Текст книги "Лука и огонь жизни"

Автор книги: Ахмед Салман Рушди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Нам все равно, уцелеет этот мир или погибнет, – услышал он в ответ.

Лука был потрясен.

– Вас это не беспокоит? – недоверчиво спросил он.

– Сострадание не по нашей части, – ответили Аалим. – Века безжалостно сменяют друг друга, независимо от желания и воли людей. Все проходит. Только время вечно. Погибнет этот мир, возникнет другой. Счастье, дружба, любовь, страдание, боль – все это преходящие иллюзии, подобные теням на стене. Секунды слагаются в минуты, минуты в дни, дни в года совершенно бесчувственно. Беспокойства не существует. Это Знание и есть Мудрость. Только Мудрость является Знанием.

Секунды действительно бежали неотвратимо, а дома, в Кахани, угасала жизнь Рашида Халифы. «Аалим – мои заклятые враги», – сказал однажды Рашид, и это была чистая правда. Ярость переполняла Луку, из его груди вырвался крик любви и гнева.

– Я проклинаю вас, как проклял когда-то Аага! – крикнул он трем Ио. – Капитан держал своих животных в клетках и обращался с ними жестоко. Вы поступаете не лучше, скажу я вам. Воображаете, что, раз держите всех в своей клетке, можете плевать на нас, мучить, и не беспокоитесь ни о ком, кроме самих себя. Будьте же вы прокляты, все трое! Кто вы такие? Ио-Хуа – Прошлое. Прошло и никогда не вернется, а если и живет, то только в нашей памяти и, разумеется, в памяти вот этих Слоноптиц. Оно никак не может сейчас стоять на крепостной стене Облачной Крепости в дурацком капюшоне. Что до тебя, Ио-Хаи, то Настоящее существует едва ли единый миг. Даже такой малыш, как я, знает об этом. Оно каждую секунду пропадает в Прошлом. Стоит мне моргнуть, как уже ничего не осталось от Настоящего. Так что оно, как все временное, не имеет никакой власти надо мной. А Ио-Айга? Будущее? Да какое еще будущее! Будущее – это сон, мираж. Никто не знает, чем оно обернется. Единственное, что существует наверняка, – это мы: Медведь, Пес, моя семья, мои друзья. И мы будем делать то, что делаем, плохо ли, хорошо ли, на радость или на горе. И уж мы точно не нуждаемся в том, чтобы вы объясняли, что нам делать. Время – это вовсе не ловушка, вы, жалкие фальшивки. Время – это путь, по которому я иду, и сейчас я страшно тороплюсь, так что прочь с дороги! Все здесь слишком долго трепетали перед вами. Пусть избавятся от своего страха и для разнообразия заключат в глыбу льда вас. Не мешайте мне. А впрочем, плевать мне на вас!

Итак, свершилось. Он бросил вызов власти Времени, обнаружив способность, которую признала за ним когда-то мать (а позднее и отец), и чего в результате добился? Овладел искусством громко щелкать пальцами. Не слишком впечатляющее оружие, надо признаться. Но, что любопытно, его проклятие приостановило наступление Аалим, которые сдвинули головы в капюшонах и принялись перешептываться, как показалось Луке – беспомощно. Неужели это правда? Неужели они бессильны против проклятия Луки Халифы? Может, они знали, что он из числа тех самых особых детей, которые не подвластны Времени? В конце концов, Волшебный Мир создан Рашидом Халифов, а значит, и Аалим – его создания, подчиняющиеся установленным им законам? Лука демонстративно поднял руку, как чародей, насылающий проклятие, и что было сил щелкнул пальцами.

В тот же момент Баадал-Гарх закачался, словно дешевые декорации в театре, и все узники ковра-самолета с изумлением наблюдали, как огромные куски зубчатой крепостной стены их воздушной тюрьмы начали разваливаться и падать вниз.

– На них кто-то напал! – выкрикнул Лука, и все, кто был на ковре-самолете, запрыгали от радости, наблюдая, как Аалим спешат покинуть стену, напуганные неожиданной атакой.

– Кто же это? – спросила Сорайя, пришедшая в себя и крайне смущенная проявленной слабостью. – Может, это ВВС Выдрии? Если так, боюсь, они ведут себя как камикадзе.

Нагой Титан покачал головой, и на лице его медленно расплылась улыбка.

– Это не Выдры, – сказал он. – Это боги. Разошлись не на шутку.

– Да, похоже на то, – согласились Слоноптицы. – Впрочем, боги, если разобраться, вообще очень противные.

– Вы, должно быть, не поняли, – со вздохом сказал Титан. – Боги восстали против Аалим.

Он оказался прав. Впоследствии, оглядываясь на события того дня. Лука так и не разобрался, что подтолкнуло богов к мятежу: его ли речь под Древом Ужаса, призванная убедить забытых кумиров, что они живы, пока жив его отец, или проклятие, поколебавшее власть Аалим в обоих мирах, Реальном и Волшебном. А может, боги возмутились сами по себе? Решили, что хватит им, бессмертным, терпеть каких-то Аалим. А Лука со своими спутниками просто оказался случайным свидетелем этого возмущения. Как бы то ни было, весь осиный рой отринутых божеств вылетел из Средоточия Магии сквозь дыру в небесах и обрушил накопившийся гнев на Облачную Крепость. Тут все были заодно: Тает, египетская богиня-кошка; Хаджи, аккадский бог грома; Рун-гну, китайский бог воды с такой могучей головой, что она одна могла обрушить опору небесного свода; Нектар, греческая богиня ночи; скандинавский свирепый волк Феникс, Декалькомания, ацтекский пернатый змей. Всевозможные низшие сущности – демоны, валькирии, ракш асы и гоблины – плечом к плечу с высшими божествами – Ра, Зевсом, Шлакоблоком, Одином, Анну, Вулканом и другими – жгли Облачную Крепость, обрушивали на ее стены цунами, били ее молниями (или хотя бы головами), а знаменитые богини, начиная с красотки Афродиты, во всеуслышание жаловались на то опустошение, которое Время произвело в их внешности, испортив божественный лик, изящные формы и дивные локоны.

Даже если бы в Волшебном Мире нашлась сила, готовая поддержать Баадал-Гарх, Божественный Штурм (или, если входить в детали, попытка обитателей Волшебного Мира сбросить иго Аалим, заменив его более разумными отношениями с Временем, допускающими существование Времени Сна, Промедления, Неопределенности, Отклонений, Сопротивлений и особенно широко распространенного Нежелания Стареть) просто смел бы ее. В то мгновение, как объединенная мощь богов обрушила твердыню Аалим и послышался странный звук, напоминавший громкое мяуканье, Лука крикнул Сорайе:

– Вот он, наш шанс!

И ковер-самолет взмыл высоко в небо, унося прочь своих пассажиров.

Однако ускользнуть от Аалим оказалось не так-то легко. Хоть власти этой троицы и пришел конец, у них все еще оставались преданные слуги. Едва Сорайя направила Решам к берегу реки Силсилы, где Лука смог бы выпрыгнуть в Реальный Мир, неизвестно откуда появилась целая стая жутких одноногих птиц, легендарных Шан-ян, китайских демонов дождя, и обрушилась сверху на ковер-самолет. В своих клювах Шан-ян несли целые реки и вылили их на ковер-самолет, стараясь затушить Огонь в выдрином горшочке на шее Луки. Ковер-самолет накренился и начал падать под тяжестью обрушивающейся на него воды.

Но затем ковер-самолет, проявив недюжинную устойчивость, выровнялся и снова лег на намеченный курс. Нападение демонов дождя продолжалось: пятый, шестой, седьмой потоки обрушились на ковер с неба, сбивая с ног пассажиров, которые катались по ковру, наталкиваясь друг на друга и оказываясь в опасной близости от края. И все же оградительный заслон, созданный Сорайей, выдержал. Наконец запас воды у демонов дождя иссяк, и они улетели прочь, злые и раздраженные.

– Да, эту атаку мы выдержали, но нашим бедствиям еще не пришел конец, – охладила радость Луки Сорайя. – Аалим не оставили попыток помешать нам перенести Огонь в Реальный Мир. Ты слышал отвратительное мяуканье, когда мы вырвались из кольца Облачной Крепости? Это Аалим разыгрывают свою последнюю карту. Увы, этим звуком они натравливают на добычу спущенных с цепи смертельно опасных Дождевых Котов.

Дождевые Коты (вот мы и добрались до кошачьей темы) вскоре начали низвергаться с неба. Это были не какие-нибудь кошечки, а огромные звери семейства кошачьих: тигры, львы, ягуары, гепарды; кошки всех мастей, пятнистые и полосатые, с огромными когтями и клыками. Аалим превратили дождь в кошек, и те кусали и когтили оградительный пузырь, нанося ему страшный ущерб.

– Боюсь, как бы они не пробили наш щит, – воскликнула Сорайя. – Их так много, что нам с ними не справиться.

– Вот уж нет! Ну-ка, кошечки, идите к нам! Мы вам покажем, что к чему! – храбро пролаял пес Медведь тварям, раздиравшим оградительный щит, в то время как Титан снова вознамерился подняться в полный рост.

Однако Лука знал, что ничего путного из этого не выйдет. С тысячей разъяренных кошек не справиться даже такому исполину. Что уж говорить о Псе, Медведе. Койоте и даже Сорайе, владеющей множеством хитростей и уловок! Понятно, за кем останется победа. И вот так всегда, подумал он. Стоит мне только подумать, что мы наконец-то вырвались из ловушки, как на моем пути возникает очередная неодолимая преграда.

Он стиснул руку Сорайи:

– У меня осталось всего сто шестьдесят пять жизней. Вряд ли их хватит, чтобы преодолеть эту напасть. Так что на случай, если мы проиграем битву, я хочу заранее поблагодарить тебя за помощь. Без нее я ни за что бы сюда не добрался.

Хам-Султанша Выдрии стиснула в ответ его руку, поглядела поверх его плеча и вдруг расплылась в широчайшей улыбке:

– Не стоит разводить сантименты раньше времени, глупыш. Конечно, ты мастер наживать врагов, притом в невиданных количествах. Но все же оглянись. У тебя появились и весьма могущественные союзники.

Позади ковра-самолета возникло тучное стадо облаков. Сорайя с улыбкой пояснила, что это не какие-нибудь там скопления водяного пара. Это спешили на выручку боги ветров, все, какие только обитали в Волшебном Мире.

– Их появление означает, что они намерены как можно скорее доставить тебя домой, чтобы исполнилось то, что ты должен исполнить.

Теперь и Лука разглядел в облачной вате лики богов, усердно надувающих щеки, чтобы вызвать порывы ветра.

– Видишь там трех китайских богов: Чи-по, Фын-по-по и Пань-гу! А вон летит стая Ветров-Львов, Фэн-ши-е, с архипелага Кинмень в Тайване. Китайцы обычно отказываются общаться с ними, да и вообще не признают, что они существуют, а они летят, все вместе! Поистине удивительно, кто только не объединился, чтобы постоять за тебя! Из Японии прибыл сам Фудзин, а он никогда не покидает своего острова. Посмотри-ка, все боги Северной Америки здесь: Гао, божество ирокезов, и Тейт, которому поклоняются сиу, а вот и свирепый дух ветра, обожествляемый чероки, сам Оонави-Унгги! Заметь, сиу и чероки никогда не дружили с ирокезами, а тут вдруг словно вступили в Союз пяти племен! Даже Чуп, божество индейцев чумашей из Калифорнии, прекратил нежиться на солнце и явился сюда: обычно он не производит ничего более сильного, чем легкий бриз. Нагрянули и африканцы: вон там Янсан, богиня йоруба! Боги-ветры из Центральной и Южной Америки: Эцальчот, чтимый племенем никуиран, бог майя Пауатунс, и Унасинте, божество индейцев зуньи, и Гуабансекс с Карибских островов… Все такие древние, что мне казалось, они уже давно сдулись, но нет, полны энергии! И жирный Фа-атиу из Самоа здесь, и бокастый Булуга с Анадаманских островов, и Ара Тиотио, бог урагана из Полинезии, и Пакаа с Гавайев. А вот и Аис, армянский демон ветра, и Вила, славянское божество, и скандинавский крылатый гигант Хрёсвельг, который вызывает ветер простым взмахом крыльев, и корейская богиня Ын-дунь Халмони – уж она такой ветер могла бы раздуть, если бы меньше увлекалась рисовыми пирожными! И еще Мбон из Бирмы, и Энлиль…

– Прекрати, пожалуйста, – взмолился Лука. – Какая разница, как их зовут? Важно, что они делают.

А делали они вот что: сдували Дождевых Котов с защитного пузыря, окружавшего ковер-самолет. С ревом и воплями Дождевые Коты отлетали прочь. Ветры подхватывали их и утаскивали неизвестно куда. Мерзкие создания уносились кувырком в глубины расколотого неба. С Решама несся громкий крик радости, а боги ветров взялись подгонять его, и ковер-самолет полетел с небывалой скоростью. Даже Сорайя при всем своем мастерстве ни разу не разгоняла его и вполовину так быстро. Волшебный Мир под ковром и небеса над ним превратились в один сплошной туман. Все, что видел Лука, были Решам и сонм пухлощеких богов, несущих его прямиком к дому.

– Донесите меня вовремя, – снова горячо взмолился он. – Пожалуйста, не дайте мне опоздать, доставьте меня домой вовремя.

Ветер стих, ковер-самолет приземлился, боги ветра исчезли – и Лука оказался дома. Не на берегу Силсилы, как ожидал, а прямо на лужайке перед домом, где впервые услышал человеческую речь из уст Пса и Медведя, встретил Никтопапу и отправился в свое отчаянное путешествие. Цвета вокруг все еще казались необычно яркими: небо слишком синее, земля чересчур бурая, дом гораздо зеленее и розовее, чем всегда. Да и ковер-самолет, опустившийся на лужайку, смотрелся странно, так же как и Хам-Султанша, Титан, Койот и две Слоноптицы, причем все они выглядели не лучшим образом.

– Просто нам не место здесь, на границе между мирами, – пояснила Сорайя, когда Лука, Пес и Медведь сошли с ковра на пыльную землю. – Ступай-ка ты быстренько по своим делам, чтобы мы смогли улететь отсюда. Отправляйся к той Сорайе, что живет в этом доме, положи одну картофелину в рот отцу и не забывай, что ее дала тебе Хам-Султанша Выдрии. Когда ты вырастешь и станешь взрослым молодым человеком, вспоминай иногда Хам-Султаншу, если только напрочь не забудешь о ней.

– Я никогда тебя не забуду, – поклялся Лука. – Но позволь мне задать последний вопрос: смогу ли я взять выдрину картофелину голыми руками? И если я положу ее в рот отцу, не испепелит ли она его?

– Огонь Жизни не обжигает тех, кто его коснулся, – сказала Сорайя, царица Выдрии. – Наоборот, он исцеляет раны. Ты даже не почувствуешь жара, когда коснешься выдриной картофелины. И твоему отцу она принесет только пользу. Кстати, в горшочке всего шесть картофелин, – добавила она. – Каждому по одной, если ты так решишь.

– Ну что ж, тогда прощаемся, – вздохнул Лука, повернулся к Титану и добавил: – Должен сказать, мне очень жаль, что так получилось с капитаном Аагом. Все-таки он был ваш брат.

Титан пожал плечами:

– Нашел, кого жалеть. Мне он никогда не нравился.

Хам-Султанша Сорайя, не мешкая, подняла руки, и волшебный ковер-самолет царя Соломона Мудрого взмыл в небо и исчез с тихим свистом.

Лука посмотрел на парадную дверь дома и увидел прямо на пороге большой золотистый шарик, сверкающий в свете утренней зари, – кнопку сохранения, обозначающую конец девятого уровня, конец игры, которая оказалась и не игрой вовсе, а делом жизни и смерти, как определил Никтопапа, – Быстрее в дом! – крикнул он Псу с Медведем.

Он кинулся к кнопке сохранения и, едва потянувшись к ней, споткнулся, как и следовало ожидать. Однако он успел нажать кнопку левой ногой, хотя сам накренился вправо. В последний раз он услышал звон, подтвердивший, что цель достигнута. Все цифры счетчика исчезли из его поля зрения. На какое-то мгновение у него закружилась голова, но он тут же пришел в себя и увидел, что золотистый шарик исчез, а все цвета обрели нормальный оттенок. Он понял, что вышел из Волшебного Мира и вернулся туда, куда стремился. Однако выглядит все так, будто я попал в то же самое время, когда и ушел, подивился он. Получается, что вроде ничего не произошло, хотя на самом деле, конечно же, произошло, и много чего.

Выдрин горшочек по-прежнему висел у него на шее, и Лука ощущал грудью исходящее от него тепло. Он глубоко вздохнул и кинулся в дом. Мальчик буквально взлетел вверх по лестнице, а Пес с Медведем бежали за ним по пятам.

Его окутали привычные запахи дома: маминых духов, домашней стряпни, чистого белья; смесь всевозможных, знакомых с детства ароматов, а также таинственные смутные запахи былых времен, витавшие в воздухе еще до его рождения. На верхней площадке стоял Гарун с каким-то непривычным выражением на лице.

– Похоже, ты где-то успел побывать? – спросил старший брат. – С тобой что-то произошло. У тебя это на лице написано.

Лука пронесся мимо него со словами:

– Извини, некогда рассказывать.

Гарун побежал за ним.

– Так я и знал! – проговорил он. – Ты пережил собственное приключение! Ну-ка, давай выкладывай! Кстати, что это болтается у тебя на шее?

Лука, не отвечая брату, мчался дальше, а Пес с Медведем, толкаясь, поспешали за Гаруном, пока Лука не влетел в спальню отца. Пес и Медведь, участники всех событий, не хотели пропустить финал истории.

Рашид Халифа так и лежал в своей постели, погруженный в Беспробудный Сон. Как и в последний раз, когда его видел Лука, рот у него был открыт, трубочка капельницы по-прежнему тянулась к руке, и монитор у кровати вычерчивал зигзаги, отражая биения сердца, все более и более медленные. Выглядел он вполне счастливым, словно кто-то рассказывал ему интересную историю. Возле кровати стояла Сорайя, прижав к губам пальцы, и Лука понял, что в тот момент, когда он вбегал в комнату, мама собиралась поцеловать пальцы и приложить их к губам Рашида, передавая ему прощальный поцелуй.

– Как ты смеешь врываться сюда, словно сумасшедший? – воскликнула она, но тут вслед за Лукой в дверь ввалились Гарун и Пес с Медведем. – Да что такое с вами? Прекратите сейчас же! – возмутилась она. – Это вам что? Цирк? Площадка для игр? В чем дело?

– Пожалуйста, мамочка, – взмолился Лука, – некогда объяснять, просто позволь мне сделать то, что я должен.

Не дожидаясь ответа матери, Лука вытащил выдрину картофелину, пылавшую Огнем Жизни, и вложил ее прямо в раскрытый рот отца, где она, к его немалому изумлению, мгновенно растворилась. Лука, устремив пристальный взгляд между отцовских губ, видел крошечные язычки пламени, убегавшие внутрь Рашида. Наконец они исчезли внутри, и несколько мгновений ничего не происходило. Лука пал духом.

– О-о! – всхлипнула мать. – Что ты натворил, глупый мальчишка?

Но тут слова замерли у нее на языке, потому что и она, и все остальные увидели, как у Рашида розовеют щеки, как к нему возвращается нормальный цвет лица. Потом по лицу его разлился здоровый румянец, щеки покраснели, словно от смущения, и монитор у кровати начал отображать здоровые, ровные удары сердца.

Руки задвигались. Неожиданно правой рукой Рашид дотянулся до Луки и принялся его щекотать. Сорайя ахнула – отчасти от страха, а отчасти от счастья – при виде такого чуда.

– Папа, перестань меня щекотать, – весело сказал Лука, на что Рашид Халифа, не открывая глаз, ответил:

– Это вовсе не я. На самом деле это Никто.

Тут он повернулся на другой бок и принялся щекотать Луку левой рукой.

– Нет, это ты, ты меня щекочешь, – смеялся Лука, а Рашид Халифа открыл глаза, широко улыбнулся и с невинным видом заметил:

– Я? Щекочу тебя? Ничего подобного. Это все Бестолочь.

Рашид сел в постели, потянулся, зевнул и с веселым любопытством взглянул на Луку.

– Мне снился про тебя странный сон, – сказал он. – Дай-ка припомнить. По-моему, ты отправился в Волшебный Мир, так мне сдается, и все перевернул там вверх ногами. Н-да, там вроде были Слоноптицы, и Важнокрысы, и самый что ни на есть настоящий ковер-самолет, и какая-то там заварушка вышла с похищением Огня Жизни. Ты что-нибудь знаешь об этом? Может, расскажешь нам эту историю во всех подробностях?

– Может, так все и было, а может, нет, – застенчиво ответил Лука. – Но знаешь что, папа, мне казалось, что ты там все время был рядом, и поддерживал, и подсказывал. Без тебя я бы просто пропал.

– Значит, мы участвовали в этом вдвоем, – заключил Шах Балабол, – потому что я бы точно пропал, если бы не твой маленький подвиг. Да нет, пожалуй, не такой уж маленький. На самом деле, подвиг большой и самый что ни на есть настоящий. Мне бы не хотелось, чтобы ты задирал нос, но Огонь Жизни – это круто. Добыть его – настоящий подвиг. Да-да. Выдрины картофелины, а? Неужели у тебя на шее висит настоящий выдрин горшочек?

– Не знаю, о чем вы тут оба болтаете, – с довольным видом сказала Сорайя Халифа, – но почему-то приятно слышать, что в доме снова звучит вся эта белиберда.

Однако история на этом не закончилась. Едва у Луки отлегло от сердца и он решил, что дело сделано, как тут же услышал неприятный, похожий на бульканье смех в углу спальни и, к своему ужасу, увидел там Тварь, которую на его глазах Титан забросил в глубины космоса. Существо это, правда, больше не носило ни красную рубашку, ни потертую панаму и выглядело абсолютно бесцветным и безликим, потому что Рашид Халифа полностью пришел в себя. Теперь этот посланник смерти, пытавшийся принять человеческое обличье, выглядел каким-то искореженным и отвратительно липким, словно сделанным из клея.

– Нет, от меня вы так просто не отделаетесь, – прошипел он. – И вы знаете почему. Кто-то все равно должен умереть. Я же говорил с самого начала, что тут есть один подвох. Вот это он и есть. Раз меня выпустили в бытие, я не могу уйти, пока не поглощу чью-то жизнь. Никаких возражений, понятно? Кто-то должен умереть.

– Убирайся прочь! – закричал Лука. – Ты проиграл. Мой отец выздоровел. Лети мыльным пузырем туда, откуда явился.

Рашид, Сорайя и Гарун уставились на него с изумлением.

– С кем это ты разговариваешь, Лука? – спросил Гарун. – В том углу вроде никого нет.

Но пес Медведь и медведь Пес не хуже Луки видели отвратительную Тварь, и прежде чем Лука успел что-нибудь сказать, вмешался пес Медведь:

– А что, если бессмертное существо отдаст свое бессмертие?

– Почему Медведь так странно лает? – спросила совсем сбитая с толку Сорайя. – Что здесь вообще происходит?

– Ты помнишь? – настойчиво спросил Луку Медведь. – Я – Барак из рода Ит-Барак, и мне уже больше тысячи лет? Превращенный в собаку китайскими чарами? Тебе не слишком понравилось, когда я об этом рассказывал. Ты хотел, чтобы я был просто твоим псом, и ничем больше. Ну вот, теперь я готов именно псом при тебе и остаться. После всех этих тысяч лет. К черту прошлое! Да и кто захочет жить еще тысячу лет? Нет уж! Я хочу быть просто собакой, твоим псом по кличке Медведь.

– Это слишком большая жертва, – пролепетал Лука, ошеломленный преданностью своего пса и его бескорыстной отвагой. – Я не могу просить тебя о ней.

– А тебе и не нужно просить, – ответил пес Медведь.

– Пес ведет себя как-то слишком шумно. Я такого не припомню, – вмешался Рашид. – Утихомирь его как-нибудь, Лука.

– Бессмертие, – жадно забулькала Тварь в углу. – М-м-м! О да! Поглотить бессмертие! Высосать его из бессмертного существа и наполниться им, оставить бывшего бессмертного в смертной ипостаси! О да. Это дело стоящее.

– Гм! – внезапно заявил медведь Пес. – Хочу кое в чем признаться. – В этот момент Луке показалось, что медведь больше похож на овцу, чем на косолапого. – Помните историю, которую я вам рассказал, – о том, что я был принцем, способным превращать воздух в золото? И еще про Булбул-Дэва, великана-людоеда с птичьей головой?

– Помню, конечно, – отозвался Лука.

– Ты только послушай, Рашид, медведь рычит, а мальчик разговаривает с ним, как с человеком, – растерялась Сорайя. – Все это зверье – и твой сын тоже – совсем вышло из повиновения.

– Я солгал, – пристыженно опустив голову, признался медведь Пес. – На самом деле единственное, что я сотворил, – это вымысел про косматого медведя, по образцу истории про косматого пса. Я решил, что тоже должен что-нибудь эдакое рассказать про себя, особенно после того, как пес Медведь спел такую сагу. Я просто счел себя обязанным. Я очень сожалею.

– Не расстраивайся, – утешил Лука. – Это же дом сказочника. Теперь-то ты знаешь, что это такое. Здесь все сочиняют какие-нибудь истории.

– Ладно, все решено, – подвел итог пес Медведь. – Среди нас есть только одно бессмертное существо, и это я.

Не тратя времени на дальнейшие препирательства, он побежал в угол, где корчилась липкая Тварь, и прыгнул. Лука увидел, как Тварь невероятно широко разинула пасть, проглотила Медведя, а потом извергла его обратно. Пес Медведь выглядел таким же, но не совсем, а Тварь приняла форму Медведя. Вместо Никтопапы появился Не-Медведь.

– О-о-о! – вскричала Тварь. – О-о-о! Восторг! Экстаз!

В этот момент произошел обратный взрыв, как будто вспышка не раздалась во все стороны, распространяясь наружу, а схлопнулась, всосалась внутрь. Медведо-Тварь сжалась до точки и – ввууффф! – исчезла.

Пес Медведь гавкнул, виляя хвостом.

– Что ты хочешь этим сказать? – удивился Лука. – Тебе что, кошка язык откусила?

Тут зарычал медведь Пес.

– А-а, – протянул Лука, начиная соображать. – Чары рассеялись? Теперь вы просто домашние животные, а я просто я.

– Гав! – сказал пес Медведь и, подпрыгивая вокруг Луки, лизнул его в лицо.

Лука крепко обнял его.

– После того, что ты сделал для нас, – объявил он, – я никому не позволю считать, будто собаки приносят несчастье, потому что этот день, когда ты стал просто моим псом, самый счастливый в нашей жизни.

– Кто-нибудь может объяснить мне, что происходит? – жалобно спросила Сорайя.

– Все в порядке, мама, – успокоил Лука, крепко обнимая ее. – Не волнуйся. Мы вернулись к нормальной жизни.

– Ничто не бывает нормальным, когда речь идет о тебе, – ответила мать, целуя его в макушку. – Нормальная жизнь? Это в нашем-то доме? Да тут сроду не бывало нормальной жизни.

По вечерней прохладе был накрыт ужин на плоской крыше их дома прямо под звездами – звезды снова появились в небе! – настоящий пир с изысканно приготовленным мясом, жареными овощами, соленьями, конфетами, холодным гранатовым соком и горячим чаем, а также с редкостными блюдами и напитками: супом радости, карри, приправленным волнением, и мороженым великого утешения. В центре стола помещался выдрин горшочек, где оставшиеся пять выдриных картофелин сияли светлым Огнем Жизни.

– Значит, другая Сорайя, которая так тебе понравилась, – сказала Сорайя Халифа Луке слишком уж нежным голосом, – говорила, что если одну такую картофелину съест здоровый человек, то это даст ему долгую, может быть, даже вечную жизнь?

Лука покачал головой.

– Нет, мама, – возразил он. – Об этом говорила мне не Хам-Султанша Выдрии. Это сказал верховный египетский бог Ра.

Несмотря на долгую жизнь, прожитую со знаменитым Шахом Балаболом, Сорайя Халифа никогда не увлекалась всеми этими сказками, а теперь ей приходилось мириться не только с тем, что сочинял муж, но и с выдумками сыновей. Но в этот вечер она предприняла героические усилия.

– И этот Ра… – начала она, а Лука закончил за нее:

– …сказал это лично мне. Он изъяснялся иероглифами, а переводчиком служила говорящая белка по имени Рататат.

– Ну ладно, – сдалась Сорайя. – Все хорошо, что хорошо кончается. Давай вернемся к этим так называемым выдриным картофелинам. Пожалуй, я уберу их подальше в кладовую для продуктов, и мы потом придумаем, как с ними поступить.

Лука как раз размышлял о том, что будет, если он сам, его брат, отец и мать смогут жить вечно. Мысль эта скорее ужаснула, чем восхитила его. Может, пес Медведь прав и лучше обойтись без всякого бессмертия, даже без самой возможности его? Да, наверное, будет лучше, если Сорайя спрячет выдрин горшочек куда-нибудь подальше, так чтобы вся семья Халифа постепенно забыла о его существовании. Картофелины в конце концов заскучают в своем горшочке, ожидая, когда их съедят, и проберутся назад в свой Волшебный Мир, и тогда Реальный Мир станет по-настоящему реальным, а жизнь станет просто жизнью, и этого вполне достаточно.

В ночном небе горело множество звезд.

– Как известно, – сказал Рашид Халифа, – звезды иногда принимаются танцевать, и тогда обязательно что-нибудь случается. Но иногда хочется, чтобы по ночам все оставалось на своих местах, чтобы мы могли расслабиться и отдохнуть.

– Дай отдохнуть моим ногам, – попросила Сорайя. – Звезды, может, и не танцуют, но мы, похоже, собираемся танцевать.

Она хлопнула в ладоши, и в тот же миг медведь Пес поднялся на задние лапы и исполнил боевой танец африканских сапожников, а пес Медведь вскочил и завыл мелодию из десятки лучших хитов, а вслед за ними вскочила и вся семья Халифа и принялась отплясывать зажигательную джигу, одновременно подпевая псу Медведю.

Так мы их и оставим всех вместе: спасенного отца, любящую мать, старшего брата и младшего братишку, который вернулся домой после опасного приключения, а вместе с ними и приносящего удачу пса и дружелюбного медведя; оставим там, на крыше их дома, прохладным вечером, под вечными, неподвижными звездами; оставим их поющими и танцующими.