Текст книги "Генеральный попаданец 4 (СИ)"

Автор книги: Ал Коруд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Тогда начались первые полеты самолета Ту-104. Этот самолет прилетал в Лондон, привозил нам свежую почту. Конечно, мы организовали это умышленно, чтобы показать англичанам, что имеем хороший пассажирский самолет с реактивными двигателями. Это был первый в мире реактивный пассажирский самолет, и мы хотели, чтобы там на него посмотрели, хотя бы в воздухе. Оказывается, наш самолет заходил на посадку как раз неподалеку от королевского дворца. Королева сказала: «Я видела ваш самолет, замечательный самолет, он несколько раз пролетал тут мимо». Мы стали рассказывать ей про самолет, какой он хороший, современный, лучший в мире, а другие страны пока такого самолета не имеют. Потом поблагодарили королеву, попрощались и вернулись к Идену, а там продолжали прежние беседы.

Не помню, приезжали ли туда именно в тот день члены кабинета, которые присутствовали еще при первой беседе. Мы рассказали Идену, как нас приняла королева. Совпало с тем, о чем он нас предупреждал: что она простая женщина, умная и хорошо себя держит. «Вам будет приятно с ней встретиться», – говорил он. Так оно и оказалось. Я сказал бы, что она не проявила никакой королевской чопорности, когда встретилась с нами. Ее внешность, ее поведение не требовали от нас, чтобы мы «трепетали», как это бывает в романах, когда описывают встречи с королевами. Елизавета II – обычная женщина, жена своего мужа и мать своих детей. Такой она представилась нам, и такое у нас осталось впечатление. Голос у нее мягкий, спокойный, не претендующий ни на что особенное. Вопросы она ставила такие же, которые задает при встрече с советскими людьми любая иностранка.

Между прочим, мне запомнился разговор о королеве с какой-то англичанкой, случившийся тогда же, когда мы находились в Англии. Она спросила: «Вы встречались с королевой Елизаветой?». «Да, встречались». «Ну, и как она вам понравилась?» Мы сообщили о своем впечатлении. И тут англичанка добавила печальным голосом: «Жалко мне ее, несчастная женщина». «Почему вы ее жалеете?». «Ну, знаете, молодая женщина хотела бы пожить, как требуется в ее возрасте. А она как королева лишена обычных радостей, живет под стеклянным колпаком, всегда находится под взглядами людей. Это очень тяжелая жизнь и тяжелые обязанности. Поэтому я ей сочувствую». Мне понравилось, как эта женщина по-человечески подошла к оценке своей королевы. Да, прав был Некрасов, когда писал в поэме «Кому на Руси жить хорошо», перебирая всех тех, с кем встречались его ходоки: и попу по-своему плохо, и царю нелегко. Вот и Елизавете II, оказывается, жилось нелегко.

Глава 2

Июльский день страны Советов 1966 года

Москва. Верхняя Радищевская улица. Родные

Москва. Верхняя Радищевская улица. Родные

– Кого там? Николай, ты никого не ждешь?

Женщина накинула халат и плотнее его запахнула. После хлопотливой рабочей недели хотелось лечь на диван, включить радиолу и послушать музыкальную передачу. Муж, сидящий с газетой на кухне, лениво откликнулся:

– Да вроде нет. Назавтра с Петром договорились.

Послышались звуки открываемых замков и несдержанные возгласы.

– Зина, салют! Все хорошеешь!

– Паша! Ты откуда и как?

Хозяин квартиры уже выскочил в коридор и с улыбкой приветственно раскинул руки. В проеме высилась фигура молодого плечистого парня с похожей улыбкой. Он живо схватил хозяина в объятия, так что тот чуть ойкнул.

– Братан! Коля!

– Отпусти, задавишь! Каким верзилой стал! Весь в деда пошел. Тот у нас подковы гнул. Да проходи, чего в дверях встал, как к неродным приехал.

– Паша, тапочки.

– Спасибо, Зиночка. Да у вас тут и так чисто, полы какие! Аж блестят!

– Паркет! – с достоинством откликнулся Николай. Он по праву гордился квартирой в центре столицы. – А ты чего не написал, или телеграмму бы дал? Вдруг нас бы не было, куковал на площадке. Мы же одни сейчас в квартире, соседи съехали, вся площадь наша.

– Да ты что! То-то я думаю, какой звонок нажимать. Ну, показывайте, как живете, будете.

Павел причесал рукой блондинистые лохмы на голове и двинулся в комнаты.

– Здесь дочкина комната, она уже старшеклассница. Тут больше солнца, ей надо много заниматься. В следующем году экзамены. Там мы сыну выделили место, поменьше, да он пацан, вечно занят и дома не бывает. Тут мы расположились.

– Шикарно! А как так случилось, что все теперь ваше?

В комнату заглянула хозяйка. Она уже успела переодеться в легкое платье и даже немного причесалась. Каштановые волосы блестящей волной легли на спину, Павел невольно залюбовался. Все-таки женщины в городах выглядят намного лучше и ценят себя больше.

– Николай у нас нынче начальник лаборатории! А ученых людей ценить начали, вот по случаю и дали метры на каждого. Новое постановление правительства недавно вышло.

Родственник лишь покачал головой:

– Я и не знал.

– Чего стоим? Пойдем чай пить, раз такое дело.

Павел восхитился размером кухни и высоким потолком, восхищенно осматриваясь по сторонам, а его старший брат задумчиво почесал подбородок:

– Зиночка, какой чай? Пятница все-таки, давай я в магазин сгоняю. Тебе чего-нибудь взять?

Женщина захохотала:

– Дожили, спиртного дома нет! Коля же почти не пьет, да и я не любительница. Мне на работе веселья хватает. Я же в Москонцерте тружусь. Артисты, певцы, и всем подавай лучшие площадки.

Павел внезапно засмущался:

– Тогда, может, и не надо?

– Надо, брат! Когда вместе сидели! Я быстро. Тут рядом хороший магазин Потребкооперация открыла. Там все есть.

Он вернулся на кухню уже в штанах и рубашке, взял с полки авоську и вопросительно глянул на жену.

– Мне сухого белого. Булку и Бородинского вам наутро еще возьми. К нему масла и сыра. Все запомнил?

– Обижаешь, Зиночка!

Вскоре послышался шум захлопнувшейся двери, а Павел стукнул себя по лбу.

– Я же с деревни вам гостинцы привез!

Зина загнала деверя в ванну и по-хозяйски оглядела заставленный деревенской снедью стол. По летней жаре много не увезешь, но сало и копченое мясо доехало без проблем, источая неимоверный аромат.

– Что стоим, дорогая!

Хозяйка была старой послевоенной закалки, хватила лиха в те годы, потому сноровисто достала из ящика недавно купленную молодую картошку и поставила ее в кастрюле на плиту. Затем занялась салатом. Привезенные с деревни помидоры нарезала отдельно. Грех такую красоту в салат переводить, туда и огурцов хватит. Когда посвежевший Павел вышел на кухню, послышался звук открываемого замка и на пороге появился Николай, гордо несший полную авоську. Покупки советского человека благодаря ей были прозрачными. Каждый мог видеть потенциальный доход гражданина и его способности достать или успеть добыть в очереди.

Гость присел на табурет возле окна, чтобы не мешать, закурил и с интересом разглядывал стол. Под расстёгнутой свежей рубашкой виднелась морская тельняшка.

– Хорошо у вас! Топить не надо, сразу вода горячая льется. У нас на корабле был лимит, особо не размоешься.

– Газ, – коротко ответил хозяин и начал доставать продукты. Сыр и сливочное масло, завернутые в серую бумагу, он тут же отправил в холодильник. Майонез, хлеб и две бутылки поставил на стол.

– Шикарно живешь, братан!

Павел тут же оценил пятизвездочный напиток, разглядывая бутылку в руке.

– Могу себе позволить. На днях премию за тот квартал выдали. Мы наше изобретение на заводе, что в Дубне находится, внедряли. Пришлось повозиться. Зато вот, теперь можем и выпить.

– Мальчики, все готово, садитесь за стол. Коля, иди руки мой.

Павел с интересом попробовал салат с огурцом, кукурузой, травой и чем-то неуловимо морским. Зина с улыбкой глядела на него:

– Не угадал?

Парень прожевал еще один кусок и с сомнением произнес:

– Вроде бы рыба, но как будто перемолотая в фарш.

– Эх, ты, а еще моряк!

– Так не рыбак же!

Зина пояснила:

– Недавно в наш «Океан» начали завозить. Называется «Крабовые палочки», но делают из рыбы тресковых пород. Народ еще не распробовал, но меня коллега научила такой салат готовить. Быстро и вкусно.

– Точно вкусно!

Николай разлил коньяк по маленьким стопкам, а жене вино в высокий бокал.

– Давайте за встречу! И, Паша, ты не рассказал, куда и зачем?

Гость выпил, закусил и блаженно выдохнул:

– Все, свалил из колхоза. Я к вам по пути заскочил, на север двигаюсь.

– Да ну?

– Так не только тебе в большие люди выбиваться, брательник.

– Завербовался?

– Обижаешь, я же моряк, по котловым установкам соображаю, вот и берут мотористом в торговый флот. Разрешения долго ждал, потому что заграницу ходить буду. Сам понимаешь, его быстро не дают.

Хозяева дружно выдохнули. Николай лихо щелкнул пальцами и обновил посуду.

– За это точно надо выпить! Паша! В нашей семье первый настоящий моряк! Кто бы мог подумать?

– Что я зря на флоте служил четыре года?

– Ты в Мурманск едешь? Вроде рядом.

– Нет, в Архангельск. А служил там неподалеку в Северодвинской флотилии. В Североморске у нас учебка была.

Зина махнула рукой:

– Запуталась я, север и север. Холодно же?

– Ничего, прорвемся! Пароходство развивается, народ очень нужен. Гребут всех, кого можно. У меня там приятель сказывает, что большой заказ на суда в Финляндии и Польше сделан.

– Давай тарелку, картошечки наложу, с вашим мясом отлично пойдет.

– Спасибо, Зина. Гляжу, и у вас жизнь на лад пошла. Холодильник новый, большой и деньгу не считаете.

Он щелкнул по бутылке.

– Это Коля, все – ответила за мужа хозяйка. – Их институт в гору пошел.

Николай раскрыл окно и закурил:

– Мы снова на острие науки, вот нам и внимание.

– Так ты в «ящике», получается, работаешь?

– Нет, но химия нынче всем резко потребовалась. Рассказать всего не могу, сам понимаешь.

– И сколько сейчас платят передовикам науки? – заинтересовался Павел. Парень он был простой, деревенский. Так что к деньгам относился с уважением.

– Оклад сто шестьдесят и доплаты.

– Негусто.

– Да не скажи! – разгорячился Николай. – За звание кандидата доплачивают, за рационализаторские предложения. И раз в квартал премия, если государственное задание вовремя выполнили. Сейчас у каждого директора под это дело специальный фонд создан. Так что, считай, оклад сверху прилагается. Но работать надо много!

Павел прикинул конечную сумму и присвистнул.

– Тогда ладно выходит. Еще по одной?

Зинаида захлопотала, подкладывая картошки.

– Коля у нас постоянно новые научные разработки где-нибудь публикует. Слышал, что товарищ Брежнев на съезде говорил. Наука должна быть прибыльной!

– Нет, не слыхал. Я с флота пришел, сразу на шабашку уехал.

– То есть в колхоз не планировал возвращаться?

– Что я там потерял? – Павел откинул на удобном стуле. Он уже успел заметить необычную мебель. Легкая и комфортная. – У меня дружок с Белого моря в отделении был. У него все родственники в пароходстве. Там прямо династиями десятки лет работают. Вот и настропалил. Послал в пароходство документы, специальность подходящая. Механики во как нужны! Оклад небольшой, но в СМП, так пароходство называется, попал под эксперимент. Валюты за рейсы в заграницу дают заметно больше. И чеками добавляют. Ими можно не только в своей сети «Альбатрос», но и по всем инвалютным магазинам расплачиваться. То есть достать все, что пожелаешь, или привезти в Союз дефицит.

Хозяева переглянулись. А родственник, ты гляди, большим человеком скоро станет! Может, что угодно найти в Европе, да и в Москве, как «белый» человек зайти в «Березку» и купить запросто любой дефицит. И все совершенно на законных основаниях.

Зина покровительственно заявила:

– С твоими чеками я тебя с хорошими людьми познакомить могу.

Павел задумался

– Давай, в рейс схожу, потом решим. В отпуск к вам заеду, – он провел руками вдоль тела и засмеялся. – Во всем фартовом! Бывал я в Архангельске. Моряки как пижоны ходят, и женки ихние. Не то, что у нас на селе. Ватник да кирзачи!

Николай курил у окна, Зина мыла посуду, Павел уже снял рубашку.

– Да что сестра! Троих родила. Сашка бригадиром стал. Бокс не бросил! В школе секцию ведет.

– Сказывают, в колхозах нынче послабления?

– Что есть, то есть! Приусадебное увеличили, излишки кооператоры покупают. Так вот, Дина ведь туда и устроилась. Все богаче, чем на ферме!

– Куда? – не сразу понял старший брат.

– В Кооперацию. Наш куст и соседний колхоз создали. Излишки свои через них продают в городе, да у частников скупают мясо и молоко. Собственная маслобойня, магазин в городе. Мелочь всякую делают. Дед Митяй у них устроился корзины вязать. Это сколько ему запрещали и штрафовали. Мол, частник! А он, между прочим, участник Гражданской! Сейчас по закону работает. И больничный, и пенсия. Во как! Корзины его на рынке нарасхват. Да что корзины! – Павел улыбнулся. – Старики навострились делать прищепки бельевые. В городе их нет совсем, нарасхват идут. А там делов-то! Из соседнего района приезжали, будут закупать.

Николай присвистнул:

– Ты гляди, как зашевелились, как жрать стало нечего.

Павел недоуменно обернулся на старшего брата, но тот кивнул на потолок.

В бутылке уже плескалось на дне. Зина оставила мужчин, порезав легкой закуски.

– А чего Динке? Платят нормально, разве что рабочий день не нормирован. Комбикорм зато на скотину подкидывают. Можно жить!

– Учиться сам не собираешься?

– Да! – Павел махнул рукой. – Устроюсь механиком, потом посмотрим. И опять же, начальником не всегда быть хорошо. Ответственность! Если что, капитан виноват. А оно мне надо? Хотя Петюня, кореш мой, на заочный в мореходку поступил, хочет на штурмана выучиться.

– Вот как нас судьба раскидала… – задумчиво протянул Николай. – Жаль, батя не увидел. Я в Москве, ты в моря, Дина дома.

– Жизнь, брат! Давай на посошок, завтра мне еще город смотреть.

– В театр хочешь? Зина сделает билеты в самый модный театр. Тут недалеко на Таганке.

– А чего нет? Сразу два пусть даст.

– Кому еще один? – удивился Николай.

– Найду!

Павел повел могучими плечами и засмеялся. В нем гуляла не потраченная молодецкая сила и жадное желание увидеть жизнь. Вот что тянуло его на самом деле за моря.

Москва. МИД. Изнанка

– Но это невозможно, Михаил Андреевич!

Заместитель европейского отдела указал глазами наверх:

– Это ты им скажи! А нам дали пять дней.

– Они там на Старой площади издеваются, что ли?

Михаил Андреевич покачал головой. Ну и молодежь пошла. Их обязанность сказать «Есть!» и выполнить, не жалея живота своего.

– Адресом ошибся.

– Неужели?

– Ужели. И вот что я тебе скажу, дорогой мой. Генеральный нашей конторой в последнее время шибко недоволен. Так что работай круглые сутки, но результата добейся. Помощи не будет. Я лечу завтра в Вену. Там переговоры готовятся.

Молодой сотрудник в хорошо пошитом костюме полюбопытствовал:

– Михаил Андреевич, у меня такое впечатление, что мы Австрию оптом и в розницу купили.

– Хоть тут, Анатолий, соображаешь. Эти хитрые восточные немцы на нашем золоте далеко вверх подпрыгнули. И газ, и автомобили, и разное другое. Кому они еще нужны кроме нас.

– Можно вопрос?

Зам отдела иронично улыбнулся на жесты молодого сотрудника.

– Задавай тут, мы не те люди, которых постоянно слушают.

– Наши банковские операции также связаны с резким увеличением сотрудничества?

Опытный МИДовец тут же сделал стойку

– Ты, о чем?

– Да мне тут любопытная папочка попала в руки.

Михаил Андреевич быстро пробежался глазами по листам и невольно вздрогнул, кинув папку обратно.

– Ты откуда это взял, Толик?

– Да я… – молодой побледнел.

– Тебе что, зарплаты и перспективы уехать в посольство не хватает? Ты куда лезешь, паршивец?

– Это… случайно…вышло.

– Фамилию мне пиши. От кого вышло. Вот здесь!

Анатолий через несколько секунд дрожащими руками протянул сложенный листок куратору. Тот быстро спрятал бумажку в карман, затем подумал и подтянул папку. Анатолий взволнованным голосом спросил:

– И что теперь делать?

– Молчать. Папки не было, ты все забыл. И помни – мы на переднем фронте борьбы с империализмом. Усек? Ну что за молодежь пошла! Иди, штаны поменяй!

Михаил Андреевич не считал, что его пасут, но по привычке не один раз проверился. Береженого бог бережет, а небереженого конвой стережет. Звонил с улицы, мало ли кому приспичило. Со своим контактом они обычно встречались в Пирожковой на Московском. Кормили здесь неплохо, и он взял два пирога с яйцом и зеленым луком и столовский «кофе». Вскоре рядом примостился высокий мужчина в светлом плаще. Места в кафе были стоячими. Он поморщился и отодвинул в сторону пустую грязную тарелку.

– Дома с сервисом как обычно. Его просто нет. Чего звонил? Голос больно взволнованный.

Замотдела молча протянул папку. Мужчина в плаще чуть приоткрыл ее, держа под столом, и незаметно просмотрел несколько листов.

– Ясно. Тут занервничаешь.

– Ага.

«Контакт» помешал ложкой в стакане. Пирогов он не покупал, давно брезговал подобными заведениями. Запад – коварная территория, быстро привыкаешь в хорошему.

– Чай с лимоном и сахаром.

МИДовец недоуменно поднял глаза:

– Ты о чем?

– Это не наши. Но смело ребята работают. Откуда у тебя?

– Ты не поверишь, референт где-то добыл.

– Тогда слушай сюда, Миша, и то по старой памяти. Референта к стенке и выпытай все, что он знает. Затем… не то, что ты подумал, но ушли далеко и надолго. Лучше, где опасно. На Ближний Восток, например. Но сам туда не суйся ни в коем случае.

– Если это не ваши…

– Сейчас у Первого…

Михаил Андреевич поправил:

– Генерального…

– Не суть. У него свои люди есть. Со старыми связями.

– Вот как? То-то я думаю, откуда Ильич такую богатую фактологию берет?

– Люди Финна. Ты понимаешь?

Пирог так и застрял в горле у МИДовца. «Контакт» осклабился:

– Марку держишь, даже не побледнел.

– Куда этот идиот залез?

– Ты не про это думай, а как концы спрятать. Там ребята лихие. Слышал, что Судоплатов творит?

– На Западной Украине?

– И не только там. Поляки, венгры и румыны уже открыто плачут. Но сами виноваты.

Михаил Андреевич помрачнел:

– Старыми методами балуются? А ведь Сам, как красиво говорит про будущее.

– Это его работа, Миша. Государство держится на насилии. Ильич далеко не дурак. И что откуда берется, отлично знает.

МИДовец допил кофе, затем испытывающе уставился на старого знакомого.

– Не понял твоего настроения. Ты сейчас на кого работаешь?

– На будущее, Миша. И вот чтобы до него дожить, нам нужно держаться в тени. Не заметил, какой поворот пошел?

– Не тебе мне объяснять. Все с ног на голову. Военные недовольны.

– Им рот быстро заткнут. Сколько генералов на пенсию вылетело? И никакой, заметь, «Райской инспекции». Выкинули в голое поле. Остальные языки в задницу засунули. В рот бровастому смотрят.

Михаил Андреевич скривился:

– Извини, но такое впечатление создается, что он тебе нравится.

– Нравится, не скрываю. Но нам не по пути. Пора весь этот чудовищный эксперимент заканчивать. Лядский цирк! А чем больше бровастый старается, тем сложнее потом нам будет работать. Да и с той стороны торопят. Забегали как тараканы.

Мужчина в плаще злобно уставился в угол заведения.

– И?

– Не нашего ума дела, – отрезал собеседник и, не попрощавшись, ушел.

Михаил Андреевич вышел из Пирожковой минут через пять, сделал несколько бессмысленных кругов по окрестным улицам, затем поймал такси. Что-то ему в последнее время стала не нравится обстановка вокруг их тесного клана. Они проигрывают по всем статьям конкурентам. Отвечать же, в случае чего, придется жестоко. Ильич вовсе не добродушный дедушка, как думают некоторые. Он намного опасней Никиты и его подельников. Заставит их сами себя сожрать

Так что стоит хорошенько подумать… Очень крепко подумать. "Вовремя предать – это не предать, а предвидеть? К кому тогда лучше обратиться? В Кремль не поедешь, но у них обязательно должен быть человек в МИДе. Нет, лучше в ПГУ, то есть комитет. Там у него остались надежные люди. И сразу поставить условие: семью не трогать.

Латвийская ССР. Вентспилс. Каждому свое

– У соседей расширяют судостроительный завод «Балтия», а у нас под носом будут строить вонючий нефтеперерабатывающий завод. Это возмутительно!

Седовласый хозяин дома у моря тщился набить трубку табаком, но нервозность мешала. Один из гостей, молодой бородатый мужчина в модной рубашке отмахнулся:

– Зато бензин всегда будет!

– А мне что с того? У меня нет машины! Но придется дышать этим смрадом. Кривес испоганят нашу природу!

– Зачем уж так, Янис. До завода много километров, – протянула молодящаяся дама.

– Не беспокойся, Илва, зато ты умрешь быстрее.

– Фу, Янис! Впрочем, ты всегда был несносен.

Наконец, хозяин набил трубку и с видимым удовольствием закурил. Его окликнул старик, молчаливо сидящий до этого в качающемся кресле около окна.

– Ты где такой табак берешь пахучий?

– Шурин привозит. Его судно сейчас часто в Англию ходит. Опять русские что-то там купили. Везут в Ленинград, потом они идут сюда, после прямиком в Англию.

– В Англии всегда был хороший табак! И эль!

– Вспомнил! Когда это было?

– Давно…

Старик погрузился в воспоминания. Молодой человек зашевелился.

– Янис, ты не забыл про наше дело?

Хозяин дома оторвался от трубки и ехидно глянул на парня. Одет по последней моде, владеет «Рено», что недавно начали собирать около Ленинграда. Казалось бы, успешный молодой человек. Зачем только бороду отрастил и носит богопротивные джинсы? Мода!

– Успокойся. Шурин обещал следующим рейсом. Они не в тот порт заходили.

– Почему он? У вас же много знакомых.

Лицо Яниса перекосило.

– Ты много себе позволяешь, Дзинтар!

– Потому что могу себе позволить.

– Молчи, щенок! Мы этим ремеслом занимались, когда тебя ещё не было в яйцах твоего папаши!

– Фу, Янис!

По лицу Дзинтарса заходили желваки:

– Дядя, времена меняются. Без меня вы не сможете сбыть ваш товар. Спасибо Косыгину, у нас снова появились богатые люди. Так что пользуйтесь моментом или опять уйдете на дно. Так и останетесь жить в этом разваливающемся доме и застывать в страхе от каждого стука?

Хозяин кинул в сторону племянника острый взгляд, но замолчал. Женщина осторожно спросила:

– Янис, ты подумай. Никто кроме Дзинтара столько тебе не даст.

– Так и товара такого больше ни у кого нет.

Хозяин махнул рукой.

– Хорошо. Приезжай ко мне послезавтра. Поищу для тебя среди знакомых. Но предупреждаю сразу – брать придется много. Иначе не согласятся. Потянешь?

Молодчик довольно осклабился:

– Без проблем. С обналичиванием нынче стало проще. И сразу привезу все документы на подпись. Ты же у нас официально оформлен. И дядя, проведи, пожалуйста, сюда телефон. Не наездишься.

– Телефон. Засветить имя?

– Все еще опасаешься?

– Вон в Украине по второму разу всех сажают.

Улыбка тут же пропала с лица Дзинтара.

– У нас в Риге не слышал.

– Так слушай внимательно. А то светишь деньгами направо и налево.

– Так разрешено же!

– У русских уже был НЭП, я потом в лагере видел тех. Тех, кто в него поверил.

– Типун тебе на язык, дядя! Я поехал.

Как только племянник убыл, старик раскрыл глаза, уселся прямо в кресле, и голос у него стал бодрым.

– Янис, нам не пора, как говорят русские друзья – «Делать ноги»?

Хозяин немного подумал и начал выбивать из трубки золу:

– Еще пару рейсов и золота с валютой нам хватит. И в самом деле, спасибо Косыгину. Документы?

– Скоро будут. Внуки заждались меня в Америке.

– На кой черт ты им нужен?

– Не им, – старик осклабился, – просто я до сих пор храню ту заветную папочку.

Янис покачал головой:

– Я тебе говорил: не лезь в политику. Если бы не Никита, то сгнил бы ты в проклятой Сибири.

– Это не политика, друг, а вложения в будущее.

– Ну как знаешь!

Информация к размышлению:

После войны в СССР вошли три полуаграрные страны, уровень жизни в которых был одним из самых низких в Европе. Оно и немудрено: заняв Прибалтику в 1941 году, Германия объявила её своим Остландом. Комиссариат по управлению Остландом находился в Риге, руководил им рейхскомиссар Лозе. В годы войны из Прибалтики в Германию немцы вывозили ресурсы: шерсть, зерно, мясо, предметы искусства, рабов. Были вывезены многие предприятия, а в 1943 году грабить стали всё подряд: везли люстры и дверные ручки, колокола и картины.

В 1944 году комендант Риги генерал-лейтенант Руфф отправил в рабство тысячи латышей, разрушил здания, расстрелял всех, кто отказался помогать нацистам. Командир 391-й охранной дивизии генерал-лейтенант фон Монтетон приказал взорвать самые красивые дома Каунаса и угнал в рабство 22 тысячи человек. Штандартенфюрер СА Беккинг отправил на работы в Германию три тысячи человек, а их имущество присвоил.

Но были и стройки. В 1942 году в Кивиыли началось строительство сланцевого завода. Немецкие фирмы строили немецкий завод для снабжения немецкой армии. Работали на нём военнопленные; рабочий день длился 12 часов, а в качестве платы за труд охранники забивали советских солдат до смерти.

Советский Союз, освободивший оккупированные земли, не только восстановил экономику стран, но и вложил в них миллиарды рублей. Уже в 1956 году национальный доход на душу населения в Эстонии, Литве и Латвии составлял соответственно 720, 459 и 717 рублей. Для сведения – средний доход на душу населения в СССР был 535 рублей. Отставала только Литва.

Всего в Литву СССР «влил» 72 миллиарда долларов. В республике были построены НПЗ, химпредприятия, дороги, электростанции и жильё. Была возведена Игналинская атомная станция (ныне остановлена), снабжавшая электричеством всю Прибалтику. Была возведена ТЭС «Электренай», которая работает и сейчас. На советские рубли построена Каунасская электростанция. Был восстановлен порт в Клайпеде, создана переправа Клайпеда – Мукран, построена лучшая в СССР скоростная железная дорога Вильнюс – Каунас. Был возведён Мажекяйский НПЗ мощностью в 12 млн тонн сырья в год. Литовцы распорядились им по-своему – продали полякам.

СССР построил в Литве станкостроительный завод «Жальгирис», электротехнический завод «Эльфа», химзавод в Кедайняе, Йонавский завод удобрений, завод «Азот».Уже в 1950 году Литва обогнала свою довоенную экономику на 90%.

До войны в республике было 623 учёных и шесть тысяч студентов, а в 1973 году учёных стало больше десяти тысяч. К 1986-му количество студентов выросло до 43 300 человек. Для сравнения: в СССР в среднем было 195 студентов на десять тысяч населения, а в Литве – 202.

Как только Эстония была освобождена от фашистов, Кремль выделил республике 560 млн рублей, 40 тыс. тонн угля и кокса, 11,5 тыс. тонн металла и 1150 машин. Промышленность Эстонии после войны выросла в 55 раз, добыча горючих сланцев увеличилась в 13,5 раза. Только в сельское хозяйство Эстонии вложили шесть миллиардов рублей. Доля инвестиций, вкладываемых в экономику Эстонии, была самой высокой в СССР. В конце 1980-х ВВП республики составлял 10 733 доллара на человека. СССР полностью переоснастил производства Таллинского машиностроительного завода и Таллинского электротехнического завода. Была восстановлена работа Кренгольмской мануфактуры (ныне – банкрот).

В 1948 году в Кохтла-Ярве построили первый в мире газосланцевый завод, а позже создали Прибалтийскую и Эстонскую ГРЭС, которые работали на его топливе. Эстония полностью закрывала свои энергопотребности и поставляла электроэнергию в РСФСР. При ГРЭС был создан комплекс УТТ-3000, перерабатывающий газ в топочное масло. В 1986 году советскими инженерами был построен Новоталлинский морской порт с дорогами, нефтепроводами, складами. Только на него было потрачено шесть миллиардов долларов.

В экономику Латвии СССР ежегодно вкладывал около 1,3 млрд долларов. При Советах был переоснащён и стал легендой завод ВЭФ (ныне – банкрот), снабжавший СССР магнитолами и приёмниками. На нём работало 20 тыс. латышей, которые выпускали телефоны, вездеходы и мотоциклы. Завод давал прибыль 580 млн долларов в год.

Был модернизирован РЭЗ – он произвёл 20 300 электропоездов и 7700 трамвайных вагонов. Были построены дизелестроительный завод, завод «Автоэлектроприбор», НИИ радиоизотопного приборостроения, завод полупроводниковых приборов, метизный завод, завод технооснастки, электроламповый завод, светотехнический завод и РАФ (автобусный завод). А кроме них – завод по производству сельхозтехники «Лиепайсельмаш», завод по производству вентиляторов, завод «Мотовелоцепь» и завод электроинструментов. А ещё появились Рижский лакокрасочный завод и завод химволокна в Даугавпилсе, завод химреактивов в Олайне.

На деньги СССР были построены нефтепровод из Полоцка в Вентспилс, нефтебаза в Вентспилсе, хранилище в Инчукалнсе, Плявиньская ГЭС. Появились знаменитый завод «Дзинтарс» и фабрика музыкальных инструментов. Общая стоимость построенного в Латвии при СССР в ценах 1984 года составила 60 млрд долларов. Сразу после войны экономику Латвии оценивали в один миллиард рублей.

Глава 3

15 августа 1966 года Москва. Генштаб. Забавные игрушки штабистов

Генерал-полковник Огарков время от времени бросал пристальный взгляд на выступавшего сегодня в Генеральном штабе Генерального секретаря. Партийный лидер страны решил «поиграть в солдатики», вернее, в Третью мировую войну. С него станется! Офицер то и дело ловил себя на мысли, что тот не по бумажке шпарит! Говорит осознанно, как будто раздумывал и прикидывал свои тезисы перед тем, как провести конечный анализ. Откуда это в нем, человеке невоенном? Нет, генеральское звание у него есть, как и фронтовой опыт. Но все-таки не совсем «настоящий» и не того уровня. Служба в войну и в мирное время совсем разные понятия. Такие далеко идущие выводы могли делать гиганты стратегии вроде Рокоссовского, ну или Жукова. Хотя к последнему Огарков не питал пиетета. Больно уж много косяков осталось за спиной прославленного «Маршала Победы». По его заветам воевать можно, но лучше это делать иначе.

Николай Васильевич больше склонялся к Суворовским методам в обучении бойцов. И тщательному планированию предстоящих операций, вплоть до вроде бы незначительных мелочей. Этому его еще та война научила. Он не раз вспоминал наступление в Белоруссии сорок четвертого года. Он тогда, будучи дивизионным инженером, очень много уделял внимания вопросам организации разминирования, исправлению дорог и мостов и прокладки колонных путей. Вплоть до количества необходимых бревен и заточки топоров. Как раз тех мелочей, о которых недалекие командиры зачастую не думали. За что огребали даже в победном сорок пятом. Если уж быть совсем точным: платили кровью их подчиненные. А страна лишалась будущих инженеров, врачей, писателей, просто будущего. И вот после такие горе-командиры гордо выпячивали свои награды и удостаивались больших должностей.

Брежнев при более близком знакомстве с ходу поразил Огаркова именно дотошным вниманием к мелочам. Казалось бы, модное нововведение – «Разгрузка». Слово странное, будто бы из жаргона грузчиков, но в армии тут же прижилось. Как и сама амуниция вызвала бурные восторги. То есть Леонид Ильич попал в болевую точку? Обмундирование советского солдата и в самом деле вызывало много вопросов еще со времен Великой Отечественной. Генералитет собирался воевать массами, класть солдат миллионами. Вот что узрел в первую очередь Генсек! С толком и расстановкой тут же взявшись пресекать и учить уму-разуму нерадивых стратегов.