Текст книги "Агапи в Радужном мире (СИ)"
Автор книги: Агаша Колч
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Глава 3
Восходящее светило только начало подсвечивать вершины гор, когда мы вышли из небольшого, тесного для двоих грота на площадку перед ним. Вид завораживал. Звёзды уже начали растворяться в дневном свете, а лёгкие облачка набросили мерцающую разноцветную вуаль, давшую межгалактическое название этому миру. Горы словно выныривали из сумрака ночи, медленно отступающим перед беспощадным потоком, льющимся с неба. Тьма знала – это временно. Отсидевшись в глубоких пещерах и ущельях днём, вечером она вновь пойдёт в атаку с целью захватить мир.
– Гэрахат равнудранда! – выругался Инк на драконьем.
Межгалактический искусственный язык. Вроде нашего эсперанто, который не прижился и уже почти забыт в широких кругах человечества. Межгалактический, напротив, был настолько популярен, что почти на каждой планете Союза основная отчётность велась на нем. В учреждениях, хоть как-то связанных по работе с другими мирами, общались и переписывались на межгалактическом. Были планеты, на которых родной язык изучали только учёные и горячие патриоты. Изначально официальный язык был сух и функционален. На нём невозможно было выражать эмоции. Язык, созданный для переговоров и документов, почти не имел прилагательных. Но разумные не роботы, и в формальный словарь постепенно начали вплетаться слова из родных языков. Какие-то приживались, какие-то нет, но образные драконьи ругательства пришлись по нраву всем, кто любил крепкое слово.
То, что сейчас сказал Страж, фактически являлось кратким описанием отвратительного сексуального извращения. Но приличной девушке такое знать не положено, и я сделала вид, что, любуясь пейзажем, не расслышала слов друга.
– Что ты сказал?
– Говорю, что надо идти назад, – хмуро отозвался Инк. – Мы не сможем спуститься.
Я перестала пялиться на горные вершины и осмотрела более близкое пространство.
Уступ, на котором мы стояли, прилепился к массиву скалы, узким языком выдаваясь над пропастью метров на пять. Обратившимся драконам планировать с него, ловя восходящие потоки воздуха мощными крыльями, одно удовольствие, как и возвращаться назад. Но выбраться отсюда двум бескрылым нереально. Даже если бы мы запаслись альпинистским снаряжением, и то в нашей обуви и моей одежде лазать по горам сродни безумию.
– Пойдём, нечего время терять. Придётся искать контрабандистов. Очень не хочется отдавать себя им в руки, будучи беспомощным сонным существом, но другого выхода у нас нет. Пошли!
– Подожди. Почему мы должны быть сонными?
– Иначе не возьмутся транспортировать. У них свои секретные ходы и лазейки, тайну которых берегут больше жизни. Тех, кто хочет выйти или войти в город, минуя стражу, усыпляют. В таком состоянии остаётся только полагаться на их порядочность и благородство.
Ой, нет! Не хочу. Даже без обращения к дару Пифии могу сказать, что хорошего в таком путешествии ничего быть не может. Фу, аж в жар бросило от такой перспективы. Промокнув длинным рукавом платья выступивший на верхней губе пот, я сбросила с себя иеысык. Вот же навязался! Был бы ковром, лежал бы себе спокойно под ногами, так нет – одеждой притворяется, таскай его.
– Туристка, ты чего замерла? – окликнул меня Инк, стоя у входа в грот. – Ждёшь, когда крылья вырастут?
Но я только отмахнулась, пытаясь ухватить мелькнувшую мысль. Ковёр. Ковёр-самолёт!!! Пусть не летать на нём, но спланировать вниз мы сможем. Заклинание левитации для метлы должно подействовать и на ткань.
Вдохновлённая идеей, я принялась колдовать. Векторы силы пропустить ко краям, чтобы форму держали и направление можно было задать. Усилить здесь и здесь, запитать силой, прочитать заклинание и…
Иеысык медленно поднялся над каменной поверхностью уступа.
– Ура, получилось!!! – захлопала я в ладоши и запрыгала от радости. – Филипп, иди сюда!
Кот, получивший от Фрэнки в дар способность перетекать на небольшие расстояния, где-то гулял. Он не любил портальные переходы, нервничал и после каждого такого приключения старался уединиться. Вот и сейчас, едва дождавшись, когда мы выйдем из грота, выскочил из ранца и исчез. Отследить его передвижение можно было только по встревоженному крику редких птиц и лёгкому шуршанию осыпающихся мелких камушков, которые мой фамильяр неосторожно цеплял во время своей прогулки.
Но на негромкий зов появился почти мгновенно:
– Чего звала? Уходим?
– Улетаем! Залазь. – Я легонько похлопала по поверхности летательного сооружения. – Тебе предоставляется честь стать испытателем моего изобретения. Иеысык-самолет.
– Почему я? – фыркнул кот. – Пусть Инк испытывает.
– Филя, не капризничай, – начала я уговаривать питомца, – на Земле существует такой обычай – первым в новое жильё запускают кота.
– Почему кота? – продолжал упорствовать зверёк.
– Уважения ради! – ответил Страж, подхватил упрямца и мягко закинул на парящий в ожидании пассажиров иеысык.
Я благодарно улыбнулась другу. Не хотелось рассказывать котику, что в новый дом запускали жильцов по мере их ценности. Первым новосёлом был кот, следующим ночевал петух, потом животное покрупнее – поросёнок или коза. Предки боялись, что в необжитом помещении, где пока ещё не был зажжён огонь в очаге, могли поселиться враждебные людям сущности. В нашем случае кот, хоть и основательно упитанный, был самым лёгким. Нагрузку новой аппаратуре надо давать постепенно.
– Давай помогу! – Инк подхватил меня на руки и аккуратно отпустил рядом с Филиппом, после чего и сам осторожно забрался к нам. – Поехали?
– Поехали, – согласилась я и скомандовала. – Вперёд!
Наш иеысык-самолет, слегка покачиваясь, медленно подался по направлению к пропасти.
«Хм, может, мощности маловато?» – подумала я и влила в плетение ещё немного магии. Мы слегка ускорились, пролетели несколько метров и зависли над тёмной бездной, до дна которой пока не добрались лучи светила.
«Ты чего?!» – мысленно возмутилась я на такую неадекватность своего творения и снова добавила силы.
– Ты что творишь, Туристка?! – громко и возмущенно прямо в ухо среагировал на моё колдовство Страж.
Но мне было не до него. Иеысык начал снижаться. И снижался он слишком быстро. Вернее, медленно падал. Мысли испуганными стрижами метались в голове в поисках заклинания, которое могло бы нас спасти.
Тут ещё Филипп запрыгнул на колени, чувствительно вцепился когтями в плечо и заорал:
– Горим!!!
Повернулась назад и увидела, как за нами тянется чёрный след от тлеющего войлока. Мой ковёр-самолет пикировал, как подбитый штурмовик.
– Инк, ты почему не тушишь? – заорала я.
Но в этот момент наш летательный аппаратик чувствительно тряхнуло, и я, не дожидаясь ответа, повернулась, чтобы хоть как-то управлять полётом.
– Дамы и господа, застегните привязные ремни. Мы попали в зону сильной турбулентности, – сквозь зубы скомандовала я сама себе.
Не знаю, как там в сказках летают ковры-самолёты, но сейчас на собственном опыте убеждаюсь, что метла намного лучше. Сложные завихрения потоков воздуха швыряли наш малоуправляемый иеысык, как сухой лист. Вцепившись обеими руками в завернувшуюся полу несчастной одёжки, я пыталась держать равновесие и направление. Резкий спуск слегка замедлился, но ветер по-прежнему свистел в ушах, сердце замирало от страха, а плечо саднило от когтей Филиппа, которыми он держался за меня.
Чем ниже спускались, тем у́же становилось ущелье, вдоль которого мы неслись к поверхности. Очень хотелось приземлиться, но внизу сумрак ещё не рассеялся и не было видно, куда править, поэтому я изо всех сил старалась отсрочить посадку и мысленно тянула иеысык к светлеющему впереди проходу между скал.
– Филипп, отпусти плечо! Больно же! – который раз прошипела коту в ухо, но тот только сильнее вжимался в меня всем своим толстеньким телом и пытался спрятать мордочку в вороте моего платья.
Яркий свет огромного пространства после сумрака ущелья ослепил, и я не увидела вершины бархана, в который врезались по касательной, а не спикировали носом. По инерции пронеслись вдоль вершины и соскользнули вниз. Лихой спуск потревожил залежи песка, и он лавиной потёк следом за нами. Сначала медленно и неохотно, но с каждой секундой ускоряясь и набирая скорость. Вот уже несколько тонких потоков обогнали нас, тактично намекая, что если немедленно не предпринять какие-то действия, девятый вал песчаной волны накроет нашу компанию и погребёт в пучине своей.
– Инк! – позвала я без всякой надежды, зная, что Страж борется с огнём. Но свойство характера у меня такое – когда страшно, разговаривать. Словно забалтываешь панику, успокаиваешь её пустой болтовнёй.
Но Архимаг услышал и ловко перекатился на передний край иеысыка.
– Подвинься!
Легко сказать. В этой дурацкой юбке хорошо грелкой на самоваре сидеть в виде куклы, но показывать чудеса сноровки выше сил. Да и трудно оторвать руки от управления, а кота от себя. Но Инк, сдвинув нас плечом, взялся за загнутый край многострадальной накидки, перехватывая управление движением. Слегка расслабившись, я смогла внимательнее посмотреть вперёд.
– Инк! – снова пискнула я, почти онемев от ужаса.
Мы неслись прямо в огромный кусок скалы, стоявший на пути темно-коричневым монолитом. Выбор без выбора: расплющиться по гранитной поверхности или утонуть в песчаном потоке.
– Вижу, – сквозь зубы процедил рес Плой и, как крутой мотогонщик, резко заложил вираж, пытаясь уйти от столкновения.
Утёс приближался намного быстрее, чем менялась траектория.
– Помочь? – спросила, не отрывая взгляда от стремительно приближавшейся горы.
– Да – не мешай!
Ну и ладно! Снимаю с себя ответственность за наше спасение. Но как же страшно-то! Закрыла глаза, одной рукой прижала к себе Филиппа, второй, чтобы не вылететь, продолжала держаться за войлочный край.
Резкий чувствительный толчок, переворот, и вот мы лежим у подножия громадного утёса, который Инку всё же удалось обогнуть, накрытые все тем же злосчастным иеысыком. Кот успел вывернуться и устроиться между мною и Стражем, который одной рукой прижимал меня к земле, а второй придерживал накидку над нами.
Казалось, что после резкой остановки должна наступить тишина, но громкое монотонное шуршание продолжалось. Лавина, огибая утёс с двух сторон, неслась дальше.
– Инк! Ты спас нас!
– Зато ты чуть не угробила!
Моё магичество было как в поговорке: сила есть – ума не надо. В любом деле существуют тонкости, о которых новички или не знают, или забывают. Так случилось и со мной. Я не учла, что кристаллы не только отдают, но и накапливают энергию. Маленький аккумулятор, встроенный в схему заклинания, чуть было не наделал много бед. Переплетённые векторы разных заклятий содержали в себе столько силы, что кристалл самостоятельно переключился на накопление, а от переизбытка энергии начал нагреваться. Спрятанный в глубь войлока, он с лёгкостью подпалил шерсть.
Тушить такие возгорания сложно. Для этого необходимо знать природу кристалла, его предназначение и мощность. Даже капля воды в некоторых случаях может привести к взрыву накопителя. Хорошо, что кристалл насквозь прожёг ткань и свалился куда-то в песок.
Узнав причину пожара, в волнении я хотела было подняться на ноги, но Страж остановил меня:
– Лежи спокойно. Там сейчас дышать нечем. Нас от поднявшейся песчаной взвеси защищает твоя накидка и моё кастование. Потерпи.
Ох, не в моём характере лежать без дела. И я решила провести время с пользой.
– Инк, а что это за мир такой – Лавиньш?
Страж завозился, укладываясь поудобнее, и начал:
– Внемлите слову моему, и пусть речь моя впитается к вам в сердце навсегда.
– Инк, ты здоров? – перебила друга, удивившись высокопарности его речи.
– Туристка, преданий, легенд, мифов и сказаний в Радужном мире немного, но все имеют строгие правила изложения. Хроники Лавиньш начинаются так. И никак иначе пересказывать их нельзя! – строго объяснил мне рес Плой и продолжил. – Пустовала колыбель Пресветлой матери нашей. И чрево её не давало жизни никому. Тоской наполнен был мир, хладной пустыней распластавшись безбрежно. Мёртвые камни одни лишь взирали на тёмное небо.
– Прям фильм ужасов… – проворчала я. – Как раз тема по нашей ситуации.
– Если ты будешь перебивать, я не стану рассказывать, – заворчал Инк.
– Молчу! – пообещала я, притянула к себе Филиппа, положила голову на сгиб руки и приготовилась слушать.
– Молнией яркой сверкнул в небосводе и рухнул раненый Косрок, крыло волоча за собою. Был он могуч и прекрасен, как басуч весною, только ослаб, проливая в пустыню кровь бога.
– Инк, прости, но ничего не понимаю, – взмолилась я, нарушая обещание. – Что такое басуч? Почему этот Косрок таскает за собой крылья и поливает пустыню божественной кровью? Как-то расточительно, по-моему.
– Эпос такой. – вздохнул Страж. – Басуч – кустарник. Любимое растение этого мира. Пестрое и декоративное. Весной покрывается большими ароматными цветами, и на фоне разноцветных листьев это действительно прекрасное зрелище. Косрок – в местном пантеоне крылатый бог-отец всего сущего, оплодотворивший Пресветлую мать. Он раненый упал в пустыне, она его нашла, вылечила и…
– Он её отблагодарил, – фыркнула я.
– Не богохульствуй! – сдерживая смех, одёрнул меня Инк. – Хотя ты права – безответственный лэр. Излечился, улетел, и больше о нём нигде не упоминалось. Пресветлая мать одна планету населяла и обустраивала, укрывая своим покрывалом радужным.
– С появлением жизни разобрались. Ты скажи, чего они такие закостенелые? Почему прогресса нет?
– Туристка, это самая большая загадка Радужного мира. Может, если порыться в архивах, то можно было бы докопаться до истины. Но библиотеки местные только для избранных учёных, которые, на мой взгляд, ищут способы, как эффективнее развитие тормозить.
Мы замолчали, думая каждый о своём, но наконец Инк предложил:
– Встаём?
– Да. Устала уже валяться на жёсткой земле. Хочется выбраться на свежий воздух.
Свежий воздух был несвеж. Светило ещё не поднялось к зениту, но дышать уже было нечем. Словно горячие лучи выжгли кислород, а оставшуюся воздушную смесь раскалили до состояния сауны.
– Долго нам идти по пустыне? – даже не надеясь на благоприятный ответ, задумалась я о том, как нам с котом облегчить путешествие.
– Если сильно не будем задерживаться, то завтра к вечеру сможем выйти к дороге. Там будет полегче путешествовать, – бодро подтвердил мои самые грустные догадки Инк.
Но задержаться нам всё же пришлось. Рюкзак, который Страж прикрепил на иеысык, был потерян вместе с куском войлока, на котором он держался. На спине накидки зияли две дыры, одна с обугленными краями. Хоть и не нравилась мне местная одежда, но не могу же я оборванкой выходить к людям. Что о нас подумают? Да и вариант комфортного обустройства требовал целостности бурки.
Выудив из сумы майки с рисунком дерева на груди, выбрала тёмно-зелёную. Она больше всего подходила к неопределённому цвету доставшейся мне верхней одежды.
Странно устроена память человеческая. Порой мы не помним что-то важное, но незначительное замечание, сказанное мимоходом, остаётся с нами надолго. Однажды наша учительница по домоводству заболела, и в течение месяца её заменяла удивительная женщина, память о которой осталась со мной на всю жизнь. Старушке было лет восемьдесят, но старухой она не была. Прямая спина, гордо поднятая голова, взгляд королевы. Не знала я тогда, как смотрят королевы, но казалось, что именно так. Она не учила шить или вязать, просто рассматривала нас. Поначалу мы сидели смирно и тоже разглядывали этот удивительный экспонат. Но потом осознав, что главное, чтобы мы не шумели, занялись своими делами. Кто-то делал домашнее задание, кто-то по-тихому играл в морской бой, кто-то читал или рисовал. Мы друг другу не мешали. Но иногда учительница оживлялась, и нам приходилось выслушивать тираду наставлений, как должно быть. Например, заметив, что фартук одной из учениц застёгнут на булавку, старушка произнесла монолог о пользе дорожного швейного набора, в который непременно должны входить две иглы для шитья, набор ниток разных цветов, несколько пуговиц, английская булавка и небольшие ножницы. Казалось бы, что важного было в её словах? Но вот легли на плодотворную почву, и я завела себе такой набор. Нашла коробочку, отмотала на картонку нитки, вставила под них иглы, положила пуговицы. Долго искала маленькие ножницы. Такие, чтобы не только помещались в заветную коробочку, но и чтобы можно было ими что-то отрезать. Я несказанно гордилась своим наборчиком. Всегда носила его в портфеле, обновляла пуговицы и добавляла нитки. Конечно же, со временем коробочку заменил несессер, а наполнение стало более качественным и удобным. И не раз я вспоминала добрым словом слова: «Женщина может не уметь вдеть нитку в иголку, но иметь их при себе обязана всегда».
Ножницы в моём наборе были великолепные. Помимо того, что ими можно было резать, одно из колец заканчивалось острым, заточенным по краю шипом для распарывания швов. Вот им-то я и расчленила приготовленную майку на составляющие. Примерила куски, отрезала лишнее, закрепила стежками и занялась валянием.
Специалистом в этой области рукоделия я не была. Посмотрела пару мастер-классов в интернете, поняла, что не греет оно мне душу, и забыла. Но вот пригодилось, когда понадобилось соединить два вида ткани. Конечно же, технология не соответствовала правилам – я пользовалась магией, но главное принцип. И вот уже две заплатки украшают мой иеысык. Для декоративности добавила разновеликие кружочки и полосочки, вырезанные из остатков спинки бывшей майки. Получилась абстрактная композиция, украшавшая монотонно-бурый цвет накидки.
Из рукавов и переда майки смастерила нечто среднее между гамаком и слингом, перекинула через плечо по диагонали и позвала кота:
– Филипп, иди обновку примерь.
Всё время, пока я занималась рукоделием, мои друзья терпеливо сидели в тени приютившего нас утёса. Они тихо переговаривались о чём-то, но я, увлечённая своим делом, не прислушивалась.
– Ты хочешь, чтобы я путешествовал как спелёнутый младенец?
Филька, рождённый под знаком Овна, редко сразу соглашался с нововведениями. Первой реакцией было отрицание. Только поразмыслив немного, послушав уговоры, он соглашался. Зная эту черту характера фамильяра, я спокойно пожала плечами и сделала вид, что готова снять переноску.
– Есть более интересные предложения? Готова выслушать, но выбор у тебя небольшой. Ехать на плечах – жарко. Идти пешком – утомительно. На руках не понесу, а рюкзак, как тебе известно, погребён в песчаной пучине. Предлагай!
– Меня мог бы Инк понести… – начал было кот.
– Нет! – дружным хором перебили мы, и я добавила. – Это даже не обсуждается. Ты забыл условие трёх дней? В дороге может случиться всякое, поэтому только рядом со мной.
– Я не против нести тебя, дружище, – добавил Инк, – но моя задача следить за нашей безопасностью, а ты всё время болтаешь и отвлекаешь разговорами.
Филипп обречённо вздохнул и с самым несчастным видом подошел ко мне:
– Грузи!
Переглянувшись с Инком, мы незаметно улыбнулись и понимающе кивнули друг другу. Подхватив упитанную тушку питомца, я положила его в переноску. Подождала, пока он устроится поудобнее, надела колпак, набросила плотную вуаль и пятясь вошла в накидку.
Иеысык я не только залатала и украсила, но и обновила систему облегчения веса и добавила внутреннее кондиционирование. Из предмета неудобств и мучений накидка превратилась в комфортный передвижной шалашик с регулируемым микроклиматом.
Глава 4
Песок после схода лавины был рыхлым. Ноги на каждом шагу проваливались по щиколотку. Для того, чтобы сделать следующий шаг, приходилось вытаскивать утонувший в сыпучей массе чобот. Пройдя около сотни шагов, я остановилась.
– Мы плетёмся, как беременные зулики. Так наше путешествие будет длиться не десять дней, а десять лет.
– Что ты предлагаешь? – спросил Инк, аккуратно, так чтобы не потерять обувь, вытащил ногу из песка и тоже остановился.
Ему было хуже, чем нам с котом. Пот катил по его лицу градом, заливая глаза, которые приходилось сильно щурить от ярких лучей светила, преломляющихся в гранях песчинок. Оказывается, плотная вуаль, спадающая с высокого головного убора, защищала лицо не только от нескромных взглядом, но и рассеивала свет, давала тень и некую прохладу лицу и шее.
– Предлагаю переобуться, – заявила я и полезла в суму за берцами.
Рука опять резко провалилась в зев сумки, затянув меня чуть ли не с головой. Удивлённо посмотрев на подарок домового, я кое-как выловила желанные ботинки.
Внешне я не показывала виду, но внутренняя готовность вступить в дискуссию за отстаивание права ношения обуви, чуждой этому миру, ждала команды. Инк молчал. Он порылся в складках кушака и достал мешочек побольше кисета и поменьше моей сумы. Так же молча вытащил из него пару ботинок армейского образца, собратьев моих, и принялся переобуваться.
«Рот закрой! Вдруг слюной меня закапаешь, – мысленно посоветовал Филипп, приоткрыв один глаз. Лежал он в своей переноске тихо, как мышка, доказывая Стражу, что тот напраслину на него возвёл. – Чему ты так удивилась?»
«Заметь, даже отговаривать не стал!» – поделилась я своим удивлением.
– Так разумный же вывод. Не о чем спорить и отговаривать, – вмешался в наш ментальный разговор Инк. – В пустыне нет никого. Даже если встретим, то под твоей накидкой не видна обувь. На свою я морок наброшу, не заметят подмены.
Я давно уже перестала обижаться на то, что Страж подслушивал. Сам он не считал это плохим качеством. Да и слух у него был очень тонким – не захочешь, да услышишь.
Мужчина присел на песок и принялся аккуратно переобуваться. Скинул чувяки, размотал портянки, поочерёдно обмел наколдованным вихрем стопы, тщательно очищая их от песка. Натянул поверх носок ботинки и тщательно зашнуровал.
Любуясь чёткими выверенными движениями друга, я размышляла, как бы мне исхитриться сменить обувь. В моей одежде ни ногу нормально поднять, ни наклониться ловко.
Тем временем рес Плой тщательно вытряхнул ткань портянок, постучал чоботами друг о друга, оббивая прилипший и набившийся в швы песок, сложил всё компактно и скрепил магически. Вот такой аккуратный свёрток он засунул в свою подпространственную кладовку. Наверное, у него там всё по углам и полочкам разложено. Когда уже я соберусь у себя порядок навести?
– Филенька, погуляй немного. Мне тоже переобуться надо.
Кот легко, словно давно уже ждал моих слов, выпрыгнул из своего транспортного ложа и пошел копаться в песке. Сначала я сняла вместе с вуалью итьяс – остроконечный головной убор. Выбравшись из прохлады иеысыка, хотела было плюхнуться в песок, чтобы показывать чудеса акробатики, но Инк меня остановил.
– Давай помогу. – Он опустился на колени рядом со мной и потянул к себе мою ногу.
Точь-в-точь повторил схему переобувания на мне. Даже песок смёл волшебными вихрями и шнурки заправил, чтобы не развязались случайно.
Несмотря на то, что идти стало легче, наше путешествие напомнило мне поход по горам Крыма. Тяжёлый рюкзак полноценно заменил кот, а крутые подъёмы – вязкий песок. Светило медленно катилось к горизонту, а я шла «на зубах». Это выражение услышала, когда смотрела по телевизору паралимпиаду в Сочи. Поводырь слепого лыжника на трудном участке орал своему подопечному через плечо: «На зубах идём! На зубах!». После этого в трудные минуты жизни я часто говорила себе: «На зубах, но идём!».
Вот и сейчас, повторяя эту фразу, на автомате переставляла ноги, шаг от шага становившиеся всё более тяжёлыми. Почти неподъемными. Филипп давно уже покинул свою переноску и передвигался самостоятельно, пользуясь навыками Звёздного Бродяги, которые подарила ему Френки. Воспоминание о подруге теплом разлилось от сердца по телу, добавив чуток сил.
– Там за барханом долина, – доложил кот, внезапно появившийся рядом. – Кажется, там постоялый двор. Близко не подходил, но видел, что двор большой. Строения разные, людей и животных много.
Мы остановились перевести дух и согласовать действия.
– Нам нельзя идти прямо. В горах никто не живёт, нас начнут расспрашивать, а лишний раз врать не стоит, – рассуждал Инк, рассматривая раскинувшуюся перед нами долину, рассечённую лентой дороги на две неравные части. – Надо двигаться вправо. Вон к тому камню у дороги, и уже оттуда идти к приюту.
– Куда? – чтобы хоть как-то поддержать разговор, спросила я.
Сил не осталось даже на любопытство. Хотелось лечь прямо в песок, укрыться с головой и спать, спать, спать.
– Приютами называют придорожные гостиницы, – ответил Страж, не отрывая взгляда от долины.
Кивнула в ответ и стала осторожно спускаться, аккуратно ступая по рыхлому песку, ориентируясь на указанный валун. Кот опять куда-то удрал, облегчая мне спуск.
За спиной зашуршал песок. Инк протянул знакомую флягу:
– Глотни!
Удивительно зелье таскает с собой по мирам мой друг. Давно доказано, что любой стимулятор даёт откат. Нельзя безнаказанно подбадривать обесточенное тело – отомстит. Но не варево рес Плоя. Заранее морщась, делаю глоток. Мгновенный эффект! За спиной словно крылья выросли. Зрение чётче, слух тоньше. Мускулы крепче. Эге-гей!!!
– И всё же: из чего твой удивительный эликсир сотворён? – весело спросила Стража.
– Лучше тебе не знать, – отвечает мужчина и тоже прикладывается к заветной фляге.
Путь мы коротали игрой «Угадай состав напитка». Я, вспоминая вкус, мысленно раскладывала его на составляющие, пыталась вычленить знакомые травы. Инк или согласно кивал, когда мой ответ был верен, или загадочно улыбался, отрицательно качая головой. Было названо уже около сотни растений, но угадано не больше пяти. Из чего же варят этот напиток?
Когда до приюта оставалось метров триста, друг затащил меня за большой валун, прижившийся у дороги.
– Надо переобуться.
В ботинках было так удобно, что я уже давно забыла о том, что обута неподобающе для этого мира. Портянки мы не наматывали, понадеявшись, что ноги не сильно пострадают за небольшое расстояние, оставшееся до места ночёвки.
У ворот стояли крепкие охранники в одежде, мало отличавшейся от наряда Инка. Преградив нам путь коротким копьём, один из служивых резко спросил:
– Кто? Куда? Зачем?
– Уважаемый, как ты мог меня не узнать? – манерно приложив руку к груди и слегка подкатив глаза, чуть ли не со слезами в голосе простонал Страж. Хотя нет. От старшего уполномоченного Тайной Стражи в моём попутчике не осталось ничего.
Собранная гибкость удивительным способом превратилась в развязанную манерность, чёткие слова – в гнусавое подвывание, спокойная сдержанность – в нервную дёрганность.
– Это же я – Инкитариум! Лучший столичный куафёр. Это моя сестра Агаптария. Мы оба принадлежим к роду потомственных куаферов Щипциалов из северной провинции.
– Там же вымерли все! – не подумав даже сделать шаг в сторону, сдержанно удивился охранник.
– Именно! – защебетал Инк. – Выжила только сестра моя. Правда, память потеряла, но выжила. Я её разыскал и везу в столицу. Вот справка, вот подорожная, вот разрешение на выезд из карантинной зоны, вот на въезд.
Пока один из стражников внимательно изучал поданные бумаги, второй бдительно рассматривал нас. Я стояла под пристальным взглядом, скромно опустив голову, потупив глаза долу и безучастно рассматривала утоптанную почву под ногами. Инк же, напротив, суетился, тыкал пальцем в документы, что-то объясняя и комментируя.
«Однако! – размышляла я. – Как же будут проверять на входе в столицу, если в затрапезной деревеньке такой контроль!»
Задумавшись, я пропустила обращённый ко мне вопрос охранника. Подняла глаза только на пронзительное восклицание Инка.
– Говорю же вам, что сестра ещё не полностью восстановилась. Спрашивайте меня – я отвечу.
Но, кажется, вопрос активировал заклинание рес Плоя, наложенное на меня, и я растерянно пролепетала:
– Не помню. Ничего не помню, – грустно вздохнула и потёрла правый висок. – Болезнь украла мою память.
Колдовство архимага было качественным, и охранники, не почувствовав подвоха, пропустили нас во двор.
Периметр приюта был застроен разновеликими домиками, напоминавшими вагончики, снятые с колёс. Они плотно стояли, прижавшись друг к другу боковыми стенами, темнея зевом дверных проёмов. Путников расселяли по принципу родства или компании, путешествующей вместе. Если в помещении не хватало кроватей, то слуги сноровисто закрепляли нужное количество на потолочных балках. Однако расселять группы никто не собирался. Зная это правила, некоторые большие караваны заранее разделялись на более мелкие и к стражам на воротах подходили в разное время. Кому захочется тесниться в душном помещении, когда можно устроиться с большим удобством?
Нам выделили небольшой «номер», вся мебель которого состояла из двух гамаков, облысевшего коврика на полу и сундука. Тяжёлым монолитом стоял он у дальней стены, и на его крышке лежали свёрнутые одеяла. Лежанка для Филиппа, улыбнулась я.
– Удобства, как я понимаю, во дворе? – продолжая рассматривать помещение, спросила я.
– Там, – согласно кивнул Инк, сдерживая зевоту, и махнул в сторону двери.
Двери, которой не было. Проем закрывала свешивавшаяся с потолка домотканая дорожка. Такой же половичок, только поуже, прикрывал окно. Сейчас он был подобран, и в комнату падал свет заходящего светила.
– Ты не беспокоишься о Филиппе? – поинтересовался Страж, взбивая подушки в гамаке.
– Нет. Я чувствую его – он охотится за оградой. Пусть разомнётся, а то стал толстым и неповоротливым, – ответила, пристраивая в углу иеысык и итьяс с вуалью.
Пока мы шли к своему «номеру», я, к огромной своей радости, заметила, что немногочисленные женщины по двору ходят без верхней одежды.
– Ничего я не толстый. Просто крупный, и кость у меня широкая, – материализовался из ниоткуда кот, сыто облизываясь.
Но его никто не слушал. Инк спал, прикрыв голову пледом, а я спешила во двор. По безотлагательным нуждам.
Смешная девчушка с растрепавшейся косой вылетела на меня из дверного проёма отдельно стоявшего строения. Было видно, что это не съемное жильё. Скорее всего, здесь располагались служебные помещения.
– Это ты память потеряла? – весело спросила она меня и, не дождавшись подтверждения, продолжила. – Одежду тебе брат подбирал?
Я ответила честно:
– Инк принёс.
– Оно и видно, – и с врождённой женской философией слегка пренебрежительно выдохнула. – Мужики. Ничего не понимают. Небось взял первое, что предложили. Удивляюсь, как ты дошла до нашего приюта в этом.
Она ткнула пальчиком в мою запылившуюся помятую юбку, что топорщилась из-под узкого платья, выглядевшего ничуть не лучше.
– С трудом, – абсолютно честно ответила я.
– Пошли! – девочка схватила меня за руку и потащила к двери.
