Текст книги "Агапи в Радужном мире (СИ)"
Автор книги: Агаша Колч
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
Парень буркнул что-то злое себе под нос и побрёл в сторону дома.
– Ты правда не всех кормить будешь? – раздался из тени голос хозяина дома. Он не стал вмешиваться в разговор, но подал голос сейчас, когда мы остались вдвоём.
– Правда. Покормлю тебя, девочек твоих замечательных. Внуков уже покормила. А больше я никого не видела и не знаю. Ответь мне, есть за что их кормить? – Услышав горестный вздох, я слегка смягчилась и спросила: – Скажи, почему твои сыновья и невестки не помогают тебе?
Ывносар протиснулся к стене, где недавно сидели детки. Тяжело опустился на циновку, оперся сгорбленной спиной на облупленную стену и прикрыл глаза.
– Когда человек молод, он представляет свою будущую жизнь яркой, весёлой, счастливой. Никто не думает о болезнях, непочтительных детях и одинокой старости. Откуда же оно берётся? Чем я прогневал Пресветлую – всё, что могло случиться плохого, отмерила мне судьба полной чашей?
– Зачем ты гневишь Вселенную? – одёрнула я страдальца. – У тебя есть крыша над головой, дочки умницы и красавицы, сам ты здоров и деятелен. Нельзя видеть в жизни только плохое.
– Наверное, ты права, странная женщина, – увидев мои приподнятые от удивления брови, добавил Ывносар, – ты очень напоминаешь мне девочку с базара, что купила несъедобные ягоды. Но глазами я вижу – ты не она. И говоришь шёпотом. Горло болит?
Постепенно под навесом стало людно и тесно. Пришли сестрички Дела и Шеля и привели моего Аера. На самой границе света и темноты двора скромно материализовалась женщина неопределённых лет – сестра Турны. Рядом примостились две молодки, призывно машущие кому-то, скрывающемуся в темноте.
Я взяла в одну руку большую ложку, в другую металлическую крышку и резко ударила, чтобы привлечь к себе внимание.
– Вы, – обратилась я к дамочкам, – расскажите, что полезного сегодня сделали? За что я должна вас кормить?
– Я, – начала было самая молодая, но, взглянув на подругу, поправилась, – мы за детьми присматривали.
– Ты сейчас говоришь о том выводке голодных, давно немытых, нечёсаных деток, которые весь день носятся как беспризорники? – уточнила я.
– Мы их мыли. Недавно, – это вступила в разговор вторая. Переглянулась с подружкой и уточнила, – на прошлой неделе. Кажется…
Кивнув в знак того, что информация принята, посмотрела на свояченицу Ывносара.
– Я молилась, – не удостаивая меня взглядом, отчиталась та, – за сестру, за мужа её, за детей, за благополучие дома. Если бы не мои молитвы…
Замещая Пресветлую, я чувствовала молитвенную благодать, которую местные жители возносили богине. Но кроме благодарной утренней молитвы от Аеркныса, никаких эманаций я не получала.
Продолжать беспредметный разговор было бессмысленно.
– Слушайте меня, «деловые люди». Вас двоих, что прячутся в темноте, касается тоже. Сегодня не буду вас кормить, – увидев, как встрепенулись дамочки, усмехнулась, но продолжила, – завтра тоже не буду кормить, если утром не скажете, чем полезным заняты будете в течение дня, и если дети будут бегать такими же чумазыми и неухоженными. Условия понятны? Доброй ночи!
Дождавшись, когда под навесом остались фермер, его дочки и мы с Аер, я накрыла стол. Поставила миски, разлив в них настоявшийся горячий суп. Крупно поломала две слегка зачерствевшие лепёшки. Выставила горшок масла. Трапеза началась в тягостном молчании. Похоже, чувство вины за то, что он ест, а сыновья с невестками пошли спать голодными, лишало Ывносара аппетита. Он черпал суп из своей миски, каждый раз вздыхая и горестно кивая своим мыслям.
– Добрая женщина, не найдётся ли у тебя миски супа для усталого возницы? – вдруг раздался знакомый голос. – Уважаемый Ывносар, позволишь ли войти в твой двор?
– Заходи, уважаемый! Конечно, заходи, – встрепенулся крестьянин. – Не вижу, кто ты, поэтому не могу назвать по имени.
– Я Синос-возчик. Ты должен помнить меня. Несколько раз привозил лекарей к твоей жене, – входя под навес, представился поздний гость. – Работы много было. В Столицу возвращаться в ночь желания нет. Хотел было заночевать под повозкой у твоего забора, да аромат супа, идущий из вашего котла, не дал мне заснуть.
– В Деревеньке много работы для возчика? – переспросила я, протягивая устроившемуся рядом с хозяином дома Синосу миску супа, ложку и кусок лепёшки.
– Не знаю, как в другие дни, но сегодня много было, – невнятно ответил тот, с жадностью зачёрпывая похлёбку. – День выбора третьей жены, однако.
Посчитав, должно быть, что ответил на мой вопрос, возчик, ухая и причмокивая, погрузился в еду.
– Что за день такой? – прошептала Шеля, толкая сестричку в бок. Та только плечами пожала.
– Рано вам, попрыгуньи, этот день знать. Ваш день другой будет, – ответил отец, отставляя пустую миску. – Вот тётке вашей, Мурун, в самый раз был бы, но…
Поняв, что сказал лишнего, он замолчал, а потом, сердясь на самого себя, заворчал:
– Наелись? Помогите доброй госпоже со стола убрать и идите спать. Девочку тоже с собой возьмите.
Видя, как Аер чуть не подавился последним куском лепёшки, я поспешила его успокоить.
– Нет-нет, мне ночью всегда что-то нужно бывает. То воды попить, то одеяло поправить. Пусть со мной спит. Ты нам уголок выдели, там и спать будем.
Пока девочки убирали со стола, мыли посуду, шептались и хихикали, я тихо спросила у хозяина дома:
– Почему твои сыновья ведут себя, как наследные принцы, а не как парни, выросшие на земле?
– Ох, добрая госпожа, разве только мои дети стали такими! Чуть ли не половина крестьянских детей захотели стать рантье.
– Кем?! – ахнули мы с возчиком хором.
– Ран-тье, – по слогам произнёс слово Ывносар. Выговаривал он его как мерзкое ругательство. – Началось это четыре или пять оборотов назад. Столичные жители стали скупать наши наделы, строить на них дома для летнего проживания. У нас же здесь река есть, поэтому даже в самую жару по вечерам и ночью прохладно.
Старики, понятное дело, сопротивлялись такому новшеству. Как можно традиции рушить? На этой земле выросли наши деды и прадеды, как продавать корни свои? Но по дворам ходили говорливые люди и рассказывали, что деньги, полученные за надел, дадут возможность безбедно жить всю оставшуюся жизнь, без нужды гнуть спину, ковыряя землю. Так и говорили – «гнуть спину и ковырять землю».
Молодые, не приверженные традициям, начали продавать землю. А говорливые ставили их в пример другим и пугали, что скоро желающих купить наделы в Деревеньке не будет. И те, кто не успеют продать, очень сильно пожалеют об этом.
Мои сыновья загорелись этой идеей – продать надел. Говорят, что быть рантье выгоднее, чем зависеть от урожая.
– А что, те, кто успел продать, уже разбогатели? – поинтересовалась я.
– Да куда там! Остались без крыши над головой. У нас по ту сторону холма есть пещеры, где глину берут для хозяйственных нужд. Почти все туда и переселились. Деньги быстро заканчиваются, а надел продать можно только один раз.
– Твои этого не знают? Или как все самонадеянные молодые люди, которые не умеют думать о завтрашнем дне, уверены, что с ними такого не случится?
– Не знаю, что они думают. Разговаривать со мной не хотят. Говорят, что я старый, не понимаю новых правил жизни. Твердят одно: продай надел, раздели деньги.
– Ну и ну… – потянул Синос. – Дела!
– Собралось старичьё обсуждать дела молодых, – фыркнул кто-то из темноты.
Похоже, на голодный желудок парням не спалось и они бродили в темноте, прислушиваясь к разговору старших.
– Как хорошо, что вы здесь, молодые люди! – позвала я их. – Идите сюда. Разговор есть.
– Хорошо вам говорить, когда сытые, – буркнул кто-то один из темноты.
Я поднялась, заглянула в котёл. На дне плескались остатки супа. Вычерпав всё в одну миску, взяла две ложки.
– Дайте слово, что после того, как поедите, не уйдёте и выслушаете меня.
– Не уйдём! – рявкнули два голодных лба, выхватили миску и наперегонки зашкрябали ложками по дну.
– Итак, вы хотите быть рантье? – дождавшись, когда собеседники освободились, задала я им первый вопрос.
Те кивнули, шаря по столу глазами. Не наелись. Глядя на них, вспомнился анекдот старый: «Вы хотели бы стать рантье? – Хочу! Очень хочу! А кто это?»
– Куда деньги вырученные вкладывать будете? – задала я следующий вопрос.
– Чё? – последовал логичный ответ.
– А проценты какие планируете получать? – контрольным вопросом добила я их мечты о безбедной жизни.
Парни одинаково бестолково хлопали на меня глазами, даже толком не понимая, о чём я их спрашиваю.
– Хорошо. Давайте проще. Сколько стоит ваш надел?
– Ну… – затянул старший, потянувшись рукой к затылку.
– Больше двух тысяч монет никому не дают, – ответил Ывносар, внимательно слушающий наш разговор.
– Отлично. Две тысячи делим на пять, – посмотрела на хозяина участка и уточнила: – На пять?
Тот кивнул.
– Почему на пять? – вскинулись будущие богатеи.
– Так вас же пятеро. Отец с матерью, вы и ваши сёстры. Или вы только о себе подумали?
Парни недоумённо переглянулись. Кажется, они если и считали, то как-то иначе.
– Получается по четыреста монет каждому, – подвела я итог. – Жёны уже заказали подарки?
Синхронное согласное кивание.
– Значит, минус сто монет. Остаётся триста. Жить где планируете?
Парни с недоумением посмотрели на меня и невольно оглянулись на родительский дом, в котором у каждого из них был свой угол.
– Надел продадут вместе с домом. Вам отсюда съехать придётся. С жёнами, детьми и всем скарбом. Куда? В пещеры глиняные?
К округлившимся глазам добавились приоткрытые рты. Челюсти у парней отвалились. Вот вам и рантье – они даже такие элементарные шаги не продумали.
– Считаю дальше. Дохода от участка у вас больше не будет, а деток кормить необходимо. Лепёшка стоит одну монету. То есть вам хватит денег всего лишь на триста дней. Это при условии жёсткой экономии. А что будет потом?
Под навесом стояла мёртвая тишина. Кажется, говорливые перекупщики очень неплохо оболванивают недалёких крестьян. Те, что держатся за традиции – этим спасаются. Других же берут «на блесну». На яркий пустой фантик
Глава 11
Кружевной зонтик отбрасывал затейливую тень на доски столика, расцвечивая толстостенные чашки из красной глины, наполненные кофе, солнечными полосками.
С видением этой непонятной, но аппетитной картинки я и проснулась. Бока болели от жёсткого тюфяка, голова от недосыпа. Как же я не люблю ночевать в незнакомых местах!
«Инк?» – мысленно потянулась я к другу. Но ответа не было. То ли ещё спит, то ли местные особенности ментальной связи.
В углу, отгороженном для нас пёстрой ветхой занавеской, я была одна. Аер тихо выскользнул, пока я спала. Филиппа, завалившегося на мои ноги в середине ночи, тоже след простыл. «Мышки, птички, рыбки» – кратко, но ёмко ответил он на мой вопрос, вылизывая шёрстку. Хорошо ему на природе, вот и отрывается, теша инстинкты, которые ни одной биомагией не вытравишь.
«Френки», – мысли плавно перетекли к воспоминаниям о подруге. Вот уж истинная богиня своего мира. Заботливая, разумная, просвещённая. Не то что местная. Стоп! «Местная» сейчас я. Отчего же не чувствую обещанной инструкцией благости? Они тут не молятся, что ли?
«Надо будет зайти в храм и посмотреть, как службы проходят», – сделала я себе заметку. Всё в мире связано. Адепты веры наполняют молитвенной энергией божество, к которому они обращаются, давая ему силы для исполнения просьбы молящего. Чем больше просишь – тем больше получишь. Глупо думать, что всевышний обратит на тебя внимание, если ты всевышнего не призываешь. «Просите, и дано будет вам», – кажется, так сказано. Закон сообщающихся сосудов: какой бы объём или форму они ни имели, наполнение будет равным – только не водой, а энергией. Чем активнее паства – тем могущественнее кумир.
Несмотря на глубокомысленные размышления, на грани сознания мелькала мысль: «Где все?». Для начала решила заглянуть к Турне и посмотреть, как она себя чувствует. Больная выглядела намного лучше вчерашнего. Кожа утратила мертвенную бледность, даже губы слегка порозовели. Во взгляде появилась осмысленность. На меня женщина посмотрела с любопытством и попыталась улыбнуться в ответ на мою улыбку.
А вот Аер, сидевший спиной ко входу, отчего-то даже не обернулся.
– Доброе утро! – поприветствовала я его, положив руку на плечо.
Мальчик от моего движения потерял равновесие и стал заваливаться набок. Подхватив обмякшее тело, я заглянула ему в лицо. Глаза бессильно закрыты, лоб и верхняя губа в мелких бисеринках пота, кожа холодная и бледная. Явное магическое истощение.
«Вот же… бестолочь!» – ругнулась я про себя. А вслух спросила:
– Лечил?
– Да, – выдохнул целитель.
Надавать бы ему подзатыльников, чтобы мозги вправить и чтобы усвоил, что лекари не для одноразового пользования. Но ему и так паршиво. Буквально по капельке, чтобы не повредить, вливая магию в опустевший резерв, я зашептала на ухо Аеру:
– Это тебя бабушка так учила – до дна сливать?
– Нет. Она бы сердилась сильно.
– Ты понимаешь, что мог погибнуть?
– Понимаю. Контроль потерял. Очень хотел помочь.
– Хорошо, что есть кому тебе помочь. Мог бы бессильным остаться.
Мальчик тревожно посмотрел мне в глаза – не шучу ли. Я покивала в подтверждение своих слов.
– Я больше не буду. Пить хочу!
– Надеюсь, – подала и придержала кувшин с водой, стоявший у изголовья Турны. После магических манипуляций всегда пить хочется, а после таких экстремальных вовсе жажда замучает. Отследив уровень восстановленной силы, спросила: – Встать сможешь?
Горе-целитель завозился и, опираясь на мою руку, встал. Его покачивало, но он старательно пытался выглядеть самостоятельным.
– Пошли, провожу тебя в наш угол. Ложись и спи. Попозже зайду покормлю и ещё силы добавлю. Но сейчас спать.
Уложив мальчика, позвала Филиппа: «Лапушка, присмотри за ребёнком».
Кот мгновенно материализовался, пользуясь способностями, полученными от Звёздного Бродяги:
– «Что с ним?»
– «Вылил всю силу в больную женщину»
«Дурак, что ли?!» – продемонстрировал свою осведомлённость в вопросах магии кот, утаптывая одеяло.
«Неопытный. С любым могло случиться, – вступилась я за Аера. – Вы тут отдыхайте, а я пойду мир улучшать».
Светило лениво выкатывалось из-за холмов, разгоняя ночные тени и прохладу, неся с собой новые дневные заботы. Во дворе было людно и шумно. Визжала детвора, которую невестки Ывносара отлавливали для купания. У дальнего плетня о чём-то эмоционально беседовали мужчины. Суету добавляла соседка, время от времени заглядывающая в щели забора.
«Великая Вселенная, день ещё толком не начался, а тут уже такой гвалт», – поморщилась я, пробираясь к навесу, где возились сестрички, разжигая очаг и наполняя котёл свежей водой.
– Пусть день будет удачным, – приветствовали они меня, а Шеля поделилась радостной новостью: – Мама сегодня нас узнала. Не говорит ещё, но руки погладила и улыбается.
– Вот и славно. Значит, надо Турну умыть, накормить и продолжить лечение, – озвучила я своё согласие на участие в хлопотном дне крестьянской семьи.
– Ну что, дорогие мои, готова выслушать ваши планы на будущее, – обратилась я к семье, когда за столом остались только взрослые.
Вымытые, переодетые в чистое и накормленные детишки умчались с ватагой таких же шумных быстроногих сорванцов по своим делам. Дела и Шеля, прихватив еду, полотенца и воду для обтирания, ушли к матери. Следом за ними хотела ускользнуть и тетушка Мурун, но я не дала ей пройти, просто вытянув ноги.
– Слушаю, – напомнила я ещё раз.
– Я умею плести из камышовых листьев циновки и корзинки. Камыша у реки много, муж нарубит с вечера, во дворе расстелет. За ночь отлежится, и к утру материал будет готов, – подала голос старшая невестка.
– Очень полезный навык. А ты? – спросила вторую.
– Могу за детьми присматривать, обед готовить, убирать, – начала перечислять навыки младшая, но, видя, что я отрицательно качаю головой – не то! – пожала плечами и добавила. – Если надо, могу с Аршей коврики плести. Наука не особо сложная.
– А вы, господа будущие рантье, что скажете? Как планируете хозяйство из руин поднимать?
Парни сначала насупились на «рантье», но быстро остыли и выдали очередной бизнес-план:
– Мы к Синосу пойдём в ученики. Будем возчиками. Они столько монет загребают каждый день!
«Час от часу не легче!» – фыркнула я про себя.
Возчиками, как я заметила, были мужчины поджарые, тонкокостные, невысокие, скорые на ногу. Сыновья Ывносара отличались от них крупным, плотным телосложением и тяжеловесной походкой. Ой, не получатся из них рысаки.
– А ты что, отец, скажешь? – повернулась к хозяину дома.
– Что я могу сказать? Понадеялся было на девушку с базара, да, видно, напрасно, – коротко отмахнулся тяжёлой мозолистой ладонью от надежд крестьянин. – Даже семян купить не на что, чтобы дождаться нового урожая.
– Нельзя надежду терять! – пришла на ум банальная мысль, и я её озвучила, а потом ещё и уточнила: – Что-то уже сделали по словам той девицы?
– А то! Насобирали и насушили три короба ягод странных. Вона в сарае стоят.
– Скажи, Ывносар, а есть ли в хозяйстве твоём противень большой или сковорода? Или всё уже на базар снёс?
Почесав в затылке, фермер что-то вспомнил и побежал к сараю. И началось…
Мозговой штурм по продвижения нового напитка на рынок Столицы и Деревеньки! Сидевшая до этого тихой мышкой тётушка Мурун вдруг выпала из анабиоза и начала вставлять дельные замечания, а потом и вовсе взяла процесс организации на себя.
Видя, что и без меня хорошо семейство справляется, набросала на клочке бумаги эскиз кофейной чашки и ушла кормить Аера.
Мальчишки спали. Филипп, выполняя мой наказ присмотреть за болящим, вытянулся вдоль ног юного целителя и придерживал его лапкой. Нездоровая бледность ушла. Губы и щёки мальчика зарозовели. Проверив уровень наполненности магического резерва, я слегка дополнила его свежей маной и позвала:
– Аер, проснись. Надо поесть.
– Я бы попил, – не открывая глаз, попросил подросток.
– Отвар тоже есть.
– Что там за шум? – оторвавшись от кувшинчика с питьём, поинтересовался мой подопечный.
– Семья планирует восстановление разрушенного хозяйства.
– Как ты их!
– Причём тут я? Они сами. Я только направление показала.
– Э, нет! Я заметил, что везде, где ты появляешься, начинаются перемены. Моя жизнь, на базаре люди с тобой не торговались, возчик наш…
– А что Синос? – полюбопытствовала я.
– Кажется, он нашел своё счастье, – рассмеялся Аер. – Я утром в окно видел, как он выходил от соседки. Ну, той, что через окно лазила. И не скрывался, а как-то по-хозяйски двор обошёл. Даже поправил неполадки малые. Обживается.
– Так хорошо же, – улыбнулась я в ответ. – Пусть будет счастлив.
– Если бы я не лечил тебя, то подумал бы, что ты воплощение Пресветлой, – вдруг заявил подросток, слегка смутившись собственной смелости.
– А что, богини не болеют? – рассмеялась и потрепала собеседника по и без того лохматой макушке. – Спи давай, восстанавливайся.
В последние слова я вложила чуточку сонного заклинания, и мальчик послушно зевнул, потёр глаза и, едва прикоснувшись головой к подушке, засопел.
«Филипп, ты куда уже ускакал?» – позвала кота, осмотрев комнату.
– Да здесь я, здесь, – материализовался фамильяр. – Что ж мне, и на минутку отойти нельзя?
– На минутку можно. Но помни, что мальчишка под твоим приглядом.
Во дворе стояла напряжённая тишина. Похоже было, что семья рассорилась и теперь никто ни с кем не разговаривает. Хорошо, что не подрались?
– Что не поделили, уважаемые?
– Прибыль, – буркнул старший сын Ывносара.
– Какую?!
– Ну, ту, что будет.
Подобрала юбку и присела на чурбачок, поставив его на попа. Не хотелось сидеть на земле. Да и для того, чтобы мои слова лучше вошли в сознание слушателей, мне надо физически возвышаться над ними.
– Послушайте меня, люди добрые. Начиная новое дело, изначально следует думать о пользе его. О том, как вы своей услугой или товаром поможете покупателям. Напиток, который мы хотим предложить, чудесный, но непривычный. И очередь за кофе завтра здесь стоять не будет. Вы хорошо начали распределение обязанностей, но рано надумали делить шкуру неубитого медведя.
– Кого? – хором спросили меня слушатели.
– Добрая госпожа говорит о страшном звере, живущем в горах. Шкура его, как клыки и когти, бесценна. Может быть, потому, что никому ещё не удалось добыть это чудовище. Медведь редкий и страшный, – весело отозвался из-за спины Синос и, заглянув в моё растерянное лицо, спросил: – Правильно?
Я облегчённо закивала. Богиня, блин! Даже флоры-фауны мира, данного мне в пользование, пусть и временное, не знаю. Понадеялась на то, что автоматом знания придут. Ан нет – учиться надо.
– Я вот чего зашел, – увлёк меня в сторону возчик, – в Столицу побегу сейчас, клиентов повезу. Не надо ли тебе чего?
– Ты возвращаться сегодня будешь? – уточнила я.
– Сегодня, – смущённо усмехнулся в кулак мужчина. – Я тут… того-этого… вроде как жениться собрался. На соседке Ывносара. Хорошая женщина. Болтлива немного, но кто без изъяна?
– Совет да любовь, – пожелала я ему счастья и попросила: – Мог бы ты к брату моему зайти? Куафёр Инкитариум. Знаешь такого? Скажи, что мы с Аером гостим в Деревеньке. Пусть по возможности свяжется со мной.
– Не знаю, но найду. Всё передам. Не переживай, – легко похлопал меня по плечу возчик. – Ну, я побежал.
Но тут у меня в голове мелькнула мысль, и я остановила его, схватив за рукав:
– Послушай, Синос. Узнай у своих коллег, можно ли по сходной цене купить тележки пассажирские. Штук пять или шесть.
– Зачем тебе? – вскинул брови возчик. – Хочешь ватагу организовать? Не советую. Не бабье это дело.
– Ты узнай, а я тебе потом всё подробно расскажу. Уверена, что тебе мой план понравится.
Семейство Ывносара пребывало в совершенно растерянном состоянии.
– Предлагаю взбодриться и выпить кофе, – выдвинула я идею.
Просто сказать, но не так быстро сделать. Сначала искали подходящую сковороду, и я показывала, на каком огне и как обжаривать зёрна, чтобы не пережечь их. Потом давно заброшенную и забытую ручную мельницу, на которой когда-то мололи зерно и крупы, разбирали, чистили, смазывали и вновь собирали. Получилось неплохо. Осталось только сварить. Осмотрев небогатый набор кухонной утвари, выбрала ковшик среднего размера и принялась колдовать.
Конечно, приготовление кофе не полноценное колдовство, но есть в нём некое таинство. Вода, качество помола, степень обжарки, время нагрева самого напитка и ещё масса составляющих, дающих в результате или волшебный вкус, или отвратительное пойло.
– Молоко есть? Несите. А мёд? Тоже давайте сюда.
Не стала рисковать и сразу предлагать на пробу чёрный несладкий кофе. Многие люди, давно знакомые с кофе, так и не решились пить его без сахара или молока.
Вот и я начну знакомство с лайт версии.
Взяла четыре пиалы и разлила в них готовый кофе. В первую добавила молоко и ложечку мёда.
– Пробуйте, – предложила своим гостеприимным хозяевам.
Ывносар осторожно пригубил напиток и передал старшему сыну. Тот в точности повторил действия отца и отдал пиалу младшему брату.
– Что скажете? – спросила я, дождавшись, когда чашка прошла по кругу.
Невестки шептались между собой, хихикали, однако мнения своего не высказывали. Парни пожимали плечами. Я посмотрела на тётку Мурун и Ывносара – они молчали.
– Попробуйте так, – я вспенила в пустой мисочке молоко, добавила в него кофе и опять пустила по кругу.
Мужчины, попробовав моё «типа капучино», не проявили никаких эмоций, а вот снохи вцепились в пиалку, поочерёдно прихлёбывая и блаженно жмурясь. После их дегустации Мурун увидела только мутную жижу, плескавшуюся на дне.
– Это очень вкусно, – похвалили напиток молодухи. – Научишь нас молоко так взбивать?
– Научу, – и подала на пробу чистый напиток. Без молока и мёда.
Теперь завис Ывносар. Сделав первый глоток, он словно задумался о чём-то, не торопясь передавать чашку сыновьям. Цедя мелкими глотками остывающий кофе, он словно медитировал и явно мыслями своими был не здесь.
Не отвлекая фермера, отдала последнюю чашку парням. Те пригубили по разу, пожали плечами и отдали тётке. Мурун тоже приложилась, подумала, подтянула к себе мёд и стала пить «вприкуску».
Сколько людей – столько вкусов, столько мнений, улыбнулась я про себя, довольная экспериментом.
То, что кофе не понравился парням, – было ожидаемо. Тонкости вкуса и аромата не их конёк. Им бы побольше и посытнее. Мягкая пенка капучино – женская тема. Удивил Ывносар, вцепившийся в чёрный кофе. Но я могу его понять – сама такой люблю.
– Так что скажете? – повторила я свой вопрос.
– Даже продавать жалко, – смущённо улыбнулся фермер. – Хороший напиток. Бодрит, мозги просветляет. И аромат чудесный.
– Хорошо, что кофэ́ можно подавать по-разному. Наверное, будет много поклонников молочной пенки, а кто-то будет пить просто с мёдом, – высказала своё мнение тётка.
– Ещё к кофе можно подавать сладкие или солёные печеньки, орешки или сушёные фрукты, – разнообразила я будущее меню кофейни.
Но меня уже не слушали. Мургун вскочила на ноги, поманила старшего племянника и сунула ему в руки мой эскиз чашки.
– Штук пятнадцать пусть сделает, – прикрикнула в спину торопливо удаляющемуся парню. – Вы двое, – кивнула она в сторону молодок, – быстро циновки плести. Нам людей посадить некуда. Ывносар, бери этого оболтуса и начинайте расчищать двор. Иди покажу, что сделать надо.
Она быстро зашагала к той части двора, что была ближе к калитке. Энергично взмахивая рукой, распоряжалась, как, что и где будет размещаться в будущей кофейне.
– А чё тут у вас происходит? – раздался из-за плетня голос вездесущей соседки.
– Реконструкция и восстановление порушенного хозяйства, – объяснила я.
– Понятно-понятно. А чем таким ароматным пахнет? – продолжила допрос новобрачная.
– Кофе готовили. Хочешь попробовать? – я, наблюдая за активными действиями моих хозяев, сварила себе большую порцию кофе. Но решила поделиться, понимая, что лучшей рекламы нам не найти.
Взбила молоко, добавила его в пиалу соседки:
– Это называется капучино.
Осторожный первый глоток, прикрытые глаза, причмокивание губами:
– Сладенького бы к нему чего-нибудь, – мечтательно протянула гостья.
– Вот мёд.
– Вы это продавать будете?
– Да, будем.
– Хочешь, я тебе покупателей нагоню?
– Хочу. За это я тебя каждый день буду поить капучино бесплатно. Утром и вечером.
– Жди гостей, – выкрикнула соседка и умчалась, сверкнув пятками.
– Скажи, чтобы завтра к обеду приходили. Сегодня мы ещё не работаем! – крикнула я ей вслед, но так и не поняла, услышала она меня или нет.
– Зачем тётя Крыся заходила? – спросила Шеля, наливая в котёл воды и подкидывая дрова в печурку.
– Как её зовут? – переспросила я.
– Ой, имя у неё, конечно же, другое. Но все её зовут тётя Крыся. За то, что везде суёт свой нос, хочет обо всём знать и обожает бесплатное угощение.
– Сейчас нам это на руку. За бесплатный кофе с молоком и мёдом она расскажет всем жителям Деревеньки о том, что мы продаём чудесный напиток.
– Вы уже и цену назначили?
– Не знаю, что надумали твои родичи, а я пока калькуляцию не делала, – ответила я девочке и услышала, как резко брякнула крышка котла. – Ты не ушиблась?
– Ты такие странные слова говоришь, что в изумленье приводишь, – захихикала Шеля.
– Да, бывает. Не обращай внимания.
Подошла запыхавшаяся Мургун:
– Свари мне ещё кофэ́, – попросила она, выговаривая название на свой лад. – Не вредно много его пить?
– Много вредно, но две или три чашечки в день даже полезно.
– Излишнее всегда вредно, – вдыхая аромат горячего напитка, философски изрекла тётушка. – Видела, что здесь Крыся крутилась. Не приваживай, а то не отстанет.
– Напротив. Я пообещала ей две чашки капучино в день, если она будет рассказывать жителям Деревеньки о том, что мы продаём необычный и вкусный напиток.
– Кто её слушать будет! – отмахнулась Мургун.
– Кто-то послушает и не поверит, кто-то захочет проверить, правда или нет. Так и потянутся к нам люди. Вы уже надумали, сколько за чашку кофе брать будете?
– Монету? – как бы советуясь со мной, озвучила женщина цену.
– Можно и монету. За чашку. Но если подавать желающим поднос с кофейником на две персоны, молочником да пиалками с мёдом и печеньем, то можно и пять просить.
– Пять! – ахнула Мургун. – Да кто же такие деньжищи даст за чашку горячего напитка?!
– Ты предложи и посмотришь, дадут или нет. Больше скажу: если правильно дело поставить, то к вам из Столицы ездить будут, чтобы кофе попить.
– Правильно – это как?
Личного опыта в ресторанном или кофейном бизнесе у меня не было. Но занимаясь большую часть жизни маркетингом, понятие о продвижении продукта на рынок я имела. Начала лекцию с азов: личный бренд, обслуживание, постоянные клиенты, скидки и акции.
Какие-то мысли были и у самой Мургун. Послушав меня, она подхватила чашку с остывшим кофе и пошла в дом, обдумывать свою роль в новом деле.
– Даже не замечал, сколько мусора и хлама скопилось, – вытирая пот со лба, сел под стенку навеса Ывносар. – Притомился выгребать. Зато теперь не стыдно людей принять. И угостить есть чем.
– Ты ещё бы подумал о том, как будешь увеличивать посадки. Кофе недолговечное растение. Если я не ошибаюсь, то пик урожайности приходится на пятый или шестой год, а потом… – я замолчала, не закончив лекцию и прислушиваясь к себе.
Словно оборвали что-то внутри резко. Боли нет, но пустота пугающая.
«Филипп?» – ментально потянулась к коту, но наткнулась на безмолвие. Не слыша и не чувствуя фамильяра, я вскочила на ноги, заозиралась, надеясь увидеть в кустах или высокой траве чёрную тень с высоко задранным хвостом.
«Филенька-лапочка, не молчи! Ответь, пожалуйста!» – умоляла я питомца, бегая хаотичными галсами, заглядывая за плетни и в заросли по улице, ведущей к околице. Тут и наткнулась на стайку малышни, возившейся около большой лужи. Они что-то увлечённо строили из грязи и веток. Вытирая мокрые носы, размазывали мутную жижу по счастливым мордашкам и были вполне довольны жизнью.
Подобрав юбки, я аккуратно, чтобы случайно что-нибудь не разрушить, протискивалась по узкой полоске суши, не занятой строителями. Но меня заметили:
– Тётя, тётя, посмотри! – призвали в критики два абсолютно одинаковых сорванца. Кажется, я их видела во дворе Ывносара.
Присела, чтобы быть с детьми одного роста, полюбовалась строением, пытаясь понять, что же это будет. Поохала на красоту такую, но спросила о своём:
– Ребятки, вы тут зверя моего не видели? – я схватила щепочку и на влажной земле быстро схематично набросала кота. – Он почти весь чёрный и вот такого размера.
Показала руками объём своего любимца, с надеждой вглядываясь в чумазые мордашки.
– Видели! – радостно сообщили мне близнецы. – Он бегал за птицами, а потом туда пошёл.
