355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Адамов Григорьевич » Круги по воде » Текст книги (страница 15)
Круги по воде
  • Текст добавлен: 25 сентября 2016, 23:15

Текст книги "Круги по воде"


Автор книги: Адамов Григорьевич



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Виталий минуту задумчиво пыхтел трубкой. Потом решительно произнёс: – Ясно одно. У него тут есть знакомые. Он, видимо, решил у них заночевать, переодеться и утром двинуться дальше. – Пожалуй, что так, — согласился проводник. – Отправляйтесь теперь назад, — сказал ему Виталий. — К нашим. И возвращайтесь в город. Машину забирайте. Держать около неё засаду бесполезно. Никто уже не придёт. А Углов пусть меня тут разыщет. Ну, скажем, в чайной. Заодно перекусим. На том и порешили. Виталий с усилием поднялся, кое-как отряхнулся, заправил перепачканную рубаху и двинулся через деревню к шоссе. «Представляю себе мой видик», — подумал он, перехватив удивлённые взгляды двух женщин, возившихся с вёдрами у колодца. Около чайной, как и накануне, стояли машины и подводы, лошади, мотая головами, жевали сено. В самой чайной народу было много. За столиками ели, курили, громко переговаривались, кто-то смеялся, кто-то спорил. Виталий протиснулся к стойке, сунув руку в карман, где лежал пистолет. Молодая женщина в аккуратно повязанной цветной косынке и белом фартуке, только что весело шутившая с кем-то, хмуро сказала ему: – Спиртное у нас после двенадцати. Ступай пока. Виталий усмехнулся. «Вид мой продолжает действовать на местное население», — подумал он и попросил бутылку молока и сардельку. – Спиртное не употребляю, — строго добавил он. – Оно и видно. – Плохо смотришь, хозяйка. Женщина уже внимательней посмотрела на него, и, видимо, в душе у неё шевельнулось какое-то сомнение. Все столики были заняты, и Виталий пристроился на краю длинной стойки. – А чего же ты такой чумазый? — спросила женщина и, сама уже не очень веря тому, что говорит, добавила: — Под забором небось ночевал? Виталий с набитым ртом помотал головой, потом коротко пояснил: – В лесу. Последние из посетителей отошли тем временем от стойки, и женщина с любопытством повернулась к Виталию. – Чего же так, в лесу-то? — спросила она, опускаясь на табуретку по другую сторону стойки. – Служба, — ответил Виталий. — Человека одного ищем. Женщина соболезнующе покачала головой. – Надо же… А что за человек-то? – В среду ночью к вам в деревню пришёл. Ночевал у кого-то. – Чужой, что ли? – Ага… – Не было у нас тут чужих. А то бы знала. Это вы вчера на машине приехали, мальчишек наших возили? – Мы… Виталий ел жадно и в ответ только кивал головой. Потом вдруг вспомнил, как мама обычно говорила ему за ужином: «Не набивай так рот, это неприлично», — и усмехнулся. – Что смеётесь? — спросила женщина. — Не верите? Мой-то — здесь бригадир. В четверг на рассвете. Как раз все дома обходил насчёт коров. Не было у нас чужих в деревне, уж я вам верно говорю. Виталий, нахмурясь, допил своё молоко. А потом в чайной появился Углов. Пробираясь между столиками, он еле успевал пожимать тянувшиеся к нему руки. – Моё почтение, Иван Кириллович… Привет, Ваня… Садись, подвинемся… Ваня, сюда давай!.. — неслось отовсюду. Углов, видно, был личностью популярной и уважаемой. – Здравствуйте, Иван Кириллович, — просияла женщина, когда Углов добрался до стойки. — Уж чем вас угостить, не знаю? – Ставь, Дуняша, беленькую, — весело ответил Углов. – Знаю я вашу беленькую, — засмеялась та, доставая бутылку с молоком. — В товарище вашем только обозналась. Полчаса спустя Виталий и Углов сидели на скамейке около чьей-то избы и обсуждали создавшееся положение. – Дворы тут наперечёт все знаю, — говорил, покуривая, Углов. — Два-три непутёвых мужика есть, конечно. Через «Труд» все пропивают. Знаем их. – А связи у кого с городом? — спросил Виталий. — С кем может Булавкин тут дружить? – Связи?.. — задумчиво повторил Углов. — Связи, конечно, есть. Вот, к примеру, у Буракова дочка в городе работает. Приезжает с мужем. У Анашина брат тоже. – Где этот брат работает? – Брат-то? На электродном. Виталий насторожённо взглянул на Углова. А тот, вздохнув, добавил: – Непутёвые, между прочим, братцы. На выпивку слабы. И сразу драться лезут. Каждое воскресенье тут с ними хлопоты. – Сегодня как раз воскресенье. – Пока вот тихо. – А знаешь что? — предложил Виталий. — Давай-ка заглянем к ним, а? Все-таки и Булавкин с электродного. – Можно, — согласился Углов и, критически оглядев Виталия, добавил: — Только сперва надо тебе того… — он сделал неопределённый жест руками, словно лепя чего-то в воздухе. — Пошли к бригадиру. Свояк он мне. В доме бригадира их встретили шумно и радостно. Ребятишки с воплем повисли на Углове. Сам хозяин, огромный и усатый, с утра одетый по-воскресному, в белой рубашке с галстуком, читал у окна газеты за всю неделю сразу. Очки косо и неудобно сидели на его широком носу. Он долго тряс руку Виталию. – Рад. Душевно рад, — гудел он довольным басом. — Гостями будете… Когда Углов объяснил, зачем они пришли, вокруг Виталия началась суматоха. В конце концов отмытый и выбритый, в чистой рубашке, отутюженных брюках и до блеска начищенных ботинках, раскрасневшийся от смущения, он вышел на улицу вслед за Угловым. Подбежавший к ним уже знакомый Витька, захлёбываясь, сообщил, что приезжали две машины с собакой. И «газик» на буксире приволокли. Мотор у него целый, но дяденька говорил, что сел аккумулятор. А потом все в город уехали, а одна машина стоит у чайной. Пришлось сначала идти туда. Солнце уже перевалило за полдень, когда Виталий и Углов подошли наконец к дому Анашина. Хозяина на месте не оказалось. – В город уехал, — сказала его жена, высокая, бледная женщина с суровым лицом. — Дома-то у него занятиев нет. – Что ж брат-то не приехал? — спросил Углов. – Да уж третье воскресенье в городе гуляют, — сердито ответила женщина, вытирая об фартук мокрые руки. – Дозвольте зайти, поговорить, — сказал Углов. – Милости просим. На стол только подать нечего. С моим обормотом только бы с голоду не подохнуть. – Знаем, Пелагея Федоровна, знаем, — вздохнул Углов, проходя в избу. На выскобленном полу лежали грубые пёстрые дорожки. Давно не белённая печь с ржавыми затеками и плохо пригнанной вьюшкой выходила сразу в обе комнаты, разделённые дощатой перегородкой. На стене в большой, потрескавшейся раме с осколком стекла в углу рядами были засунуты фотографии. Разные люди, то группами, то в одиночку, смотрели оттуда. Многие из фотографий были старыми, пожелтевшими, с отломанными углами. Около окна стоял накрытый клеёнкой стол. Проходя через большие полутёмные сени, Виталий заметил сваленные в углу удочки, старые верши, садки и прислонённые к стене весла. А в комнате у печи висел чёрный дождевик и стояли высокие рыбацкие сапоги. На подоконнике была навалена всякая рыболовная снасть: различные крючки, грузила, перепутанные клубки лески, блесна. Хозяйка обмахнула фартуком два стула возле стола и сказала: – Сидайте, пожалуйста. – Хозяин-то у вас рыбачит? — спросил Виталий. – Когда трезвый, — хмуро ответила женщина. — Да больше Егорка этим занимается. Братан его. – Один? – Привозит с собой. Кого пить, кого рыбачить. – Кого же рыбачить? – Хороший человек приезжал. Видный такой. Уж Егорка вокруг него вьюном ходил. Начальник его, что ли. Не разобрала я. Ну да перестал чтой-то. Уже с месяц, как не был. Небось понял, что братцы — труха, а не люди, — и, вздохнув, добавила: — Егорка-то судимый у нас. – А кто же приезжал, звать-то как? — осторожно спросил Виталий. – Звать-то? Уже не помню. – Вспомните, Пелагея Федоровна, — попросил Углов. Женщина задумалась, перебирая складки фартука на коленях. Виталий, охваченный непонятным беспокойством, встал, прошёлся по комнате, потом снова опустился на стул. – Кажись, Евгений Иванович звали, или Евгений Петрович… — неуверенно произнесла, наконец, хозяйка, не отрывая глаз от своего фартука. Виталий бросил тревожный взгляд на Углова. – Та-ак, — чуть хрипло протянул он и откашлялся, — Евгений Петрович. Значит… рыбачить, говорите, приезжал?.. – Рыбачить, — не поднимая головы, кивнула женщина и, подумав, добавила: — Молчаливый такой был, усталый, все хмурился… Виталий, не выдержав, снова стал расхаживать по комнате, стиснув зубами пустую трубку. – Ну, а пить кто с ним приезжал? — спросил Углов, беспокойно следя за Виталием. – Пить-то? — переспросила женщина и тяжело вздохнула. — Да Васька его, кто же ещё, — и, заметив, что Виталий остановился перед рамой с фотографиями, кивнула на неё. — Вон они с Егоркой рожи-то свои выставили. – Где? — обернулся к ней Виталий. Женщина тяжело поднялась со стула. Подойдя к фотографиям, она вытащила одну из них и протянула Виталию. – Вот они. А назаду Егорка потом уже пьяный приписал. И потому ли, что она протянула её Виталию перевёрнутой, или он, беря, сам её перевернул, но прежде всего ему бросилась в глаза корявая надпись на обороте: «Два друга — метель и вьюга». А с фотографии на него глянули два лица. Одно незнакомое, худое, с тонкими, сжатыми губами, нос с горбинкой, тёмная чёлка падает на глаза, и те смотрят дерзко, с прищуром. А другое лицо странно-знакомое, мясистое и угрюмое. В это время Углов спросил: – А что, Пелагея Федоровна, в прошлую среду, ночью, не забредал к вам никто чужой? – В среду-то? — женщина беспокойно повела плечами. — Не-ет. Чужих у нас не было в среду. – А может, вы спали, да не слышали? Антон впустил. – Это он сроду не услышит. Завсегда пьяный спит. И Егорка такой же. А я… господи! Забыла уж, когда и спала спокойно. Пока они говорили, Виталий неотрывно смотрел на фотографию. Потом спросил: – А как этого Васьки фамилия, не знаете? – Васьки-то? — женщина повернулась в его сторону. — Как не знать. Носов его фамилия. – Носов?! — ошеломлённо повторил Виталий и снова перевёл взгляд на фотографию. «Два друга — метель и вьюга»… Все оборачивалось непонятно и странно. ГЛАВА VII ЧАША ВИНЫ И ЧАША БЕДЫ Вечером в номер ввалился Виталий, запылённый, усталый, в чужой рубашке. При виде его Игорь, скрывая радость, иронически воскликнул: – Кого я вижу! Это тот самый московский пижон Лосев? – Остри дальше, — ответил Виталий, плотоядно глядя на бутылки с молоком, колбасу и прочую снедь на столе. — Остри, пока я не наемся. А то на двоих тут не хватит. – Ну, я все понимаю. Но с кого ты снял рубашку? И что это такое — кража или грабёж?.. Впрочем, Игорь, обеспокоенный чудовищным аппетитом друга, вовремя спохватился и кинулся спасать то, что ещё можно было спасти. Он и сам весь день ничего не ел и только что пришёл, расставшись с Небоговым. Когда первый приступ голода был утолён, Игорь спросил: – Ну, кто первый будет докладывать? Я полагаю, начинать надо с младших. Докладывайте, товарищ Лосев. – Ты хоть в двух словах скажи, что узнал? — взмолился Виталий. — Я пока в себя приду. – В двух словах? Ну, ладно. А ты давай умойся, И, ради бога, сними чужую рубашку. – Слушаюсь! Пока Виталий плескался под умывальником, Игорь, развалившись рядом на стуле и сбросив ботинки — он тоже изрядно устал за этот день, — рассказал о беседе с Черкасовым, о встречах с Олешковичем, Симаковым и Небоговым. – Этот Славка отличный парень. А его сестра… – Ага, есть, значит, и сестра, — насмешливо вставил Виталий, как уж извиваясь под рукомойником. – Да. Очень строгая учительница. Хотя и рыжая. Брата во как держит. — Игорь потряс в воздухе кулаком. – Но тебя это все, конечно, не испугало? – Есть некоторый опыт. Так вот. Проводив Славку, я отправился к ней. Да! Самое главное! Их соседом оказался Носов! Представляешь? – М-м-м… — изумлённо промычал Виталий, продолжая с ожесточением намыливать лицо и шею и потому будучи не в силах произнести что-либо более членораздельное. – Так вот, — продолжал Игорь. — Оказалось, что Носов брал у неё одолженную им Черкасовым машинку. Причём брал с разрешения самого Черкасова. Понимаешь? Виталий на секунду замер с зажмуренными глазами, потом стал торопливо смывать с лица мыло. – Выходит, Носов напечатал те анонимки? — спросил он, уже вытираясь. — А Черкасов… – Вот именно. Хотя мне тут далеко не все ясно, — задумчиво покачал головой Игорь. — У меня будут к ним кое-какие вопросы. И вот ещё что. Один человек бывал у Носова особенно часто. К сожалению, Леля не знает, как его зовут, — и торопливо объяснил: — Леля — это сестра Небогова. – Я понимаю, — скромно отозвался Виталий. — Просто Леля. Без всяких там официальностей. – А, брось ты! — Игорь нетерпеливо махнул рукой. — Так вот. Человек этот — молодой, худощавый, узкое лицо, нос с горбинкой, чёлка падает на глаза… – Анашин!.. Егор Анашин, — сказал Виталий, усмехнувшись. — Близкий друг. «Два друга — метель и вьюга». – Это ещё что такое? — удивился Игорь. – А то, что мы с тобой с двух концов подошли к одной точке. Вот это работа! Я тебе потом все расскажу. – В общем, надо браться за этого Носова вплотную. – Знаешь, — мечтательно произнёс Виталий. — Мне все это напоминает известную детскую игру. Сначала было холодно, потом теплее, ещё теплее… Сейчас становится уже горячо. Но где спрятана вещь — я пока понять не могу. Хоть убей. Вот слушай теперь, какие у меня достижения. Виталий принялся рассказывать. – …Из этих двух братцев опаснее кажется Егор. Пелагея Федоровна сказала так: «Мой-то дурак, а вот Егорка у нас судимый». – Мужья всегда кажутся глупее других, — философски заметил Игорь. — Так что это не аргумент. – Тебе, конечно, виднее, — согласился Виталий, пряча усмешку. — Дальше. К ним приезжал Лучинин. Два раза. Рыбачить. Понимаешь? В последний раз незадолго до смерти. – Один? Без приятелей? Что же это за рыбалка? – Это, брат, была, видно, очень грустная рыбалка. По-моему, Женька просто искал уединения. Ведь на него уже все свалилось в то время. И грозил суд. – Понятно. Но все-таки, куда же девался Булавкин? — медленно произнёс Игорь. — И кто там, в машине, был с ним? Ведь кто-то из них пришёл в деравню, раз собака привела. – В том-то и дело! Но чужой в деревню не приходил… Чужой… А? — Виталий вопросительно посмотрел на Игоря. — Это мысль. – Да. Надо проверить. В это время кто-то торопливо постучал в дверь их номера. Игорь быстро поднялся. Виталий устремился было за ним, но, опомнившись, стал поспешно натягивать рубашку. Игорь щёлкнул замком. На пороге стояла худенькая женщина-администратор в синем халате. – К телефону вас!.. — запыхавшись, сообщила она. — Москва! Игорь бросился по тёмному коридору к лестнице. «Алла, — мелькнуло у него в голове. — Неужели с Димкой что-нибудь? И я ни разу не позвонил, не написал». Охваченный беспокойством, он поспешно схватил лежащую на столе трубку: – Да!.. Алло!.. — закричал он. — Слушаю!.. Сквозь шум и треск разрядов к нему пробился голос телефонистки: – Сейчас будете говорить. Не кладите трубку… Алло, алло, Москва! Говорите!.. Товарищ Откаленко? — раздался, наконец, далёкий и почему-то знакомый голос. – Да, да! Кто говорит? – Мацулевич. Здравствуйте, милый мой. – О-о! Григорий Осипович! Здравствуйте! — с облегчением воскликнул Игорь. — Как там у вас дела? – А вот слушайте. Забодали мы тут комиссию к чертям собачьим. Представьте, этот Кобец, её председатель, оказался по образованию гидролог! И в нашем деле, как говорится, ни уха ни рыла. Один апломб! А я, знаете, когда с такими нахалами сталкиваюсь, сам становлюсь нахалом. Пошёл к министру. А что? Ведь не за себя прошу, в конце концов. – С чего же там все началось, Григорий Осипович? Почему комиссию послали? – Вот, вот! Тоже небезынтересно! Началось с анонимного письма. Я его своими глазами видел. – На чьё имя? – На имя замминистра. – А Кобец — это кто? – Его референт. Все как нарочно. – Интересно… – Вот именно, милый мой. Вот именно! – А Кобец раньше бывал на заводе? – Не скажу, не знаю. – Узнайте, Григорий Осипович. И с подробностями, если можно. И ещё вот что, — Игорь на секунду задумался. — Нельзя ли нам это анонимное письмо выслать? – Постараюсь. Все постараюсь. Ну, а у вас, батенька, как? – У нас то же самое светит, Григорий Осипович. – Превосходно! Просто превосходно! Они простились. Игорь тут же заказал новый разговор с Москвой. Его одолевали угрызения совести, которые терзали его, пока он бежал к телефону. Разговор обещали не раньше, чем через час, и Игорь, предупредив дежурную, отправился к себе. Виталий, в новой рубашке и галстуке, выбритый, в сверкающих ботинках, задумчиво расхаживал вокруг стола, сунув руки в карманы и дымя зажатой в зубах трубкой. – Тебе сейчас только скрипку, — насмешливо сказал Игорь. – Я вот думаю, — серьёзно произнёс Виталий, не отвечая на шутку. — Этот Анашин… – Сначала, может быть, сообщить, кто звонил? – Я догадываюсь, — галантно раскланялся Виталий.

    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю