Текст книги "В постели с врагом (СИ)"

Автор книги: Агата Лель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Часть 24

Молодая лаборантка, или администратор, или медсестра, или кто она там, чёрт побери, резко вздрогнула и, изо всех сил пряча улыбку, отпрянула от стола, за которым сидел Ринат.

Оба одеты, не растрёпаны, ничего такого, но… вид у обоих такой, словно их застукали на месте преступления.

В груди неприятно кольнуло.

– Ринат Багратович, извините, если помешала, но я стучала…

– Вы записаны на приём? – спросил он деловым, подчёркнуто-профессиональным тоном, отчего я сразу ощутила себя не в своей тарелке.

– Нет… Нет, не записана. Но вы говорили, что я могу прийти, когда будут готовы результаты моих анализов, – врать на ходу – не моё, я это знаю, и это же я прочитала на лице Рината. Стараясь сгладить ситуацию, продолжила: – Но я могу войти позже, подождать в коридоре.

– Нет, оставайтесь. Спасибо, Вера, – бросил он уже медсестре со слишком тёплой, или мне это просто показалось, улыбкой.

Вера одарила его в ответ точно такой же и, забрав со стола какую-то папку, шустро ретировалась из кабинета.

Мы спим с ним уже месяц, мы не чужие друг для друга люди, как ни крути, но почему-то в этой ситуации я почувствовала себя однозначно лишней.

– Прости, пришлось сочинять на ходу. Я вам помешала?

– Признаться, да, немного. Я не ждал, что ты приедешь.

– Да я и сама, собственно, не думала, что приеду. Просто… решила поговорить.

Почему она ему так улыбалась? А она улыбалась, мне не показалось!

Глупо, нелепо, абсурдно, но я ощутила иррациональный укол ревности. Зачем-то даже обернулась на дверь, дабы убедиться, что эта Вера действительно вышла.

– Если ты здесь, значит, разговор важный, – Ринат выбрался из-за своего стола, и я в очередной раз восхитилась, как же ему идёт медицинский костюм.

Высокий, подтянутый, с прекрасной улыбкой и сшибающей с ног мужской харизмой…

Он слишком хорош, чтобы принадлежать только одной.

– Что-то случилось?

– Игорь сегодня дома.

– И?..

– Ну… в общем… – я устало вздохнула, опустив на подлокотник софы свою сумочку. – Короче, я не могу так больше. Я хочу всё ему рассказать.

– Рассказать что?

– О нас с тобой, – подняла взгляд и не без доли волнения заглянула ему в глаза. Я хотела посмотреть на его реакцию, оценить её, ведь известный факт, что в первую секунду человек просто не может контролировать свою реакцию и обязательно выдаст истинные мысли.

Я боялась увидеть в его глазах испуг, но испуга я не увидела.

Ринат присел на край своего стола и, смотря в одну точку, задумчиво потёр большим пальцем нижнюю губу.

Он думал, и я бы отдала многое, чтобы понять, о чём именно.

– Что именно ты хочешь рассказать ему о нас? – задал он наконец вопрос, после чего поднял на меня взгляд. Густые брови были слегка нахмурены, как у человека, которому только что преподнесли не самую приятную новость.

– Ну, о нас. Что у нас с тобой… – боже, как назвать то, что между нами происходит? – Что мы спим вместе.

– В этом случае обо всём узнает Жанна.

– Скорее всего… Но прости, я действительно так не могу! Мне сложно, понимаешь? Сложно врать, сложно ходить, озираясь по сторонам, как бы нас кто не застукал вместе. Я понимаю, что, наверное, ты не готов сейчас менять свою жизнь или вовсе не захочешь этого делать. Ведь между нами же просто…

Я осеклась, не решаясь продолжить. Это ужасное чувство, отвратительное. И почему-то унизительное.

– Что между нами "просто"? – синие глаза прожигали словно насквозь.

– Секс.

Короткое и ёмкое слово, которое точно определило то, что происходит между нами.

Он многократно говорил, а чаще доказывал на деле, что ему со мной очень хорошо. В постели. Но о каких-то более глубоких чувствах мы никогда не говорили.

Мне было невероятно обидно, что из-за меня он вряд ли захочет всё менять, но я понимала, что не могу требовать от него каких-то быстрых судьбоносных решений.

– Между нами же только секс, да? – вот так наивно, совсем по-женски, я решила выторговать у него ответ.

– Нет, Стелла, между нами не один только секс, ты это знаешь. Иди сюда, – неожиданно он протянул руки, подзывая меня в свои объятия. Я с радостью подошла ближе и уткнулась в его слегка пахнущую парфюмом и медикаментами рабочую рубашку. – Ты очень мне нравишься, ты дорога мне. Но Жанна… она немного больна, – я подняла на его удивлённый взгляд. – Я не слишком люблю говорить об этом, но у неё есть некие проблемы. С психикой. Наверное, ты должна была это заметить.

– О, Господи! – я даже слегка отпрянула.

Конечно, не могу сказать, что это стало для меня огромной неожиданностью – его жена всегда вела себя подозрительно странно, было видно, что что-то с ней "не то". Лола вообще предполагала, что она сидит на тяжёлых наркотиках. Но то домыслы, а то – услышать это от Рината лично…

Стало очень не по себе.

– А что именно с психикой? Она… Это шизофрения?

– Нет, к счастью, всё не настолько плохо. Но у неё есть некие отклонения, которые практически не поддаются лечению. Весной и осенью всё особенно обостряется. Она начинает плохо себя чувствовать, приходят сильнейшие мигрени, бессонница, навязчивые суицидальные мысли, затяжная депрессия. Иногда даже галлюцинации. Она нуждается в постоянном наблюдении специалиста. Я… – он тяжело вздохнул и сдавил подушечками пальцев переносицу. – Я не могу оставить её. Пока – не могу. Прости.

Теперь всё встало на свои места. Её замкнутость, вечная отстранённость. Её "инопланетность".

Она серьёзно больна.

Мне было жаль бедную Жанну, жаль Рината, которому выпала такая сложная доля. Но и себя мне было жаль тоже!

Да, это эгоистично, но я на самом деле была готова поменять свою жизнь, думала, что, может быть, есть хоть какой-то шанс… Но сейчас поняла, что шанса нет и никогда не будет.

Он не оставит её, не сможет. Он взял за неё ответственность. Как мужчина, как врач, в конце концов.

Он – единственная её опора.

Теперь стало понятно, почему он закрутил роман со мной – ему нужна была отдушина. Просто женщина, чтобы выпустить пар. Как бы цинично и горько для меня это ни звучало.

– Когда мне предложили должность заведующего отделением здесь, я согласился не раздумывая: отдалённость от цивилизации, свежий воздух, минимум контактов с социумом – идеально для неё. Я думал, что здесь ей станет лучше, но нет, к сожалению, заболевание по каким-то причинам начало прогрессировать сильнее.

И он не врёт. Даже я заметила, что когда они только переехали, Жанна была как будто более живая, она хотя бы изредка, но выбиралась из дома, возилась на лужайке со своими цветами. А теперь её если и можно было увидеть, то исключительно только в окне. Бледную и как будто замученную.

А если… если это я виновата в том, что её приступы, или что у неё там, стали чаще? Может, она что-то почувствовала, но ввиду своей болезни не могла или не знала, как выразить тревогу? Ведь каждая женщина чувствует, когда её муж отдаляется.

Или вообще увидела что-то…

Боже, что я натворила!

Мне стало дико стыдно. Я ощутила себя распущенной и грязной. И в мыслях появилась странная аналогия, как будто я отняла конфету у умственно-отсталого ребёнка.

Я как будто воспользовалась ситуацией и захапала в свою постель чужого мужа!

Да, я не знала о её проблемах, да, Ринат соблазнил меня первый, видит Бог, я пыталась бороться со своей к нему тягой. Но всё равно я должна была это предотвратить! Должна была!

Но если раньше я этого не сделала, то…

– Эй, что с тобой? – Ринат приподнял большим пальцем мой подбородок и с тревогой посмотрел в глаза. – Ты сама не своя стала.

– Нет, всё… всё нормально. Я, наверное, пойду, хорошо? – выскользнув из кольца его рук, я не глядя отыскала на софе свою сумочку. – Извини, что отвлекла.

– Подожди, мы ещё не договорили.

– Нет, я всё поняла, правда. Прости, мне правда пора.

Он говорил мне ещё что-то вслед, но я уже не слушала, просто выбежала пулей из кабинета и даже не стала дожидаться лифта, просто свернула в сторону указателя "ЕXIT".

Я спускалась по многочисленным ступенькам многочисленных этажей, размышляя о том, во что превратилась моя жизнь. Я изменяю своему мужу, изменяю с женатым мужчиной, супруга которого психически больна. Тем самым разрушая не только свою семью, но и семью Рината тоже.

Хорошо – от моей семьи и до появления Рината уже осталось подобие дрожащих на ветру руин, но его брак наверняка был нормальным, если можно так сказать о союзе, где один из супругов слегка сумасшедший…

Но ведь это не я начала кадрить его первая! Не я! Я бы ни за что никогда даже и не посмотрела в его сторону, если бы он первым не проявил такой многозначительный интерес.

Как теперь разобраться, что же им двигало? Желание разнообразить свою жизнь, как-то отвлечься от проблем, или на самом деле у него ко мне тоже начали появляться какие-то чувства?

Впрочем, какая теперь разница? Разорвать этот порочный круг должна именно я! Он не должен метаться между мной и больной женой. Я обязана самоустраниться.

От одной только мысли, что на этом всё, стало очень горько. Так, что по щекам потекли слёзы. Не будет наших встреч, я больше не увижу его улыбку, и он никогда меня не обнимет…

Я расцветала рядом с ним. Именно рядом с ним я начала принимать себя, чувствовать себя красивой и сексуальной. А ещё я наивно начала допускать мечты, что, может быть, когда-нибудь мы будем даже вместе, и нам не придётся ни от кого прятаться.

Я начала в него влюбляться, как последняя дура! А теперь я должна уйти.

Вытирая слёзы, я вышла на парковку и очень удивилась, когда увидела возле своего автомобиля ожидающего меня Рината.

Это очень меня удивило и… обрадовало. Несмотря на то, что внутри себя я уже практически приняла твёрдое решение, я всё равно была ужасно рада его видеть.

– Как ты здесь оказался?

– Спустился на лифте. Но тебя я там не заметил.

– Я спускалась по лестнице… – я воровато осмотрелась по сторонам. Нас же могут увидеть вместе! Но это, кажется, волновало только меня – Ринат выглядел довольно собранным и спокойным. Сложенные на груди руки, внимательный взгляд и подчёркнутая линия идеальных губ… Всё-таки он прекрасен. И он не мой.

– Почему ты убежала, Стелла? – вопрос прозвучал мягко, не обвиняюще, скорее немного взволнованно. – Что произошло?

Можно было бы что-то придумать, но я устала ходить вокруг да около.

– Твой рассказ… Я не знала, что Жанна больна.

– И что это меняет?

– Что это меняет? Да всё! – выкрикнула я громче положенного. И лишь осознав, что так я точно привлеку к нам лишние глаза и уши, понизила тон: – Это всё меняет, Ринат! Ты же не оставишь её – это очевидно, а я не смогу делить тебя с ней вечно. И встречаться украдкой годами я тоже не сумею! Мне тяжело так, понимаешь?

– А ты думаешь, мне приятно всё это? – тепло произнес он и провёл костяшками пальцев по моей щеке. – Я думаю о тебе каждую ночь, мне чертовски сложно разрываться между чувством и долгом.

– А если бы Жанна была здорова? – задала я волнующий, но определенно скользкий вопрос. – Если бы не было всех этих проблем, это бы что-то изменило? Между нами.

На секунду он замешкался, словно не зная, что именно ответить. Но действительно лишь на секунду.

– Зачем думать о том, чего нет? Так вышло, ничего уже не изменить.

– То есть ты никогда не разведёшься с ней, да? Предлагаешь нам и дальше просто оставаться любовниками без всяких обязательств?

Ещё мгновение на раздумье… И эта пауза сказала мне намного больше, чем все вместе взятые слова.

– Прости, мне нужно ехать, – я засуетилась, выискивая в сумочке ключи от машины, но Ринат твёрдо перехватил мою руку, заставив тем самым посмотреть ему в глаза.

– Тебе было плохо со мной всё это время? Мне так не казалось, – неожиданно его вторая рука заскользила по моему бедру, что сразу вызвало волну паники… и предательского удовольствия.

– Бога ради, не здесь… – я снова обернулась, потом подняла голову и пробежала взглядом по многочисленным этажам дорогой клиники. – Вдруг нас кто-то увидит!

– Ты слишком загоняешься, слишком всё драматизируешь, – широкая ладонь довольно крепко сжала мою ягодицу, заставив непроизвольно ойкнуть. – Тебе было хорошо все эти недели, – прошептал на ухо, припечатав моё тело к своему. – Ты наконец-то узнала, что такое оргазм. Видела бы ты себя в эти моменты – ты была прекрасна. Ты и сейчас прекрасна… – и в самое ухо: – Сейчас у тебя точно такое же лицо.

– Пожалуйста, хватит, – взмолилась я, изо всех сил борясь с искушением обнять его в ответ. Провести руками по плечам. Поцеловать, ведь его губы так близко…

Нас скрывали припаркованные автомобили, но всё равно любому, кто стал бы невольным свидетелем происходящего, сразу же стало бы всё очевидно.

– Давай просто немного подождём, хорошо? Я что-нибудь придумаю, обещаю. Только, пожалуйста – не руби сплеча. И не думай слишком много о том, что будет, не накручивай себя, лучше от этого никому не станет.

– А что мне делать с Игорем?

– То же, что и всегда – игнорируйте друг друга. Ты же не спишь с ним?

– Нет. А ты? – я посмотрела ему прямо в глаза, пытаясь распознать ложь. – Ты и Жанна…

Да, меня волнует это! Каждый раз, ложась спать, я до боли всматриваюсь в окно чужой спальни, боясь увидеть в нём то, что уже когда-то видела. Я не хочу делить его с кем-то и ужасно ревную.

– Нет, у нас тоже ничего не было, с дня рождения твоей подруги, – ответил он, и я выдохнула, не скрывая эгоистичной радости. – И ты можешь даже не беспокоиться на этот счёт – ей совершенно неинтересен секс. Препараты, которые она принимает, полностью подавляют либидо, таков побочный эффект.

– Но… я же видела, как вы… тогда, в спальне. Ты же не брал её силой?

Кажется, моё предположение ему не понравилось. Лицо стало жёстким.

– А я похож на того, кто принуждает?

Я хотела сказать ему, что порой он немного перегибает со своей властностью, и наш секс чаще происходит по его правилам. Да, от этого мне не становится менее хорошо, но то, что он может быть немного грубым – факт.

Но одно дело – жёсткий секс, и совсем другое – принуждение к сексу.

– Нет, конечно, я так не думаю, что за мысли, – я улыбнулась, стараясь немного сгладить послевкусие от неудобной и – что уж – неприятной темы. Темы, которая оставила где-то на подсознании саднящий осадок.

Неужели он пользуется беспомощностью нездоровой женщины?

– Ты ревнуешь? Серьёзно? Ревнуешь меня к ней?

– Да. Всё-таки она твоя жена, а не я.

– Не ревнуй, не нужно. Мне достаточно тебя. Вернее – тебя мне никогда не бывает достаточно, – и, понизив тон, сексуально прошептал в самое ухо: – Я соскучился по тебе… На вечер всё в силе?

Я ехала к нему с одними мыслями, а в итоге уезжаю с совсем другими, и я совершенно не понимаю, как со всем этим быть. Тупик.

Мне нужно побыть наедине с самой собой.

– Мне действительно пора. Извини. Вряд ли у меня сегодня получится.

Он нехотя посторонился, открывая для меня путь к дверце моей машины. Он явно был недоволен, и я чувствовала себя как будто бы виноватой в том, что отказала ему. Но это же глупо! И ревность моя глупа, ведь мы ничем не обязаны друг другу. Но почему-то не получалось оставаться хладнокровной.

– Пока, – выглянула я из приоткрытого окна, надеясь увидеть его улыбку.

– Пока, – он не улыбнулся. Скрестил на груди руки, провожая меня совершенно нечитаемым взглядом. Таким, от которого я вдруг почувствовала себя ещё более несчастной.

Лола как-то, рассуждая на свою любимую тему – о мужчинах, сказала, что только последняя дура способна влюбиться в своего любовника.

"Для здоровья – да, это даже полезно, но ни в коем случае нельзя пускать чужого мужика дальше своей койки! Если доберётся до сердца, всё – пиши пропало!"

Неужели я попала в то бесславное количество дур? Хотя я и без "влюбиться" туда уже попала…

Я ехала до дома, размышляя, что со всем этим нужно что-то решать, ведь чем больше проходит времени, тем сильнее я прикипаю к нему, дальше будет ещё хуже. Через несколько месяцев я совсем не смогу его отпустить.

А Игорь? Он ведь тоже не заслуживает быть обманутым. Но смогу ли я жить с ним дальше после расставания с Ринатом, делать вид, что ничего не происходило?

Смогу ли я лечь с ним снова в постель?

Хочу ли я этого?

И главное – смогу ли хоть когда-нибудь пройти мимо соседского дома с лёгким сердцем?

Я ужасно запуталась, казалось, что из этого замкнутого круга просто нет выхода. Я принималась то корить себя, то оправдывать, я прокручивала в голове напряжённый диалог на стоянке и ещё не знала, что у наших совершенно не дружеских объятий был один непрошеный свидетель…

Часть 25

* * *

С того сложного для меня дня прошла ещё одна неделя, и она оказалась невероятно тяжёлой. Все эти семь дней Игорь провёл в очередной командировке, даже не поставив меня в известность, где именно он был, а с Ринатом я взяла тайм-аут. Я не отвечала на его телефонные звонки, практически не появлялась во дворе, дабы исключить любое случайное столкновение, и перестала бегать по утрам – по той же самой причине. Мне нужно было время разобраться в самой себе, подумать, прочувствовать, каково мне без него. Я играла в железную леди день, может, два… а потом сломалась. Я поняла, что мне не хватает его – и не хватает намного сильнее, чем Игоря. Да, какие-то несколько недель – и он стал мне близок. Я чувствовала, что нуждаюсь в нём, что схожу с ума от ревности, думая о том, что творится за стенами соседского дома.

Каждую ночь я стояла и, кусая губы, смотрела в окно их спальни, до ужаса боясь увидеть там, что всё у них хорошо… Боялась, что он принял моё решение и дал отношениям с Жанной второй шанс.

Мне было жаль Жанну, но… он же всё равно ей не нужен! Иначе была бы она настолько равнодушной к такому мужчине?

Невозможно быть к нему равнодушной!

Вспоминая его руки, его поцелуи и всякие глупости, что он шептал мне в постели, я начинала рыдать снова и снова, сгорая от стыда, тоски и желания снова его увидеть… Это напоминало какую-то ломку.

Все дни моего одиночества буквально всё валилось из рук: я плохо спала, практически ничего не ела, и, кажется, на фоне стресса организм дал сбой, и я простудилась. Не хотелось ничего, просто пялиться в одну точку, свернувшись калачиком в спальне.

Никому не было до меня особо какого-то дела, даже "подружка" Лола куда-то запропастилась. С того дня, как она сообщила мне о своей беременности и решении избавиться от ребёнка, я практически не видела её. Дважды или трижды из окна, но она просто проходила мимо, словно демонстративно избегая смотреть даже на мой дом. Ни зайти на чай, перемолоть кости новой сумасшедшей соседке, ни рассказать, сделала ли она то, что грозилась… Вокруг меня происходила какая-то неведомая чертовщина, а я чувствовала себя её эпицентром.

Когда раздался звонок в дверь, я рассеянно варила на кухне кофе, ощущая, что его аромат стал каким-то… не таким. Неприятным. Хотя я всегда обожала этот крепкий бразильский сорт.

– Секунду, я сейчас, – даже не взглянув в зеркало, что висело у входа, я открыла дверь и увидела там Андрея. Признаюсь, я была очень рада его видеть и как будто бы даже соскучилась.

– Привет, ты куда-то пропала. Всё в порядке? Я заходил к тебе в галерею, там сказали, что у тебя отпуск.

– Ты приходил ко мне в галерею?

– Ну, просто тебя долгое время было не видно и не слышно… Я приходил, но ты не открывала.

Кажется, он немного смутился, чем растрогал меня до глубины души. Неужели хоть кому-то не наплевать, что со мной?..

– Не хочешь зайти? Выпьем кофе.

– А твой муж?..

– А, – я обречённо махнула рукой и посторонилась, пропуская в дом гостя. – Утром вернулся из очередной командировки, даже домой не заезжал – сразу на работу.

Да даже если бы и был дома, кажется, ему наплевать, с кем я провожу время. А к Андрею он тем более никогда меня не ревновал.

Закрывая дверь, я всё-таки не удержалась и посмотрела на соседский коттедж, отчего сердце в буквальном смысле облилось кровью, но я заставила себя отвернуться.

Я решила с ним порвать. Я выдержу! И не смей распускать сопли!

Расстаться – самое лучшее решение, потому что эта связь всё равно никогда ни к чему не приведёт.

– Кажется, у тебя что-то… – Андрей поставил свою сумку на пол и потянул носом воздух. – У тебя стоит что-то на плите?

– Ох, чёрт! Турка! Я же кофе варю!

Забыла, что неудивительно. В последние дни я стала ужасно рассеянной. А ещё унылой, плаксивой и раздражённой.

Когда мы вошли на кухню, плита уже была безнадёжно испорчена: пропахшая горелой арабикой лужа тонкой струйкой стекала по стенке нового встраиваемого Борка. Теперь мне предстоит это всё отмывать, на что уйдёт битых полчаса.

Где бы ещё найти на это всё силы. Они как будто покинули меня, как и душевный покой.

– Это была последняя порция кофе, – я грустно взглянула на последствия своей халатности. – Но есть чай.

– Отлично, мне подходит. Признаться, я соскучился по нашим посиделкам, – улыбнулся Андрей и, зависнув на какое-то время взглядом на моём лице, словно очнулся. – А, секунду, – и снова ушёл в гостиную.

Я щёлкнула кнопкой чайника и, взяв из ящика тряпку из микрофибры, снова покосилась в окно на соседний дом. Я ругала себя за это тысячу раз, запрещала себе лезть даже таким вот образом в чужую жизнь. Я его отпустила, всё! Сколько уже можно! Но всё равно раз за разом находила повод взглянуть… Просто увидеть… Что – я сама не знала. Наверное, его. Я и хотела и не хотела этого одновременно.

Его дом по-прежнему был мрачно пуст, и если не знать наверняка, можно было подумать, что там вообще никто не живёт. Все окна наглухо зашторены, лужайка приобрела слегка неряшливый вид, а и без того чахлые розы завяли окончательно.

А ещё я подумала, что давно не видела Жанну…

– Вот, – раздалось за спиной, и я обернулась. – Это тебе.

Андрей протянул мне коробку моих любимых шоколадных конфет, и в носу защипало.

Чёрт знает отчего во мне родилась такая реакция, но так отчаянно захотелось повиснуть у него на шее и, рыдая, выплеснуть всё, что накипело. Но я сдержалась, потому что до ужаса не хотела, чтобы он узнал, что я сделала. Мне было дико стыдно: адюльтеры порицали во все времена, да я сама смотрела косо на тех, кто не верен своим половинам, а тут с собственным соседом, который женат… Вот уж действительно: пути господни неисповедимы.

– Спасибо, я их обожаю.

– Я знаю. Ты же говорила.

Я даже не помнила, когда я об этом ему сказала, но была приятно удивлена, что он запомнил такую, казалось бы, несущественную мелочь. Добрый, внимательный, работящий мужчина с умными глазами… Я впервые задумалась о том, что не знаю, есть ли у него кто-то, он никогда об этом не говорил, а я не спрашивала, считая, что некорректно задавать подобные вопросы.

Если у него кто-то есть, то этой женщине очень повезло: Андрей действительно достойный мужчина, жаль, что Игорь не такой… Был бы он хоть наполовину внимателен, как Андрей, ничего подобного бы просто не произошло!

Я понимала, что винить кого-то кроме себя – позиция самая удобная, но ведь на самом деле всё началось с того, что Игорь практически исчез как муж из моей жизни.

– У меня как раз нет ничего на десерт, так что ты очень вовремя.

Пока я готовила чай, Андрей рассказывал мне что-то забавное, я даже улыбалась в ответ, но рассеянно, постоянно отвлекаясь на то, что происходит по ту сторону улицы. Как назло, его дом словно на ладони, это просто проклятие какое-то.

– …я не знал, что им подарить, поэтому выбрал то, что посоветовал Гриша – какой-то странный робот с большой головой. Детские игрушки сейчас больше похожи на крошечные макеты героев фильмов ужасов.

– Не могу с тобой не согласиться, – я вежливо улыбнулась, бросив ещё один взгляд в окно. – А кто такой Гриша?

– Это мой сын.

Я буквально зависла. В самом прямом смысле этого слова. Удивлённо моргая, обернулась на Андрея, решив, что просто услышала что-то не то.

– У тебя есть сын?!

– Да, – повторил он, мягко улыбаясь. И его глаза… они как будто озарились теплом.

В груди больно кольнуло.

– Я не знала. Ты никогда не говорил о нём.

– Ну, мы не слишком часто поднимали личные темы.

И это правда. Зачастую мы обсуждали что-то совершенно постороннее, не заходя на территорию личных тем. Но ребёнок… Меня эта мысль просто поразила.

Выходит, он женат.

Это осознание меня тронуло тоже. Тронуло как-то… как-то по-женски, что ли. Как будто всё это время меня водили за нос. И ещё эти намёки Лолы и даже Рината, что он неровно ко мне дышит…

– И сколько ему?

– В феврале будет четыре.

Четыре…

Переваривая новую информацию, я поставила на стол чашки, достала сахарницу и блюдце с мёдом.

– Он мне не родной сын, – неожиданно добавил он, чем в очередной раз поверг меня в ступор.

– То есть… – я хотела задать так много вопросов, присущих здоровому женскому любопытству, но в последний момент поняла, что, скорее всего, там какая-то слишком личная и не очень приятная история, поэтому вовремя прикусила язык. – Ты можешь не говорить, я не настаиваю.

– Да нет, тут нет никакого секрета, – он взял ложечку и аккуратно положил в чай сахар. – Три года назад я познакомился с женщиной, Лизой, у неё был младенец, сын. Мы жили вместе, я воспитывал Гришу как своего ребёнка, а потом появился его настоящий отец. Как оказалось, он отбывал срок. Ну и… – он пожал плечами, как бы давая мне возможность додумать самой. Было видно, что ему нелегко говорить об этом.

– Она забрала ребёнка и ушла к нему? – закончила я то, что он не проговорил вслух.

– Я её не виню, всё-таки он родной отец Гриши, и, видимо, у неё всё ещё оставались к нему какие-то чувства.

– Но сейчас мальчик с тобой, – осторожно продолжила я, – значит, она вернулась снова к тебе?

Почему-то я заочно невзлюбила эту женщину.

– Нет, она ко мне не вернулась, – он тяжело вздохнул, и между нами повисла напряжённая пауза. Такая, какая происходит тогда, когда человек решается сказать что-то нехорошее. – Она умерла.

Новое признание и новый шок. Я просто не знала, как на всё это реагировать.

– Она… чем-то болела?

– Нет, он, этот мужчина, её убил. Он много пил, принимал запрещённые препараты, ну, и в пылу очередной ссоры схватился за нож… Его посадили, а Гришу я забрал себе. Оформил отцовство, сейчас это мой ребёнок, и больше никто у меня его не заберёт.

– А если тот, ну, его биологический отец, выйдет из тюрьмы? Когда-то же это произойдёт. А если он захочет…

– Он ему никто, отец Гриши я! Это мой сын! – сказал он с такой решительностью, что у меня отпало всяческое желание развивать эту тему.

Вечер получился просто вечером откровений, я даже взглянула на Андрея совсем другими глазами. Сначала взять на себя ответственность за женщину с младенцем, пережить такое предательство, а потом забрать себе по сути чужого ребёнка… Это нужно иметь действительно большое сердце. Мальчик мог попасть в детский дом, но теперь у него есть любящий отец, и не имеет никакого значения, что по крови он ему не родной…

– Значит, вы живёте сейчас вдвоём?

– Да, у меня небольшой дом тут недалеко, на выезде. Конечно, не такой, как ваш, – он обвёл взглядом наши, что уж, не бедные хоромы, – но места хватает. У Гриши есть своя комната.

– И как же ты справляешься? Ну, ты же… – я запнулась, но он вытащил меня из неловкой ситуации:

– Мужик, а в мужиков, как водится, не встроена функция воспитания детей? – он по-доброму рассмеялся. – Да, признаться, я всё ещё учусь быть хорошим отцом, кое-что мне даётся с трудом, но иногда ко мне приезжает моя мама, она здорово мне помогает. Раньше мы виделись очень редко, а теперь, благодаря Гришке, семья, можно сказать, снова воссоединилась, – он с удовольствием сделал большой глоток чая, но мне не лезло ничего в горло.

– А почему вы виделись редко?

– Видишь ли, я не всегда чинил проводку и сломанные лейки, раньше я проектировал дома, но потом пришлось это всё оставить, потому что такая работа сжирала львиную долю времени. Приходилось часто ездить по объектам, и одна дорога могла занять несколько часов! Я уволился из прошлой компании, и вот я здесь, – он снова улыбнулся. – Да, с пиджаками покончено, но зато пятнадцать минут – и я уже дома, есть возможность чаще видеть сына. Может, когда он подрастет, я вернусь обратно, но сейчас об этом не может быть и речи.

Всё, рассказанное им сегодня, можно описать одним ёмким словом – шок. Я не ожидала даже близко ничего подобного. У него была хорошая должность в столице, перспективы, но он ради ребёнка отказался от этого всего.

Отказался бы Игорь от своих командировок, появись у нас сын? Чёрта с два.

– Да ты пей чай, остынет, – Андрей кивнул на мою чашку и пододвинул конфетницу.

Есть я совершенно не хотела, но чтобы не обижать гостя, развернула посыпанный вафельной крошкой трюфель, положила целиком в рот, а проглотив… поняла, что всё съеденное лезет обратно.

Я испытала такой резкий приступ тошноты, что, выбегая из кухни, даже не успела извиниться.

Я сама не поняла, как это произошло, от чего? Всё же было нормально, но факт остаётся фактом – меня основательно прополоскало, так, что из ванной комнаты я вышла в прямом смысле еле живая.

Андрей стоял в конце коридора, поджидая меня, на лице читалась явная тревога.

– Что произошло? Ты в порядке?

– Да, прости, ну… за это, – я выдавила виноватую улыбку. – Наверное, съела что-то не то.

– Я смотрел срок годности, конфеты свежие.

– Вряд ли это конфеты. Может, рыбные консервы… Хотя я ела их вчера. Тогда, наверное, что-то ещё.

А что ещё? Чай и овсяное печенье? Больше я ничего не ела.

В душе поселилась какая-то непонятная смутная тревога, а Андрей вдруг посмотрел на меня с любопытством. Даже не на меня, а на мой совершенно плоский живот…

– Что? Ты думаешь… Не-ет, я не беременна! – я снова нервно улыбнулась. – Это исключено.

– Почему же? Ты замужем, это вполне естественно. Если так, я буду за тебя рад. Уверен, что ты станешь прекрасной матерью.

Мне показалось, или он сказал это с печалью в голосе?

– Ладно, я пойду, тебе нужно отдохнуть, а у меня работа, – он подхватил свой чемоданчик с инструментами и обернулся у двери. – Береги себя.

Когда он ушёл, я продолжила стоять на том же самом месте, словно соляной столб. Предположение Андрея о моей беременности… Нет, это полная чушь! Я не могу иметь детей, годы бесплодных попыток это подтверждают. Да даже ЭКО не помогло, о чём тогда вообще может быть речь!

Да и с Игорем у нас не было секса уже кучу недель.

И тут меня осенило, что с Игорем – нет, а вот с Ринатом…

"– У моей старшей дочери тоже была похожая на вашу проблема – они с мужем восемь лет не могли зачать ребёнка. И я, отец, акушер-гинеколог с тридцатилетним стажем, кандидат медицинских наук, ничем не мог ей помочь.

– И что она в итоге сделала?

– Она поменяла мужа. Теперь у меня трое внуков."

Не знаю, что я ощутила в этот момент. Испуг, волнение, осторожную радость.