Текст книги "Пустыня как она есть"

Автор книги: Агаджан Бабаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Пустыни Америки протянулись с севера на юг чуть ли не по всему континенту, но и здесь климат сравнительно ровный. Если не считать пустыню Мохаве, где в районе Калифорнии средняя июльская температура даже больше, чем в Сахаре, – почти 39 градусов. Пустыни Большого Бассейна несколько выделяются – кое-где зимой средняя температура слегка опускается ниже нуля. Значительно ровней климат в пустынях Южной Америки, хотя в Патагонии зимой, то есть в июле, бывает холодновато – средняя температура около плюс 2 градусов. С осадками в американских пустынях так же плохо, как и везде. Их уровень обычно лежит в пределах от 50 до 200 миллиметров. В пустынях Чили и Перу, хотя они и подходят к самому Тихому океану и находятся совсем рядом с водой, осадков выпадает очень мало – кое-где 30, а кое-где и 3 миллиметра. Одно только соседство с водоемом не обеспечивает дождей, что хорошо известно жителям прибрежных пустынь Австралии и Африки, закаспийских Каракумов, пустынь, прилегающих к Аральскому морю или находящихся в бассейнах Амударьи и Сырдарьи.

Если в части осадков пустыни Азии мало отличаются от других аридных территорий, в части климата многие из них занимают особое место. В Аравии, в пустынях Индии и Иранского нагорья зимой всегда тепло, а летом всегда жарко. Но вот в пустынях Центральной Азии – Гоби, Такла-Макан, Бэйшань – климат резко континентальный. Летом жара доходит до 30–40 градусов и средняя температура в разных районах находится в пределах от 20 до 27 градусов. А зимой холодно – средняя температура января достигает минус 10, а во многих местах и минус 20 градусов.

Континентальный климат и во многих наших среднеазиатских и казахстанских пустынях, хотя перепады температур тут не такие резкие, как в высокогорных пустынях Монголии и Китая.

Холодней всего у нас в северных прикаспийских аридных территориях. В районе Астрахани средняя температура января минус 7, в районе Гурьева – минус 10, в районе Аральского моря до минус 14 градусов. Даже на юге, в районе Ашхабада, средняя январская температура около нуля. Ну а летом везде жарко, где в среднем 25, а где и больше 30 градусов. В сравнительно холодных районах зимой выпадает снег, но опять-таки в небольшом количестве. Он, конечно, входит в общее количество осадков, которое для наших пустынь обычно лежит в пределах 100–200 миллиметров.

Континентальный климат большинства наших пустынных территорий проявляется и в том, что днем здесь жарко, а ночью в основном прохладно. Осенью и весной даже холодно.

Итак, пустыни хотя и не очень сильно, но все же различаются количеством выпадающих осадков и температурным режимом. И еще одно различие, между прочим, весьма существенное: их внешнее покрытие, почвы, ландшафт, рельеф местности.

Среди не очень-то разнообразных пустынных ландшафтов первыми назовем пески. Во-первых, как-то привычно считать пустыни в основном песчаными. Ну а во-вторых, песчаных пустынь действительно очень много – они завладели более чем половиной всех аридных территорий мира. Одним словом, пески – классика пустыни. Правда, они тоже бывают разные. Но об этом чуть позже. А пока несколько слов о том, откуда взялись гигантские песчаные массивы.

Многие пески геологи называют аллювиальными – от латинского «аллувиум» – «нанос». Песчаные массивы в основном собраны древними блуждающими реками, которые и сами неплохо поработали над производством песка – дробили, измельчали каменистые породы, отшлифовывали, перетаскивая их с места на место. Ну а что не успела вода, доделали два других тоже неплохих работника – солнце и ветер.

Есть большие песчаные массивы, о которых геологи говорят, что они результат морских трансгрессий. Этим словом называют наступление моря на сушу в те периоды в истории нашей планеты, когда суша опускалась. Или, наоборот, когда поднималось дно океана. Мы уже несколько раз упоминали о свидетельствах существования древних морей на месте нынешних пустынь. Вот еще одно доказательство, совсем бесспорное: в Центральных Каракумах на глубине около двух километров нашли коралловые рифы. Находка лишний раз подтвердила – примерно 120 миллионов лет назад на этом месте было теплое и не очень глубокое тропическое море. По древнейшим ископаемым установили, что в нем обитали кораллы, морские лилии, губки и простейшие морские животные. По берегам моря росли богатые тропические леса, из остатков которых за миллионы лет образовались тонкие пласты угля.

Тщательные исследования, которые планомерно и систематически проводятся в пустынях, в частности разведочное бурение, показали, что твердая подложка под песками, нередко находящаяся на глубине в сотни метров, имеет сложный рельеф. Песчаная масса за миллионы лет как бы сгладила поверхность Земли, заполнила неровности, глубокие долины и трещины. Часть этих невидимых миру песчаных морщин на лице Земли появилась из-за грозных тектонических процессов, таких, как подвижки земной коры или землетрясения. Похоже, что и поворот Амударьи связан с какой-то тектонической катастрофой, а не с постепенными наносами, преградившими дорогу руслу реки. Многое удалось выяснить о процессах образования песчаных пустынь, многое еще, конечно, выяснится. Но кое-какие подробности мы, видимо, не сможем узнать – немало следов далекого геологического прошлого смыла бурная вода, замел песками жаркий ветер пустыни.

Большая работа ветра в измельчении пород, в создании самих песчаных фракций и в формировании песчаной поверхности нашла отражение в названии одной из разновидностей песков пустыни. Их называют эоловыми песками в память о древнегреческом боге ветра, которого как раз и звали Эол. Отсюда, кстати, эолова арфа – название старинного музыкального инструмента, струны его приводились в движение потоками воздуха. И во многих других словосочетаниях можно встретить имя Эола – эоловые процессы, эоловый рельеф, эоловые отложения.

Эоловые пески нетрудно узнать и по виду – большие нанесенные ветром барханы, нередко передвигаемые ветром. Основной вид песчаного рельефа в пустынях Средней Азии и Южного Казахстана – большие параллельные песчаные гряды длиной в несколько сотен метров. Ширина гряд самая разная: от 10 метров до километра. И высота тоже разная: от 5 метров до 60. Иногда гряды соединены перемычками, и на снимках, сделанных с самолета, вся эта конструкция напоминает пчелиные соты. А порой из песка получаются не гряды, а беспорядочно расположившиеся бугры.

Интересно вот что: солнце и ветер очень часто не могут чувствовать себя полновластными хозяевами пустынного рельефа. Есть еще одна сила, она активно сопротивляется распоясавшимся стихиям, не дает им своевольничать на песчаных просторах. Эта сила – растения. Здесь и деревья пустыни – черный и белый саксаул, и многочисленные кустарники, и разнообразные травянистые растения. Все они скромно, без лишнего шума делают большое дело: связывают своими корнями, скрепляют пески. Кроме того, там, где есть растения, уже нет чистого песка: он разбавлен зачатками почвы, вяжущими, скрепляющими фракциями.

Именно благодаря скромным труженикам – растениям пустыни – в нашем словаре есть такое словосочетание, как «закрепленные пески». Нужно сказать, что это очень торжественные слова, человеку, знакомому с пустыней, они несут много радостных известий. Они говорят, что закрепленный песок не угрожает окружающим территориям, что он не способен к наступательным действиям. Что сама поверхность, сама, так сказать, фактура песка иная – он более плотный, по нему легче ходить и ездить. Наконец, что на закрепленных песках есть растительность и там можно пасти скот. Разумеется, в определенных пределах. Наконец, слова «закрепленные пески» напоминают о том, что, кроме злых стихий, кроме разрушительных, опасных для человека сил природы, есть еще силы созидания, силы стабилизации необходимых для человека природных условий. В данном случае такой силой оказались растения, самой же природой выставленные для защиты от песчаной агрессии или вовлеченные в это благородное дело человеком.

И только там, где растений вовсе нет или их очень мало, или, наконец, они обладают реальной силой в течение короткого времени, например, лишь в период весеннего цветения, только в таких местах песок, подгоняемый ветром, может разгуляться вовсю. Тогда возникают подвижные песчаные барханы и песчаные бури. Песок выветривается, выдувается из-под железнодорожных путей; из-под фундаментов опор высоковольтных линий, и они как бы повисают в воздухе. Раскаленный песок заносит дороги, заносит дома чуть ли не до крыши так же, как на дальнем Севере их засыпает холодная снежная метель. Недаром у строителей пустынных районов, как и у строителей Севера, есть такое правило: входная дверь в дом должна открываться внутрь, а не наружу. В противном случае может так занести песком, что не выйдешь из дома – дверь не откроется.

Союз ветра и песка – зловещая сила, хоть он и освещен красивым именем добродушного в общем-то Эола. Правда, есть у этой грозной силы минуты отдыха и невинных развлечений. В такие минуты можно услышать, как поют пески, услышать тихое тонкое звучание миллиардоголосого хора песчинок, слегка сдвигаемых ветром или сползающих по крутым склонам высоких барханов, поющих при этом тоненькими металлическими голосками. Но песку и ветру в пустыне все же больше по душе грозные и громкие мелодии – зловещие мелодии песчаных бурь. Бывает, что поднятый ветром песок стоит стеной. Солнца не видно. Песок больно режет кожу. Его мелкие фракции, а проще говоря пыль, пролезают во все щели – в одежду, в обувь, просачиваются под стекло пылезащитных часов, забивают поры кожи даже под одеждой, скрипят на зубах, режут глаза. Страшные легенды ходят о сахарских песчаных бурях. Испытанные суровой природой жители пустыни дали некоторым таким бурям имя «самум», что означает «яд». И у нас, к сожалению, есть всемирно известные пропитанные песчаным ядом ветры пустыни. Один из них – афганец, он 40–70 раз в году обрушивается на пограничный город Термез и настолько прилежно делает свое отвратительное дело, что стекла в домах за два года, а то и за год становятся матовыми.

О страшной работе подвижных песков рассказывают нам результаты археологических раскопок – под многометровыми песчаными толщами находят большие и некогда цветущие города. Но не только древний человек испытывал страх перед песками. Они пугали людей и в век пара и электричества. Вот, например, что писала газета «Асхабад» в 1912 году: «Движение песков в культурной полосе Закаспийской области усиливается с каждым годом… Мы представляем себе ужасную картину не только ничем не предотвратимых заносов на значительную часть железной дороги и всех сооружений при ней, но и грандиозного движения песков вдоль на огромные расстояния».

Нужно сказать, что в наше время нрав подвижных песков не стал более кротким. Но теперь мы лучше знаем их повадки, понимаем тонкие механизмы эоловых процессов, умеем грамотно и активно противостоять им.

Песок опасен не только в движении, но и в покое. Попробуй пройтись по нему – ноги вязнут, каждый шаг требует огромных усилий и буквально через какие-нибудь полчаса, если нет привычки и сноровки, ты не в состоянии идти дальше. С трудом пробираются по пескам автомобили, да и то, конечно, не все, а только со сравнительно широкими баллонами – у них площадь опоры получается побольше, и машина не так сильно проваливается в песок, не так сильно вязнет. В основном ходят по песчаным дорогам автомобили с передними ведущими колесами, но и их водитель должен тщательно выбирать дорогу – на крутой бархан никакой вездеход не заберется. Любопытно, что в последнее время, тщательно выбирая трассу, местные жители научились ездить по пустыне на мотоциклах. Снизит мотоциклист давление в шинах и пошел вилять между барханами, там, где раньше ходил бы пешком, по колено увязая в песке.

Однако мы, кажется, тоже завязли в песчаных барханах – песок хотя и классический представитель пустынной поверхности, но не единственный.

Ближайший родственник песка – каменистый рельеф. Каменистые, щебенчатые, галечные пустыни образовались в основном там, где на поверхность выходят глубинные породы кристаллического фундамента Земли, или в предгорьях, куда мощные потоки тающих снегов и льдов выносили каменистые горные породы. Аридность территории, засушливый климат не щадили даже камень – большие каменистые глыбы постепенно дробились, превращаясь в щебень, в каменную крошку. Если вам случится побывать в каменистой пустыне, вы и сами можете стать свидетелем таких разрушительных процессов. Их нередко сопровождает эффект «стреляющих камней». Не выдержав сильнейших температурных напряжений, камень размером с кулак с сильным грохотом и треском разваливается на несколько кусков и разлетается в разные стороны на 10–15 метров. А то и дальше.

Каменистые пустыни встречаются в Австралии, в Африке, в Северной Америке и особенно в высокогорьях Центральной Азии. В нашей стране каменистых пустынь совсем немного, не очень большие их массивы встречаются в основном на плато Устюрт. Но огромные площади занимают два других вида ландшафтов – глинистые и солончаковые пустыни.

Что такое глинистая пустыня, ясно из самого названия. Появились они либо на местах древних глинистых пород, либо опять-таки из речных наносов. Во всех случаях характерная особенность пустынь – их сильная изрезанность водными потоками. Если вода размывает себе проходы в глине, то форма их так и сохраняется в отличие от «рисунков» на песке, который сам как-то сглаживает все неровности рельефа. В итоге глинистые пустыни сильно расчленены эрозией, растительности почти нет совсем, а кое-где формируются так называемые дурные земли (от английского bad land) – территории с многочисленными сильно ветвящимися оврагами и иззубренными водоразделами. У нас такие земли встречаются в некоторых среднеазиатских предгорьях. Более спокойные, более ровные глинистые пустыни занимают большие территории севернее классических каракумских песков, то есть между Аральским морем и Каспием, а также районы нижнего течения реки Урал и большой район в Казахстане – в правобережье Сырдарьи и далее почти по всей широкой полосе между Аральским морем и озером Балхаш.

У некоторых глинистых пустынь есть одна примечательная особенность – в них естественным образом возникают такыры, то есть большие чашеобразные углубления, куда стекают дождевая вода или растаявшие снега. Площадь, с которой в такыр собирается вода, всегда достаточно велика. Иногда она эквивалентна кругу диаметром в 300–400 метров, а иногда и в 2–3 километра. Весной к такыру пригоняют скот и вдоволь дают ему напиться. А иногда в центре такыра делают колодцы, и через них погружают под землю собранную пресную воду, которая плавает над соленой. Из таких наливных колодцев можно поить скот круглый год. В древние времена такыры были теми центрами, вокруг которых в пустыне селился человек.

По структуре почв на глинистую похожа и лессовая пустыня, но сами почвы здесь намного плодородней, растительность богаче. Лессовых пустынь у нас очень много в юго-восточной части Средней Азии – в Туркменистане, Таджикистане, Узбекистане и Киргизстане. И там, где этим пустынным территориям удается дать воду, они становятся плодородными полями.

А вот в гипсовых пустынях и особенно в щебнистых, гипсированных, где один из элементов почвы – известняковые отложения, растениям жить очень трудно и растительность здесь бедная – встречаются лишь редкие солевыносливые кустарники. Плохо дело с растительностью и в пустынях с сильно засоленными почвами, в солончаках. Это низменные, как правило, песчано-глинистые районы, где на поверхность выступила соль, иногда покрывающая грунт плотной коркой. Таких пустынь очень много в Центральной Азии, у нас же они занимают довольно ограниченные районы, тяготеющие к Каспию и Аралу. Примечательно, что и для таких засоленных земель природа подобрала и приспособила кое-какие растения. Встречается несколько видов кустарника – сарсазан, шортак, селитрянка и некоторые травы, так называемые травянистые солянки. Вся биохимия этих растений сформировалась так, что они сами умудряются опреснять для себя очень соленую воду.

Даже небольшое число приведенных цифр и краткое изложение нескольких любопытных фактов позволяет, по-видимому, почувствовать, что наука тщательно изучила пустынные территории. И действительно, сегодня знания, накопленные о пустынях, огромны. Не только о пустынях вообще, но об отдельных их районах, об особенностях климата, водном режиме, полезных ископаемых, химическом составе почвы, растительности и животном мире. Знания накапливались не один день, но главная информация собрана в сравнительно недавнее время, что, пожалуй, относится не только к пустыням, но и вообще ко всей нашей планете, потому что многие столетия основной наукой о Земле была описательная география, а ее главным образом интересовали торговые пути, границы государств, их население и кое-какие природные ресурсы, в основном сельскохозяйственные.

Но вот пришло время промышленных революций, активного использования полезных ископаемых, сложных экономических связей, как межгосударственных, так и внутригосударственных, время энергичного развития добывающей промышленности, сельского хозяйства, транспортных коммуникаций. И резко увеличилась потребность в знаниях о нашей планете и ее отдельных регионах, о почвах и климате, недрах и водах. Особенно велика потребность в таких знаниях сегодня, когда человек впервые серьезно задумался о возможностях своего взаимодействия с природой, начал лихорадочно выяснять самые тонкие механизмы его. И постепенно с географией слились новые научные направления, сравнительно недавно ставшие точными количественными науками, появившиеся каких-нибудь сто лет назад или около того. Здесь геохимия и физиология, гидрология и геоакустика, сейсмология и множество направлений нынешней экологии. Эти области науки, как и многие другие, внесли решающий вклад также и в детальное изучение пустынь, в частности, наших среднеазиатских и казахстанских.

А начиналось все со старой доброй географии…

Когда рассказывают об истории изучения Средней Азии, то прежде всего вспоминают о сведениях, которые имели об этих краях древние греки, что, видимо, не совсем правильно. Потому что в Средней Азии люди живут многие тысячелетия и они сами, хорошо ли, плохо ли, но изучали те территории, где жили. Что же касается древних греков, то их, пожалуй, можно считать первыми лишь среди тех, кто, описывая чужие страны, упоминает Среднюю Азию. Некоторые сведения о ней мы находим в дошедших до нас обрывках трактата «Землеописания» древнегреческого философа и географа Гекатена Милетского, написанного более 500 лет до нашей эры. Живший примерно на сто лет позже Геродота, он уже конкретно отмечает, что есть на Востоке такое «море Каспийское, имеющее в длину 15 дней плавания для весельного судна и 8 дней плавания в ширину, а с востока к нему примыкает равнина на необозримом пространстве».

В представлениях древних греков о Средней Азии нет единодушия. Одни, например, пишут, что река Аракс больше Истра, то есть Днестра, другие – что меньше. Причем есть основания думать, что иногда Араксом называют нынешнюю Амударью, иногда Сырдарью, а иногда обе реки вместе. Вообще в старых географических названиях порой разобраться не так-то просто. Так, Каспийское море у разных народов в разные времена имело около 30 несхожих названий. А как только не называли Амударью: и Арзас, и Оксус, и Угус, и Джейхун, и еще многими другими именами.

Некоторые сведения древних очень детальны и кое в чем весьма правдоподобны. Рассказывается, например, что Аракс, то есть Амударья, вытекает из тех же гор, что и Инд, который тогда называли Гином. Что изливается Аракс сорока устьями и теряется в песках и болотах. А один рукав Аракса впадает в Каспийское море. И не нужно считать ошибкой утверждение, что Амударья впадает в Каспий, а не в Аральское море, как сейчас. Сейчас установлено, что было время, когда Амударья текла не на северо-запад в Аральское море, а круто поворачивала на запад на расстоянии чуть ли не в тысячу километров от нынешнего своего финиша, пробиралась через Центральные Каракумы и действительно впадала в Каспийское море. В совсем далекие времена, отдаленные от нас десятками и даже сотнями миллионов лет, по Туранской низменности, то есть по владениям нынешних крупнейших пустынь Каракумов и Кызылкумов, блуждали мощнейшие речные потоки. В их числе предшественница нынешней Амударьи, как ее часто называют, Пра-Амударья, или Палео-Амударья от греческого «палеиос» – «древний». Об этом свидетельствуют древние русла, которые геологи находят под песками, и мощные глинистые наносы, созданные водными потоками. Слой наносов достигает в Восточных Каракумах 600 метров, а в Западном Туркменистане – 1500 метров. Вот какую гигантскую работу проворачивали скромные горные речушки, сливая свои воды и вырываясь на равнину. Нередко бывало, что подобными наносами глины и песка река сама себе преграждала путь, вынуждена была менять русло. Сравнительно недавно, лет 300–400 назад, дельта Амударьи была значительно западнее, чем сейчас. А в отдельные годы, в частности в 1878 году и в 1885-м, река сама прорывалась в Сарыкамышскую впадину.

Как видите, река вполне оправдывает свое имя «Аму» или «Джейхун» – «Бешеная». И представление древних греков о том, что она впадает в Каспий, в принципе могло быть основано на правдоподобных сведениях, пришедших скорее всего с еще более древних времен.

Но нередко в географических моделях древних греков просматриваются и явные неточности. Выдающийся астроном Клавдий Птолемей, человек, который более двух тысяч лет назад разработал математическую теорию движения планет, как мы теперь знаем, ошибочную, но все же весьма совершенную для своего времени, был также крупнейшим географом. В своем восьмитомном трактате «География» он обобщил все сведения о морях и странах, которыми располагал античный мир. Эти сведения вошли в знаменитый атлас Птолемея, состоявший из 27 карт. На одной из них, на 23-й карте, мы видим район Средней Азии. Там есть Оксийское озеро, своего рода аналог Аральского моря. Есть Каспийское море и крупнейшие реки региона. Но три главных речных русла – Окс, Яксат и Политимет, то есть Амударья, Сырдарья и Зеравшан, впадают прямо в Каспийское море. Птолемей, как и другие античные географы, многое знал о плодородных среднеазиатских землях, по которым шли войска Александра Македонского, направляясь на восток. Было известно, что к этим землям прилегают обширные пустынные территории. Но все сведения главным образом касались населенных пунктов, расстояний между ними и самих дорог. Касались главного, что нужно знать купцу, пробирающемуся по «шелковой дороге» в Китай, или завоевателю, стремящемуся продвинуться как можно дальше и захватить, ограбить как можно больше чужих земель. Сведения эти собирали геодезисты тех времен – специальные шагатели, которые двигались впереди войска.

Немало письменных свидетельств о Средней Азии можно найти и у арабов, которые в средние века, начиная с VII столетия, захватили многие среднеазиатские территории. Довольно близкие к истине описания междуречья Амударьи, Сырдарьи и ряда прилегающих районов можно найти в книге арабского географа Ибн-Хордабеха «Китабжал-масалик вал-мамалик» – «Книга путешествий и государств». А другой арабский географ, Ахмед ибн Фадлан, сам пропутешествовал по среднеазиатским землям и даже забрался за Волгу. Его рукописи были найдены совсем недавно, в 1920 году, и изданы на русском языке.

Ни мрачные годы арабского владычества, ни последующие опустошительные набеги Чингисхана не могли заглушить собственную высокую культуру многих среднеазиатских государств. Достаточно вспомнить таких мыслителей, как ал-Хорезми и ал-Беруни, ученых универсальных, оставивших нам и интересные географические наблюдения.

А потом пошла эпоха Великих географических открытий, важной движущей силой которой были европейские негоцианты. Одним из первых занесен в историю среднеазиатских путешествий итальянец Плано Карпини, который в 1246 году южным путем пробился в резиденцию Чингисхана, в его столицу Каракорум, находившуюся в Забайкалье. Большого вклада в географию не сделал этот странствующий купец и, видимо, по совместительству посланец папы римского. Он, например, как и многие предшественники, доказывал, что Каспийское море является частью Мирового океана.

Через 150 лет в Самарканд ко двору Тимура прибыл испанец Рюи Гонзалес де Клавихо. Вот он уже оставил в своих дневниках кое-какие конкретные сведения о среднеазиатских пустынях: «…песок очень мелкий, и от ветра на нем оставалась зыбь… вода здесь находится в колодцах…» Трудно требовать от торговых людей, чтобы они детально знакомились с пустыней. Им нужно было скорее миновать ее, лучше всего обойти. Но все же кое-какие сведения о пустынных землях соотечественники получали и от купцов-путешественников – от француза Андре Ланджюмо, немца Ганса Штильберга, итальянцев братьев Никколо и Маффео Поло (первый из них сын знаменитого Марко Поло), от англичанина Антония Дженкинсона. Последний в 1559 году проследовал в Хиву и Бухару через Астрахань, Мангышлак, через города Хорезма, лежавшие в низовьях Амударьи, и описал, в частности, расположенное примерно на 200 километров юго-западнее Аральского моря Сарыкамышское озеро, которое до него никем не упоминалось.

Ну а затем наступает относительное затишье – европейские торговцы добираются до главных своих торговых партнеров, до Индии и Китая, морскими путями. К более поздним временам относится интересное свидетельство хивинского историка Абуль-Гази. Он, в частности, отмечает: «…река Аму… шла к западу и вливалась в Мазендеранское море» – так в те времена называли Каспий. «На обоих сторонах Аму были нивы, виноградники, деревья…» Опираясь на семейные предания, Абуль-Гази пишет, что поворот Амударьи в Аральское море произошел всего за 30 лет до его рождения, в 1575 году. Если в этом нет ошибки, то удивительный поворот реки – сюрприз природы, повлекший за собой изменение облика гигантских территорий Средней Азии, произошел совсем недавно, четыреста лет назад. В геологических масштабах это вообще представляется неуловимым мгновением.

Примерно к десятому веку относятся первые документальные свидетельства о связях Средней Азии с огромной соседней страной – с Россией. Очень старинные азиатские монеты, которые находят при раскопках в древних русских городах, говорят о том, что подобные связи существовали еще раньше. Имеется свидетельство, что в 913 году дружина князя Игоря, перетащив волоком свои суда с Дона на Волгу, плавала по Каспийскому морю. А когда Московское государство утвердилось в низовьях Волги и на северном побережье Каспия, то международная торговля между соседями развернулась вовсю. «С каждым годом приезжает из Русской земли и Хаджи-Тархана 40–50 русских купцов», – пишет хивинский посол московскому царю.

Изготовленная по велению Ивана Грозного в 1552 году географическая карта «Большой чертеж» и особенно более поздний ее вариант и описание – «Книга к Большому чертежу» содержит немало конкретной информации о среднеазиатских пустынях: «А к синему морю, от Иргыз-реки 280 верст; пески Барсук-Кум, попереч того песку 25 верст; да пески Кара-Кум от Синего моря 200 верст. Пески Кара-Кум вдоль 250 верст, а попереч 130 верст». Используя данные «Книги», русский историк и картограф Семен Ульянович Ремезов в 1697 году создал новую карту «Чертеж земли всей безводной и малопроходной каменной степи», где он показал впервые в мировой картографии, что Амударья впадает не в Каспийское, а в Аральское море. В картах Ремезова были отражены основные дороги из Москвы в Среднюю Азию. Одна шла через Самару по Яику, то есть по реке Урал, мимо западных берегов Урала. Другая – через Астрахань и дальше через низовья Яика, Эмбы и вниз вдоль Амударьи. Были дороги по побережью Каспия через Каракумы и Южный Туркменистан, была дорога и из Тобольска через казахские степи к Аральскому морю и дальше на юг по берегам Сырдарьи.

Резкий скачок в изучении Средней Азии связан с таким общеизвестным фактором, как высокая личная активность, энергичность Петра Первого. И хотя чаще можно услышать о том, как Петр стремился прорубить для России окно в Европу, он предпринимал активнейшие действия, чтобы открыть для своей страны широкую дверь в Азию. Можно смело сказать, что именно с Петра начинается истинная русская география, начинается география как наука.

В географических деяниях Петра важнейшее место занимает несколько тщательно подготовленных среднеазиатских экспедиций, в которых участвовали не только купцы и военные, как бывало прежде, но и люди науки – астрономы, картографы, геодезисты, мастера горного дела. Особо много было сделано во время трех экспедиций в Хиву, которые возглавил князь Андрей Черкасский, и сопровождавшая его группа морских офицеров. Все они изучали навигационное искусство, умели строить карты местности не на глазок, а с помощью инструментов. Сам Черкасский погиб в третьем путешествии, а карта, составленная им, долгие годы считалась утерянной, лишь в 1952 году ее случайно обнаружили в архивах советские географы. И стало ясно, как много информации добыл путешественник, насколько добросовестно и точно он исследовал огромные районы Приаралья и Прикаспия. Эти данные, как и материалы других известных географов петровской эпохи – Меера, Кожина, Вердена, Соймонова, позволили в те далекие времена составить первую в России географическую карту районов Каспийского моря. Она стала событием мирового масштаба, к ней долгое время было приковано внимание крупнейших географов Европы, а Петр Первый, представивший карту европейской науке, был избран почетным членом Французской академии.

Последующие полтора столетия – от середины XVIII века до конца XIX – насыщены экспедициями, серьезными картографическими работами, исследованиями отдельных территорий, климата, растительности, народонаселения, словом, активными географическими исследованиями. В этот период многое уточняется и детализируется, но многое и открывается впервые. На картах геодезиста Ивана Муравина впервые появляется надпись «Степь пустая», то есть пустыня. Итогом сорокалетней работы историка и экономиста Петра Ивановича Рычкова стало четко систематизированное географическое описание рек, рельефа, флоры и фауны многих районов Прикаспия, а также Поволжья и Урала. Именно П. Рычков дал подробное описание осады Оренбурга Пугачевым, исследователя хорошо знал Пушкин. В примечаниях к «Истории Пугачева» поэт отмечает «известную ученость, полезные труды и обширные сведения Рычкова о Средней Азии и Оренбургском крае…», часто цитирует ученого и полемизирует с ним.