Текст книги "Тайна вдовьей таверны (СИ)"

Автор книги: Агния Сказка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Агния Сказка
Тайна вдовьей таверны

Глава 1.

– Она вообще помирать-то будет или нет? Вот же тварь живучая! – слышу ворчание около себя. В голосе, пропитанном злобой и нетерпением, сквозит какая-то болезненная одержимость. Голос мне не знаком, но, судя по его молодости и надменности, принадлежит молодой девушке или женщине.

Пытаюсь открыть глаза, но веки словно приклеены друг к другу. С каждой новой попыткой к ним возвращается непослушная воля, и я с трудом разлепляю их. На миллиметр, но этого хватает, чтобы понять, что я в каком-то погребе или подвале. Холод пробирает до костей, вокруг грязь, вонь гнилой земли и плесени, и я лежу на жесткой, прогнившей лавке. Тело ноет от боли, а в голове – пустота, словно кто-то вычистил все воспоминания до единого.

– Вопросов не возникнет, что молодая вдовушка так быстро померла? – слышу тот же женский голос, от которого по коже бегут мурашки. В нем нет ни капли сочувствия, лишь холодный расчет.

– Не возникнет. Померла и померла. Сейчас все мрут, – мне не видно обладательницу старческого скрипучего голоса, но представляю себе сморщенное злобное лицо, и сердце уходит в пятки.

– И когда это произойдет? Я думала, она уже того, на тот свет отправилась, – нетерпение так и сквозит в тоне молодой женщины. Ее слова обжигают, как плевок ядом.

– Всему свое время, моя дорогая, всему свое время, – старуха была спокойна, словно говорит о погоде, а не о моей смерти, в отличие от своей собеседницы. Ее хладнокровие пугает еще больше.

– Ненавижу ее! Сперва жениха увела, потом в могилу его свела, а самой хоть бы хны! – бросает в сердцах девушка, и я снова отключаюсь. Слова вонзаются в сознание, как осколки стекла, вызывая вспышки боли и смутные образы.

Прихожу в себя уже в одиночестве. Холод пронизывает насквозь, но внутри разгорается огонь ярости и жажды выжить. С трудом поднимаюсь на локтях, словно после тяжелой болезни. Осматриваю помещение. В полумраке различаю лестницу и ползу к ней. Все на автомате, на одних инстинктах и силе воле. Каждая мышца кричит от боли, но я заставляю себя двигаться вперед. Кое-как удается взобраться по этой лестнице и толкнуть крышку люка. Она с трудом поддается, словно не хочет выпускать меня на свободу, и я выглядываю из-под него. Комната словно в деревенском доме. В очень бедном деревенском доме.

Но одно радует – в комнате никого, и надо этим поскорее воспользоваться. Выползаю из погреба и ползу к двери, как раненый зверь. На мне какое-то странное платье, грубое и чужое. Я вообще вся какая-то странная. Словно тело не мое. Но времени рассматривать, узнавать, что да как, вообще нет. Вот выберусь, а там уже буду рассматривать себя и разбираться, куда я попала и зачем. Выбираюсь на улицу и перевожу дух, глотая морозный воздух. Деревенский двор, как у бабки моей был. Вот даже такой же глухой и слепой Тузик на цепи, лениво помахивающий хвостом. На улице ранняя весна, и пахнет сырой землей и талым снегом. Холодно. На мне лишь тонкая рубашка и юбка. Но возвращаться в этот странный дом, где меня держали то ли в подвале, то ли в погребе, я не буду. Ни за что! Сумерки сгущаются, и я, переведя дух пять минут, обхожу покосившийся домик и вижу тропинку к огороду, а за ним лес. Голоса, что раздались со стороны калитки, и лай собаки, которая радостно приветствует хозяйку, прибавляют мне прыти, и я бегу к лесу, как от огня. Не дай бог, эта хозяюшка, что пыталась меня уморить, первым делом пойдет проверять свою “гостью” в подполе.

Сил хватает, чтобы ноги меня донесли до леса, а потом все. Сдулась. Снега в лесу много, значительно больше, чем во дворе у этой дамочки, и потому от него веет ощутимо холодом. Если остановлюсь где-нибудь, то окоченею. А значит, надо идти.

Прислушиваюсь: нет ли погони. Но вроде позади тишина. Иду по довольно хорошо утоптанной тропинке. То тут, то там закричит птица, а я шарахаюсь от каждого шороха. Страх сковывает движения, но я гоню его прочь, заставляя себя идти дальше. Тропа примкнула к дороге. Довольно широкий тракт, но видно, что пользуются им нечасто. Я уже совсем околела и обнимаю себя озябшими руками. Зубы стучат от холода, а я думаю, что сбегать в неизвестность, когда в голове какая-то каша из образов и воспоминаний, была не лучшая идея. Хотя – если б я осталась, меня б, наверно, и в живых-то не было. Так что, как ни крути, а уносить ноги от столь “гостеприимной” хозяйки нужно было.

Пока думала и анализировала те крохи информации, что у меня были, уже совсем стемнело и стало не только нереально холодно, но и невероятно боязно. Я ускоряла шаг, почти бежала, подгоняемая страхом. Сама не понимала, куда бегу. Но вот лес закончился, и я оказалась на развилке трех дорог. По одной шла я. Другая, видимо, шла вдоль опушки леса. А третья уходила вдаль. Куда именно она вела, я понятия не имела, так как всюду была непроглядная тьма. И куда мне идти? Та, что шла вдоль леса, использовалась чаще, там была явная колея от проезжающего транспорта. Я так бы и стояла на развилке, не понимая, куда мне идти и что делать, если бы луна не озарила одиноко стоящий двухэтажный дом. Света в окнах не было видно, но я пошла к нему. У меня выбор невелик. Или окоченеть где-нибудь на обочине одной из трех дорог, или попроситься на ночлег к обитателям этого дома. По сравнению с тем домом, из которого я сбежала, это был практически особняк по своим габаритам. Чем ближе я к нему подходила, тем четче понимала, что в этом доме живут ну очень бедные люди или он просто заброшен. Окна заколочены – это первое, что бросилось мне в глаза. Ступеньки, что ведут к крыльцу, не мешало бы отремонтировать, а в лучшем случае заменить. Я хотела постучать в дверь, но она с мерзким скрипом открылась, и на меня пахнуло затхлостью и запустением.

Страшно, но я вошла внутрь. Ничего толком не разобрать. Тьма хоть глаз выколи, но у меня глаза уже привыкли, и потому я даже ничего себе не отбила, пока пробиралась дальше по первому этажу. Если я правильно поняла, то это какой-то заброшенный общепит. Круглые столы, табуреты. Мебель в большинстве своем полуразвалившаяся, и о ее первоначальном виде можно лишь догадываться. Осторожно осмотрелась и уже было собралась покинуть столь “гостеприимную” обитель, как снаружи раздались голоса.

– А я говорю: я видела, как она пошла к вдовей таверне, – это молодой голос показался мне знаком. Уж не та ли эта девонька, что переживала относительно моей живучести. В животе все сжалось от страха.

– Да неужто она дура совсем? – раздался старческий голос. Точно, эти две прохиндейки недоделанные по мою душеньку. А я еще думала, что за мной погони нет. Ага, как бы не так. – Я туда не пойду! – заупрямилась старуха.

– Ой, да что там такого страшного? Придумали сами себе страшилок, а потом и забыли, что сами же и придумывали их, чтобы дети в лес не убегали! – хорохорится молодая, но по голосу слышно, что не решается зайти.

Что мне делать? Бежать? Прятаться? Сердце бешено колотится в груди, а в голове – хаос.

Вдруг у меня возникает план, он до гениальности прост. Оглядываюсь и вижу остатки старой скатерти на полу, а у двери то ли швабру, то ли щетку. Дай бог, эти две дамочки уже достаточно сами себя напугали, чтобы я всего лишь подлила маслица в огонь, иначе они быстро со мной справятся.

Набрасываю ткань на швабру и замираю, затаив дыхание. Мои преследовательницы как раз в это время тянут дверь на себя, а тут я со шваброй. Наступаю ногой в ведро, и к моему замогильному вою добавляется аккомпанемент из лязганья ведра, так как споткнулась еще обо что-то. В общем, звук получился что надо. Вой, мат, лязганье и еще какие-то странные звуки, и две мои неудавшиеся убийцы убежали, только пятки и сверкали. Я, довольная собой, прикрыла входную дверь и развернулась, чтобы посмотреть, что там еще гремело у меня за спиной, когда прямо на меня налетело непонятное нечто, издающее те самые холодящие кровь звуки. Так вот, оказывается, чего испугались эти бабенки. Это было последнее, что я успела подумать перед тем, как хлопнуться в обморок. Видимо, моя нервная система не выдержала испытаний сегодняшнего дня и решила отдохнуть, а заодно и мне дать время оклематься.

Глава 2.

Удивительно, но проснулась я от настойчивого крика петуха. Откуда взялась эта крикливая птица, не знаю. Но орал он громко, надрывно, словно ему заплатили за это. Да при том так настойчиво, словно знал, что мне надо вставать. И ведь прав, зараза пернатая!

Голова болела так, словно в ней всю ночь плясали черти, и отдохнувшей я себя, мягко говоря, не чувствовала. Всю ночь я так и проспала. А если точнее, провалялась на полу в обнимку со шваброй, которой пыталась вчера отпугнуть незваных гостей. От холода старую скатерть использовала и как одеяло, и как простынь. А сейчас накинула на себя, как платок. Все же так теплее будет, хоть и воняет от нее затхлостью. Ощупала голову и наткнулась на шишку. Значит, вчерашнее падение не осталось без последствий. Болит, зараза, как будто мне кирпичом по ней дали.

И так, что я помню? Я шла домой, и мне на голову упал кирпич. А все почему? Потому что я хотела срезать путь. Пошла через стройку. История достойна анекдотов. Надеюсь, человека, по чьей вине этот кирпич свалился, не накажут, потому что там как бы нет его вины, сама виновата. Для таких, как я, там даже ограждение было. Но нет же, мне срочно надо было домой, и вот итог. Ладно, кирпич упал, но здесь-то я как оказалась? Да и здесь – это где? И я – это кто? Просто я всю жизнь была сто пятьдесят пять сантиметров росту и весила, сидя на диете, около семидесяти. Ой, ладно, перед самой собой-то я могу быть честной: семьдесят пять триста я весила на последнем контрольном взвешивании в понедельник. А сейчас я ростом точно около метра семидесяти и вешу от силы шестьдесят кило. Да и если верить отражению в подносе, что я нашла на полу, то я сейчас шикарная блондинка, а не жгучая брюнетка, как когда-то. В общем, я попала куда-то “сюда”. Уточню потом, куда это “сюда”. Я попала в тело молодой девушки-блондинки, за которой охотится какая-то старуха и дама помоложе. Я ничего не упустила? Ах да, и спугнуло их нечто, из-за чего я получила шишку на лбу. Вот теперь ничего не упустила. Голова идет кругом от всего этого сумбура, хочется заорать от бессилия, но я беру себя в руки. Надо как-то выживать!

Так, я не знаю, кто я и где я. И кто на меня охотится – тоже не знаю. Идти мне некуда, и чисто логически не мешало бы остаться там, где я сейчас. Не скажу, что мне нравится этот полуразвалившийся общепит, но выбор не велик, и если я правильно помню вопли ужаса, эти две дамы сюда больше не явятся. Хотя… кто знает, что у них на уме?

Если я решила, что остаюсь, значит, надо осмотреть всю таверну и найти себе более пригодное место для ночлега, а то пол был слишком жестким. Да и попробовать найти еду тоже не мешало. Живот предал меня, издав громкое урчание, которое эхом разнеслось по таверне. Я начала осмотр здания с первого этажа. Каменное строение изнутри не было оштукатурено и имело такой же вид, что и снаружи. Одно радовало – все выглядело довольно добротным. Да и столы и стулья, на первый взгляд показавшиеся мне убогими, при дневном свете выглядели значительно лучше. Я насчитала больше дюжины целых табуретов и пять совершенно целых крепких столов. Конечно, на всем был слой пыли и грязи, но если отмыть и может даже покрыть их лаком, то будет выглядеть очень даже ничего. Целые столы и стулья я оттащила в один угол, а обломки остальной мебели сложила в кучу. Если не найду нормальные дрова, чтобы растопить очаг, расположенный сбоку от барной стойки, то придется сжигать эти обломки. Надеюсь, дымоход в порядке и я не задохнусь от угарного газа, если решусь протопить помещение. Но если я разведу огонь, то дым увидят. А если придут эти две? Нет, пока, наверно, придется ночевать в холоде. Может, удастся найти какое-нибудь одеяло, иначе мне грозит воспаление легких. Мысль о возможной болезни меня совсем не радует.

В животе заурчало, напоминая мне, что я забыла о немаловажной детали: огонь нужен не только для обогрева, но и приготовления пищи. “Ха, найти бы для начала эту пищу, которую можно приготовить”, – усмехнулась я сама себе. Но с другой стороны, на улице явно был петух, который так напрашивался своим противным утренним криком на то, чтобы оказаться в супе. Ладно, петух, это будут уже самые крайние меры. Для начала надо осмотреть кухню и второй этаж. Пернатый крикун, конечно, вариант, но лучше уж обойтись без кровопролития.

Кухня была словно с гравюры средневековой таверны и выглядела получше, чем зал. Словно здесь кто-то не так давно пытался прибраться. С очага и печи смахнули пыль и паутину, а в добротных деревянных шкафах стояли кастрюли, сковородки и пара жаровен. В шкафчиках даже была посуда, но удивило меня больше не это. Когда я открыла дверь кладовки, то поняла, что здесь точно кто-то был не так давно. Я бы даже сказала, недавно. В кладовке ровными рядами стояли заколоченные ящики с продуктами. С силой потянула и оторвала одну досточку и попыталась заглянуть. Мне даже удалось выудить из него кусочек сыра и копченую курицу. Хотя нет. Если это курица, то она погибла во цвете лет и не успела дорасти до взрослой особи. В общем, это была или куропатка, или перепелка, но что-то очень вкусное, так как я тут же села есть. Оказывается, я была нереально голодной. Настолько, что не подумала об элементарных нормах гигиены и даже не потрудилась поискать, где бы помыть руки. О том, сколько эта птичка пролежала в данном ящике, старалась не думать. Пахла она аппетитно, так что я попыталась отогнать мысли о том, что могу отравиться несвежим. Уничтожив кусок сыра и птичку, все же решила закончить осмотр. Надеюсь, владелец этого всего добра не будет держать на меня зла, что я тут похозяйничала и немного уменьшила его запасы. Кухня была полуобжитой, и у меня появилось стойкое ощущение, что кто-то тут собрался ею пользоваться. Кто бы ты ни был, хозяин, прости меня.

Из кухни имелась дверь на задний двор таверны. Там были какие-то хозяйственные постройки. И там же и обнаружился тот самый петух, что разбудил меня утром. Он расхаживал по двору в компании трех курочек, которые не отходили от него ни на шаг. Нагло расхаживал, будто это он тут хозяин. Также на заднем дворе я заметила колодец и что-то вроде огорода. Правда, сейчас сложно понять, так как снег не давал рассмотреть все до конца. За кухней были хозяйские комнаты, которые тоже имели обжитый вид. Вернее, там так же были сложены ящики и тюки с вещами. И судя по всему, это были довольно новые или просто в хорошем состоянии вещи. Я залезла в один из тюков и нашла что-то вроде полушубка женского и, не раздумывая, натянула на себя, скинув с плеч убогую скатерть, в которую куталась от холода. Тепло! Кто-то привез сюда свои вещи, продукты, и, вероятно, этот “кто-то” скоро явится сюда сам. Стало не по себе. А вдруг он придет сегодня, а тут я сижу в его полушубке и вообще веду себя как хозяйка? Задумалась: а правильным ли было мое решение остаться в таверне. Но мне по-прежнему некуда идти. Что ж, если явится этот таинственный “кто-то”, то извинюсь. Скажу, что забыла, кто я и что со мной произошло. Еще раз извинюсь и попрошусь на работу сюда, в таверну. Судя по тому, в каком состоянии она находится, ему помощник-работник лишним не будет. Приняв такое решение, я отправилась на второй этаж, который был пока что еще не исследованным. На втором этаже оказались комнаты, очень похожие на гостиничные номера. Их было немного, но все типовые, одинаковые и одинаково убогие. В них нужно было убирать и облагораживать практически все. Тоска зеленая! Но лучше так, чем лежать в подвале и ждать, пока тебя прикончат

На этом я закончила поверхностный осмотр. Понимая, что таверна не такая уж и заброшенная, как мне показалось на первый взгляд, я уже не с таким энтузиазмом шарила по комнатам. А потом вообще появилось стойкое ощущение, что за мной кто-то наблюдает. Кожа покрывалась мурашками, и я постоянно оглядывалась, а в какой-то момент мне даже показалось, что за спиной прошмыгнула какая-то тень. Сердце бешено заколотилось, и стало жутко. Я решила осмотреть двор, пока светло, и проветриться. Надо развеяться, а то так и до паранойи недалеко.

Вышла на улицу через кухню и сразу заметила, что часть забора на заднем дворе поправили. Новые доски резко выделялись на фоне потемневших старых. Кто это сделал? И зачем? Петух сразу подошел ко мне, видимо, решил познакомиться. Наглый какой. А рассмотрев как следует, пристроился за мной и так и ходил следом. Как привязанный. За забором действительно оказался небольшой огород, границы которого были обозначены плетенью. В огород не пошла, нечего там пока делать. Снег еще не сошел, да и что там можно разглядеть?

За изучением таверны пролетело полдня, и сейчас весеннее солнышко припекало. Полушубок уже казался лишним, но снимать его не торопилась. Мало ли что. Лучше воды из колодца достану и заодно попью. Жажда мучила неимоверно. Ведро было у колодца, на крюке под козырьком. Вода оказалась ледяной, от нее сводило зубы, но невероятно вкусной. Кажется, вкуснее воды я в жизни не пила.

Сейчас мои страхи уже казались надуманными. Может, на меня еще действует то, чем меня пыталась травануть та бабка в подвале своего дома? Да уж, она ж меня там явно не просто так держала. Что хотела убить – понятно. Но ведь не камнем же по голове стукнула, а скорее всего, пыталась напоить чем-то, что вызвало бы смерть. Такую совершенно не подозрительную смерть, о которой посудачат и забудут. Как же жаль, что я не помню, что происходило со мной. Вернее, мои воспоминания-то как раз со мной. А вот как быть с воспоминаниями этого тела? Их нет и, видимо, не будет. Да и бабка добилась своего. Раз я оказалась в теле этой девушки, значит, она умерла. Выводы сами напрашивались.

Подхватила ведро и понесла его на кухню. Хотелось помыться, а значит, надо согреть воды. Эх, вспомню все, чему меня прабабушка учила. Знала б я, что мне это когда-то пригодится, смотрела бы внимательнее и запоминала бы получше. Я тогда, в детстве, когда таскала воду с реки, поклялась сама себе, что из кожи вон вылезу, но не буду жить в деревне. И ведь смогла же. Правда, это единственное мое достижение в жизни, но так ведь из-за того, что я пахала как лошадь без выходных, у меня не было времени ни на личную жизнь, ни на саму себя. Эх, если б я знала, что так бездарно проживу жизнь, то жила бы в свое удовольствие, а то словно черновик писала. Всегда была мысль, что вот это платье красивое куплю потом, как похудею. А похудею я, как пойду в зал. А в зал я пойду, как выплачу ипотеку. А ипотеку я выплачу, если буду еще больше работать. Вот так всю жизнь все откладывала на потом, а это потом так и не наступило. Я здесь и тащу ведро с водой на кухню какой-то средневековой таверны, чтобы растопить печь, согреть воды и помыться. Вот тебе и "потом"!

Зайдя на кухню, я поняла, что по залу, где я не так давно убирала, кто-то ходит и переговаривается вполголоса. Неужели эти две недоубийцы снова явились по мою душу? Сердце замерло от страха. Поставила ведро на пол. Но мои попытки остаться незамеченной не увенчались успехом. Слишком звонко и громко металлическая дужка стукнулась о край ведра. Я, словно пойманная на месте преступления, заметалась, потратив те мгновения, за которые могла бы выскочить за дверь. И двое мужчин, которые зашли на кухню, так и застали меня врасплох. Ну вот, приплыли!

Двое, как из карикатуры: толстый и тонкий. Толстый стоял чуть впереди тонкого. Он смотрел по-хозяйски. Тонкий же словно свел плечи и старался пригнуться, уменьшив свой рост. Оба одеты в полушубки, только вот у тонкого он застегнут на все пуговицы, а у толстого – нараспашку. То ли ему жарко, то ли он не сходится на животе и потому не застегнут.

– А вот и она, – прокомментировал очевидное “тонкий”. Кажется, он вообще ничего не упускает из виду.

– Я тут…, – я замялась. А что я тут? Хозяйничаю? Шарю по чужим вещам? Сейчас подумают, что я воровка. А как в средние века воришек наказывали? Руки отрубали? Бр-р-р-р. Холод пробежал по спине от одной только этой мысли.

Мужчины оценивающе смерили меня взглядом. Я молчала. Как там моя прабабушка говорила: молчи, когда нечего сказать, за умную сойдешь.

– Вижу, вы уже оправились после смерти мужа и все же решили вступить в наследство, – проговорил второй мужчина, тот, который “толстый”. Вот это поворот!

– Сперва нужно было бумаги все оформить, а затем хозяйничать. А то вдруг другие наследники появятся, – заметил тот, первый, “тонкий”, которого я окрестила в голове “капитан очевидность”. Да уж, с ним не поспоришь.

– Да ну, какие наследники? Мы Джона всю жизнь знаем, – как-то это замечание странно прозвучало, но мне в данный момент было не до анализа интонаций мужчины, когда я вообще не понимала, что здесь происходит.

– Простите, я не поняла: кто вы? – решилась все-таки задать вопрос. Надо хоть что-то выяснить.

– Ох, Маргарет! Ты ж нас только разок и видела, когда Джон бумаги от барона принес, – засмеялся толстый мужчина. – Не узнала, поди, даже. Я местный староста Бернард, а это мой помощник Генри, – и полный мужчина кивнул на своего худого товарища. – Вот, решили проверить, в каком состоянии таверна. Мы ж думали, ты уедешь к себе. Родных-то у тебя здесь нет, – я навострила уши. А что? Эти двое за пять минут общения рассказали обо мне больше, чем мне удалось узнать за полдня, проведенные в этой таверне!

– Я решила, что останусь, – пытаюсь скрыть радость от информации, что эта таверна принадлежит мне. Да и имя свое узнала, что тоже неплохо.

– Останешься? – староста явно удивился. – Но ты же помнишь условие? Таверна должна функционировать. Барон приедет в эти места осенью и, если увидит ее в таком состоянии, точно велит снести, – обозначил сроки староста. Радости у меня немного поубавилось. – Ты же знаешь, барон шутить не будет. Сама в замке у него служила, – добавил мужчина, а у меня в голове возникла какая-то картинка, словно воспоминание, но в тумане.

– Так что ты давай не затягивай и приходи бумаги подписывать, – добавляет Генри, озираясь по сторонам. Как будто боится что-то увидеть.

– Бумаги? – эти мелькнувшие воспоминания меня дезориентировали. Голова идет кругом.

– Переписать таверну на тебя надобно. Да и так кое-что оформить, – уклончиво ответил Генри. Секреты, тайны… как в шпионском романе.

– И когда надо прийти? – я растерянно смотрела на мужчин.

– Да вижу, дел у тебя здесь много, так что через недельку и заглядывай. Не успел Джон ничего привести в порядок, а такое приданое получил. И не успел ничего сделать, – староста вроде жалел этого самого Джона, но словно и радовался, что тот сгинул. Кстати, как он умер, очень даже интересно стало.

– Да, жаль. Молодой ведь был и тебя вдовой оставил, – поддакнул Генри и посмотрел на меня таким сальным взглядом, что мне захотелось помыться после этого взгляда. Отвратительно!

Мужчины еще что-то причитали, пока я их провожала, не давая мне понимания о случившемся. Гости ушли, а я оглядела таверну уже другим взглядом. Хозяйским.

Я хозяйка таверны, зовут меня Маргарет, и я молодая вдова. Информации немного, но на первое время достаточно. До осени мне надо наладить работу таверны, иначе какой-то барон, хозяин местных земель, у которого я служила и кто дал за меня приданное, на которое и была куплена эта таверна, снесет все к чертовой матери и останусь я на улице. А так как я о себе нынешней ничего не помню, то идти мне будет некуда. А значит, у меня нет выбора и надо восстановить таверну. Вызов принят!

Я заперла дверь, а так как ни замка, ни засова не нашла, то просто вставила швабру в ручку двери. Не хочу больше встречать незваных гостей. Хватит на сегодня.

Вернулась на кухню с обломками стульев и сложила их в очаг, над которым висел пустой котел. Разжечь огонь удалось с пятой попытки. Огниво я видела лишь в сказках, и потому просто пыталась логически понять, что обо что чиркать. Пламя упрямо не хотело разгораться, и стоило мне отойти от очага на пару шагов, как тут же тухло. Что за напасть такая? Я вылила в котел воду, но нужно было принести еще. И каждый раз, когда я возвращалась от колодца, огонь затухал. А в последний раз так и вовсе дрова оказались мокрыми, словно кто-то выплеснул воду из котла в очаг, чтобы затушить пламя. Да что ж такое творится?!

– Так, пакостник, выходи! – я огляделась по сторонам. – Давай поговорим, – решила я все-таки мирно начать свое сосуществование с полтергейстом.

У меня за спиной на пол полетели кастрюли, и дверцы шкафчика захлопали. Вот тебе и "мирно"!

– Испугать меня пытаешься? – я крутилась вокруг себя, ища взглядом того, кто мне пакостит. – Я тебя не боюсь. Да и спасибо тебе. Спас ты меня в прошлый раз, – да, я откровенно пыталась польстить призраку. – Давай поговорим. Ты пойми, мне идти некуда, – обозначила свою позицию. Именно в этот момент повернулась к котлу и увидела полупрозрачную субстанцию, которая парила в воздухе. Эта субстанция, видимо поняв, что ее заметили, начала метаться под потолком кухни и, разогнавшись, направилась в мою сторону и прошла сквозь меня. Я зажмурилась от страха. Меня обдало могильным холодом, накрыло ужасом безысходности. Словно я в колодец с ледяной водой нырнула и теперь хватала ртом воздух, чтобы надышаться. Холодно! Страшно!

– Ну что ж, Маргарет, или как тебя на самом деле зовут, давай поговорим, – я обернулась на голос и остолбенела. Передо мной стояла женщина. Женский призрак был облачен в свадебное платье и выглядел не очень дружелюбно. Сейчас начнется!

– Значит, ты в курсе, что я не Маргарет? – беседа принимала интересный оборот.

– Я в курсе многих вещей. Что тебе нужно и где Джон? – призрак явно волновалась. Кажется, дело серьезное.

– Как я поняла, Джон погиб, – я ожидала чего-то странного, но чтобы призрак снова превратился в полупрозрачную субстанцию и начал наворачивать круги под потолком, и предположить не могла. В какой-то момент она вернулась на то место, где была, и с ненавистью посмотрела на меня. Ох, чую, сейчас будет буря!

– Из-за тебя? Его староста со свету сжил? – призрак надвигалась на меня и тыкала в меня пальцем.

– Так, мадам. Я не знаю, что здесь происходило до моего появления. Я очнулась у какой-то бабки в подвале и насилу оттуда живой выбралась. К слову, вы эту бабку и ее подельницу прошлой ночью и спугнули, – со скоростью света испуганно тараторю. Надо срочно оправдаться!

– Так это не подельница была никакая, – дамочка-призрак казалась искренне озадаченной, даже немного обиженной незнакомым словом. В её голосе сквозило удивление, словно я усомнилась в её порядочности. – Это дочка старосты, – добавила она, и в её голосе промелькнула тень то ли досады, то ли злорадства. "Вечер, как говорится, перестает быть томным", – подумала я с нарастающим беспокойством.

– Опаньки, приехали! – вырвалось у меня, когда я осознала всю абсурдность ситуации. Я пораженно уставилась на дымчатое нечто, словно пытаясь разглядеть в нём ответы на все свои вопросы.

– Куда? – не поняла она снова мою фразу. В её голосе звучало неподдельное замешательство. – Где Джон? Он не мог погибнуть, – призрак вдруг охватила паника. Её голос дрожал, а вокруг стало ощутимо холоднее. Не знаю, умеют ли они плакать, но эта явно намеревалась разреветься. Мне стало неловко от её горя.

– А вы кем Джону-то приходитесь? – я с участием посмотрела на привидение, пытаясь скрыть своё замешательство.

– Никем, договор у нас с ним был, – ворчливо отозвалась дама в белом. В её голосе чувствовалась досада, будто я задела её за живое.

– А то я уже думала, что, может, жена бывшая или мать, – да у меня разные мысли мелькали. Так как слишком уж пеклась об этом самом Джоне эта дама. Вот и предположила, что родственница. Её забота казалась мне странной и подозрительной.

– Я не помню, кем была до смерти, – добавила призрак с грустью. – Может, женой. Может, любовницей. А может, и матерью, – объяснила она, и в её голосе прозвучала какая-то безнадежность. Меня пронзила жалость к этому потерянному созданию.

– Имя тоже не помните? – я старалась всем своим видом показать уважение к этому непонятному “нечто”, что сейчас расстроенное сидело на кухонном столе. Мне хотелось хоть как-то помочь ей обрести покой.

– Не помню, – отзывается призрак, и её голос звучит приглушенно и печально.

– А договор о чем с Джоном был? – я ощущала себя детективом, который допрашивал основного свидетеля. И чем дольше шел допрос, тем становилось понятнее, что свидетель из призрака так себе, никудышный. Но я не сдавалась, мне нужно было узнать правду.

– Что я помогаю ему восстановить таверну, а он находит способ меня упокоить, – дамочка в непонятном белом платье, которое я сперва приняла за свадебное, с охотностью рассказывает. В её голосе промелькнула надежда, словно она ждала этого момента долгие годы. – Теперь ты преемница Джона, я буду требовать исполнения договора с тебя, – выдает призрак, а у меня глаза на лоб полезли от удивления. Вот она, непонятная привиденческая логика, похуже женской будет. Хотя, исходя из того, что призрак – женщина, то все сходится. Я почувствовала, как во мне нарастает отчаяние.

– Ну, может, Джон знал, как вас того-этого, – я растерянно таращусь на оправившуюся от новости о смерти Джона мадам. – А я не знаю, – искренне признаюсь, чтоб привидение не питало лишних иллюзий. А призраки могут что-то испытывать? Видимо, могут, так как мой ответ ее не обрадовал. Я почувствовала, как её взгляд становится тяжелым и недобрым.

– Значит, придется найти способ, – она приближается, и я ощущаю могильный холод, который подбирается вместе с ней. Мне стало жутко, словно смерть коснулась меня своим ледяным дыханием.

– Так, оставайтесь на месте, – я грожу ей пальцем, собрав в кулак остатки смелости. А призрак, видимо, не ожидала от меня такой наглости. – Расскажите все, что знаете. В её глазах промелькнула растерянность, словно она не привыкла, что ей перечат.

– Джон явился неделю назад и, начертив на полу мелом круг, – и дамочка кивнула на пол, на котором и на самом деле виднелись остатки мелового круга, – прочитал заклинание призыва.

– Что, простите? – вот тут я должна была повторно грохнуться в обморок от шока, но сдержалась. Меня словно окатили ледяной водой. – Заклинание призыва? – повторила на тот случай, что, может, просто ошиблась и неправильно расслышала слова привидения. Хотя чему я удивляюсь? Есть привидение, так что не исключено и наличие магии.