Текст книги "Экскурсия в прошлое (СИ)"

Автор книги: Алан Аюпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Настоящую русскую печь мне довелось увидеть чуть позже, и она совсем не была похожа на нашу. Поддувало находилось в комнатушке перед туалетом, а в комнате со стороны двери, чуть выше пояса взрослого человека, располагалось квадратное отверстие с железным дном. В этой импровизированной духовке мать подогревала еду. А готовила в кухне на грубе, так называли печку с чугунными кругами над огнём. Если убрать все круги, то пламя было открытым, что соответствовало большому огню в газовой плите. Если надо было сделать пламя меньше, добавляли круги вплоть до полного отсечения огня. Но про кухню чуток позже.

Шкаф, привезённый с севера, до сих пор жив, а за окном завершается 2016 год!.. Дверь комнаты открывалась наружу. При входе входящий упирался в комод, стоящий слева у стены; следом за ним знаменитый шкаф; справа, за печью в нише, образованной тыльной стеной с окном и видом на дорогу, а так же стеной туалета, пряталась панцирная кровать; под окном расположился круглый стол; под потолком над столом висела самодельная лампа дневного освещения"; справа от шкафа стояла кроватка сестры, позже там занял место диван, а в углу по диагонали от двери находилась тумбочка с телевизором. Радио приёмник стоял на комоде. Обычно рядом с ним пристраивали маленькую ёлочку под новый год. Я всегда мечтал иметь большую, но ставить её негде было. Будучи совсем маленьким, я любил часами сидеть на комоде возле этой малютки и смотреть на горящие лампочки, миниатюрные игрушки, и мечтать, мечтать, мечтать... А вот в кружку с чаем смотреть не любил. Там плавали волосинки, чаинки, прочий мусор. Глядя на это безобразие, пить подобное не хотелось. Хоть водоворот получался отменный!.. А волны!.. И снова мечты уносили моё детское воображение в неизведанные дали.

О чём мог мечтать маленький мальчик? Конечно, об игрушках, конфетах, сказках... Меня завораживала разноцветная игра света. Я и на улице любил торчать у ёлок и смотреть на цветные огни.

Очень любил смотреть в окна. Там всегда было интересно.

(Фото N14 – П. Комсомольский , начало 60-х. Вид от наших одноэтажных бараков, на двух этажные – автор Алексей Александрович Кузёма)

Однажды совершенно случайно, а может и не совсем случайно (что было скорее всего), оказался у бревенчатого двухэтажного дома. Из окна напротив лился ровный, приятный глазу, мягкий, голубоватый свет лампы дневного освещения. В то время лампы с таким цветом, и вообще подобные лампы были в новинку. Сквозь тюль просматривалась комната. Слева в дальнем углу располагалась высокая кровать, видно с периной, так как была она неестественно высока, накрытая красивым покрывалом с кистями по краям. Справа виднелся телевизор на коротких ножках. Под самим окном находился круглый стол (что за дикая любовь там была у людей к круглым столам?! У нас в доме тоже был круглый стол, у соседей был круглый стол). Слева от окна выглядывала огромная цветущая китайская роза. Это было здорово! Среди глубоких снегов нежные цветы юга! Прямо посреди стола пристроилась на высокой тонкой ножке хрустальная ваза, наполненная до краёв апельсинами и шикарными, громадными персиками. Шкурка последних была так тонка, что даже сквозь примёрзшее стекло просвечивала мягкая, сочная плоть. Вглубь комнаты видно не было, так как я стоял ниже края окна, и потому приходилось немного задирать голову, чтобы рассмотреть всё это добро. Мешали видеть внутренность помещения, также, и наклеенные прямо на стекло бумажные украшения. Да и портьеры были слегка сдвинуты". Я смотрел не потому, что мечтал о жилье, я просто смотрел, мне нравилось смотреть в красивые комнаты. Если за окном было пусто, я просто уходил. Меня никто не гонял. К примеру, в своё окно я смотреть не любил. Там было скучно. Не любил смотреть в окна магазинов. А вот витрины с конфетами просто обожал разглядывать. Этикетки на винных бутылках были такими яркими, что не обратить на них внимание было просто кощунством.

Как-то раз нашёл запечатанную бутылку вина в траве под доской почёта, что на углу находилась почти напротив хлебного магазина. Этикетка там была красивая: золотистая гронка винограда на фоне ярко-жёлтого солнца. Причём гроздь была прорисована очень тщательно. Ну я и попёр эту бутылку домой. Радостный такой! Ага, пятилетний карапуз с бутылкой вина прижатой к пузу!.. Сейчас за такое чёрти чего бы припаяли родителям, а тогда это не было зазорным. Несёт себе малыш, видимо, батя послал. Не станет же малец сам пить?..

Принёс я домой и потребовал от мамы, чтоб налила стакан. Мать, конечно, не собиралась угощать нас алкоголем. Почему нас? Да тут же появился Павлик, рыжик и ещё кто-то. Удивительно, но больше никого из взрослых женщин в доме не оказалось. Короче, расселись мы за столом, а мать и говорит, мол, без закуски нельзя. Налила нам по тарелке борща, отрезала по куску хлеба, поставила по кружке компота и вышла с кухни. Ну, мы навернули борщ, ждём, когда же нам принесут вина? Тут мать вернулась, убрала тарелки и спрашивает:

– Чего вы ещё хотите?

Мы в один голос заявили, что вина. Мама рассмеялась, сказала, что нам ещё рано пить такие напитки, но всё же принесла чистые стаканы, расставила на столе напротив каждого из нас, и разлила из бутылки искристую жидкость. Я заметил, что бутылка была открыта, и спросил, почему? На что мать ответила, что не могла сама открыть, не умеет пользоваться штопором, и что пришлось просить помочь дядю Серёжу. Я поверил. Мы дружно чокнулись и почти залпом выпили. Откуда нам было знать вкус вина?.. Осушив посуду, мы дружно крякнули, подражая взрослым, стукнули донышками стаканов о стол, и принялись за компот. Лишь спустя годы я догадался, что мать взяла другую такую же бутылку (у нас частенько шахтёры заливали, особенно после аварий, да и ни один праздник не пропускали, поэтому бутылки всегда были), налила в неё обычного сока и угостила нас. Заодно накормила. Сами ведь пришли обедать... И не капризничали... А это вообще можно было причислить к чудесам!..

(Фото N15 – Тундра)

Ещё я любил сидеть на холме в тундре и часами смотреть вдаль, или в воду. На трапах устраивался и смотрел на солнце отражённое в воде. А мне всё говорили, не смотри, ослепнешь. Я боялся, но всё равно смотрел. Ведь только так можно было разглядывать солнце без бутылочного стекла.

Бараки

Вы когда-нибудь в жизни видели дома-бараки? Нет?! И правильно. Чего на них смотреть. Дома, как дома. Низенькие, длинные, с маленькими окошками. С громадными, пузатыми тамбурами вместо парадных. Фантасты свои шлюзы не придумывали, они их просто срисовали с этих домов. Это сейчас и здесь сплошные архитектурные излишества, а там, на далёком севере, не до этого. Выжить бы да не замёрзнуть... Хотя с другой стороны, какой идиот решил, что тут дома строить надо? Кочевники против нас идеалы потому, что не только любят свою землю, но и ценят её. Пусть подсознательно, но суть-то от этого не меняется. О чём я? Да о том, что тундровый покров восстанавливается не за год, и даже не за 10 лет. Сотни лет пройдут, прежде чем зарастёт то безобразие, которое сотворили люди со своей техникой. И ради чего всё это? Ради всё того же металла. А кому он нужен? Мне?! Так нет. И даром не надо. Смотреть на него? Но есть вещи приятнее, эстетичнее – книга, например.

(Фото N16 – П. Комсомольский, ул. Шахтинская, забор детского сада, рядом дом N35 – автор Алексей Александрович Кузёма)

Барак, где жил я с родителями, имел два входа, громогласно объявленных парадными!.. Если стоять лицом к дому, наш подъезд находился справа. Обширный тамбур, за ним дверь в общий коридор. Слева дверь в комнату, где жили Смирновы. Справа комната Вихровых. Перед дверями располагались печные заслонки с поддувалами. Пол под ними был обит железными листами на тот случай, если вдруг выпадет уголёк, чтоб не загорелось.

С этими печами у меня особые отношения. Был печальный случай, был.

Играя в коридоре с Павликом, мы бегали с табуретками, изображали себя шофёрами в автомобилях. Носились мы друг другу навстречу, создавая иллюзию активного движения. И вот, когда я оказался у входной двери, из комнаты Смирновых вышла тётя Рая и давай шерудить кочергой в печи. Дело обычное. Необычным было то, что, разбивая кусок угля, она не заметила, как из печи вылетел уголёк и залетел мне за шиворот. От страха и боли я зажал уголёк воротником рубашки. Боль была адская. Орал я, конечно, как слон. Помню лишь, что мама просила отпустить рубашку, чтоб вынуть уголёк. Но я не отпускал.

С тех пор у меня остался шрам от ожога чуть ниже шеи. У отца в том же самом месте было два таких шрама, доставшихся ему в подарок от горения в танке.

Но продолжим знакомство с внутренним строением барака.

Эти две комнаты были самыми большими. Дальше коридор упирался в кухню. Но перед ней он раздваивался, то есть раздавался в обе стороны. В глубине находились двери других комнат. Справа тёти Жени, что работала в профилактории, слева наша.

Слева от кухни была дверь в туалет, где находилось поддувало нашей печки. Тётя Женя топила свою комнату из кухни. Справа в углу располагалось поддувало её печи.

Слева в кухне вдоль стены туалета стояли столы. Где, чей был, не знаю. Наш был прямо, у самого окна, и располагался вдоль. Подоконник увеличивал полезную площадь нашего места.

Все жили по-разному. Разделения на более богатых или нищих не было. У тёти Жени я почти не бывал, но, заглядывая из коридора в распахнутую настежь дверь, наблюдал почти пустую комнату – шкаф, прямо напротив дверей, и маленький столик у окна. Кровати я не видел, потому как она, скорее всего, скрывалась слева за печкой, в самом тёплом углу. Ведь комната тёти Жени была угловой, и наверняка очень холодной.

У Вихровых приходилось бывать чаще, однако не настолько, чтоб посмотреть телевизор. Что-то я никак не могу припомнить, чтоб нас приглашали посмотреть хоть один мультик?.. Хотя нет, вру! Как-то раз было, но тёти Тамары и её дочери Светы дома не было, а пригласил меня посмотреть её сын Игорь. Больше такого не повторялось. У них первых в нашем доме появился "Рекорд". Позже, почти одновременно у нас "Знамя" и у Смирновых. Правда, какой у дяди Серёжи и тёти Раи, не помню. Кажется, вроде то же "Рекорд", но цифр не припомню.

Радиоприёмник с проигрывателем первым появился у Смирновых, потом у нас. А вот у тёти Тамары я такого не помню. Ещё помню, что у Вихровых под окном стоял стол, заваленный книгами, там же располагался и телевизор. У Смирновых же я бывал чаще. Хотя расположение в комнате помню смутно, ничуть не лучше, чем у соседей напротив.

У Смирновых за печкой стояла кровать, слева от окна, а справа в углу телевизор и радиоприёмник с проигрывателем внизу. Где был шкаф и кровати детей, не помню.

На фасад выходили окна тёти Тамары Вихровой, если стоять лицом к тамбуру, то справа. Туда же и окна Смирновых, только слева от тамбура. Тамбур – это такая пристройка перед основной дверью в здание. Кстати сказать, что все двери у нас открывались внутрь. Представьте себе утро после пурги?! Попробуйте открыть дверь наружу!.. Вот именно. А ещё там стояла громадная пустая бочка. В неё складывали снег после того, как открывали дверь. Как использовалась вода из этой бочки, я не помню. Скорее всего мыли посуду, потому как за питьевой водой надо было идти к колонке, которая находилась не так уж и близко. Хотя, вполне возможно, что просто выливали оттого, что чистым снег бывал лишь несколько часов, позже он покрывался тонкой плёнкой чёрной сажи, и в употребление не годился. Но это лишь предположение. Как было на самом деле, увы, не знаю. А колонку с водой вскоре построили на перекрёстке дорог, на самом углу дежурного магазина.

(Фото N17 – Начало 60-х годов (маленький домик на верёвке бельё старые столбы и провода, виден посёлок, террикон и дым) – автор Алексей Александрович Кузёма)

В этом же тамбуре находились полки, где жители нашей коммуналки хранили продукты. Поэтому-то я и не понимал, зачем на севере холодильник?

Дверь в тамбур никогда не запиралась на замок. Оттого однажды случился конфуз. Кто-то у Тёти Раи стащил кусок масла. Она решила, что это сосед из дома напротив, алкоголик и ворюга. Так она считала. Я же, будучи очень справедливым мальчиком с малолетства, тут же отправился в милицию заявлять. Долго я стоял у распахнутой двери, не решаясь войти, пока не вышел какой-то худой и длинный мужик, похожий на пацана, и захлопнул дверь. На мои справедливые требования немедля разобраться и посадить вора в тюрьму, он никак не отреагировал. Это было моё первое знакомство с правоохранительными органами. И впечатления от этой встречи были не в пользу милиционеров.

Да, вернёмся к Тёте Тамаре. У неё было двое детей, дочка Света и сын Игорь (дядя Гриша, их отец, работал водителем на большом самосвале и почему-то с ними не жил, но часто приезжал и катал нас на машине), их комната, как и комната Смирновых через коридор, была самой большой. Я не раз бывал у них в гостях, но совершенно ничего не помню из обстановки. Один лишь телевизор "Рекорд" единственный на весь дом, только и запомнился. Зато очень хорошо въелась в память книжка немецкого языка, которую мне демонстрировала Света. Я смотрел на каракули в книге и думал, как можно читать эту Филькину грамоту?! Я бы никогда не запомнил. Но прошли годы. И я не только не запомнил немецкий, но и выучил несколько других языков, чем обогатил не только свой язык, но и свою эрудицию.

Выход из нашего тамбура был связан деревянной дорожкой (наподобие трапа) с входом дома зеркально отражавшим наш. Я не знаю, для чего это делалось, но так оно было.

Перед окном дяди Серёжи и тёти Раи (Смирновых) располагался столик со скамейками по периметру, а напротив окон тёти Тамары были выстроены качели для нас.

Жильцов из дома напротив я никого не знал, кроме дяди Миши, пьяницы. Так говорили взрослые.

Как-то однажды мы принесли из тундры сову со сломанным крылом, и он забрал её лечить. Позже выяснилось, что сова погибла. А мне было очень жаль, ведь раненую птицу нашёл мой Мухтар, моя собака. Мы тогда в тундре ягоды собирали. Точнее, взрослые собирали, а мы, дети, играли, бегая по холмам. Мухтар, так звали моего пса, отчаянно лаял где-то за холмом. Отец сказал, чтоб я пошёл и посмотрел, отчего пёс там сума сходит. Я побежал, и увидел, что собака стоит в двух метрах от куста и гавкает на него. Первое, что пришло в голову, он так играет. Не сразу я разглядел под кустом птицу. Мухтар близко не подходил, поэтому опасаться за то, что он бросится и разорвёт несчастную животинку, не было. Я позвал взрослых. Не буду утверждать, что подошёл мой отец, скорее всего это был не он, но из-под куста достали полярную сову. Левое крыло у неё было повреждено. Соседская девочка Света взяла на себя обязательство вылечить птицу и передать её в живой уголок школы. Но что-то не сложилось в её планах, и сова оказалась у дяди Миши из соседнего дома.

Как-то ранним летним утром двери в их тамбур и коридор были открыты, и я заглянул туда. Серые, неприятного оттенка стены. Распахнутая дверь в кухню. Но там я ничего не увидел, а заходить было боязно. Чёрные проёмы дверей и леденящий холод. Почему холод? Не знаю. Может потому, что ничего светлого внутри мне увидеть не довелось.

Однажды мы с пацанами разожгли не большой костерок с обратной стороны этого коридора, то есть дома, конечно, почти под кухонным окном. Положили в костёр бутылку и стали ждать, когда она взорвётся?.. Таким образом мы рассчитывали разбить стекло, при этом никто бы не был бы виноват. Увы, хитрость не получилась. Бутылка крутилась, целясь горлышком то в одну сторону, то в другую, но взрываться, кажется, не собиралась. И вот в тот самый момент, когда бутылка замерла, приготовившись сделать выбор, появилась женщина из этого дома и прогнала нас. Костёр, разумеется, она затушила, вылив на него ведро помоев.

В доме, где жил дядя Миша, была и другая парадная, как, впрочем, и в нашем доме. Но про тех людей я вообще ничегошеньки не помню. Возможно даже, мне ни разу не довелось побывать у них в гостях. Нет, всё же я там был, но память сохранила лишь абстрактные белые фигуры. Почему белые? Не знаю. Безликие какие-то... Может внутри было побелено, в отличии от дяди Мишиного парадного? А может обитатели той половины дома ходили в белых одеждах?

Хорошо помню один момент, когда мы вернулись из Одессы, из той парадной вышла женщина с помойным ведром, очень невзрачная, незапоминающаяся какая-то, перешла дорогу и вылила помои в ближайшую лужу.

Вообще-то странно это было – выливать помои в лужи. Так делали все, не задумываясь об окружающей природе. После таких вливаний лужи становились мутными, грязными. В них неприятно было смотреть. Правда, они со временем очищались, то есть становились прозрачными, видимо, вся гадость оседала на дно. Хотя!.. Не исключено, что по ночам песцы там подкармливались.

(Фото N18 – П. Комсомольский, ул. Шахтинская д. N35, слева в кадре виден детский сад – автор Алексей Александрович Кузёма)

Помню лужу, которая находилась на торце дома, что напротив детского садика. Приехала пожарная машина. Я тогда впервые увидел у нас не только пожарные машины, но и самих пожарников. Она подъехала со стороны дежурного магазина, вернее, повернула на перекрёстке, и подкатила к забору, отделявшему дорогу от лужи. Маленькое уточнение: между забором и дорогой был двухметровый кусок голой земли. Если б у нас росла трава, то я бы назвал этот клочок земли газоном. Но, травы там не было, даже мха не было, а была голая земля. Лужа тоже не начиналась сразу за забором, а разливалась в метре от него. Из кабины выбрались несколько пожарников. Они достали толстый, гофрированный шланг, присоединили его к цистерне сзади машины, подняли боковую панель, под крышкой которой находились куча вентилей, кранов, кнопок, шкал с цифрами, и принялись крутить барашки. Один пожарник, державший шланг, подошёл поближе к забору, высоко поднял наконечник, из которого тут же ударила упругая, чёрная, жутко чёрная струя. Что это было? Не знаю. Вода такой чёрной не бывает. Пожарник, видимо, был специалистом в своём деле, так как изрыгаемое дерьмо из баков машины попадало точнёхонько в середину лужи. Та в свою очередь моментально почернела. Я долго стоял и смотрел, до тех пор, пока из трубы перестало даже капать. После чего пожарники свернули свою технику, забрались в кабину и уехали, а грязная лужа осталась. Я практический каждый день подходил к ней, чтобы увидеть, когда же она очистится, но, увы!.. Она так и осталась грязной, чёрной лужей. Такой она мне и запомнилась.

Первый и последний побег

Кто был нашими соседями по дому? В смысле, из другой парадной? Не знаю. Помню лишь девушку Надю, которая однажды ночью спасла меня от воспаления лёгких. Я с громадным трудом припоминаю, что происходило у них дома. Запомнилось лишь то, что все были одной громадной семьёй, так как внутри не было разделения на квартиры, подобно нашему коридору.

А попал я к ним, как обычно попадают в подобных ситуациях мальчишки, получившие двойку.

Накануне мама купила красивую клеёнку с нарисованными на ней грибами. Сами грибы выглядели не очень аппетитно, но клеёнка была такой гладкой, что хотелось проверить, а как она отреагирует на прикосновение лезвия?! Ну, я и попробовал!.. И процесс сей оказался весьма и весьма притягательным. Произведя первый надрез я уже не мог оторваться и спохватился лишь тогда, когда моей пятой точки коснулся широкий солдатский ремень отца!.. За ним последовало стояние в углу!..

В общем, получил я сполна и был отправлен в школу. Только вот никто не сумел сообразить, что за процессом экзекуции у меня не было времени сделать домашнее задание!.. Понятное дело, я получил двойку, и, по всей видимости, не одну. Возвращаясь поздно вечером домой, я понимал, что получу дополнительную порцию по ещё не отошедшей от утренней порки попке. Что делать? Я, конечно же, не знал. Бежать мне было некуда, да и денег не было совсем. Потому и присел на скамью подле угольного ящика рядом с соседской кошкой Катькой. Была она не белая, а какая-то грязная. И глаза у неё были не зелёные, как у всех нормальных кошек, а жёлтые, тигриные. Здесь-то и увидела меня Надя, идущая из своей старшей школы. Если мне не изменяет память, училась она тогда в девятом классе. Но утверждать не берусь. Может и не в девятом. Но то, что старше Светы Вихровой – это точно. Увидев меня, она поинтересовалась, почему домой не иду? И рассказал я ей про жизнь свою безалаберную, пожаловался на родителей, избивающих своего отпрыска, и взяла она меня домой к себе. А дальше всё было как во сне!..

Комната их, вернее, квартира, находилась слева от входной двери, как у Смирновых. А вот второй двери, симметрично нашей, не было. Они совместили две комнаты и получили двухкомнатную коммуналку. Правда, с проходной комнатой. Комнат справа не помню. И жильцов тамошних вообще никогда не видел.

Меня накормили и усадили делать уроки на завтра в той самой комнате, что и наша, слева в углу, с окном на перекрёсток. Хоть на дворе стояла глубокая ночь, и спать давно всем было пора. Уроки я благополучно приготовил, или может быть сделал вид, что было наиболее вероятным. После чего уселся смотреть какое-то кино. И тут пришла мама. Поскольку я был в другой комнате, то не слыхал разговора. Зато, когда вышел и увидел мать, испугался не на шутку. Сразу же подумал, что Надя меня выдала!.. Донесла моим родителям о моём убежище. Как выяснилось позже, никому она меня не выдавала. Кто-то из её родственников пошёл и сообщил где я. Потом был разыгран спектакль, как нельзя поступать. Кстати, и родителям, и мне. После чего я оделся и понуро побрёл домой, волоча свой неподъёмный портфель.

Вот так закончился мой первый побег из дома в первом классе. В дальнейшем жизнь сложилась таким образом, что дома я лишь гостил, а жил совсем в других местах и городах.

Шефы

Не знаю. Возможно после этого случая, а возможно и нет, но как-то раз в нашем классе обнаружились три девочки из старших классов. Они стояли у двери подле вешалки, о чём-то тихо переговариваясь между собой. Начался урок. Вошла Галина Ивановна и объявила, что отныне с самыми нерадивыми из нас будут дополнительно заниматься наши шефы. Я с любопытством наблюдал за распределением ролей, когда вдруг прозвучала моя фамилия. Сказать, что я был ошарашен? Нет, не ошарашен!.. Убит наповал!.. Но у меня всегда имелось кое-что в запасе. Пришлось выкладывать. Я долго, нудно и очень путано разъяснял учительнице, дабы поняла меня только она, но, ни в коем случае весь класс о том, что отец меня убьёт, как только узнает о буксире. На что Галина Ивановна заявила:

– Вот тебе записка, пусть папа завтра зайдёт в школу.

Ничего не оставалось, как тяжело вздохнуть и согласиться.

Записку я благополучно выкинул в первый же сугроб. Родителям ничего не сказал, а учительница, по всей видимости, забыла о своём намерении.

Через несколько дней мой шеф в виде черноволосой девчонки, предупредил меня, что ждёт такого-то числа, в такое-то время у себя дома. И дала адрес. Мало того, что день был назначен воскресный, то есть святая-святых, да ещё тащиться чёрти куда. Но судьба видимо требовала полного искупления моих детских грехов, и я отправился на поиски жилья своего буксира. Чего наврал маме? Не помню. Но явно чего-то наврал!.. На моё счастье отец, вероятно, был на смене.

Жила девчонка-шеф, кажется, в девятиэтажке. Хотя может это мне со страху так показалось. Вряд ли в посёлке были дома выше пятого. Я свернул на улицу, что вела к старшей школе. Во дворах напротив школьного катка. В общем, не близко от меня. Со страху этаж я не запомнил. Но лифта не было, это точно. С лифтами мне пришлось познакомиться через несколько месяцев в гостинице "Киевская" тогда ещё Ленинграда, ныне Санкт-Петербурга у безымянного автовокзала. Но это уже совсем другая история.

Вероятно, мы встретились около школы и потом пошли к ней домой, не помню. Зато дальнейшее врезалось в память навеки!.. Ещё бы!!! Здесь у девчонки была своя, личная комната! Со своим личным письменным столом! С личной дневной лампой!!! Причём, не такой громадной, что висела у нас над окном, собранная из отдельных деталей батей, а вполне себе заводской, дизайнерски выдержанной такой, маленькой, почти как настольная лампа, только висела она низко над столом, равномерно освещая всю поверхность рабочей зоны. Тут же аккуратной стопкой лежали книжки, какие-то тетрадки, линейка и штуковина, похожая на лук с цифрами на полукружье. В стаканчике уютно устроились перьевые и авторучки, в другом стаканчике, повыше, торчали грифелями вверх цветные карандаши остро и гладко заточенные, да не лезвием, как у меня грубо, косо, а настоящей точилкой!.. Прям как в кино. Стул был мягкий, со спинкой. В комнате было тепло и приятно. На полу лежал толстый ковёр не то, что у нас половик из тряпочек...

Девочка небрежно очистила мне место, сдвинув весь этот письменный хлам в сторону, проследила, как я достал из своего расписанного мелом, потёртого катанием с горок и очень пошарпанного портфеля, не очень опрятного вида тетрадку, а заодно и весьма потрёпанный учебник, извлёк на божий свет пинал в чернильных пятнах, и приготовился писать под её диктовку. Но не тут-то было. Оказывается, шефы не диктуют домашнее задание. Они вроде надзирателей у зэков, с той лишь разницей, что у тех есть оружие, а у шефа нет. Немного постояв подле стола и понаблюдав за моими мучениями, девочка предложила мне продолжать, а сама вышла из комнаты. Ой, лучшего она придумать не могла. Я тут же забыл про учебник, и принялся разглядывать книжку с картинками, которая оказалась самой верхней и с закладкой. Я, по простоте душевной, предполагал, что это учебник какой-то, однако разочарование меня не настигло, потому что книжка была какая-то не учебная. Читать я не любил, а вот картинки рассматривать, обожал. В этой книжке рыцарь на лошади весь в железе подавал девушке платочек на кончике копья. Железо сверкало на солнце. Зелёная трава стелилась под копытами коня. Разглядывая картинки, я так увлёкся, что не заметил надвигающейся грозы. Вдруг книжка вырвалась из моих рук, и грозный голос шефа сообщил, что надо делать уроки, а не заниматься посторонними делами. Я тяжело вздохнул и принялся за старое. Девочка на этот раз проявила благоразумие. Она принесла ещё один стул и пристроилась у другого конца стола выполнять свои задания. Стол был обыкновенный, не круглый.

Мучения мои, по всей видимости, продолжались бесконечно долго, так как домой я шёл поздно ночью. Моя спутница луна, как всегда, равнодушно провожала меня.

На следующее воскресенье мой шеф явилась ко мне домой со своей подружкой. Толи родители ей запретили приводить к себе эдакого непутёвого, толи боялась, что я чего-нибудь испорчу. Не знаю. Войдя к нам в комнату, девочки явно были не в восторге. Ещё бы! Из храма да в барак!.. Мало того, сидеть пришлось за неудобным, круглым столом, где даже локти поставить некуда, без хорошего освещения над этим самым столом. Правда, под окном... Да к тому же, ещё и на скрипучих, шатающихся крашеных табуретках без спинок, разумеется!.. В результате, больше я их никогда не видел. А через несколько дней Галина Ивановна объявила, что я стал учиться лучше, и что мне буксир больше не нужен. Так ли это было на самом деле, или нет, не знаю.

Очень хорошо помню, что погибла одна из моих шефов. Точнее, не та девочка, что шефствовала надо мной, а другая, её подруга (кажется, они были из шестого класса, но утверждать не берусь). Катаясь с горки, она упала. Черепно-мозговая травма... Кровоизлияние в мозг и всё. Помню похороны. Я стоял у дороги, а процессия шла со стороны хлебного в сторону мебельного. Я не ходил туда, и не видел, что было дальше. Только помню, что спросил у отца, где тут можно хоронить? Ведь тела просто замёрзнут. Маленький, а понимал, что разложения здесь нет. Что ответил отец? Не помню. Скорее всего ничего.

– Я тоже помню... – Вспоминала Тамара Скиба. – Девочка, скатившись с горки, не успела вылезти из углубления (возраст её не помню), санки за ней врезались в её живот. Лопнул аппендицит. Мы тогда об этом не знали, ей стало плохо. Примчалась скорая, выехала из-за хлебного. Забрали девочку в больницу, положили в санитарном пропускнике. Она как заснула. В это время привезли обмороженного пьяного мужчину. Врачи занялись им. Девочке помочь не успели. Моя старшая сестра стояла у неё на траурной вахте и упала в обморок. Может это одна и та же история, которую помнишь ты.

Может и тот случай, а может и другой. Но!.. Санки?.. В живот?.. Вряд ли!.. Во-первых, как санки могли ударить в живот, если они были позади? Выбраться из углубления, развернувшись лицом к горке? Чушь. Если надо было выбраться из кучи малы, откатывались в сторону, в сугроб, и все дела. Да и не было там такого большого углубления. Подле горок так раскатывали, что сплошной лёд тянулся шире горки и не меньше чем метров пять от края, а то и больше. Помню, говорили, будто она просто упала, сбитая с ног едущими следом, ударилась головой, черепная трещина с внутренним кровоизлиянием. Девочка умерла в городской больнице, а не в посёлке. Но как всё было на самом деле, я не знаю.

А вот с буксиром мне ещё раз довелось встретиться, но уже совсем с другим человеком, в иной обстановке и в совершенно ином месте.

Школа

"Вначале нас было 6 первых классов, затем 4 девятых. – Рассказывала Тамара Скиба. – 8 Классов заканчивали "А", "Б", "В", "Г", "Д", "Е", "Ж". В 9классе перегруппировали в "А", "Б", "В", "Г". Часть учеников оставила школу. Я из "Г" перешла в "В". В 1975 году открыли недалеко от спортзала «Юность» школу N33. Часть школьников ушла туда. Десятых классов было два: 10 "А" и 10 "Б". Сергей Шумаков, он в Ленинграде, у него дочь и сын, занимается строительством. Его мама была нашей любимой классной руководительницей в 10 классе, вела биологию. Она тоже умерла в 1982 году. В Ленинграде его одноклассники Ольга Дёмина (Якушева), у неё две дочки, внучка, работает в туристическом фонде, Нина Сиволапова (Ермолаева), у неё – сын, Ольга Нику живёт в пригороде Ленинграда, у неё сын и дочь. Их одноклассница Ира Киндяшкина в Омске, не работает, детей нет. В Воркуте есть мой одноклассник Витя Кожанов, с ним я училась только в 10 классе, раньше он жил и учился на шахте 25. Подруги есть отдельными фотографиями, кроме Тони Иевлевой. Её фото есть, только вместе с Иркой, стоят на завалинке нашего дома. Мне нравилась её мама, к сожалению, она умерла в 2001 году. Живёт в Тынде, работает математиком, дочь учится в Ленинграде. Я с ней была в детском саду и в девятом-десятом классах. К сожалению, нет фото Любы Крамар. Она живёт где-то на Украине в Черкасской области, а может уже и нет. Первым меня нашёл Витя Кожанов, написал моей старшей сестре Наташе, спросил за Иру. Они вместе занимались спортом. Я долго не могла его вспомнить, в десятом прогуливала уроки. У него сын и дочь, он скоро переедет из Воркуты, уже на пенсии, дорабатывает до отъезда на шахте в городе. На фото справа от «Гастронома» виден не киоск, а вход пристройка в начальную школу. Пристроили неизвестно когда, в 80-е? Там скорее всего раздевалка. Когда я училась, мы переодевали валенки в маленьком предбаннике, давились как тараканы. На входе стояли дежурные и без сменки не пускали в школу. Теперь школу покрасили в зелёный цвет. Наверное, чтобы было видно в пургу. Пятиэтажка была построена после 1978 года. Когда я была последний раз, было только начало стройки".