Текст книги "Непристойные отношения (СИ)"

Автор книги: Агата Лель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Агата Лель
Непристойные отношения

Пролог

Слышу, как кто-то идет по коридору и судя по звуку торопливых шагов – именно сюда.

Я буквально немею. Понимаю, что надо что-то делать, но тело словно одеревенело, отказываясь слушать разум. Сейчас он войдет и увидит меня здесь, в своей спальне, на своей постели… Он не должен знать, что я здесь была!

Не раздумывая, ныряю под кровать и ровно в эту самую секунду открывается дверь…

Я не вижу, кто именно вошел, только ноги – мужские ботинки и… алые женские туфли на тонкой шпильке. И эти звуки… полустоны, смешанные со звуками поцелуев. Жадными. Я лежу на холодном полу, но ощущаю исходящий от пары жар.

– Иди сюда, – тяжело дыша, произносит Илья. Раздается грохот – кто-то рухнул на кровать прямо надо мной, и судя по тому, что я до сих пор вижу прямо перед своим лицом мужские ботинки – на кровати женщина.

Женщина, которая издает настолько непристойные звуки, что я моментально становлюсь пунцовой.

Зажимаю рот рукой и так боюсь хоть чем-то выдать свое присутствие. Только не это. Он не должен знать, что я здесь.

Да, он мой муж. Но он не должен.

Глава 1

«Шторм И.Р» – отливают золотом инициалы в отражении оконного стекла.

В детстве я не любил свою фамилию. Шторм – что-то великое, сокрушающее, сильное, а когда ты обычный мальчишка в китайских кроссовках с ободранными носками – подобная фамилия звучит как насмешка. Это потом звучное сочетание букв сыграло мне на руку, но в юности… впрочем, юность была такая, что вспоминать не хочется.

– И что ты на это скажешь? – Денис, закинув скрещенные ноги на стол, движением среднего пальца пододвигает мне сложенную пополам бульварную газетенку. Яркий заголовок «вырви глаз» и крупная фотография улыбающейся пары чуть ниже. – Ирина буквально светится.

– Заткнись, – бросаю в полоборота, и хоть до тошноты противно смотреть на лица с дешевой бумаги, снова кошусь на снимок.

– Реально светится, ты глянь, – гнет свое. – Видимо, жарит он ее как надо, до хрустящей корочки.

– Рот закрой и пошел нахрен отсюда, скотина.

Денис добродушно ржет, и я точно знаю, что он не обижается. А обидеть кого-то хочется. Или врезать в табло так, чтобы челюсть повело. Например, этому ублюдку с фото. Лысеющий чмошник, который по-хозяйски обнимает мою жену. Руки бы ему выдернуть.

Ладно, хорошо – жену бывшую, но все равно.

И Ирина… снова смотрю на фотографию. Дэн прав – глаза словно фары на новеньком Феррари. Сияют. Она действительно счастлива. С ним… а не со мной.

Беру со стола чашку и залпом опрокидываю остаток остывшего кофе. Хорохорюсь, пытаюсь делать вид, что мне похрен… Но кого я обманываю – Дэн со школы со мной, знает как облупленного. За спиной куча всякого дерьма съеденного на двоих одной ложкой, битые друг за друга в подворотнях морды, общий бизнес. Его свадьба. Моя свадьба. Его развод. Потом мой…

Он мне сразу говорил – не женись, она тебя не любит. Тупо раскручивает на бабки, красивой жизни захотела девочка. Я же, уже пресыщенный этой красивой жизнью и вседозволенностью, словно повернулся на ней: роскошная, гордая… и невозможно холодная. Подарки принимала едва выдавив улыбку, ничем ее было не пронять: тряпки, побрякушки, путешествия – все для нее. Словно с катушек слетел. Добивался ее всеми доступными способами и спустя долбаных пять недель она, наконец, сломалась – доступ к телу был открыт. Я думал, что попал в нирвану, ее тело – не тело – священный Грааль… Ледяной и бездушный. В постели Ирина оказалась такой же – ни одной лишней мимики. Я, человек, который никогда не жаловался на профнепригодность по части секса едва не заработал комплекс – что, мать твою, не так?

– Она фригидная, – таков был вердикт Дэна. И как бы меня не бесила порой прямолинейность друга, я не мог с ним не согласиться. Вот такую я полюбил женщину. «Повезло». – И, прости, она откровенная сука. Не ручная обезьянка, как другие, а продуманная. Нашла, чем тебя зацепить, своим «янетакая». Дай ей пинка под зад и не парься.

Тогда я дал пинка под зад ему, мы крепко поругались. Что бы не происходило, я не мог поверить, что вот это все – какая-то стратегия. А если так, то откровенно гнилая. Ну кто будет разыгрывать из себя бревно? Обычно же наоборот.

Так мы просуществовали бок о бок год, из которого секс у нас был раз шесть… Ну ладно, двадцать шесть. Но все происходило так, будто я какой-то урод и беру ее силой.

Это потом я понял, что она просто меня не любила. И поэтому не хотела. И действительно использовала.

Я, слепо ей доверяя (секс же ненавидит!) спокойно колесил по стране решая вопросы по бизнесу, а она в это время нашла себе другого. Вернее, как нашла – он и был, ее институтский приятель, с которым они якобы расстались до знакомства со мной. Не знаю, придумали они это вместе или это была только ее идея меня «доить» – копаться в этом всем было просто по-мужски стремно.

Нет, надо отдать ей должное: когда она уходила, она уходила чистенькой «в никуда и ни к кому», аппелируя заюзанным: «мы разные люди, Илья». Правда, положенную при разводе часть совместнонажитого забрала, копейку в копейку. А всего через месяц я узнаю, что моя бывшая фригидная жена уже делит трешку на Пресненской (которую я ей отписал при разводе) с этим лысым накаченным анаболиками мудаком. Не нужно быть семи пядей, чтобы сложить два и два.

Привет, меня зовут Илья Шторм, и это история о том, как лихо меня поимели.

А знаете, что самое в этом всем неприятное? Цепляющее мужскую самооценку, словно воспалившийся заусенец? Она беременна. От него. Они даже года вместе не прожили. Вон, живот на фото уже заметен.

Не то, чтобы я горел желанием в тридцать три обзавестись потомством, но я видел Ее нежелание иметь детей. Я думал, что в принципе не хочет, как вышло – просто не хотела от меня.

Ну не любила она меня! А я любил. Любовь, сука, реально сука.

Но самое интересное началось потом, после развода…

– Прислать приглашение на свадьбу бывшему – зашкаливающая форма наглости, – лениво тянет Дэн, счищая что-то ногтем с мягкой кожи своих остороносых «Стефани».

– Уверен, что это просто дань вежливости. Мы же как бы расстались «друзьями». В браке за ней реально ни одного косяка замечено не было – не подкопаться, – бросаю, отворачиваясь. Лучше в окно посмотрю. Сверкающие на солнце небоскребы, крыши люксовых тачек на открытой парковке внизу, красивые женщины в высотке напротив – модельное агенство, глаз радуется. Все у меня ярко, хорошо, с лоском, а на душе… тоскливо.

Нет, за год практически отпустило – ну, не вышло, бывает, даже молодых и успешных кидают. Правда, я думал, что где-то в параллельной вселенной. Ан нет. Вшивый фитнес-тренер обошел успешного бизнесмена.

До Ирины у меня было много женщин. Женщин разного телосложения, национальностей, цвета кожи и религии. С кем-то отношения длились ну… пару месяцев, с кем-то не доживали и до утра. Имена многих я забыл, но точно знаю, что все они помнят мое.

Здесь, в этом пропахшем деньгами городе порока мое имя довольно известно – Илья Романович Шторм, владелец сети салонов элитных немецких автомобилей. Ну, и так еще, по-мелочи…

Не стану размахивать шашкой, крича, что всего добился сам. Не совсем – бизнес достался мне «по наследству». Правда, получилось все как в классической мыльной опере: босоногий голодранец Илюша в пятнадцать лет теряет мать, попадает в детский дом, а потом внезапно узнает, что он внебрачный сын «того самого Романа Шторма, владельца заводов и пароходов». А дальше как в индийском кино: «Сын! Отец!» Скупая мужская слеза… И сын, как оказалось, единственный. Вернее… позже выяснилось, что у меня был брат, который, ведя неприлично разгульный образ жизни, обдолбался в хлам какой-то дрянью в Таиланде и, не дожив до двадцати пяти, отдал Богу душу. Прости, брат, которого я никогда не знал, но ты реально вовремя «того» – новоявленный папаша сконцентрировался на очередной «кровинушке». Забрал в свой особняк на Рублевке, пристроил в элитную школу, потом МГУ, а потом… внезапно умер.

В неполные двадцать я снова остался один.

Ну, как один… я и наследство: практически развалившийся по всем фронтам бизнес отца (к кончине он реально сдал), а еще бешеный энтузиазм.

Я хорошо знал, что такое бедность и ни за что не хотел оказаться снова на дне, похерив подарок свыше на бухло и шлюх. Я начал пахать, разгребая отцовские косяки, по самые уши погрязнув в бюрократии и откатах. Тогда-то мне и пригодилась светлая голова Дэна – когда его мысли сконцентрированы на чем-то помимо секса, он способен генерировать реально блестящие мысли. Вместе мы вытащили со дна сначала автобизнес, потом открыли одну заправку, затем другую… ну, а дальше как на смазанных лыжах.

Мне фартило, деньги потекли золотой рекой. А где деньги, там вседозволенность. Я любил красивых женщин, они любили мой счет в банке.

Я никогда не питал больших иллюзий и понимал, что с точно такой же, что уж – выгодной внешностью (спасибо генам и неустанным тренировкам), но без денег я не имел бы и половины того успеха, что имею сейчас. Ведь полюбить мужчину искренне и бескорыстно куда проще, когда на его счету миллионы, правда?

Нет, конечно, каждая клялась, что повелась в первую очередь на мою светлую душу, но видя, как алчно сиют их глаза при виде очередной побрякушки, с каждым разом в подобное признание верилось с трудом. Да и, положа руку на сердце, меня все устраивало. Они делали хорошо мне, я делал хорошо им – недовольных не было. А потом в моей жизни появилась Ирина и я впервые помешался на одной единственной женщине.

Меня заводила ее грация, манеры, где-то даже чопорность. На фоне хоть и невероятно красивых, но печально однообразных кукол, что были у меня прежде, Ирина казалась какой-то… неземной. Не такой как все. Фарфоровая кожа, тонкие губы, маленькая, но такая манящая грудь…

Я захотел, чтобы она стала моей. И плевать мне было на то, что она моложе на целых десять лет, что пришла наниматься ко мне простой секретаршей, и даже на то, что глаза ее откровенно не горели.

Я помешался. И я ее добился. Исход вы знаете.

– Пойдешь? – отвлекает от раздумий голос Дениса, и я, окинув его угрюмым: «иди нахрен», возвращаюсь к рассматриванию красот через огромные панорамные окна. – А что, лишний повод засветиться.

– Мне не нужен «лишний повод».

– Вообще, идея так-то неплохая, если подумать. Можно с торжества перетянуть одеяло на себя. Только представь заголовки: «Шторм благословил бывшую» – и твоя улыбающаяся рожа на снимке.

– Бред.

– Хочешь показать ей, что до сих пор зализываешь раны?

– А вот это уже подло.

– Я бы принял приглашение, раз на то пошло. Взял бы с собой какую-нибудь телку с большими сиськами и показал, кто на этом празднике папа.

– Не хочу я ей ничего доказывать, – отхожу от окна, цепляясь взглядом за мини-бар. Коньяка бы, в кофе. – Совет да любовь.

– У тебя лицо, как будто тебя сейчас стошнит.

– Это потому что ты здесь.

Дэн снова ржет, обнажая «унитазные» виниры. Все у него просто, даже завидно. Женился легко, так же легко развелся. Ни душевных тебе мук, ни грамма угрызений совести, что, может, это он чего ей недодал. Придурок он, но друг хороший.

– Давай нажремся? – читает мои мысли. – Я клуб один отменный знаю, закрытый. Никакого быдла, все чин по чину.

– Давно ли сам вышел из народа? – поддеваю.

– Но-но, у меня счет на Каймановых. Я теперь того, жених завидный, – взмахом головы откидывает назад модно подстриженную челку. – Поехали, у самого настроение с утра говно.

Приподнимаю запястье – половина шестого. Рановато для «закинуться». Потом взгляд снова падает на газету…

– А впрочем, – брезгливо смахиваю шлак в корзину для бумаг и подцепляю со спинки кресла пиджак. – Поехали, покажешь мне свой лакшери-клуб.

Глава 2

– Илья Романович, – голосом секретарши Ани оживает селектор. – Девушки здесь.

– Какие еще девушки? – в глазах Дэна моментально вспыхивает хищный блеск. – Ты девочек на работу вызвал?!

Открываю дверь и встречаюсь с парой темно-карих глаз. Девушка сидит в приемной и кажется, забыла как дышать. Рыженькая, ноги длинные. Ну, ничего такая.

– Илья Романович, – окликает секретарша. – Это Ирина. Ну, на мое место… – смущенно опускает глаза на свой огромный живот. – Из отдела кадров, как вы и просили.

Черт, отдел кадров! Совсем забыл. Мне же помощница новая нужна, сам же распорядился отобрать подходящих и привести на личное собеседование. С этой «потрясающей» новостью о свадьбе бывшей все из головы вылетело.

Вообще, меня и эта секретарша более чем устраивает: не дура – красный диплом, не лезет с тупыми подкатами, не сидит целыми днями в интернете, работу выполняет добросовестно. Но умудрилась выйти замуж и тут же забеременеть.

Поветрие какое-то залетное в городе, что ли.

Смотрю на рыжую. Смущается, щечки покраснели. И лицо вроде бы не глупое, интеллект проскальзывает.

Все в тебе хорошо, рыжая, но ИРИНА! Слишком сильны ассоциации.

– Она мне не подходит, – бросаю на ходу, потеряв интерес к длинноногой. – Я уезжаю. Завтра… не знаю, во сколько буду.

– Подождите, сейчас еще одна подойдет. Она вышла…

Аня не успевает договорить, потому что открывается дверь, и в меня, словно ледокол Арктика со всего маху врезается…

– Твою же ты ма-ать!

Сука, как же больно! Грудь, живот – все словно в кипяток опустили.

Блондинка напротив бледнеет, роняя на пол уже почти опустевший стакан из-под кофе. Опустевший, потому что кофе она разлила на меня.

Это реально был кипяток.

– Боже, Илья Романович! – Аня прикрывает ладошкой рот. Блондинка бледнеет еще сильнее. – Может, скорую?

– Не нужно скорую… – шиплю сквозь зубы, оттягивая двумя пальцами ткань рубашки. – Лед есть?

– Минеральная вода в холодильнике! Я сейчас, – Аня проворно, насколько позволяет живот, подскакивает с места и бежит в подсобное помещение.

– Простите меня, пожалуйста! Я… я не хотела. Простите Бога ради! – причитает блондинка, и мне хочется затолкать в ее рот кляп, потому что от бестолковых извинений легче вот ну совсем не становится.

– Какого черта ты потащилась с кофе в коридор? – злюсь, расстегивая пуговицы рубашки.

– Я купила его там, – оборачивается, – в холле.

– Здесь прекрасная немецкая кофемашина! Какого хрена?

– Я хотела карамельный латте, а здесь только черный… – оправдывается, заламывая руки. – Тут внизу есть аптека, я могу купить мазь…

– Вот, Илья Романович, – запыхавшаяся Аня протягивает мне бутылку запотевшей «Периньон», и я, распахнув полы рубашки, прикладываю холод к покрасневшей коже.

Девчонка, часто моргая, бесперестанно грызет нижнюю губу, чем раздражает меня еще сильнее. Рыжая смотрит на все с неподдельным интересом.

– Кто это вообще? – рявкаю, от чего бедная Анечка заметно вздрагивает, прикладывая ладошки к животу.

– Это Юна Григорьева, претендентка на мое место. Из отдела кадров.

– Вторая, значит.

Сложив брови тревожным домиком, Григорьева делает нерешительный шаг.

– Я могу что-нибудь для вас сделать? Что угодно! Только скажите!

– Да. Не попадайся мне больше на глаза, – поставив бутылку на стол, набрасываю на плечи пиджак. – Пусть дальше ищут, – уже секретарше. Та понятливо кивает и все это с таким лицом, будто виновата в совершенном именно она. Даже жаль стало бедняжку.

– А ничего такая, – шагая рядом, оборачивается Дэн. – Я бы вдул.

– У нее руки из одного места.

– Зато сиськи что надо. Правда, молодая больно… Ей восемнадцать-то хоть есть?

– Внизу был какой-то магазин, мне нужно во что-то переодеться, – сиськи и паспортные данные какой-то девицы волнуют меня сейчас в последнюю очередь. Торс по-прежнему горит, но уже чуть меньше. Счастье, что она не разлила свой долбаный карамельный латте чуть ниже.

– Надеюсь, поход в клуб не отменяется?

– Шутишь? Теперь надраться хочется еще сильнее.

День сегодня какой-то реально паршивый.

Проходя мимо бутика свадебных платьев в груди начало печь снова. Только теперь виной всему был не разлитый кофе.

Она скоро выходит замуж. Казалось бы – отболело, да, но… до конца не отпустило. Пока. Где-то сидит там, и ноет, ноет…

Больше никакой любви. Никогда. К чертям.

Глава 3

Клуб оказался действительно довольно неплохим. Приятная обстановка, ненавязчивый персонал, а главное – шикарный бар. Есть все, на любой даже самый требовательный вкус. А мой вкус сегодня прост – водка.

– Эй, не чахни, – пихает меня в плечо Денис, кивая головой в такт мелодии. – От твоей кислой рожи вон те пальмы в кадках вянут.

– Да я в норме.

– Ты морду свою видел? Брось ты, из-за какой-то бабы! Имей гордость в конце концов, она тебе изменяла.

– А вот это не доказано. Всего лишь предположение. Хрен знает, может, они встретились сразу после нашего развода и все быстро закрутилось.

– Оправдывать ее еще начни, давай, – запрокинув голову, одним махом вливает в себя текилу. Затем бросает в рот кусок лайма и жуя: – Раньше ты таким не был, ну, до брака. Трахал все, что движется, а сейчас… – машет обреченно рукой. Мол, «все с тобой понятно».

Да мне и самому тошно от себя же. Но поделать ничего не могу. Нет, не то, чтобы я весь год страдал, наматывая на кулак сопли, вовсе нет, но просто новость о ее свадьбе разворошила осиное гнездо воспоминаний… Ирина действительно была единственной, кого я любил и единственной, кто посмел меня так жестко опрокинуть. Отчасти именно поэтому отпустить окончательно ее проблематично – мужское, мать его, эго.

– Никогда не понимал, что ты в ней нашел, – чавкает, интенсивно работая челюстью. – Тощая, безэмоциональная, еще и в постели бревно. Может, она тебя того – приворожила?

Год! Прошел целый гребаный год, как мы не вместе. Она беременна от другого. А мне все равно неприятно, когда он говорит о ней плохо. Может, и справедливо говорит, но как-то вот так.

– Нихрена себе, – присвистнув, Дэн оборачивается, провожая взглядом молодую официантку в строгой черной униформе. – Да здесь не только пожрать можно охрененно. Может, по десерту? – ведет бровью на девицу. – Как думаешь?

Перевожу расфокусированный взгляд на блондинку. Вижу ее со спины, но формы да, аппетитные. Не отнять. Тонкая талия, перетянутая завязками фартука, а вот бедра наоборот, слишком крутые. Но ей идет. По крайней мере сзади.

Сзади…

Фантазия услужливо дорисовывает остальное.

Сколько у меня не было секса? Недели полторы точно. Загруженная командировка в Мюнхен лишила меня единственной в жизни мужской радости.

– Вот они – плюсы развода, – с видом знатока резюмирует Денис. – Ты можешь трахаться хоть каждый день с новой.

– Ты и в браке так трахался.

– Да, но приходилось скрывать. А сейчас – раздолье.

Денис не просто любит женщин, он – коллекционер. Из тех, для кого количество важнее качества. Однажды он попробовал загнать себя в стойло под названием «брак», но не выдержал и месяца – завел шашни с новой сотрудницей. Жена не узнала, ну и он быстро вошел во вкус. Правда, оказалось, что уходя в салон «чистить перышки» она тоже чистила кое-что другое со своим тренером по йоге.

Да, она тоже изменяла ему с тренером. Карма у нас с ним одинаковая, что ли.

– Девушка! – тянет руку Дэн, сально изучая пятую точку официантки. И уже тише мне: – Сейчас заценю, что у нее с внешкой. Вдруг крокодилиха.

Поднимаюсь. Нехило так покачивает. Сколько же мы выпили…

– Я отойду.

– Дружка проветрить? – скалится.

– Меня трогает, что тебя заботит мой член… – разворачиваюсь и… получаю удар в грудь, ощущая, как уже подживший было ожог вспыхивает новой волной адовой боли.

Кофе!

Опять!!

По живому!!!

Поднимаю глаза на блондинку, чью задницу поимел в своих фантазиях какую-то минуту назад. В руках поднос с перевернутой чашкой эспрессо, черная жижа тонким ручейком стекает на такого же черного цвета кафель.

– И-Илья Романович?

Не может быть. Снова она?

Это что, блть, розыгрыш?

– Снова ты? Опять? – шиплю, оттягивая ткань рубашки от тела.

Это она. Та самая, со странным именем.

Юла?

– Тебе кто-то заплатил, чтобы ты сварила меня заживо? Конкуренты? Или моя бывшая?

– Боже, простите! – глаза полны неподдельного отчаяния. – Я… случайно! Клянусь!

– Я это уже слышал. Где здесь туалет? – рявкаю, осматривая мутным взглядом полупустой зал.

– Там! Он там! – бросает поднос на наш стол. – Я вас провожу!

– Не надо! Просто отойди от меня, хорошо? От тебя одни неприятности.

Слышу, как за спиной ржет Денис. Что я там говорил раньше о том, что друг он хороший?

Забудьте.

Закрывшись в туалете, стягиваю рубашку. Просто дежавю какое-то. А еще говорят, что снаряд дважды в одну воронку не падает. Разве такое вообще возможно?

И главный вопрос – как она здесь оказалась? Неужели следила? Не бывает же таких совпадений!

Прикладываю намоченное холодной водой полотенце к ожогу, и то ли кофе был градусом ниже, чем днем, то ли градусы внутри меня обезболили, но довольно терпимо.

– Илья Романович…

Закатываю глаза.

– Илья Романович, это я, Юна, – скребется в запертую дверь. – Простите, пожалуйста. Это, правда, вышло ненамеренно. Сама не знаю, как так получилось. Давайте я… ну, не знаю… химчистку костюма оплачу, – осекается. – КостюмОВ.

Бросаю мокрое полотенце в раковину и распахиваю дверь. Блондинка мнется напротив, но жалкой не выглядит. Виноватой. Косится на алеющий на моей груди ожог.

Ну ладно, что уж теперь…

– Проехали, – прохожу мимо.

– Но я ведь одежду вашу испортила.

– Проехали, говорю.

– Но ваша рубашка…

– Твою же ты мать! Да забери ты ее уже! – скидываю мокрую тряпку с плеча и пихаю ей в руки. – Забирай и иди!

Григорьева, или как ее там, ошарашенно смотрит на комок ткани, потом на меня, и в голубых глазах мелькает что-то похожее на оскорбление.

– По адресу офиса потом пришлешь, – ухожу, ощущая, как в спину мне летят пропитанные ядом недоумения стрелы.

Нормально? Вообще-то, это она меня покалечила.

Дважды!

– Ну пздц, обчистили! – стебется Дэн, кивая на мой голый торс. – А говорили, место цивилизованное. Эй, охрана! – тянет шею. – У вас тут извращенцы в заведении! Охрана!

– Рот закрой и пиджак свой гони. Мой в машине остался.

Накидываю чуть тесноватый в плечах Армани на голое тело и заказываю еще водки. Настроение – дерьмо с минусом. И, конечно, виной всему не дурацкий ожог.

– Тебя администратор искал. Жди, будет рассыпаться в извинениях. Кстати, интересно, откуда она тут взялась? Ну, куколка эта.

– Черт знает. Мне неинтересно.

– А жаль. Жопа у нее что надо, – цокает.

Видеть эту криворукую не могу, но да, неопровержимый факт – посмотреть есть на что.

– Слушай, я тут это… – кашляет в кулак, – отъехать должен.

– Отъехать, в смысле – «того»?

– Сплюнь! – стучит по столу, а затем кивает на свой последней модели айфон. – Карина позвонила. Ну, та, – толкает языком в щеку, – сам понимаешь. Она тут с подругами недалеко в «Оазисе» зависает. Хочешь, двинем вместе? Подружки у нее что надо. Инна – норвежка – тощая и бледная, как смерть. Все, как ты любишь.

– Иди нахрен.

– Учти – член сам себя не обслужит.

– Со своим членом я сам как-нибудь разберусь, – не дожидаясь, когда ошарашенная услышанным официантка поставит заказ, забираю стакан с подноса и опрокидываю в себя обжигающее пойло. – Вали куда хочешь, – и в спину ему: – Смотри, триппер не подцепи.

А под нос:

– Как в прошлый раз.

Подмигиваю до жути смутившейся официантке и прошу повторить.

Надираться в одно лицо – первый признак алкоголизма. Да и похрен. У меня сегодня траур – оплакиваю похороненное эго. И вроде бы черт с ней, но бесит, что у нее все есть сейчас, а у меня… Ну что есть у меня? Бэнтли – есть. Бизнес – есть. Апартаменты – еще галочка. А в душе воронка.

Долбаная ты тряпка, Шторм, соберись.

Отшив расшаркивающуюся в извинениях администраторшу выхожу на улицу. Совсем не по-весеннему ледяной ветер задувает под пиджак. Конец мая, а холодно, однако.

Нашариваю в кармане пачку сигарет и, прислонившись к мигающему неоном стенду, курю, выпуская в чернильное небо ядовитые пары «Парламента».

Со стороны, наверное, на бомжа похож – в коротком пиджаке на голое тело. Или на мальчика из соседнего заведения «Льняная ночь», где ходить в чем-то помимо галстука-бабочки нарушение дресс-кода. А впрочем, какая разница, кто там и что подумает. Вообще все равно.

Освобождая на улицу приглушенные биты, за спиной появляется девушка. Знаю, потому что слышу цокот шпилек. Оборачиваюсь…

– Опять ты?

И почему я не удивлен.