Текст книги "Агапи в Радужном мире (СИ)"
Автор книги: Агаша Колч
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
– Слышал?
– Слышал. Глупо, конечно, так о людях своих думать. Но и ты не права тоже, – ответил он на моё недовольное сопение. – Это её мир. Её дом. А ты хозяйничать начала. Озёра обустраивать, климат менять.
– В смысле, климат менять? – удивилась я.
– Испарения с поверхности озера повысят влажность воздуха. В этом районе появятся туманы и росы. Может быть, даже небольшие дожди. Ты знаешь, как они повлияют на флору и фауну планеты? – Я отрицательно качнула головой, а Инк продолжил: – И я нет. Туристка, когда же ты уже думать начнёшь, прежде чем делать?
– Так что, засыпать что ли? – с сожалением спросила я.
До слёз жалко было отказываться от мечты усовершенствовать хотя бы маленький кусочек этого странноватого мира.
– Оставь. Она сама разберётся, – остановил меня Страж. – Давайте уже обедать.
Глава 6
Ели в молчании, как на тризне. Я через силу, долго жевала кусок лепёшки – аппетит пропал вместе с настроением. Наконец не выдержала:
– Лавиньш, я хочу извиниться, – сказала я, памятуя о том, что плохой мир лучше хорошей вражды.
– Извиняйся.
Издевается, что ли? Подняла взгляд на богиню. Она сидела, как я минуту назад, опустив голову, не глядя на нас с Инком.
– Ты прости меня. Я была неправа. Не должно было вмешиваться в дела твоего мира, менять ландшафт и обустраивать родники и озеро.
Пресветлая, все так же не поднимая глаз, кивала каждому моему слову: неправа, не должно было. Но при этом не сказала ни одного слова.
Не зная, что сказать ещё, я предложила:
– Хочешь, засыплю котлован?
Вместо ответа богиня спросила невпопад:
– Почему мой мир так плох?
Я вздохнула. Вот что ей ответить?
– Скажи, Лавиньш, ты где училась миросозиданию? – вдруг поинтересовался Инк.
– Чего? – синхронно выдохнули мы с богиней и вытаращили глаза на Стража.
Рес Плой неторопливо отпил из пиалки остывший чай и ответил мне:
– Ты всерьёз думаешь, что миры создаются, как демиургу вздумается и что ему в голову взбредёт? Это серьёзная наука. Насколько я знаю, подростков расы созидателей отдают в школу, где есть закрытые полигоны. Чтобы они не только теорию штудировали, но и практиковались.
– Ээээ… ну… Если честно, то не думала об этом. Маттотена обмолвилась как-то, но я не придала этому значения, – ответила я и поймала себя на том, что запустила пальцы в волосы на затылке.
Вот же напасть!
– Никто и ничему меня не учил, – с нотками раздражения в голосе заявила Пресветлая. – До того дня, как Косрок упал на планету, даже не знала, что есть другие, подобные мне. Все получалось само собой. Дул сильный ветер, мне хотелось укрыться – возникали горы, отгораживая от холодного потока воздуха. Палило жаром светило – вырастали деревья, укрывая тенью и давая вкусные плоды. Хотелось пить – пробивался родник. Кто я, откуда взялась и зачем здесь живу – не знаю.
Великая Вселенная! Демиург-потеряшка? Разве так бывает?
– Всяко бывает, – сказал Инк, отвечая на мои вопросы. – Вселенная бескрайна, чудес различных много.
Опять покопался в моих мыслях, тильс его забодай!
Так и случилось. Правда, бодали меня. И не тильс рогатый, а толстый кот.
– Вы чего как в воду опущенные? – невесть откуда материализовался Филипп и толкнул меня головой в плечо. – Кормить голодного котика будут? Я сегодня…
Договорить ему Лавиньш не дала.
– Скажи, – обратилась она к Инку, – где учат делать правильные миры? Такие, чтобы они нравились пришельцам. И как мне в такое обучение попасть?
Страж поперхнулся чаем.
– Я далеко не на все вопросы знаю ответы, уважаемая, – отряхивая брызги с халата, пробормотал он. – Раса созидателей существует обособленно. Сведения о ней обрывочны, больше на легенды похожи, чем на достоверную информацию. Даже не знаю, как тебе тут помочь.
– А я знаю, – слизывая с лапки утащенный с тарелки сыр, невнятно сказал фамильяр.
Все повернулись к коту, тянувшемуся за новой порцией еды.
Филипп, поняв, что пришла его минута славы, приосанился, распушил вибриссы и… перестал нас замечать. Вернее, вполне талантливо играл роль пресыщенного жизнью, вниманием и поклонниками сибаритствующего кого-то там.
Зная характер своего котейки, я мысленно предупредила Стража: «Молчи!», а Лавиньш подала знак, слегка покачав головой. Начни мы сейчас расспрашивать, полдня будем плясать под его дудку, вымаливая каждое слово, а так… Сам расскажет.
– Инк, остался у нас ещё чай? – протянула я другу пустую пиалу.
– Закончился, но я сейчас быстро вскипячу. Только воды принесу. Наверное, в роднике она уже набралась, – рес Плой начал подниматься. – Девочки, не хотите со мной прогуляться?
Мы с богиней согласно кивнули и сделали вид, что готовы идти.
– Куууда? – подпрыгнул кот, сбрасывая маску безразличия.
– За водой, – спокойно ответила я.
– Вы же не узнали ещё, как можно ей помочь, – фамильяр кивнул на Пресветлую.
– Но ты тоже не знаешь, – равнодушно парировала я и протянула стоящему рядом Инку руку, для того, чтобы он помог встать с кошмы.
– Надо позвать твоих динозавров и отдать её им! – выпалил кот и, поняв, что проболтался, вздохнул. – Эх, не удалось воспользоваться ситуацией.
– Глупый! – подхватила я любимца на руки. – Зачем тебе пыжиться и что-то придумывать, привлекая внимание? Я же тебя люблю и без причуд всяких.
– Знаю, но так хотелось… – ткнулся носиком мне в шею питомец.
– Кажется, Филька прав, – глядя на наши с котиком обнимашки, задумчиво сказал Инк. – Рутлы могут помочь. Если захотят, конечно.
– Рутлы – это кто? – поинтересовалась Лавиньш.
Хороший вопрос – кто такие рутлы. Знают об их существовании очень немногие. Демиурги да ещё драконы, которых рутлы и создали. Слышала, что называют их улучшителями. Они приходят в мир по просьбе местных богов, когда нужна помощь.
– Мне кажется, что рутлы – это создатели создателей. И ещё блюстители порядка вселенского масштаба. Боги богов, – закончила я короткий рассказ и обратилась к рес Плою. – Тебе есть что добавить?
Тот пожал плечами:
– Ближе, чем ты, с ними мало кто знаком.
– Случайно вышло, – вздохнула я, вспомнив грустную историю приключений на Драконниде.
– Но я не понимаю, зачем меня им отдавать, – дотронулась до моей руки Пресветлая, возвращая к действительности.
– Они наверняка знают, где обучают демиургов, – важно ответил Филипп и, видя, что Лавиньш его слушает, продолжил поучать. – В таком важном деле, как создание и управление миром, необходимы знания, опыт и наставничество.
Мы с Инком переглянулись и мысленно хихикнули – кот обожал быть в центре внимания, а тут целая богиня внимает его речам.
Но блеснуть ораторским мастерством я фамильяру не дала. Нежно потрепав по холке, спросила:
– Может быть, ты знаешь, как призвать улучшителей?
Филипп сначала пристально посмотрел на меня, потом медленно перевёл взгляд на Стража.
– Она правда не понимает или кокетничает?
– Зная Агапи, думаю, что действительно не понимает, – последовал ответ, который ещё больше запутал смысл разговора.
Я ссадила кота с колен, встала на ноги, упёрла руки в бока и нахмурила брови.
– Вы можете говорить нормально, а не шарады загадывать?
– Тебе нормальным русским… хм… Инк, на каком языке мы сейчас общаемся? Я уже запутался в разнообразии вселенской лингвистики, которой невольно обучился, – отвлёкся кот от темы.
– Основной язык моего народа называется пашун. Есть несколько диалектов: столичный – он считается официальным языком, загорский – это язык кочевых народов и южноокраинный – язык южных провинций, которые пострадали от эпидемии. У вас троих идеальный столичный диалект, – развёрнуто ответила Лавиньш Филиппу.
Кот прижал лапку к груди и склонил голову в знак благодарности за консультацию. После чего повернулся ко мне, растерянно наблюдавшей за этой абсурдной сценой.
– Так вот, я тебе на идеальном столичном диалекте пашун говорю: хочешь помочь, зови своих динозавров!
Неровная поверхность обломка скалы острым выступом больно упиралась в плечо, но я не в силах была переменить позу или место. Воспоминания поглотили меня. Трогательный бирюзовый хвост маленького рутлы, закрученный в колечко. Его лучистые глаза, которые заставляли откликаться и вибрировать каждую клеточку моего тела. Наивные вопросы грустного, потерянного ребёнка. И прощальный взгляд, когда он уходил вслед за старшими.
Я вздохнула и ещё крепче сжала в руках чешуйку с шеи моего товарища по узилищу: «Рутлочка мой».
– Агапи, – выдохнул кто-то моё имя теплым дыханием в лицо.
Открыла глаза на призыв и утонула во взгляде самых прекрасных очей Великой Вселенной. Оттолкнувшись спиной от камня, распахнула руки и обняла насколько смогла голову «моего личного динозавра».
– После того, как атмосфера очистилась и светило начало топить снега и льды, демоны постепенно стали покидать свои подземные жилища. Мало их осталось для полноценного заселения мира. Маттотенна объявила амнистию тем, кто сбежал, похитив космические корабли, отозвала пиратов и обещала помочь вернуться домой тем, кто попался в колдовские пиктограммы. Мы присматриваем за процессом восстановления природы мира. Следим, чтобы обошлось без наводнений и вода распределилась равномерно. Засухи потом устранять тоже хлопотно. Скоро всё на Кеталопции будет, как в лучшие времена. Начались неспешные, но продуктивные переговоры с мирами, входившими ранее в Союз.
– Кетсыл правит?
– Правит Севкилья, а муж её в лаборатории закрылся, – фыркнул рутла, вспомнив что-то смешное. – Зато аграбия Дэвидца покинула склеп и приняла на себя, по её словам, «тяжкую ношу Первого помощника молодых правителей». Любое принятие нового закона или указа сопровождается битвой между дамами Кетсылар. Маттотенна пообещала им, что расселит по разным материкам, если не уймутся.
– Неудивительно, что Кетсыл в лаборатории отсиживается. Там, при всех составляющих, намного безопаснее.
Наша компания, увеличившись на ещё одно существо, по-прежнему располагалась у камня, изогнутым перстом указывающем в небо.
Неторопливо делились новостями и наслаждались обществом друг друга. От новообразованного озера, медленно наполнявшегося водой из бивших на дне родников и шустрого ручейка, тянуло влажной прохладой. Светило клонилось к закату.
Рутла, чтобы не пугать путников, изредка проходивших по дороге, из подпространства высунул только голову. Да и ту мы с Инком прикрыли мороком. Просто ещё один большой камень появился при дороге.
– Ты как живёшь, Агапи? – рутла так старательно выговаривал моё имя, словно это было какое-то высокое звание, чем каждый раз смущал меня.
– Да вот… Прячусь.
И я коротко рассказала о наших с Инком приключениях после возвращения с Кеталопции.
– Но мы разберёмся с этим. Правда, Инк? – легкомысленно отмахнулась я от пережитой погони. – Мы к тебе с другим делом.
– Не слышал о потеряшках у демиургов. Но у меня ещё мало опыта. Спрошу у старших, – выслушав историю жития Пресветлой Лавиньш, ответил рулта. – То, что для адекватного обустройства и управления миром следует пройти обучение, тут вы, бесспорно, правы. Я заберу вашу протеже и прослежу, чтобы её обучение было эффективным.
Мы переглянулись с Инком, довольные тем, что задуманное исполнилось так легко.
– Но! – молодой улучшитель чуточку усилил голос, и я почувствовала вибрации безграничной власти, которые я слышала в речах его родителей. Настолько внушительно, что невозможно спорить, – но планету нельзя оставлять без присмотра. Агапи, я поручаю тебе временно исполнять роль богини этого мира!
– Что?!
Вот говорят же, что добрыми намерениями вымощена дорога в ад.
– Рутлочка, милый, я не могу! Посмотри, какая из меня богиня? Ни опыта, ни мощи, ни понимания процессов, – исчерпав все аргументы, шмыгнула носом и выдала основной факт. – Я не хочу!
И разревелась. Вот кто меня тянул за язык? Зачем мне лично изменения в Радужном мире? Живут они по заветам царя Гороха – или кто там у них? – и пусть живут. Мы же просто хотели отсидеться.
– Что, Туристка, опять вляпалась? – сочувственно приобнял за плечи сидевший рядом Инк. – Не грусти, я помогу.
– И я тоже! – запрыгнул на колени Филипп.
Мысленно же Страж добавил:
– «С улучшителями не спорят. Даже если вы вместе чалились», – и засмеялся, заметив мою отвисшую челюсть.
Наследник престола пользуется тюремным российским сленгом! Рес Плой не перестаёт меня удивлять.
– Я тоже не хочу! – наконец-то подала голос Лавиньш, пребывавшая в немом шоке с той самой минуты, как появилась голова рутлы. – Это мой мир! И я не желаю, чтобы какая-то илица заняла моё место.
Если бы в это время я не смотрела на улучшителя, то не заметила бы тень неуверенности и обиды на его морде. Все мы родом из детства. Мучительные столетия, проведённые рутлочкой в плену у магов, оставили свой отпечаток даже на отпрыске великой расы.
Сердце защемило от жалости к «динозаврику». Хоть и выглядит он как взрослая особь, но в душе долго ещё будут жить страхи и обиды. Захотелось помочь, защитить и сделать что-то хорошее для него. Эх, где наша не пропадала!
– Пресветлая, хватит истерить. Мир мне твой ни за деньги, ни даром не нужен, – цыкнула я на богиню. – Вопрос решёный – ты идёшь учиться, я остаюсь твоей врио.
– Кем? – не поняла Пресветлая.
– Временно исполняющей обязанности, – медленно и чуть ли не по слогам произнесла я вслух и добавила мысленно: – «Богиней временно, а дурой навсегда».
Инк хихикнул – опять подслушивал.
Глава 7
– Почему вы пришли в Столицу не вчера вечером, а к сегодняшнему полудню? Куда исчезла женщина, которая путешествовала с вами? Что за странный зверь, которого ты держишь на руках?
– Я почувствовала недомогание, и брат принял решение задержаться. Женщина не стала нас дожидаться и ушла одна. Зверёк – мой домашний питомец. Он ручной и не представляет опасности для окружающих.
Допрос длился уже полдня. Сначала нам задавали вопросы у ворот, потом в караульном помещении, затем отвели в здание администрации. Блюстители порядка разного ранга задавали одни и те же вопросы. После того, как опросили первый раз у ворот, нас развели по разным комнатам.
Сидя на жёстком неудобном стуле посреди комнаты и придерживая кота, лежащего на коленях, я в сотый раз отвечала на одни и те же вопросы.
– Что у тебя случилось со здоровьем в дороге?
– У меня началось ежемесячное женское недомогание.
– Ты всегда плохо переносишь эти дни?
– Я не помню, как это было до моей болезни.
– Чем питается твой зверь?
– Он ест то же, что и я.
– Куда исчезла ваша спутница?
«У царя был двор, на дворе стоял кол, на колу мочало. Наша песня хороша – начинай сначала», – крутилось у меня в голове. Хорошо хоть перестали спрашивать о моей жизни в провинции. Похоже, остекленевший взгляд и мучительный стон «Болезнь украла мою память», включающиеся на вопрос о моём прошлом, впечатлили даже чиновников Службы слежения за порядком и моралью.
«Инк, – мысленно позвала я друга, – долго это ещё будет продолжаться?»
«Потерпи, скоро должны закончить».
Терплю.
– Чем ты кормишь своего питомца?
– Тем, что ем сама.
– Куда ушла ваша спутница?
– Не знаю. Она торопилась и не захотела остаться с нами.
– Почему вы не пошли с ней?
– Меня мучили боли и головокружение, и брат решил, что мне надо отдохнуть.
– Твое недомогание заразно?
– Нет. Это естественно для всех взрослых здоровых женщин.
– Твой зверь опасен?
Ответить я не успела. В помещение вошел Инк в сопровождении высокого грузного мужчины. Одеты все чиновники были традиционно. Единственное, что отличало их от горожан – цвет халатов, сшитых из ткани глубокого чёрного цвета. На рукавах нашиты узкие разноцветные ленточки. У моего следователя полоска была розовая. У вошедшего – тёмно-фиолетовая. Она едва выделялась, но, кажется, говорила о высоком ранге служащего.
– Инкитариум, ты бывал при дворе и знаешь, что такое служба, – объяснял он рес Плою. На извинения это походило мало. Скорее, выговор за провинность. – Мы печёмся о безопасности. Сложные времена настали.
Инк молча кивал, но лицо его не выражало согласия.
– Так мы пойдем? – улучив момент, спросил он служаку.
– Да. Подпишите обещание о неразглашении и идите.
– Подписывать кровью? – дернул меня чёрт за язык.
– Кровью не надо. Это не высший допуск секретности. Достаточно чернил, – спокойно ответил служака, а следователь уже клал на стол два листа с формой стандартной клятвы.
– Откуда ты знаешь, что документы особой секретности подписывают кровью? – спросил меня Инк, когда мы вышли из управы и не торопясь пошли по узкой, мощёной неровными плитами улице.
– Богиня я или кто? – фыркнула я, но через секунду призналась. – У нас на Земле считается, что договор с Сатаной подписывают кровью.
– Ну у тебя и шуточки!
Перехватив поудобнее Филиппа, ощутимо оттянувшего мне руки, я потёрлась носом о его голову.
– Спасибо, лапушка, что так терпеливо молчал. Трудно бы нам пришлось, если бы ты что-то прокомментировал во время допроса.
Кот обиженно повёл ушами и мысленно ответил:
«Я бы им обязательно всё сказал, если бы не этот маг заполошный!» – и фамильяр зло зыркнул на Инка.
– Что случилось? – я тоже посмотрела на Стража.
– Ой, – легко хлопнул себя по лбу тот, – совсем забыл. В целях безопасности я на Фильку заклинание молчания наложил. Сейчас сниму, если пообещаешь не орать матом на всю улицу. А то нас по новой загребут. И так просто мы не отделаемся.
«Очень надо!» – отвернулся котейка, и я почувствовала лёгкий ветерок магического воздействия.
Глухая ограда, много выше человеческого роста, и узкая дверь из плотно пригнанных досок преграждали вход в дом. Вся улица была такой. Иллюстрация к поговорке «Мой дом – моя крепость». Случайно увидеть частную жизнь горожанина невозможно. Даже в гости приглашают только близких членов семьи.
Пока я осматривалась и размышляла о влиянии образа жизни на архитектуру, Инк невесть откуда достал внушительных размеров ключ. Инструмент был выполнен так хитро, что я не смогла понять, где у него головка, а где бородка. Оба конца толстого стержня заканчивались объёмными замысловатыми орнаментами. Вставив ключ в замочную скважину, Страж, помимо того что провернул его в замке, ещё и покрутил отдельно головку. Два раза влево и на пол-оборота вправо. Устройство мелодично звякнуло, и калитка открылась.
– Не доведи Вселенная потерять ключ. Наверняка в дом не попадёшь, – поделилась я впечатлением от таинства вхождения во двор.
– Это точно! – согласился мужчина. – Нигде не встречал подобного. Замок с ключом изготавливают в единственном экземпляре и надёжно встраивают в дверь. Меняют в случае неприятности всё вместе. А если учесть, что калитку в дувал замуровывают так, что вытащить её можно, лишь разобрав часть стены, то это просто катастрофа местного значения.
Закрывалась калитка так же сложно. Сначала следовало покрутить головку и только после этого поворачивать бородку.
– Добро пожаловать домой, сестра моя! – повернулся ко мне Инк и указал рукой на то, что располагалось за моей спиной.
Квадрат двора был определён тремя стенами и террасой дома. По боковым оградам, отделявшим нас от соседних участков, плелись густые лианы. Мелкие глянцевые листики не прикрывали частые острые шипы и длинные кисти, на которых одновременно красовались белые цветочки и ягоды разной степени зрелости, от зелёных до ярко-оранжевых.
– Это чтобы соблазна не было подсмотреть, как соседи живут, – объяснил рес Плой, видя мою заинтересованность незнакомым растением. – Кстати, это та самая шкиду, вареньем из которой ты завтракаешь каждый день. Пробовать в свежем виде не советую.
– Очень надо! – процитировала я котика и продолжила осмотр.
Тёмную зелень лианы подчёркивал кустарник весёлой расцветки, посаженный вдоль террасы. Листья на нём были настолько пёстрыми, что и не поймёшь, какой цвет основной. Больше растительности не было. Почва под ногами как запечённый в муфельной печи черепок – твёрдая и голая. Без травинки.
В дом дверь была открыта.
– Чтобы воздух не застаивался.
Воздух был свежим. Зато залежи пыли и мусора, принесённые сквозняком с улицы, прижились в помещении давно.
Инк посокрушался минуту, покачал головой, а потом щёлкнул пальцами и запустил несколько очищающих пространство смерчей. Пережидали уборку мы на террасе. Филипп бродил по двору, обнюхивал и метил мордочкой кусты.
– Как при такой изоляции ты мог заниматься обслуживанием местных дам?
– Закрытой считается только жилая половина. Вторая половина дома выходит на оживлённую улицу, и вход в неё открыт для посетителей.
– А почему нельзя входить всем с одной стороны?
– Традиции. Тот вход даже открывается только изнутри, – ответил Инк, заглянул в дверь и, убедившись, что уборка закончена, потянул меня за собой. – Пошли покажу.
Дом был полутораэтажный. За террасой располагался холл с лестницей, ведущей наверх.
– Там три спальни. Моя справа от входа. Я уже привык к ней, а ты занимай любую из двух.
Я кивнула и продолжила осмотр жилища, который должен был мне стать Домом на какое-то время.
Левый проход вел в хозяйственный отсек. Зашла, осмотрелась. Кухня. Очаг по принципу камина. Прямоугольная ниша с дымоходом для розжига костерка. Над пламенем на крюк вешают котелок или устанавливают подставку для посуды с плоским дном. Не очень удобно, но как есть. Мебели почти нет. Длинная широкая доска служит столом. Открытые полки с небольшим набором посуды. Два пустых шкафчика.
– Это для припасов. Перед уходом убрал всё, чтобы не испортилось. Вода здесь. – Страж отодвинул тяжёлую крышку над глубоким зевом, оказавшимся колодцем.
В лицо дохнуло влажной прохладой, но воду видно. Наклонилась над бортиком, щёлкнула пальцами, зажгла светлец. Где-то глубоко, на том краю галактики, в точке тёмной воды отразился блик. Ничего себе «водопровод»!
Хорошо, что я магией владею и могу облегчить быт, но у бедных подопечных Лавиньш вся жизнь – это тяжёлый труд на выживание.
– Инк, магия здесь под запретом или они просто не в курсе, что может быть по-другому?
– Жители Радужного мира даже не представляют себе, каким богатством изобилует планета. Я бывал в мирах с более бедными магическими ресурсами, но и там использовали каждую крупицу энергии на пользу. Досадно, что здесь манна не востребована.
– Надеюсь, что учёба пойдёт на пользу не только Пресветлой, но и её миру, – пробормотала я, продолжая экскурсию.
Конечно же, я не ожидала увидеть зал современного салона с зеркальными стенами, удобными регулируемыми креслами для клиентов и этажерками с коллекциями разнообразных ножниц, расчёсок, плоек, фенов и триммеров. Но пустая комната, устеленная коврами, никак не могла быть парикмахерской.
– Неудобно, должно быть, ползать на коленях вокруг клиенток? – спросила первое, что пришло в голову.
– Очень! – согласился Инк. – Но стулья непопулярны. Усадить даму на что-то выше подушки, лежащей на ковре, практически невозможно – страх высоты активируется.
Дом мне понравился. Энергия покоя и уюта, царившая в нём, настраивала на добрые мысли, окутывала чувством уверенности и спокойствия. Словно позитивное убеждение, что всё будет хорошо, пропитало саму атмосферу жилища. Думаю, что и сны здесь снятся счастливые и лёгкие.
– Ты отдохнула, Туристка? – окликнул меня Инк.
– А что, куда-то сбегать надо? – пошутила в ответ.
– На базар сходить, провизии прикупить. Нам же есть что-то надо.
– Давай завтра? Сегодня приготовлю из припасов, что в суме хранятся.
– Нельзя так. Меня не было больше двух оборотов. Значит, в доме еды нет. Соседи будут недоумевать, почему мы голодаем. Обо всём необычном и непонятном докладывают в ССПиМ.
– Куда?!
– В Службу слежения за порядком и моралью. Туда, откуда мы с тобой, голуба, выбрались не более часа назад. Думаю, что больше ты с ними встречаться не хочешь.
– Не хочу, – подтвердила, вспомнив высокий твёрдый стул. – Слушай, так это была пытка?!
Инк недоумённо на меня посмотрел.
– Сидеть на высоком стуле для местных ужас ужасный. Поэтому допрашиваемым предлагают этот жёсткий насест.
– Похоже, что так, – кивнул Страж. – Но тебе поторопиться надо, скоро начнёт темнеть. Филиппа оставь – незачем местных шокировать.
Несмотря на то, что светило приближалось к горизонту, вдоль торговых рядов народу шаталось немало. В основном торговали съестным. Причем всё готовилось тут же. Из печи вынимались пышущие жаром и умопомрачительным ароматом аппетитно зарумяненные лепёшки. Из кожаных мешков, подвешенных на балки навеса, шумовкой на длинной ручке из рассола вылавливали куски сыра разной степени зрелости. Из больших бочек сачками выхватывали плещущую в тесноте рыбину и по желанию покупателя тут же разделывали. Снопики разнообразной зелени, горы непонятных овощей и фруктов. Ряды разномастных крынок, наполненных чем-то съедобным, но для меня неизвестным.
«Как здесь разобраться?!» – возмутилась я, направленно транслируя эмоции «брату».
«Сыр пробуй. Из овощей выбери похожие на тыквы, размером с кулак. Штук пять. Зелень похожа на капусту, но продаётся отдельными листами. Яйца найди. В ряду, где с крынками стоят, спроси шкиду прошлого года. Лепёшки бери в последнюю очередь, чтобы не остыли, пока ходить будешь», – проинструктировал Инк и затих.
Тыковки нашлись сразу. Хотела было постучать по ним, определить степень зрелости, но, поймав недоумённый взгляд торговки, просто ткнула пальцем в понравившиеся. Из-под прилавка хозяйка достала сеточку, в которую и сложила плоды.
– Полторы монеты, – назвала цену тётка, держа в одной руке мою покупку, а вторую уперев в бок.
Много это или мало? Может, стоит поторговаться? Не покажется ли это необычным? Я осмотрелась. Все покупатели, прежде чем забрать товар, оживлённо спорили с продавцами.
А, была – не была!
– Что-то ты слишком дорого ценишь свои овощи, уважаемая. Можно подумать, что родных детей продаёшь, – робко начала я. – Дам полмонеты за всё.
– Посмотрите, люди честные! – призвала свидетелей продавщица. – Мои таси всего за полмонеты. Да где это видано?
Но на её призыв посмотреть никто из честных людей не откликнулся. У всех были свои дела, своя торговля.
Сторговались на монете.
Выбирая сыр, я объелась. Каждый был вкуснее предыдущего. Хоть и пробовала по крупинке, но было его так много, что решила просто купить следующий и на том остановиться.
– Полторы монеты, – начал было торговец базарный ритуал, но я просто сунула ему в руку монету, чуть ли не выхватила свою покупку из другой руки, поблагодарила и пошла за лепёшками.
Купив всё, что планировала, медленно пробиралась к выходу, с любопытством посматривая по сторонам. Торговали в основном мужчины, женщин за прилавками было раз-два, и обчёлся. Дамочки были покупателями. Кажется, не мужское это дело с базара сумки таскать. Торговали круглосуточно или допоздна. Уже и темнеть начало, но расходиться продавцы не собирались. Только вон тот дядька в потрёпанном халате и латаной шапке достал мешок с явным намерением свернуть торговлю, которая у него явно не задалась. Мало кто останавливался взглянуть на выложенное на прилавке. Да и что там смотреть. Похоже, мужик распродаёт остатки имущества. Сковородки, миски, кувшин, блюдо.
Блюдо не было пустым. Красные ягоды небольшой горкой в середине и россыпью по всей поверхности наполняли посудину. Что-то привлекательно-знакомое было в этих плодах. И я шагнула в сторону от выхода.
– Чем торгуешь, уважаемый?
– Уже ничем. Домой собираюсь, – с горечью в голосе ответил незадачливый продавец, но сборы приостановил. – Может, что выберешь, красавица? Понимаю, что товар дрянной, но вдруг…
– А вот это что? – я ткнула пальцем в ягоды, молясь великой Вселенной о том, чтобы моя надежда оправдалась.
– Да кто ж его знает, – развёл руками бедолага. – Дочка набрала в рощице вчерась, наказала насыпать в миски и на блюда. Говорит, красивые – внимание привлекать будут. Но хоть с ягодами, хоть без ягод…
Продавец безнадёжно махнул рукой и едва слышно пробормотал, словно спросил самого себя:
– Чем их кормить? Эх, горе-беда…
– Можно я одну ягодку возьму?
– Да хоть все забирай. Они несъедобные. Деревца, хоть и недолго, цветут беленькими цветиками, но пахнут сладко. Вот и вся радость. Да еще ручеёк наш притеняют. Дети любят под ними играть. Но срубить придётся. Хотя бы дровами продам, а то помрём с голоду, – и видя, что я слушаю, желая облегчить душу, продолжил грустный рассказ. – Ты не думай, уважаемая, я не бездельник! Надел у меня хороший, большой. Сам я работящий. Живём мы… жили… в достатке. Да вот случилось, что жена заболела. Сначала я платил местному целителю, что в деревушке нашей живет. Вижу, что не помогает, поехал в Столицу. А тут целители все важные, дорогие. Отвезти-привезти надо, за то, что посмотрит – платить надо, за то, что зелье лечебное даст – платить надо. Оглянуться не успел, как деньги закончились. Я урожай весь продал, все запасы продал. Ничего у нас не осталось больше.
– Жена выздоровела? – тихо спросила я, боясь услышать печальную весть.
Грустный вздох и отрицательное покачивание головой было мне ответом.
– Ну вот что, уважаемый, ягоды я у тебя все покупаю. И эти и те, что на деревцах растут. Только зелёные не рвите. Нужны красные. Вот, держи, – я не глядя высыпала в ладонь, потемневшую от работы и мозолей, оставшиеся монеты. Пусть немного, штук пять, но всё подспорье семье. – И вот ещё что… Скажи, как тебя найти? Где живёшь? Привезу твоей жене целителя хорошего. Даст Пресветлая – поможет.
Низко опустив голову, мужчина смотрел на монетки в своей руке, мелко кивал, и я увидела, как несколько прозрачных капель упало на деньги.
– В Деревеньке мы живём. Спросите Ывносара – всяк покажет, – шмыгая носом, протянул тугой мешочек с моей покупкой крестьянин, вышел из-за прилавка и низко поклонился. – Спасибо, уважаемая.
По пути к дому меня распирали противоречивые эмоции. Жалость и сострадание к семье благородного Ывносара. Мог смириться с болезнью жены и сберечь достаток, но он не отступал и боролся, как мог, за её жизнь и здоровье. Даже сейчас, выставляя на продажу последнее, он не жалел о сделанном, а думал только о том, как будет кормить семью.
А ещё меня переполняла радость. Я нашла в этом мире кофе! Да-да, красные ягодки были плодами кофейного дерева. Осталось только вспомнить процесс превращения их в любимый напиток, по которому я так скучаю.
Погрузившись в эмоции и размышления о том, как обработать кофе, я мало смотрела по сторонам. Иду и иду. Благо что внутренний навигатор, появившийся вместе с ведьмовским даром, сбоя не даёт.
Корзину с покупками, которую Ывносар любезно помог загрузить на плечо, магически облегчила сразу же, как только почувствовала, что и шага не ступлю, балансируя под тяжестью закупленных продуктов. Не нравится мне такой шопинг. Надо заводить новые традиции в Радужном мире. Более гуманные.
Следуя по маршруту, свернула в проулок, соединяющий улицы. Светило уже спряталось за горизонт. Сумерки, опустившиеся на Столицу, с каждой минутой становились гуще, а уличные светильники муниципалитетом не предусмотрены. Пока видны стены высоких оград и дорога под ногами, надо бы поторопиться. Но, изображая поступь тяжело нагруженного вьючного животного и сдерживая себя на каждом шагу, медленно плетусь, как положено благовоспитанной девице. Вдруг кто-то увидит и посчитает, что слишком легко я передвигаюсь под тяжестью традиционной накидки и покупок. После чего, выполняя гражданский долг, доложит «куда следует».
