Текст книги "Выпуск 1. Том 10"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

13

Вечер выдался презабавный, из всех маскарадных костюмов, имеющихся на корабле, мне подошел лишь костюм медвежонка. Я не против того, чтобы изображать медвежонка перед миленькими девчушками морозным вечерком в нашей доброй Англии… Но для тропического климата это далеко не идеальный наряд. Но все же я повеселил общество и получил первый приз за костюм, «принесенный с суши» (нелепое название для наряда, который берешь напрокат всего на один вечер. Однако поскольку никто не знал, где сделаны костюмы: на суше или нет, название роли не играло).

Миссис Блер наряжаться отказалась. Видимо, их взгляды с Пейджетом на сей раз совпали. Полковник Рейс последовал ее примеру. Анна Беддингфелд соорудила себе костюм цыганки и была в нем ослепительно хороша. Пейджет отсутствовал, сославшись на головную боль. На освободившееся место за столом я посадил странного маленького человечка по фамилии Ривс. Он видный деятель южноафриканской лейбористской партии. Жуткий тип, но мне нужно поддерживать с ним хорошие отношения, он снабжает меня необходимой информацией. Я хочу все досконально знать о том, что творится на шахтах Рэнда.

Во время танцев мне пришлось изрядно попотеть. Я дважды танцевал с Анной Беддингфелд, и она притворилась, что ей нравится. Еще один танец я танцевал с миссис Блер, которой не нужно было притворяться. Ну и, кроме того, я помучил еще нескольких дамочек, чей вид произвел на меня благоприятное впечатление.

Затем мы отправились ужинать. Я заказал шампанское, стюард предложил «Вдову Клико» 1911 года, сказав, что ничего лучше на корабле нет. Я согласился. Похоже, мне удалось попасть в «яблочко». Вино развязало язык полковнику. Он неожиданно разговорился, стал даже чересчур болтлив. Сперва это меня забавляло, но потом я подумал, что полковник Рейс потихоньку оттесняет меня, становясь душой общества. Он начал подтрунивать надо мной, узнав, что я веду дневник.

– Когда-нибудь мир узнает о всех ваших сумасбродствах, Педлер.

– Мой дорогой Рейс, – сказал я, – позволю себе заметить, что я вовсе не такой осел, как вы думаете. Я могу совершать сумасбродства, но в дневнике о них не пишу. После моей смерти душеприказчики узнают много интересного о массе народу, но вряд ли выяснят что-нибудь новое обо мне. Дневник нужен для того, чтобы писать в нем о чужих слабостях, а вовсе не о своих.

– Однако человек все равно невольно раскрывается, – возразил Рейс. – Чисто подсознательно.

– Если послушать психоаналитиков, то вся человеческая жизнь состоит из низменных побуждений, – нравоучительно произнес я.

– У вас, наверное, была такая интересная жизнь, полковник! – воскликнула мисс Беддингфелд, широко распахнув лучистые глазки.

Так они и подцепляют нашего брата на крючок, эти девчонки! Отелло покорил Дездемону своими россказнями, а она его прельстила умением слушать.

Но как бы там ни было, девчонка нашла правильный подход к Рейсу. Он принялся рассказывать байки про львов. Мужчина, застреливший в своей жизни такое огромное количество этих зверюг, находится в гораздо более выигрышном положении по сравнению со всеми остальными. Мне показалось, я тоже должен поведать историю про льва. Что-нибудь смешное.

– Между прочим, – начал я, – вы напомнили мне об одной захватывающей истории. Однажды мой приятель охотился в Восточной Африке. И вот как-то ночью, выйдя из палатки, он услышал тихое рычание. Вздрогнув, приятель обернулся и увидел льва, приготовившегося к прыжку. А ружье парня осталось в палатке. Он молниеносно пригнулся, и лев пронесся у него над головой. Разозлившись, что упустил добычу, хищник зарычал и опять приготовился к прыжку. Мой приятель снова нагнулся, и животное еще раз пронеслось у него над макушкой. Та же сцена повторилась и в третий раз, однако парню тогда удалось подобраться к входу в палатку и схватить ружье. Но когда он обернулся, держа оружие наготове, лев уже исчез. Приятель мой был поражен. Он ползком обогнул палатку и оказался на маленькой прогалине. И там – вы не поверите! – увидел льва, который сосредоточенно тренировался, учась прыгать как можно ниже, над самой землей.

Рассказ был встречен громом оваций. Я отхлебнул шампанского.

– С тем же моим приятелем, – продолжал я, – случилась еще одна презабавная история. Он куда-то ехал, хотел добраться до места засветло, а потому велел слугам запрягать лошадей, не дожидаясь рассвета. Они с трудом справились, ибо мулы попались очень своенравные. Однако наконец повозка тронулась в путь. Мулы мчались быстрее ветра, и когда рассвело, мой приятель понял, в чем было дело. В темноте слуги умудрились впрячь в качестве тягловой силы ЛЬВА!

Вторая байка тоже вызвала взрыв хохота у сидевших за столом, но лучше всех отреагировал мой друг, член лейбористской партии.

– Боже мой! – побледнев, воскликнул он без тени улыбки. – Кто же выпрягал это животное?

– Я непременно должна побывать в Родезии, – заявила миссис Блер. – После того, что вы, полковник, рассказали нам, я просто обязана туда съездить! Хотя пять дней в поезде – сущий кошмар.

– Поедемте в вагоне, который я забронировал, – галантно предложил я.

– О, сэр Юстас, как вы любезны! Вы серьезно меня приглашаете?

– Ну разумеется! – укоризненно сказал я и выпил еще один бокал шампанского.

– Через неделю мы будем в Южной Африке, – вздохнула миссис Блер.

– Ах, Южная Африка! – прочувствованно произнес я и принялся цитировать свою недавнюю речь, произнесенную в колониальном Институте: – Что может предложить миру Южная Африка? Что, скажите на милость? Фрукты и овощи, шерсть и плетеные корзины, тучные стада и меха разных животных, золото и алмазы…

Я торопился, зная, что стоит мне сделать паузу, как Ривс встрянет и сообщит всей честной компании, что тамошние меха никуда не годятся или еще какую-нибудь глупость, и испортит мне удовольствие, сведя разговор к тяготам жизни шахтеров Рэнда. А мне вовсе не хотелось, чтобы меня обличали как эксплуататора-капиталиста. Однако прервали меня совсем на другом.

– Алмазы! – в экстазе воскликнула миссис Блер.

– Алмазы! – ахнула мисс Беддингфелд.

И они обе обратились к полковнику Рейсу:

– Вы, наверно, бывали в Кимберли?

Я тоже бывал в Кимберли, но не успел этого сказать. Рейса забросали вопросами. Как выглядят рудники? Правда ли, что местных жителей держат там под замком? И все в том же духе.

Рейс отвечал, и чувствовалось, что он хорошо знает, о чем говорит. Он описал условия содержания туземцев, рассказал, как ищут алмазы, какие меры предосторожности принимает «Де Бирс».

– Значит, украсть алмаз практически невозможно? – спросила миссис Блер с таким явным разочарованием, словно она специально за этим направлялась в Африку.

– Ничего невозможного нет, миссис Блер. Кражи тоже бывают… помните, я рассказывал вам, как кафр спрятал камень в собственной ране?

– Да, но я говорю о больших алмазах…

– Однажды, не очень давно, случилось и такое. Прямо перед войной. Вы должны помнить, Педлер. Вы ведь как раз тогда были в Южной Африке, не правда ли?

Я кивнул.

– Расскажите! – вскричала мисс Беддингфелд. – О, расскажите же!

Рейс улыбнулся.

– Хорошо, я полагаю, большинство из вас слышало о сэре Лоренсе Эрдсли, крупнейшем южноафриканском золотопромышленнике? История, однако, произошла не с ним, а с его сыном. Вы, наверное, помните, что перед войной поползли слухи о новом Кимберли, которое якобы спрятано в скалистой местности Южной Америки, в дебрях джунглей Британской Гвианы? Сообщалось, будто бы два юных старателя вернулись оттуда с богатейшим уловом алмазов, причем некоторые были довольно приличных размеров. Мелкие алмазы и раньше находили в районе рек Эссеквибо и Мазаруни, но эти молодые люди, Джон Эрдсли и его друг Лукас, уверяли, что обнаружили в месте слияния двух рек огромные алмазные россыпи. Алмазы были разных цветов: розовые, голубые, желтые, зеленые, черные и чисто-белые. Явившись в Кимберли, Эрдсли и Лукас отдали их на экспертизу. В то же время стало известно о сенсационном ограблении «Де Бирс». Эта фирма посылает алмазы в Англию в специальных пакетах. Они хранятся в большом сейфе; два разных человека имеют по одному ключу, а шифр знает третий. Пакеты сдаются в банк, и банк посылает драгоценности в Англию. Каждый пакет оценивается примерно в сто тысяч фунтов.

В тот раз в банке заподозрили неладное. Им показалось, что пакет как-то не так выглядит. Его вскрыли и обнаружили там кусковой сахар!

Почему подозрение пало на Джона Эрдсли, я точно не знаю. Однако ему припомнили, что в Кембридже он вел себя безобразно и отцу приходилось не раз расплачиваться с его кредиторами. Как бы там ни было, вскоре выплыло, что история о южноамериканских алмазах – выдумка. Джона Эрдсли арестовали. Среди его вещей при обыске нашли несколько дебирсовских алмазов.

До суда, однако же, не дошло. Сэр Лоренс возместил «Де Бирс» убытки, и возбуждать уголовное дело не стали. Как именно было совершено преступление, полиция так и не выяснила. Но сознание того, что его сын вор, разбило сердце старика. Вскоре его хватил удар. Что же касается Джона, то судьба обошлась с ним в общем-то благосклонно. Он пошел добровольцем на войну, храбро сражался и погиб, смыв таким образом с себя позорное пятно. Сэра Лоренса же хватил еще один удар, и через месяц он тоже умер. Завещания сэр Лоренс не написал, и его огромное наследство перешло к самому близкому из оставшихся в живых родственников, человеку, с которым сэр Лоренс был едва знаком.

Полковник умолк. Все загалдели, начали забрасывать Рейса вопросами. Сидевшая на стуле мисс Беддингфелд вдруг вздрогнула и обернулась. Услышав ее изумленный возглас, я тоже посмотрел назад.

В дверях стоял мой новый секретарь Рейберн. Сквозь его загар пробивалась такая мертвенная бледность, как будто он увидел призрака. Видимо, его глубоко потряс рассказ Рейса.

Поймав наши пристальные взгляды, он резко отпрянул и исчез.

– Вы знаете, кто это? – пролепетала Анна Беддингфелд.

– Мой секретарь, – откликнулся я, – мистер Рейберн. Бедняге все время нездоровилось.

Анна принялась скатывать на тарелке хлебные шарики.

– Он давно у вас служит?

– Не очень, – осторожно сказал я.

Однако с женщинами бесполезно принимать меры предосторожности. Чем больше ты отступаешь, тем яростней они на тебя наскакивают. Анна Беддингфелд не стала церемониться и прямо спросила:

– А сколько это «не очень»?

– Я… ну, я взял его на работу прямо перед поездкой. По рекомендации одного старинного приятеля.

Она ничего не ответила и погрузилась в раздумья. Я же повернулся к Рейсу, чувствуя, что пора и мне проявить интерес к его истории.

– А кто стал наследником сэра Лоренса, Рейс? Вы не знаете?

– Отчего же, знаю, – усмехнулся Рейс. – Наследником сэра Лоренса стал я.

14
Анна продолжает свой рассказ

В ту ночь, когда на корабле был устроен костюмированный бал, я решила, что пора мне доверить кому-нибудь свою тайну. До сих пор я играла в одиночку, и мне это даже нравилось. Но теперь все переменилось. Я вдруг перестала доверять своему нюху, и меня впервые охватило чувство одиночества и отчаяние.

Все в том же наряде цыганки я присела на краешек кровати и принялась обдумывать создавшееся положение. Перво-наперво я подумала о полковнике Рейсе. Вроде бы я ему нравилась. Наверняка он отнесется ко мне по-доброму. И он далеко не глуп. И все же я колебалась. Очень уж он властный. Полковник возьмет инициативу в свои руки. А ведь это МОЯ тайна! Ну, и по некоторым другим причинам (в которых я сама себе неохотно признавалась) мне не следовало доверять Рейсу.

Так что я перешла от него к миссис Блер. Она тоже хорошо ко мне относилась. Хотя ее хорошее отношение еще ничего не значит, не надо обольщаться. Скорее всего, она так ведет себя, повинуясь минутной прихоти. Но, с другой стороны, я могла ее заинтересовать. Такая женщина, как она, знала обычную жизнь вдоль и поперек. А я предложу ей что-то необычное! Вдобавок она мне нравилась; нравились ее непринужденные манеры, отсутствие сентиментальности, какой бы то ни было аффектированности.

Короче, я приняла решение. Я сейчас же ей все расскажу! Вряд ли она уже спит.

Однако я ведь не знаю номера ее каюты! Но ничего, наверно, моя знакомая горничная, что дежурит по ночам, в курсе! Я позвонила в звонок. Через некоторое время появился мужчина и сообщил мне все, что меня интересовало. Миссис Блер жила в семьдесят первой каюте. Мужчина извинился за задержку, сославшись на то, что он один на всех пассажиров.

– А где же горничная? – спросила я.

– Они все прекращают работу в десять часов.

– Нет, я имею в виду дежурную.

– Ночью горничные не дежурят, мисс.

– Но… но вчера, примерно в час ночи, ко мне заходила горничная.

– Наверно, вам приснилось, мисс. После десяти никого, кроме меня, не остается.

Мужчина ушел, а я никак не могла переварить полученные известия. Кто же тогда заходил ко мне в каюту двадцать второго числа? Чем отчетливей я понимала, насколько хитры и дерзки мои таинственные противники, тем мрачнее становилось у меня на душе. Но все же я взяла себя в руки и, выйдя из каюты, направилась к миссис Блер. Я постучалась.

– Кто там? – раздался голос.

– Это я, Анна Беддингфелд.

– О, милости прошу, цыганочка.

Я вошла. Повсюду валялась разбросанная одежда, а на миссис Блер было кимоно. Красивее я в жизни не видела: черно-золотое с оранжевым, загляденье!

– Миссис Блер, – запинаясь, начала я. – Мне хотелось бы рассказать вам про мою жизнь… если, конечно, еще не очень поздно и вы не хотите спать.

– Ничуть, терпеть не могу рано ложиться, – сказала миссис Блер, улыбаясь своей очаровательной улыбкой. – И я с удовольствием узнаю про твою жизнь. Ты такое необычное создание, цыганочка! Кому еще придет в голову врываться ко мне в час ночи, чтобы поведать историю своей жизни? Особенно после того, как ты меня несколько недель томила, видя, что я изнываю от любопытства! Ладно, садись на диван и облегчи свою душу.

Я рассказала ей все. Рассказ получился довольно длинный, потому что я припоминала подробности. Когда я закончила, миссис Блер глубоко вздохнула и сказала совсем не то, что я ожидала услышать. Она взглянула на меня и, рассмеявшись, воскликнула:

– А знаешь, Анна, ты действительно потрясающая девушка! Тебе что, вообще никогда не бывает страшно?

– Страшно? – удивленно переспросила я.

– Да-да, страшно! Страшно! Взять и отправиться куда глаза глядят практически без гроша в кармане! А что ты будешь делать в чужой стране, когда кончатся деньги?

– Да зачем заранее беспокоиться? Пока что у меня денег полно. Я практически ничего не потратила из тех двадцати пяти фунтов, что мне дала миссис Флемминг, и вдобавок вчера выиграла в карты. Это еще пятнадцать фунтов. Так что у меня денег хоть отбавляй. Сорок фунтов!

– «Хоть отбавляй»! Боже мой! – пробормотала миссис Блер. – Я бы, например, так не смогла, Анна, а я, между прочим, не робкого десятка. Но весело отправиться в путь, имея в кармане всего несколько фунтов и не зная, что будешь делать, где очутишься?!

– Так ведь в этом-то вся и прелесть! – вскричала я с горящим взором. – Это и есть дух авантюризма!

Миссис Блер взглянула на меня, кивнула и улыбнулась.

– Счастливая ты, Анна. Мало кто способен на такое.

– Ладно, – нетерпеливо перевела я разговор. – А что вы обо всем этом думаете, миссис Блер?

– Я думаю, что ничего более захватывающего я в жизни не слыхала. Но знаешь что? Перестань, пожалуйста, называть меня миссис Блер. Гораздо лучше звучит Сюзанна. И говори мне «ты».

– С превеликим удовольствием, Сюзанна.

– Молодец. Теперь – к делу. Ты говоришь, что узнала в секретаре сэра Юстаса – не в этом длинномордом Пейджете, а в другом – раненого, который искал убежища в твоей каюте?

Я подтвердила.

– Получается, что сэр Юстас вдвойне связан с этой историей. Сначала в его доме убивают женщину, а теперь его секретаря ранят в час ночи, в таинственный, мистический час… Сам сэр Юстас, по-моему, вне подозрений, но на чистую случайность тут все списывать нельзя. Существует какая-то связь, хотя он вполне может ни о чем и не догадываться. Теперь это странное происшествие с дежурной горничной, – задумчиво продолжала Сюзанна. – Опиши ее внешность.

– Да я толком не запомнила. Я была так взволнована, взвинчена… а горничная свалилась как снег на голову… Но… да, по-моему, ее лицо мне знакомо. Так что, конечно, я ее видела раньше.

– Знакомое лицо, – протянула Сюзанна. – А ты уверена, что это не мужчина?

– Ну… она была высокая, – признала я.

– Гм-м… На сэра Юстаса не похоже, Пейджет не подходит… Погоди-ка!

Сюзанна схватила листок бумаги и принялась лихорадочно рисовать. Потом склонила голову набок и оценивающе уставилась на свою работу.

– Очень смахивает на преподобного отца, Эдварда Чичестера. Добавим еще пару деталей…

Она протянула мне рисунок:

– Ну что, такая была твоя горничная?

– Да, да! – вскричала я. – Сюзанна, до чего же ты умная!

– Я никогда не доверяла этому Чичестеру. Помнишь, как он уронил кофейную чашку и позеленел, когда мы упомянули про Криппена?

– И он пытался занять семнадцатую каюту! – подхватила я.

– Да, все одно к одному. Но что бы это могло значить? Что должно было случиться в семнадцатой каюте? Вряд ли там собирались зарезать секретаря. Для этого не нужно уславливаться о дне и месте. Нет, намечалась какая-то встреча, он помешал, и его пырнули ножом. Но с кем должны были встретиться? Уж наверняка не с тобой. Может, с Чичестером? Или с Пейджетом?

– Вряд ли, – возразила я, – они в любой момент могут друг с другом увидеться.

На пару минут воцарилось молчание. Потом Сюзанне пришла в голову другая мысль:

– А может, в каюте что-то спрятано?

– Да, это более вероятно, – согласилась я. – Тогда можно понять, почему наутро обыскали мои вещи. Но ведь там ничего не было спрятано! Я в этом совершенно уверена.

– А тот молодой человек не мог накануне вечером украдкой положить что-нибудь в шкаф?

Я покачала головой:

– Я бы его увидела.

– А что, если они искали твою драгоценную бумажку?

– Может быть, но зачем? Там только время и дата… намеченный срок прошел.

– Это, конечно, так, – кивнула Сюзанна. – Бумажка тут ни при чем. Кстати, она у тебя с собой? Хотелось бы взглянуть.

Я протянула ей записку, которую принесла в качестве вещдока номер 1. Сюзанна, сосредоточенно нахмурившись, принялась изучать написанное.

– После «17» – точка. А почему после «1» точки нет?

– Зато там просвет.

– Да, но…

Внезапно Сюзанна вскочила и, поднеся бумажку как можно ближе к лампе, вгляделась в нее. Она едва справлялась со своим волнением.

– Анна, это не точка! Это просто крапинка! Крапинка на бумаге, видишь? Значит, ее не надо брать в расчет. Тут главное – просветы! Просветы, понимаешь?

Я тоже спрыгнула с дивана и встала возле нее. Теперь я по-другому прочла написанные цифры: «1 71 22».

– Видишь, – сказала Сюзанна, – смысл немного изменился. Час ночи и двадцать второе число по-прежнему остаются, а номер каюты другой: семьдесят первая. То есть моя каюта, Анна!

Мы воззрились друг на друга в таком восторге от нашего открытия и в столь сильном возбуждении, как если бы нам уже удалось раскрыть тайну. Но потом я резко спустилась с облаков на землю.

– Однако, Сюзанна, в час ночи двадцать второго с тобой ничего не случилось.

Сюзанна тоже помрачнела.

– Ничего.

И вдруг мне пришла в голову новая мысль…

– Слушай, Сюзанна, а ведь это не твоя каюта, да? Я хочу сказать – не та, которую ты заказывала?

– Нет, меня сюда переселил помощник капитана.

– Наверное, она была для кого-то зарезервирована. Но человек так и не появился. Надо бы выяснить, кто он.

– Ничего нам выяснять не нужно, цыганочка! – воскликнула Сюзанна. – Я и так знаю. Мне помощник капитана рассказал. Каюта была заказана на имя миссис Грей, но, похоже, миссис Грей – это псевдоним знаменитой мадам Надины. Она талантливая русская балерина, ты, наверное, слышала… В Лондоне она не выступала, но в Париже публика сходила по ней с ума. В войну она там пользовалась сногсшибательным успехом. Думаю, эта миссис Грей – препротивная особа, но очень привлекательная. Помощник капитана ужасно сожалел, что ее нет с нами на корабле. Потом мне еще про нее говорил полковник Рейс. По Парижу вдруг поползли странные слухи. Надину начали подозревать в шпионаже, но доказать ничего не смогли. Сдается мне, полковник сел на корабль именно из-за мадам Надины. Он поведал мне безумно интересные вещи. Оказывается, в Европе действует организованная банда, причем не немецкая. Про главаря – его кличка Полковник – думают, что он англичанин, но установить его личность пока не удалось. Он организовывал ограбления, покушения, засылал шпионов и всегда делал козлом отпущения какую-нибудь мелкую сошку. Дьявольски умен этот тип! Мадам Надину подозревали в том, что она агент Полковника, но никаких улик найти не удалось. Да, Анна, мы с тобой на правильном пути. Надина явно замешана в этой истории. Именно с ней кто-то должен был встретиться двадцать второго числа в моей каюте. Но где же она? Почему не поплыла на корабле?

И вдруг меня озарило…

– Она собиралась… – медленно произнесла я.

– И почему не собралась?

– Потому что она умерла, Сюзанна. Надина – это женщина, убитая в Марлоу!

Я вспомнила полупустую комнату в заброшенном доме и вновь почувствовала, как в каждом углу меня подстерегают зло и опасность. Вместе с этим пришло и воспоминание об упавшем карандаше и обнаруженной фотопленке. Фотопленка… но ведь я недавно о ней тоже слышала!.. Где?.. И почему это как-то связано с миссис Блер?

Я стремительно подлетела к ней и от волнения настолько забылась, что чуть не начала трясти ее за плечи.

– Твоя пленка! Та, которую тебе передали в иллюминатор… Это было случайно не двадцать второго?

– Ты имеешь в виду пленку, которую я тогда уронила?

– А с чего ты взяла, что она та же самая? Почему ее вернули тебе столь экстравагантным образом, посреди ночи? Это нелепо. Нет… там что-то другое, пленку вынули из коробочки и заменили чем-то другим. Она все еще у тебя?

– Наверно, я уже ее отсняла… Хотя нет, погоди… Помнится, я положила ее тут, сбоку…

И Сюзанна протянула мне коробочку.

Это был обычный медный цилиндрик, в который кладут фотопленку, чтобы сохранить ее в тропиках. Я взяла его дрожащей рукой, и сердце мое тут же забилось, как сумасшедшее. Коробочка была гораздо тяжелей, чем…

Непослушными пальцами я оторвала кусочек герметизирующего лейкопластыря… Потом сняла крышечку, и какие-то прозрачные мелкие камни высыпались на кровать.

– Галька, – с непередаваемым разочарованием в голосе протянула я.

– Галька?! – вскричала Сюзанна.

Голос ее так звенел, что я встрепенулась.

– Галька?! Ну, нет, Анна, это не галька! Это алмазы!