Текст книги "Двадцать лет спустя (с половиной)"

Автор книги: Ал Райвизхем

Глава 22.

На следующий день наши герои были в Париже, добравшись туда на импровизированных ручных носилках, вдвое быстрее, чем, если бы скакали на лошади. Стоит ли упоминать ту незначительную деталь, что носилки несли «новоиспеченные рикши» (Планше с Мушкетоном и похоронная команда иже с ними).

В Париже, однако, они были схвачены и приведены к Замарини. Тот распорядился их расстрелять, после того как выслушал их правдивый рассказ.

– Вам бы только комиксы писать, – усмехнулся он, услышав историю, наподобие «Мушкетеров-нинзя».

– Вы не можете нас расстрелять, у нас есть индульгенция, – вовремя вспомнил Д’Арнатьян, тыкая пальцем в означенную бумажку.

Замарини заколебался. С одной стороны он их только пытался запугать, с другой стороны было бы неплохо расстрелять гасконца и его толстого друга (это могло бы на короткое время избавить кардинала от скуки).

– Ну ладно, давайте свою индульгенцию, – порвав ее в клочья, и с трудом подавив внезапно возникшее желание расстрелять наших благородных героев, кардинал пинком спустил их обоих с лестницы, крикнув напоследок, – Ждите дальнейших распоряжений, господа!

В этот раз гасконец не стал громко возмущаться тем, что его опять пнули напоследок, напротив, он пришел в распрекрасное расположение духа.

– Я выиграл, давай сюда три пистоля, – сказал Д’Арнатьян Потросу.

– Так нечестно, если бы ты проиграл, нас бы расстреляли, и ты бы мне не заплатил, – возмутился Потрос.

– Давай-давай, толстый жмот, – ласково проворчал наш гасконец.

– На, отрыжка древнего рода, – огрызнулся Потрос, передавая три пистоля.

– Кто бы говорил, – ухмыльнулся Д’Арнатьян.

Потрос открыл рот, чтобы сказать какую-нибудь гадость, но, так и не придумав, закрыл его и обиделся.

– Я вижу, что ты, Потрос, открыл рот, чтобы сказать какую-нибудь гадость, но, так и не придумав, закрыл его и обиделся, – насмешливо сказал гасконец.

Потрос зарычал.

– Господи, ну почему мой друг Д’Арнатьян не умер маленьким, когда он был не таким подлым и противным, – укоризненно проговорил, наконец, Потрос, спустя пять минут.

– Заткнись толстый ублюдок, – донесся с неба глас господень. – Его мне только тут не хватало!

Друзья, посмотрели друг на друга и ухмыльнулись.

– Надо это отметить, – одновременно сказали оба наши герои, и расхохотались. Помирившись, друзья зашли в ближайший кабачок и, предъявив хозяину три пистоля, сняли комнату и потребовали скромный ужин.

Глава 23.

Бедный хозяин не знал, что друзья имели в виду под словами «скромный ужин» (скромный по меркам Потроса) и, принеся им три корочки хлеба, схлопотал по морде табуреткой. Напившись и наевшись после этого пистолей на десять, друзья размолотили в пух и прах патруль гвардейцев, который по доносу хозяина пришел их арестовывать и, наконец, заснули, подвесив негостеприимного хозяина за пальцы рук над жаровней.

– Попробуй только разбудить нас раньше восьми утра, – пригрозил Потрос, размахивая ножкой от дубовой табуретки.

Примерно к этому времени, пальцы хозяина стали напоминать пальцы пианиста. Удлинившиеся пальцы стали причиной того, что голые ступни хозяина коснулись тлеющих углей жаровни. Моментально, очнувшись от обморока, в который он впал еще со вчерашнего вечера, хозяин громко завопил, разбудив наших друзей.

– На две минуты раньше разбудил, собака, – пробормотал проснувшийся Потрос, и пошел освобождать незадачливого владельца харчевни. Звук разламывающейся об голову хозяина табуретки, привел в чувство изрядно вчера перепившего и перебившего бутылки вина, Д’Арнатьяна.

Он было, решил поспать еще чуток, надеясь проснуться к тому времени, когда Потрос заставит хозяина прийти в себя и приготовить скромный завтрак. Спустя примерно полчаса, вкусив «скромный» завтрак, друзья, наконец, отпустили хозяина на все четыре стороны, а хулиган Потрос выстрелил во все четыре стороны. Разумеется, совершенно случайно, хозяин побежал в сторону гарнизона гвардейцев, и совершенно случайно, Потрос выселил в этом направлении. Несчастный случай, только и всего.

– Господи, двести двадцать третий труп на моей совести, – смутился Потрос, делая вид, что стрелял в муху.

Глава 24.

Ну а что же другой наш благородный герой? Он вовсю храпел на надувном кожаном диване и не слышал даже телефонного звонка. Зато звонок услышал Потрос, и поднял трубку.

– Кого? Но он сильно не в духе, – проворчал Потрос и, видя, что Д’Арнатьян явно не имеет намерения проснуться, изящным выпадом своей внушительной шпаги проколол надувной кожаный диван.

– А! Что? Я заплатил налоги, честное слово, да, – испуганно пробормотал гасконец. – Какого хера! – заорал он в протянутую трубку, быстро придя в себя. – Что за идиот говорит со мной? А, это мой друг Отос, прости, не узнал, богатым будешь. Полпистоля? Обещал вернуть? Обещаю не нарушать данного обещания. Да, несмотря на то, что вы с Амарисом служите этому подонку Бофору, я считаю вас своими друзьями. Я тоже так считаю, но вы все-таки ублюд…, то есть нехорошо поступили, да. Давай, обсудим. Да, обещаю принести полпистоля, клянусь здоровьем Потроса. – Да-да, будьте уверены, принесу, – сказал он и повесил трубку. – А может быть, и нет, – весело добавил он.

– Наши друзья очень опечалены вчерашним и хотят все объяснить, или, по крайней мере, у Дюма так написано, – он ткнул кривым пальцем в засаленную страничку, на которой лежал внушительный кусочек сыра. Но, упомянув имя великого Дюма, Д’Арнатьян завелся. – Ох уж этот так его растак! Не мог написать, что я стану миллионером, или, по крайней мере, выиграю в Спортлото. Эх, я бы лучше его написал!

– Это точно! – согласился Потрос.

Д’Арнатьян еще долго ходил по комнате, расписывая, как бы он написал книгу, но вскоре даже Потросу надоело слушать эти безвкусные бредни, о чем он тактично намекнул своему другу:

– Даже мне надоело слушать эти безвкусные бредни! – заявил Потрос, весело глядя сытыми глазами.

– А ты бы молчал, лучше расскажи-ка, что случилось с госпожой де Баллон и ее матерью госпожой Гарпией де Горгон! – пристыдил своего друга обозлившийся гасконец.

– Какой-такой Баллон-Горгон, не знаю ниче! – с отсутствующим взглядом заявил Потрос.

– Я имею в виду твоих горячо любимых жены и тещи. Я их что-то давно не видел, – напомнил другу Д’Арнатьян.

– А, эти, – искра узнавания мелькнула в его глазах. – Я их, м-м-м, потерял несколько лет тому назад, – попытался изобразить горестное выражение лица Потрос.

– Какое горе, потерять свою жену в расцвете лет, и ее маму, а что с ними случилось-то? – решил доконать друга Д’Арнатьян.

– Я же сказал, потерял! – объяснил Потрос. – Заехал с ними в лес и потерял, – продолжая попытки изобразить скорбь, поведал он. – Искал, искал, но так и не нашел, – слезы не то счастья, не то горя, хлынули из его глаз.

– Мои поздравления, в смысле соболезнования, – позевывая, сказал гасконец.

Повздыхав, наши герои начали готовиться ко встрече с друзьями.

– Сколько лет мы не виделись с нашими друзьями, и вот, такая встреча вчера, – горестно произнес Д’Арнатьян, заряжая свои пистолеты.

– Ничего, сегодня все объяснится, и мы опять будем как прежде обыгрывать богатых гвардейцев, – с надеждой в голосе добавил гасконец, положив в карман пару гранат и противопехотную мину.

– Ну что, пошли! – подытожил добрый Потрос, взмахнув огромным мушкетом с гигантским штыком, на который запросто можно было наколоть трех бычков-малолеток, и еще осталось бы достаточно места для мерзавца Бофора, о чем свидетельствовала надпись на штыке – «Для Бофора».

Глава 25.

Четыре друга встретились в старом добром месте – у старого женского монастыря Ля Жермен, в который их пропустили только благодаря Амарису, у которого всегда наготове было полтора десятка пропусков в различные женские монастыри.

Амарис (он же Д’Эрблю) явился на встречу вооруженным с ног до головы: на боку шпага с уже известными зазубринами и ржавыми пятнами на клинке, в обеих руках по «Узи», за спиной советское противотанковое ружье времен второй мировой войны, на груди болтался «шмайсер» и, наконец, в зубах у него был зажат кинжал, а под мышкой болталась саперная лопатка..

Его напарник, граф де Ла Фер, в отличие от всех остальных, почти не вооружился: привычная боевая шпага, кинжал, томагавк, нунчаки, в руках палица, за спиной большой гарпун для кита, словом все как обычно.

– Итак, господа, мы опять вместе, – начал он, читая по бумажке.

Амарис кивнул и, молча (в зубах кинжал), на всякий случай обнажил шпагу.

Увидев это, Д’Арнатьян спрятался за спину Потроса и показал Амарису кулак.

– Вы обманули нас, – начал ответную речь гасконец, вновь выглядывая из-за широкой спины своего толстого, но верного приятеля. Вы должны были сказать нам, что вы против Замарини, зиг его хайль, тогда бы мы с Потросом подумали (немного), прежде чем пристрелить двух своих верных друзей.

– Да, зиг его хайль, этого распердяя Замарини – промычал Потрос, наводя дуло мушкета, в которое свободно пролезала кошка (дикая) на Амариса.

– Мы не обязаны давать отчет в своих действиях разным лейтенантам, говорящим с гасконским акцентом, носящим еще такую идиотскую фамилию, как Д’Арнатьян, – выплюнув кинжал, отозвался Амарис и начал окапываться своей саперной лопаткой.

Бой обещал быть длинным, непредсказуемым и, что особенно нравиться зрителям и читателям – кровопролитным.

Но Отос, задумчиво поигрывая палицей, нечаянно ударил себя кончиком палицы в челюсть, и словно проснувшись ото сна, взглянул на все новыми глазами.

– Друзья, прекратите, – попытался остановить друзей Отос, горестно взмахивая руками. Его искренность потрясла всех, кроме Д’Арнатьяна, вспомнившего вдруг, о взятом в долг полупистоле. Наивный Потрос, понюхав луковицу, заплакал.

Но наш гасконец ответил не Отосу, а Амарису.

– Хорошая погода, не правда ли, господин аббат Д’Эрблю, считающий себя мушкетером, хотя Вы не мушкетер, а торговец порнографией какой-то.

Шевалье Д’Эрблю, которому нравилось, когда его называли шевалье, покраснел и, засунув в карман «Пентхаус», так чтобы тот не торчал, выкрикнул что-то типа «смерть подонкам и ублюдкам», побросал все свое снаряжение на землю и выхватил свою не в меру длинную шпагу.

– Остановитесь, мы же друзья, – фальшиво воскликнул благородный Отос, на которого снизошло его знаменитое благородство, хотя обычно это благородство снисходило на него после трех бутылок коньяка. – Я сказал, остановитесь, – крикнул Отос и палицей переломил шпагу Амариса. – Я так хочу, ибо, что значит какой-нибудь Замарини, когда наша дружба в опасности! Амарис, помиритесь с Д’Арнатьяном.

Все с изумлением посмотрели на графа де Ла Фер. Его рука со скрюченными пальцами (словно держащими невидимый стакан) была обращена к небу в каком-то шаманском приветствии. На лице было написано неподдельное уныние по поводу возможной потери друзей и полупистоля.

Потрос покачал головой и, вынув из кармана дешевую подделку под «Оскара», с помощью которой он в дороге колол грецкие орехи, торжественно вручил ее благородному Отосу.

Амарис, которому ничего больше не оставалось (все оружие он побросал, а шпагу ему похерил граф де Ла Фер, бросился в объятия гасконца со слезами на глазах. Наш благородный герой тоже побросал все свое оружие и принялся обниматься с Амарисом, словно только что забил гол за сборную Франции на чемпионате мира по футболу в финальном матче. Словно повинуясь какому-то порыву, к ним присоединились дю Баллон и де Ла Фер. Старина Отос до того расчувствовался, что по привычке принялся шарить по карманам.

– Итак, мы снова вместе, – подытожил Потрос, незаметно перерезав подпруги у седла Амариса.

Друзья сели на лошадей, точнее на лошади сидел только Амарис, остальные сидели в седлах, и поскакали по дороге, распевая песню и стреляя в случайных прохожих:

 
Мы друзья, мушкетеры от бога
Там где опасность, нас никогда никто не найдет
Хорошо мы в карты играем
Деньги нам нужны из принципа
Сколько гвардейцев мерзких и подлых мы приквакнули
И сколько еще приквакнем
Когда мы вместе, нам не страшно
Выиграем любой ценой, чего бы это нам не стоило
В спину метко мы стреляем
Деньги, золото и кредитные карточки отнимаем
Читайте «Три мушкетера с половиной»,
Посмотри на нас, делай как мы!
Наш спонсор «Дюма интерпретейшн»
Платит нам полпистоля в день
Покупайте «Двадцать лет спустя с половиной»
Не лопните только от смеха!
 

Глава 26.

Наша бравая четверка решила отметить свое примирение и к концу дня настолько напилась, что к вечеру разнесли три пивных бара, в которых не отпускали пиво в кредит. Найдя в четвертом постоялый двор, друзья невзирая на то, что, по словам хозяина, все номера были заняты, поселились на постой. Спустя десять минут после самовольного вселения пьяной четверки из окна собственной уютной комнаты вылетел головой вперед хозяин постоялого двора.

С прилипшим к лицу окурком сигареты хозяин поднялся и побежал за стражей в соседний участок. Четыре гвардейца, узнав о том, что гостиницу захватили четверо вооруженных до зубов бандита, посоветовали хозяину застраховать свою гостиницу, пока не поздно. К этому они присовокупили, что не могут покинуть участок, так как необходимо охранять от покушения со стороны соседского кота любимую рыбку капитана гвардейцев.

– Вот если бы бандитов было бы двое или один… – пространно намекнул самый бравый по виду гвардеец, на груди которого красовался орден «Месяц без венерических болезней». Неугомонный хозяин благоразумно побежал страховать свою еще пока целую гостиницу и зарекся называть точное количество бандитов. Оставим этого никчемного человека, а значит и безнадежного персонажа и его полуразрушенную гостиницу до следующего утра, и посмотрим, куда направились наши друзья.

А наши друзья расстались – Д’Арнатьян и Потрос были вызваны к Замарини, а Отос и Амарис отправились засвидетельствовать свое почтение королеве Английской (в надежде бесплатно позавтракать).

Обрисуем же для тех читателей, которые плохо учились в школе и прогуливали уроки истории, ситуацию, сложившуюся в Англии во времена наших героев. Сейчас там правил король с идиотским именем Карл. О том, что до такого идиотского имени ранее никто не додумался, свидетельствует его порядковый номер I. Но, к его сожалению, дух революции уже заразил благодатную страну туманов и придурковатых шотландцев с волынками. Все началось после того, как король неосторожно повысил акцизы на пиво и возмущенный народ восстал. Движение возглавил некий Кромвель. Этот Кромвель по свидетельствам историков очень любил пить пиво.

То ли британцы любили пиво больше, чем водку «Королевскую», то ли король маленько просчитался, но во вспыхнувшей войне побеждали сторонники Кромвеля. И вот, королева Английская находившаяся сейчас в Париже, по рекомендации некоего лорда Винтера, кстати, брата последнего мужа миледи; решила просить Отоса и Амариса, славящихся своим благородством и умеренными ценами спасти ее мужа короля Карла I.

– Если не сможете спасти короля, то хотя бы узнайте, где он зарыл миллион фунтов золотом, полученных от продажи водки «Королевская», – со слезами на глазах напутствовала героев английская королева. – Лорд Винтер поедет с Вами.

Отос и Амарис смахнули пыль с пола своими шляпами, станцевали подобие ламбады, и поклонились королеве, как того требовал этикет английского двора.

– Как насчет суточных? – промолвил, как всегда, немногословный и мужественный Отос.

– Суточные выдаст лорд Винтер, – попрощалась королева, вытирая свои слезы батистовым платочком.

Глава 27.

А что же другие наши любимые герои? Д’Арнатьян и Потрос волею судьбы отправились в ту же злополучную Англию. Воля судьбы, которую до них довел Замарини, заключалась в том, чтобы отправиться в Англию под руководство некоего Мордаунта, попутно узнать цены на пиво, шпионить за Кромвелем и Мордаунтом, и при случае узнать, где же Карл I зарыл миллион фунтов золотом, вырученных от продажи водки «Королевская». Получив аккредитивы вместо суточных, друзья помчались в Лондон, предъявлять их к оплате.

Отправив их, Замарини вздохнул посвободнее и, достав заначку с марихуаной, принялся мечтать о том, что он сделает с миллионом фунтов золотом. Накурившись до полного беспамятства, он включил видик и принялся смотреть новый фантастический боевик «Зубодробитель –переросток-4» с Арнольдом Шварценеггером в главной роли.

Теперь обратимся к еще одной загадочной фигуре. Эта фигура – Мордаунт. Кто же такой этот прощелыга, носящий такую идиотскую фамилию? Ни за что не угадаете, дорогие мои читатели, заплатившие немалые деньги за сей талантливый труд. Он никто иной, как внебрачный сын «миледи» от какого-то германского дворянина со странной фамилией фон Шикльгрубер. Дядя Мордаунта, он же лорд Винтер, не признал его на том основании, что такого ублюдка, как Мордаунт, претендующего на наследство другого лорда Винтера (брата первого лорда), последнего мужа «миледи», ну так вот его надо было засунуть в пушку сразу после рождения и поджечь фитиль, дабы он, вшивый недоносок, мать его так, не досаждал честным и порядочным людям своим присутствием.

– Доннер ветер, майн либен анкл Винтер бенц, – выругался Мордаунт, услышав эти слова и добавил, – Аллес фюр дойчланд бурдюк ярбух Винтер лекен унд бум-бум бабах битте! Алла акбар!

Даже такой смелый и благородный человек, каким являлся лорд Винтер, содрогнулся, взглянув на маленького Мордаунта в эту минуту. Безумный взгляд, страшные ругательства и громкое пуканье после каждого слова, любого ввергли бы в ужас.

– Придет ден и ви пожалейт, что так сметь обойтись со мной так, – злобно прошипел Мордаунт и так выпустил газы на прощанье, что порвал свои штаны, а в замке вылетели все стекла.

Маленькому Мордаунту тогда было десять лет. Еще через три года он научился читать и прочел книгу «Три мушкетера с половиной», узнав, что случилось с его матерью.

– Я стереть в порошок этих Дернатьянен, Отосен, Потросен унд Амарисен, швайн франсе люляке баб, – поклялся маленький Мордаунт, злобно плача над книжкой.

Поскольку из дома его выгнали, он поселился в пещере на болотах, живя отшельником и, питаясь чем придется: коровой или бараном, курочкой или петухом, случайно забредшими попастись на болота, червячками и мухами, лягушками, или на худой конец туристами, изредка прибывавших полюбоваться на Йоркширские болота.

После начала войны, лорд Винтер стал военачальником у Карла I, а Мордаунт, узнав об этом, поступил в войско Кромвеля, благо туда брали всякого, кто любил пить пиво и ругаться матом, а уж это наш отвратительный герой умел неплохо.

Поступив на службу к Кромвелю, Мордаунт быстро сделал головокружительную карьеру, расправляясь с конкурентами при помощи маленьких ухищрений, таких как: подушка набитая вместо перьев порохом, седло с выскакивающим длинным колом, отравленное знамя Кромвеля, которое целовали конкуренты при награждении их всякими идиотскими орденами. В крайнем случае, конкуренты приглашались на дни рождения Мордаунта, случавшиеся чуть ли не каждую неделю, после которых все почему-то умирали, отравившись котлетами из мышей, нашпигованных от головы до самого хвостика первоклассным мышьяком. Самые упорные удостаивались особой чести быть утопленными в унитазе.

Таким образом, очень скоро молодой Мордаунт стал правой рукой Кромвеля и носил за ним пустые пакеты и банки для пива. Кроме того, он стал тайным послом Кромвеля и был послан во Францию к Замарини, с приказом узнать, не известно ли Замарини, где король Карл I зарыл миллион фунтов золотом, вырученный от продажи водки «Королевская». Во время этой поездки он попутно разделался с тем самым палачом-самоучкой, насыпав, в стакан с чаем тому шесть столовых ложек мышьяка, так что тот, выпив полстакана, полчаса орал как недорезанная свинья, а доктор на вскрытии с удивлением качал головой, сетуя на то, что лучше бы отравили его соседей, играющих на банджо. Придя в хорошее расположение духа, Мордаунт отправился в Париж разделываться с нашими героями. Однако, прибыв в Париж, он не нашел ни гасконца, ни его друзей, которые как раз в это время осуществляли игры в догонялки Бофор сотоварищи. Разозлившись, Мордаунт застрелил двух случайных прохожих, пытавшихся всучить ему подержанные ботинки. Подумав, подлый мерзавец прибыл к Замарини и заключил некое соглашение, согласно которому тот помогает в поисках золота своими людьми, а Мордаунт и Кромвель финансируют экспедицию за золотом Карла. Людей, конечно же, выбрал Мордаунт. Он запросил Д’Арнатьяна, Потроса, Отоса и Амариса. Замарини в ответ заявил, что может предложить только двоих плюс холодильник финский и почетную грамоту. На чем и сошлись.