Текст книги "Лука и огонь жизни"

Автор книги: Ахмед Салман Рушди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Глава 6
Средоточие магии

– Это тоже иллюзия? – дерзко спросил Лука капитана Аага. – Очередной мерзкий трюк?

Капитан Ааг натужно попытался рассмеяться, но вместо этого получился полурык-полуворчание.

– Безопасность не иллюзия, – сказал он. – Безопасность – основа любого мира. Увы, мы, трудящиеся во имя безопасности, очень часто оказываемся непонятыми, поруганными и презираемыми как раз теми, чьи жизни и ценности пытаемся защитить, и все же мы продолжаем бороться. Поддержание безопасности, мой юный друг, неблагодарное дело, должен сказать; и все же ее надо поддерживать. Нет, безопасность не обман. Это бремя, и оно возложено на меня. К счастью, я тружусь не один. У меня есть верный Огнежук, – тут Лука заметил крошечный изменчивый огонек на плече у капитана Аага, – который со всей поспешностью преодолевает преграды и препятствия, чтобы известить меня о приближении Похитителей. Этот героический Огнежук, которого мы здесь видим, не плод хитрого фокуса-покуса. Этот Жук – дитя добродетели. Да и ужасный, смертоносный дракон На-тхог существует на самом деле, а не вызван к жизни изощренным трюком, как вы вскоре убедитесь.

Ааг был воплощением гнева и волосатости. Его подкрашенные хной лохмы торчали во все стороны, словно огненные змеи. Растрепанная, неухоженная борода топорщилась, напоминая яростное солнце. Над парой черных сверкающих глаз красными кустами нависали буйные брови. Даже из мясистых ушей росли жесткие пряди, вывинчиваясь оттуда, подобно ржавым штопорам. Густая поросль рыжих волос виднелась в раскрытом вороте рубашки, выглядывала из-под манжет пиратской куртки. Лука живо представил себе, что все это обильно заросшее тело – настоящая ферма, где можно снимать богатый урожай огненно-рыжих волос. Сорайя, сама огненно-рыжая, прошептала на ухо Луке, что пламенноволосый Великий Магистр срамит всех рыжих.

Волосы Аага зримо являли миру пожиравшую его ярость. Лука видел, как они извиваются в его сторону, словно норовят достать ударом кулака. Отчего капитан так рассвирепел? Ну, допустим, проклятие Луки нанесло урон его цирку, но ведь, как выясняется, цирк был делом второстепенным, всего лишь забавой, которой в Реальном Мире тешился Привратник, поставленный у Средоточия Мудрости. И потом, нужен не один год, чтобы отрастить такие волосищи. Значит, бешенство кипело в капитане Ааге всю его жизнь, ну а если он бессмертный – то с самого Начала Времен.

– Когда-то его звали Менециус, – прошептал Никтопапа в левое ухо Луки. – Он был одним из Титанов Ярости, пока Повелитель Богов, потерявший терпение из-за его злобных выходок, не поразил его громовой стрелой, низринув в подземный мир. Со временем ему позволили вернуться и занять весьма скромную должность Привратника. Вот он и состоит при воротах, а потому злится пуще прежнего, к сожалению.

Семь грифов парили в воздухе над Аагом и его драконом, словно гости на банкете в ожидании застолья. Однако Ааг, казалось, не спешил, пребывая в игривом настроении.

– В других местах, например в Реальном Мире, – разглагольствовал он, задумчиво глядя вдаль со спины дракона и словно разговаривая сам с собой, – ужасные существа, с которыми может столкнуться каждый, – всякие там Йети, Бигфут [3]3
  Бигфут(сасквоч) – волосатый гоминоид, предположительно обитающий в лесах Северной Америки.


[Закрыть], Невозможно Противный Ребенок, – являются тем, что я бы назвал пространственными чудовищами. Они такие, какие есть, не меняющиеся, а Потому всегда одинаковые. Но в нашем мире, где вам абсолютно нечего делать и где вас очень скоро не будет, чудовища могут меняться во Времени, иными словами, превращаться из одного монстра в другого. Например, эта вот особь женского пола, которая зовется Натхог, а на самом деле Жалдибадал, не что иное, как волшебный хамелеон. Старушка Жалди способна меняться молниеносно, когда захочет, но большую часть времени просто валяет дурака и ни на что не способна. А ну-ка, Натхог, почему бы тебе не показать свои способности? Поджарить их на драконьем огне мы еще успеем. Грифы подождут своего обеда.

Дракониха Натхог, или, точнее, Жалдибадал-Оборотень, издала какой-то длинный, по-змеиному шипящий вздох и очень неохотно принялась менять обличье: вначале обернулась железной свиньей, потом зверовидной и косматой великаншей со скорпионьим хвостом, а после безобразным карбункулом (зеркальным существом с торчащим из головы бриллиантом) и, наконец, громадной черепахой, после чего с угрюмым удовольствием вернула себе драконий облик.

– Мои поздравления, Натхог! – саркастически произнес капитан Ааг, чьи черные глаза сверкали от гнева, а кустистая борода горела вокруг физиономии, словно факел. – Представление удалось на славу. А теперь, ленивая тварь, зажарь этих воров живьем, пока я не потерял терпение.

– О, будь мои сестры с нами, – изрекла Натхог мелодичным голосом, да еще и в рифму, – ты низвергся бы в адское пламя.

– Что еще за сестры? Где они? – прошептал Лука Никтопапе.

Но тут Натхог дохнула на «Арго», и весь мир превратился в один сплошной огонь.

Странно как-то, подумал Лука. Вроде теряешь жизнь и должен что-то чувствовать, а я не чувствую ровным счетом ничего. Но тут он заметил, что на счетчике в левом верхнем углу поля зрения стало на пятьдесят жизней меньше. Соображай поскорее, сказал он себе, а то так и пропасть недолго.

Он воплотился вновь на том же самом месте, где и стоял, а вместе с ним – Пес и Медведь. Обитатели Волшебного Мира и вовсе не пострадали, только Сорайя громко возмущалась.

– Если бы я решила позагорать, – заявила она, – лучше посидела бы на солнышке. Пожалуйста, направь свой огнемет куда-нибудь в другую сторону.

Никтопапа с огорчением рассматривал панаму, которая слегка обгорела.

– Черт знает что, – бормотал он. – Мне так нравится эта шляпа.

Ф-ФР-Р-Х-ХУ! Очередной залп драконьего огня – и еще пятьдесят жизней пропали со счетчика.

– Да что же это такое?! – возмутилась Сорайя. – Вы что, не знаете, что ковры-самолеты делаются из очень тонкой материи?

Слоноптицы тоже расстроились.

– Память – это такой хрупкий цветок, – пожаловался Слоноселезень. – Он плохо переносит жару.

Ситуация становилась опасной.

– Аалим заточили сестер Натхог, – прошептал Никтопапа, – в ледяные глыбы, далеко отсюда, в ледяной стране Dis, чтобы заставить Натхог подчиняться приказам Аага.

Ф-Ф-Ф-ФР-Р-Р-Х-Х-ХУ-У-У!

Вот и еще пятьдесят жизней пропало в единый миг, и осталось всего четыреста шестьдесят пять, подумал Лука, материализуясь заново. Оглядевшись, он увидел, что Сорайя исчезла вместе со своим ковром-самолетом. Ну вот, пронеслось у него в голове, она бросила нас. Теперь нам конец.

В этот момент медведь Пес спросил Жалдибадал:

– Ты счастлива?

Этот простой вроде бы вопрос озадачил чудовище.

– О чем ты? – растерялась Натхог, забыв даже говорить в рифму. – Я тут сжигаю вас заживо, а ты спрашиваешь меня о подобных вещах? Тебе-то что за дело? Предположим, я счастлива. Ты что, порадуешься моему счастью? А если несчастлива, посочувствуешь?

– Я вот о чем, – не отставал медведь Пес, – хватает ли тебе еды? Я вон смотрю, у тебя ребра выпирают из-под чешуи.

– Это вовсе не мои ребра, – пряча глаза, ответила Натхог. – Скорей уж, скелеты людей, которых я сглодала последними.

– Так я и думал, – вздохнул медведь Пес. – Он морит тебя голодом, как прежде морил животных в цирке. Костлявый дракон – жалкое зрелище. Куда более жалкое, чем тощий слон.

– Что ты там с ними валандаешься? – проревел капитан Ааг со спины Натхог. – Давай действуй, прикончи их!

– Мы восстали против него в Реальном Мире, – сказал пес Медведь. – И он ничего не смог с нами поделать, на том для него все и закончилось в тех местах.

– Поджарь их! – завопил капитан Ааг. – Подрумянь, прожарь, запеки! Медведя на сосиски! Собаку на котлеты! Пацана зажарь целиком! Приготовь их всех на обед!

– Это все из-за моих сестер, – печально сообщила Натхог псу Медведю. – Пока они остаются в заточении, я должна подчиняться всем его приказам.

– У тебя есть выбор, – проговорил медведь Пес.

– И вообще, – донесся голос с неба, – не твои ли это сестры?

Все, кто был на борту «Арго», уставились в небо. Там, в вышине, на волшебном ковре-самолете царя Соломона летела царица Сорайя. Растянувшийся вширь и в длину Решам нес на себе трех огромных дрожащих монстров, только что освобожденных из ледяного плена. Они слишком замерзли, чтобы лететь самостоятельно, и не могли перевоплощаться, но были живы и свободны.

– Бахут-Сара! Бадло-Бадло! Гьяра-Джинн! – радостно завопила Натхог.

Три спасенные хамелеонши отвечали слабыми, но счастливыми стенаниями. Капитан Ааг на спине Натхог проявлял все признаки паники.

– Успокойтесь, пожалуйста, все успокойтесь! – твердил он, слегка заикаясь. – Не забывайте, что я всего лишь выполнял приказы Аалим, Хранителей Огня. Это они заточили трех благородных дам в глыбы льда. Это они вынудили меня поставить Натхог на стражу Врат в Средоточие Магии. Не забывайте, что поддержание безопасности – нелегкая работа, требующая порой жестких решений, от которых могут страдать невиновные – но исключительно ради высшего блага. Натхог, ты ведь понимаешь это?

– Называть меня Натхог имеют право только друзья, – ответила драконша и, легонько поведя спиной, сбросила наземь капитана Аага, который шлепнулся прямо перед ее огнедышащей пастью. – А поскольку ты мне вовсе не друг, – добавила Натхог, – зови меня Жалдибадал. Что же касается твоего последнего вопроса, то нет, я этого не понимаю.

Капитан Ааг поднялся на ноги и очутился лицом к лицу с судьбой. Выглядел он как самый никудышный пират. Масса волос, но никакого огня.

– Хочешь сказать последнее слово осужденного? – ласково осведомилась Жалдибадал.

Капитан Ааг в ответ погрозил ей кулаком.

– Я еще вернусь! – выкрикнул он.

Жалдибадал покачала чешуйчатой головой.

– Увы, – произнесла она, едва ли не с сочувствием. – Боюсь, ты уже не вернешься.

И она выдохнула огромный поток пламени, поглотивший Аага целиком, так что, когда огонь погас, от капитана осталась только жалкая кучка гневливого пепла.

– Конечно, – уточнила она, когда Ааг был, так сказать, устранен, а его спутники-грифы стремительно умчались на край небес, чтобы больше никогда не появиться, – некие Силы в Средоточии Магии могли бы возродить его к жизни, если бы захотели. Но у него здесь нет друзей, и, по-моему, ему действительно настал конец.

Она сильно дунула на кучку пепла, еще тлевшего у нее под носом, и рассеяла его во все стороны света.

– Ну а теперь, мой юный господин, – обратилась она к Луке, глядя ему прямо в глаза, – а также, смею сказать, господа Пес и Медведь, чем могу быть полезна?

Тем временем на ковре-самолете ее сестры попытались развернуть крылья и, к своему удивлению и удовольствию, обнаружили, что способны взлететь.

– Мы тоже готовы помочь вам, – сказала Бадло-Бадло, а Бахут-Сара и Гьяра-Джинн покивали в знак согласия.

Хам-Султанша захлопала в ладоши от удовольствия.

– Вот это другое дело! – воскликнула она. – У нас теперь целый воздушный флот.

От радости никто не заметил, как крошечный Огнежук удрал от них и стремительно понесся прямо в глубины Средоточия Магии, словно язычок пламени, гонимый порывом ветра.

Никтопапа ведет себя очень странно, подумал Лука. Этот его спутник суетливо дергался и скреб обгоревшие поля панамы. Потирая ладони, он раздраженно ходил взад-вперед и время от времени издавал какие-то односложные звуки, а то все больше молчал. Иногда он казался почти полностью прозрачным, иногда уплотнялся. Видимо, дома, в Кахани, Рашид Халифа упорно боролся за свою жизнь, и эта борьба плохо сказывалась на настроении Никтопапы. У Луки появилось странное подозрение. Уж не забавляется ли Никтопапа, издеваясь над ним, не потакает ли извращенному чувству юмора? Может, он считал, что Луке нипочем не забраться так далеко, и теперь ему вовсе не нравится, что они приближаются к тому месту, где хранится Огонь Жизни? Может, он с самого начала притворялся и отнюдь не желал, что бы путешествие оказалось удачным? Лука решил, что за ним надо приглядывать, чтобы в последний момент он не выкинул какую-нибудь пакость. Он выглядел, двигался и говорил совсем как Шах Балабол, но от этого вовсе не становился отцом Луки. Наверное, Пес с Медведем были правы, когда решили, что этому типу нельзя доверять ни на грош. Но могло оказаться и так, что внутри него шла отчаянная борьба: та часть Рашида, которую он поглотил, вступила в конфликт с его собственной смертоносной природой. Возможно, в этом и заключается суть умирания, в конфликте между жизнью и смертью. Кто из них победит, покажет время, решил Лука. А для меня главное – не путать его со своим отцом.

Ковер-самолет Сорайи снова взмыл в воздух, приняв на борт всех путешественников и «Арго». Жалди, Сара, Бадло и Джинн, четыре оборотня, принявших драконье обличье, летели в строгом строю вокруг Решама, ограждая его с четырех сторон от любой возможной атаки. Лука смотрел вниз и видел в неизмеримой глубине под собой Реку Времени, вытекавшую из по-прежнему невидимого Озера Мудрости в самом центре Средоточия Магии (который в действительности находился так далеко, что рассмотреть его было невозможно). Река впадала в гигантское кольцо Кругового Моря, а затем вытекала из него. На дне моря, как было известно Луке, спал гигантский Червь – Мусорщик Глубин, свернувшись вдоль кольца таким образом, что голова его кусала хвост. В эти мгновения ковер-самолет как раз проносился над окрестностями кольца, где на огромных территориях обитали Дурно-боги – божества, в которые больше никто не верил, перекочевавшие в область преданий.

«В Реальном Мире у них уже нет власти, – объяснял Рашид Халифа, сидя в своем любимом мягком кресле и держа на коленях Луку. – Так что они все оказались в Мире Волшебном. Нордические боги, олимпийцы Древней Греции и Рима, боги Южной Америки, вершители судеб Шумера и Древнего Египта. Они коротают время, безвременное и бесконечное, воображая, что все еще остаются божественными сущностями, играя в свои любимые древние игры, ведя свои древние войны и стараясь отвлечься от мысли, что в наши дни их не только никто не почитает, но и даже не помнит их имен».

«Грустная история, – говорил отцу Лука. – Если честно, это Средоточие Магии больше похоже на богадельню для вышедших в тираж супергероев».

«Не дай бог, они тебя услышат, – отвечал отец. – На самом деле они выглядят могучими и вечно молодыми – словом, совершенными существами. Божественность, даже минувшая, имеет свои преимущества. Так что в Волшебном Мире они все еще могут сохранять могущество. Это здесь, в Реальном Мире, все их громы, молнии и чары уже утратили былую силу».

«Все равно, – упорствовал Лука, – это должно быть ужасно для них: после многих веков поклонения и обожания оказаться выкинутыми на свалку, как вышедшая из моды одежда».

«Пожалуй. Особенно для ацтекских богов, – проговорил Рашид особым, нагоняющим страху голосом. – Ведь они привыкли к человеческим жертвоприношениям. Людям перерезали горло, и кровь их стекала прямо в каменные кубки богов. А теперь никакой тебе свежей кровушки для вышедших из употребления богов. Ты слыхал о вампирах? Большинство из них обуреваемы жаждой крови и обладают громадными клыками, совсем как возрожденные к жизни ацтекские боги. Уицилопочтли! Тескатлипока! Тлауицкальпантекутли! Макуилкоцкакуотли! Ицтлаколиукуи-Икскуимилли…»

«Перестань! – взмолился Лука. – Понятно, почему люди больше их не почитают. Ведь эти имена невозможно произнести».

«А может, это просто были дурные боги, плохо вели себя», – заметил Рашид.

Лука задумался. Предположение, что боги способны дурно себя вести, звучало странно. Разве боги не должны были служить образцом для людей, которые им поклонялись?

«Только не в древние времена, – пояснил Рашид. – Эти древние, ныне безработные боги обычно вели себя ничуть не лучше людей, а то и гораздо хуже, поскольку, будучи богами, могли позволить себе дурные поступки в божественных масштабах. Они были эгоистичными, грубыми, назойливыми, тщеславными, злобными, агрессивными, язвительными, похотливыми, прожорливыми, алчными, ленивыми, бесчестными, коварными и глупыми. И все это доходило до крайних пределов, потому что на их стороне была сила, не имеющая себе равных. От жадности они могли проглотить целый город, а в ярости устроить всемирный потоп. Вмешиваясь в жизнь людей, они разбивали сердца, похищали женщин и развязывали войны. От лени они могли проспать хоть тысячу лет подряд, а от их веселых забав люди страдали и умирали. Иногда один бог убивал другого, вызнав его слабое место и вцепляясь туда, как волк вцепляется в горло своей жертве».

«Может, оно и хорошо, что они вышли из употребления, – рассудил Лука. – Это Средоточие Магии, должно быть, то еще местечко».

«Во всей вселенной другого такого не найдешь», – подтвердил Рашид.

«А как насчет богов, в которых все еще верят? – спросил Лука. – Они тоже встречаются в Средоточии Магии?»

«Конечно нет! – ответил Рашид Халифа. – Они живут рядом с нами и среди нас».

От этих воспоминаний Луку отвлек фантасмагорический ландшафт, расстилавшийся под ковром-самолетом. Здесь между руинами, среди обломков колонн и статуй, бродили, бегали и летали разнообразные сказочные и вымышленные существа. Там стояли две исполинские каменные ноги – последнее, что осталось от Озимандии, великого царя царей. Тут же рядом горбился похожий на сфинкса пятнистый зверь, только мужского рода, а человек с телом гиены походя сокрушал дома и храмы, холмы и деревья одной только силой исступленного, лающего звериного смеха. Да вот же справа Сфинкс собственной персоной! Точно, Сфинкс. Лев с головой женщины! Подумать только, чудовище действительно останавливает путников и задает им вопросы… j – Скверно, – заявила Сорайя. – Оно задает всем одну и ту же загадку, древнюю как мир, и никто не затрудняется с ответом, который давно известен всем. По-моему, ему стоит придумать что-нибудь новенькое.

Внизу под ними важно прошествовало гигантское яйцо на длинных ногах цвета желтка. Пролетел крылатый единорог. Странное животное – смесь крокодила, льва и гиппопотама – тащилось к берегу Кругового Моря. Пса Медведя взволновал вид крошечного божка в обличье собаки.

– Осторожно! Это Ксолотль, – предупредила Сорайя. – Держись от него подальше. Он божество невезения.

Пес Медведь сильно расстроился.

– Почему это невезение воплотилось в собаку? – пожаловался он. – В Реальном Мире верная собака приносит удачу хозяину. Понятно, отчего эти невезучие боги попали на свалку.

Лука заметил, что Средоточие Магии, похоже, обветшало. Египетские пирамиды крошились. Мировое древо нордических племен, гигантский ясень, лежало на боку, цепляясь тремя громадными корнями за небеса. А если те луга действительно Элизиум, Елисейские поля блаженных, где вечно живут души погибших героев, почему они поросли бурой, пожухлой травой?

– Выглядят эти места не очень-то привлекательно, – сказал Лука, и Сорайя печально кивнула.

– Магия иссякает в этом мире, – пояснила она. – Мы становимся ненужными. По крайней мере, так и думаете вы, со всеми вашими высокими технологиями и низкими запросами. Однажды вы проснетесь и увидите, что нас нет. Вот тогда-то вы почувствуете, что значит жить без всякого представления о Магии, Волшебстве. Но Время движется неумолимо, и с этим ничего не поделаешь. О, не хочешь ли взглянуть на Битву Красавиц? По-моему, для этого самое подходящее время.

Ковер-самолет пошел на снижение к огромному строению, увенчанному семью золочеными куполами-луковицами, сверкавшими в лучах утреннего солнца.

– Разве нам не следует держаться в стороне от всех этих богов и богинь? – усомнился Лука. – Вдруг они заметят, что мы здесь? Мы ведь все-таки Похитители.

– Они тебя не видят, – успокоила Сорайя. – Ты ведь из Реального Мира, а потому твое существование для них нереально. Ты для них не существуешь, точно так же как они не существуют для тебя. Ты вполне можешь подойти к любому богу или богине и сказать «бу-у» или щелкнуть их по носу. Они этого даже не почувствуют, так, что-то вроде мошки пролетело. А что до таких, как я, ближайших соседей, то мы их просто не интересуем. О нас речи нет в их преданиях, значит, им нет до нас дела. Глупо, конечно, но так уж они устроены.

– Это какой-то город призраков, – решил Лука. – А все эти хваленые всемогущие божества просто лунатики, эхо самих себя. Как будто тут устроили тематический парк, этакий Богаленд, с мифологическими аттракционами. Только никаких посетителей, кроме нас, не видно. Да и мы-то явились стянуть их самую ценную ценность. – Он обратился к Сорайе: – Раз они нас не видят, то похитить Огонь Жизни будет нетрудно? Тогда почему бы нам с этим не поторопиться?

– В Средине Средин, то есть внутренней области Кругового Моря, где Озеро Мудрости купается в лучах Вечной Зари, – сказала Сорайя, – все обстоит по-иному. Там не встретишь ни одного из этих тупых, никчемных, ленивых богов. Там лежит земля Аалим – трех Ио, которые следят за ходом Времени. Именно они являются высшими Хранителями Огня, и они не упускают ни единой мелочи.

– Трех Ио? – переспросил Лука.

– Ио-Хуа, Ио-Хаи и Ио-Айга, – пояснила Сорайя, перейдя на шепот. – Что Было, Что Есть и Что Будет. Прошлое, Настоящее и Будущее. Обладатели Знаний. Аалим – Триединство Времени.

Золоченые луковицы оказались прямо под ними, но Лука не мог думать ни о чем, кроме Огня Жизни.

– Значит, нам надо как-то миновать этих трех Ио? – прошептал он Сорайе, и она с печальной улыбкой развела руками:

– Тебе с самого начала было сказано, что это никому не удавалось. Но есть тут кое-кто способный нам помочь. Возможно, он отирается поблизости. Обычно он залегает где-нибудь поглубже, но во время Битвы Красавиц найти его можно именно здесь. Он большой любитель этого зрелища.

Она направила ковер-самолет на лужайку позади зарослей рододендронов, достаточно густых, чтобы скрыть даже «Арго».

– Мало кто из волшебных существ рискует приближаться к рододендрону, – сказала она Луке, – потому что это растение ядовито. Если бы тут поблизости оказались Йети, они бы, разумеется, сжевали все рододендроны, но эта местность не принадлежит Гнусному Снежному Человеку, так что «Арго» здесь будет в безопасности.

Сорайя свернула ковер-самолет, сложила его в карман и направилась к зданию с куполами-луковками. Четыре оборотня превратились в железных свиней и, гремя и бряцая, потрусили за ней к Павильону Битвы, равно как и Никтопапа, Лука, Птицы Памяти, пес Медведь и медведь Пес. Из Павильона доносились громкие, раздраженные голоса и звуки ударов: богини сражались.

– Глупость несусветная, – скривилась Сорайя. – Они дерутся, чтобы определить; кто из них красивей всех, подумать только! Богини красоты – самые злые. Они испорчены тысячелетней лестью, ради них боги и смертные жертвовали собой, и вы не поверите, до чего велики их притязания. Они считают, что им должно принадлежать все самое лучшее, а если это лучшее уже принадлежит кому-нибудь другому, что с того? Каждая уверена, что больше соперницы заслуживает этого лучшего, будь то драгоценное украшение, дворец или мужчина. Но теперь они все оказались на свалке. Ради их красоты никто не снаряжает боевые корабли, никто не жаждет погибнуть ради любви к ним. Что же им остается? Только сражаться друг с другом за бесполезную корону, за бессмысленный титул Прекраснейшей из Всех.

Прекраснейшая из Всех – это ты, хотел сказать ей Лука. Как роскошны твои рыжие кудри, которыми играет ветер! Твои глаза, твое лицо – само совершенство. Мне нравится даже то, как ты бранишься. Мне горько, когда ты горюешь.

Увы, он был слишком застенчив, чтобы высказать эти мысли вслух, а тут еще грянули бурные крики приветствия и поддержки, и шум все нарастал, так что она все равно ничего бы не услышала.

Публика, собравшаяся в Павильоне, представляла собой пеструю смесь фантастических существ из разных сказок и легенд. Всего несколько дней назад Лука был бы потрясен увиденным, но теперь легко угадывал кто из них кто.

Гляди-ка, да здесь фавны, с рогами, козьими ушами и копытами. А высокомерные кентавры так гордо выступают, подумал он и удивился тому, что Волшебный Мир утратил для него всю свою необычность. А эти с крыльями – неужто ангелы? Ангелы, которые пришли полюбоваться на женскую драку? Просто срам. Остальные зрители, скорей всего, низшие существа из числа чад и домочадцев забытых божеств. Явились поразвлечься с утра пораньше.

В этот момент одна из богинь вылетела за пределы борцовской площадки. Она с бешеным визгом кувыркнулась в воздухе прямо над головой у Луки и по пути превратилась из густо набеленной, похожей на гейшу красотки в отвратительную кривозубую ведьму, а потом обратно в гейшу. Неудачница с треском вылетела из павильона сквозь крутящиеся двери и пропала из виду.

– Насколько я понимаю, это была японская расэцу Кисимодзин, – пояснил Никтопапа с видом знатока. (Сомнительная потеха явно улучшила ему настроение.) – На самом деле расэцу – скорее демон, чем богиня, судя по тому как она меняла обличье. Чувствуется, что в этой компании ей не место. Можно было заранее предположить, что она обречена выбыть из игры первой.

Хоть Кисимодзин и покинула павильон, Лука все еще слышал, как она выкрикивает свои визгливые проклятия:

– Пусть ваши головы распадутся на семь частей, как цветок базилика!

– Это так называемое проклятие аржаки, – объяснил Луке Никтопапа. – В Реальном Мире это звучит очень грозно, но для здешних чудовищных богинь оно абсолютно безвредно.

Лука плохо видел само сражение, но ему не хотелось просить спутников, чтобы его подняли повыше.

Над головами зрителей сверкали молнии, арена озарялась вспышками взрывов. В воздухе вились тучи бабочек и огромные стаи птиц, по-видимому тоже сражавшихся друг с другом.

– Тут схватились Милитта [4]4
  Милитта– греческий вариант имени ассирийской богини Муллиссу, жены бога Ашшура.


[Закрыть], лунная богиня древнего Шумера, и кровожадная Шочикетцаль, почитавшаяся ацтеками, – поведал Никтопапа. – Обеим не по нраву, что и та и другая появляются в сопровождении птиц и бабочек. Высшие существа предпочитают быть исключительными! Им подавай эксклюзив. Вот они и бросаются друг на друга, а их свиты дерутся между собой. Обычно ни одна не выходит победительницей из схватки и они освобождают место для более высокородных дам.

Римская богиня любви Венера проиграла одной из первых и, пошатываясь, покинула зал, на ходу прилаживая на место оторванные руки.

– Римские боги занимают довольно низкое общественное положение здесь, в Средоточии Магии, – перекрывая шум, прокричал Никтопапа. – Начать с того, что они бездомные. Их почитатели никогда не отводили им особого места, вроде Олимпа или Вальхаллы, так что, по сути, они просто бродяги. Всем известно, что они всего лишь подобия древнегреческих богов. А кому нужен второсортный ремейк, если есть полноценный оригинал?

В ответ Лука прокричал, что впервые слышит о какой-то иерархии в божественной среде.

– И кто же из них считается наивысшим? – спросил он. – Кто из забытых божеств?

– Могу сказать только, кто из них самый высокомерный, – прокричал Никтопапа. – Это, разумеется, египетские боги. В Битве Красавиц нередко побеждает богиня Хатхор.

На сей раз, однако, всех потеснила греческая Афродита Киприда. После того как вавилонская Иштар и Фрейя, предводительница валькирий, боровшиеся в грязи, повалились без чувств, признанный фаворит Хатхор, наделенная коровьими рогами, – оборотень вроде Жалди и ее сестер, только гораздо более могущественный, способный превращаться в облако или камень, – на сей раз совершила ошибку, став смоковницей, что позволило Афродите просто срубить ее топором. Итак, в финал вышла одна Киприда, которая направилась к огромному зеркалу, Верховному Арбитру Красоты, задала традиционный вопрос: «Свет мой, зеркальце, скажи…» – и услышала в ответ столь же традиционное: «Ты на свете всех милее…»

Победительница прошла сквозь толпу, раскланиваясь грациозно, но несколько принужденно. Когда она оказалась в нескольких шагах от Луки, тот заметил, что ее словно бы остекленевшие глаза устремлены в бесконечность. Неудивительно, что она не может видеть никого из Реального Мира, подумал он. Ведь она видит только себя.

Он оглянулся в поисках Сорайи, но она исчезла.

– Ей, наверно, наскучило это зрелище, – сказал Никтопапа. – Мы найдем ее снаружи.

На выходе из павильона он указал Луке на самые значительные персоны из числа зрителей. Там был шумеро-аккадский Хумбаба, нагой гигант, покрытый чешуей, с рогатой головой и лапами льва. Вместо хвоста у него извивалась живая змея с раздвоенным языком. Вот и пенис у него такой же, с любопытством отметил Лука. Надо же, пенис-змея, в жизни не видал ничего подобного.

Рядом с этим невиданным созданием шло стадо азиатских Баранцов, похожих на новорожденных ягнят, за исключением того, что вместо ног у них отрастали длинные мясистые корневища, клубни или корнеплоды двух видов, например батат и пастернак или что-нибудь в этом роде [5]5
  Путешественники, посещавшие Центральную Азию в XVI–XVII веках, утверждали, что баранец (скифский баран) – плод необычного растения, с которым он связан пуповиной.


[Закрыть]. Бараньи котлетки с двумя видами овощного гарнира, подумал Лука. Ням-ням! Эти создания – просто ходячий обед!

Кроме всего прочего, там было еще несколько трехглавых троллей и множество разочарованных валькирий, которые надеялись, что в драке победит их повелительница Фрейя. «Ну-у, ла-адно, – переговаривались они на певучем, неспешном скандинавском наречии, – за-а-втра бу-у-дет и нам-м пра-а-здник!»

Сорайя поджидала спутников перед зарослями рододендронов и выглядела такой невинной, такой непохожей на саму себя, что Лука немедленно заподозрил подвох. Он уже собрался спросить, в чем дело, но передумал и сказал:

– Мы теряем время. Летим дальше?

– Давным-давно, – мечтательно проговорила Сорайя, – существовало индейское племя караоке. У них не было огня, и они так страдали от холода, что им было не до песен.

– Нашла время сказки рассказывать, – отмахнулся Лука, но Сорайя, не обратив на него внимания, продолжала:

– Некое божество по имени Экоарак сотворило огонь. – Она говорила нараспев мечтательным мелодичным сопрано, и Лука был вынужден признать, что голос у нее очень красивый, совсем как у его матери. Слушать ее было приятно. – На всякий случай он спрятал огонь в музыкальную шкатулку и отдал на хранение двум старым ведьмам, наказав им всеми силами скрывать огонь от караоке…

– Надеюсь, что в этом кроется какой-то смысл, – довольно грубо прервал ее Лука, но Хам-Султанша только улыбнулась, ведь это замечание было вполне в духе Выдрии.

– Койот вызвался похитить огонь, – продолжала она.

Пес Медведь оживился.

– Это рассказ про храброго пса из прерий? – с надеждой спросил он.

Сорайя и его не удостоила ответом.

– Он призвал себе на помощь Льва, Большую Медведицу, Малую Медведицу, Волка, Белку и Лягушку. Они расположились поодиночке вдоль дороги между жилищем ведьм и селением караоке и принялись ждать. Койот велел одному индейцу-караоке пойти к ведьмам и напасть на них. Тот послушался и напал на жилище ведьм, которые тут же выскочили, каждая со своим помелом, и погнались за ним, прогоняя прочь. Койот, не теряя времени, заскочил в их хижину, носом открыл музыкальную шкатулку, выхватил оттуда горящую головню и кинулся прочь. Как только ведьмы увидели Койота с огнем, они тут же забыли про индейца и ринулись вдогонку за вором. Койот мчался быстрее ветра, а когда начал уставать, тут же передал горящую головню Льву. Тот добежал до Большой Медведицы и передал огонь ей. Она, в свою очередь, донесла головню до Малой Медведицы. Погоня продолжалась. Наконец головню проглотила Лягушка и нырнула в реку, куда за ней не могли последовать ведьмы, а затем выскочила на противоположный берег, выплюнула огонь на кучу сухого дерева посреди селения караоке. От пламени занялся большой костер, который весело запылал, поднимаясь чуть ли не до небес, и народ возрадовался. А пока ведьмы гнались за Койотом и его друзьями, индеец вернулся в их хижину и унес с собой музыкальную шкатулку. С тех пор в деревне караоке всегда было тепло и раздавалось пение, потому что музыкальная шкатулка не уставала играть популярные песни, которые были в ней записаны.