Текст книги "Выпуск 1. Том 10"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

3

Несколько недель я умирала от скуки. Подруги миссис Флемминг да и она сама были мне совершенно неинтересны. Они часами болтали о себе и о своих детях, о том, как трудно раздобыть для малышей хорошее молоко, и о том, что они говорят молочнице, если молоко кислое. Затем беседа перекидывалась на слуг; дамы обсуждали, как нелегко в нынешние времена подыскать хорошую прислугу, вспоминали свои переговоры с девушками из бюро по трудоустройству. По-моему, они никогда не читали газет и абсолютно не интересовались тем, что творится в мире. Путешествовать им не нравилось, все везде было не так, как в Англии. Ривьеру они, правда, одобряли, поскольку там можно было встретить уйму старых друзей.

Я слушала, еле сдерживаясь. Эти дамы в основном были богаты. Прекрасный необъятный мир простирался перед ними: путешествуй, куда хочешь, а они предпочитали торчать в скучном загаженном Лондоне и болтать про молочниц и служанок! Теперь, оглядываясь назад, я думаю, что, наверное, проявляла по отношению к ним некоторую нетерпимость. Но они были такими дурами!.. Дурами даже в той сфере деятельности, которую сами выбрали. Большинство-то и хозяйство вели плохо и бестолково.

Дела мои продвигались довольно медленно. Денег, вырученных от продажи дома и обстановки, еле хватило, чтобы расплатиться с долгами. Работу пока найти не удавалось. Впрочем, я особенно и не стремилась устроиться на службу. У меня было твердое убеждение, что если искать приключений, то они обязательно встретятся где-нибудь на полпути. Человек, по-моему, всегда получает то, что хочет.

И моя теория подтвердилась на практике.

Произошло это в январе, а точнее, восьмого января. Я возвращалась после неудачных переговоров с дамой, которая уверяла, что ей нужна компаньонка и секретарь, а на самом деле, видимо, мечтала о здоровенной поденщице, которая вкалывала бы двадцать четыре часа в сутки за двадцать пять фунтов в год. Мы расстались, чуть не поругавшись, и я отправилась по Эдгвер-роуд (дом, в котором я встречалась с той дамой, находился в районе Сент-Джонс-Вуд), пересекла Гайд-парк и очутилась возле больницы Св. Георгия. Там я спустилась в подземку и взяла билет до Глочестер-роуд.

Снедаемая любопытством, я дошла до конца платформы. Мне хотелось узнать, действительно ли два туннеля, которые вели к Даун-стрит, соединяются. Выяснив, что – да, я почему-то глупо обрадовалась. Народу на платформе было мало, в конце же ее вообще стоял только один мужчина. Проходя мимо него, я подозрительно принюхалась. Больше всего на свете я ненавижу запах нафталиновых шариков! А толстое зимнее пальто мужчины пропахло ими до одурения. Обычно люди надевают зимнюю одежду не в январе, а раньше, и к Рождеству запах успевает выветриться… Мужчина стоял чуть поодаль, у самого края платформы. Он глубоко задумался, и я могла спокойно его рассматривать, не боясь показаться невежливой. Щупленький, маленький, очень загорелый, с голубыми глазами и небольшой темной бородкой… Он, видно, только что из-за границы, решила я. Вот почему его пальто так воняет нафталином. Наверно, он приехал из Индии. На офицера не похож, офицеры бород не носят. Скорее всего, это владелец чайных плантаций.

Тут мужчина обернулся, явно намереваясь отступить подальше от края. Он взглянул на меня, потом перевел глаза на что-то за моей спиной и… его лицо исказилось. Исказилось от страха, панического ужаса! Он сделал невольный шаг назад, словно пытаясь избежать опасности, попятился, совсем позабыв, что стоит на краю платформы, и упал вниз.

На рельсах что-то ярко вспыхнуло и затрещало. Я взвизгнула. На место происшествия тут же сбежался народ. Откуда ни возьмись появились двое работников подземки и принялись отдавать распоряжения.

Я застыла, словно пригвожденная к платформе какими-то ужасными колдовскими чарами. Я была перепугана случившимся, но при этом хладнокровно и бесстрастно наблюдала за тем, как рабочие поднимают пострадавшего с рельсов и затаскивают на перрон.

– Пожалуйста, пропустите меня! Я врач!

Высокий человек с темной бородой торопливо прошел мимо меня и склонился над неподвижно лежавшим телом.

Во время осмотра меня вдруг охватило странное чувство нереальности происходящего. Все было как бы не по правде, а понарошку. Наконец доктор выпрямился и покачал головой:

– Он мертв. Ничего тут уже не поделаешь.

Толпа стала напирать, и удрученный носильщик повысил голос:

– Не надо, не надо! Оставайтесь на своих местах. Зачем устраивать свалку?

Мне стало дурно. Я повернулась и, не разбирая дороги, кинулась к лифту. Случившееся было слишком ужасным. Я чувствовала, что мне нужно выйти на свежий воздух. Врач, осматривавший труп, шел прямо передо мной. Один лифт уже отправился, другой вот-вот должен был подойти, и врач побежал, чтобы успеть в него впрыгнуть. По дороге он обронил какой-то клочок бумаги.

Я подняла его и кинулась вслед за доктором. Но двери лифта захлопнулись у меня перед носом, и я так и осталась стоять с бумажкой в руке.

Когда же наконец второй лифт доставил меня на улицу, человека, за которым я гналась, и след простыл. Я подумала, что, может быть, оброненная записка не представляет особой важности, и впервые развернула ее.

На половинке тетрадного листа были нацарапаны карандашом слова и цифры. Вот как это выглядело: «17.1 22 Замок Килморден».

На первый взгляд ничего особенного… Но что-то мешало мне выбросить эту бумажку… Я стояла, теребя ее в руках, и вдруг до меня снова донесся неприятный запах. «Опять нафталиновые шарики!» – поморщившись, подумала я и осторожно поднесла бумажку к носу. Да, записка вся пропахла нафталином. Но раз так, то…

Я аккуратно сложила листочек и спрятала его в сумочку. Потом не спеша отправилась домой, а по дороге упорно размышляла над случившимся.

Миссис Флемминг я сказала, что на моих глазах произошло ужасное несчастье, поэтому я расстроена и хочу сразу пройти к себе и прилечь. Добрая женщина все-таки уговорила меня выпить чашечку чая. Оставшись одна, я тут же приступила к выполнению плана, выработанного по дороге. Мне хотелось понять, почему, когда доктор осматривал труп, меня охватило такое странное чувство. Перво-наперво я улеглась на полу, изображая покойника, потом положила вместо себя диванный валик, а сама постаралась как можно точнее воспроизвести все движения и жесты врача. Наконец искомое было найдено. Я села на корточки и, нахмурившись, уставилась вдаль…

В вечерних газетах промелькнуло краткое сообщение о мужчине, погибшем в подземке; журналисты гадали, самоубийство это или несчастный случай. Я сочла своим долгом прояснить ситуацию, поговорила с мистером Флеммингом, и он полностью со мной согласился.

– Следствие, конечно же, заинтересуется вашими показаниями. Вы говорите, никого, кроме вас, не было?

– У меня такое чувство, что кто-то подошел сзади, но я в любом случае стояла ближе…

Провели дознание. Мистер Флемминг обо всем договорился и поехал со мной. Он явно опасался за мои нервы, и мне пришлось изображать волнение, хотя на самом деле я сохраняла полнейшее хладнокровие.

Пострадавшего звали Л.Б. Картон. В его карманах нашли ордер на осмотр дома, сдававшегося внаем, дом стоял на берегу реки неподалеку от Марлоу. Бумага была выдана на имя Л.Б. Картона, проживавшего в отеле «Рассел». Гостиничный клерк опознал мужчину, заявив, что тот поселился в отеле накануне трагического происшествия и зарегистрировался как Л.Б. Картон, приехавший из Южной Африки, а точнее – из Кимберли. По мнению клерка, мужчина только что сошел с корабля.

Я оказалась единственной, кто хоть что-то знал о происшествии.

– Вы думаете, это был несчастный случай? – спросил следователь.

– Да, конечно. Его что-то напугало, и он инстинктивно попятился, не отдавая себе отчета в том, что делает.

– Но что могло его напугать?

– Не знаю. Но он напугался. Его вдруг объял панический ужас.

Туповатый присяжный сказал, что некоторые люди приходят в ужас при виде кошек. Может, тот человек испугался кошки? Мне сия мысль не показалась особенно замечательной, но остальные за нее ухватились, поскольку им явно не терпелось разойтись по домам и они были рады признать смерть Картона не самоубийством, а несчастным случаем.

– Удивительно, – сказал следователь, – что доктор – тот, который первым осматривал тело, – так и не появился. Надо было сразу спросить его имя и адрес. Полиция очень неправильно поступила, не сделав этого.

Я тихонько усмехнулась. У меня имелись свои взгляды на сей счет, и я намеревалась как можно скорее изложить их в Скотленд-Ярде.

Однако на следующий день меня ждал сюрприз. Флемминги принесли «Дейли Баджет», чьи сотрудники в то утро оседлали своего любимого конька.

«НЕВЕРОЯТНОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ НЕДАВНЕЙ ИСТОРИИ В ПОДЗЕМКЕ! В ПУСТОМ ДОМЕ ОБНАРУЖЕНА УБИТАЯ ЖЕНЩИНА!»

Я жадно пробежала глазами сообщение:

«Сенсационное известие пришло вчера из особняка Милл-Хауз в Марлоу. У мужчины, который, по первоначальным предположениям полиции, совершил самоубийство, бросившись на рельсы подземки на станции Гайд-парк, в кармане был обнаружен ордер на осмотр Милл-Хауза, принадлежащего члену парламента сэру Юстасу Педлеру и сдающегося внаем без обстановки. А в одной из комнат на верхнем этаже вчера нашли тело задушенной молодой красавицы. Она похожа на иностранку, однако опознать ее пока не удалось. Полиция утверждает, что у нее есть какие-то важные улики. Сэр Юстас Педлер, владелец Милл-Хауза, проводит зиму на Ривьере».

4

Никто не пришел опознать труп убитой женщины. На дознании вскрылись следующие факты.

Восьмого января в час дня или чуть позже в контору мистера Батлера и мистера Парка, расположенную в районе Наутсбридж, вошла хорошо одетая женщина, говорившая с легким иностранным акцентом. Она объяснила, что хочет снять или купить дом на Темзе, откуда легко было бы добраться до Лондона. Ей дали координаты нескольких домов, включая и Милл-Хауз. Особа назвалась миссис де Кастина и сказала, что живет в «Рице», однако там такой постоялицы не оказалось, и работники гостиницы не смогли опознать тело.

Миссис Джеймс, жена садовника, работающего у сэра Юстаса Педлера, присматривает за Милл-Хаузом, а сама живет в маленьком домике у дороги. Она и давала показания. Около трех часов дня к дому подошла женщина. Она показала ордер на осмотр дома, и миссис Джеймс, как было заведено, дала ей ключи. Милл-Хауз расположен неподалеку от ее дома, и она обычно не сопровождает потенциальных нанимателей. Через несколько минут появился молодой человек. Миссис Джеймс описала его как высокого, широкоплечего, с бронзово-загорелым лицом и светло-серыми глазами. Он был гладко выбрит и одет в коричневый костюм. Мужчина сказал миссис Джеймс, что он друг дамы, осматривающей дом, дескать, он просто задержался на почте, отправляя телеграмму. Миссис Джеймс указала ему дорогу и больше о посетителях не думала.

Через пять минут мужчина вновь появился, отдал ей ключи и заявил, что дом, наверное, им не подойдет. Женщину миссис Джеймс не видела, но решила, что та покинула дом раньше. Однако жена садовника заметила, что молодой человек почему-то очень расстроен.

– Он был похож на человека, увидевшего призрак, – сказала она. – Я решила, что он заболел.

На следующий день пришли новые посетители, которые и обнаружили труп, лежавший на полу в одной из комнат на верхнем этаже. Миссис Джеймс опознала в покойнице женщину, приходившую накануне. Служащий конторы по сдаче и найму домов тоже признал в ней «миссис де Кастину». Полицейский хирург высказал мнение, что труп пролежал целые сутки. «Дейли Баджет» сделала смелое предположение, что мужчина из подземки сначала убил эту женщину, а потом покончил с собой. Но поскольку несчастный случай в метро произошел в два часа, а женщина даже в три была еще жива и здорова, то оставалось лишь предположить, что эти два случая никак не связаны между собой и ордер на осмотр дома, найденный в кармане мертвого мужчины, одно из тех совпадений, которые так часто встречаются в нашей жизни.

Следствие пришло к заключению, что «один неизвестный или даже целый ряд неизвестных совершили преднамеренное убийство», и полиции (а вместе с ней и «Дейли Баджет») осталось лишь разыскивать «человека в коричневом костюме». Поскольку миссис Джеймс твердо заявила, что когда женщина пришла осматривать дом, там никого не было и никто, кроме молодого человека, туда не заходил в течение целых суток, напрашивалось логичное предположение, что именно он убил несчастную де Кастину. Ее задушили обрывком толстого черного шнура, причем напали, очевидно, так стремительно, что она даже вскрикнуть не успела. В шелковой черной сумочке пострадавшей нашли туго набитый бумажник, немного мелочи, тонкий кружевной платочек без вензелей и инициалов и обратный билет до Лондона в вагоне первого класса. Зацепиться было в общем-то не за что.

Все это поведала широкому читателю «Дейли Баджет» и с тех пор периодически воинственно призывала народ найти «человека в коричневом костюме». Примерно пятьсот человек в день заявляло о том, что они выследили преступника, и рослые молодые люди с загорелыми лицами прокляли тот час, когда портные уговорили их сшить коричневые костюмы. Ну а про несчастье в метро все решили, что оно произошло случайно, и вскоре про него позабыли.

Неужели это действительно было лишь случайным стечением обстоятельств? Я сильно сомневалась. Конечно, мое отношение грешило некоторой предубежденностью, ведь происшествие в подземке стало в каком-то смысле моей маленькой тайной… Но все же – ей-богу! – между двумя трагедиями существовала какая-то связь. И там и там действовал некий загорелый мужчина, по-видимому англичанин, живущий за границей. Были и еще кое-какие зацепки… Из-за них-то я и отважилась в конце концов на решительный (по моему мнению) шаг. Явившись в Скотленд-Ярд, я потребовала свидания со следователем, который вел дело об убийстве в Милл-Хаузе.

Меня не сразу, но все-таки поняли – еще бы, ведь по рассеянности я забрела в бюро находок! – и затем провели в маленькую комнатку к инспектору Мидоусу.

Инспектор Мидоус, рыжеволосый коротышка, обладал, на мой взгляд, удивительно неприятными манерами. Его помощник, тоже в штатском, скромно сидел в уголке.

– Доброе утро! – нервно сказала я.

– Доброе утро, – откликнулся инспектор. – Присаживайтесь, пожалуйста. Насколько я понял, вы хотите сообщить какие-то полезные для нас сведения?

По его тону, однако, чувствовалось, что верит он в это крайне слабо. Я так и вскипела.

– Вы, конечно, слышали о мужчине, которого убили в метро? – спросила я. – У него в кармане нашли направление на осмотр дома в Марлоу.

– А-а, – протянул инспектор, – значит, вы и есть мисс Беддингфелд, что участвовала в дознании?! Мало ли что у мужчины лежало в кармане!.. Ордера на осмотр домов дают очень многим, только других не убивают, как того мужчину.

Я предприняла еще одну попытку:

– И вы не считаете странным, что у мужчины не было билета?

– Билет потерять легче легкого. Со мной лично это не раз случалось.

– И денег у него не нашли!

– Не совсем так, в кармане брюк было немного мелочи.

– Но бумажника-то не было!

– Не все люди носят бумажники или кошельки, – возразил инспектор.

Тогда я решила поискать другой подход:

– А вас не удивляет, что доктор так и не объявился после того происшествия?

– Врачи – занятые люди и часто не читают газет. Вполне возможно, доктор вообще забыл о происшествии.

– По-моему, инспектор, вас ничто не может удивить, – мягко заметила я.

– Да нет, вы преувеличиваете, мисс Беддингфелд. Девушки романтичны, я знаю… любят тайны и все такое прочее. Но у меня очень много дел…

Я поняла намек и встала.

Мужчина, сидевший в углу, робко возвысил голос:

– Может быть, юная леди изложит нам вкратце свои соображения по поводу случившегося, инспектор?

Инспектора не пришлось долго упрашивать.

– Да-да, пожалуйста, мисс Беддингфелд! Вы уж не обижайтесь на нас. Что ходить вокруг да около? Лучше выскажите прямо, что у вас на уме.

Я колебалась: с одной стороны, мне хотелось потешить уязвленное самолюбие, а с другой – не терпелось изложить свои соображения. Наконец я решила поступиться самолюбием.

– На дознании вы утверждали, что случившееся не было самоубийством, – напомнил инспектор.

– Да, я совершенно в этом уверена. Того человека что-то напугало. Но что? Кто? Во всяком случае, не я. Вполне возможно, что кто-то шел вслед за нами по платформе… кто-то, кого он узнал.

– Вы видели кого-нибудь?

– Нет, – призналась я. – Я не оборачивалась. Ну а как только труп подняли с рельсов, к нему кинулся какой-то мужчина, назвавшийся доктором.

– Не вижу в этом ничего необычного, – сухо проронил инспектор.

– Да, но он не был доктором!

– Что-о?

– Он не был доктором, – повторила я.

– Откуда вы знаете, мисс Беддингфелд?

– Трудно сказать… Вообще-то во время войны я работала в госпитале и видела, как врачи обращаются с покойниками. Их движения профессионально ловки и бесстрастны, чего нельзя сказать о том мужчине. Ну, и потом… врачи обычно не слушают сердцебиение, прикладывая ухо к правой стороне тела.

– А он слушал сердце справа?

– Да, но в тот момент я не отдала себе в этом отчет, хотя и почувствовала что-то неладное… А вернувшись домой, я стала вспоминать и наконец поняла, откуда у меня возникло ощущение несуразности происходящего.

– Гм-м, – пробормотал инспектор и медленно потянулся за ручкой и бумагой.

– Ощупывая грудную клетку пострадавшего, – продолжала я, – так называемый «доктор» мог преспокойно обчистить карманы погибшего.

– Мне в это не очень-то верится, – протянул инспектор. – Но хорошо… Вы могли бы нам описать того человека?

– Высокий, широкоплечий, он был в темном пальто, черных ботинках и котелке. Еще я запомнила черную бородку клинышком и солнечные очки в золотой оправе.

– Если убрать пальто, бороду и очки, то ничего и не останется, – проворчал инспектор. – Ваш «доктор» мог бы в пять минут до неузнаваемости сменить внешность… что он, конечно же, и не преминул сделать, если, как вы утверждаете, это вор-карманник.

Ничего подобного я не утверждала и с той минуты махнула на инспектора рукой, сочтя его абсолютно безнадежным тупицей.

– Вам больше нечего сказать? – спросил инспектор, видя, что я собираюсь уходить.

– Нечего, – сказала я и не преминула нанести ему последний удар: – Кстати, голова того человека была брахицефальной. А это не так-то просто изменить.

Я с удовольствием отметила, что перо инспектора Мидоуса нерешительно зависло над бумагой. Он совершенно определенно не знал, как писать слово «брахицефальная».

5

Клокоча от негодования, я неожиданно легко решилась на следующий шаг. Еще во время посещения Скотленд-Ярда у меня созрел план… Я намеревалась осуществить его, если встреча со следователем не принесет желаемых результатов (а она оказалась в высшей степени неудовлетворительной). Но план требовал немалого мужества…

Однако в порыве гнева человек нередко с легкостью совершает поступки, на которые в нормальном состоянии никогда бы не отважился. Недолго думая, я отправилась прямо к лорду Нэсби.

Лорд Нэсби был миллионер, владелец «Дейли Баджет». Вообще-то ему принадлежало еще несколько газет, но «Дейли Баджет» считалась его любимым детищем. Домовладельцы Англии знали его именно как хозяина этого издания. В печати совсем недавно рассказывалось о распорядке дня сего великого мужа, а потому я знала, где его искать. В этот час он работал дома, диктовал что-нибудь своей секретарше.

Разумеется, я не рассчитывала на то, что любая девица, которой взбредет в голову явиться к лорду Нэсби, удостоится аудиенции. Но я позаботилась об этой стороне дела. В холле у Флеммингов, на подносе для визитных карточек, я заметила карточку маркиза Лоумсли, одного из пэров Англии. Я взяла ее, аккуратно стерла хлебным мякишем все надписи и нацарапала карандашом: «Пожалуйста, уделите мисс Беддингфелд несколько минут». Авантюристки не больно разборчивы в средствах!

Хитрость удалась. Напудренный лакей взял карточку и куда-то ее отнес. После чего появился бледный секретарь. Наша словесная дуэль окончилась в мою пользу. Сдавшись, секретарь удалился. Потом пришел опять и попросил меня следовать за ним. Я послушалась и вошла в большую комнату. Испуганная стенографистка промелькнула мимо меня, словно призрак. Затем дверь затворилась, и я оказалась лицом к лицу с лордом Нэсби.

Крупный мужчина… Большеголовый. Большелицый, с большими усами и большим животом… Я осеклась. Ведь я пришла сюда не для того, чтобы разглядывать живот лорда Нэсби. А он уже рычал на меня:

– Ну, так что же? Что нужно от меня Лоумсли? Вы его секретарша? В чем дело?

– Начну с того, – сказала я, стараясь говорить как можно хладнокровней, – что я не знаю лорда Лоумсли и он наверняка не слышал о моем существовании. Я взяла его визитную карточку в доме, где сейчас гощу, и сама сделала эту надпись. Мне было важно увидеть вас.

На какую-то долю секунды мне показалось, что лорда Нэсби хватит удар. Но, судорожно проглотив слюну, он все же взял себя в руки.

– Я восхищаюсь вашим хладнокровием. И если вам удастся меня заинтересовать, то наша встреча сможет продлиться еще две минуты. Но не больше!

– Этого достаточно, – ответила я. – А насчет заинтересовать – будьте покойны. Дело касается загадки Милл-Хауза.

– Если вы нашли «человека в коричневом костюме», свяжитесь с редактором, – торопливо перебил меня лорд Нэсби.

– Если вы будете меня перебивать, – решительно произнесла я, – мне не хватит двух минут. Я не нашла «человека в коричневом костюме», но вполне могу это сделать.

Стараясь как можно лаконичней излагать свои мысли, я рассказала Нэсби о несчастном случае в подземке и о том, какие я сделала выводы. Когда рассказ был закончен, лорд Нэсби неожиданно спросил:

– А откуда вы знаете про брахицефалов?

Я назвала папино имя.

– А, «человек – предок обезьяны»? Да? Ну что ж, похоже, у вас есть голова на плечах, милая барышня. Но вообще-то история ваша не ахти. Не за что зацепиться. А значит, нам от нее никакого толку.

– Нисколько не сомневаюсь.

– Но тогда что вы хотите?

– Хочу устроиться к вам репортером, чтобы расследовать это дело.

– Невозможно. Мы уже отрядили специального корреспондента.

– Зато у меня специально для вас есть кое-какие соображения…

– Те, что вы мне поведали?

– О нет, лорд Нэсби. У меня осталось кое-что про запас.

– Ах, неужели? Да, вы положительно умны! Я слушаю…

– Садясь в лифт, так называемый доктор обронил какую-то бумажку. А я ее подняла. Она пахла нафталином. От погибшего тоже пахло нафталином. А от доктора – нет. Поэтому я сразу догадалась, что доктор вытащил записку из кармана покойника. В записке было два слова и несколько цифр.

– Дайте-ка взглянуть.

Лорд Нэсби небрежно протянул руку.

– Пожалуй, не стоит, – улыбаясь, ответила я. – Ведь это моя находка.

– Хорошо. Ей-богу, вы смышленая девушка. Правильно, не выпускайте записку из рук! А вас не мучает совесть из-за того, что вы не отдали ее полиции?

– Я собиралась ее отдать сегодня утром, но они упорно старались не замечать связи между историей в подземке и убийством в Милл-Хаузе, так что я сочла себя вправе утаить записку. Да и потом, инспектор меня разозлил.

– Недальновидный человек… Ладно, моя милая девочка, я сделал для вас все, что мог. Прорабатывайте свою версию. И если раскопаете что-нибудь… что-нибудь пригодное для печати, присылайте нам. Попытайте счастья. В «Дейли Баджет» всегда найдется место истинному таланту. Но сначала надо хорошенько потрудиться. Понятно?

Я поблагодарила лорда Нэсби и извинилась за методы, которыми мне пришлось действовать.

– Не страшно. Я люблю нахальство в хорошеньких девушках! Кстати, вы обещали отнять у меня всего две минуты и, даже несмотря на то, что я перебивал вас, уложились в отведенное время. Для женщины это удивительно! Видимо, сказывается ваша научная подготовка.

Вновь очутившись на улице, я с трудом отдышалась, словно после долгой пробежки. Мое новое знакомство показалось мне весьма утомительным.