мать повернулась и молча вышла из квартиры. Она терялась в догадках: куда подевался Дэвид, как ему удалось выйти из квартиры, запертой на ключ.

И вернется ли он когда-нибудь.

Ветер донес до него металлический щелчок.

Дверной замок. Должно быть, женщины вышли. Но вернулись вороны и принялись клевать его бок. Боль вспыхивала в его мозгу ослепительным светом. У него не было выбора, единственным выходом было исчезнуть из квартиры.

Дэвид Слоэн висел над бездной на одной руке. Десятью метрами ниже шумели от ветра деревья бульвара.

Еще тридцатью метрами ниже лежал асфальт, уставленный десятками автомобилей, припаркованных по обеим сторонам улицы.

Слоэн сделал мах ногами и перебросил через парапет балкона свою кожаную сумку, в которую он в спешке свалил все, что находилось в комнате. Зацепился за балкон второй рукой, подтянулся, перевалился через парапет и мешком рухнул на бетонный пол. Долго лежал, ждал, когда улетят вороны. Горячий ветер обдувал его.

Тишина вернула ему сознание.

Сколько времени он провел в обмороке? Час, два? Опущенные жалюзи вибрировали от порывов ветра. Лучи света проникали в комнату сквозь их щели, рисуя на стенах параллельные линии.

Слоэн лежал на раскладной кровати, укрытый покрывалом.

Он поднялся. Рана на боку отдавалась пульсирующей болью во всем теле. Он слегка согнулся, чтобы лучше разглядеть рану. Красные волнистые ручейки текли из-под повязки до самой ноги.

До прошлой ночи рана заживала хорошо. Но сегодняшнее висение над пропастью может закончится новым обильным кровотечением. Может статься, окончательным.

Не зажигая свет, налил воду в раковину. Сунул лицо в ледяную воду.

– Дэвид.

Слоэн поднял мокрое лицо. В темном зеркале отразилась тень.

Лидия перешагнула порог.

– Я принесла тебе попить.

Слоэн повернулся к ней, взял из руки бутылку минеральной воды. Пить не стал. Обнял Лидию и прижал к себе.

– Я должен уходить, Лидия.

– Я знаю.

Слоэн почувствовал ее руки, скользнувшие вдоль его тела. Лидия взяла его лицо в ладони. Приложила свои губы к его губам, сухим и грубым. Поцелуй получился жарким и отчаянным.

Слоэн сбросил с ее плечей махровый халат. Прижал к себе ее разгоряченное тело, ощутив, как оно напряглось. Почувствовал ее грудь, затвердевшие соски…

Лидия отступила к креслу-качалке, опустилась в него и притянув к себе Дэвида, охватила его ногами.

Две тени слились в одну.

22.

Тени исчезли.

К концу ночи ветер ослаб. Зона высокого давления сместилась к северу итальянского полуострова. Это было первое, еще смутное напоминание о реальном времени года.

Широкоугольный объектив сильно искажал перспективу коридора. Человеческие фигуры перемещавшиеся по коридору во всех направлениях, выходили из-за изогнутых оптикой поворотов, исчезали и появлялись из искривленной дверей.

Каларно, с пылающими от усталости глазами, не отрывал взгляда от экрана телевизора, подключенного к видеомагнитофону. Раскладные столы, пара раскладных кроватей, несколько металлических стульев, старый холодильник. Атмосфера подполья. В окнах – свинцовые воды канала Навильи. Две огромных баржи, груженные ржавым металломом, медленно двигались по каналу.

Скьяра вздохнул:

– Макки потерял его на автобусной остановке.

Каларно покачал головой, не отрываясь от монитора. Еще одна фигура появилась на экране. Остановилась перед дверью в комнату Д-411, вставила ключ в замочную скважину. Прежде, чем войти, посмотрела по сторонам, убедилась, что никто не видит, и вошла.

Каларно нажал кнопку обратной перемотки.

– Ну, еще раз здравствуй, мешок дерьма!

Он уже видел пленку: этот идиот, Сандро Белотти, лез в капкан. Каларно нажал «пуск», коридор опять наполнился неизвестными людьми… Ага,.. еще одна интересная фигура. Каларно щелкнул пальцами, Скьяра и Де Сантис склонились за его спиной, уставившись на экран.

Человек в черном остановился перед комнатой Д-411. Форма карабинера ему очень шла.

– Это он, – признал его Скьяра. – Это – Слоэн.

Все неотрывно смотрели на экран. Каларно остановил изображение Слоэна, стоящего на самом пороге чертовой комнаты.

– Чеширский кот давно испарился, – он откинулся на спинку стула, скрестив руки. – осталась лишь его улыбка.

– Винтовка! – Де Сантис протянул руку к экрану. – А где же эта хренова винтовка?

Руки Слоэна в черных перчатках были пусты.

Никакого чемодана, никакого футляра, где можно было бы спрятать снайперскую винтовку «хеклер и коха».

– У него ее никогда и не было, – произнес медленно Каларно. – Винтовка ждала его во Дворце Правосудия.

Слоэн не соврал.

И если он не соврал о винтовке, то, скорее всего, он не соврал и по поводу Ричарда Валайна, или, как его там, Майкла Халлера.

Пленки. Вот в чем дело! Валайн знал о пленках. Он присутствовал в кабинете, когда Каларно говорил о них по телефону, а также, когда вице-бригадир, наконец-то, доставил их ему, за несколько минут до пресс-конференции. Валайн-Халлер, как там на самом деле зовут эту сволочь, не мог позволить ему их увидеть. Ни за что. Вот почему его и пытались убрать на площади Карбонари.

Им нужен был не Слоэн. Им нужен был он.

– Скьяра, сделай с этой пленки три копии.

Каларно вынул из видеомагнитофона кассету и протянул ее Скьяре. Повернулся к Де Сантису:

– Включи телефон. Соедини меня со Штатами. Вашингтон, округ Колумбия, специальный агент Джакоб Эпштейн, штаб-квартира ФБР.

Дворец Правосудия. Зал дежурных службы охраны напоминал вызывающий клаустрофобию склеп, помещенный в бетонную утробу мраморного убожества, сотворенного архитектором Пьяченти. Чтобы попасть в эту мрачную комнату, нужно было спуститься по лестнице вдоль изъеденных лишаем стен. Вопиющий контраст с интерьерами верхних этажей.

Батарея мониторов высокого разрешения, запрограммированных или на режим полного экрана, или на четыре мелких экрана, занимала всю стену. На них круглосуточно изображалось все, что передавали многочисленные телекамеры, расположенные на каждом этаже, в каждом углу здания. Агенты полиции и военнослужащие сменяли друг друга каждые двадцать четыре часа за пультами контроля и управления.

Старший сержант Джанфранко Малерба, начальник смены, извлек из кармана форменного кителя фляжку с виски. Смена подходила к концу. Пришло время добавить очередную порцию тонизирующего в шестую чашечку кофе.

На клавиатуре компьютера перед его носом лежали газеты, раскрытые на страницах, заполненных фотографиями кровавой бани с комментариями к ним. Массовая бойня уже вошла в анналы криминальной истории Милана под именем «Сражение на площади Карбонари». Тон всех статей был истеричным. Сначала убийство Кармине Апра, затем бойня перед зданием суда, а теперь это! Что происходит? Это Милан или Иерусалим? Горы трупов, автоматическое оружие, фосфорные гранаты! А где полиция? Что делает полиция?

– Просыпайся, Малерба. С тем, что ты в себя сегодня влил, ты уже можешь проходить сквозь стены.

Малерба вскочил на ноги, пролив на газеты кофе. И виски. Темная жидкость потекла по бумаге, прямо на его форменные брюки. Над ним нависал Каларно. Глаза в темных кругах, трехдневная щетина, мятые джинсы, нечесаные волосы. С этим бомжистым видом не вязался элегантный кожаный кейс.

– Комиссар Каларно, – Малерба газетой попытался закрыть пролитое, что бы скрыть запах виски. – Как поживаете?

– Спасибо, хреново. Давай-ка выйдем, Малерба. – Каларно потянул его за собой к металлический двери в торце зала.

Сидящие перед моторами сделали вид, что не замечают происходящего. Каларно втащил его в комнату и закрыл дверь.

– Сколько рюмашек ты сегодня махнул, Малерба?

– Комиссар, что вы говорите?

– Говорю, что от тебя воняет, как из винокурни.

Малерба оглянулся по сторонам в безуспешной попытке смыться. Выхода не было. Не из этой комнаты. Архив видеокассет был еще одной комнатой-склепом с низким потолком, освещенной тусклой промышленной лампой. Тысячи черных коробок выстроились на металлических стеллажах, терявшихся в полумраке.

– Если будешь себя хорошо вести, Малерба, можешь продолжать и дальше обманывать свою печень. – Каларно прислонился спиной к двери. – Мне нужны остальные кассеты.

– Но… разве я вам их не послал вчера? Ко мне приходил от вас этот, как его… Палмьери, да?

– Я сказал, остальные кассеты.

– Не понимаю.

– Тот же коридор, та же камера. Я хочу записи за три дня… нет, за семь дней, предшествующих убийству Апра. – Каларно сунул ему в руку кейс. – Я хочу их сейчас.

Малерба преступил с ноги на ногу, словно нашкодивший ученик перед суровым учителем.

– У вас есть разрешение республиканской прокуратуры, комиссар?

– Если что, перед прокуратурой отвечу я сам. А если ты будешь хитрожопить, я сдам тебя комиссару Кротоне.

– Комиссар Каларно, вы… – Малерба умоляюще смотрел на него. – Вы не сможете так со мной поступить.

– Смогу, смогу. А сейчас давай, шевелись. У меня мало времени.

– Но послушайте, подождите… А если еще кто-нибудь придет с запросом на эти пленки. Что я ему скажу?

– Скажешь, что ты их пропил.